***
О’нил оперся спиной на теплый бок Анта и задумался, растерянно вертя в руках висевшую у него на шее на шнурке монетку. Он привез ее с прошлогодней ярмарки и с тех пор носил не снимая. Торговец из мелочной лавки пытался рассказать что-то о холде, в котором ее отчеканили, но О’нил не стал слушать. Ему просто понравился рисунок на аверсе — причудливо изогнувшаяся песчаная змейка. — Может, полетаем немного, Ант? — предложил он. — Я не прочь искупаться. У них было свое любимое место, вдали от посторонних глаз — мелководная речушка среди заросших травой заливных лугов. В отличие от большинства драконов, Ант не любил плавать, но обожал полежать на мелководье, пока ленивое течение обтекает его, мягко почесывая бока. О’нил не стал заморачиваться с упряжью, которую пришлось бы чистить и сушить, а то и отвечать на неприятные вопросы, если попадешься за этим занятием командиру крыла. Он влез на спину Анта и взялся обеими руками за выступающий спинной гребень. Ант взлетел и сделал плавный круг над чашей Вейра, готовясь уйти в прыжок через Промежуток. «В бою без страховки не обойдешься, но так летать куда приятнее, все равно что ездить на неоседланном скакуне», — подумал О’нил. — «Наверное, так и летали первые всадники, пока не изобрели упряжь. Эх, если бы можно было хоть одним глазком взглянуть на те времена!..» О’нил покрепче уцепился руками и сжал коленями драконью спину, готовый отдать приказ, как вдруг перед его глазами потемнело, и он оказался во мраке и холоде Промежутка. Никогда еще восемь секунд прыжка не казались ему такими бесконечно долгими. Когда они наконец вынырнули из темноты и безмолвия навстречу солнцу и Ант плавно спланировал на знакомый луг возле реки, О’нил соскочил с дракона, едва тот коснулся земли, и развернувшись к его морде, заорал: — Ант, ты никогда — никогда, слышишь! — не должен срываться в прыжок раньше, чем получишь от меня координаты! Скорлупа и Осколки, я чуть в штаны не наложил! « О’нил…» — Да, я знаю, ты скажешь, мы много раз сюда прилетали… «Эй, послушай…» — Как бы тебе здесь ни нравилось, ты не можешь запросто… Подожди, а почему вода стоит так высоко — что-то случилось с плотиной? И дорога — когда она успела так зарасти… «О’нил, да послушай же!» — Привет, — вдруг раздалось у О’нила за спиной. «Я пытался сказать», — обиженно проворчал Ант. О’нил обернулся — молодой рыжеволосый парень стоял у него за спиной и с нескрываемым любопытством разглядывал Анта. Одет он был в штаны и рубаху странного покроя, по виду добротные, но простые. Ни кинжала на поясе, ни украшений или дорогой отделки — должно быть, небогатый местный холдер, подумал О’нил. Дурно воспитанный холдер, хоть и симпатичный. «Привет», серьезно? Незнакомому всаднику, — пусть и молодому, — с бронзовым драконом? Ни поклона, ни должного обращения, ни пожелания чистых небес над головой? Однако неприкрытое восхищение, с которым парень разглядывал Анта, слегка примирило О’нила с ситуацией. — Я и не думал, что они такие огромные, — выдохнул тот. — Неужели ты никогда не видел дракона вблизи? — поинтересовался О’нил, изо всех сил стараясь, чтобы в его вопрос не звучал снисходительно. — Только в небесах, — с сожалением в голосе ответил холдер. И словно спохватившись, добавил: — Извини, я не представился. Меня зовут Бриан. Бриан Ханрахан. — Я О’нил. А это Ант. — Очень приятно, Ант, — Бриан вежливо наклонил голову, приветствуя дракона. — О’Нил — погоди, это же ирландская фамилия? Так ты ирландец, как и я? — Прости, кто? — осторожно переспросил О’нил. — Ты прав, — улыбнулся Бриан, — теперь это неважно, мы все периниты. Мама постоянно твердила об