Золотое королевство

      Пыль с песком оседали на стенках горла и превращались в зыбкую кашеподобную грязь, наполняли гниющую уже много лет плоть своим зловонием, каким пропахло всё вокруг. Проблески света из мира людей почти затянулись в этом глухом удушавшем склепе, но она всё ещё чувствовала свой язык, перекатывая на нём позабытый вкус воздуха и крови; купалась в чужой, но знакомой чаше, наполненной до краёв острой яростью и горькой обидой, — своими единственными нитками, не позволявшими затеряться среди вечности.       То всплывавший, то исчезавший голос резал тишину, но говорил не с ней, принадлежал не ей, хоть и звучал как её собственный. Он выворачивал болью кости, почти вросшие в грязь, но сулил им освобождение.       Много лет пустоты могли свести с ума даже самый стойкий дух, а она никогда не была такой. Но сейчас боль и шум в ушах чувствовались, как свежий воздух в королевстве гнили и смрада, и она наконец обрела способность дышать чем-то, помимо чернеющей злобы на весь мир.        Время возобновило свой ход. Теперь оно стекало медленной струйкой вместе с гноем прямо по горлу и воняло ржавым металлом. И ей оставалось лишь считать песчинку за песчинкой, пока стеклянная чаша не заполнится до верхов.

***

— Вы хоть спали? — Несколько часов… ей снились кошмары… — Все в этом замке, словно соревнуется в игре «Кто дольше продержится без сна». Я почти чувствую мысли каждого с наступлением темноты, и они плохо влияют на защитные барьеры. Скоро с потолка начнут сыпаться камни. — Не только камни… чёртова Амалинда… Всё вокруг медленно разрушается, пока Ерсель держат внутри круга. Она слабеет, а вместе с ней и вся Остания.       Бри не стала слушать приглушенный разговор двух людей за дверью, по голосу напоминавших Хелиаса и Ортвина. Она выскользнула из-под одеяла в сильном желании справить нужду и избавиться от навязчивого лекарственно-пряного запаха слишком мягких подушек с одеялом. Комната очерчивалась только смазанным наброском в синем цвете сумрака из большого окна, но даже в нём было видно, какая спальня маленькая. Сбоку окно, рядом шкаф, посередине широкая кровать, и лишь две двери напротив. Бри протёрла глаза и несколько раз медленно моргнула, пытаясь вспомнить, как здесь оказалась.       На улице рассвет только вступал в свою силу, затягивая двор таким густым и мрачным туманом, что казалось, будто сон всё ещё держит её в своих объятиях, но жуткий холод, слабость и уже привычная боль в боку указывали на реальность. Пусть и слишком эфемерную. —... Мы прекрасно понимаем, почему Амалинда вцепилась в такой ничтожный предлог, но мне безумно интересно, что же она собирается делать, когда Ерсель докажет свою невиновность. Всё же без слова Гвеновефы, кольцо и окровавленный нож недостаточно убедительны... Ха…Как удачно сложилось, что госпожа Гвеновефа заболела именно сейчас, вы не находите? — Для тебя что, это всё театр с людьми, вместо деревянных кукол? — А для вас, мой принц, разве нет?       Бри снова потянулась к слипшимся глазам, протирая их от остатков сна и толкнула ту дверь, за которой не слышалось голосов. За ней оказалась такая же, как и спальня, маленькая ванна и отхожее место, куда она и побрела, облегченно вздыхая под нос. Отстраненно заметив, что на ней почему-то нет штанов, а ноги покрывает только длинная рубаха, явно не рассчитанная на её рост, она быстро облегчилась и, не найдя нигде зеркала, снова вошла в спальню, тут же замерев на пороге.       Возле окна спиной к ней стоял Хелиас, перекрывая своей фигурой тусклый свет. И пока он не обернулся, Бри почти ползком, незаметными шагами двинулась к другой двери, в надежде, что сможет проскользнуть незамеченной. — Мне уже казалось, что ты решила сбежать через окно, — облегченно выдохнул принц и кинул взгляд через плечо. — Как себя чувствуешь? — Что я тут делаю? — враждебно нахохлилась Бри, поправляя съезжающую с плеча сорочку. — Прячешься от всего мира и самой себя, — развёл руками он и осторожно шагнул в её сторону, как к испуганному зверьку, готовому в любой момент сорваться и убежать. — Зачем? - неуверенно спросила Бри, вздрогнув. Воспоминания возвращались неохотно, какими-то рваными отрывками. За балом — пустыня, за пустыней — Грэг. — Не помнишь, как проснулась среди ночи с диким воплем и безумной жаждой расправы? — Хелиас сделал ещё пару шагов к ней. — Пришлось вылить в тебя очень много успокоительного. Не хочешь вернуться в кровать? Ещё отдыха тебе не помешает. — Где моя одежда? — снова поправила рубашку Бри, раздумывая над словами принца. Ноги еле держали, а глаза слипались, но её не покидало чувство стыда за свою уязвимость. — Была вся в крови, — спохватился Хелиас, показывая на спинку стула рядом с кроватью, на которой висели её рубашка, штаны и жилет. — Я не владею очищающими, но мне почему-то