I know

Аонунг неловко протянул ей плед и она укуталась в тёплую ткань. На улице было не холодно, но мурашки не сходили с её кожи после родео с водной стихией. Да и тёплая ткань позволяла чувствоваться себя лучше, словно в маленьком коконе. Отчего-то было очень комфортно находиться здесь и она искренне не понимала почему так происходит. Словно так должно быть, так и надо. — Спасибо, — девушка расположила руки над догорающим костром, грея сильно дрожащие тонкие пальцы. Аонунг повторил за ней, чувствуя поднимающийся от углей жар. Его руки выглядели просто громадными по сравнению с изящными кистями девушки с худыми длинными пальцами. Он засмотрелся на лицо молодой на’ви, которая улыбаясь погрузилась в воспоминания. Легкая дымка покрывала её взгляд и она временами поднимала уголки губ ещё выше. Внезапно она перевела взгляд на рифового и поджала губы. Насторожённость снова пробралась и притаилась в темном углу Маруи. Аонунга пугали эти поразительные смены атмосферы в их взаимодействиях, но они же одновременно привлекли, распаляя интерес. — Не рассказывай никому о том, что сегодня произошло. Никому, — взгляд Атейи был очень серьёзным с отчетливыми умоляющими нотками, будто она просила что-то чертовски необходимое для дальнейшего существования. — Почему? Это я виноват, ты тут не причём. — Нет. Если Лейя узнаёт, то будет сидеть со мной в Маруи целыми днями, пока мы не улетим.  Аонунг от души посмеялся от недовольном бурчащего тона на’ви. Он кивнул, придавая лицу максимально ответственный и серьёзный вид. Всё таки парень сын Оло’эйктаны и годы практики не прошли даром, хотя это явно не то чем хочется хвастаться. — Так точно, госпожа нутрия. Но что я получу в благодарность за своё молчание? Атейя недовольно нахмурилась и поджала уши, демонстрируя лёгкую дымку настороженности в своих глазах. Она почувствовал себя как-то странно, прокручивая не типичные ответы на его вопрос в голове. Что же ей сделать? А самое главное – что его устроит в качестве «приза за молчание»? Аонунг с интересом наблюдал за меняющимися эмоциями на ужасно милом задумчивом лице. Он чуть было не отпрянул, когда Атейя пододвинулась и заглянула в его голубые глаза. Что она будет делать дальше? Ударит?  — Что ты делаешь? — Атейя молча продолжала смотреть в глаза парня, обдумывая правильно ли она поняла его намёк, но не отвечала на заданный вопрос.  Она немного отклонилась в сторону и медленно прижалась губами к щеке, которая пахла селеной морской водой. Смущение было надёжно скрыто в полумраке Маруи, поэтому она знала, что он не увидит, насколько красные у неё лицо и уши. По телу рифового пробежался дикий разряд жгучего жара, обнажив все нервы в молодом организме, вскрыв кожу прямо на живую. Когда Атейя нерешительно отстранилась с растерянностью в глазах, то рифовый понял, что контроль уходит куда-то далеко и, по ощущениям, безвозвратно. Парень приблизился к удаляющемуся лицу и с силой впился в пухлые губы, сминая их в настойчивом подавляющем поцелуе.  Атейя распахнула глаза и замычала, уперевшись руками в широкую грудь. Что-то пошло не так, в её голове всё должно было закончиться по-другому. Аонунга придвинулся ближе и, не отрываясь от пойманных губ, положил руки на мягкие щёки, чтобы девушка не отодвинулась. Ему было безумно приятно вот так терзать на’ви, чувствуя как она неосознанно поддаётся его напору.  Атейя нерешительно шевельнула губами и ловкий язык рифового ловко пробрался в её рот. Первым ощущением было лёгкое отвращение, но за ним последовало странное тёплое чувство, которое поселилось внизу живота и потянуло нервы вниз. Воздух кончился и девушка снова попыталась отодвинулся, игнорируя пульсирующее желание между ног. Её тело явно сошло сума. Это была какая-то революция со свержением целомудрия и всех норм приличия за которые она всеми силами пытаюсь держаться все годы, что себя помнила. Аонунга не понял почему она снова хочет отбраниться и под влиянием возбуждения прижал хрупкую фигуру ближе к себе, оставив одну руку на её щеке. Большая ладонь легла на поясницу и обосновалась у  кромки набедренной повязки, играя с шершавым краем, пройдясь по мягкой коже на ягодице. Сногсшибательная мягкость приятно отпечаталась на ловких чувствительных пальцах, навсегда отпечатываясь в воспоминаниях. Он то мягко, то более настойчиво орудовал языком Атейи, временами переходя к привлекательным и манящим губам. Это было настолько прекрасно и головокружительно, что парень прикрыл глаза, отдаваясь ощущениям. Внезапно Атейя из последних сил укусила его губу, видя перед глазами знакомые тёмные точки.