Ноунэйм

      Оказалось, что травмы и сотрясение Гокудера получил не такие уж легкие – это стало очевидно, как только адреналин от необходимости бежать из больницы выветрился из крови, а они добрались до "дома". Хаято тут же сполз по стеночке, силясь не потерять позорно сознание от накатившей внезапной слабости, боли и головокружения, когда весь мир резко поплыл вокруг него, стоило ему выбраться из машины. Так что он плохо помнил, каким образом добрался до постели, но добрался. И, честно говоря, не хотел даже задаваться этим вопросом, уже заранее предполагая ответ, который его категорически не устроит. Точно так же, как его не устраивало место, где он находился, и люди, с которыми он был вынужден находиться.       – Тебе придется здесь остаться. Расценивай это как приглашение, – в первый же день встречи безапелляционно заявил Кикё.       – Что-то мне не хочется принимать подобные приглашения.       – Не хочешь быть гостем – будешь пленным, – Кикё безразлично пожал плечами, Гокудера же напрягся и ощетинился, готовый защищаться. Что-то ему совершенно не нравился второй вариант, но Хаято чувствовал, что именно так и будет, скажи он "нет". И сделать с этим он ничего не сможет. – И не надо этих угрожающих поз. Я не могу позволить тебе вернуться в гостиницу, а потом каждую секунду проверять, не случилось ли чего. И бегать за тобой по всему городу всякий раз, когда нам понадобится что-то обсудить. Ты сам должен прекрасно понимать, что оставаться здесь для тебя же удобней и безопасней.       Гокудера помимо этого понимал еще, что, пусть Кикё тактично и не высказывает своих соображений вслух, но держать хранителя урагана Вонголы при себе и под контролем – безопасно так же для него. Пусть они и договорились мирно сотрудничать до прибытия Хаято в Японию, доверять друг другу больше они не стали. Хоть это и раздражало, но Гокудера был вынужден согласиться со всеми разумными доводами и добровольно сдался "в плен". Впрочем, это оказалось не так плохо, как он опасался. Теперь не нужно было напряженно ожидать, когда к тебе придут "гости", усадят в машину и увезут в неизвестном направлении. Ведь в любой момент за ним мог прийти кто угодно под видом Лилии или кого-то еще. Да и там, где он сейчас оказался – в нынешней тайной резиденции семьи Джессо, – было лучше, чем в гостинице. И кормили лучше, и обращались с ним и правда, как с гостем, и всегда было чем заняться. Так что Гокудера не чувствовал никакого стеснения. До настоящего момента.       Пусть ему и было до сих пор крайне плохо, все тело болело, голова навязчиво кружилась, стоило только на чем-то сосредоточить свой взгляд, отчего его начинало периодически мутить, разлеживаться в постели, словно немощный калека, Хаято не собирался. Так или иначе он доползал до кабинета, где обычно они вели совместную работу с Кикё, и уже там без зазрения совести и во всех красках целый день изображал из себя умирающего на широком белом диване, пока хранитель облака улаживал какие-то дела, то по телефону, то лично. Конечно же, Гокудера подслушивал все, что только мог услышать! Он же обещал себе глаз с "врага" не спускать. Ну и раз его никто не выгонял и не настаивал на обязательном постельном режиме, то почему бы и нет? К тому же так Хаято чувствовал, что он до сих пор чем-то бурно занимается, периодически вклиниваясь в разговоры.       Кикё, кажется, совершенно не раздражало навязчивое присутствие хранителя урагана Вонголы и его желание сунуть везде свой любопытный нос. Зато Гокудеру кое-что раздражало вполне реально – к горлу каждый раз подкатывала тошнота, когда он смотрел на Блюбелл, упорно строившую ему неприятные рожи, будто намеренно изображающую мелкого Ламбо. Хотя, Ламбо она если и видела когда-то, то вряд ли запомнила его поведение. Блюбелл же выглядела, напротив, полностью довольной жизнью, накупавшись наконец вдоволь в бассейне и сейчас сидела, закутанная с головой в огромное белое махровое полотенце, поглощавшая уже четвертую кружку подряд горячего шоколада. Сказать, что Блюбелл баловали – не сказать ничего. Гокудера не мог припомнить, чтобы