Из Небытия

      Люцифер никогда бы не признался, но с Мими было приятно не только поговорить, но и помолчать. Поначалу они не знали, правильную дорогу выбрали или на развилке все же следовало повернуть направо, но вскоре сомнения исчезли. Миновав несколько пещерных коридоров — явно искусственных — Мими и Люцифер оказались в просторной зале. Тяжелая средневековая решетка, которая до сего момента скрывалась в тени потолка, с грохотом полетела вниз. Железные колья вонзились в землю с такой силой, что сухие комья и мелкие камни разлетелись во все стороны. Путь назад был отрезан. Люцифер не понаслышке знал — все клетки в аду были сделаны из огнеупорного сплава, который сопротивлялся как магическому, так и физическому воздействию, иначе больше половины заключенных давным-давно бы разбежались. Однако беспокойство вызывало другое.       Решетка-ловушка выглядела достаточно древней — местные арахниды успели сплести меж прутьев плотное уютное гнездо, и не одно, — но сработала она мгновенно.       Получается, кто-то привел механизм в движение, и этот таинственный «кто-то» ждал их впереди?       — Странно, что мы не встретили никакой охраны на входе и в коридорах, хотя прошли уже пару миль. Вокруг одна гребаная паутина, и мне, если честно, это совсем не нравится, — поделилась опасениями Мими и тут же встряхнула волосы, боясь, как бы туда не заползли растревоженные паучата.       Недолго думая, Люцифер щелкнул пальцами и высек искру прямо из воздуха. Паутина моментально загорелась и стала сворачиваться в клочья.       — Мне тоже.       Отец мог прислать в эту дыру лучших адских гвардейцев и обеспечить им достойное жалование, но по какой-то причине не сделал этого. Быть может, не доверял? Ведь демонам, как и смертным, сколько золота ни отсыпь, все равно будет мало, а темная материя — вернее, ее кусочек, который достался отцу по счастливой случайности, — могла дать почти безграничные возможности.       Чтобы сохранить такое сокровище, нужен совсем другой страж — тихий, способный хорошо ориентироваться в темноте, опасный, но при этом послушный. В подтверждение его мыслям невдалеке раздался короткий, но до дрожи противный звук — то ли скрип, то ли шипение.       — Что за хрень?! — выругалась Мими, но Люцифер быстро приложил палец к губам, призывая не шуметь.       Он в который раз мысленно пообещал устроить Септимусу хорошую трепку. Ведь тот наверняка знал, куда и к кому они отправятся, но не посчитал нужным предупредить!       А если не знал?..       В таком случае ни одна живая душа не сможет их найти, потому что, если предположение окажется верным, находить будет нечего.       — Надеюсь, ничего страшного. Нам повезло, что не случился обвал. В такой старой пещере камни запросто могут посыпаться на голову.       Если не считать странного звука и постоянного ощущения чьего-то присутствия, до ворот, надежно скрепленных цепями угрожающей толщины, получилось добраться без труда и препятствий. Возле них зов, который время от времени слышал Люцифер, превратился в навязчивую песнь, половину слов которой он не мог вспомнить. Это беспокоило его, но источник беспокойства, как ни странно, находился не по ту сторону ворот, а где-то поблизости.       — Там!.. — Мими опасливо махнула кистью. — Там кто-то есть!       И правда… Кто-то высокий и беспокойный таращился на них и прятался в полумраке. Чуткий слух Люцифера выхватил из череды звуков, похожих на перекатывание мелких камешков и шебуршание, тот, что они с Мими услышали в самом начале, — скрип и шипение.       — Покажись. Мы не собираемся вредить тебе, — заверил Люцифер, несмотря на то, что молчаливый соглядатай с каждой секундой напрягал все сильнее.       Отец предпочел это существо, кем бы оно ни было, остальным слугам ада, поэтому не стоило недооценивать его силу и прыть.       — Ты пришел забрать то, что мне велено охранять любой ценой, но я не вижу в тебе вора. Я вижу спасителя.       Когда глаза окончательно привыкли к специфическому холодному освещению, которое источали крошечные создания, местами гнездящиеся на стенах и чем-то похожие на светлячков, Люцифер, наконец, сумел разглядеть часть туловища некого существа, его мертвенно-бледные руки и маленькую голову, которую оно тут же прикрыло капюшоном.       