🤓, Восемьдесят из ста — фанфик по фэндому «Bangtan Boys (BTS)»

🤓

13 апреля 2023 г. в 21:16

Настройки текста

Примечания:

Всем привет, мои конфетки🍭💜 Очень по вам скучала!! И наконец-то возвращаюсь с новой миди работой😏 Получилась горячая лёгкая история с персонажами, которых я полюбила всей душой💘 надеюсь, вас они тоже не оставят равнодушными💗 Спасибо большое тем, кто продолжает меня поддерживать, подбадривать, моим любимым солнышкам, которые следили за обновлениями в тг канале, дарили свою любовь, делились мнением💖✨ люблю вас😚 Приятного прочтения😘

В кампусе университета в самый разгар вторника раздаётся гневное рычание, а за ним следуют громкие шаги по паркетному полу. Альфа уже не может сдерживать своё раздражение, сколько можно над ним издеваться? Но их преподавателю, кажется, совершенно безразлично, что один из студентов посреди пары вышел прокричаться в коридор. Это нормальная практика для их с Чоном отношений. И в то время, как профессору это даже отчасти нравится, Чонгука просто разрывает от злости и несправедливости. — Что, опять не добил до ста? — Лучше не лезь, — альфа пролетает мимо друга к туалету. Ему нужно умыться и сбросить это напряжение. — Может, уже забьёшь? Сдались тебе эти сто баллов, — раздаётся за дверью голос омеги. Он прислоняется спиной к стене рядом с туалетом альф и обыденно ждёт, пока друг перебесится. — Ты не понимаешь, Джин, он специально это делает! — Чонгук подставляет руки под холодную воду и прикладывает их к горящим щекам. — Это уже дело принципа. Омега закатывает глаза, пока Чон его не видит, и устало выдыхает. Так они живут уже два месяца — с тех пор, как у них начался курс по академическому письму на английском с Ким Тэхёном. Профессор Ким молодой, только недавно защитил докторскую, отработал пару лет в научной лаборатории и устроился в университет Ёнсе преподавать четвёртому курсу написание своеобразного трейлера к их выпускной работе. Общими словами, передавал навыки, которые очень ценятся в международной научной среде. И многие из сокурсников Чонгука ждали, когда начнётся эта дисциплина, потому что помимо привлекательной внешности Ким запоминался простотой в общении, дружеским подходом к студентам, был с ними на одной волне и говорил всегда предельно честно и открыто. А предыдущий поток даже сказал, что они вместе пили пиво в одном из баров неподалёку от университета после успешно сданных дипломов. И если для большинства он стал именно таким преподавателем, то для Чонгука Ким был ходячим кошмаром. Мало кто знал, но Чон был неисправимым отличником. Точнее, не знал никто кроме его лучшего друга Джина. Альфа не афишировал свои успехи в учёбе и большие амбиции, но всегда выкладывался по полной в домашних работах, курсовых и прочих активностях. По всем предметам у него были только наивысшие баллы, преподаватели часто предлагали ему публиковаться в научных журналах со своими работами, и он даже ездил на пару конференций в качестве спикера. Но, как ни странно, однокурсники по большей части этого не замечали — в основном оценивали Чона по его внешности. А там правда было, на что посмотреть. Альфа всегда ходил в чёрном, одежда чаще была намеренно больше его тела, правую руку обвивали узоры тату, волосы сзади закрывали шею, а спереди мягкими волнами обрамляли лоб, чуть прикрывая уши. И в прошлом году он сделал себе пирсинг губы, так что сейчас Чон привлекал к себе ещё больше внимания. Хотя и до этого многие омеги откровенно пускали на него слюни, мечтая сблизиться с таким альфой, почувствовать свою слабость в его крепких руках. Но у Чонгука совершенно не было времени на свидания. В старшей школе он встречался с парой омег, но все его отношения быстро заканчивались. И сейчас, когда свободного времени стало ещё меньше, и все мысли были сосредоточены на учёбе, он предпочитал связи на одну ночь, чтобы банально удовлетворить физические потребности и провести гон. Да и, честно говоря, не было ещё в его жизни такого, чтобы захотелось серьёзных отношений, захотелось быть с человеком, делить с ним постель, быт, интересоваться, как прошёл его день. Поэтому учёба для него стала важнейшим аспектом в жизни, а этот самый преподаватель — нарушителем спокойствия номер один. Альфа выходит из туалета спустя пару минут. Кажется, он уже успокоился и готов идти обратно на пару, чтобы пассивно-агрессивно сверлить глазами профессора. — Полегчало? — Немного, — парни направляются в аудиторию, в которой уже полчаса как идёт семинар. — Но я не понимаю, что мне сделать, чтобы Ким поставил "отлично". Он постоянно пишет в отзыве "прекрасная работа" и ставит сраные восемьдесят из ста. Это что, новый вид пыток? Джин дожёвывает по пути остатки сэндвича и безынициативно отвечает с набитым ртом: — Просто ты уже помешался на нём. Положи хуй, это даже не основной предмет. — Для меня это важно, Джин. Я же кручусь в этой сфере.. и именно поэтому у меня безупречные работы! И всё равно, блять, не сто, — Чонгук снова заводится. Он останавливает себя, делает глубокий вдох и медленно выпускает воздух. Не время. Ему всё ещё нужно поддерживать идеальную посещаемость и отвечать на семинарах. Поэтому спустя пару минут альфа и омега уже тихонько шагают вверх по ступенькам аудитории, присаживаясь на ближайшие места. Последняя пара отработана, и Тэхён устало двигает плечами, пытаясь сбросить напряжение. Три группы дают о себе знать, и к вечеру он уже чувствует всю тяжесть рабочего дня, отдающую лёгкими болями в виски. Студенты начинают подниматься со своих мест, собирать вещи. Все, кроме одного нахмурившегося альфы, который ни разу не оторвал от него взгляд с тех пор, как вернулся с небольшого терапевтического перерыва. Его реакция умиляет профессора, который из раза в раз намеренно занижает ему оценки. И не со злым умыслом, больше в мотивационных целях. Ким видит амбиции и потенциал студента, он правда выдающийся. Чону легко даётся писать научные работы, он приводит убедительную доказательную базу, умеет грамотно аргументировать своё мнение, но ему иногда не хватает конкретики и в то же время более широкого взгляда на проблему под разными углами. И Ким со временем научился играть на его хрупком эго. С каждым разом Чонгук медленно, но верно приближается к идеалу, а Тэхён, проверяя его работы, часто ловит себя на довольной улыбке. И вот, сейчас этот студент ждёт его, чтобы в очередной раз спросить, что же он делает не так. Но Ким ему не скажет, что по сути всё так, и, если он увидит такую работу у любого другого студента, то поставит наивысшую оценку, но Чон может лучше. Тэхён мерит его по себе — Ким тоже был лучшим на своём потоке, в топе всех рейтингов, выигрывал научные награды и уже на третьем курсе иногда заменял преподавателей на семинарах. И поэтому он хочет передать студенту максимум своих знаний. Конечно, Тэхён не просто отдаёт работы нетронутыми. Пишет советы и пожелания, но все они настолько общего характера, что понимать их можно по-разному. И именно в этом заключается план профессора — заставить Чонгука самого додумать в заданном направлении. В конце концов, Ким не может проводить исследования за него. Последние студенты выходят из аудитории, и чёрная макушка в очках тоже начинает спускаться с верхних парт к столу преподавателя, который, будто не замечая его, продолжает собирать вещи в сумку и напевает себе что-то под нос. — Профессор Ким, — уже привычно притворным голосом говорит Чонгук. И Тэхён слегка дёргает одним уголком губ, придумывая свою отмазку на сегодня. — Вы знаете, зачем я подошёл. Почему у меня снова восемьдесят баллов? — он медленно выдыхает напряжение, чтобы не вывалить все свои эмоции на преподавателя. — Я писал всё по плану, включил больше источников в обзор литературы и сделал из них подробную выжимку со всеми ключевыми аспектами, как вы и говорили. — И я сказал тебе, что это хорошая работа, — профессор осматривает аудиторию на предмет оставленных вещей, совершенно игнорируя альфу рядом с ним. Как в общем-то и всегда, когда Чонгук хочет с ним поговорить. Но в этот раз такое поведение уже никак не связано с его преподавательскими методиками. Тэхён правда восхищается упорством студента, видит искреннюю заинтересованность и желание расти в профессиональном плане. Его это подкупает. Но около месяца назад Ким постепенно начал за собой замечать, что иногда слишком подолгу задерживает свой взгляд на Чонгуке. Рассматривает его сосредоточенное лицо, когда тот что-то печатает в своём ноутбуке и соблазнительно прикусывает губу. Как мило он злится, когда снова получает заниженный балл, и как необъяснимо горячо выступает на парах, уверенным голосом убеждая каждого в аудитории в своей правоте. А когда альфа впервые пришёл в университет в футболке с коротким рукавом, и Ким поймал взглядом его руку, усыпанную тату, то понял, что влип. У Тэхёна не было определённого типажа, но Чонгук точно заставил его об этом задуматься. К тридцати трём годам Ким понял для себя, что традиционный вариант альфа-омега — не единственный возможный вид отношений. Он был знаком с замечательной парой омег, которые уже семь лет жили вместе душа в душу, и сам Ким не раз встречался с такими же альфами, как и он. Ему это даже больше нравилось — он не был привязан к какой-то одной роли и мог получить от секса намного больше приятных ощущений. Но когда Тэхён увидел Чона с его чёрным рукавом с редкими вкраплениями ярких красок на крепких мышцах, то не смог больше думать о нём только как о своём студенте. В голову закрадывались мысли о том, как хорошо было бы почувствовать эти руки на своём горле во время секса. Или как красиво на них смотрелись бы веревки или какие-нибудь наручники... И после этого Чонгук с каждым разом открывался для него с новой стороны. Первое время альфа робко подходил узнать, где у него ошибки. Потом — сразу приносил исправленный вариант. А в последние пару раз уже, набравшись смелости или наглости, открыто предъявлял свои недовольства, сглаживая это вежливым "профессор Ким". И Тэхёна это забавляло. Хотелось узнать, как далеко он может зайти. Но проблема была в том, что с его заинтересованностью и нездоровой симпатией к студенту, Киму становилось всё сложнее находиться с ним наедине и в принципе общаться. По своей натуре, Тэхён был очень открытым человеком: всегда в лоб говорил, что его не устраивает, или, наоборот, если ему кто-то нравится. Он никогда не скрывал свои чувства и желания, поэтому сейчас с Чоном ему было непривычно держать это всё в себе. Каждый раз, когда студент заводил диалог, хотелось выпалить всё, что бегущей строкой выскакивало в голове: как хочется прикоснуться, поцеловать, провести языком по животу, потому что Тэхён был уверен, что у альфы там чёткий рельеф, попробовать его истекающий член на вкус, заставить кончить себе на лицо, а потом нагнуть на этой же парте, пока его ножки мило свисают и дрожат от ласк. И стонать под этим альфой, отдать ему всего себя хотелось так же сильно, как и подчинить его, подавить под отчаянные просьбы о большем, заставить скулить и умолять. И подобные мысли всплывали постоянно... Поэтому тактикой Кима стали короткие ответы и уклонение от последующих вопросов. Тупо, но в его случае эффективно. Так он не мог сказать лишнего. Чон ходит вокруг замолчавшего преподавателя, заглядывает ему в глаза. Но по-прежнему остаётся незамеченным, пока тот как в трансе перебирает бумаги и складывает их в папку. — Вы меня слышите, профессор Ким? — А? Да, — Тэхён возвращается в реальность и начинает двигаться ближе к выходу. — Я тебе уже сказал, Чонгук, что работа достойная. Но я бы ещё углубился в историю и значение основных терминов... — Но... — Принеси новый вариант, когда внесёшь правки, — говорит профессор уже в дверях. — И не забудь доделать и загрузить раздел с методами к пятнице. То, что ты приносил вчера, местами сыровато, — и, оставив альфу стоять у аудитории с приоткрытым ртом, Ким скрывается из поля зрения. Чонгук не успевает ничего понять, когда тёмно-каштановая макушка прячется за углом, и лишь обречённо выдыхает. — Твою мать! Как он это делает каждый раз?

