Пациент скорее мертв, чем жив

      - Еб. Твою. Мать.       Акселю искренне захотелось натянуть на голову одеяло и сделать вид, что ничего не было. Что он ничего не видел. Как в детстве, когда прыгаешь в кровать с разбегу, закапываешься в перину и делаешь вид, что рука воображаемого мертвяка до тебя не дотянется. Но тут, к сожалению, это уже не работало. Взрослая жизнь, чтоб её.       Тем более, возвышающийся над сонным лекарем антропофаг с набитым (и явно не запасами свинины из ледника) пузом был куда хуже любого мертвяка.       - Боги, ну какой же я дебил, я ж знал, что так будет. - Человечек со стоном упал на подушки и еще раз посмотрел на людоеда. Покраснел, скользнув глазами по явно шевелящемуся пузу, где затихали чьи-то предсмертные движения. И откинул голову назад, уныло адресовав немой вопрос звёздам. Те нагло молчали. Видимо, после спасения такой твари, ждать от них ответа было глупо. Как и от совести - та бессловесно умерла, стоило увидеть хотя бы мельком это торжество чревоугодия. Смотреть внимательно на распухшее торчащее округлым шаром брюхо антропофага Аксель боялся. Что-то подсказывало, что тогда всё человеческое в нем умрет окончательно. Как и в этом брюхе. О чем он только думает.       - Не истери так, я не трогал тех, за кого ты так трясешься. - Кровать со скрипом прогнулась под севшей на нее тушей - за последнее время Мортен раскабанел на обильном питании по щелчку пальцев. Поднабрал после всех завтраков, обедов и ужинов в постель приятные бока, обзавелся выпирающим даже в пустом состоянии животом, при сидении образующим выступающую складку, и очень, очень аппетитной задницей. О, этой заднице можно было бы посвятить оды о ее мягкости и округлости, но Аксель неизменно получал в лоб за попытку ее потрогать. Правда, не очень сильно, всё-таки, убить его уеба лесная не пыталась, так что желания попытаться пожмакать сочные полушария человечек не потерял. Возможно, набору всего этого великолепия поспособствовало то, что Мортен честно пытался следовать просьбам сидеть на своей чудесной жопе ровно. Хотя поводов для этого уже почти не было - рана образовала хороший плотный шрам, а дискомфорт в желудке окончательно прошел. Неудивительно, что новые кило людоед набирал исправно, по сути только и делая, что отжираясь и отсыпаясь по полдня.       - Конечно, и сейчас твоё брюхо набито отнюдь не свежей человечиной. - Лекарь с трудом нашел в себе силы противостоять этим мыслям и, опустив взгляд, выбраться из-под одеяла на холод в непротопленной комнате. - Ну кому ты пиздишь, а?       И, стоило ему сдаться, как на плечи легли когтистые лапищи и легонько потянули к себе, впрочем, стараясь случайно не сломать Акселю спину неловким движением. Спасибо за заботу, конечно, но проблему это никуда не убрало. Даже, когда его почти прижали к себе, тыкаясь мордой в плечо, а раздутым пузом - в спину, легче всё-таки не стало.       - Ну... Не думаю, что ваш Вано был полностью человеком. - Мортен ухмыльнулся, не удержав несколько капель слюны, что моментально упали и впитались лекарю в рубаху. - На вкус уж очень жестко, словно горного тролля жевал.       - Чего? - А тот аж вскинулся, заглядывая хищнику в морду, и сдавленно пролепетал: - Подожди, серьезно?       На что антропофаг расплылся в довольной ухмылке, показательно погладив полное чрево, в котором уже почти не проглядывались никакие признаки жизни жертвы. Видимо, даже тролльские гены не спасали от кислоты в желудках людоедов, и за эти несколько минут Вано, как только что стало известно охуевшему Акселю, окончательно затих, постепенно перевариваясь. И не сказать, что его было очень жалко. Нет, лекарь честно испытывал какие-то чисто человеческие чувства неправильности происходящего, отчего было совестно смотреть на своего ручного хищника, даже будучи прижатым к его брюху. Хорошо, что он сидел спиной.       