этом, пока мы с сестрой росли. И все равно пела нам перед сном песни на родном языке. А моя сестра Сорка теперь поет их своим детям. Раз ты всадник, то знаешь Сорку Ханрахан, верно? — Конечно, я знаю Госпожу Сорку, всадницу золотой Фаранты, первую Предводительницу Драконов в истории Перна! — возмутился О’нил. Да за кого его принимает этот холдер, за деревенщину вроде себя самого? — Как ты смешно говоришь, — вдруг хихикнул тот. — «Госпожа», ну надо же! Наверное, ты читал много земных книжек во время перелета. Подумать только, кажется, это было только вчера, а уже минуло десять оборотов! «Об этом я тоже пытался тебя предупредить, » — обиженно сказал Ант. «Об этом???» «Ты сказал, что хотел бы хоть одним глазком взглянуть на времена Первопоселенцев. И вот мы здесь». «Нельзя же все воспринимать так буквально! Скорлупа и осколки, ты бы еще глаз мне выколол!» Бриан внезапно рассмеялся. — Что? — с подозрением спросил О’нил. — У Сорки и у Шона бывает такое же выражение на лицах, когда они говорят со своими драконами. Со стороны очень забавно выглядит. Не обижайся. «Он забавный» — Ант повернул голову и легонько ткнул Бриана носом в плечо. Таким образом он обычно показывал свое расположение к человеку, и такой чести удостаивался далеко не всякий. — Можно его погладить? — благоговейным шепотом спросил Бриан. «Только разок. И надбровья пусть почешет». — У них такая теплая и гладкая шкура, — Лицо Бриана стало нежным и задумчивым, и О’нил невольно засмотрелся на то, как он водит пальцами по драконьей шее. Ему всегда нравились парни, которые не стесняются быть ласковыми и не считают проявление чувств слабостью. — Как случилось, что ты брат, кхм, Сорки — О’нил благоразумно пропустил Госпожу и Первую Всадницу, чтобы избежать очередных насмешек, — и ни разу не видел дракона вблизи? — У нее много дел. Более важных, — коротко ответил Бриан. — О, прости, я снова веду себя невежливо, даже не пригласил гостя в дом. Тут недалеко. — Он махнул в сторону еле заметной тропки, уходящий вверх по склону, — Твоего зверя мы можем оставить тут? «Это кого он назвал зверем, а?» — Добро пожаловать в древние времена, Ант, — злорадно сказал О’нил. И уже мысленно добавил: «Я и не знал, что ты умеешь перемещаться во времени! Почему ты никогда об этом не говорил?» «Потому что ты не спрашивал! И вообще, как по-твоему мы успеваем к построению перед боевым вылетом с твоими вечными отговорками вроде «я сейчас, уже встаю, только посплю еще одну минуточку»? А тот сад в Нерате — ты же не думал, что деревья плодоносят круглый год? А твоя любимая река — по-твоему, здесь всегда середина лета?» — Да понял я, не ворчи. «Мы не должны задерживаться надолго, это время слишком далеко от нашего. И мне от этого не по себе». — Я только одним глазком… тфу, ненадолго, в общем. «Хорошо. А я пока отдохну. Устал». — Ант улегся на песок и закрыл глаза.***
О’нил ожидал, что жилище Бриана будет выглядеть как-то по-особенному, но ошибся. Обычный дом перинита — узкие окна-бойницы, толстые и прочные стены. Правда, каменные блоки, из которых они были сложены, выглядели уж слишком одинаковыми, а обитая железом крыша — подозрительно ровной и блестящей. Изнутри все тоже выглядело обычно, хотя несколько предметов казались немного странными, например, прибор с какими-то стрелками, передняя часть которого была сделана из удивительно прозрачного и идеально ровного стекла. — Садись к столу — скомандовал Бриан, возясь у каменного очага. — Так ты здесь хозяин? — спросил О’нил, осматриваясь по сторонам. — Только на время. У здешнего холдера мистера Риверса большое стадо. Мой отец ветеринар, я должен был