***

В течение всей недели Чонгук был занят всевозможными заданиями и работами. По всем предметам был завал, включая академическое письмо. Но у него получалось делать его каждый день понемногу, чтобы к пятнице всё было готово, и Ким не смог больше придраться. Хотя студент сам сомневался, что это в принципе возможно. Чона ужасно бесило, что профессор выделял его среди других. И, к сожалению, не так, как он бы хотел. Альфа часто замечал, как преподаватель мило общается с другими студентами, спрашивает про их выходные, успехи в личной жизни, видел, как они вместе обсуждают недавно вышедший фильм, но с Чонгуком он всегда был предельно краток: "Здесь не хватает, тут перестарался, исправь, жду результат". И это выводило из себя. Чем он так не понравился Киму, что тот не мог относиться к нему, как к остальным? Чон, конечно, не был любителем светских бесед, но, когда все вокруг общались с профессором как с давно потерянным другом детства, было даже немного обидно получать такое отношение в ответ. В пятницу Чонгук провёл в университете в сумме около двенадцати часов — пары, консультации, встреча с руководителем кафедры, на которой он подрабатывает, и плюсом навалились два эссе. Голова кипела, виски беспощадно тянулись друг к другу как магниты, и хотелось прилечь прямо там на холодном полу. Но, как и всегда, альфа смог собрать себя в руки, чтобы к десяти часам прийти домой, сесть за задание по академическому письму и обнаружить, что он забыл уточнить у Кима критерии оформления работы. Перепроверив всю оставшуюся часть задания, он решил написать профессору письмо, чтобы удостовериться, что всё сделал правильно. Чон посмотрел на групповой почте, что Ким пару минут назад отправил им материалы с прошлой лекции, и решил, что на его письмо он тоже быстро ответит. Но альфа за весь день так устал, что даже не заметил, как спустя пятнадцать минут ожидания уснул с ноутбуком на коленях. Проснулся Чонгук только в два часа ночи, когда рука уже онемела и по ощущениям больше напоминала что-то инородное. Он в панике открыл глаза и понял, что пропустил дедлайн. К сожалению, бездушная система не прощает ошибок. Как и Ким Тэхён. Потому что утром ему пришёл ответ с коротким "Чонгук, я не проверяю почту после девяти". И никакой реакции на многочисленные письма Чона после этого. Чонгук врывается в класс одним из первых. Его тёмные круги под глазами, кажется, успели распугать всех в метро, хотя, возможно, это был его безжизненный взгляд. Он бежал в университет сломя голову, хотел как можно быстрее объясниться перед Кимом, будто то, как рано он приедет, имело значение. И как только он видит преподавателя, сразу подлетает к нему, останавливая себя ладонями о столешницу. — Профессор Ким! — Тэхён чуть подскакивает на месте от неожиданно громкого звука и поворачивается лицом к говорящему. — Я вчера уснул, — Чон по-прежнему пытается отдышаться после забега, а Тэхён смотрит на него, не особо понимая. — Я.. рад за тебя? Но, честно говоря, ты не выглядишь отдохнувшим, — профессор снова устремляет свой взгляд на бумаги с материалами лекции. — Нет, — Чон мотает головой. — Я вчера уснул и поэтому не сдал задание до дедлайна. Так что я отправил его вам на почту. — Чонгук... — Ким снова поднимает на него глаза, и его выражение лица меняется на более серьёзное. — Ты же понимаешь, что я не смогу принять эту работу. Тишина окутывает их на какое-то время. Студент пытается понять, правильно ли он услышал слова профессора. — Что?? — кажется, у Чона сердце падает в пятки. — Вы же знаете, что я всё сделал. Я приносил вам почти финальную версию ещё в понедельник. — Это будет нечестно по отношению к другим студентам. Ты можешь написать новую к следующей паре, — немного равнодушно бросает Ким, а студент, кажется, забывает, как говорить. Чонгук не может поверить своим ушам. Он убил столько времени на эту работу, и всё впустую. Альфа стоит как вкопанный, постепенно догоняя мысль, что это всё правда с ним происходит. А Ким спокойно продолжает делать свои дела, не обращая внимания на ошарашенного студента. Но в этот раз Тэхён правда не может принять его работу. Если система зарегистрировала, что её нет, повторно к этому же заданию Чонгук не сможет прикрепить файл. Только если выставить это новым заданием и на другую тему. И Чон не знает, как долго он так простоял, но выводит его из этого состояния одногруппник, который, появившись из ниоткуда, начинает разговор с преподавателем. — Спасибо, что ответили мне вчера, профессор Ким. Я так запутался в структуре, что без вашей помощи не успел бы закончить вовремя, — омега мнётся, благодарная улыбка не сходит с его лица, как и румянец. И на самом деле этот омега — не единственный, кто не может оторвать глаз от Кима. Профессор всегда выглядит максимально презентабельно — чёрный пиджак украшает его плечи, брюки в тон выгодно облегают стройные, но мускулистые ноги, белая рубашка освежает образ, а однотонный чёрный галстук всегда добавляет шарма и элегантности. Тёмно-каштановые волосы уложены в относительно прямом проборе, мягкие, слегка волнистые пряди спадают чёлкой по бокам и добавляют нежности такому строгому образу. Альфа выглядит как мокрая мечта любого, а когда улыбается, убивает наповал всех омег в аудитории и заставляет остальных сильно нервничать. Но успокаивает то, что Ким ни разу не был замечен в отношениях со студентами. И тем не менее, это не мешает многим из них лезть из кожи вон, чтобы быть замеченными. — И ещё раз простите, что написал вам так поздно... — омега кокетливо заправляет прядь за ухо, смущённо смотрит из-под опущенных ресниц, но Кима давно такое не берёт. Он совершенно не воспринимает своих студентов в романтическом плане. Им всего двадцать два, они ещё не видели жизни за пределами университета, не знают, как работает этот мир. Поэтому у Кима иммунитет к такому флирту. Хотя, возможно, за исключением одного студента. И если тот однажды начнёт с ним флиртовать, у Тэхёна в голове скорее всего полетят все настройки, отвечающие за этику. А пока это просто остаётся его тайным безобидным желанием. — Прекращай, кто спит в одиннадцать часов? Тем более видео с твоей собакой потом всё компенсировало, — профессор издаёт лёгкий смешок. — Она у тебя такое чудо! Мой Тани тоже любит ловить мыльные пузыри носом. Омега не может скрыть свою кокетливую улыбку, на что Ким лишь вежливо кивает, давая понять, что на этом их разговор можно закончить. Поэтому, когда омега слегка кланяется, Ким прощается с ним глазами и переводит своё внимание на компьютер. А заторможенному мозгу Чонгука требуется около минуты, чтобы проанализировать увиденное. — То есть вы всё-таки отвечаете на письма после девяти? — спрашивает он с пустым взглядом, устремлённым куда-то далеко в пол. Голова как-то долго догоняет реальность. — Нет, — Чон поворачивается, услышав ответ, который явно не совпадает с тем, что он сейчас увидел, и кидает вопросительный взгляд на профессора. — Только на сообщения. — То есть вы дали ему свой номер? Почему не дали мне? — альфа не может скрыть своего возмущения, внутри начинает разгораться злость. — Просто пиши мне в рабочее время, Чонгук, и я обязательно отвечу, — студент сжимает кулаки и, возможно, слишком сильно прикусывает губу, пытаясь сдержать всё то, что сейчас рвётся наружу. Его уши горят, глаза сверкают раздражением, а в голове то и дело проскакивают слова, которыми он хочет облить этого профессора с головы до ног. — Но ему вы ответили не в рабочее время! — Чонгук агрессивно кивает подбородком в сторону омеги, который уже беспечно общается со своими друзьями где-то вдалеке. — И если бы у меня был ваш номер, мы бы тоже быстро решили вопрос и этого всего бы не было! Но Ким ничего не отвечает, даже взгляд не отводит от ноутбука. И Чон как-то нервно смеётся себе под нос от безразличия профессора. — То есть вы неформально переписываетесь со всеми в группе, но не можете дать мне свой номер? — для самого Чонгука эта фраза звучит абсурдно. Кто мог подумать, что он будет злиться из-за того, что Ким не даёт ему номер телефона. — Я же не собираюсь вас закидывать рассказами о том, какие закуски к рису я ел за обедом! Альфа в гневе, он рвёт и мечет внутри. Чон уже плохо сдерживает своё учащённое дыхание и усилившийся запах кофе, который горькими частицами бьёт в нос им обоим. И Ким напрягается, стараясь контролировать свои феромоны, которые могут предательски среагировать на аромат волнующего его альфы. — Чонгук, между нами не может быть неформального общения, — Тэхён бросает эти слова и пытается отдалиться от студента, потому что становится трудно держать себя в руках. Так прекрасно тяжело Чон ещё не пах в его присутствии... — Это ещё почему? — Чон как назло наклоняется ближе. — Вы предвзято ко мне относитесь! Почему я не могу получить такое же отношение к себе, как и другие? — альфа уже совсем не скрывает свою агрессию, он просто давит на уровне инстинктов, сам того не замечая. — Вы меня постоянно игнорируете, пока с остальными ведёте милые беседы и, как оказалось, отвечаете на их сообщения в любое время суток. Я вам настолько неприятен, профессор Ким? — Поверь, Чонгук, это для твоего же блага, — Тэхён держится из последних сил. Он отворачивается между репликами, пытаясь вдохнуть свежий воздух, но всё тщетно. Альфа внутри уловил этот до дрожи приятный и тяжёлый аромат. И безумно хочет почувствовать его на языке... — Про мои работы вы тоже так говорите. Объясните мне уже хоть что-нибудь нормально! Почему у меня не может быть вашего номера? — феромоны Чонгука удушают его, пытаются надавить своей силой. И если обычно другой альфа реагирует на это лишь ответной агрессией, то внутри Кима она смешивается с желанием. И он не выдерживает. Профессор приближается к уху Чона и с нотками злости в голосе от переизбытка запахов двух доминантных альф говорит сквозь зубы: — Потому что если у меня появится твой номер, я могу позвонить тебе по пьяни и во всех подробностях описать, в каких позах я хочу разложить тебя на этом чёртовом столе. А потом подставить свой зад, чтобы ты отодрал меня как последнюю блядь. Поэтому... пиши мне в рабочее время и на почту, Чонгук. Профессор прочищает своё горло и отходит от стола в центр аудитории, чтобы начать лекцию, пока Чон уже второй раз за день стоит столбом, ошарашенный словами альфы. Он не особо понимает, что происходит, но чувствует, как внутри него разливается жар. Щёки пылают, широко раскрытые глаза выражают непонятные ему эмоции, и он выходит на уже привычную прогулку по коридору. Но в этот раз с совершенно иными мыслями в голове. Всю пару Чонгук не может оторвать глаз от профессора. Раньше он и не замечал, как тот хорошо выглядит, как его утончённые черты лица гармонируют с крупным силуэтом, крепкими руками и грациозно прямой осанкой. Поставленная речь, приятно оседающий в памяти низкий голос, который не надоедает даже после трёхчасовой лекции. Но он же альфа... Чон не может перестать крутить эту мысль в голове. Профессор Ким правда сказал, что хочет его? В мире Чонгука это звучит очень странно. Как альфа может хотеть другого альфу? И внутреннее трепетание, которое ещё не утихло после их разговора, подсказывает, что это возможно, но Чон не слышит его за шумом постоянно всплывающих мыслей. — Профессор Ким такой горячий сегодня, — говорит ему на ухо Джин, и альфа вздрагивает от неожиданности и точного попадания слов друга в его подсознание. — Что? — Я говорю, он сегодня хорошо выглядит, — шепчет омега, не отрывая взгляд от преподавателя. — Выглядит как обычно... — Чонгук смущённо и наигранно раздражённо смахивает комментарий друга. — Нет, сегодня он, кажется, подвёл глаза, я их даже отсюда вижу, — мечтательно пропевает Джин. И Чонгук огрызается: — Прекращай. А сам задумывается. Глаза... Глаза правда бездонные и так легко затягивают в свою пучину. Чонгук снова смотрит на лицо профессора, пытаясь найти там ту самую подводку, которую он, видимо, не заметил в порыве своего гнева, и невольно сталкивается с ответным взглядом. Чон замирает, а профессор не отрывается, параллельно продолжая вести лекцию, кажется, только для него. Но Чонгук не слышит. Он сосредоточенно смотрит прямо в глаза альфы, пытаясь найти там ответы, но находит только волнение. Ким будто проверяет, всё ли у него в порядке. А Чонгук совершенно точно не в порядке. Он сгорает от смущения под таким пристальным взглядом и правда подведённых глаз, которые так красиво чуть затенены во внешних уголках, и внутри всё потряхивает от настолько непривычных эмоций. Почему вдруг этот альфа так на него влияет? Заставляет усомниться, задуматься. Чонгук никогда не замечал за собой, чтобы его интересовали альфы. Он всегда был по омегам, хоть его это ни разу ни к чему серьёзному и не приводило. Но сейчас он как подросток на пороге своего первого гона чувствует, как что-то беспорядочно бьётся внутри. И Чон не уверен, что это можно назвать симпатией, но влечение точно есть. Иначе как объяснить то, что с их разговора прошло уже около часа, а отличник Чонгук по-прежнему не знает тему сегодняшней лекции? После пары Чон быстро выбегает из аудитории, чтобы лишний раз не встретиться глазами с профессором, который никак не выходит из головы. Альфа прокручивал его слова все три часа, но так ни к чему и не пришёл. Чонгук никак не может отпустить один вопрос: как альфа может хотеть другого альфу? Разве такое бывает в природе? И, не придумав ничего лучше, звонит своему другу, чтобы проконсультироваться с альфой, у которого стаж жизни чуть побольше, чем у самого Чона. — Спасибо, что пришёл, хён, — Чонгук достаёт пиво из холодильника и, cхватив закуски со стола, идёт к альфе, который уже по-хозяйски лежит на его диване, раскинув руки в разные стороны. — В любое время, Гук. Что-то случилось? Хосок — не редкий гость в доме Чона. Обычно они вместе пьют в его гостиной по субботам перед походом в бар или клуб. Но Чонгук не мог ждать ещё целый день, чтобы обсудить то, что с ним произошло. Слишком много мыслей в голове. — Даже не знаю, с чего начать... — Хосок устраивается удобнее, предвидя нелёгкий разговор. — Помнишь нашего профессора Кима? Друг кивает, и улыбка сама расплывается на его лице. — Конечно, как его забудешь! Ты постоянно о нём говоришь, — Чонгук громко вздыхает и закатывает глаза. — Это уже преувеличение. — Нихера подобного, — усмехается Хосок. — В последнее время ни одной нашей встречи не проходит без упоминания этого Кима. — Даже если так! — повысив голос, раздражённо говорит Чонгук, как бы пытаясь снова привлечь внимание к себе. — Сегодня произошло кое-что странное... Хосок театрально удивляется и кивает, подыгрывая. Будто не каждая история его друга про несносного профессора начинается так. Альфа наклоняется вперёд и ждёт, когда Чон начнёт рассказ о вопиющем недоразумении, которое с ним произошло. Но Чонгук лишь снова закатывает глаза. — Хён, я серьёзно, соберись, — Хосок садится обратно, делая глоток. — Начну издалека... — Только не это, — в старшего прилетают чипсы, и он не может сдержать смех. Но замолкает, когда замечает, что Чон притих и задумчиво смотрит куда-то в пол. И волнение за друга заставляет его нахмурить брови. — Хоби, скажи... Альфа может хотеть другого альфу? Хосок поперхнулся. Их разговор слишком резко стал серьёзным. Альфа ставит своё пиво на столик у дивана и пытается уловить вопрос. — В каком смысле? Чонгук поднимает взгляд на друга и, кажется, совсем не моргает, ища ответ в потерянных глазах напротив. — В плане секса. Альфа может заводиться, когда смотрит на другого альфу? Хотеть сделать с ним... то, что обычно делают с омегой? — и Хосок задумывается. Он ни с кем ни разу не говорил об этом. И как они от ненавистного профессора пришли к этой теме? — Гук, я, честно говоря, о таком не слышал... — Чонгук расстроенно поджимает губы и отворачивается, глазами бегая по полу. — Скажи, — Хосок старается аккуратно подбирать слова, — тебе нравится твой преподаватель? Хён всё поймёт, ты же мне как родной, сам знаешь... Но Хосок не успевает договорить, как его перебивает неразборчивый лепет резко подскочившего Чонгука. — Мне? Нравится профессор Ким? Тоже мне! Бред какой! Я просто так спрашиваю, это никак не связано со мной. И с профессором Кимом. Давай лучше фильм посмотрим! Я новый нашёл, говорят там крутые спецэффекты... — Гу-ук, — голос друга выводит Чона из панической защиты, — успокойся. Мы с тобой слишком давно знакомы, чтобы ты сейчас делал из меня дурака. Что произошло? Чонгук тяжело вдыхает и усаживается обратно на место, фокусируя внимание на своих пальцах. От хёна ничего не скроешь... И с каких пор он, взрослый альфа, прячется от, казалось бы, таких простых вопросов? Чонгук часто рассказывает другу о своих похождениях. Хотя обычно и рассказывать не надо, Хосок сам становится свидетелем того, как Чон уходит домой с очередным омегой. Но сейчас это даётся не так легко. И старший тоже это замечает. — Я не знаю, что происходит, хён... Сегодня профессор сказал мне такое, после чего я, как ни старался, не могу смотреть на него как прежде, — друг заглядывает ему в глаза, ожидая продолжения, но парень молчит. — Ну, и? Не томи! Чон переводит на него свой немного напуганный взгляд и полушёпотом говорит: — Он сказал, что хочет меня, — глаза Хосока расширяются, кажется, до физически возможных пределов. Он даже не сразу замечает, что сидит с приоткрытым ртом, но, встретив потерянные глаза напротив, прокашливается и собирает мысли в кучу. — Подожди, ты уверен, что он это имел в виду? — Более чем уверен... — Что конкретно он сказал? — друг продолжает закидывать его вопросами, пытаясь докопаться до истины. — Я весь день думал о его словах. Уверен, что он имел в виду именно это. Лучше помоги мне понять, что это значит... — Что он сказал? — парень настаивает. — Сказал... — Чонгук отворачивается, он не может говорить это другу в лицо. Сам всё ещё не верит, что услышал это от другого альфы. — Он сказал, что хочет разложить меня на своём столе... А потом чтобы я отодрал его.. как последнюю блядь... И на этих словах у Хосока, кажется, отпала челюсть. Друг прикрывает рот рукой, а потом отворачивается, пытаясь хоть как-то уложить это всё в свою голову. Он правда раньше ни разу не слышал об отношениях между альфами. Как они не перегрызают друг другу глотки, когда их феромоны сталкиваются? — Гук... — Да, я тоже охуел, — они оба смотрят сквозь друг друга. И если Хосок просто пытается оправиться, любыми способами оправдывая эту ситуацию у себя в голове, то Чонгук уже невольно начинает представлять, как это могло бы произойти, и сам не понимает свои чувства. — И что ты будешь делать? — Это я тебя хотел спросить, хён. Потому что я сам уже ни черта не понимаю, — Чон с надеждой смотрит на альфу, но тот, кажется, ещё больше потерян, чем он сам. Они сидят в тишине, обдумывая дальнейшую стратегию Чонгука. Пицца уже давно остыла, пиво забыто, и слышен только хруст чипсов, которые старший нервно закидывает в себя. — Ты сказал, что не можешь смотреть на него как раньше? — младший мычит в ответ. — А как ты теперь на него смотришь? С отвращением? Страхом? Или, — Чон переводит на него взгляд из-за затянувшейся паузы, — с интересом? Хосок внимательно следит за мимикой друга, и Чонгук снова уходит в себя. А правда, как? Ему точно не противно, он не чувствует никакой неприязни или агрессии, что странно. Чону прямым текстом сказали, что хотят разложить его на столе, но его альфа сидит тихо, кажется, ему самому любопытно узнать, каково это. Так что... — С ответным желанием?.. — Чон удивляется своим же словам, когда понимает, что произнёс их вслух, и поворачивает испуганные глаза на друга. — Нет, подожди... Я не говорю, что тоже хочу его! Но.. внутри появляется какое-то непонятное тепло, когда я думаю о его словах... Это же плохо, да? Я не должен так реагировать на другого альфу? Хосок склоняет голову, тщательно обдумывая свой следующий ответ. — Я не могу тебе сказать, что плохо, а что хорошо, Гук. Я такого ни разу не испытывал, но, — возможно, старший пожалеет о том, что скажет дальше, — может, ты поговоришь об этом с ним? Как и ожидалось, Чонгук возмущённо ахает, вскакивая с места, и начинает расхаживать по гостиной. — Поговорить с ним?? — Выслушай меня... — Он — последний человек, с кем я хочу это обсуждать! — Чон нервно ходит из стороны в сторону, активно размахивая руками. — Как ты себе это вообще представляешь?? — Но он единственный, кто сможет прояснить эту ситуацию. Вы — взрослые люди, нет смысла прятаться от разговора. Никто кроме вас двоих не сможет разобраться в этом, — Хосок старается сохранять спокойствие, и в этой повисшей тишине Чонгук задумывается. Друг прав, и головой Чон понимает, что это очень разумное решение, но сердце колотится как бешеное от одной мысли, что между ним и профессором снова произойдёт этот разговор. Альфа поворачивается к старшему, останавливается, складывая руки на груди. Он тянется рукой к подбородку и нервно прикусывает свой большой палец, обдумывая эту идею. Очень хочется переждать, пока вопрос решится сам собой. Но что-то внутри подстёгивает пойти на эту авантюру. Что, если профессор говорил абсолютно серьёзно? И Чон пока не знает, как поведёт себя, если это на самом деле были не просто слова, но в любом случае он хочет дать себе возможность выбирать. И если у Кима хватило наглости сказать это ему в лицо, то Чонгук тоже найдёт в себе наглость попросить объяснений.

***

Вечер субботы, Тэхён впервые за долгое время идёт в клуб с друзьями, чтобы расслабиться после такой насыщенной недели. Хотя скорее после эмоционально насыщенной пятницы. Ким уже тысячу раз отчитал себя за то, что сорвался на Чона. Не нужно было этого говорить, он же знал, что парень не заинтересован в нём. Но в тот момент альфа не мог спустить всё на тормозах. Хотелось ответить. Хотелось, чтобы Чонгук понял, что Киму тяжело продолжать с ним эту игру. И то, как младший смотрел на него всю оставшуюся пару... Тэхён старался мельком поймать его взгляды и считать эмоции, но ничего не выходило. Лицо Чона не давало никаких подсказок, и это вселяло только больше тревоги. Студент выбежал из аудитории сразу, как закончилась лекция, и у Кима не было возможности объясниться. Хотя, даже если бы она была, альфа не знает, что бы сказал Чонгуку. Потому что назвать это ложью он не мог, а если бы он просто повторил свои слова, то окончательно бы спугнул парня. Если он этого, конечно, ещё не сделал. И вот, рухнули все и до этого призрачные надежды Кима сблизиться с волнующим сердце альфой. — Снова о нём задумался? — Чимин вырывает друга из долгих размышлений, погрузивших его глубоко в безысходность ситуации. И Ким лишь кивает, натягивая на лицо улыбку. — Не стыдно совращать своего же студента? — омега пытается перевести всё в шутку. — Ещё пару месяцев, и он выпустится. Так что это наименьшая из моих проблем... — Ким залпом опустошает рюмку с крепким алкоголем, чуть морщась. — Но ты же сам себя мучаешь. Ты хоть раз видел его с другим альфой? — Тэхён молчит. — Вот! Может, он только по омегам. Не разбивай самому себе сердце, Тэ. — Да я и без тебя знаю... Ким встаёт из-за стола и направляется на танцпол. Хочется забыть все переживания, оставить их позади вместе со своими мечтами когда-нибудь ощутить Чонгука рядом с собой, почувствовать на себе его горящий взгляд. Тэхён танцует с закрытыми глазами. Поднимает руки вверх на очередной бит и медленно опускает, скользя пальцами по щекам, губам, шее, обводит бока и чуть сжимает, дойдя до ягодиц. Гладит половинки, подмахивая бёдрами, поднимается сзади до поясницы и отрывается. Прикоснулся бы Чон к нему когда-нибудь так же? Сжал бы талию в своих руках? Прислонился бы грудью к спине, положил бы подбородок на плечо? Прошептал бы, что тоже хочет?.. Тэхён продолжает танцевать, пока лёгкие не начинают гореть от недостатка воздуха, а горло — от сухости. Он возвращается к друзьям, и Чимин сразу поднимает телефон в руке, протягивая альфе. — Кажется, тебе какой-то студент пишет. Спрашивает про консультацию, — Ким удивлённо вздёргивает брови и снимает блокировку с экрана. Он открывает уведомления и видит сообщение: Неизвестный номер: "Профессор Ким, проконсультируете меня?" Тэхён раздражённо закатывает глаза. Сейчас точно не лучшее время для работы. Тэхён: "Сегодня суббота, я не дома. Могу я спросить, с кем говорю?" Странно, что номер не определился, у него записаны все студенты. Может кто-то пишет с нового? Неизвестный номер: "Это Чонгук". И на этом сообщении сердце Тэхёна делает кульбит. Он отводит взгляд от экрана и медленно присаживается, наощупь ища позади себя диван. Его взгляд совершенно пустой, тело совсем застыло, но внутри Ким борется с водоворотом эмоций: страх, удивление, непонимание, предвкушение и приятное волнение. И какую выбрать, он ещё не знает. Чимин переводит взгляд на друга и кладёт руку на его колено, поглаживая, чтобы привести в чувство онемевшего Тэхёна. — Всё в порядке? — Ким поворачивается к омеге и только тогда вспоминает, как дышать. — Он мне написал. — Кто? — Чонгук... — Чимин подпрыгивает на месте и садится ближе, мгновенно забывая всё, что он там убедительно советовал другу ещё полчаса назад. — Что пишет? Дай прочитаю! — омега заглядывает в телефон заторможенного Кима и вопросительно смотрит наверх, ему в глаза. — Почему ты не отвечаешь? Уже шесть минут прошло! — Я не могу с ним общаться, Чим, это же с ума меня сведёт, — Ким отклоняется на спинку дивана и скатывается, теряя все силы. — Мне захочется ему постоянно писать, узнавать, как у него дела, и слушать рассказы о том, какие закуски к рису он ел за обедом... — Что?.. — друг непонимающе смотрит на Кима, но тот совсем не в настроении что-либо объяснять. Он уже улетел далеко в свои фантазии. — Неважно, Чим! Я не буду ему отвечать! — Тэхён блокирует телефон и откидывает обратно на столик, вжимаясь в диван подальше от него, как напуганный котёнок. И не скажешь, что этому альфе тридцать три, и у него докторская степень... — Ты придурок, Ким, — Чимин закатывает глаза и тянется за стаканом с виски, когда экран снова загорается, оповещая о новом сообщении. Друг быстро хватает телефон в руки и читает. — "Как по-взрослому с вашей стороны, профессор Ким. Прочитать и не ответить". У-у, а он дерзкий, — омега улыбается, переводя взгляд на друга, который отнекивается, когда ему подсовывают телефон. — Ответь ему, Тэ. Ты же изведёшь себя, если не узнаешь, зачем он написал. И Чимин как всегда видит друга насквозь. Тэхён правда съест себя заживо, если упустит такой шанс. И как бы его ни пугало, что Чонгук может сказать никогда больше не приближаться к нему и, куда хуже, сообщить, что уходит из его класса, Ким по-прежнему сгорает от навязчивой мысли, что Чон тоже может когда-нибудь им заинтересоваться, если узнает его получше. И альфа печатает. Тэхён: "Чем я могу помочь тебе, Чонгук?" Неизвестный номер: "Помню, вы хорошо разбираетесь в многозначных высказываниях. Можете прояснить для меня кое-что?" Тэхён кусает губу, всё ещё хранящую в себе привкус текилы с лаймом. Тэхён: "Постараюсь помочь. С чем мы имеем дело?" Пока студент печатает ответ, Ким решает внести его номер в контакты. Он сосредоточенно перебирает в голове варианты, увлечённо высунув язык, и, когда придумывает подходящий, хитро улыбается. Приходит новое сообщение. Малыш Чон: "Один альфа сказал мне на днях довольно двусмысленную вещь". Холод бежит по коже Кима и, кажется, душа начинает покидать его тело... Малыш Чон: "Что он хочет разложить меня у себя на столе". Тэхён закашливается и, запив сухость в горле, собирает все свои силы, чтобы максимально невозмутимо ответить. Тэхён: "И что же в этом двусмысленного?" Вся вечеринка, кажется, происходит без его участия. Он совершенно не слышит музыку, друзей, которые что-то бурно обсуждают, в его голове сейчас только голос Чонгука, и его откровенные вопросы, вызывающие дрожь в пальцах. И Ким еле успевает закинуть в себя ещё один шот, прежде чем приходит ответ. Малыш Чон: "То, что мы оба альфы. Как такое может быть?" Тэхён пытается сдержать свою улыбку, но всё равно срывается на умилительный смех, отворачиваясь от экрана. Какой невинный мальчик. Киму нравится то русло, в которое уходит их разговор. И ещё больше нравится то, что Чон сам их направляет в эту сторону. Младший ещё ни разу не возмутился, не потребовал извинений за произошедшее, он будто искренне интересуется, и от этого напряжение начинает понемногу отпускать, сменяясь на лёгкое волнение в груди, плавно утекающее в низ живота. "Как такое может быть?" У Тэхёна сразу всплывает в голове несколько вариантов, заставляющих облизнуться и запить свои неприличные мысли, но уже водой. Хочется помнить этот разговор. Тэхён: "Ты правда хочешь знать?" Малыш Чон: "Да". Ким нервно дёргает шеей, чувствуя подкатывающее возбуждение. Чонгук явно сам не понимает, какой эффект оказывает на своего преподавателя, который уже держит подушку у себя на коленях, лишь бы скрыть от посторонних глаз свою реакцию на сообщения от студента. Тэхён: "Альфа может получать невероятное удовольствие с другим альфой. Может позволить себе быть грубее, может отдаться, а потом так же сильно подчинить". И в ответ тишина. Но Ким не хочет заканчивать этот разговор. И пусть он сам заведётся от своей слишком бурной фантазии, но раз Чон спросил, хочется ответить максимально развёрнуто и показать ему всё, что тот упускает. Вряд ли Тэхёну снова выпадет такая возможность. И вряд ли он сделает это снова на трезвую голову. Тэхён: "Может отсосать, вылизать, раздвинуть ноги и принять в себя или взять скулящего только в его руках альфу. И может за один вечер получить оргазм от стимуляции простаты и от того, как глубоко будет вбиваться в чужое тело". Но по-прежнему ответа нет. Только "прочитано" высвечивается на экране, и Кима это даже забавляет. У младшего нет слов. И возможно, он сидит сейчас с алыми щёчками и руками пытается скрыть своё смущение. Но Чонгук сам хотел узнать, и Тэхён дал ему ответы. Тэхён: "У тебя ещё остались вопросы? Или я могу продолжить свой вечер?" И, кажется, вероятность того, что Ким сейчас уйдёт, возвращает студента к жизни. Малыш Чон: "Хотите сказать, он не хотел меня припугнуть и оттолкнуть? Он правда хочет меня?.." Ким по-доброму улыбается с глупости этого малыша, но ему ужасно нравится то, что Чонгук решил поговорить с ним об этом так открыто. Значит, он правда чем-то зацепил Чона, раз тот хочет разобраться, хочет узнать больше. А ведь мог проигнорировать. И от этого на кончике языка расцветает сладкий привкус надежды. Тэхён: "Чонгук, ответь сам на этот вопрос. Ты бы сказал такое, чтобы припугнуть?" И на этом альфа убирает телефон в карман, протягивая руку к бутылке виски. Друзья смотрят на него удивлённо, пока он жадно глотает жгучую жидкость из горла. И, оторвав друга от спиртного, Чимин сразу отправляет его проветриться, чтобы смягчить горчащий миндаль. Какое интересное завершение недели.