показалось, что ты не захочешь проснуться в грязной одежде. Но если тебя успокоит… переодевал не я, а Ортвин. — Мне всё равно. — Пробормотала под нос Бри, метнувшись к своей одежде. Она даже не смотрела в сторону Хелиаса, когда натягивала штаны, скидывала чужую и влезла в свою родную рубашку, перетягивая её тугим жилетом. Своя одежда чувствовалась как броня, способная защитить её от жалостливых взглядов. Она слишком хорошо помнила беспомощность в больнице, какая охватила её, как только действие успокаивающего зелья закончилось. И она не хотела проходить это снова. — Не расскажешь, как тебе удалось одолеть трёх опытных бойцов, не получив ни одного ранения? — нервно усмехнулся Хелиас и указал ей головой на кровать, когда она оделась.       Бри покосилась на приоткрытую дверь, через которую легко бы проскользнула, избавив себя от сложных вопросов, но затем её взгляд упал на искренне встревоженного Хелиаса, и она не смогла заставить себя выйти из комнаты. — Я ничего не помню. — Только и смогла выдавить Бри, усаживаясь на противоположный край кровати. — Я вижу, что это не так. — Пустыня… — она подавилась словом и резко выдохнула, выпуская изо рта невнятное мычание. Всё было точно так же, как и в больнице, только сейчас густая поволока рассеивалась в её душе стремительно быстро, стоило только впустить в голову воспоминания. Ей тут же захотелось сползти с кровати и забиться в тёмный угол, но внезапно руки Хелиаса обхватили её и прижали к теплу, заставлявшему щипать в глазах.        Бри слабо заёрзала, пытаясь освободиться, потому что чувствовала, как сыреет рубашка принца от её неконтролируемого потока слёз, но сложить протест в слова не получилось, а тело быстро сдалось, обмякло и само потянулось ближе к источнику размеренного дыхания. Она рыдала беззвучно, то и дело захлёбываясь от комка в горле и нежных прикосновений к волосам.       Жалость к себе смешивалась с грязью топкого страха и пачкала белоснежную ткань одежды, пока не вылилась вся до судорог в горле и сонливого опустошения. Хотелось навсегда остаться в тёплом одеяле из его рук, но как только Бри обессиленно облокотилась на Хелиаса, он отстранился, осторожно перехватывая её за плечи. — Ты можешь остаться здесь, сколько захочешь. Пока не будешь готова вернуться к Амалинде. — Вернуться… — хриплым шёпотом повторила Бри, ежась от внезапного холода, и уставилась в одну точку куда-то мимо Хелиаса, чтобы не встречаться с ним взглядом. Вся её жизнь во дворе при Амалинде казалась не реальнее сна или далёкого воспоминания. Что-то изменилось. И оно висело в воздухе не только над головой Бри: эта черная, ворчащая туча будто готовилась вот-вот обрушить ливень с грозой на каждого, кто не успел добежать до укрытия. — Мне тоже не нравится мысль, что тебе снова придётся тратить на неё время, — Хелиас стащил покрывало с кровати и укутал им Бри, а сам быстрыми шагами направился к двери, — но боюсь, пока у нас нет выбора, если ты не хочешь застрять в этой комнате. — Почему? — зевнула Бри, наблюдая, как он скрывается в дверном проёме. Она не могла придумать ничего лучше, чем навсегда застрять в этой комнате. — Мне ничего не стоит распустить слух, будто ты умерла или сбежала, — он вернулся с кружкой, из которой струился пар, — но я помню про твои опасения оказаться запертой из-за золота. А именно так и будет, если ты захочешь исчезнуть для других. — Верно, опасения, — язык еле ворочался, а разум уже витал в полудрёме, но Бри всё равно продолжала бороться со сном. — У меня были опасения...       Принц аккуратно вложил в её руки чашку и сел напротив Бри так близко, что ей пришлось отползти подальше, чтоб не уткнуться носом ему в шею. — Просто травяной чай. Действие не настолько сильное, как у успокаивающей настойки, но, когда проснёшься, будешь чувствовать себя лучше. — Это ведь ваша кровать? Может мне стоит…стоит, — безуспешно попыталась выбраться из кокона одеяла Бри. — В башню для прислуги… — В соседней комнате стоит очень удобное кресло,  в котором я ночевал сегодня и буду ночевать, пока ты занимаешь мою кровать. Я никак не побеспокою тебя. Если только тебе не нужно, чтобы я остался рядом. “Нужно” — на мгновение промелькнуло в её голове. — Нет. — Махнула головой Бри и уставилась в чашку с кружащими в ней мелкими лепестками неизвестных цветов. — Хочешь поговорить со мной? — Хелиас нахмурился и тоже слегка отполз. — О чём? — вяло спросила Бри, безуспешно пытаясь придумать хоть что-то язвительное. — О погоде, конечно, — сделал это за неё Хелиас, раздраженно передёргивая плечами. — Слышал с севера несётся холодный ветер и скоро в Пруас придут дожди. Надеюсь, ты успела заказать у портного теплую накидку. — Не успела... — Тебе станет намного легче, если позволишь мне разделить этот груз, сдавливающий твои плечи... — С мной уже когда-то случалось нечто похожее, – перебила его Бри, пока страх со стыдом не заткнули ей рот. — Там в трактире... Это уже было. Она сделала большой глоток горячей жидкости и проглотила её вместе с горьким комом, застрявшем в горле.  — Мой отец, Корг... Он был слишком пьян и слаб. — Перед глазами всплыло искаженное злобой лицо Корга Бэка, его похотливые слова, страшная вонь улицы и перекошенный в ухмылке рот, болезненные удары под рёбра и звуки чавкающей земли после дождя, куда она упала. — Только это меня и спасло в тот день. Я думаю… — голос Бри сорвался. — Мне кажется, я убила и его...       Хелиас терпеливо замер напротив, лишь сильнее нахмурившись. — Чистое везенье. Мне под руку подвернулся камень так же, как сейчас подвернулась карта с заточенными краями… Только в тот раз мне хватило лишь одного удара, чтобы освободиться и убежать. А вчера... Это странное чувство...Я хотела их смерти так сильно, что все остальные мысли померкли... Словно что-то захватило мой разум и заставило действовать по своему желанию... Словно я стала наблюдателем своей жестокости — зрителем кровавой расправы...       Белые лепестки больше не кружились в чае, а облепили дно и стенки кружки, складываясь в причудливый хаотичный рисунок, будто кто-то рассыпал пшено, и оно разлетелось во все стороны. — Меня тошнит от себя... — её внутренности чесались от копошившейся в них тревоги, а сознание снова и снова прокручивало в голове одни и те же сцены. Теперь в той комнате было множество Бри. Одна стояла возле окна и наблюдала, вторая держала Грэга за руки, пока другие протыкали его живот, горло, руки, ноги… И все они улыбались беззубой жуткой улыбкой, насмехаясь над чем-то понятным только им.  Бри вцепилась в кружку с такой силой, что у неё свело судорогой ладони и захрустели пальцы, но боль немного отрезвила ум, ускользавший в страшный сон. — Грэг и его приятели непроходимые глупцы, — шумно вздохнул Хелиас, забирая у неё кружку и отставляя на прикроватную тумбу. — Знаешь, как быстро Ерсель свернула бы им шеи лишь одним щелчком пальцев, окажись на твоём месте? Или насколько мучительной смертью было бы сгинуть в пасти у одного из чудовищ Ирсы? И они кажутся на первый взгляд хрупкими и слабыми, какой, возможно, показалась Грэгу ты. Такая, каких он всегда выбирал. С той лишь разницей, что с твоей силой он не смог посоперничать. Ни ты, ни другие не заслужили всего этого... Но я рад, что больше никто не пострадает. Они получили свою плату и надеюсь их души потеряют дорогу в наш мир навсегда.       Лучи рассветного солнца играли холодными бликами в глазах Хелиаса, отчего казалось, что Бри смотрелась в собственное отражение в озере, а его руки, не смотря на свою прохладу, почему-то согревали. Может уже в полусне, а может одурманенная чаем, она скривилась в чем-то наподобие улыбки и прошептала: — Спасибо...       Теперь уже Бри держала за руки Хелиаса в нежелании, чтобы он уходил, но усталость и мягкая перина скоро взяли своё, и она быстро уснула. Ей ничего не снилось. Привычная чернота, похожая на ту, какая окутывала её дома. Будто она вернулась в родной дом — в свой правильный кокон, из которого ей всегда было так страшно вылезти.       И только с тяжёлым пробуждением она поняла, что кокон правильным никогда и не был.       Простыни всё так же пахли шалфеем и всё так же раздражали нюх. Но раздражали только тем, что необъяснимо нравились, хоть Бри и заталкивала эту мысль куда подальше.        Она встала с кровати, по памяти нашла ванную, привычными действиями привела себя в  порядок, насколько это было возможно в её состоянии, и, ещё раз вдохнув полной грудью запах, выскользнула из комнаты.       За дверью находилась ещё одна комната, чуть побольше спальни, но такая же тёмная и характерная Хелиасу. Вокруг царил свой порядок, и создавалось впечатление, что даже те свитки и склянки, валявшиеся на полу, занимали своё место. Шкафы, не такие огромные, как библиотечные, доверху заполнялись разной толщины книгами, а на столе возле окна в цивильном беспорядке расположились исписанные пергаменты и странные штуковины, каким Бри, как не старалась, не могла придумать предназначение. И здесь шалфеем пахло в разы сильнее из-за небольшого котла с мутной жидкостью в углу, из которого струился пар и окутывал всю комнату и Хелиаса, мирно сопевшего в кресле с книгой на коленях.        Его голубой костюм помялся, а волосы растрепались, падая на лицо. Так, в скрюченной позе и умиротворенным выражением лица, он меньше всего напоминал всезнающего и заносчивого принца.       Дверь оставалась в пару шагах — Бри нужно было только протянуть руку, выскользнуть в коридор и незаметно пробраться в свою башню. Но кинув мимолетный взгляд на его трепещущие во сне ресницы, прядь волос, прилипшую к губам, глубокое дыхание и расслабленную позу, она тяжело вздохнула и тихо выругалась.       