помочь ему с осмотром поголовья. И неудачно подвернул ногу. — Бриан поддернул на ноге штанину, демонстрируя странное приспособление на щиколотке. — Повязка из самоотвердевающего пластика. Таких осталось совсем немного. Мы пробовали пропитать полосы ткани составом на основе местных пород глины — вышло неплохо, хотя и довольно громоздко. Зато посуда получается неплохая. Вот, я сам их сделал. — Бриан поставил на стол две миски из обожженной глины. Слегка кособокие, с простым узором из точек и черточек по краю — в Гончарном Цехе за такую работу даже ученику надрали бы уши, чтобы не тратил зря материал, но Бриан смотрел с гордостью, и О’нил подавил рвущийся наружу смешок. Бриан повесил на специальный крюк над очагом котелок с водой, потом подбросил еще несколько тонких поленьев. О’нил украдкой любовался им, представляя, как запускает пальцы в эти отливающие медью в свете огня волосы, проводит пальцами по россыпи веснушек на высоких скулах. Как опускаются длинные золотистые ресницы, прикрывая глаза и безмолвно давая разрешение прикоснуться к приоткрытым губам… — Будешь овсянку? — Бриан потряс перед носом замечтавшегося О’нила какой-то коробкой. — Я слышал, все посевы овса погибли, так что следующее поколение не будет знать, какова она на вкус. Зато пшеница, ячмень и рис чувствуют себя как дома. С овощами дела обстоят куда хуже — обитатели здешних почв любят полакомиться вкусными корешками. Друг моего отца, Иван Чернов, особенно переживает из-за огурцов. Национальное блюдо его русских предков — огурцы, замоченные в соленой воде с травами. Ее пили поутру — это называлось «opohmelitсa». О’нил представил себе, каково это блюдо на вкус и скривился, вызвав у Бриана короткий смешок. Тем временем тот засыпал содержимое коробки, похожее на зерна, по которым хорошенько потоптались скакуны, в кипящую воду, и начал помешивать варево большой деревянной ложкой с длинной ручкой. — Я не очень хорошо готовлю. С кашей, я думаю, управлюсь, но повар из меня вряд ли получится. — А ты чем хочешь заниматься? — Мне нравится работать с животными, так что я подумываю остаться здесь. У Мистера Риверса большой надел земли. И три дочери. Они сейчас на большой распродаже в соседнем холде. После будет пирушка, а потом танцы — теперь это называют Встречами. Если бы не моя нога, пришлось бы ехать с ними и танцевать до самого утра. — Значит, поселишься здесь? И что потом? Женишься на одной из хозяйских дочерей, заведешь детишек? Бриан коротко вздохнул, потом посмотрел на О’нила и тут же отвел взгляд. О’нил хорошо знал, что означают такие взгляды украдкой. Он не раз ловил их на себе, когда бывал вне Вейра. Случались потом и тайные встречи, и жаркие ласки. Но чаще парни поскорее отводили глаза и старались держаться подальше. Холдеру без жены и выводка детишек не управиться с хозяйством, в мастерских на тех, кто не спешил обзавестись семьей, тоже смотрели косо. Да и связываться с всадником, ветреность которых вошла в поговорку, не всякий решится. — Отец говорит, что каждый из нас должен продолжить свою генетическую линию, — сказал Бриан. И поймав недоумевающий взгляд О’нила, пояснил: — В замкнутом обществе важно предотвратить вырождение. Поэтому у всех должны быть дети, и побольше. Для них эта планета станет настоящей родиной, другой у них не было и уже не будет. О’нил коротко кивнул, глядя на затухающий огонь в очаге. Он и представить себе не мог, каково это — ребёнком покинуть свои родные места, зная, что никогда их не увидишь. Отправиться в полет среди звезд, туда, где все другое — и небо над головой, и земля под ногами… — Этот жетон на твоем ремешке, для