Мортен с урчанием вздохнул в ухо, но не стал принуждать Акселя повернуться. Лишь ехидно подметил: - Не делай вид, будто тебя сильно расстроила его смерть. - И недовольно рыкнул, отчего волоски у человека на шее стали дыбом: - Тем более, сегодня я чувствую себя окончательно выздоровевшим, и у меня есть планы их всех наконец прикончить!       Пусть антропофагу видно не было, но глаза Аксель в этот момент закатил.       - Как ты себе это представляешь, ненасытный ты придурок? - Он, то ли с раздражением, то ли с неизвестно откуда вылезшим страхом, повернулся к своему бывшему пациенту и зло прошипел: - Второй раз я зашивать тебе брюхо не стану, имей в виду!       И ведь действительно, придурок. И без того неповоротливый, привыкший за эти месяцы к пассивной готовой еде, которую ему приносили на блюдечке, Мортен не фигурально потерял хватку и навыки охоты. И, если одних чистых инстинктов было достаточно, чтобы уложить спящего Вано, который не сильно заботился о своей безопасности, то вот на братьев-охотников этого явно бы не хватило. Аксель готов был бы поставить золотой на то, что неразлучные близнецы с явно каким-то сдвигами в кукухе, из-за чего эти горы мышц южанин и завербовал в свою банду, раскатают сытого и отяжеленного антропофага в лепешку. Особенно учитывая, что жили они в одном доме - тоже, видимо, какие-то близнецовские странности. Не зря их священник отлучил от богов ещё в детстве, когда их мать исторгла из себя двух уродцев...       - Ладно. - Лекарь отогнал эти ненужные мысли и хлопнул по коленям, чтобы собрать себя в кучку после новостей. - Сидеть нет смысла, ты наверняка там так наследил, что утром у моего дома будет не только банда головорезов, но и всё поселение. Я отпущу тебя их сожрать, но лишь с одним условием.       - Со мной пойдешь? - Мортен безошибочно угадал его мысли и с фырканьем разогнулся. Пузо громко заурчало от смены положения, и людоед на секунду запнулся, издав отрыжку. - Уррп, ох... А это ты решил так оригинально умереть? Иначе я не понимаю, чем ты мне поможешь - воин из тебя явно хреновый.       - Чем-нибудь да помогу. - Аксель лишь беззлобно огрызнулся и поднялся следом. Раз сегодня у его домашнего чудовища окончательно снесло кукуху, следовало действовать, а не тянуть время и раздумывать над вариантами будущей потасовки. А то, что она будет, даже не стояло под сомнением.       Как потом оказалось, думать всё-таки было надо.       Иначе Аксель не получил бы по лицу от Одда, окончательно распахнувшего дверь, которую лекарь собой изо всех сил подпирал, стараясь не смотреть на антропофага. Который уже почти разобрался с братцем ломившегося в дверь охотника - из пасти Мортена торчали только сучащие в воздухе ноги, которые тот спешно в себя запихивал. Всё-таки хорошо, что они додумались не вламываться с шумом, а взломать ссаные замки и застать хотя бы первую добычу спящей. Жаль, на этом везение закончилось, и шум драки разбудил второго близнеца.       Который как раз влетел в комнату с топором наперевес. Не хватало ещё этого. Благо, людоед успел вовремя проглотить жертву, вторую за ночь, освободив себе хотя бы руки. Чем это Мортену должно было помочь - а хер его знает, против топора-то и с таким раздутым пузом, чей размер давно превысил все мыслимые и немыслимые объемы, сковывая движения сытого хищника.       В общем, вышла хуйня, пересказать которую Аксель бы потом честно толком и не смог - его потаскали, заламывая руки, когда он пытался влезть в клубок из Одда, Мортена и безымянного топора, его пошвыряли, один раз больно стукнув затылком об стену, когда он попытался этот топор отобрать, ему в конце концов дали в лицо еще раз, вроде бы вправив этим ударом вывихнутый в первый раз нос. Ну ладно, это уже было преувеличение, никакой нос ему никто не вывихнул. Нельзя было сказать то же самое про запястья, всё-таки ручки у лекаря были потоньше и поизящнее лапищ охотника, который пытался отцепить от себя мелкого "помощника" своего врага. Не то, чтобы помощь была особо весомой, но топора Одд всё-таки лишился через несколько минут этой всей кутерьмы, причем именно руками Акселя, который отшвырнул вырванную хуету в дебри коридора, куда надо было ещё добежать. А воины не сдаются и назад не бегут.       