Продолжая ворчать себе под нос ругательства, Бри тихими, но быстрыми шагами вернулась в спальню, сгребла в охапку покрывало и вернулась к его креслу. В комнате было достаточно прохладно, но она не знала холодно ли Хелиасу так же, как ей, поэтому укрыла только его ноги. Подумав, сходила ещё и за подушкой, подложив её Хелиасу под голову.        Но стоило ей прикоснуться к книге с расплывчатым названием “Бушующий огонь”, чтобы отложить её в сторону, как внезапно всё тело Хелиаса затряслось, его лицо исказилось в неподдельном веселье, а губы сжались в попытке сдержать смех. — Чем же я заслужил такую заботу? — он открыл глаза и потянулся в кресле. — Услуга за услугу? — неуверенно ответила Бри и покосилась на дверь, пока он одной рукой разминал шею, другой аккуратно сдвигал одеяло в сторону. — Куда-то собралась? — проследил Хелиас за её взглядом. — Не хотелось бы обременять вас своим присутствием. — Похоже, чай подействовал. Ты снова находишь силы сопротивляться чужой помощи. — Хелиас, встал из кресла, чуть ли не носом столкнувшись с ней, и отошёл на пару шагов к шкафу, чтобы поставить на полку книгу. — Чем ты собиралась заняться в своей башне? — Эм... ну... — Я предлагаю укрытие и покой на некоторое время. Твои принципы стоят дороже этого? — Причем здесь мои принципы? — Бри вдохнула пар зелья, чтобы не дать подступающей злости вырваться наружу. — Я просто...боюсь. Ведь меня могут казнить по вашей воле или... Не знаю... Пытать, пока я не сойду с ума... Моё будущее зависит от вас, и меня это...сильно пугает. — А моё будущее зависит от тебя, — спокойно ответил Хелиас, поворачиваясь к ней. — Ты должна быть счастливой, помнишь? Если тебе нравятся пытки, ты только скажи — я исполню любое твоё желание, но я всё же предпочёл бы радовать тебя иначе. — О, и как же? — Бри скрестила руки на груди. — Есть много более приятных способов, без насилия. — Весьма исчерпывающе, — передразнила Бри манеру общения принца, но тут же сникла. Если его условия были правдой: выходило — это единственное, что её пока защищало. Наличие счастья могло стать огромной проблемой. Она покосилась на котелок с бурлящим чаем. — Много у вас успокоительного?       Плечи Хелиаса от чего-то поникли. — Много. Только вот... Хватает ненадолго. — Горько усмехнулся он и опустил голову. — Сначала кажется, что ты можешь свернуть горы, страх на какое-то время отступает, самочувствие улучшается. А потом ты днями не можешь выбраться из постели, погружаясь в эту пучину мрака, из которой никто не может тебя никто даже не пытается вытянуть. Чем чаще принимаешь, тем реже случаются душевные подъемы, а ты всё сильнее желаешь умереть. В настойке столько же пользы, сколько и опасности. — Зачем же вы её варите? — с ужасом вздохнула Бри. — Ради этого мимолетного ощущения эйфории, — пожал плечами Хелиас, — В котле, куда ты посматриваешь, если что, чай. Он тоже вызывает привыкание, но не так опасен. Чтобы ты вдруг не решила вылить результаты моего труда в окно. — Вы принимаете ту настойку? — проигнорировала шутливый тон Бри, хмуро вглядываясь в лицо Хелиаса. — Нет...Больше нет. — Он рвано вздохнул. — Мне... Ты, просто поверь: одиночество плохой помощник в борьбе с самим собой.       Прямо сейчас, когда Хелиас смотрел на неё, так печально и обречённо, Бри не смогла убедить себя в его фальши и лжи. Может они действительно понимали друг друга. — Мы всё равно не друзья, — твёрдо сказала она скорее себе, чем ему. — Когда я увижу своими глазами, что золото мне подчиняется, мы заключим сделку, выгодную нам обоим. — А до того момента ты готова терпеть моё общество и делать, что я говорю? «Нет» — быстро ответила Бри про себя, но успела прикусить язык. — В рамках разумного. — Начнём с малого, — принц подошёл к столу и, порывшись в груде бумаг, достал на свет какую-то стекляшку размером с ладонь. — С малого? – Бри непроизвольно сделала пару шагов назад, когда Хелиас слишком уверенной походкой направился к ней. — Ты должна увидеть, как выглядит магический поток в твоём теле, благодаря которому в будущем сможешь преображать саму структуру предмета в золото. Она чем-то похожа на сеть кровеносных сосудов, только ещё запутанней и сложнее. Каждый человек рождается с индивидуальным узором и набором собственного магического потенциала, но многие так и не получают нужного толчка, чтобы начать им пользоваться. Бывает и такое, что кто-то ищет свою силу всю жизнь и так и не находит, а у кого-то оно проявляется уже в неосознанном возрасте, как чистая необдуманная эмоция радости или злости…       Бри аккуратно сложила ладони лодочкой, принимая предмет похожий на какой-то прозрачный плоский кристалл. — Подумай о чем-нибудь хорошем.       “О чем-то хорошем?”       