***

Понедельник, как всегда, подкрадывается незаметно. Но Тэхён находит в себе силы приехать к первой паре и даже зайти за кофе с круассаном по пути. Он идёт по пустынным коридорам университета, стуча каблуками лакированных туфель о гладкую поверхность. Делает первый глоток и уплывает в необъяснимом наслаждении. Ким всю свою жизнь пил только чай, но последние пару месяцев отдаёт предпочтение кофе. Его запах заставляет улыбнуться и приятно успокаивает, хоть и вкус по-прежнему слишком горький по его меркам. Но Тэхён уверен, что кофе Чонгука намного слаще, тяжелее и насыщеннее. Если он даже издалека пленяет старшего и забивает все рецепторы. Поэтому для Кима это стало своеобразной традицией — пить по утрам американо, который хотя бы отчасти заменял недостающий и уже полюбившийся аромат. Тэхён заходит в аудиторию, которая освещается только солнечными лучами, пробивающимися через стёкла высоких окон. Не слышно ни одного звука, его стол девственно пустой, полы чисто вымыты. Он оглядывает парты быстрым взглядом и останавливается на чёрной макушке, лежащей на столе. Ким удивлённо смотрит в сторону неизвестного и медленно подходит ближе, балансируя со всеми вещами в руках. Но с каждым шагом он начинает догадываться, кто это может быть. Голова лежит неподвижно, и только спина чуть вздымается от сонных вздохов. Лица не видно за растрёпанными волосами, поэтому, поставив вещи рядом со спящим, Ким осторожно кончиками пальцев смахивает чужие непослушные пряди. Он задерживает дыхание, когда глазам открываются чуть припухшие щёчки, прижатые с одной стороны рукой, надутые губки, поджатый подбородок и прикрытые ресницы, и Ким не может сдержать улыбку. Он тихо выдыхает и присаживается на стул напротив, облокачивается на столешницу и, уложив голову на ладонь, смотрит за спящим чудом, так бессовестно перебивающим запах того самого американо. Какая наглая подделка. Макушка чуть ёрзает на месте, и Тэхён спустя минуту-две встаёт, чтобы нечаянно не разбудить парня. У него ещё есть полчаса до начала пары, чтобы набраться сил. Ким аккуратно цепляет пальцами капюшон и накрывает сопящую голову, снова пряча глаза от света, и слышит тихое довольное мычание. Он берёт ручку, достаёт из сумки маленькую бумажку и выводит аккуратные буквы. Оставляет свёрток вместе с круассаном около парня и тихо отходит, спускаясь обратно к своему столу. Какое милое создание. Чонгук просыпается от крика лучшего друга, который садится рядом с ним и, будто не замечая, что альфа ещё не проснулся, рассказывает историю о начале своего дня. Чон встаёт с парты, мнёт щёку и чуть встряхивает затёкшую руку, приходя в себя. Солнце, кажется, стало ещё ярче за то время, пока он спал, поэтому глаза удаётся открыть не с первого раза. Чонгук оглядывает аудиторию: почти все уже собрались, и его взгляд тут же падает на бумажный пакетик перед ним. — Это ты принёс? — Джин отрывается от своего рассказа и смотрит на друга. — Нет, я сам не успел позавтракать, — и продолжает говорить о своём. Чонгук краем уха слушает омегу, притягивая загадочный пакет к себе. Он аккуратно распечатывает его и запах свежей выпечки ударяет в нос. Альфа на мгновение прикрывает глаза от приятного аромата, приподнимает пакет и видит на столе записку. Он берёт её в руки и разворачивает. "Не ложись больше так поздно. Иначе кто будет слушать мои лекции и задавать бесконечные вопросы?" Щёки Чона тут же еле заметно краснеют, а глаза поднимаются на профессора, который разговаривает с одним из студентов. Сегодня он тоже выглядит довольно привлекательно. Оказывается, ему очень идут жилетки. Чонгук спросонья медленно соображает и понимает, что Ким смотрит на него, совершенно игнорируя омегу рядом с ним, только когда тот самый омега поворачивается в его сторону. Но Чон успевает отвести взгляд, и студенту удаётся вернуть к себе внимание профессора, который, кажется, смахнул это на птицу за окном. Чонгук, усмехнувшись, достаёт круассан и жадно кусает его. Он правда не успел сегодня поесть: всю ночь дописывал новую работу и, когда прозвенел будильник, соскочил, быстро умылся и поехал на учёбу, только у дверей университета осознав, что по ошибке завёл телефон на час раньше нужного. Он дошёл до аудитории, и выходить никуда уже не хотелось. Даже грубая деревянная поверхность стола казалась достаточно мягкой, чтобы доспать драгоценные минуты. Ким выходит в центр аудитории и оглядывает сонные лица, приветствуя. Он называет тему лекции и, пока студенты записывают её себе в ноутбуки, на мгновение переводит взгляд на Чонгука, который спешно засовывает в себя последний кусочек. Тэхён улыбается одним уголком губ, и Чон смущённо кивает ему в благодарность, пряча глаза под ресницами. Ким, не смотря на экран, включает следующий слайд с терминами, и взгляды студентов снова устремляются в компьютеры. Пальцы стучат по клавиатурам, лихорадочно переписывая новую информацию, а профессор всё так же смотрит на альфу в другом конце небольшой аудитории. Тэхён сжимает губы, чтобы не улыбнуться слишком широко, и, на секунду отведя взгляд, проводит большим пальцем по уголку своих губ. Чон чуть хмурится и не сразу улавливает намёк, но, коснувшись своего рта, понимает, что испачкался в креме. Его глаза тут же расширяются, и он быстро вытирает белую сладость с губ, погружая подушечку пальца в рот. Как неловко.. И он застывает, когда понимает, что по-прежнему смотрит профессору в глаза пока сосёт свой палец. Тэхён издаёт беззвучный нервный смешок, который он маскирует под кашель, и отворачивается, стараясь держать себя в руках. Как этот мальчик делает даже милейшую вещь невероятно горячей? Тяжесть упала в низ живота, и Ким глубоко выдыхает, концентрируясь на материалах пары. Это будут непростые три часа. Чонгук неловко спускается по ступенькам аудитории, смотря себе под ноги. Всю пару он ловил на себе взгляды невозмутимого профессора, который каждый раз немного менялся в лице, когда смотрел на него. Чон совсем не привык к тому, что Ким обращает на него так много внимания, и непонятно, как к этому всему относиться. Чонгук все выходные провёл в раздумьях: стоит ли поддаваться своим неоднозначным ощущениям и попробовать узнать Кима получше или бежать от него сломя голову. Но когда профессор так заботливо смотрит на Чона, в груди сразу теплеет и хочется, чтобы это тепло окутало с головы до ног. Все три часа альфа не мог отвести взгляд от преподавателя. А его записка так и не покинула рук. Чонгук никогда такого не испытывал. Такого сильного интереса и влечения к человеку, ноющего желания быть рядом. В голове всё ещё мечутся сомнения, но сердце будто их не слышит — толкает ближе. — Профессор Ким, — Чонгук подходит к столу преподавателя и топчется на месте, — я вчера отправил вам новую работу. Вы же проверите её? — взгляд поднимается наверх и встречается с шоколадными глазами напротив. Тэхён улыбается и одним быстрым движением проводит языком по нижней губе. И Чон очень жалеет, что увидел это, потому что сам тоже невольно облизывается, вызывая довольную ухмылку на красивом лице профессора. — Конечно, малыш. Глаза Чона округляются, а на щеках выступает предательский румянец. Почему это было так приятно слышать? Взрослый альфа смущается как мальчик от простого "малыш". Тэхён опускает голову в улыбке и затем возвращает взгляд на студента. — Ни разу не видел, как ты краснеешь, — Чонгук прикусывает губу. — Очень мило. Чон, поражённый дерзостью профессора, издаёт смешок и отводит взгляд, нервно толкая язык за щёку. Милым тоже его ещё не называли. Он возвращает глаза снова на Кима и, безмолвно поклонившись, начинает уходить, но низкий бархатный голос преподавателя ловит его в дверях: — Ты нашёл ответ на свой вопрос, Чонгук? — студент поворачивает лишь голову и цепляет языком колечко в губе. — Ещё нет. Но вы сильно в этом помогаете, профессор Ким, — он ухмыляется и выходит из аудитории, прокручивая в голове образ этого альфы снова и снова. Может, в его влечении правда нет ничего ужасного?

***

Снова наступает вечер, и снова Чонгук думает о том, что написать профессору — не такая уж и плохая идея. Он постоянно копается в своих мыслях, ощущениях, гадает, насколько правильно всё то, что происходит у него внутри. Ким никак не выходит из головы, а теперь сердце ещё и греет такой милый жест с круассаном, который почему-то заставляет задуматься об альфе в романтическом плане, нагло толкает улыбку на растерянное лицо. Ким всегда был таким внимательным? Почему его улыбка так ярко светится в памяти? Почему по коже бегут мурашки, когда глаза падают на его руки, грудь, сами спускаются на бёдра и в конце концов всё равно тянутся к пухлым и, наверное, очень мягким губам? Почему хочется прикоснуться? Почему так часто всплывают картинки всего того, что так подробно описывал ему Ким? Чонгук не понимает себя, Кима и всего происходящего. И он устал сам искать ответы, которые с каждым разом всё дальше отходят от реальности: мысли спотыкаются друг об друга, и альфа уже не может перестать накручивать себя. После их прошлой переписки, Чон уже знает, куда может уйти их разговор, и вряд ли попадёт в такое же смятение. Неожиданно для себя, он тогда долго боролся с желанием прикоснуться, помочь унять своё желание, вспыхнувшее от таких откровенных слов профессора и его постоянно всплывающего образа. Хотелось почувствовать это всё на себе. И от этих непонятных желаний возникает только больше вопросов. И хоть и тело просит, голова по-прежнему не до конца понимает, как альфы работают вместе. Как не утонуть в агрессии под давлением усилившихся тяжёлых запахов и феромонов? Всегда ли один из них принимает, а второй доминирует? И как альфа может принять в себя? У него нет смазки, как у омеги... Любопытство и неугасающий интерес, смешанный с обжигающими нотками желания, берут верх над Чоном. Он садится на диван в гостиной, делает несколько глотков соджу для храбрости и набирает сообщение. Чонгук: "Профессор Ким" Он нервно кусает губы, волнение и предвкушение смешиваются в одно и отдают лёгкой дрожью внутри. Но ответ приходит уже через пару минут. Несносный Ким: "Чонгук" Голос профессора звенит в ушах и, кажется, эхом бьётся в голове о стенки сознания. Чонгук прикусывает щёки изнутри в попытке сдержать предательски разъезжающиеся уголки губ. Чонгук: "Я не могу уснуть.." Несносный Ким: "В прошлый раз ты жаловался, что уснул. Сейчас — что не можешь уснуть". Чон чуть хмурится, внутри закрадывается небольшая тревога. Может, ему правда стоит прекратить заводить разговоры на личные темы?.. Но следующая фраза профессора полностью развеивает его переживания и заставляет сдавленно выдохнуть. Несносный Ким: "Осторожнее, Чонгук. Не заставляй меня лишний раз представлять тебя в постели. Я могу принять это за намёк". Мелкие мурашки бегут по позвоночнику, и глаза сами прикрываются. Третье сообщение, и их разговор уже начинает уходить в откровения и флирт... И почему так хочется этому поддаться? Чонгук часто прокручивает те самые первые слова Кима в своей голове, и каждый раз жар растекается по телу. И хоть и сознание не до конца понимает всю ситуацию, альфа Чона не может не позволить себе эту маленькую слабость: Чонгук: "А если это так?.." Он печатает, а у самого внутри всё сжимается. Страх и предвкушение окутывают тело, и Чон облокачивается на свои колени, окутанный напряжением. Какой будет следующий шаг? Почему-то совершенно не хочется, чтобы мужчина сдерживал себя сейчас. Несносный Ким: "Если это так, то я бы помог тебе расслабиться, чтобы крепко спалось. Но вряд ли ты написал мне для этого". Чонгук даже не успевает подумать, прежде чем отправляет: Чонгук: "Как расслабиться?" И он уверен, что профессор сейчас ухмыляется во все тридцать два, но не может с собой ничего поделать. Его тянет неведомой силой. И хочется снова услышать от мужчины такие откровенные и приятные слова, которые он точно будет повторять в голове снова и снова, когда в очередной раз будет бороться со своими мыслями. Несносный Ким: "Не говори того, о чём пожалеешь, малыш. Я не хочу, чтобы ты потом прятался от меня по углам университета". Чонгук всё слышит, всё понимает, но совершенно игнорирует свой разум, и слепое желание, пробивающееся из-под здравого смысла, берёт над ним верх. Чонгук: "Помогите мне расслабиться, профессор Ким". Чон нервно мнёт в руках свободные штанины. Сердце бьётся в груди от осознания того, что он сейчас попросил. Он теребит свою нижнюю губу зубами, успевает переоценить все свои жизненные решения, и замирает в шоке, когда видит входящий звонок. Чонгук растерянно бегает глазами по комнате, ища, на что можно морально опереться, и берёт трубку, слегка дрожащими руками поднося телефон к уху. Он молчит и, кажется, даже дышать старается тише, будто это поможет. И спустя какое-то время слышит низкий хриплый смех. — В жизни ты не такой дерзкий, — Чонгук сглатывает. — Но это поправимо. Чон так и не знает, что сказать. Он теряет концентрацию, слышит только бархатный голос профессора. Приоткрывает рот, но слова не идут. Что с ним происходит? С каких пор он так немеет при разговоре? Тэхён продолжает: — Всё ещё уверен в том, что делаешь, Чонгук? И он отмирает, когда слышит своё имя. — Совсем не уверен... Но я хочу, чтобы вы помогли мне разобраться, профессор Ким. Чон снова слышит тихий довольный смешок и прикрывает глаза, понимая, что ничего не может с собой поделать. Ему хочется. Очень хочется услышать, как альфа произносит все свои грязные мысли вслух. Хочется снова почувствовать то внезапное возбуждение, которое окутало его в первый раз, когда Ким позволил себе быть честным с ним. Хочется ощутить это захватывающее тепло. Чонгук ни разу не испытывал таких сильных эмоций от одних разговоров. Никогда не чувствовал себя таким уязвимым и в то же время таким свободным. И, кажется, ему нравится та власть, которую Ким над ним имеет. — Что на тебе надето, Чонгук? Альфа приоткрывает рот, чтобы бесшумно выдохнуть. Ким правда это делает... — Спортивные штаны и футболка... — Даже дома скрываешь своё прекрасное тело? Чонгук слышит улыбку в голосе преподавателя. — Вы ни разу не видели меня, профессор Ким. С чего вы взяли, что там есть, на что смотреть? — Чон старается говорить максимально спокойно, но даже сам себе верит с каждым словом всё меньше. — Я видел твои руки. Вряд ли ты качаешь только их, — Тэхён берёт небольшую паузу. — Да и любое твоё тело прекрасно, ты меня заводишь даже в своих балахонах, — Чонгук отворачивает голову и рукой поправляет член в штанах, ёрзая на диване. — Хоть мне и очень хочется каждый раз стянуть их с тебя. И младший поджимает губы, тая от таких простых, но таких интимных слов. — Вы так легко говорите о своих желаниях, профессор Ким, — Чон уже не может держать телефон в своих трясущихся от предвкушения руках. Он надевает беспроводные наушники и отбрасывает его подальше. — А в желаниях нет ничего сложного, Чонгук. Они есть у всех. И я хочу, чтобы ты рассказал мне о своих, — Чон слышит, как альфа приближается к телефону, его голос будто прямо за плечом щекочет кожу. Альфа откидывается на спинку дивана, расставляет ноги шире и сжимает в руках обивку в попытках хоть как-то их занять. Как же горячо звучит тяжёлое дыхание профессора прямо в трубку. Интересно, его это так же сильно заводит? Молчание затягивается, и Ким снова берёт всё в свои руки. — Давай я начну, малыш, — Чонгук сдавленно мычит в согласии. — Тебе нравится слушать мой голос? — ещё одно мычание, и в ответ короткая усмешка. — А мне безумно нравится твой. Скажи что-нибудь, солнце. Не молчи. Чонгук немного теряется. — Что.. сказать? — Начни с моего имени. Хочу, чтобы ты произнёс его вслух, — Чон перебирается руками на колени, сжимает ткань штанов в кулаке, приятно царапая кожу. — Профессор Ким?.. — Это не моё имя, солнце. Назови меня по имени, — Тэхён как змей окутывает его своим шармом, гипнотизирует хриплым голосом. Чонгук чуть мешкает, но уверенность старшего так необъяснимо влияет на него, что хочется подчиниться. И, возможно, это самая безобидная вещь, на которую его сегодня подтолкнёт Ким. Но он, кажется, совсем не против. — Тэхён... — альфа слышит, как старший громко выдыхает. И от осознания, что Киму это нравится, нравится, как Чон произносит его имя, начинает приятно тянуть внизу. — Умничка... — похвала обжигает щёки ещё сильнее, а внизу живота уже тяжелеет, скручивает в узел. — С этого момента называй меня только так, малыш. Как бы меня ни заводило твоё "профессор Ким", моё имя из твоих уст звучит слишком сладко. Чонгук прикусывает губу, снова уже несдержанно поправляет свой член через ткань, сжимая, и тут же убирает руки обратно на колени, вцепляясь в штаны. Как этот альфа лишь парой слов заставляет напрячься всем телом... и желать? Желать самых безумных вещей. — Тэхён? — Мм? — альфа прислушивается. — Тэхён... — полушёпотом тянет младший. — Да, солнце? Чонгук пробует это имя на вкус, катает его на языке и слегка улыбается от того, как альфа сдавленно выдыхает через нос, когда слышит своё имя снова и снова. Чон всё так же лежит головой на спинке дивана с прикрытыми глазами, руки сами гладят живот, бёдра, избегая паха как огня. Потому что если он начнёт, вряд ли уже сможет остановиться. — У тебя очень красивое имя, Тэхён... Я же могу на "ты"? — Чон тоже делает шаг и слышит, как альфа чуть прокашливается. — Чонгук, ты можешь делать, что угодно, — и Ким замолкает, будто тоже тонет в этой удушающей атмосфере. — Скажи, ты сейчас лежишь? Чон чуть скатывается вниз по дивану, устраиваясь поудобнее. — Да... — Умничка, — по голосу на том конце слышно, как Ким говорит всё на улыбке, как он наслаждается тем, что происходит. А у Чонгука предательски поджимаются пальцы на ногах. — Представь, что я лежу рядом с тобой. Ты позволишь мне коснуться тебя, Чонгук? Я так хочу почувствовать твою кожу своими губами... Чон, сам того не замечая, начинает вести кончиками пальцев по предплечью другой руки и чуть сводит брови от мысли, что это могли бы быть руки Тэхёна. — Мгм... — Я не слышу тебя, Чонгук. Говори громче, — Чон переходит руками на живот, гладит, чуть приподнимая ткань. Спускается ниже, цепляет край штанов и скромно скользит по чувствительной коже. — Да... — Хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? Альфа закатывает глаза, пальцы уже устали вырисовывать круги на лобке, и Чонгук накрывает свой член рукой через ткань, массирует, гладит с нажимом. И еле различимо говорит на выдохе: — Да, хочу.. — и Чону необязательно знать, как хищно сейчас улыбается его профессор, представляя младшего таким мягким и податливым. — Я так хочу пройтись руками по твоей груди, хочу сжать твою талию, укусить твои бёдра... Ты не представляешь, как я хочу коснуться твоего члена, Чонгук, — Чон запрокидывает голову и с его губ срывается глухое мычание. Он шире расставляет ноги и смелее трёт своё возбуждение, сжимает его в руке. — Как же сильно я хочу ощутить его тепло между своих пальцев. Ты разрешишь мне гладить и целовать твой член, пока он не станет твёрдым? — Боже... да... — Хочешь, чтобы я помог тебе возбудиться? — и, кажется, Ким уже ему помог, потому что Чонгук сдаётся: скользит рукой под ткань штанов и боксеров и достаёт пульсирующую головку практически полностью стоящего члена. — Хочу... — обводит её по кругу и большим пальцем размазывает первые капельки. — Я так не понимаю, малыш. Скажи всё вместе, — голос старшего становится ещё глубже, он отдаёт прямо в груди каждым словом, оседая тяжестью в паху. — Хочу, чтобы ты помог мне возбудиться, Тэхён... — Как быстро ты учишься. Не зря ты мой любимчик, — с губ Чона слетает нервный смешок. — Надеюсь у тебя не много таких любимчиков... — Ты единственный, Чонгук, — снова эта чёртова улыбка в голосе. Как же хочется её увидеть сейчас. — Ни перед кем больше я не хочу встать на колени и отсосать. Я так часто думаю, какой ты, должно быть, вкусный, — Чон мычит, но внутри он просто кричит, не понимая, как Тэхён плавит его одними лишь фразами. — Слюнки бегут, когда смотрю на тебя, малыш. Если бы я был рядом, я бы точно не устоял и взял в рот твой член. Дал бы тебе трахать свою глотку, заполнить ее до краев спермой... — Блять... — младший шипит сквозь зубы, подносит ладонь к губам и проводит по ней языком, обильно смачивая слюной. Чон приспускает штаны с боксерами на бёдра. Его рука сразу начинает водить вверх и вниз по твёрдому члену, постепенно наращивая темп. Он тут же представляет, как Ким стоит перед ним и берёт в рот. Как его пухлые губы обтягивают член по кругу. Как глаза с этой блядской подводкой смотрят на него с диким желанием. И он не может себя сдержать — начинает бесцеремонно дрочить на голос своего "ненавистного" профессора. Чон дышит глубоко через рот, часто облизывает губы и тугим кольцом из пальцев помогает себе не сойти с ума. — Ты же ласкаешь себя сейчас? И в ответ тишина. Чонгук останавливается, и только тяжёлое дыхание оседает на динамике телефона Тэхёна, ударяя по ушам. Неужели это так очевидно? — Когда профессор задаёт тебе вопрос, невежливо так молчать, солнце, — Чонгук сам не понимает, как тихо скулит. С ума сойти... С Тэхёном он совершенно не думает о своих словах и действиях. Просто поддаётся и неизбежно тонет. — Да... — Что, "да"? Чон чуть скалится и толкает язык за щёку, настраиваясь на следующую фразу. — Да, я ласкаю себя. Твои слова меня очень заводят, Тэхён... — и младший слышит очередной громкий выдох, который мурашками пробегается от кончиков ушей по всему его телу. — А меня заводят твои тихие стоны, которые ты бессовестно пытаешься скрыть от меня. Нехорошо, Чонгук, — наигранно цокает Ким. — Когда я буду сосать твой член, ты тоже будешь скромничать? — Чон отворачивает голову в сторону, прикусывая колечко, и снова ускоряет свои движения рукой. — Это, конечно, очень очаровательно, но я люблю, когда мне вбиваются в рот. Хочу носом почувствовать твой лобок — так глубоко я хочу тебя в себе. — Ммм... — рука сама набирает темп, откликаясь на реплики альфы на том конце. Мышцы бёдер напрягаются, низ живота туго тянет, и томные чуть подзвученные мычанием выдохи вырываются всё чаще. Чон уже даже не пытается хоть что-либо контролировать. И его совершенно не волнует, что он дрочит на светлый образ другого альфы. Это чувствуется слишком правильно, чтобы сейчас за уши притягивать какие-то традиционные установки. — Вот так, малыш, — Чон дышит всё тяжелее, его хриплые стоны давят на собственное возбуждение Кима. — Ласкай себя быстрее. Я бы не дал тебе передохнуть, сосал бы твой член без остановки, — очередной глубокий выдох с двух сторон. — Чонгук, ты надавишь мне на затылок, пока будешь трахать мой рот? — Сука... Я засажу тебе по гланды.. Блять, — Чон срывается на рык, его альфа просит, требует этот грязный рот себе. И изнутри всё разрывает от того, что он не видит источника этого до боли приятного голоса. Тэхён изводит его, говорит так много, но не может сейчас ему всё это дать. Чонгук тихо скулит от невозможности почувствовать губы профессора на своём члене, ощутить головкой его мягкую глотку. И в то же время младший искренне удивляется своей реакции. Ни один омега не заставлял его так хотеть себя, как этот альфа. Взрослый, опытный альфа, который знает, чего он хочет. И знает, как это получить. Движения руки уже больше похожи на судорожные, мышцы живота сильно стягивает, и Чон совершенно не контролирует звуки, которые срываются с его губ. Рычание, скулёж и стоны. — О, да, малыш, — Чонгук довольно мычит на обращение, которое уже становится привычным. — Я так хочу помочь тебе сейчас. Ты так отчаянно стонешь. Хочу чтобы ты так стонал только для меня, слышишь? — с ноткой агрессии говорит Ким. Его альфу тоже уже трясёт от того, что желанный "малыш" так далеко. — Да... Только для тебя... — в бреду повторяет Чон. — Пиздец.. Я так сильно хочу выебать тебя, солнце. Такой ты отзывчивый. Как же у меня стоит от твоих стонов... Альфа Чонгука рычит, рвётся наружу, хочет показать свою силу, дать отпор такой наглой попытке доминирования. Но ему слишком хорошо. Ему слишком нравится слушать, как дыхание старшего тоже становится частым и обрывистым. И он ничего не может с собой поделать — закатывает глаза и продолжает быстро водить сжатой в кулак рукой по члену, представляя, как Тэхён дрочит с мыслями о нём. — Тэхён... — тянет младший. — Мм? — дышать всё тяжелее. — Я так хочу тебя... — Блять, Чонгук, — младший слышит стон у себя в ушах и учащённое дыхание после. Он двигает рукой быстрее, напрягает все мышцы. — Ты не представляешь, как давно я хотел это услышать. — Так хочу тебя, Тэхё-ён, — и кончает с протяжным хриплым рычанием, перетекающим в еле различимый стон, срываясь на имени своего несносного Кима. И старший не выдерживает таких сладких и мучительных звуков, тоже доводя себя до конца. А Чонгук лежит с закрытыми глазами, безвольно упавшими руками и слушает, как альфа с рычанием тонет в оргазме. Они не говорят ни слова. Оба просто слушают дыхание друг друга, наслаждаясь диким расслаблением. Пока Ким не подаёт голос. — Чонгук? — Да?.. — Я так и не спросил... — тяжело говорить полными предложениями из-за нехватки воздуха и клонящей в сон усталости. — Зачем ты мне писал? — А.. да, — Чон отпускает нервный смешок. — У меня был вопрос... — Какой? — голос альфы сейчас такой мягкий и сонный, и Чонгук ловит себя на мысли, что хотел бы сжать Кима в своих руках. — Ну... — младший немного теряется. И альфа по-доброму смеётся в трубку. — Ты правда смущаешься? После того, как стонал моё имя, пока кончал? — и Чон снова чувствует жар на своих щеках. — Задавай. Чонгук понимает, что скромничать сейчас правда бессмысленно. И глупо. И, собравшись с духом, тихо говорит: — Допустим, я могу понять... сексуальное влечение между альфами, — очередной смешок на том конце. Ещё бы. — Но.. как альфы не разрывают друг друга? — К этому нужно привыкнуть — держать своего альфу в узде. Но это добавляет своё удовольствие, — Тэхён говорит это так спокойно и естественно, что верится каждому слову. — Ты не представляешь, как это приятно, когда тебя разрывает от желания вцепиться альфе в глотку и в то же время просить его трахать твою задницу ещё глубже. Мы чувствуем всё гораздо ярче. Чонгук громко сглатывает снова начинающее подступать возбуждение, старается его откинуть подальше. Он же только кончил. Почему низ живота снова начинает сводить? — Но мы же по природе отличаемся от омег... Это, должно быть, больно, — голос Чонгука поник к концу фразы, будто он расстроился из-за своих же слов, и Ким не может сдержать улыбку. — Смазку можно купить, малыш. Не обязательно делать это на сухую. И поверь, это очень приятно — чувствовать твёрдый и горячий член внутри, — слова альфы как мёд растекаются по телу. И Чонгук быстро поджимает губы. Ему неловко, он чувствует себя подростком, но для него это всё правда что-то новое, ранее неизвестное. И, сделав глубокий вдох, он задаёт ещё один вопрос. — Но разве... разве альфа сможет настолько растянуться? Чтобы это было приятно... Тэхёна так забавляет и в то же время заводит этот невинный мальчик. — А ты уже думаешь кому-то подарить свой прекрасный зад? Прибереги его для меня, малыш. Иначе ты разобьешь мне сердце, — Ким издаёт смешок, а Чонгук слегка дёргает головой, скидывая оскал, которым его альфа вновь пытается доказать свою силу, и в то же время невольно жмурит глаза от наплывших мурашек. — Как ты это делаешь? — Что именно? — Так легко заставляешь меня краснеть каждый раз... — младший теряется в своих ощущениях. Ему так хорошо после оргазма. Но ещё лучше от того, как бережно и в то же время откровенно с ним общается Ким. Чонгук не понимает, почему говорит всё это ему, но сейчас это кажется таким естественным. — Мне очень нравится твоя реакция, солнце. Ты такой чувствительный и отзывчивый, — Чон облизывается, начинает нервно играть с колечком в губе. Почему его альфа спокойно всё это принимает? Почему не злится от такого отношения к себе? Почему поддаётся? — Я не понимаю, что со мной происходит... Так же не должно быть, да? — Отталкивайся от внутренних ощущений, они никогда не обманывают, — голос Кима становится мягче, он так приятно обволакивает. — Ты же тоже это чувствуешь, да, малыш? Как нас тянет друг к другу. Чон смотрит в потолок и, как бы он ни хотел снова уйти в рассуждения о правильном и неправильном, у него не получается. Потому что ему было хорошо. Хорошо кончать, слушая, как этот альфа тяжело дышит, как он без умолку хвалит его и говорит, как сильно хочет. И в голову закрадывается мысль, что Ким был бы ещё нежнее и внимательнее к нему и его телу в реальной жизни. Если бы лежал рядом с ним, правда касался его, делал ужасно приятно, совершенно не сдерживая своих желаний. Овладел бы им... Но Чонгук, будто ошпарившись, отгоняет эту мысль. Он правда сейчас серьёзно задумался о том, чтобы переспать с Кимом?.. — Я не обязан на это отвечать... — Конечно, не обязан, — и снова смешок. — Но ты сам мне написал, сам попросил помочь. Вряд ли ты так общаешься со всеми альфами. Поэтому предположу, что ты хотел, чтобы это был именно я. Чонгук теряется. Его читают как открытую книгу, которую сам Чон по-прежнему не может расшифровать. — Но ты можешь ничего не говорить, солнце. Я и так всё вижу. Сладких снов. Надеюсь, ты скоро разберёшься в себе. Потому что я уже устал засыпать без тебя. И Ким сбрасывает трубку, оставляя Чонгука лежать и снова вариться в своих собственных мыслях. В голове находится всё меньше причин не сближаться с альфой. И всё ярче горит желание узнать, каково это — быть с ним, получать его полное внимание только себе одному. Чувствовать всем телом его тепло и ласку, страсть и грубость... Но через каких-то десять минут подступающая после оргазма усталость спасает Чона, забирая его навязчивые мысли и переживания с собой.