чего он? — спросил Бриан, и О’нил спохватился, что во время разговора по своему обыкновению вертел в пальцах счастливую монетку. — Я купил его по случаю, на удачу. Видишь, это песчаная змейка. На вид ничего особенного, но пролезет в любую щелку, а если нужно, зубами прогрызет себе путь, и ничто ее не остановит. Настоящий боец. У нее есть чему поучиться. Бриан осторожно забрал из рук О’нила монетку и наклонился, разгадывая рисунок. Они сидели в тишине, лишь постреливали в очаге догорающие угли и да едва слышно пощелкивал странный прибор со стрелками за стеклом. О’нил заметил, что они понемногу меняют положение, двигаясь по кругу, но никак не мог поймать этот момент. — Ты все время смотришь на часы, тебе пора? — Да, — ответил О’нил, убирая за ворот монетку, еще хранившую тепло пальцев Бриана. — Проводишь меня? Когда они вышли из дома, оказалось, что снаружи уже стемнело. На небе показались звезды — О’нил вздохнул с облегчением, что хоть они на месте. Бриан остановился рядом и тоже поднял голову. — Знаешь, иногда я смотрю на них, и мне становится страшно. Сорка почти ничего нам не рассказывает, но однажды я случайно услышал ее разговор с Шоном. Оказывается, когда появились Нити, некоторые члены Совета предлагали позвать помощь с Земли. Но Земля слишком далеко и неизвестно, что там происходит. Если нам не удастся справиться самим, то… — Не говори так, — перебил его О’нил. — Вы должны справиться — ради тех, кто будет жить после вас. Нельзя опускать руки! Будет трудно, но вы… то есть мы, периниты, сможем все преодолеть. Это наша земля, и мы не отдадим ее никаким уродским Нитям. А потом, когда наступит Интервал, люди заселят новые земли, построят убежища, разведут скот. Всадники вырастят новых драконов, они будут больше и сильнее. И когда-нибудь мы окончательно избавимся от Нитей и небеса Перна станут чистыми навсегда. — То, что ты рассказал, похоже на красивую сказку. — Пусть так, но ты все равно должен верить. Иначе будущее может просто не наступить. — Я не слишком хорошо разбираюсь в драконах, но у меня есть глаза. Ант куда больше любого нашего бронзового. И ты сам — твоя одежда, речь… — неуверенно сказал Бриан. И осторожно продолжил: — Твой дом, наверное, далеко отсюда? — Ты даже не представляешь, насколько. «Нам пора», — прозвучал у него в голове голос Анта. — Сдается мне, мы больше не увидимся, О’нил? — Да, это так, — честно ответил тот и снял с шеи монетку-талисман. — Возьми, на память обо мне. И еще вот это. — И на несколько секунд прижался к губам Бриана нежным поцелуем. Прежде, чем Бриан успел что-то сказать или сделать, например, ответить на поцелуй — или отвесить затрещину, случалось с О’нилом и такое, — тот воспользовался услужливо подставленной Антом лапой и влез на его спину. Если бы Бриан ответил, улетать было бы куда труднее. Но все равно бы пришлось, и О’нил рассудил, что незачем зря себя мучить, он и так нескоро забудет эту встречу, которой не суждено повториться. Дракон оттолкнулся от земли и тяжело взмахнув крыльями, начал набирать высоту. «Я чувствую себя таким усталым» — пожаловался он. — Может, нам лучше сделать несколько прыжков вместо одного? «Нет. Я могу сбиться с пути, и мы не сможем вернуться. Нам придется рискнуть». Когда тьма и пустота промежутка окутала их, О’нил задержал дыхание и начал отсчет, но когда произнес «восемь», вокруг по-прежнему было темно и пусто. Он проваливался в эту пустоту все глубже и глубже, пока она не сомкнулась над головой, как темная вода, в которой О’нил тонул с беззвучным криком, пока не потерял сознание.***