Одд не был воином, но был дебилом, поэтому после лишения оружия логично решил идти в рукопашку на антропофага.       Тупее этого поступка Аксель еще в жизни не видел, вот честно.       Но ведь прокатило! Следом за этим покатился уже клубок тел по полу. Кажется, опешивший от того, что ему внаглую бьют морду, Мортен даже не сильно сопротивлялся в первые секунды этой вакханалии. Ведомый каким-то древним инстинктом выживания, Аксель при виде покрасневшей от удушения, с текущей из разбитого носа кровью, морды антропофага всё-таки выхватил из-за пояса запрятанный как раз на такой случай нож. Наверное, надо было сделать это раньше, но смелости хватило лишь при виде того, как Мортен отплюнул затекшую в рот кровищу.       Времени размышлять о человечности его будущего поступка не было, как и терзаться чувством вины. Он уже всё для себя выбрал. И лезвие вонзилось, пропоров Одду толстую кожаную рубаху, а лекарь еще и повис на ножике, вгоняя его поглубже в плечо своему противнику, отчего тот мгновенно ослабил хватку. И в этот же момент проиграл.       Несмотря на всю свою неповоротливость из-за удушающе тяжелого веса в желудке, антропофаг смог вывернуться из-под навалившегося на него тела и зло отшвырнуть от себя тушку охотника. Если ребра у того зажили после прошлого удара от людоеда, то сейчас сломались во второй раз, громко захрустев от пинка. Слизав кровь с разбитой губы, Мортен с трудом поднялся, впрочем, не без помощи со стороны человечка, что моментально к нему метнулся, наставив на врага окровавленный ножик. У Одда из поддержки была только здоровая рука, но боль не дала ему достаточно сил для того, чтобы успеть вскочить и защититься, когда хищная махина нависла над ним, придерживая раздутое пузо и зло раздувая ноздри.       Аксель замер на месте, завороженный вот-вот готовым развернуться зрелищем. У него болело всё, что могло болеть, а на теле уже расцветали синяки, но сейчас ему было на это наплевать. Он не мог даже отвернуться, как сделал в первые два раза, потому что чувствовал, что сейчас стал пособником смерти. И это было неожиданно приятно. Человечек тяжело сглотнул, когда хищник наклонился над уже не своим противником - над своей жертвой. Сгреб Одда за шиворот, придушив, будто немощного котенка. Перехватил готовые обороняться руки, прижал в мощной хватке так, что вывернуться охотник бы не смог, сколько ни пытался, извиваясь и хрипя от боли в пропоротых рёбрами легких.       И приподнял над собой, раскрывая пасть.       Боги, как же это было прекрасно. Вот, чего Акселю не хватало всю его жизнь. В этот момент лекарь очень остро осознал это, ощутив, как, несмотря на весь пиздец сегодняшней ночи, его прошило возбуждением от вида чудовища, уже запихнувшего себе в пасть свою последнюю добычу. Со стороны вид мог показаться ужасным: щеки твари растянулись, глотка образовала зубастый черный провал с трепещущим языком, и в него, словно по маслу, медленно входила человеческая туша, дрыгающая ногами в приступе истерики. Это было просто ужасно, Мортен был страшен, словно вылез прямиком из сказки, которыми пугали детей. Брюхо его ещё не перестало дрожать от прошлых жертв, бьющихся в смертельных конвульсиях, как он наполовину впихнул туда новую. И это было невероятно прекрасно. Торжество природы над человеком, её монструозного порождения, стоящего выше всех в пищевой цепочке. Сейчас перед людоедом хотелось ползать на коленях и умолять есть ещё и ещё. Раскрыть свою хищную красоту в полной мере, а он был действительно красив в таком виде.       