***

— Кто назовёт последнюю логическую ошибку, допущенную в работе Минсока? Тэхён вытягивает ответы из своих студентов, которые поначалу с энтузиазмом поднимали руки, но сейчас уже теряются в догадках. Кажется, они нашли все недостатки, вычитали каждую буковку, но так и не могут дать профессору то, что он просит. Чонгук, как и всегда, сидит за своей партой и тянет руку, но глаза преподавателя скользят будто сквозь него. Раздражение начинает скапливаться внутри, и альфа, напрягая костяшки, сжимает кулаки, когда Ким спрашивает только поднявшего руку омегу с первого ряда. Слушает его ответ, улыбается уголками губ правильному замечанию и, похвалив внимательность студента, переходит к следующей работе, которая отправится на расстрел. А Чон от злости нервно сжимает челюсти, смотрит исподлобья на профессора, и то ли убивает, то ли раздевает его глазами. С того самого разговора по телефону прошло два дня, и Чонгук уже совершенно не может скрывать свой животный интерес, когда смотрит на эти длинные пальцы, перебирающие бумаги, крепкие бёдра, скрытые гладкой тканью, и грешные губы, которые бормотали столько грязных вещей, что у Чона дёргается член от одного взгляда на них. Тэхён тоже совсем перестал стесняться своих желаний: подмигивает студенту, когда проходит мимо него в коридоре, как бы нечаянно касается его пальцев, когда отдаёт ему в руки проверенную работу, бесстыдно облизывается, когда младший отвечает на паре. И что-то подсказывает, что он не просто так во время выступлений Чонгука садится к себе за стол, откуда открывается прекрасный вид на брюки альфы, которые в точности повторяют все изгибы его тела и так хорошо очерчивают сочные половинки. Да и Чон далеко не из-за любви к классическому стилю начал носить костюмные штаны и просвечивающие обтягивающие рубашки, которые были настолько тонкими, что можно было без труда прочитать надписи на его рукаве тату. И вот уже третий день переглядок, голодных взглядов в стенах университета, и первая совместная пара после их сугубо профессиональной беседы по телефону. А Чон снова уже готов собственноручно свернуть альфе шею за то, что тот как и раньше продолжает его игнорировать во время семинара. Хотя, возможно, это всего лишь повод остаться после пары. — У кого-то остались вопросы или дополнения по теме? Чонгук снова поднимает руку и смотрит на реакцию преподавателя. Ким сканирует своим взглядом аудиторию, доходит до него и, ухмыльнувшись одним уголком губ, снова отворачивается. — Нет? Тогда на этом можете быть свободны, — и вокруг начали раздаваться шуршащие звуки спешащих студентов, совершенно заглушающие гневный скрип зубов Чона. — Ты идёшь? — Джин оборачивается к другу, который совсем не торопится, и смотрит куда-то перед собой. Омега отслеживает взглядом объект внимания и возвращается к другу. — Ты серьёзно будешь опять его доёбывать? Пошли лучше поедим, я умираю с голоду... Но Чон, кажется, совсем его не слышит. — Земля вызывает Чонгука, ало! — Что? — альфа переключается на друга и быстро моргает. — Я говорю, отстань от Кима, пошли поедим, — они постепенно спускаются по ступеням аудитории и движутся к выходу, когда Чонгук останавливается. — Иди, я тебя догоню, — даже не смотря на Джина бросает альфа. — Я не буду потом слушать твоё нытьё, — кричит омега, скрываясь за дверью, и вместе с ним последний студент покидает аудиторию, оставляя Кима наедине с недовольным студентом. Внутри Чонгука горит злость, и она неизбежно сливается с каплями желания, которое само всплывает в голове при виде старшего. Чон подходит к преподавателю, который как ни в чем не бывало собирает свои вещи, обходит его сбоку и упирается ягодицами в край стола в полуметре от профессора. Он наклоняется ближе к повернувшемуся, но совершенно не удивлённому альфе и говорит практически в упор: — Ты меня бесишь, — Тэхён смеётся от неожиданно дерзкой реплики в свою сторону. Чон осмелел с их последней встречи. Секс по телефону пошёл ему на пользу. — Что я опять сделал не так, малыш? — Прекрати меня так называть! Я тебе не омега... — вся злость выплёскивается на Кима. Те недопонимания, которые скопились у него внутри. И Чон ни за что не скажет, что ему даже приятно слышать это в свой адрес, но сейчас он раздражён. Хочется надавить, прижать, показать, что он сильнее. — Не знаю, — Тэхён ухмыляется и наклоняется к уху студента, — когда ты дрочил на мой голос, тебе это нравилось, — слышится рычание младшего. Гнев смешивается с воспоминаниями о приятных чувствах, и альфа еле сдерживается от переизбытка непонятных ему эмоций. — Ты снова меня игнорируешь, — Чон пытается скрыть свой оскал, но у него это мало получается, он всё равно говорит сквозь зубы. И Тэхёна это заводит. Такой естественный, слегка агрессивный и не сдерживающий себя альфа. Пытается показать свою силу. Ким облизывается и наклоняет голову чуть вбок, заглядывая младшему в глаза: — Чонгук хочет чтобы его заметили и похвалили? Я знаю, что у тебя всегда есть ответ на любой мой вопрос, малыш, — Чон, кажется, ещё сильнее хмурит брови. — Но ты ведешь себя как избалованный мальчик. Ты не один в аудитории. Научись ждать свою очередь, иначе в следующий раз мне придется тебя наказать. Чон хочет уже отвернуться, отойти, чтобы хоть куда-то выплеснуть своё возмущение, но Ким не даёт ему этого сделать. Старший встаёт напротив Чонгука, опираясь руками о столешницу по обе стороны от бёдер альфы. Чон раздражённо дёргается, но он и сам бы не повёлся на такие слабые попытки вырваться. Тэхён наклоняется к нему ближе, и альфа Чонгука на время замирает, не зная, чего ждать дальше. Ким проводит рукой вверх по бедру младшего, широко расставив пальцы, чуть сжимает упругие мышцы. Доходит до паха и накрывает член Чона под тонкими штанами, вырывая из младшего сдавленный выдох. — Малыш Чон хочет быть особенным? — Тэхён шепчет ему в щёку, обнимая горячим дыханием, пока студент смотрит куда-то в сторону, пытаясь совладать со своим бушующим альфой. Ким становится ещё ближе, раздвигая коленом ноги младшего и упираясь пахом ему в бедро. Он только крепче сжимает полутвёрдый член через брюки, гладит его, нежно массирует яички. И Чонгук чуть мычит от таких приятных прикосновений. — Но ты уже особенный для меня, Чонгук, — Ким оставляет невесомый поцелуй на щеке младшего, спускается ниже, обводит языком острый угол челюсти, переходит на шею, мелко-мелко усыпая кожу лёгкими влажными засосами. И Чон не замечает, как сам уже отклоняет голову чуть сильнее, чтобы дать больше доступа для таких будоражащих прикосновений губ. Тэхён ведёт носом по гладкой коже и останавливается в сгибе шеи, вдыхая насыщенный аромат кофе. Настолько приятный, что глаза закатываются от наслаждения. — Такой невероятный... — ещё поцелуй. — Такой сильный альфа, но такой нежный и отзывчивый для меня, — и снова рычание срывается с губ младшего, который так и не может посмотреть на своего профессора. — Я не собираюсь обращаться с тобой как с омегой, Чонгук. И когда я говорю, что хочу трахнуть тебя, это не значит, что я не хочу, чтобы ты трахнул меня так же грубо в ответ. Ты не представляешь, как сильно я хочу почувствовать тебя внутри. Хочу объездить твой прекрасный член... Так что успокой своего альфу, малыш, — и как ни странно, эти слова помогают. Помогают держать себя в руках. Альфа всё меньше чувствует, что над ним хотят взять верх, хотят его подавить. Он будто тоже обретает контроль. — И да, для меня ты всегда будешь малышом. Смирись с этим, Чон. Тэхён ухмыляется с фыркнувшего альфы, в последний раз прижимается губами к коже и отходит, оставляя Чонгука таким уязвимым стоять одного. Он кидает на старшего вопросительный взгляд, когда тот останавливается у двери, и готов уже начать возмущаться, но Ким его опережает. — Ты же не хочешь, чтобы нас кто-то увидел, — Тэхён поворачивает ключ в двери и возвращается обратно к своему самому старательному студенту, который встречает его томным взглядом из-под ресниц и прикушенной губой. — Так, на чём мы остановились? — Ты целовал мою шею и говорил, как хочешь попрыгать на моём члене, — с лёгкой ухмылкой на губах и тяжело дыша, говорит Чонгук. И Ким довольно лыбится с того, как раскрепощается его малыш с каждым разом. — Точно. Тэхён кладёт руки на талию младшему, сжимая мягкие бока, и целует чувствительную железу. Проводит языком, заставляя Чонгука громко выдохнуть и чуть задрожать. Ким улыбается, не отрываясь от сладкой кожи, и начинает жадно и быстро вылизывать шею альфы, прижимая его к себе всё сильнее. И Чон сам льнёт к нему, руками держится за плечи, цепляясь пальцами за тонкую рубашку, подаётся бёдрами вперёд и издаёт хриплый стон, когда слишком сильно трётся членом о ногу старшего. И этим вызывает очередной смешок. — Кто-то возбудился, — Ким поднимает голову и смотрит в глаза студенту, который облизывает пересохшие от тяжёлого дыхания губы. — Скажи, ты в ту ночь сразу уснул? — он ведёт рукой по груди, спускается снова к брюкам, цепляя пряжку ремня. И Чон чуть вздрагивает, когда она звенит в чужих руках. Чонгук стыдливо кивает в ответ, вспоминая всё то, что они делали с Кимом. — Умничка, — младший чуть хмурит брови, но уже от приятного ноющего ощущения из-за похвалы и всплывших в голове картинок. — Ты же делал всё, что я тебе говорил? — Чон снова кивает и опускает глаза на руки старшего, которые уже расстегнули штаны, чуть подрагивает от ощущений, когда Ким забирается пальцами сразу под резинку боксеров. И Чонгук набирает в лёгкие слишком много воздуха, когда холодные подушечки касаются его головки. — Какой послушный альфа, — Чон снова пытается сдержать свой оскал, но тщетно, чем вызывает очередную ухмылку. Тэхён спускается маленькими шажками до мошонки и перебирает в пальцах яички. Гладит, мнёт, заставляя младшего опереться руками о столешницу позади себя, с наслаждением смотрит в лицо, так красиво искажающееся от приятных ласк. — Если... — Да? — Ким обхватывает основание члена и туго сжатой ладонью медленно ведёт вверх. И Чонгук еле находит в себе силы, чтобы перевести дыхание. — Если ты продолжишь так говорить, я... — старший оттягивает крайнюю плоть и начинает водить большим пальцем по головке, размазывая выделившуюся влагу, чуть надавливает на дырочку, — мой альфа разорвёт тебя на части, Тэхён. — Не разорвёт, солнце. Потому что он тоже этого хочет, — Ким растирает между пальцев головку, чуть сжимает, дразнит и наклоняется вплотную к лицу альфы, пожирая хищным взглядом. — Ты этого хочешь. Горячее дыхание опаляет губы, тёмные карие глаза смотрят, не отрываясь. Рука так умело массирует член, так мучительно приятно гладит чувствительную кожу. Миндаль пробирается в лёгкие и с каждым вдохом оседает там приятной горечью. Блестящий язык напротив бежит по губе и скрывается внутри. И Чонгук не выдерживает. Он хватается за шею альфы обеими руками и утягивает его в такой долгожданный, такой сладкий поцелуй. Глаза Кима на мгновение расширяются, но он быстро приходит в себя и начинает нежно мять мягкие губы, которые так легко ему поддаются. Лижет, посасывает нижнюю губу, прикусывает зубами и слышит довольное мычание в ответ. Чонгук чувствует, как настойчивый язык скользит ему в рот, и альфа лишь послушно впускает его внутрь. Гладит его своим, отрывается, обхватывая его губами, причмокивает и снова припечатывается к Киму, который только сильнее сжимает его член в своей руке от таких приятных ощущений. Чон плавится, сходит с ума от быстрых надрачивающих движений. Старший заводит вторую руку за спину альфе и обхватывает ягодицу, тут же сжимая её через ткань. И снова слышит мычание в губы. Он мнёт манившую его всё это время задницу и водит пальцами по каменному члену, заставляя младшего отпустить хватку на шее и до боли вцепиться в столешницу. — Чонгук... — Ким отстраняется и наклоняется, соприкасаясь со лбом альфы, переводит дыхание. Движения руки постепенно прекращаются, и младший разочарованно стонет. — А?.. — Чон смотрит на него из-под прикрытых век и тоже тяжело дышит. — Прошу, доверься мне, — студент вопросительно хмурит брови и еле слышно ахает от неожиданности, когда его разворачивают лицом к столу и прижимают к себе за талию. Тэхён начинает покрывать шею альфы мелкими поцелуями и укусами, зализывая бархатную кожу. Но внутри Чонгука щекочущее наслаждение смешивается с лёгкой паникой. Он поворачивает голову вбок, чтобы посмотреть краем глаза на старшего, и Ким, не отрываясь от своего занятия, говорит: — Не бойся, я не собираюсь тебя трахать, — поцелуй в шею. — И я не буду делать ничего, что тебе не понравится, — альфа зарывается носом в загривок Чона и снова целует. — Поэтому прошу, просто доверься мне. Обещаю, тебе будет очень приятно. Тэхён трётся о заднюю часть шеи и, поддразнивая, без клыков кусает альфу за загривок. И рычание Чонгука вместе с хищным оскалом не заставляют себя ждать, а Ким лишь довольно ухмыляется и лижет чуть покрасневшую от ласк кожу. — Прости, — чмокает, ещё. — Не сдержался. Чонгук делает несколько глубоких вдохов и успокаивается. — Ответь, ты мне доверяешь? — Ким как дьявол на плече подталкивает на что-то невероятно будоражащее, заставляет желать самых непристойных вещей, просит о большем, просит отдаться. — Да... И Тэхёну этого достаточно, чтобы оставить последний поцелуй на шее младшего и, присев на корточки, одним движением стянуть с него брюки вместе с боксерами до коленей. Чон дёргается от неожиданности, но не просит остановиться. Лишь смотрит всё так же полубоком и держится за стол перед собой для опоры, не способный пошевелиться. Он чувствует себя таким уязвимым... Но это так возбуждает. По спине бежит жар, щёки горят от того, как притих старший за ним. А Ким потерял дар речи. Он внимательно разглядывает каждый миллиметр кожи перед своим лицом. Облизываясь, скользит пальцами по крепким бёдрам, обхватывает ладонью правую ягодицу, сжимает и оттягивает мягкую половинку, открывая вид на нетронутое туго сжатое колечко мышц. Тэхён прикрывает глаза и громко выдыхает, не веря, что это правда происходит. — Что-то не так?.. — растерянно спрашивает Чон из-за затянувшейся паузы, и старший приходит в себя. — Пиздец... Малыш, я сейчас кончу просто от твоего вида, — и Чонгук отворачивается, прикусывая губу. Слова Кима настолько сильно ударяют в пах, что хочется скулить. Как такое вообще возможно? Тэхён кладёт вторую руку на бедро младшего, водит ладонью, сжимает, оставляя белые следы от пальцев на сочных ягодицах. Он пододвигает к себе стул на колёсах, подъезжает на нём ближе и давит младшему на поясницу, заставляя лечь животом на стол. И Чон чуть мешкает, но слушается. — Расслабься, Чонгук. Я буду очень нежным, — и с этими словами Ким разводит ягодицы в стороны и опаляет дыханием колечко мышц, отчего бёдра Чона мило дёргаются. И Тэхён делает себе мысленно заметку почаще смущать и распалять младшего, потому что он слишком сладкий и чувствительный, когда отдаёт контроль над ситуацией. Чонгук медленно выдыхает, и всё ещё сомневается в том, что хочет сделать Ким. Чон не помнит, когда сам кому-то делал римминг, а тут другой альфа дышит ему в зад и не перестаёт восхищённо охать и мять ягодицы. Но все мысли тут же покидают голову, когда кончик языка в первый раз касается его кожи около входа. Чон сводит колени, и Тэхён подъезжает на стуле ближе, расставляя ноги младшего широко по обе стороны от своих. Чтобы не мешал. И чтобы было как можно глубже. Ким дразнит: лижет сначала одну ягодицу, покусывает, затем другую. Но каждое его даже малейшее действие вызывает подрагивание в теле Чона. И Тэхёна это только сильнее заводит. Он снова кусает половинку, зализывает и ведёт дорожку к входу, но не касается. Обводит по кругу, дует на дырочку, проводит носом и вдыхает. Пока Чонгук лежит щекой на холодной столешнице и еле слышно дышит. Его глаза закрыты, но он будто видит всё, что происходит сзади. Очередной укус. И Чон жмурит глаза от удовольствия, зубами цепляет колечко в нетерпении. — Малыш, позволишь? — Тэхён отрывается, чтобы заглянуть в лицо Чонгуку, и ужасно радуется его отчаянному и напряжённому выражению. — Позволишь мне вылизать тебя? Он снова кусает младшего за ягодицу, ожидая ответа, и, когда видит молчаливые кивки, оставляет лёгкий шлепок и снова раздвигает половинки. Тэхён спускается чуть ниже и ведёт дорожку языком от мошонки до входа, слушая сдавленное дыхание сверху. И, дойдя до туго сжатого колечка, широким мазком проходится по нему. Чонгук замирает с приоткрытым ртом и издаёт первый стон, когда Ким неожиданно присасывается к входу и начинает часто и быстро лизать с пошлыми хлюпающими звуками. Чон сжимает губы, пытается сдержать вырывающиеся стоны, но весь контроль летит к чёрту при первом же толчке языка внутрь. Тэхён крепко держит бёдра Чонгука и тянет его на себя, когда вводит кончик языка в розовое колечко, посасывает края. Слюна течёт вниз к мошонке, по подбородку старшего, но это настолько неважно. Ким толкается смелее, гладит языком стенки внутри и слышит ещё один громкий стон, который Чон пытался спрятать, уткнувшись в локоть. — Прошу, дай мне тебя услышать, — Ким кусает края входа, быстро-быстро лижет снаружи вокруг колечка и толкается на всю длину языка. — Ах!.. Блять! — Чонгук прогибается в пояснице от такого глубокого проникновения и невольно сжимает пальцы в кулаки, искренне наслаждаясь. — Снаружи люди... — Сейчас обеденный перерыв... Там в сто раз громче, чем здесь, — Тэхён чмокает дырочку, и Чон снова вздрагивает. — И ебал я... Тэхён с рыком присасывается к измученному входу и начинает часто толкаться языком, каждый раз дёргает бёдра младшего на себя, насаживая его. И Чонгук стонет. Впервые за свою жизнь стонет так отчаянно и громко от крышесносных ощущений. Как же приятно чувствовать, как альфа жадно вылизывает, кусает, толкается внутрь своим языком и довольно причмокивает. Когда говорит, как сильно хочет, позволяет отпустить контроль и даёт всё, что нужно, и даже больше. Чон сам подаётся бёдрами назад, жмурится до ярких вспышек перед глазами и выпускает из себя хриплые стоны наслаждения. — Тэхён... — но альфа даже не отрывается, лишь мычит в ответ. — Мне так хорошо... Тэхён! — Чон кричит себе в локоть, иначе даже громкие голоса всех студентов мира его не спасут. Ким спускается рукой до мошонки и начинает массировать яйца, и младший снова дёргается и толкается назад. Так хорошо стонет... Стонет его имя. — Только не останавливайся, Тэхён... Я скоро... Ах! — Ким рычит ему в дырочку, у него голова уже кружится от возбуждения. От того, как этот альфа стонет в его руках, как просит его о большем. Сам просит ещё. Тэхён чувствует, как яйца младшего тяжелеют, видит, что он вот-вот сорвётся, и отрывается от сладкой пытки, разворачивая альфу к себе лицом. — Прости, малыш, — Чонгук, кажется, еле стоит на ногах и, пошатываясь, опирается руками на стол сзади. Он гневно смотрит на старшего вниз и, запыхаясь, говорит: — Какого хрена?? — Кончи мне в рот, солнце, — глаза Чона расширяются до невозможного, и он сдавленно выдыхает резко подкатившее возбуждение от услышанной фразы. — Давай не будем пачкать стол. Ким ухмыляется, берёт твёрдый член в свои руки и быстро надрачивает по всей длине. Чонгук закидывает голову назад, но скоро возвращает свой взгляд на старшего, который смотрит на него снизу вверх горящими глазами. Пожирает, раздевает, уже трахает. И хватает буквально пары движений, чтобы Чон почувствовал, как пресс напрягается до боли сильно. Тэхён облизывается и погружает головку в рот, ещё быстрее водя рукой по члену, и Чонгук, чувствуя подступающий оргазм, кладёт руку на затылок альфе, толкаясь глубже и кончая в стенку горла. Ким чуть давится, но глотает и, облизав чувствительный член напоследок, выпускает его из своего плена. А Чон уже без сил еле держится, чтобы не упасть. Альфа встаёт со стула, надевает на младшего боксеры и брюки и усаживает на своё место, приседая на корточки рядом. — Всё хорошо? — и Чонгук смотрит на него из-под прикрытых век. — Да.. Всё более чем хорошо... — мягкая улыбка трогает лицо Кима. Чонгук тоже не сдерживает свою, и прячет глаза в руках. Но не может с собой ничего поделать и смотрит на старшего, который нежно поглаживает его колено. — Спасибо, — Чон уже хочет спросить, о чём говорит альфа, но не успевает. — Спасибо, что доверился мне, — и тёплая улыбка на лице младшего подкрашивается румянцем. — И что дал наконец укусить тебя за задницу. Чонгук срывается на смех, заражая Кима, который с блеском в глазах смотрит на своего малыша. Внутри как мёд разливается уже знакомое чувство, но Тэхён пока боится давать ему имя. Потому что сам Чон ещё ни разу не сказал, что это всё для него значит. За следующие несколько дней Чонгук не раз оставался с профессором наедине после занятий. Ему не хватало уже таких необходимых поцелуев, прикосновений, ласк. Во время пар он совершенно перестал слушать, что говорит Ким, просто пожирал его глазами. Ловил каждый жест, каждый вздох своего горячего преподавателя, полностью стерев какие-либо рамки у себя в голове. Потому что хотелось. Хотелось чувствовать это тепло своей кожей, ощущать дыхание на своих губах. Пару раз Тэхёну удалось подрочить ему, пока новый поток студентов не начинал стучаться в двери, хотя чаще всего дальше поцелуев ничего не заходило. Но даже от них Чону сносило крышу. С альфой было не как раньше, было совершенно по-другому, было невероятно. Чонгуку нравилось чувствовать силу Тэхёна, нравилось играть на грани с агрессией и бурлящим под кожей желанием. Нравилось, как Ким обращается с его альфой: знает, где можно ещё надавить, а где уже стоит отпустить. И эта постоянная динамика ужасно заводила, дарила бешеные эмоции и сводила с ума. Хотелось больше, чаще, ближе. Поэтому Чон не мог себе отказать в том, чтобы в очередной раз закрыть дверь за последним студентом, подойти к старшему и грубо впиться в мягкие губы, которые всегда принимали, всегда брали и с каждым разом заставляли желать ещё сильнее. А Тэхёна с каждым разом всё больше терзали сомнения и навязчивые мысли. Каждая такая встреча, каждое прикосновение начали приносить как удовольствие, так и боль, которая только сильнее давила на сердце. Да, это то, о чём Ким мечтал — быть ближе, касаться, целовать. Но почему от этого вдруг стало больно? Почему начало щемить что-то внутри? И альфа знал ответ на свой вопрос... Потому что хотелось большего. Хотелось не просто видеться урывками и целоваться, прячась от посторонних глаз. Быть не просто любовником, если это вообще можно так назвать, а тем, кого хотят видеть рядом с собой утром при восходе солнца, днём за обедом на двоих, вечером с бокалом вина в гостиной и ночью в постели под пеленой похоти и желания. Тэхёну хотелось быть с ним. Хотелось значить что-то, хотелось быть уверенным, что после их игр в аудитории он сможет прийти домой и закончить начатое. Но уверенности не было... Поэтому каждая такая встреча приносила невероятное наслаждение и в то же время давала пощёчину. Но каждый раз Ким всё равно не мог устоять. Руки сами тянулись, пустота в душе просила утешения, просила быть рядом, даже если это продлится всего несколько минут. Ким понимал, что скорее всего сам не говорил достаточно открыто о своих намерениях. Конечно, он осыпал Чонгука своими грязными фантазиями, откровенными подробностями из своего воображения, говорил, как сильно хочет и возбуждается рядом с ним. Но за всё это время ни разу не сказал в глаза, что хочет не только секса. Что хочет так же угощать его вкусностями, когда тот забудет в очередной раз поесть, дарить поцелуй в губы перед началом рабочего дня, вечерами лежать в его крепких объятиях и думать о том, как бы прижать это чудо к себе ещё сильнее. Нет, эти мысли существовали только у него в голове. И было страшно сказать их вслух. Чону в принципе нелегко давалось принять альфа-альфа связи, что уж говорить о серьёзных отношениях с другим альфой. Поэтому Тэхён молчал. Сгорал внутри, каждый раз хотел просить остаться, поехать вместе к нему домой, чтобы он смог накормить младшего ужином, но молчал. И что было ещё страннее, альфа не давал Чонгуку прикоснуться к себе. Делал для него всё, потому что искренне хотел доставить ему удовольствие, сделать приятно, но когда Чон намекал на то, чтобы помочь ему в ответ, уворачивался, не позволял рукам пробраться под одежду. И Ким никогда не был святым, секс на одну ночь был для него обычным делом, но в этот раз всё ощущалось по-другому. Тэхёну хотелось, чтобы Чон сам этого захотел, чтобы это была не ответная услуга или ничего не значащая ласка, а чтобы он делал это как для любимого человека. Когда одними глазами уже облизываешь каждую впадинку, каждую венку на теле. Когда обволакиваешь любовью, а не пустым животным желанием. Когда растворяешься в человеке с каждым поцелуем. Именно так чувствовал себя Тэхён рядом с Чонгуком. И именно так он хотел быть любимым. — Ты сказал ему? — голос на том конце звучит встревоженно, но тон спокойный, не давит. Чимин, видимо, понимает, что не стоит давать волю своим эмоциям, другу и так непросто. — Нет... Я не могу, — Тэхён садится устало на стол и смотрит себе под ноги, прижимая плечом телефон к уху, пока расправляет помявшуюся рубашку. — Вдруг он решит, что не готов, что ему это совсем не нужно? Я не хочу, чтобы это был наш последний раз... — Тэ, ты же понимаешь, что просто тянешь время? Если бы ты потом вечерами не запивал все свои переживания, я бы ничего тебе не сказал, но ты сам себе делаешь хуже, — омега, кажется, никогда не был таким мягким в голосе. Но его слова режут, и этим же в какой-то степени отрезвляют. Тэхён боится потерять то, что у него есть сейчас. Не хочет лишиться даже такой маленькой частички счастья, которая улетучивается, как только за младшим в очередной раз закрывается дверь аудитории. Но в то же время понимает, что долго так не протянет. — Я знаю, Чим... Пиздец, кто бы мог подумать, что мы будем говорить о таком, — Тэхён отпускает нервный смешок. — Ким Тэхён влюбился. Я долго ждал, когда ты откроешь своё сердце, — Ким слышит улыбку. — Но, Тэ, неужели ты так в него не веришь, что думаешь, он сбежит от тебя при первой же возможности? Он же продолжает приходить к тебе, так? — Да... — альфа прислушивается, пытаясь уловить нить рассуждения. — Ты сам говорил, что до этого он не был с альфой. Значит, он уже преодолел так много и только ради тебя, потому что ты его заинтересовал, — почему-то тревога понемногу начинает отпускать. — Допустим... — Я знаю, тебе страшно его потерять навсегда, но когда ты так рассуждаешь, ты совершенно игнорируешь всё то, что уже поменялось в ваших отношениях. Он старается. Может, он у тебя немного тугодум, но я почему-то уверен, что он сделает выбор в твою пользу, если ты дашь ему шанс, если наконец откроешься, — Ким сидит в шоке от услышанного, уставившись куда-то в пустоту. — Ты с каких пор в психологи записался? — омега не выдерживает и смеётся. — Прислушайся, Тэ. Я хочу тебе помочь. — Спасибо... правда, — они говорят ещё минут десять о чём-то отвлечённом, и Тэхён сбрасывает трубку после последней брошенной фразы друга. А его слова так и не покидают. Чонгук на самом деле уже не раз удивлял Кима своими действиями. А старший был абсолютно уверен, что ему с ним никогда ничего не светит... Тэхён долго думал, и вскоре ему стало паршиво от того, что он правда закрыл глаза на всё, что уже поменялось между ними благодаря Чону, от того, что не верит, что младший сможет принять его чувства так же, как и не верил, что ему хоть раз удастся поцеловать эти губы. Но это произошло. И не один раз. Не два... Так что, может, правда стоит уже сказать ему всё, что камнем давит на грудь, и посмотреть, что из этого выйдет?