Мими медленно втянула воздух через нос и так же медленно выдохнула. Люцифер почувствовал, как страх вперемешку с отчаянием завладевают ею, но он не имел права отчаиваться, даже если страшная детская сказка — единственная, которую ему когда-то удосужилась прочесть мать, — оживала прямо на глазах.       Сказка о паучьем полчище и их мятежной королеве…       Неужели все это правда?       — Как тебя зовут?       Прежде чем что-то предпринять, Люцифер должен был удостовериться в своей правоте, но чудовищный страж — помесь человеческой женщины и паука — снова забился в тень и беспокойно зашевелил конечностями. Всего их было восемь: шесть самых настоящих, мохнатых паучьих лап и одна пара человеческих рук.       — Пусть не спрашивают о том, чего нет. Пусть не спрашивают! Пусть отсохнут их нечестивые языки…       Чудовище скинуло капюшон и закопошилось длинными пальцами в седых космах, что рваными прядями свисали вдоль изможденного лица.       — Она что, сама с собой разговаривает? — шепнула Мими.       — Думаю, за столько лет у нее это вошло в привычку.       Пока Люцифер смотрел на подслеповатое, одичалое нечто, перед глазами проносились события прошлого, когда его отец подавил восстание древнего народа, поплатившегося врожденным уродством за чрезмерную гордыню и зависть к роду бессмертных. Как и любой охотник, чью душу беспрестанно терзает другой тяжкий грех, он оставил жизнь одной особи, но лишь для того, чтобы пленить и превратить в живое доказательство его триумфа.       — Это наш шанс! Подумай сам, что она — слепая и безумная — сможет нам сделать?       Люцифер шикнул на Мими, чтобы не болтала лишнего. Возможно, старая паучиха была не так опасна, как в былые годы, но ее паутина, если верить рассказам, по прочности не уступала канату, а яд, содержащийся в железах, мог прожечь до самых костей.       Шевеление внезапно прекратилось. Паучиха ослепла, но не утратила слух. Слова Мими, чего и следовало ожидать, оскорбили ее.       — Слышу, как по карманам монеты бренчат. Звяк да звяк! Звяк да звяк! Золото, серебро, медяки… Да только проклято это богатство, потому что на страданиях и лишениях людских сколочено.       На первый взгляд, ее слова походили на бессмысленный треп, но Люцифер быстро смекнул, что паучиха говорила о Мамоне. Она знала, кто такая Мими, хотя никогда не видела ее!       — А тебя за что прокляли? Наверняка за длинный язык!       Что-что, а нападки на отца любящая дочь никогда не стала бы терпеть.       — За то, что говорила правду тем, кому она была не нужна. За то, что не склонила голову тогда, когда другие склоняли колени.       Внутри Люцифера зашевелилось и засвербело что-то неприятное. Может быть, совесть?..       — Ты знаешь, что там, за воротами?       Люцифер кивком указал на запечатанные створки, зная, что паучиха тут же почувствует его твердое намерение преодолеть преграду.       — Твоя судьба, моя судьба и судьбы многих других.       — Ты спокойно разрешишь мне пройти и взять то, что отец велел охранять?       «Я ведь далеко не дурак. Понимаю, что подобные вещи не достаются просто так», — собирался добавить Люцифер, но стиснул зубы. Пусть сама скажет, что хочет получить взамен.       — Кто я такая, чтобы мешать пророчеству сбыться? Твой отец не верит в него. Он вообще ни во что не верит.       «Не слушай эти бредни», — прочиталось во взгляде Мими, когда Люцифер посмотрел на нее, ища моральной поддержки. До знакомства с Септимусом, он знал о темной материи чуть больше, чем ничего, не говоря уже о поверженной паучьей королеве.       — Когда пророчества сбываются, ничего хорошего из этого не получается, — подала голос Мими. — Каждое из них неизменно приближает наши миры к гибели.       — Кто бы что ни говорил, паутину невозможно ткать вечно…       Наконец, Люцифер понял, к чему вела старуха, и справедливо поинтересовался:       — Почему именно я?       — Потому что иногда мы рождаемся лишь для того, чтобы загладить вину наших предков.       — Но сюда наверняка приходили и другие?       — Конечно, — спокойно заявила паучиха. — Они сейчас там, откуда ты не так давно вернулся. У бессмертных ведь нет того, что принято называть душой. Будь оно иначе — их души сейчас были бы здесь, с нами.       — Чудовище… Даже не надейся, что мы к ним присоединимся! — ощерилась Мими, наверняка почуяв в словах паучихи угрозу. Но она не угрожала. Она в извращенной форме сожалела о том, что случилось. Природа прокляла ее — наделила хищной натурой и человеческим состраданием, — но разве объяснишь это той, чьи действия зачастую опережали здравый смысл?       Мими решительно устремилась к воротам, словно не понимала, что без посторонней помощи их не открыть.       Люцифер едва успел оттащить наивную дурочку обратно, иначе жгучая кислотная струя, пущенная паучихой, покалечила бы ее до неузнаваемости. Земля, куда упали крупные желто-зеленые капли, тут же задымилась. В нос ударил резкий запах серы.       — Будь рядом, — процедил Люцифер.       Мими испугалась, но, как обычно, не подала виду.       — Судьба не пощадила тебя, — с мстительной усмешкой бросила она, глядя в незрячие глаза чудовища, — и правильно сделала.       — У тебя злой язык, девочка, — ухмыльнулась в ответ паучиха.       «Едва ли злые слова способны по-настоящему уязвить ту, чей яд прожег землю, закаленную огнем. Вдруг он сможет прожечь и ворота?» — понадеялся Люцифер.       Оставалось только уточнить:       — Даже если бы я и смог освободить тебя, в новом мире, как, впрочем, и в старом, для такой, как ты, не найдется места. Твои сородичи давно мертвы. Ты живешь очень долго, но ты не бессмертна. Кто-то из отцовских прихвостней обязательно поймает тебя и навечно запрет в одной из лабораторий по изучению мутаций магических существ, но ты ведь не просто существо. В тебе еще осталось что-то человеческое.       Люцифер не блефовал, и загнанная в угол паучиха это чувствовала.       — То, что находится по ту сторону, на самом деле не нуждается и никогда не нуждалось в охране.       Люцифер кивнул. Он и без нее обо всем догадался.       — Мне жаль, что отец так поступил с тобой и твоим народом. Уверен, вы смогли бы договориться, если бы смирили свою гордыню.       Незрячие старческие глаза засочились влагой.       Даже Мими, все это время не скрывавшая отвращения к чудовищу, которое половину жизни просидело в темноте на цепи, смутилась.       — …Я ни разу не была в верхнем мире, где есть настоящий свет, но зато теперь смогу увидеть его там.       Люцифер понял, чего хотела злополучная пленница. На ум тут же пришло воспоминание о зеленом огне, что сорвался с его ладони и сжег марионетку Чумы без лишних страданий и боли.       То был дар, положенный ему за возвращение из Небытия, или еще одно проклятие?       — Мими, нужно собрать ее яд. Найди что-нибудь!       Подруга недоверчиво вскинула брови, но спорить не стала. Старуха тоже умолкла. Чувствовала, что мучительное существование совсем скоро подойдет к концу. Магия, которая питала ее тело и спасала от обезвоживания, почти иссякла.       — Ты могла попросить о помощи кого-то еще. Могла заключить сделку и все же попытать счастья наверху… — Люцифер не мог успокоиться. — Пока твоя история не превратилась в сказку, желающие забрать сокровище и заодно расправиться с чудовищем наверняка находились?       — Я не трогала тех, кто не пытался на меня напасть, — призналась паучиха. — Чаще всего они убегали, путались в лабиринте коридоров и сходили с ума, блуждая в полной темноте. Кому-то из них удалось выбраться, но большинству — нет. Когда от системы порталов решили избавиться, бессмертные покинули это место раз и навсегда. Твой отец сделал все, чтобы похоронить свой секрет вместе со мной.       «Она все равно не ответит прямо», — понял Люцифер и не стал расспрашивать старуху. У той была целая вечность, чтобы осознать ошибки и смириться с судьбой. Если несчастная паучиха — последний потомок мифической Арахны — видела в нем того, кто способен озарить светом последние минуты ее угасающей жизни, Люцифер был готов исполнить эту роль.       — Может, хочешь послушать, как живется там, наверху? Как солнце падает за горизонт, чтобы утром взойти снова?       Паучиха закутала худые морщинистые плечи в лохмотья, которые одновременно служили ей одеждой и тем, во что можно было завернуться наподобие кокона, и прислонилась к стене. Глаза с мутными, белесыми зрачками все время оставались открытыми.       — Да, расскажи про солнце…       Она расслабилась и приготовилась слушать, не зная, что через несколько мгновений зеленое пламя примет ее измученную душу в свои объятия и больше никогда не отпустит.       