— Эй, парень, очнись! — услышал О’нил чей-то незнакомый голос. — Кажется, он приходит в себя, — обрадованно сказал второй. О’нил открыл глаза — веки почему-то казались очень тяжелыми, — и увидел перед собой смутные силуэты, которые постепенно обретали четкость. На него смотрели двое мужчин, один из которых показался ему странно знакомым. — Бриан? — неуверенно спросил он. — Ну вот, — с деланным разочарованием произнес второй мужчина, — стоит в холде появиться симпатичному парню, и оказывается, что он уже знает Бриана! — Это семейное обаяние Ханраханов, — самодовольно заявил тот, кого, как показалось О’нилу, он узнал. — Хотя если честно, я не помню, где мы познакомились. Ты прилетал на последнюю Встречу на своем бронзовом? — Ант?! — с испугом выкрикнул О’нил, приподнимаясь на кровати. От резкого движения у него закружилась голова, и парень, которого О’нил поначалу принял за Бриана из-за цвета его волос, нажал ему на плечо, заставляя лечь обратно. Тот подчинился, поскольку Ант откликнулся на призыв — его голос звучал устало и сонно, но по всей видимости, помощь всадника ему не требовалась. — С твоим драконом все в порядке, — подтвердил рыжеволосый. — Сожрал целого быка и завалился спать прямо возле загона. Мы уже сообщили в Вейр. Странно, но вас там еще не успели хватиться. — Где я? — О’нил осторожно приподнял голову и преодолевая головокружение огляделся вокруг. Он находился во внутреннем дворе холда, хоть и не очень большого, но процветающего: вокруг царил идеальный порядок, ни травинки не пробивалось между камнями, которыми вымощен двор, хозяйственные постройки возле главного дома были крепкими и основательными. И про съеденного быка было сказано без малейшего сожаления. Очевидно, что здесь не только не голодали, но жили в достатке. Над самой высокой крышей развевалось полотнище с гербом холда — знакомой до последнего изгиба песчаной змейкой. О’нил цепко ухватил рыжеволосого парня за руку и притянул поближе. Это был определенно не Бриан из далекого прошлого, но фамильное сходство было налицо — вьющиеся непослушными прядями волосы цвета осенних листьев, обсыпанные веснушками высокие скулы. А на крепкой загорелой шее, на кожаном шнурке — монетка. Тщательно начищенная, потускневшая от времени, но полустертый рисунок еще можно было разглядеть. — Откуда у тебя это? — спросил О’нил, ловя монетку в ладонь. — Семейная реликвия, — охотно пояснил Бриан. — Первый из Ханраханов, при котором поселение получило статус холда, мой далекий предок, никогда с ней не расставался. Говорил, приносит ему удачу. Даже приказал изобразить ее на гербе холда. О’нил отвернулся, смаргивая с глаз навернувшиеся слезы. Он думал, что Бриан из времени первопоселенцев на следующий же день позабыл и про него, и про сказанные им неосторожные слова о том, что ожидает Перн в будущем. — Рассказывают, упертый был мужик, — со сдержанной нежностью продолжил Бриан. — Эпидемия, неурожай, наводнение — все нипочем. Твердил, что мы с любой бедой справимся, он точно об этом знает, только никогда не говорил, откуда. После землетрясения холд отстроил заново, своими руками, плотину выстроил на реке. А из троих его сыновей двое стали всадниками в Форт Вейре. Меня назвали в его честь, и не зря — я такой же упертый, если что решил, меня с дороги не свернешь. Тут О’нил сообразил, что до сих пор держит Бриана за руку, а тот и не думает возражать. И смотрит на него до боли знакомыми зелеными глазами, точно ждет чего-то. «Что скажешь, Ант?» «Он нам подходит» — уверенно ответил бронзовый, и О’нил довольно кивнул. Он и не сомневался, что принял правильное решение. — Скажи-ка, Бриан, — спросил он, — а ты никогда не думал стать всадником?