***

— Да... Быстрее, — Чон сидит на коленях у профессора, откинув голову ему на плечо, и рукой сжимает бедный подлокотник кресла. Тэхён не может перестать кусать сладкую шею, которая так и манит вонзить в неё клыки, но он держится. Продолжает лизать, всасывать в себя нежную кожу и быстро водить рукой по члену младшего, который раскинув ноги в стороны, стонет на нём. Второй рукой Ким крепко держит Чона за талию, прижимает ближе к себе. Бёдрами чуть толкается вверх, потому что уже невозможно просто сидеть, когда такие мягкие ягодицы постоянно трутся об тебя при каждом движении руки на члене. — Мм.. ещё-ещё-ещё, — бормочет Чонгук, когда уже чувствует, что осталось немного до такой приятной разрядки. И Ким рычит ему в сгиб шеи, резко прижимает к себе и ещё быстрее водит кулаком по члену, вызывая такое же рычание в ответ. Он уже чувствует, как клыки начинают увеличиваться, и шипит, пытаясь от них избавиться. Как же хочется вцепиться в эту крепкую шею, пометить, присвоить себе. Тэхён ещё быстрее надрачивает младшему, которого уже сковало напряжение, и до крови прикусывает собственные губы, носом утыкаясь в кофейную кожу. И Чон кончает старшему в кулак, выпуская сдавленный протяжный стон. Тэхён с закрытыми глазами дышит ему в шею, пытаясь успокоить своего альфу. Чонгук лениво поворачивает голову и ищет желанные губы, даря им нежное прикосновение. На большее нет сил. — Мне с тобой так хорошо, Тэхён... — Мне тоже хорошо, солнце, — Ким находит в себе силы усмирить на время альфу и покрывает невесомыми поцелуями щеку младшего. — Ты нереальный... Но тут раздаётся звонок телефона. Младший с недовольным стоном привстаёт, берёт со стола преподавателя мобильный, и, глазами как бы спрашивая "Можно?", отвечает, когда получает одобрительный кивок. — Да?... Я.. всё ещё в аудитории... — Ким сам не замечает, как смотрит на растрёпанного альфу с восхищением. — Да, я.. эм.. поговорил с профессором, — старший смеётся себе в кулак и отворачивается, чтобы не рассмешить Чонгука, который ударяет его по плечу, но потом тут же сам растекается в улыбке. — Скоро приду, купи мне как обычно... — но друг на том конце не отстаёт. — Я говорю, сейчас приду, дай мне пару минут... — Ким подталкивает младшего, чтобы он встал, и поправляет свой стоящий член, а Чонгук сглатывает, смотря на внушительный стояк в штанах. Но старший отворачивается от него и отходит, чтобы хоть отчасти сбросить возбуждение. — Всё! Иду, иду! И Чон сбрасывает трубку. Он надевает боксеры и застёгивает брюки, а Тэхён разворачивается и с лёгкой улыбкой на лице возвращается к нему. — Ты же знаешь, что я могу не идти... — говорит Чонгук чуть виновато, вновь задерживаясь глазами на штанах альфы. — Перестань, — Тэхён осторожно тянет его за руки к себе, поправляет его волосы, приглаживая их пальцами как расчёской. — Ты не должен мне ничего делать. Это я захотел. — А если я тоже хочу?.. — Чон переводит на него глаза, касаясь рукой пряжки ремня старшего. Но Ким его в очередной раз останавливает, перехватывая ладони. Он чуть прокашливается, отводит на мгновение глаза в сторону и возвращается взглядом к Чону, глубоко вдыхая. Сейчас. Надо сделать это сейчас. — Мне очень нравится всё, что между нами происходит, Чонгук. Ты знаешь, как сильно я хочу тебя... Но.. я не уверен, что смогу так продолжать, если это никогда не станет чем-то большим, — Ким берёт небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями, понимая, как неожиданно это может звучать для младшего. — Я знаю, что, возможно, давлю на тебя, но мне тяжело каждый раз тебя отпускать. И я не хочу, чтобы это ограничивалось только такими встречами после пар. Мне нужен весь ты, — Тэхён больше не может смотреть ему в глаза — тяжело. Страшно увидеть там хотя бы намёк на то, что для Чона это несерьёзно и лишь эксперимент, что ему будет легко от этого отказаться. А Чонгук стоит как вкопанный, смотря на профиль старшего. Кажется, сердце остановилось... Или совсем покинуло тело. — Я понимаю, что, может, ты сам ещё не до конца понимаешь свои чувства, но я не могу больше жить с этой неопределённостью. Мне больно каждый раз целовать тебя перед уходом, думая, что это последний раз... — Ким отпускает руки Чона. — Поэтому прошу, разберись в себе, Чонгук. Я очень хочу, чтобы ты тоже сделал мне приятно. Но ещё я хочу, чтобы ты чётко понимал, что тебе от этого всего нужно. Я не шутил, когда говорил, что устал просыпаться без тебя. Я правда хотел бы, чтобы твоё лицо было первым, что я вижу, когда открываю глаза. Поэтому, пожалуйста, подумай над этим и скажи мне, что для тебя это всё значит... — младший растерянно бегает глазами по лицу альфы, а затем опускает взгляд вниз. И Тэхён целует его в лоб, задерживаясь губами на нежной коже, а в горле саднит. — Иди, тебя ждёт друг. Ким отрывается от Чонгука и, сквозь боль улыбнувшись напоследок, кивает. Чон как в прострации молча берёт свои вещи и уходит, догоняя по пути все слова, которые сказал ему старший. А сердце, кажется, упало куда-то вниз, отяжеляя каждый шаг.

***

Чон сидит на лестнице в одном из коридоров университета уже минут десять, если не больше. Голова дымится, внутри всё потряхивает от одной мысли, что это всё может закончиться. Что это были их последние поцелуи, последние прикосновения, последняя близость... Чонгук совершенно точно не хочет, чтобы Ким ушёл из его жизни. Но он правда ещё не говорил с собой на тему настоящих отношений с ним. Да и в принципе отношений. Последний раз Чон был чьим-то альфой в старшей школе и уже плохо помнит свои чувства по этому поводу. И у него не было особо большого опыта свиданий, он совершенно не знает, каково это — постоянно проводить время с человеком, регулярно общаться, вместе гулять по вечерам, жить. А он уже думает о том, чтобы быть альфой для другого альфы... Самое близкое к отношениям, что у Чона было за свою студенческую жизнь, это как ни странно его общение с Кимом. Чонгук правда ждёт каждого его ответа, хочет писать и днём, и ночью, часто представляет его дома. Какой он домашний? В чём ходит по квартире? В чём спит? Что он готовит себе на ужин? Кажется, у него была собака... Какой породы? Как зовут? Альфа постоянно думает о старшем, даже когда занят другими делами. Часто, бывает, улетает в свои мысли во время лекций, а потом находит себя в постели с Тэхёном. В его объятьях. Под ним... Да, такие мысли тоже стали часто посещать. Но и всплывали иногда картинки с совместными прогулками, поездками. Хотелось увидеть Кима в комфортной ему одежде, в шортах и майке, растрёпанным после сна. И собирая всё это по крупицам, Чонгук начинает понимать, что, видимо, он хочет того же. Но друг звонит снова, и альфа встаёт и идёт на улицу к столикам, за одним из которых уже сидит недовольный Джин. Чонгук бросает сумку на скамейку рядом с другом и садится, подъезжая вплотную к омеге, чуть не сшибая его. Джин слегка дёргается от неожиданности и поворачивается лицом к Чону. — Почему так долго? — но альфа лишь пожимает плечами, не зная, что ответить. — В последнее время ты часто остаёшься после пар, заучка, — друг подносит ко рту палочки с жареной говядиной и разочарованно мычит, когда Чон перехватывает его руку и сам съедает мясо. — Эй! У тебя там своё есть! — Джин, кажется, я влип... — Да что опять случилось? Я предупреждал, что не буду слушать твои жалобы, — омега отбирает палочки из рук альфы, который уже бессовестно таскает его мясо, и отодвигает тарелку тоже от греха подальше. — Джин... — Чонгук задерживает на нём свой повисший взгляд и глупо улыбается своим же мыслям. — Кажется, мне нужна твоя помощь. — Может, ты уже перестанешь говорить загадками? — друг раздражённо смотрит на альфу, продолжая жадно жевать оставшиеся пулькоги. — Понимаешь... — Чонгук пододвигается ближе, наклоняется к уху и шепчет, прикрывая рот рукой. — Кажется, я хочу, чтобы меня трахнул профессор Ким, — и омега давится едой. Прокашливается и, совершенно не контролируя громкость своего голоса, который, кажется, содрогает каждое дерево в округе, говорит: — Какого..?