Бри хмуро взглянула на слишком оптимистично настроенного Хелиаса. Он явно переоценивал волшебную силу чая, потому что единственное, чего ей хотелось — это исчезнуть или удавиться, если бы не перспектива прогулки по пустыне. В голове гудела такая громкая пустота, что её уши болели и чесались где-то внутри самого черепа, а чувства смешались в серую непонятную массу, как и воспоминания. — У меня не получится, — выпрямилась Бри, протягивая стекляшку-кристалл обратно. — Неделя как-то не задалась для хорошего настроения. — Тогда сосредоточься на том, что испытываешь сейчас, — накрыл Хелиас своими ладонями руки Бри. — Что это? Ненависть? Злоба?       Это не было ни тем и ни другим. Бри всё так же ненавидела себя, Грэга, отца, умершую мать, несправедливую Шанни, деревенских детей, что задирали её, пока она не научилась пользоваться мечом, Хелиаса за то, какие чувства он вызывал своим неуместным сочувствием. Но ещё Бри поглощала такая сильная усталость от всего мира, что любые мысли меркли на её фоне. — Есть хочется, — пожала плечами она, выдёргивая руки из хватки и отдавая стекляшку Хелиасу. — Мой желудок испытывает крайнюю нужду в пище, Ваше Высочество. — Моя просьба выходит за рамки разумного? — Нет, просто все мои мысли о голодном желудке. Как тут сосредоточишься? — проворчала она.       Хелиас закатил глаза к потолку, словно мысленно перебирая все молитвы богиням в просьбе помочь ему, вздохнул и, спрятав кристалл в карман, натянул на лицо бесстрастную маску: — Я принесу что-нибудь из кухни. Будут особые предпочтения? — Никаких. — Она пожала плечами. — Почему просто не призовёте, как это делают все остальные? — А ты? — Хелиас мельком осмотрел свой помятый камзол и пригладил волосы. — Не все так умеют… Мне подать завтрак в эту комнату или всё же сбежишь, стоит мне выйти за порог? — Я никуда не денусь, — прозвучало, куда тоскливее, чем Бри рассчитывала. Но это было правдой.       Когда Хелиас покинул комнату, она ещё какое-то время смотрела на закрытую дверь, не решаясь пошевелиться. Казалось, стало холоднее, а шалфей тут же потерял свой лекарственный эффект, хотя в голубых оттенках и множестве книг всё равно витало неуловимое присутствие Хелиаса. И как бы Бри не попыталась разобраться в своей симпатии к общему антуражу интерьера, при всей её нелюбви к книгам, чтению и особенно аристократическому снобизму, у неё не получалось избавиться от приятного растекающегося по душе тепла.        Много деревянных шкафов, стол, кушетка и даже кресло. Хелиасу не нужно было личное присутствие, чтобы Бри ощущала его в каждой незначительной детали. Наполнение шкафов не особо отличалось от того, какое было в библиотеке или у Ортвина, поэтому пробежавшись по корешкам, Бри быстро потеряла к ним интерес, сосредоточившись на столе с множеством сломанных перьев, разных диковинках и свитках. Она подошла ближе, стараясь не прикасаться к столу, чтобы не нарушить особый порядок вещей, но хлама было так много, что стоило ей наклониться, как гора помятых бумаг всё равно полетела на ковёр.       Чертыхаясь и причитая, она наклонилась, собрала всё в кучу и кинула обратно на стол, как внезапно кусочек какого-то текста, похожего на письмо, привлёк её внимание неизвестными словами. Кое-где перечеркнутые буквы лишь немного отличались от останийских, но складывались в какую-то совершенно непонятную белиберду. Бри пробежалась глазами сначала по одному пергаменту, потом по другому, распрямила ещё пару бумажек, сравнивая их все вместе.       Кайкарбский язык отличался большой сложностью и выделялся на фоне останийкого своими вычурными завитками. Как выглядели остальные языки, Бри не имела ни малейшего представления, учитывая, что её скромные познания о мире ограничивались Кайкарбом и Силамом на востоке, Маравией через море к югу и грозной империей на севере, с которой Остания воевала. Но кое-что в потоке нечитаемых слов Бри всё же смогла выделить одно, очень уж похожее на “Диадора”. Им начиналась первая строчка в каждом из писем, а если Бри что-то и понимала в посланиях, так это то, что начинать их стоило с обращения к получателю.       Книга, которую читал Хелиас в кресле, пока не уснул, нашлась быстро: на полке, находившейся прямо перед глазами. В “Бушующем огне”, благо написанном на останийском языке, описывались принципы работы такого огня, способы добычи, а вернее магического преобразования и ещё страниц сто различных правил, которые Бри просматривала уже мельком.       С преувеличенным рвением разгадать план Хелиаса, лишь бы не копошиться в своей серой массе чувств, она кинулась к столу, перебирая неосторожно оставленные им бумаги. Как только у неё получилось распознать ещё одно повторяющееся слово “Морисоль” в другой части писем, в дверь постучали. — Принц, Хелиас?       