Пасть антропофага отвисла ниже, и он не удержал долгой смачной отрыжки, наверняка обдавшей лицо Одда кислым воздухом. Впрочем, охотнику стоило волноваться явно не об этом - несмотря на попытки сопротивления, он уже по пояс вошёл в полную слюны пасть, растягивая собой пищевод Мортена до ужасающей деформации, которой хищник словно наслаждался, то поглаживая раздувшуюся шею для облегчения глотания, а то - откидывая голову чуть назад так, что тело человека проваливалось внутрь с резким рывком.       От этого зрелища крышу лекаришке снесло окончательно. Да так, что тело само собой потянулось к трапезничающему хищнику. Как бы разум не вопил от ситуации, осознание того, что они сейчас натворили, не вызывало у Акселя отвращения. Всё чувство вины словно атрофировалось, осталось лишь неприкрытое восхищение, которое он не мог сдержать. И медленно, почти на цыпочках, подкрался ближе, заглядывая Мортену в пасть, где желтоватые клыки уже сомкнулись на ногах Одда. Руки сами собой потянулись к распухшему, покрасневшему от пережора брюху твари, и Аксель с невероятной нежностью приласкал это чудовище, огладил ладонями выкатившийся огромный шар живота, трясущийся от пинков и движения внутри, потёр, выбивая из людоеда сдавленное урчание.       Тот словно этого и ждал - запрокинул голову назад до боли и с силой протолкнул в себя добычу, схватив охотника за щиколотки. Толстенное пузо, и без того растущее прямо на глазах, в момент раздалось еще, упруго ткнувшись в ладони Акселю, будто просило его огладить. Как можно было удержаться, когда этот огромный живот дрожал, двигался, скрипел и рос прямо в руках, становясь всё больше и больше и в конец закрывая человечку остальной мир своим видом.       - Как же ты прекрасен. - Почему-то голос у парнишки захрипел, словно прокуренный, а на глаза сами собой навернулись слезы. Сегодня он не оставил себе выбора, и даже совесть после такого не позволила бы вернуться обратно к соплеменникам, но всё-таки трепещущему сердцу было хорошо до боли. Если бы не Мортен, вряд ли он когда-нибудь испытал бы такие эмоции, скованный рамками человеческой морали. А тот словно почувствовал эти мысли - тяжело вздохнул, с трудом подхватил брюхо руками, даже не обхватывая его полностью, и мягко подтолкнул человечка к чужой кровати.       - Давай, всё закончилось. Нам обоим нужно отдохнуть. - Антропофаг совсем не изящно завалился сам, вытер лицо с руками от крови и утянул на перину пискнувшего Акселя, что упал рядом и тут же перекатился поближе. Все еще растрёпанный, словно воробей, с мокрыми глазами и синяками на запястьях, отчего сердце сжалось уже у чудовища, и оно сонно подгребло своего маленького спасителя поближе, не давая смущенному лекарю сопротивляться. - Полежи, пока у нас есть время.       Аксель шмыгнул носом и всё-таки позволил прижать себя к горячему пузу, которое было чуть ли не больше его самого и всё ещё вздрагивало от слабых толчков изнутри. Это казалось невероятным. В первый раз, когда человек увидел людоеда, это брюхо было набито даже побольше, но сейчас, в такой близости, это было торжеством чревоугодия, на которое хотелось любоваться. Еще живая добыча двигалась где-то внутри, растягивая собой слизистые стенки желудка, медленно задыхаясь в окружении кислоты, а Аксель мог спокойно прикоснуться к этому чреву и остаться живым. Да, конечно, он сам брюхо антропофагу и заштопал, если бы не его помощь, то труп хищника давно гнил бы в пролеске, но... Но это грело душу. Быть одним-единственным, кому позволено вот так трогать эту тварь, ласкать пальцами растянутую кожу, мять перекатывающиеся выпуклости от жертв, пока те не затихнут... О, можно смело считать себя избранным.       