***

— Захвати ещё курочку, Чимин уже почти всё съел, — Тэхён выкрикивает с дивана Юнги, который копошится на кухне. У них редко получается собраться так вместе, чтобы устроить вечер игры в приставку. Поэтому сегодня они заказали всю самую вкусную еду, которую только вспомнили и засели в гостиной. Да и Киму нужно было как-то отвлечься от своих переживаний. — А не слишком ли вальяжно ты лежишь на коленях моего мужа? — Юнги с наигранной ревностью ставит коробку с курицей на столик и садится рядом с Чимином, у которого с другой стороны лежит альфа, раскинувшись на весь остальной диван. — Юнги, я тебя умоляю, мне нахрен не сдался твой омега, — лениво говорит Ким, откусывая от ножки. — Эй! Чимин наклоняется и смотрит на лучшего друга, который даже не дрогнул от таких "ранящих" слов. — Ты правда хочешь сейчас об этом поспорить при нём? — на лицах обоих растекается хитрая ухмылка, и они подмигивают друг другу и отправляют воздушный поцелуй, возвращаясь обратно к еде. — Я ещё в универе не мог терпеть, когда вы так делаете, — ворчит Мин, который на самом деле уже привык к их выходкам, но всё равно каждый раз подыгрывает, вызывая смех. — Да мы же в шутку. — Говорю же, он уже тогда меня любил, — Чимин с набитым ртом возмущённо жестикулирует в сторону старшего омеги. — Это просто раздражало, — безразлично говорит Юнги. — Почему ты не можешь признать, что первый влюбился в него? — спрашивает Ким, уже выбирая на экране для них игру. — Потому что тогда мои отчаянные попытки заставить его влюбиться в меня резко стали бы бессмысленными. Он заботится обо мне, — Чимин чмокает вдруг замолчавшего Юнги в губы и тоже поворачивается к телевизору. — Какие вы омеги сентиментальные, — в шутку говорит Ким, уже ожидая, как в него полетят тапки. — Ага, только мы, — бубнит себе под нос Юнги, заставляя альфу фыркнуть. — Включай уже. Часа три минимум они без передышки играют в нечто очевидно жестокое и не для детских глаз, пока на придиванном столике не заканчивается еда. Чимин идёт за "добавкой", а Юнги помогает отнести грязную одноразовую посуду, пока Тэхён по праву гостя остаётся лежать на диване. Он находит свой телефон между подушек, отряхивает его и начинает проверять уведомления. Письма от деканата, оповещения из банка, новая порция фотографий с острова Чеджу от папы. И когда Тэхён уже начинает печатать восхищённый ответ в семейный чат, высвечивается входящий звонок, и альфа быстро берёт трубку. — Чонгук? — О.. прятно познакомиться "несносный Ким", — парень на том конце икает. — А откуда ты уже знаешь м-моё имя? Я ещё не предствлялся, — он пьян, и очень сильно. Внутри Тэхёна разрастается небольшая тревога. Но в то же время его забавляет такой Чонгук. Непривычно было слышать от него хромающую речь. — "Несносный"? — старший не знает, ему смеяться или ругаться. — У тебя всё хорошо? — У меня.. всё зшиб-бись! Ауч... — Чон явно обо что-то ударяется, потому что после этого следует расстроенное мычание. — Тол-лько вот такси не едет... И я подумал, вдрг вы такси, — и альфа начинает хихикать, заставляя Кима тоже улыбнуться. — Где ты, Чонгук? В комнату заходят Мины и кидают вопросительные взгляды на альфу, который лишь поднимает плечи, говоря, что сам не особо понимает, что происходит. — Я... хмм.. в клубе? — Ты меня спрашиваешь? — Тэхён уже не может стереть идиотскую улыбку с лица, наслаждаясь таким поплывшим альфой. И получает за это пародию на себя в двух экземплярах от кривляющихся омег с высшими образованиями и защищёнными докторскими. Но Ким лишь отмахивается от друзей. — В каком ты клубе? — Тут красные ого-оньки и... О! Тут на стене грфити, сейчас скажу-у, — в трубке на какое-то время повисает пауза. — На нём к-коты ебутся, — и альфа начинает опять хихикать себе под нос. — Коты ебутся, граффити, знаете? Странно, но звучит знакомо... — Тэхён шёпотом передаёт всё друзьям, которые теперь тоже думают, где же может носить этого альфу. Парни сидят, перебирают в голове варианты, когда Юнги вдруг выкрикивает: — "Дикое наслаждение!" — омега и альфа в шоке поворачиваются на него. — И откуда ты знаешь? — Чимин щурит глаза и пристально смотрит на мужа. — Именно там ты и блевал на посвяте, — и по комнате прокатилась волна возгласов. — Аа... Так вот почему это звучит знакомо! — Только они не ебутся, а пожимают друг другу лапы... Сюрреализм, — Чимин кивает понимающе, но быстро возвращает своё внимание к другу, который уже активно собирается и на ходу одной рукой надевает обувь. — Стой там, Чонгук, я скоро приеду, — Тэхён сбрасывает трубку и уже поворачивает замок в двери. — Вот так просто? "Тут коты ебутся", и ты нас бросаешь? — ухмыльнувшись, говорит младший омега. — Не переигрывай, Чим, — и тот не может сдержать смех. — Вызови такси. — Естественно, ты же в меня три банки пива залил, — бесстыдно врёт Ким. — Залил?! Юнги, больше альф в этот дом мы не пускаем, — кричит Чимин убежавшему другу вслед, и крепкие руки обвивают его талию сзади. — Может, закончим вечер раньше? — старший начинает покрывать шею своего мужа поцелуями, гладит ладонями живот, слегка оттягивает пальцами резинку домашних штанов. — Ты умеешь уговаривать, — скромно бормочет Чимин и поворачивает голову для поцелуя. Тэхён подъезжает к клубу, вокруг толпы людей, вход закрыт завесой табачного облака, и среди тёмных макушек и фигур он находит знакомый силуэт. Быстро пробирается сквозь людей к одиноко стоящему парню, который, кажется, вот-вот уснёт прямо у стены. Ким касается его за локоть и заглядывает в стеклянные глаза. — Чонгук? — О, в-вы.. моё такси? — Ким сжимает губы, чтобы сдержать смех. — Да, я — твоё такси, малыш, поехали домой, — старший обхватывает его за талию, кладёт руку себе на плечо. — Я слишкм.. ой... пьян чттбы идти... — Тэхён осторожно подталкивает его вперёд. — Мне отнести тебя на руках? — А в-вы можте? — старший улыбается себе под нос и продолжает вести Чона в направлении такси, которое осталось его ждать. — Шевели ногами, пьяница. Ким с трудом сажает альфу в машину, забирается следом за ним, выпытывает у младшего адрес, и они выезжают на полупустые улицы Сеула. Чон всю дорогу держится за руку старшего, с закрытыми глазами трётся щекой о его плечо и жмётся ближе, заставляя Кима поёрзать на месте, а таксиста — засмущаться и пригвоздить свой взгляд исключительно к тянущимся впереди разметочным полосам. Но спустя минут двадцать они выходят из машины, с трудом преодолевают ступеньки, заходят в лифт, и Чонгук скатывается по стенке на пол, как только старший на мгновение отпускает его, чтобы почесать нос. — Знаете, мстер таксист, — альфа снова хихикает от своих мыслей, — вы мне кое-кого напминаете, — и он устремляет свой взгляд на кроссовки. — Кого же? Тэхён смотрит на такого беззаботного парня, который сидит сейчас на полу лифта, борется с развязавшимися шнурками, и так хочется обнять его, умыть, переодеть, и лечь вместе спать, чтобы на утро он жаловался на своё опухшее лицо, а Ким, не слушая его, целовал бы его щёки, губы, принёс бы таблетки с водой, завтрак и ухаживал бы за таким мягким и помятым альфой. И в груди кольнуло. Тэхён отворачивается, прикусывая губу, чтобы заглушить физической болью ноющую душевную рану. — А вы очнь хотите знать? — Чонгук хмурит брови и, надувшись, поднимает свои глаза наверх. Ким подыгрывает. — Очень, — Чон щурится, пытаясь тем самым понять искренность слов новоприобретённого друга, и резко выдыхает, сделав своё умозаключение. — Тгда расскажу, — он продолжает возиться с вымокшими шнурками. — Вы похожи на однго альфу, кот-трого я знаю, — и снова тихий смех. Двери лифта открываются, и Тэхён поднимает младшего с пола, жестами пытаясь узнать, куда им идти. Но Чонгук сам двигается по памяти к нужной двери. — Только его звут профессор Ким, а не "несносный Ким"-таксист, — Тэхён находит в кармане парня ключи и довольно быстро расправляется с замком. — Так я несносный? — он особо не обращает внимания на бредни младшего, помогая ему избавиться от обуви, которую тот только с трудом завязал перед выходом из лифта, и стягивает с него кожанку. Но Чон не слышит его. — Вы не поверите, но проффсор Ким очень горячий, — с верхней одеждой покончено, старший начинает искать глазами спальню. — И он мне очнь нравится, — шёпотом добавляет Чон, и Ким поворачивает на него свою голову, всё ещё придерживая за талию. — Да? — он сам не замечает свою глупую улыбку. — Да... Мистр таксист, скжу вам по секрету, он мне не просто нравтся... — Чонгук тянется к уху старшего и опаляет его своим тяжёлым дыханием, заставляя Кима вздрогнуть, пока он пытается шире открыть дверь комнаты. — Я хочу его... И Тэхён замирает, прикрывая глаза. Как же трудно держаться, когда самый желанный для него альфа сейчас такой мягкий, домашний, но пьяный. И Ким точно ничего с ним не будет сегодня делать. От этого ещё тяжелее. Хочется иметь право касаться его, заботиться, любить... Альфа сажает младшего на кровать, приземляясь на корточки рядом. — Мы с ним ц-целовались.. И не только, — Чон опускает голову, чтобы прикрыть свой глупый смех. — Но у меня есть ещё скрет, — он поднимает глаза и прикладывает указательный палец к губам, который совсем не держится, быстро съезжает по подбородку и падает на колени. — Тлько не говорите профессору, но я ни разу не был с другим альфой... — и Тэхён резко выдыхает через нос подавленный смешок. Его профессор точно об этом даже не догадывается. — И как мне ему пнравиться в постели? Что мне делать? — Ким снимает с парня поочерёдно носки и не может стереть улыбку. — А вдруг я не умею быть снизу? Или не умею прал-льно стонать.. как омеги? Вдруг я откушу ему член?? — Чонгук резко широко открывает глаза и опирается руками позади себя, пока Тэхён помогает ему расстегнуть штаны и уже прикусывает губу от смеха. — Хотя я раньше с-сосал члены, но редко... Думаю, он у него тоже на вкус как миндаль, — Чон смущённо смеётся, а старший поднимает свои круглые глаза на него. — Знаете, я всгда любил орешки, — и Ким облизывается, смотря на губы младшего. Какой он невинный и хрупкий сейчас, говорит так искренне, без единого фильтра в голове. Тэхён наконец снимает с него штаны и уже тянется к футболке, когда Чон испуганно хватает его за руку. — А что если... — Ким смотрит ему в глаза и видит неподдельный страх. — Вдруг он поймёт псле одного раза, что я на сам-м деле не такой уж особенный... И бросит меня? — альфа тоже в ответ сжимает запястье младшего, поглаживает большим пальцем нежную кожу, вслушиваясь в каждое слово. — А я хочу гулять с ним по гор-рду, устраивать пикники у реки Хан, — уголки губ старшего бесстыдно разъезжаются в стороны, — хочу сводить его в свой любмый бар, не тот, в котором вы нашли меня сёд-дня, господин таксист, — Чон смеётся сам со своей же шутки, пока Тэхён укладывает его и накрывает одеялом, — и хочу... трахнуть эту офигенную задницу. Ким замирает над альфой, выпуская одеяло из рук, приоткрывает рот и беззвучно выдыхает, чувствуя, как внизу резко стянуло. — У вас они, кстати, тоже похожи, — младший кидает оценивающий взгляд на бёдра Тэхёна сбоку и хищно облизывается. Тянется рукой к чужим джинсам, легко проводит пальцами по шву. Но Ким хватает его запястье и снова кладёт на кровать. — Ложись спать, Чонгук, — он прячет руку обратно под одеяло. — Знаете, я првда хочу его всего себе. Я уже не хочу без него... Он же примет меня? И Тэхён соврёт, если скажет, что не оттаскивал себя силой от этого милого создания, которое так и напрашивается, чтобы его расцеловали и задушили в объятьях. Это именно то, чего так боялся Ким и чего так сильно ждал. Конечно, возможно, другими словами и на трезвую голову, но сам факт того, что Чонгук так думает, не хочет потерять его, хочет проводить с ним время, хочет его "всего себе", заставляет сердце биться с бешеной скоростью. Значит, у них правда есть шанс. Он тоже хочет быть чем-то бóльшим для Тэхёна. — Поговори об этом с ним, малыш, а теперь спать, — Ким выключает прикроватную лампу и на радостях не может сдержаться и ладонями нежно обхватывает щёки младшего, чуть сжимая. — О, он тоже меня т-так называет, — и старший чмокает его в нос. — Спи. Чонгук улыбается с закрытыми глазами и спустя пару минут уже начинает сопеть. Ким убирает пряди с лица младшего и, бросив последний влюблённый взгляд, уходит на кухню искать воду и таблетки от похмелья. И, оставив их на тумбочке, выходит из квартиры и уезжает к себе домой с неизлечимым счастливым оскалом на лице.