Голос принадлежал девушке. С лёгким звенящим маравийским акцентом. С инстинктом вора Бри сгребла бумаги в охапку, какие смогли поместиться ей в руки, и бесшумными осторожными шагами, проскользнула в спальню, прикрывая дверь и прячась за ней. Затем, взглянув на пергаменты, не нашла причины, почему она их вообще взяла с собой, и затолкала груду под кровать. Вернувшись к двери, Бри затаилась в тени шкафа. — Принц? — голос уже звучал в соседней комнате, и Бри непроизвольно потянулась к мечу.       Девушку, зашедшую в комнату принца без его разрешения, она точно уже слышала. Звенящий, но мелодичный акцент трелью соловья пролетел по комнате и врезался в уши Бри, тут же являя ей перед глазами образ маравийской принцессы Морисоль.  — Вы здесь? — прозвучало совсем близко к ней, и дверь опасно приоткрылась.       “Всего лишь инстинкт, не собираюсь же я в самом деле убивать её” — поймала себя на мысли Бри, когда заметила, что её рука непроизвольно потянула рукоять меча вверх, не издавая ни единого звука. — До чего же грубо с вашей стороны, врываться в чужую комнату без приглашения! — Бри чуть не застонала от облегчения, когда вместе с голосом Хелиаса, раздавшимся в комнате, дверь остановилась, открывшись лишь наполовину.  — Грубо — это избегать меня с самого бала! — громко возмутилась Морисоль.       Бри аккуратными движениями вложила обратно меч в ножны и затаила дыхание, борясь с желанием заглянуть в дверную щель, чтобы увидеть Хелиса и Морисоль. — Ка’ризжа Изих’дора, не смотрите на меня так, принц. Ваша дверь мало того, что была не заперта — на ней даже защиты никакой не стояло. Что это, если не приглашение? Хелиас сказал что-то на маравийском, и хоть его тон оставался спокойным, Бри всё равно чувствовала, насколько он напряжён. — Я ни слова не поняла, друг мой, — высокомерно пропела Морисоль, и скрип кресла сообщил о том, что она уселась в него. — Всё ещё просто ужасное произношение. Даже не верится, что те письма были написаны вами. — Зачем вы пришли, принцесса? — устало вздохнул Хелиас. — Маравия доставила бушующий огонь — теперь он в вашем распоряжении, и теперь не моя забота, как с ним собирается поступить тот болван главнокомандующий. А это значит, что моя мать скоро потребует, чтобы я возвращалась домой. Догадываетесь зачем? Взойдет на престол Ерсель или Амалинда, обещания нужно выполнять. И как только государственная пыль уляжется, начнётся подготовка к свадьбе. А разве не этого мы собирались как раз избежать? — Винограда? — неожиданно спросил Хелиас.       По комнате прокатился шорох платья. — И это вы называете виноградом? — выплюнула Морисоль. — Что ж, в одном вам сильно повезёт. Фрукты и вино в наших краях значительно слаще ваших.  — В моём письме я обещал вам свободу и тайное укрытие в Остании. От этого слова я не отказываюсь. — Я помню, принц. Но знаете, что я вижу? Вы очень складно ведете свои речи и не доказываете их поступками. Наша перенесенная свадьба — лишь огромное одолжение со стороны моей матери. — Как считаете, Марисоль, кого обвинит ваша мать в исчезновении своей дочери, если вы не вернетесь в назначенный срок домой?  — Ну… — Я бы без колебаний предложил вам свою помощь в побеге раньше, но уж простите, тогда бы я не получил огонь. Мы уже обговаривали план. — Я просто не понимаю, почему вместо меня не может вернуться столь расхваленная вами иллюзионистка, раз половина успеха всё равно зависит от неё. — Обиженно пробормотала Морисоль. — По-вашему, Диадора не сможет расслышать останийского акцента и заметить изменения в поведении дочери? Карнель годится только для отвлечения внимания: большую часть спектакля всё равно придётся играть вам. — Казалось, ещё чуть-чуть, и Хелиас начнёт сыпать проклятиями. — Время уходит, принц, — после долгой паузы наконец выдохнула Морисоль, — и если этот… сомнительный план в конце концов не сработает, я сделаю всё, чтобы ваша голова оказалось в петле вместе с моей. — Я в этом не сомневаюсь, принцесса. — Хелиас издал звук, похожий на смешок.  — Завтра под предлогом прогулки по городу выскользните из замка и возьмите с собой ту стражу, какой вы более всего доверяете. Я познакомлю вас с Карнель и её ребятами поближе, чтобы развеять ваши сомнения. — Так-то лучше, принц. А стоило только бесцеремонно нагрянуть к вам в опочивальню, как последняя… харзимб’аша. — Значительно повеселела Морисоль. — Завтра я и мой человек будем ждать вас у реки ближе к полудню.        Дверь за Морисоль захлопнулась, и на несколько долгих секунд в комнате повисла такая гробовая тишина, что Бри не смела пошевелиться, продолжая прислушиваться к ней до тех пор, пока в замочной скважине не провернулся ключ под шумный облегченный вздох Хелиаса.       