План частично сработал, но с громоздкими цепями и тяжеленным замком все равно пришлось повозиться.       — Под конец мне стало жаль ее… А тебе? — подала голос Мими.       Люцифер не хотел это обсуждать. Возможно, чудовище, которому он подарил покой, было умнее и человечнее многих людей, не говоря уже о бессмертных, чьи грехи и ошибки исчислялись сотнями, если не тысячами, но он не мог растрачивать себя на скорбь. С него взяли обещание, и он выполнил его, как полагается.       — Я дал ей то, что она просила.       — Да, но… — Мими ненадолго задумалась. — Становится страшно, когда подумаешь о жизни, которая может быть хуже смерти.       — А ты не думай — снимай цепь, — плохо скрывая раздражение, посоветовал Люцифер.       Когда последние звенья с тяжелым, гулким звуком опустились на землю, массивные петли, которые десятилетиями никто не смазывал, протяжно скрипнули, и ворота приоткрылись. Взору тотчас предстала пыльная, заброшенная комната с высокими потолками. Только сундук, стоящий на массивном каменном постаменте доказывал, что Мими и Люцифер пришли туда, куда нужно. На сундуке висел крепкий замок, в скважине которого вместо пустоты виднелся чей-то глаз с вертикальным зрачком. Глаз часто моргал и беспрестанно глядел по сторонам.       Люцифер, конечно, видел вещи похуже и пострашнее, но неведомое нечто, что наблюдало за ним, внушало сильную тревогу. Казалось, чересчур подвижный глаз мог рассмотреть самые отдаленные уголки его подсознания и вытащить оттуда образы и чувства, которые Люцифер не хотел тревожить.       Щемящая боль, страх, который невозможно подавить, волнами накрывающее отчаяние — все то, что ни на секунду не покидало его в Небытии…       «Ты выбрался оттуда! Не время вспоминать!»       — …Теперь дело за малым — вынести отсюда эту треклятую штуковину! — Мими понадеялась на удачу и дернула за металлические навесные скобы, но предмет не сдвинулся ни на дюйм. Она пыталась взлететь, оттолкнуться ногами от постамента — все без толку. — Может, у тебя получится?       — Не получится, — мотнул головой Люцифер. — Но даже если бы шанс был, я бы не стал выносить сундук наружу. Мы не знаем, как поведет себя то, что заточено внутри.       Он подошел ближе к постаменту и вынудил Мими посторониться.       — Так что же… Ты хочешь открыть его сейчас? — голос подруги скатился до взволнованного шепота. Она смело втиснулась в пространство между сундуком и Люцифером, будто всерьез надеялась его задержать. — Септимус просил принести то, что спрятано в сундуке. О том, чтобы открыть и выпустить на свободу тьму, что годами томилась внутри, речи не было! Если мы не можем сдвинуть эту махину прямо сейчас, нужно просто успокоиться и подумать…       В отличие от Мими, Люцифер с самого начала отбросил бессмысленную надежду на хороший и легкий исход дела.       — Никто не просил тебя вызываться добровольцем. Это был твой выбор, — начал объяснять Люцифер, но Мими тут же перебила:       — Я о нем не жалею. — В серых глазах сверкнули острые блики. — А вот ты пожалеешь наверняка. К тому же нам придется решить, на что потратить яд: на новый замок или на петли решетки.       Мими помахала перед ним грязной бутылкой с остатками мутно-зеленой жижи на дне, которая, в чем они уже убедились, могла расплавить металл, но не могла навредить обыкновенному стеклу.       — То, что удалось добыть у паучихи, нам еще пригодится. А насчет сундука у меня есть кое-какая догадка.       И она подтвердилась, стоило Люциферу положить руки на выпуклую железную крышку.       Узоры и письмена — до этого невидимые — налились необычайно ярким зеленоватым светом. Жуткий, лишенный век глаз перестал глядеть по сторонам. Вертикальный зрачок замер, расширился.       Люцифер понял, о чем говорила плененная королева арахнидов, и на что намекал Септимус.       Рано или поздно Люциферу суждено было оказаться здесь, чтобы исправить ошибку бессмертного, который решил бросить вызов закону Равновесия.       То, что было запечатано в сундуке, сдерживалось с помощью магии крови — незримой печати, которую мог снять только заклинатель или его прямые потомки. Возможно, у отца были другие — внебрачные — дети, но перст судьбы указал именно на Люцифера. Значит, выбора у него нет. И никогда не было.