***

Шёлковая рубашка летит на кровать, брюки тоже. Чонгук стоит в одном полотенце в дверях ванной комнаты, пока омега сосредоточенно выбирает ему наряд на вечеринку в честь дня рождения факультета. Вчера он весь день провалялся в кровати без памяти, и только головная боль напоминала о количестве выпитого алкоголя. Чон не вспомнил, как около него оказалась вода и таблетки, но решил, что это Чонгук из прошлого позаботился о его самочувствии. Но сегодня он уже свежий, бодрый и полный сил готовится к предстоящей вечеринке. Альфа заранее убедился, что Ким тоже там будет, написав, что хочет поговорить и увидеться в более неформальной обстановке. И Тэхён согласился, пообещал появиться ненадолго. Но почему-то внутри остаётся небольшая тревога. Вернее, волнение. Но, снова прокрутив свой план в голове, Чон улыбается, и его предвкушение становится намного сильнее, чем его переживания. — Ну, как? Справился? — Да... — не поднимая взгляд на друга, говорит альфа. Джин поворачивается к Чону, который от стыда прячет свои глаза, и начинает смеяться. — Что, понравилось растягивать себя для другого альфы? — Прекращай... — Да, ладно, я же любя, — Джин смеётся и показывает очередную вещь из гардероба, который он принёс с собой, в очередной раз получая отказ от мотающего головой Чонгука. — Всё ещё не могу поверить, что ты мне не говорил обо всём, что между вами происходит последние дни. Мы так-то лучшие друзья. — Джин, я сам ничего не мог понять, — он берёт боксеры и снова скрывается в ванной. — По-прежнему всё очень непривычно. "Но я точно не хочу без него..." пролетает в голове альфы, и почему-то возникает чувство дежавю. Чонгук много думал и до их "разговора" в аудитории, но после — всё стало ложиться на свои места. Альфа и раньше чувствовал, как его тянет к Киму физически, но довольно быстро его стало тянуть и сердцем. Он понимал, что одно только возбуждение не может вызвать желание быть с этим человеком постоянно, хотеть почувствовать его объятия, чтобы стало легче в разгар трудного дня, хотеть проводить с ним каждую минуту и не отпускать от себя. Когда Тэхён отправил его, не дав прикоснуться к себе, в груди альфы что-то защемило. Стало ужасно обидно, что он не может позволить себе проявить ту заботу, которую так безвозмездно дарит ему старший. Было даже больно видеть, как затух взгляд карих глаз от слов о том, что Чон ещё не разобрался в себе, от того, что пришлось его оттолкнуть. Хотелось развернуться, подбежать и прижаться к этим пухлым и нежным губам, показать, что он тоже этого хочет. Хочет попробовать с ним. Хочет довериться снова и уже отдать всего себя. Но Тэхён как всегда был прав — в тот момент Чонгук лишь чувствовал это, но никак не мог сложить пазл в полную картину, чтобы сначала объяснить всё самому себе, а затем уже выразить словами тому, кто должен это услышать — Тэхёну. Но, кажется, Чонгук наконец разложил всё по полкам. И сейчас готовится к самому волнительному событию за очень долгое время. Он хочет сказать ему всё, что у него на душе, всё, что так долго созревало в голове, находило своё место в сердце, томило тело и разум. Чонгук чувствует, что готов. Готов полностью довериться, наконец воплотить в жизнь то, что уже сотни раз рисовал у себя в голове яркими картинками, от чего так часто возбуждался, что не давало ему заснуть по ночам... Чонгук ни разу не спал с альфой, и кроме невероятно умелого языка Кима его там никто и никогда не касался. Но именно воспоминания о таком незабываемом римминге в аудитории и та забота, внимание и тепло, которое альфа дарит ему каждый раз, придают уверенность, что с Тэхёном всё будет хорошо и даже лучше. И Чон не может перестать представлять, как же это, должно быть, невероятно — ощущать этого альфу так близко, как не был никто. Главное, чтобы Ким этого тоже захотел... — Я не надену эту рубашку, — фыркает Чон, и омега уже не в первый раз закатывает глаза. — Почему? — Она вся блестит! Я люблю что-то менее... кричащее, — альфа укладывает свои волосы перед зеркалом, пока друг крутится вокруг него. — Ты отказался от всех моих предложений! В чём ты тогда собираешься идти? — Я недавно купил один джинсовый костюм... — на лице сияет хитрая улыбка, и Чонгук уже с трепетом в груди представляет выражение лица Кима, когда он увидит его. — А раньше сказать нельзя было? До того, как я перерыл все твои чёрные вещи? Ты вообще хоть как-то их различаешь? — омега поднимает две большие футболки одного цвета и показывает Чону, на что тот только смеётся. — Надевай и поехали! Мы как всегда опаздываем... Кампус совершенно не узнать: везде развешены гирлянды, блестящие украшения в цветах университета, так много счастливых лиц Чонгук никогда тут не видел. Вечеринка происходит в основном на улице — на газоне возле главного входа, везде стоят палатки с различными развлекательными зонами, студенты других факультетов придумали игры с алкоголем, где-то вдалеке даже стоит сцена, на которой поют песни под гитару. Парни выходят из такси, летний воздух обдаёт открытые участки кожи, музыка уже начинает пробираться в тело, заставляя альфу невольно покачивать головой в такт. Людей много, он ищет глазами своих одногруппников — возможно, Ким рядом с ними. Джин уже по пути успел выхватить для них по бокалу шампанского, и они опустошили их парой глотков. Чонгук чувствует лёгкое покалывание по коже — мысли о старшем не покидают голову. В чём он пришёл? В каком он настроении? Он тоже ждёт встречи с ним? Тоже волнуется? И на языке всё крутятся слова, которые Чонгук подготовил для него. Даже здесь он всё расписал на бумаге перед тем, как говорить вслух. И Чон редко переживает, когда ему нужно что-то сказать — уже привык, но сегодня он путался в своей речи практически каждый раз, когда практиковался перед зеркалом. Новые фразы появлялись сами, старые — сливались в один комок чувств и эмоций. Но альфа знал точно, что даже если он начнёт говорить несвязный бред, всё равно не отпустит Тэхёна, пока Чон не найдёт правильные слова. И от волнения начинают возникать мысли о том, удастся ли им закончить этот вечер так, как он планировал... Джин тянет его куда-то за руку, а альфа постоянно смотрит по сторонам, высматривая старшего, но безрезультатно. Они уже обошли три палатки, но так и не видели Кима. Может, он ещё не приехал? Чонгук осматривается в последний раз перед тем, как омега утаскивает его к столу с алкоголем, и альфа резко останавливается, выцепив ухом знакомый голос. Он оборачивается и бездумно идёт на звук, пробирается между подвыпившими студентами в центр, и его глазам открывается столик для пинг-понга. Джин каким-то чудесным образом тоже смог просочиться за крупной фигурой альфы, который проложил ему путь, и, когда тот остановился, врезался в его плечи. Чонгук пробегается глазами по лицам по обе стороны от столика, на котором как в бильярдных треугольниках стоят пластиковые стаканчики с обеих сторон, замечает пару одногруппников, переводит взгляд налево и наталкивается на мужчину в свободной белой футболке с чёрной надписью "CELINE". Глаза бегут вниз, скользят по светлым прямым джинсам, вытягивающим и так длинные ноги, и поднимаются вверх. Он смотрит на смущённую улыбку, обращённую к кому-то из игроков, волосы совершенно не скрывают лицо, красиво оформляют его по бокам, глаза снова чуть затемнены с внешних уголков, и Чон наконец выдыхает, заставляя время снова идти вперёд. Слишком увлечённый игрой Ким его ещё не видит, а Чонгука отпускает тревога от одного взгляда на эту квадратную улыбку. Джин выглядывает из-за спины альфы и смотрит на его лицо, не сдерживая усмешку. — Ты пялишься. — Мне пофиг, — даже не повернув голову на друга, отвечает Чон. Он начинает активно следить за игрой. Как он понял, это бир-понг с заданиями, и Ким вместе с другим альфой из группы Чонгука играет против двух омег. Очередной мяч летит из рук преподавателя точно в стаканчик на противоположной стороне стола и омега достаёт карточку из колоды. — "Снимите один элемент одежды", — читает омега, а у Чона расширяются глаза. Кто придумывал эти задания? Почему Тэхён участвует в этом? Омега снимает футболку, и толпа ликует при виде голого торса парня, а Ким лишь вежливо улыбается и опускает взгляд. — Ваша очередь, — говорит альфа рядом с Тэхёном, продолжая пялиться — не может оторвать взгляд от блестящей кожи омеги напротив, за что получает лёгкий удар локтем в бок от Кима. — Соберись, Минсок! Ким прицеливается к одному из оставшихся стаканов, щурится и отправляет шарик в полёт, но тот ударяется о край и отскакивает в сторону. Толпа расстраивается вместе с Тэхёном, альфа рядом поддерживающе хлопает его по плечу. — Вытягивайте задание, профессор Ким, — с хитрой ухмылкой тянет омега напротив. А Чонгук всё это время выжидающе смотрит. — "Нанесите взбитые сливки на свою кожу и..." — Ким дочитывает остальное про себя, а его лицо выражает искренний шок. — Читайте полностью, профессор! — кричат из толпы. — "..дайте другому слизать"... — все вокруг начинают радостно кричать, представляя это зрелище, но Ким опускает карточку и тут же отнекивается. — Я всё же ваш преподаватель, давайте я вытяну другую, — альфа тянется к колоде, но ему тут же дают подготовленный баллончик со сливками. Ким машинально берёт его в руки, чтобы тот не упал, и растерянно поворачивается на своего товарища по команде. — А слизывать буду я, — с широкой улыбкой на лице вызывается омега, которому уже после футболки больше нечего терять. И Чонгук понимает, что с него достаточно. Он подходит к Киму, забирает баллон и заглядывает в лицо альфе, который только увидел Чона, и его глаза становятся ещё больше. — Чонгук? — еле слышно говорит старший за секунду до того, как Чон открывает крышку, откидывает её в сторону и трясёт баллон. — Никто другой этого делать не будет, — говорит альфа так, чтобы услышал один Тэхён, и, подняв руку старшего за запястье, наносит сливки на тыльную сторону ладони. Все вокруг смотрят как завороженные, пока белая пена выходит из баллончика. И замирают, когда Чонгук, откинув его куда-то на стол, склоняет голову над рукой профессора и, не разрывая зрительный контакт, проводит языком по верхушке сахарного облака. А Тэхён боится пошевелиться. Его глаза быстро оглядывают альфу с ног до головы, влюбляясь в то, как хорошо джинса облегает его ноги, как красиво смотрится на плечах, как ужасно горячо спадает чёлка парня на его лоб, как ему ужасно идут крупные кудри, закрывающие затылок и шею. И его убивает то, с каким взглядом Чон ест сливки с его кожи. Чонгук губами "откусывает" бóльшую часть, а затем парой крупных мазков языка слизывает остатки, посылая табун мурашек по коже. Альфа незаметно оставляет поцелуй на руке старшего и отстраняется, так и не оторвав взгляда от Кима. — Это... Было горячо, — не подумав, говорит Минсок, приводя Тэхёна в чувство. — Кажется, Чонгук слишком много выпил, — наигранно смеётся Ким, одной рукой уводя того за плечи. И он ловит на себе взгляд Джина, у которого, кажется, челюсть отпала, и двадцати других студентов, которые не понимают, как на это реагировать. Но омега решает спасти, видимо, слетевшего с катушек друга и вызывается заменить Кима, переводя всё внимание снова на игру. И Чонгук, оборачиваясь, благодарно кивает ему, пока Тэхён продолжает уводить его сквозь толпу подальше от всех, кто это видел. Как только они выходят на парковку, на которой практически нет людей, Ким отпускает плечи младшего и начинает смеяться. И Чонгук тоже позволяет улыбке украсить его лицо. — Ты сумасшедший, ты в курсе? — Ты хотел, чтобы я позволил тому омеге вылизать тебе руку? — возмущается Чон, но внутри чувствует, как его окутывает тепло от того, что он снова оказался рядом с Кимом. Такой он красивый... — Я бы не допустил этого, Чонгук, — взгляд старшего очень мягкий, и Чон силой сдерживает себя от того, чтобы прижаться к такому уже родному альфе. — Я не хотел проверять... — младший опускает на мгновение глаза и, когда поднимает, по-прежнему смотрит с восхищением. — Я рад, что ты пришёл. Очень хотел тебя увидеть... — Я тоже, малыш, — вылетает по инерции, отчего Ким опускает взгляд и издаёт нервный смешок. — Привычка. — Не избавляйся от нее, — Чонгук сжимает губы в скромной улыбке и подходит ближе. — Мы можем поговорить? Наедине, — младший оглядывается по сторонам, намекая, что здесь им не дадут этого сделать. — Можем отъехать на моей машине за кампус, — Ким кивает подбородком в сторону чёрного кроссовера метрах в десяти от них. — Ты же пил... — Почему все думают, что я бы сел пьяный за руль? За меня пил Минсок, — Чонгук не сдерживает смех, и его подхватывает старший. Как два влюблённых подростка, которые впервые остались вдвоём. Но у них так ещё не было — легко и откровенно душевно. — Тогда да, давай. Они садятся в машину, и Чона совершенно не смущает то, что он смотрит в упор на профиль альфы, не давая ему сосредоточиться. Видно, как Тэхён иногда бросает на него ответные взгляды, прикусывает губы под таким пристальным вниманием. Когда они доезжают до безлюдного места, Чонгук предлагает выйти на свежий воздух, и вот Ким уже стоит, прислонившись задом к капоту, а младший мнётся в метре от него — то бросает на него взгляды, то прячет свои глаза в пол. — За эти несколько дней, что мы не виделись... — Ким невольно давит улыбку, и Чонгук, замечая, как старший пытается сдержать свой смешок, стреляет в него своим прищуренным взглядом. — Прости, всё хорошо, продолжай, — кивает Тэхён. Чон стряхивает это и снова настраивается на свою речь. — За те дни, — день, — что мы не виделись, я многое обдумал... Ты сказал мне разобраться, что для меня значит всё, что между нами происходит... И теперь у меня есть для тебя ответ, — Тэхён еле заметно кивает, прикусывая губы от волнения. Да, Чон уже успел выпалить ему в порыве пьяного бреда о своих чувствах, но всё равно остаётся доля сомнения, что это были обдуманные слова, что Чонгук на трезвую голову тоже сделает выбор в его пользу. — Сначала я долго пытался понять, что со мной, почему меня так тянет к другому альфе, тянет к тебе... Ты правда потрепал мне нервы за эти пару недель, — Ким возмущённо фыркает, отчего на лице младшего проскакивает улыбка. — Но мне ни с кем не было так хорошо, как я ощущаю себя с тобой. Я забываю обо всём, когда ты рядом... — Чон опускает глаза, и Ким склоняет голову набок, чтобы лучше разглядеть его лицо, запечатлеть каждое слово картинкой, пока внутри всё сжимается и трепещет. — И я тоже каждый раз хотел, чтобы наше время не заканчивалось, но всё равно уходил. Возможно, боялся дать себе почувствовать всё ещё сильнее... — альфа поднимает виноватый взгляд на старшего. — Ты, наверное, думал, что я тобой пользуюсь, но я просто не мог перестать приходить, мне слишком хорошо с тобой... Прости, что держал всё это внутри, не говорил тебе, как много для меня значат наши встречи. Но ты должен знать, что это не только физическое влечение, мне нужен ты... — Чонгук нервно усмехается, выученный текст уже давно забыт, он просто плавает в эмоциях, находя опору в сосредоточенном взгляде альфы напротив, который смотрит с таким теплом, что слова вырываются сами. — Тэхён... Я, кажется, влюбился в тебя, — рот Кима приоткрывается в удивлении, ресницы чуть подрагивают в темноте. Альфа рассчитывал на искренний разговор, но не ожидал услышать такое громкое признание. "Влюбился?".. — Я часто ловлю себя на мысли, что снова задумался о тебе... Ты со мной, когда я просыпаюсь, ем, учусь, работаю. Я хочу знать, как у тебя дела, как проходит твой день... — Чонгук не замечает, как подходит ближе и берёт альфу за руки, увлечённо вываливая на него всё, что он прокрутил в своей голове уже тысячи раз. — Тэхён, я хочу быть частью твоего дня: вместе обедать, проводить с тобой вечера, смотреть вместе фильмы... — Устраивать пикники на реке Хан? — с улыбкой добавляет старший. — Откуда?.. — Чон хмурит лоб, вызывая тихий смех в ответ. — Просто пальцем в небо. — Да... я хочу всего этого с тобой — прогулок, свиданий, секса... Я всё ещё понятия не имею, каким он будет, но ты не представляешь, как сильно я хочу, чтобы ты мне показал, — Ким снова прикусывает губу, уже в сотый раз за этот вечер, но внутри что-то слишком сильно бьётся. — Я хочу тебя, Тэхён, во всех возможных смыслах... Твое предложение вместе просыпаться по утрам ещё в силе? Чон стоит в полуметре от альфы, с надеждой и лёгкой тревогой смотрит в глаза Тэхёна, которые дарят спокойствие. Ким опускает взгляд, как бы размышляя над словами младшего, и, хитро улыбнувшись, возвращается к лицу напротив. — Но я же несносный, как ты будешь меня терпеть? — и снова миллион эмоций на прекрасном лице. — Как ты...? — Я знаю всё, Чонгук. Так что переименуй меня, — младший отворачивается и смеётся, параллельно кивая. — Как только ответишь на мой вопрос... — Чон, кажется, не моргает, пока ждёт ответ от старшего. И он его получает. Ким кладёт руки ему на бедра и притягивает ближе к себе. Он улыбается, пока смотрит в сияющие глаза альфы и, не способный больше ждать, целует розовые губы, чувствуя, как Чонгук облегчённо выдыхает и наконец позволяет себе расслабиться. Руки младшего обвивают шею Тэхёна, он подаётся вперёд, прижимается телом к старшему. Пальцы на бёдрах Чона сжимаются сильнее, языки скользят между губ и сплетаются в хаотичном танце, и Ким чувствует, как тает рядом с этим альфой. Он скользит руками выше, продолжая с чувством мять сладкие губы, оттягивать, покусывать, и забирается под края джинсовки. Тэхён хмурит брови, когда кончиками пальцев ощущает голую кожу, тянется выше под застёгнутой курткой, но так и не натыкается на ткань. И он довольно улыбается в поцелуй и сжимает талию в своих руках, вызывая тихое мычание в губы. Чонгук трётся бёдрами об альфу и получает лёгкое шипение. Поцелуй слишком быстро становится несдержанным и страстным. И, чмокнув младшего ещё пару раз, Ким с силой отрывается от отзывчивых губ. — Моё предложение ещё в силе, — тяжело дыша говорит альфа, не выпуская Чона из своей хватки. А он и не пытается отстраниться. — Тогда у меня есть встречное предложение... — Чонгук заглядывает ему в глаза. — Трахни меня, Ким Тэхён, — и старший прикрывает глаза, чтобы не сойти с ума от этих слов. Внизу живота уже беспощадно давит возбуждение, а сердце отбивает грудь, кажется, до вмятин. И Ким лишь кивает, не способный выдавить большее, чтобы не сорваться прямо здесь. — Садись в машину. Тэхён не знает, как смог довезти их в целости и сохранности. Он на эмоциях ещё несколько раз поцеловал Чонгука в машине, всю дорогу держал руку на его бедре, изводя сам себя, а на светофорах снова урывками ловил губы, которые уже были все искусаны от невыносимого ожидания. Выходили из машины они так же долго — Ким расстегнул наконец джинсовку младшего и не мог насмотреться на медовую кожу, которая обтягивала крепкие мышцы пресса и груди. Но у старшего хватило сил оторваться от Чона на те минуты, которые им потребовались, чтобы подняться в его квартиру. — Поцелуй меня, Тэхён, — Чонгук скидывает обувь и смотрит на старшего, который, захлопнув дверь, копошится с замком, в итоге просто бросая ключи на пол. — Иди ко мне, малыш, — Ким так же откидывает кроссовки в сторону и припечатывает младшего к стене, впиваясь в красные припухшие губы. Его руки ложатся на шею Чона, медленно спускаются вниз, нежно поглаживая кожу, забираются под джинсовку, касаются груди. Тэхён ногтем цепляет горошину соска и ловит губами сдавленный стон Чонгука, который сам прогибается в спине, подставляя тело под необходимые ласки. Ким целует верхнюю губу, нижнюю, всасывает в себя, оттягивает и переходит на щёку, проводит языком по гладкой коже. Одна рука обхватывает голую спину поперёк, пока вторая играет с соском, крутит, сжимает. И Чон издаёт первые стоны, которые как музыка льются в уши, проходят током по телу, ударяя в пах. Тэхён находит губами мочку, несдержанно лижет её, обдаёт её горячим дыханием, посасывает, посылая мурашки по коже младшего. — Как же я хочу тебя... Хочу раздвинуть твои ноги и войти по основание в твою сладкую дырочку, — Чонгук довольно рычит, закатывает глаза, улетая в фантазии, представляя уже чётко перед глазами, как Ким нависает над ним и растягивает его собой изнутри. Чон хочет уже узнать, насколько это приятнее, чем его собственные пальцы. Старший переходит поцелуями на шею, трётся носом о пахучую железу и набирает кофе на язык, пока Чон тяжело дышит, отклонив голову вбок. Он позволяет распоряжаться собой, как только Тэхёну вздумается, полностью доверяет своё тело этому ненасытному альфе. Губы обводят ключицы, Ким одной рукой открывает край джинсовой куртки и смотрит на тёмный аккуратный сосок, который так и просит, чтобы к нему прикоснулись. — Интересно, ты везде чувствительный, Чонгук? — и, не дожидаясь ответа, Тэхён обхватывает губами горошину, чуть сжимая, отрывается и лижет, обводит по кругу, прикусывает зубами. И Чон хватается за плечи старшего, сжимая в руках белую футболку. Он мычит в сомкнутые губы, опускает взгляд на Тэхёна и выдыхает со звуком, когда встречается с горящими глазами. Язык Кима так приятно играет с его соском, что всё начинает плыть, есть только он и горячий рот, который всегда хочет доставить удовольствие. И Чон уже готов умолять, чтобы к нему прикоснулись. Но альфа отрывается, как-то по-злому улыбается и с рыком впивается клыками в кожу рядом с соском, заставляя младшего громко застонать и зарычать в ответ. Чонгук чувствует лёгкую злость внутри, но она очень быстро перетекает в возбуждение, и он вплетает пальцы в пряди Кима, прижимая его к себе, пока тот держит его крепкой хваткой, лижет, всасывает в себя кожу под укусом. Как же это сводит с ума. Именно этого Чон и хотел: Тэхёна, который сочетает в себе и грубость, и нежность. — Ты же не против, если я тебя немного покусаю? — Ким отрывается от альфы и начинает заботливо зализывать ранки. Он рукой спускается по прессу младшего до джинсов и резко накрывает твёрдый член через ткань, сжимая между пальцев. И Чон снова сдавленно стонет от таких приятных прикосновений. — Нет... Не против, — наконец подаёт голос Чонгук, и Ким довольно улыбается. — Пошли, я покажу тебе, где душ, — старший хватает альфу за запястье и начинает вести в неизвестном направлении. — Мне.. не надо, — еле слышно бормочет Чон. И Тэхён поворачивается к нему с растерянным выражением лица, сквозь которое пробивается улыбка, когда он догадывается, о чём говорит младший. — Ты что, готовился для меня? Чон отводит взгляд, нервно толкая язык за щеку, и уже увереннее поворачивается обратно на Кима. — Прекрати меня смущать. Конечно, я готовился. Я не знаю, насколько у тебя большой... Не хочу, чтобы ты порвал мне там всё, — и Тэхён не сдерживает смех. — Скоро увидишь, солнце, что тебя ждёт. Думаю, тебе понравится, — и он радостно чмокает Чона, утягивая его в спальню. Ким подталкивает младшего ближе к изножью кровати, по пути скидывая с его плеч джинсовку. Они ухватывают поцелуи в любую свободную секунду, касаются друг друга, трутся. Чонгук тоже тянется руками к одежде альфы, стягивает с него футболку и застывает, уставившись на голый торс старшего. — Профессор Ким... И вы мне говорили, что я скрываю своё тело? — Чон несдержанно покусывает колечко в губе. Тэхён усмехается с реакции младшего и ахает от неожиданности, когда Чон прижимается губами к его груди, руками обводит бока, проходится языком по коже, мажет по соску и дует на него, оставляет множество мелких поцелуев на проглядывающихся кубиках. Чонгук конкретно наслаждается тем, как чувствуется кожа старшего под его губами, какая она вкусная, какие крепкие под ней мышцы, как приятно этот альфа чувствуется на его языке. Он чувствует, как своё возбуждение уже ноет внизу, и сводит колени. Ким ждёт, пока его малыш наиграется и лёгким касанием пальцев за подбородок поднимает его взгляд снова на себя. И Чонгук слушается. — Ложись, — Ким легонько толкает его пальцами в грудь, и Чон снова поддаётся, приземляясь на кровать. Руки старшего скользят по его ногам вверх, подбираются к пряжке, доходят до живота. Тэхён устраивается у Чона между ног, раздвигая их шире, и наклоняется к паху. С нестираемой хитрой улыбкой он цепляет зубами ремень, дёргает головой и вытаскивает его без рук. Зажимает между губами стальную рамку и, не отрывая взгляда от альфы, тянет её в другую сторону, освобождая джинсы. Чонгук смотрит на старшего с замиранием сердца: облизывается, прикусывает язык, тяжело дышит. Наблюдает за каждым движением и так быстро сгорает внутри от этой картины. Голая грудь Чона часто вздымается, переливается в приглушённом свете от первых признаков пота, и Ким обрисовывает очертания мышц пальцами, пока так же зубами высвобождает пуговицу из петли и цепляет молнию, но не расстёгивает её. — Ты так горячо выглядишь... — низким хриплым голосом говорит Чон, следя глазами за малейшим вздохом старшего, чтобы уловить всё и оставить в памяти. — Отсюда открывается вид получше. Ким поднимается чуть выше и ведёт дорожку из поцелуев от пупка вниз до белой резинки боксеров, которая выглядывает из-под джинсов: легко всасывает в себя мягкую кожу, прикусывает, кончиком носа рисует отрывистую линию. Он поднимает взгляд на младшего, который уже с нетерпением смотрит на него оленьими глазами, манит своими искусанными губами, и Тэхён отрывается от него и забирается по кровати вверх, устраиваясь бёдрами между ног. Он нависает над искривлённым в просьбе лицом и рукой спускается к скованному одеждой члену. Смотрит альфе прямо в глаза и начинает с нажимом водить по паху рукой, сжимать, дразнить. — Ты такой красивый, Чонгук, — он наклоняется ближе и целует щеку альфы, который прикрывает глаза от удовольствия. — У тебя невероятное тело, — он убирает руку и на пробу толкается бёдрами, имитируя толчки, проезжается своим членом по стояку младшего через грубую ткань, заставляя Чонгука схватиться за его плечи и сдавленно промычать. — Такая сладкая кожа, — ещё толчок, и Ким проходится языком по кадыку, а рукой находит запястье. — Меня ужасно заводят твои татуировки, — толчки становятся частыми, несдержанными, Тэхён подносит руку Чона к своим губам и целует костяшки, поднимаясь выше, оставляет дорожку из мокрых поцелуев до плеча, пока младший плавится от ощущений, — и твой пирсинг, — доходит до лица и проводит языком по колечку в губе, продолжая толкаться бёдрами в пах младшего. И Чонгук просто прекрасно реагирует на всё происходящее: кусает губы, тянет альфу руками на себя, сам подаётся вверх, сильнее вжимаясь в тело над ним. Ким целует его, проталкивает свой язык в так легко поддающийся рот. Движения его бёдер становятся грубее, он выводит ими круги и снова толкается, чувствуя своим возбуждением каменный член Чона. А Чонгук уже кончается как человек, потому что жёсткая ткань слишком больно давит на чувствительную головку, слишком плотно сжимает его стоящий член, приносит слишком приятные ощущения. И движения Кима, его тяжёлое дыхание и рычание в шею добивают. Чонгук чувствует, как мокнут его боксеры, хочется, чтобы прикоснулись, помогли. — Тэхён... — между поцелуями говорит Чон. — Прошу, сними их. Ким отрывается от потрёпанных губ и тяжело дышит, пока постепенно замедляет движения. Ему тоже уже больно, тоже хочется большего. — Как скажешь, малыш, — чмокает младшего и спускается, чтобы стянуть с него джинсы. Ближе к резинке на боксерах Чона уже красуется мокрое пятно, и довольная ухмылка проскакивает на лице старшего. Свои джинсы он тоже отбрасывает на пол и быстро забирается обратно на кровать, захватив по пути в тумбочке всё необходимое. — А теперь расскажи мне, как ты готовился, — Ким цепляет пальцами резинку трусов, оттягивает её и отпускает, позволяя ей шлепком прижать ствол младшего под головкой. Чонгук дёргается и шипит. — Растягивал себя пальцами на кровати? — В душе... — скромно говорит Чон. — Стоял в душе, прижавшись к стенке, и засовывал в себя пальцы? — альфа кивает, и Тэхён продолжает стягивать боксеры, высвобождает ноги и откидывает ненужную ткань в сторону. — Сколько получилось принять? — Ким встаёт с кровати, ожидая ответа младшего. — Три, — Чонгук приподнимается на локтях, смотрит на старшего, спускается глазами по аппетитному торсу до линии трусов и облизывается, когда видит размер выпуклости под тонкой тканью. Он приоткрывает рот, чтобы тише выдыхать всё напряжение, но получается плохо — Тэхён всё равно слышит, как Чон борется со своим возбуждением. Ким ухмыляется, наблюдая за вцепившимся глазами в его тело альфой, большими пальцами забирается под резинку своих боксеров и стягивает ткань, выпуская просящий внимания член на свободу. И Чон впервые в жизни чувствует, как у него всё сжимается внизу при виде другого альфы. Он красивый, достаточно большой, но не настолько, чтобы заставить передумать. А головка так аппетитно блестит от предэякулята. И Чонгук сглатывает, поднимая глаза на старшего. — Нравится? Ты будто впервые видишь член, — Ким не может сдержать смешок. — Впервые вижу член, который через пару минут будет во мне, — с нотками дерзости в голосе говорит Чонгук, садясь на кровати. — Можно? Младший пододвигается ближе к краю, и Тэхён громко выдыхает, понимая, что сейчас почувствует такое необходимое прикосновение. — Тебе не нужно спрашивать, малыш. Бери — всё твоё, — Чонгук прикусывает кольцо и протягивает руку. Чон проводит пальцами от головки до основания, спускаясь до мошонки, и видит, как напрягается живот старшего от его прикосновений. Уже смелее снова проводит вверх и вниз, обводит по кругу. Он точно смотрит на член по-другому, когда понимает, что скоро он будет вбиваться в него, растягивать, соединять их тела. Видимо, в нём проснулся романтик. Чонгук обхватывает ствол у основания и проводит туго сжатым кулаком до головки, поднимая глаза наверх, чтобы увидеть реакцию. И не разочаровывается: старший хищно смотрит на него и кусает губу, тут же зализывая её. Ещё пара медленных движений вверх и вниз, и Чонгук чувствует на своём плече крепкую руку, которая сжимает его, просит больше. И альфа даёт больше. Чон оставляет поцелуй на головке, пачкая свои губы в каплях смазки, отрывается и ещё поцелуй, и ещё. Он не может остановиться. Иногда достаёт язык, чтобы помочь себе слизать влагу, но всё равно весь измазывается в ней. А Тэхён еле стоит на ногах, откинув голову. Чувствует, как нежно и пошло младший ласкает его член, и возвращает глаза на него. Чтобы увидеть, как он старательно чмокает, присасывается к беззащитной коже. — Твою мать, Чонгук... — Чон погружает самую верхушку в рот и языком ласкает щёлку. И Ким опускает руку на затылок альфы, оттягивая его от себя. — Я так кончу прямо сейчас, — младший поднимается выше, стоя коленями на постели, и глаза Тэхёна сразу падают на блестящие губы. — Блять, малыш... — он наклоняется к Чону и впивается в них, слизывает слюну, смешанную с предэякулятом. Пихает язык глубоко внутрь и прижимает к себе за голову, чтобы быть ещё ближе. Ким ставит колено на кровать и начинает подталкивать младшего лечь, не отрываясь от любимых губ. Он снова нависает над Чоном, но уже чувствует своим членом возбуждение альфы под ним, и это сносит крышу — осознание, что вот он Чонгук, о котором он грезил все эти месяцы, лежит в его постели, трётся об него своим голым телом и послушно ждёт, пока его трахнут. Пиздец. Тэхён наощупь находит смазку и капает обильно себе на пальцы. — Хочу проверить, как хорошо ты готовился, солнце, — он опускает руку вниз, ищет вход и натыкается на что-то твёрдое, переводит свой удивлённый взгляд на младшего и довольно улыбается. — Анальная пробка, значит? А Чону нравится смотреть на то, как к Киму постепенно приходит осознание, и тоже расплывается в улыбке, кивая. — А я думал, буду первым в твоей заднице, — Чонгук тихо смеётся и сжимает губы, тщетно пытаясь сдержать разъезжающиеся уголки рта. — Получается, опоздал, — самодовольно говорит Чон и слегка хмурит брови, когда натыкается на недобрый взгляд карих глаз. Ким другой рукой неожиданно надавливает на кристаллик пробки и проталкивает её глубже, заставляя младшего замереть в немом стоне. — Что ты..? Он тянет игрушку на себя, давая ей немного выйти, и снова нажимает, наблюдая за лицом Чонгука, который только успевает снова набрать в лёгкие воздух перед тем, как в очередной раз почувствовать движение между тугих стенок. — Ну ничего, я первый заставлю тебя стонать, пока буду вбиваться в твою простату, — Ким резко вытаскивает пробку из Чона, заставляя его сдавленно промычать. Младший большими глазами смотрит на Кима и чувствует холодные пальцы у своего входа. Тэхён собирает смазку, которая вытекает из альфы, и без предупреждения вводит сразу два пальца, но Чонгук легко их принимает. Ким нависает над ним, одной рукой оперевшись у головы младшего, а второй начинает трахать его, разводя пальцы в стороны. Они намного приятнее чувствуются внутри, горячо, правильно. Потерянный в ощущениях Чон тянется к нему губами, и старший даёт ему то, чего он так просит: опускается ниже и позволяет вылизывать свои губы, стонать в них, когда Ким добавляет третий. Движения руки становятся быстрее, до ушей доносятся хлюпающие звуки, и Тэхён начинает жадно мять губы, толкаться в рот младшего, который просто послушно принимает чужой язык, иногда прикусывая, когда пальцы заходят слишком приятно глубоко и касаются простаты. И Ким добавляет четвёртый. Он отрывается от губ альфы и с закрытыми глазами прижимается к его лбу, продолжая движения рукой, которые помогают ему услышать такие прекрасные звуки, почувствовать тяжёлое дыхание своей кожей. — Тэхён... Мм.. Войди уже в меня, я готов... — Чонгук не может больше ждать, хочется уже почувствовать его внутри. Но под кожей появляется лёгкое подрагивание. Ким поднимается и находит рукой презерватив, быстро раскатывает его по своему члену и приставляет головку к входу. — Ты ни разу не был с альфой, так что постарайся меня не убить, — глаза младшего, кажется, сейчас вылетят из орбит. — А я могу?? — и слышится смех альфы, который просто умиляется со своего малыша. — Нет, я пошутил. Ты же по-прежнему человек, постарайся просто сдерживать свои порывы скинуть меня или ударить. Такое может быть, но ты справишься, — он чмокает Чона в висок, и тот кивает и прикусывает губу в ожидании. — Всё будет хорошо, не переживай. — Я знаю... — Ким одаривает его нежной улыбкой и снова наклоняется на одну руку рядом с ним. Касается губами щеки, легко целует и задерживается, когда вводит внутрь головку и заходит наполовину, а Чон невольно делает глубокий вдох. Его губы сдерживают немой стон, пока он привыкает к непривычным ощущениям, а Тэхён начинает усыпать его лицо мелкими успокаивающими поцелуями. Трётся о его щеку, шепчет беспорядочно в губы, что всё хорошо и какой он молодец, следит за его реакцией. И когда младший кивает, он входит глубже, погружая внутрь всю длину, сходит с ума от безумной узости и жара, окутавшего его член. Чонгук шипит и скалится, чувствуя, как его растягивает изнутри, ощущает лёгкое болезненное жжение, но хочется ещё. Тэхён такой горячий внутри него, такой приятный. Пробка правда не сравнится с членом Кима... — В тебе так хорошо, малыш, ты такой тугой, — Чон сдавленно тихо мычит от таких откровенных слов, но потом неожиданно для себя начинает невольно рычать, скалиться, и Тэхён заглушает его поцелуем. Ким глубоко толкается языком, медленно и нежно сминает губы. А рукой опускается на член младшего, начиная ласкать его, чтобы притупить болезненные ощущения. Сжимает твёрдый ствол в руке, быстро водит вверх и вниз, пускает приятные заряды по всему телу младшего. И Чонгук стонет, так сладко стонет прямо в губы, сам начинает двигать бёдрами навстречу альфе, и Ким на пробу осторожно выходит и снова входит, добиваясь довольного мычания, когда член оказывается снова глубоко внутри. Он продолжает надрачивать Чону, пока наращивает темп своих движений. Смотрит на лицо альфы, который с закрытыми глазами тонет в ощущениях, беспорядочно облизывает свои пересохшие губы. — Ты так хорошо принимаешь меня, Чонгук, — младший открывает глаза и снова чувствует, как его губы растягиваются в оскале, как внутри разгорается агрессия и хочется оттолкнуть этого альфу, показать свою силу. Но Тэхён лишь ближе прижимается к нему, слегка придавливая своим телом, и продолжает глубоко входить по самые яйца, вырывая стоны, пробивающиеся сквозь невольно сжатые зубы. — Тебе нравится чувствовать мой член внутри себя, малыш, нравится принимать меня целиком? — и Чон рычит, но из него быстро выбивают это желание побороться плотными толчками прямо по простате, мелкими укусами на шее, влажным языком под кадыком, в ямочке между ключиц. Чонгук чувствует, будто его сейчас разорвёт от ощущений: он кричит от таких приятных попаданий по нежной железе и в то же время горит изнутри от желания заткнуть этот грязный рот, который только сильнее выбешивает его альфу. — Ты...ах!.. Специально это делаешь? — Чон снова чувствует приятные и успокаивающие прикосновения губ на плече, шее, и глаза закатываются от такого приятного языка на своей железе, который уже слился своим тяжёлым миндалём вместе с терпким кофе. И это облако ароматов удушает. Пленяет сознание, заставляет забыть, что помимо них тоже что-то существует. — Да... Хочу показать тебе, — губы поднимаются выше, — что ты можешь чувствовать, — поцелуй в мочку, — чтобы научиться это контролировать, — лёгкий укус. — Потому что я люблю говорить во время секса, малыш. Привыкай. "Точно несносный" — пролетает в голове альфы, но очередной удар по простате сбивает всю концентрацию. Чон кричит, вдавливает подушечки пальцев в спину старшего и кричит от такой ужасно приятной стимуляции, от таких нежных прикосновений к его коже, от такой возбуждающей честности старшего. Чонгук никогда не думал, что захочет, чтобы с ним разговаривали во время секса. Да ещё и так властно, грязно, бесстыдно. Он по-прежнему чувствует, как альфа внутри мечется, его ломает от невозможности контролировать ситуацию, но всё тело Чона просто умоляет не останавливаться, просит быть ближе, глубже. Мышцы сводит, руки и ноги дрожат, и он узнаёт, что может скулить. Сладко, надрывно и высоко как омега. — Ах! Тэхён... Ещё-ещё... — и старший срывается, когда слышит, как отчаянно хнычет его малыш. — Я хочу.. мм... хочу тебя ещё глубже, Тэхён... Чонгук держит собственные ноги под коленями, пытается помочь себе, заламывает брови, стонет, кусает губы, скулит. И Ким вбивается в него со всей силы, чувствует, как пот стекает со лба, целует губы, которые не перестают просить, умолять, кричать его имя, и не сдерживается — снова впивается клыками в кожу младшего, оставляя на плече яркий след. Сжимает челюсти, вбирает в себя сладость кожи, и чувствует, как Чонгук дёргается, ногтями впивается в его мышцы на спине, рычит. Ким отрывается и начинает зализывать маленькие ранки, и младший уже скулит, снова переходит на сдавленные крики от частых точных толчков в простату. Ким не выдерживает, всё это бьёт ему в голову, в пах — мысль, что Чонгук так стонет только для него, под ним, от его члена внутри, и кончает. Замирает глубоко внутри, пока Чон прижимает его ещё ближе к себе. — Прости, солнце... Это было невыносимо, — Чонгук улыбается и тихо смеётся, переводя дыхание. — У тебя ещё будет шанс, — младший чмокает в висок упавшего рядом альфу. — Например, сегодня ночью, — он лениво находит губами лицо старшего и оставляет лёгкий поцелуй в лоб, — или завтра утром, — поцелуй в нос, — или завтра днём, — поцелуй в закрытое веко, Чон переворачивает альфу на спину и нависает над ним. — Потому что мне очень понравилось, как твой член меня растягивал... Только в следующий раз кончи в меня, а не в эту резинку, я чистый, — рот Тэхёна растягивается в улыбке, и он уже снова чувствует начинающее поступать возбуждение. — Я тоже... — Тогда сейчас попробуем без неё, — хитро ухмыляется младший, а у Кима брови поднимаются, когда приходит осознание того, о чём говорит Чон. — Подожди.. ты хочешь? — Ага. — Но я не... — Я всё сделаю сам, — Чонгук стягивает с альфы презерватив, завязывает и откидывает в сторону, а Тэхён сдавленно глубоко вдыхает, сжимает простынь в кулаке, пытаясь контролировать свои грязные мысли. Но выходит откровенно плохо. Чонгук ласкает руками торс старшего, опускается поцелуями ниже, цепляет зубами солёную кожу и довольно мычит, набирая на язык вкус Кима. Доходит губами до лобка и поднимает глаза, в которых чёртики пляшут и замышляют недоброе. — Кажется, я здесь не закончил, — он смотрит на обмякший член, оставляет первый поцелуй, и Тэхён чувствует, как бабочки внутри до боли отчаянно пытаются вырваться. Ему не верится, что Чон сейчас будет ласкать его мягкий и такой чувствительный член. И Ким уже совсем не жалеет, что кончил раньше, если из него сейчас вытрахают эту оплошность. Чонгук придерживает член рукой и прижимается к нему жадными поцелуями, лижет венки языком. Спускается губами до мошонки, вбирает в рот яйца по очереди, заставляя Кима отчаянно стонать от такой мучительной стимуляции после оргазма. Старший кладёт руки Чону на макушку, слегка отталкивает — его тело хочет уйти от таких острых ощущений, задранные коленки дёргаются, а пальцы на ногах сами подгибаются от малейшего прикосновения. Но Чонгука это только больше заводит, он обхватывает мошонку пальцами, продолжая массировать уже рукой, и неожиданно погружает половину мягкого члена в жаркий плен своего рта, посасывая с жадностью как леденец. Тэхён стонет громче, несдержаннее. Потому что всё ещё слишком ярко чувствует каждое прикосновение, которое ощущается как удар по оголённому нерву. Чонгук сжимает рукой свой собственный член, который по-прежнему стоит и просит разрядки, отдаёт в узел внизу живота при малейшем прикосновении, а затем находит на постели тюбик смазки и выдавливает содержимое на пальцы. Слюна вытекает из уголков его губ, марает лобок, член, который он так и не выпускает изо рта, продолжает сосать, ласкать губами, а Ким уже сжимает в руках покрывало, простынь — всё что находит рядом. Слишком приятно, слишком хорошо быть с этим альфой, чувствовать на себе его прикосновения и желание. — Я всё ещё злюсь, что ты не позволял мне прикоснуться к тебе так долго, — он трётся щекой о член, целует его, влажными пальцами оглаживает вход старшего, заставляя его поёрзать. — Малыш опять расстроен... Что ему не дали всё и сразу? — Ким протяжно мычит, когда Чон давит на его колечко мышц. — Так и не научился ждать... — Может, оно и к лучшему... — Чонгук вводит первую фалангу, сразу медленно толкаясь глубже, оглаживает стенки внутри. И Ким прогибается в спине от неожиданности и сдавленно стонет, когда палец заходит по костяшку, кружит, сгибается. Чон начинает им двигать, часто толкаться, входить до упора, а губами обратно припадает к полутвёрдому члену. Он водит языком по всей длине, оставляет влажные поцелуи, пошло причмокивая, и добавляет второй палец. Альфе нравится смотреть, как старший под ним извивается от его ласк, слушать, как мелодично он стонет. Чонгук смотрит на искривлённое в наслаждении лицо и начинает активно трахать Кима своими пальцами, вбиваться костяшками в мягкие ягодицы, которые так красиво принимают в себя. И старший не может перестать кусать губы, сдавленно мычать сквозь зубы от приятных ощущений, вцепившись в плечо альфы. — Ты уже не такой разговорчивый, — ухмыляется младший, одной рукой прижимая бедро Кима к его животу, задирая ногу выше, чтобы дать себе больше доступа. — Ты это начал, — Чон издаёт смешок и ловит на себе непонимающий взгляд. Но все вопросы улетучиваются, когда Чонгук ускоряет движения руки и с рыком вцепляется зубами в сочное бедро старшего, вызывая крик. Он рычит в кожу, посасывает её и полностью теряет контроль, когда слышит отчаянные стоны Тэхёна. Чон довольно мычит и добавляет третий палец, чтобы добить его. А Кима правда ещё чуть-чуть и добьёт окончательно от одной мысли, что те самые татуированные пальцы сейчас растягивают его изнутри. Бедные губы все в поперечных линиях от зубов, капельки пота собираются на лице, груди, а бёдра сами пытаются насадиться ещё глубже, принять в себя что-то большее, чем пальцы. — Малыш, — Чонгук слышит хриплый голос старшего и расслабляет челюсти, целует, лижет пострадавшую кожу, мыча в ответ. — Ты намного лучше, чем я мог себе представить... И Чон довольно улыбается, собирая маленькие капельки крови языком. — Что ты там говорил? — он поднимает голову и смотрит на старшего вверх. — Отодрать тебя как последнюю блядь? Тэхён расплывается в довольной широкой улыбке и наигранно строит глазки в умилении: — Ты запомнил, — дует губки для пущей правдоподобности. — Конечно, — Чонгук приподнимается, садится себе на пятки, пока обильно размазывает смазку по члену, а Ким облизывается и ёрзает от нетерпения. — Вставай на колени, — Тэхён усмехается, прикусывая губу в своей квадратной улыбке но послушно кивает. — Как скажешь, солнце. Ким поворачивается к нему спиной, упирается в кровать локтями и широко расставляет колени, прогибаясь в спине. И Чонгук соврёт, если скажет, что прямо в этот момент не влюбился во второй раз. Он кладёт свои ладони на мягкие половинки, разводит их, мнёт, играется. И Тэхён оборачивается на своего малыша, наблюдая за тем, как альфа целует его ягодицы, кусает. — Чонгу-ук?.. — Ким переходит на стон, когда язык касается его входа, обильно смачивает. — Мм? — младший резко хватает альфу за бёдра, тянет на себя и сразу толкается внутрь, гортанно рыча. — Ах!.. Чонгук! — рот Тэхёна открывается в немом стоне от неожиданности, и он чувствует, как язык оглаживает стенки внутри, грубо толкается, так влажно ласкает, обводит края и снова входит. — Я не выдержу ещё и твой язык в заднице... Трахни меня уже! И Чон тоже уже не может. Но ему очень тяжело сдерживать себя, когда Ким так отчаянно подставляет свой зад, так красиво прогибается в спине и послушно ждёт, пока к нему прикоснутся. — Прости... — Чонгук пытается перевести дыхание. — Но ты обязательно ещё попрыгаешь у меня на лице сегодня ночью, — и Ким в очередной раз стонет в сжатые губы от таких откровенных и желанных слов из уст младшего. Кто бы мог подумать, что они настолько хорошо подходят друг другу. Чонгук пристраивается сзади и подносит член к готовому для него входу, гладит ягодицы, раздвигает, легонько шлёпает сжатое розовое колечко, заставляя альфу чуть вздрогнуть, и подставляет головку. А Тэхён уже виляет задом, намекая, терзает губы в нетерпении. И Чон входит, медленно, но сразу по основание, откидывая голову назад от накатывающего наслаждения и облегчения. Ким гортанно мычит, принимая в себя всю длину, но довольно быстро привыкает и сам делает первые толчки назад, насаживаясь на член альфы, который тоже начинает активно двигаться. Чонгук снова чувствует приятное напряжение внизу живота, когда натягивает Кима на себя за мягкие бёдра. Когда с силой прижимает его к себе, позволяя комнате наполниться звуками шлепков и стонами Тэхёна. Как же это невероятно звучит. Чон кладёт руки на талию альфы, сжимает, резче дёргает его на себя, попадая каждый раз по простате, выбивая крики от уткнувшегося себе в руки Кима. Он уже не знает, куда себя деть, член ужасно болит от возбуждения, наслаждение отдаёт потряхиванием во всём теле, а коленки то и дело разъезжаются в стороны. — Малыш... поставь мм.. поставь мне метку, — Чонгук чуть замедляется от неожиданной просьбы. — Она сойдёт, я же не омега... Но я хочу твои клыки в своей шее... И твой запах кофе на себе. Чон невольно резче вбивается в альфу, когда слышит такие будоражащие слова. И ему больше говорить не надо. Он наклоняется, прижимается грудью к спине старшего, одной рукой опирается у его головы, а второй — крепко держит Кима поперёк талии, продолжая вбиваться. Склоняет голову к затылку альфы, вдыхает носом аромат его волос, кожи и рычит от мысли, что сейчас пометит его, сделает своим. А когда метка сойдёт, сделает это снова. И снова. Чтобы на этой прекрасной шее каждый день красовался след от его клыков, чтобы Тэхён хоть и недолго, но хранил в себе его аромат... Чонгук с закрытыми глазами слушает надрывные стоны каждый раз, когда его бёдра звонко сталкиваются с ягодицами старшего, а головка члена бьёт в измученную простату. И чувствует, как клыки начинают увеличиваться, скалится от невероятных ощущений. Мышцы уже сводит до боли, голова кружится, сейчас существует только так хорошо принимающий его Тэхён, его стоны и манящая карамельная шея. Чон водит зубами по коже, слегка царапает и, когда слышит, как скулит в ожидании Ким, не выдерживает и вонзает клыки в пахучую железу, вбирая в себя насыщенный миндаль и оставляя частичку кофе. И альфа под ним кричит, в уголках глаз собираются слёзы от укуса в такое чувствительное место, но внутри разливается жар от того, какой крепкой хваткой держит его Чонгук, как продолжает вбиваться в него беспощадно. И Ким кончает во второй раз. Он протяжно стонет, когда Чон снова попадает по простате, плотно сжимает его член внутри в приступе оргазма, и младший, отрываясь от шеи, с хриплым сдавленным рычанием кончает в Тэхёна, и пачкает его ягодицы белыми каплями, когда выходит. Чонгук падает рядом со старшим. Они пытаются отдышаться, но лёгкие дерёт, а в голове пустота. Ким еле находит в себе силы, чтобы приподняться на локтях, и шипит, пододвигаясь к альфе. И Чон сразу понимает, в чем дело. — Иди сюда, — он тянет Тэхёна на себя и начинает зализывать свою метку, бережно запечатывая укус. А сердце горит от одной мысли, что у старшего на шее красуется его метка. И Чон невольно улыбается ему в кожу, нежно целуя результат своей работы. — Ты слишком довольный, — наигранно хмурится Ким, но тут же расплывается в счастливой гримасе, когда получает поцелуй в щеку, а затем в губы. — Ещё бы. Меня оттрахали, а потом дали кончить в задницу и поставить метку. Я пиздец какой довольный, — и Тэхён смеётся на все оставшиеся силы. — Так тебе понравилось? С альфой. — Ну как сказать... на восемьдесят из ста, — и Ким резко приподнимается на локтях и ударяет его в плечо, заставляя Чонгука истерически смеяться. — Всё отлично, просто нужно более глубоко изучить вопрос, — Тэхён уже замахивается подушкой, — как говорится, посмотреть на него под разными углами, — и Чон уже с хохотом убегает куда-то за дверь ванной, потому что в него летит не только подушка, но и тюбик со смазкой, скомканная футболка, а с кровати уже подрывается озлобленный альфа, который после этого заставит его кончить в душе ещё пару раз, но уже с членом в заднице.