Выждав ещё некоторое время, она аккуратно выглянула из-за двери. Принц стоял к ней спиной, опершись на стол двумя руками, и в позе глубокой задумчивости пялился куда-то в одну точку, не подавая никаких признаков жизни. Переминаясь с ноги на ногу и не зная, как поступить: оставить его наедине со своими мыслями, скрывшись в спальне или выразить сочувствие, обозвав бестактную принцессу самыми обидными словами, какие она знала. Бри заметила большую тарелку фруктов на столике рядом с креслом и быстро проследовала к нему, поддаваясь на ворчание желудка.       В рот полетело несколько виноградин, ежевика, вишня, ещё какие-то ягоды похожие на землянику — всё, что попадалось под руку. До самых локтей тут же скатился приторный сок груши и нектаринов, которые Бри жадно поочередно надкусывала как дикарка, не видевшая пищи год, но её желудок продолжал издавать жалобные звуки, едва ли насыщаясь фруктами. Она повернулась к Хелиасу, собираясь узнать, не прихватил ли он ещё чего-нибудь с кухни, но замерла с поднесенной ко рту грушей, столкнувшись с пристальным вниманием.         Его плечи сейчас выглядели несколько более расслабленными, чем мгновение назад, на губах играла лёгкая полуулыбка, в которой не распознавалось фальши, а глаза не отрываясь, смотрели в одну точку — куда-то сквозь Бри. То ли от холода в комнате, то ли от попавшей на зуб косточки, её плечи дёрнулись от внезапного озноба, и она чуть не выронила фрукт.  — Хотите? — растерянно протянула она грушу Хелиасу, опуская взгляд на неё и замечая надкусанные бока. – А... ой… — Спасибо. — В два широких шага он приблизился, выхватил фрукт и укусил его с противоположной стороны. – У меня там есть пару кунжутных булок, если хочешь… — Ага. — Бри поменялась местами с Хелиасом, выискивая булки на столе, но не найдя их, перевела взгляд на комнату с кроватью, под которой всё ещё валялись письма. —Это вы, а не король Ронхард заключили торговую сделку с маравийцами? — выдохнула Бри, отгораживаясь от глупой неловкости и сосредотачивая внимание на более важных вещах. — Где они? — в том же тоне спросил Хелиас, скрываясь в спальне. — Под кроватью. — Зачем ты их спрятала? — А вы считаете хранить настолько компрометирующего содержания вещи на столе в комнате, которая ничем не защищена, разумная мысль? — Не было бы в ней тебя, была бы защищена. — Проскользнули недовольные ноты в его голосе. — Не всего, что выглядит безопасно, можно касаться. Тебе повезло, что последние несколько дней я был настолько рассеян, что забыл сделать бумагу самовоспламеняющейся.  — Зачем такая крайность? Можно же писать невидимыми чернилами. Хелиас скрипуче рассмеялся, сминая бумагу в руках и бросая её в камин. — Занятная тогда у нас беседа состоялась бы. Обменялись бы листами и восковыми печатями. Очень таинственно. — Да нет же. Есть такие чернила, которые для всех, кроме того, кому пишешь, остаются невидимыми. — Я бы знал, - покачал головой Хелиас, наблюдая, как огонь медленно поглощал письма. — Но это невозможно. Можно сделать чернила, проявляющееся от тепла или холода, создать иллюзию, окропить ядом, вызывающим ведения, но передать свою мысль через бумагу на дальнее расстояние чётко в голову конкретного человека… Увы. — Но как же. Я сама видела. Ведь Шанни…       Бри не договорила, осознавая, что вообще-то не видела, чтобы кто-то передавал послания таким образом, кроме единственного раза.       Значит Гвеновефа получила пустышку.       Был ли приезд Бри в столицу запланирован заранее? Может Шанни не просто ненавидела её всей душой?        Густая смола заволокла сердце, стоило вспомнить всё произошедшее с ней за несколько дней. Мир никогда не был справедливым, но внезапно ей очень захотелось собственными руками вырвать сердце любому, кто имел отношение к её несчастьям. Вновь ощутить вкус чужой крови на губах и причинить бесконечно много боли, какая не покидала её ни на секунду. — Бри? Ты в порядке? — голос Хелиаса смахнул поволоку с глаз. — Что случилось? Бри махнула головой, отгоняя чужеродные мысли из своей головы, подняла взгляд на Хелиаса. — Так значит, вы вели переписку с Диадорой и Морисоль за спиной Ерсель и Ронхарда? — спросила она, смещая его внимание. — Они бы никогда не добились торгового соглашения со своей прямолинейностью и сухим подходом, — вздохнул Хелиас, доставая из кармана булку и протягивая её Бри. — Ты же видела Диадору. У неё хорошо налажены связи с Уртусом, Вакририей, Силамом и даже Норксией, и она почему-то не переживает, что война доберётся до её страны. Так что пришлось играть на её самолюбии. Ерсель, а тем более Ронхард, считают, что так вести переговоры — ниже их достоинства, поэтому с таким трудом находят союзников. — Почему не расскажете им? Вас при дворе считают шутом и блаженным мальчишкой, что потерялся в своих мудрёных книжках и нереалистичных идеях построить лучший мир. — Так повелось, — с показным безразличием развёл руками Хелиас. — Я родился почти мёртвым с петлей вокруг шеи, а Ерсель уже тогда готовили править