В голову ударила пьянящая своей наглостью идея, и лекарь приподнялся, осторожно оперевшись на мурлычащего людоеда. Что тот однажды ему сказал... Руки нежно прошлись снизу вверх по кривой этого набитого мясом шара и остановились возле центра живота Мортена. Дотянуться было тяжело - сидя человек всё-таки проигрывал в высоте его нафаршированному пузу. Уже от одного этого антропофаг задышал чаще.       А когда тонкие пальцы одной руки мягко толкнулись в выступивший пупок, и вовсе задохнулся от ощущений.       - Что т... - Аксель осторожно просунул вторую руку под складки тяжёлого брюха, и Мортен зажал себе рот, покраснев от того, какой стон вырвался из клыкастой пасти. Боги блять.       - Просто позволь мне показать, как это приятно. - Лекарь хитро усмехнулся от этого зрелища.       Большой палец осторожно надавил на выступивший узелок пупка, потирая его, даже скорее растирая - центр живота людоеда был наиболее красным, натянутым, куда приходилось наибольшее давление даже в положении лежа. В таком состоянии это, пожалуй, и правда было самое хрупкое место на животе Мортена, особенно учитывая розоватый толстый шрам, проходящий по всему чреву сверху донизу. Пришлось постараться, сшивая живот в этом месте, чтобы не испортить красивую впадину пупка. Которую сейчас вытолкнуло наружу от натуги так, что пупок немного выпирал вверх, такой же натянутый, как и весь остальной живот. И такой же чувствительный - стоило потереть пупок понежнее и понастойчивее, как Мортен не удержал глухого стона, прикусив себе руку от переизбытка ощущений.       Каким же красивым он был в этот момент - на этот раз изнывающий не от боли, а от наслаждения, от ласкающих его рук, одна из которых хозяйничала внизу, а другая, с трудом дотягиваясь, принялась кружить вокруг пупка, массируя тонкую кожу. Будь живот менее полон, и можно было бы осторожно толкнуться пальцами в пупок и помассировать получше, но сейчас антропофага расперло едой до того, что его чрево было натянуто до треска, став идеальным шаром, чуть растекшимся по ляжкам и в боках.       Кажется, Мортен на несколько секунд потерял сознание от этого удовольствия, потому что, когда он снова открыл глаза, человечек уже взволнованно склонялся над ним       - Прости, не думал, что ты отключишься. - Аксель испуганно моргнул и отстранился. - Наверное, надо было сначала спросить тебя...       - Это охуенно. - Антропофаг закрыл ему рот лапищей и с трудом приподнялся. Можно было бы сказать, что он грозно нависнул над сжавшейся в комок тушкой человека, который послушно заткнулся. Но честно говоря, после такого ничего пугающего в Мортене не осталось - разве что пугающе сильная слабость и нега от невероятных ощущений. - Мы должны делать так чаще, блять, это нужно делать каждый раз, когда я буду есть, это невероятно! Это было очень приятно, серьезно. - С огромным трудом наклонившись ближе, Мортен взял человечка за руку, отнимая ее от лица, и завалил обратно рядом с собой.       - Ну ласку ещё надо заслужить. - За смех Аксель получил лёгкий подзатыльник, но всё-таки убрать довольную улыбку с его лица ничто не могло. Каким бы этот день ни был бешеным, его окончание превзошло все возможные ожидания. Руки снова легли на горячий бок людоеда, медленно поглаживая растянутую кожу, под которой сформировался приличный слой жирка. Да и сам лекарь довольно придвинулся ближе, вжавшись в тушу антропофага посильнее. - Ты лучшее, что могло со мной произойти. А ещё пиздец, разрушивший мою жизнь, но без тебя я никогда не решился бы на всё это.       - Всегда пожалуйста, мелочь. - Мортен позволил человечку пошебуршать под боком, чувствуя примерно то же самое.       Если бы не это смешное маленькое создание, он бы вообще не дожил до этой ночи. И очень хотелось надеяться, что проживет он ещё немало дней и ночей.