***

Джин садится за парту к другу и выхватывает из его рук папку с очередной работой. — Почему я ещё не вижу пар из ушей, и земля не содрогнулась? — он, прищурив глаза, открывает первую страницу и видит красной ручкой отметку в сто баллов, и глаза сами лезут на лоб. Омега немеет и только успевает бегать взглядом от бумаг в руках к довольному лицу альфы и обратно. Но уже спустя мгновение его разрывает смех. — Получается, надо было просто переспать с ним? — Ну как "просто"... Я разбудил его минетом, а потом трахал всё утро в ванной на весу. У меня ноги адски болят... И я пригрозил, что если не поставит "отлично", я не дам ему отлизать свою задницу в машине между парами, — обыденно перечисляет альфа, замечая хмурую гримасу с нотками отвращения на лице Джина, но это только забавляет. — Я совершенно точно не хотел всего этого знать... Но Чон продолжает, не обращая внимания на комментарий друга: — А так он сказал, что мои сто баллов от этого никак не зависят. Я "просто умничка". Это цитата, — и показательно мило улыбается во все тридцать два. — Ага... Чонгук переводит глаза на своего профессора, который говорит с одним из студентов, и подмигивает, когда ловит на себе тёплый взгляд Тэхёна, дарит ему свою скромную улыбку. — Видимо, сегодня тоже придётся остаться после пар. Слишком хорошо на нём сидят эти брюки...

Примечания:

Вот такая получилась история неисправимого отличника Чонгука и его профессора Кима, который всё-таки добился своего😏 хотя.. как и Чон) Но главное, что они прошли вместе этот путь и нашли друг друга🥰 Чонгук не побоялся открыть своё сердце и пойти за чувствами, даже если в его мире это казалось неправильным. Он доверял себе и прислушивался к внутренним ощущениям, и в итоге нашёл для себя что-то новое и невероятно прекрасное. Как и Тэхён — безнадёжно влюбившись, понял, что тонет в своих неозвученных чувствах, хочет большего, и тоже выбрал себя — не дал разрушающим мыслям и страху захватить его, удерживать на месте. И открыто заявив о своей любви, нашёл отклик в сердце Чонгука💘 Искренность правда дороже всего🌼 особенно в отношениях) Я очень горжусь тем, что они, несмотря на страхи и сомнения, выбирали общение, диалог. Возможно, не сразу, но все мы люди) Главное, они уважали свои чувства достаточно, чтобы смело озвучивать их💞✨ Люблю эту пару, как и все мои пары, бесконечно💜 И мы встретимся с ними в небольшом бонусе, который выйдет позже. Спасибо вам, что вместе со мной пропустили эту историю через себя😘 всех люблю!!

18+

🤓