как наследницу. Моя мать время от времени пыталась покончить жизнь самоубийством, пока в один день у неё это не вышло, а отец, вероятно, видел во мне её, поэтому не выносил моё общество. — Хелиас хохотнул, хотя звук получился слишком скрипучим, чтобы можно было считать его смехом. — А когда до тебя нет дела родному отцу, всем остальным тоже становится наплевать, что бы ты не делал… Шут и пустое место, говоришь? Зато многие вещи сходят мне с рук. Представляешь, на кухне и головы никто не повернул, когда я пришёл и начал накладывать на блюдо разные фрукты… — Спасибо, — Бри хотела обнять его, но не знала, насколько это будет уместно. — Спасибо, что рассказали. — Это дело пережитых лет, не принимай слишком близко к сердцу: я давно приспособился, - махнул рукой он, — кто из нас может похвастаться безоблачной жизнью? Всем непросто. — Я бы так не смогла... — подумав, тихо произнесла Бри. — Столкнуться с молчанием моей тётки всегда было хуже, чем выслушивать её вопли. Так я хотя бы знала, что ей нужно... Однажды она заставила меня убить козу, принадлежащую мальчишке, который мне нравился, просто потому что та нагадила ей у забора. Единственную кормилицу его семьи.       Бри опустила взгляд на пол, перебарывая подступающий к горлу ком отвращения к себе, вспоминая тот ужасный день. Глупый поцелуй за конюшнями, вонь дерьма и полное разочарование от начала до конца, сменившееся злобой, когда она не обнаружила свои серебряники в кармане вечером. Бри хотела отомстить за кражу, но не собиралась никого убивать. — Когда я отказалась это делать, она перестала обращать на меня внимание, что бы я не делала. Поэтому мне пришлось...       Позже она узнала, что это Шанни подговорила мальчишку разыграть Бри и пообещала заплатить ему столько же, сколько он украдёт. Казалось, тётка решила увеличить масштаб своего испытания, перенеся Бри в арену побольше. Её не покидало ощущение, что всё затевалось только ради того, чтобы хорошенько посмеяться над напуганной девочкой с мечом, который должен был защитить её от всех невзгод, но едва ли справлялся с этой ролью. — В этом нет твоей вины, — на её плечо легла холодная рука. — Мой отец тоже пытался вырастить из меня мужчину весьма радикальными способами, но знаешь... — он замолчал, и Бри подняла взгляд на его задумчивое лицо. — На похоронах я смотрел, как его опускают в землю и всё думал о том, что он из тех единиц среди правителей, которых не замуровали в золотую статую. Ситрус не напишет об этом в своей книге, а правление Ронхарда Каролинга Третьего затеряется в истории, потому что он не сделал ровным счётом ничего значимого в своей жизни, кроме потомства. Время стирает и хорошее, и плохое. — Это вы его… — вопрос повис в комнате, и Бри попыталась увернуться от прикосновения Хелиаса, обжигавшего холодом через рубашку.  — Нет, конечно, нет, — покачал головой Хелиас, пряча руки за спину. — Марта со всей ответственностью заявила, что Ронхард скончался естественным образом. Просто заснул в самый разгар бала и не проснулся. Если бы паж не подошёл поинтересоваться, нужно ли ему ещё вина, никто бы и не заметил. — А всё остальное? Дым, суета…нож. — Кто-то из стражи додумался объявить на весь зал о смерти короля и посеял панику. В том числе и среди маравийских шутов. Может кто-то из них уронил дымовой порошок для представления, — задумчиво пожал плечами Хелиас, — это просто сыграло на руку девушке, что как-то пробралась на бал и собиралась всадить нож в Амалинду. Череда нелепых случайностей. — Случайностей? — сощурилась Бри, окидывая его внимательным взглядом. — А зачем же вы накануне встречались с теми подозрительными людьми? И… и амулет ещё. — Может, я специально создаю вокруг себя этот туман таинственности, — Хелиас, усмехаясь, подошёл к столу и выдвинул ящик, доверху наполненной всяким хламом. Запустив туда руку, он вытащил небольшой предмет и протянул его Бри. — Девушкам такое обычно нравится. — Это каким же? — недовольно просопела Бри, беря в руки её амулет с дроздом, тут же чувствуя какое-то нелепое облегчение. — Тем, на которых пытаюсь произвести хорошее впечатление. — Произнёс Хелиас, кажется, с улыбкой, но Бри не стала поднимать на него глаза, внимательно всматриваясь в уже знакомые детали амулета. — Пусть он всё же будет у тебя, раз Амалинда не беспокоится о сохранности своих приближённых. И вот ещё, Ортвин просил передать.       Перед носом Бри появилась книга по алхимии, которая сейчас должна была лежать у неё под кроватью. — Можешь пока прочитать общие сведения об алхимии, раз боишься кристаллов. К книгам можно прикасаться. В ящики лучше не лезь: даже я не знаю, какие плесневые монстры там живут. В котле, ты знаешь, чай с шалфеем. Мне придётся запереть тебя снаружи, но для побега у тебя всегда есть окно… Не поскользнись на выступах только.