даже маленького и капризного, дико раздражающего всех Ламбо так баловали, как её. Создавалось впечатление, что Блюбелл позволено абсолютно все, а питается она исключительно сладостями. Блюбелл была уже подростком, а Кикё продолжал с ней обращаться, как с маленькой девочкой, без поправки на возраст, что даже по меркам Хаято, ничего не смыслящего в воспитании детей, выглядело крайне нездорово. Конечно, за пару дней прошедших с их прибытия из больницы способность ходить к Блюбелл не вернулась – на это требовалось больше времени, даже с уже отработанными когда-то технологиями Мильфиоре. Но теперь казалось, что ее это нисколько не беспокоит. Девушка выглядела абсолютно счастливой, ухоженной, а неестественная бледность с ее лица окончательно сошла на нет. И Кикё тоже стал более оживленным, чем обычно. А Гокудера бесконечно ощущал ту щемящую тоску в груди и чувство утраты. Да что там говорить, он откровенно завидовал Кикё и Блюбелл, чуть ли не до зубного скрежета, в самом плохом смысле этого слова – они снова находят друг друга, семья восстанавливается, мертвые восстают из могил, и только Гокудера валяется на диване и не предпринимает ничего для поисков Ямамото!       – Блюбелл, как давно ты тут находишься? В Штатах, – от печальных мыслей и желания подскочить и ринуться сломя голову куда-нибудь, лишь бы начать действовать, его отвлекает голос Кикё.       – Около года. Сначала меня отправили в пансионат для детей-сирот в Санта-Монике, а две недели назад сказали, что пансионат закрывают, и меня отправили сюда.       – Две недели? Гокудера, напомни, когда ты прибыл в Окленд?       – Две недели назад. А что?       – Тебе не кажется это несколько подозрительным? - Кикё замолчал, о чем-то напряженно размышляя и постукивая пальцами по столу. И после того, как хранитель облака это сказал, Хаято и правда ситуация начала казаться подозрительной и не похожей на обычную череду совпадений. Будто кто-то специально их водил за нос.       – Я не слишком верю в подобные совпадения: твой приезд, Блюбелл сразу переводят поближе, неудачное покушение... будто кто-то специально спланировал, чтобы я оказался именно в той больнице, – Кикё задумчиво провел рукой по подбородку, оформляя и только что промелькнувшие мысли в голове Хаято в слова. Но рассказывать о том, что автомобильная авария была подстроена так, чтобы не просто хранитель облака Марэ, а именно его спутник пострадал и оказался в больнице, он вслух не стал, посчитав лишним объяснять Гокудере свои догадки. К тому же они касались его лично, а этим Кикё делиться бы не стал ни с кем, кроме одного человека. – Этот наш неизвестный прекрасно осведомлен о всех твоих передвижениях, о моих передвижениях, и даже о тех вещах, о которых мы ничего не знаем. Но при этом узнает, что мы будем делать или собираемся делать только в момент совершения действия. Иначе зачем бы ему две недели выжидать, чтобы вывести меня на Блюбелл, если это была его цель?..       Кикё не успел закончить свою мысль – их разговор прервали. В кабинет вошла женщина, которую Хаято не сразу, но узнал. Внешность ее отличалась от той, что он запомнил при первой встрече в гостинице: короткие ярко-сиреневые волосы, рост чуть ниже, фигура плотней, более округлое лицо... но почему-то Гокудера сразу угадал в ней ту самую Лилию. Может, по манерам. Только создавалось впечатление, что Лилия сделала тотальную пластическую операцию.       – Метаморф, – пояснил Кикё, заметив внимательный и придирчивый взгляд хранителя урагана.       – Разве такие бывают?       – Технологии Мильфиоре и не на такое были способны, – пожал плечами хранитель облака, будто говорил о какой-то мелочи. – Правда, сейчас все они постепенно сходят на нет. Я не умею использовать информацию, полученную из параллельных миров, даже если у меня есть к ней доступ – не та квалификация. И отдать ее просто так в чужие руки не получится – это слишком опасно. Так что без Бьякурана вряд ли все прошлые разработки Мильфиоре просуществуют достаточно долго, как бы ни было печально это признавать. Но все равно кое-что интересное до сих пор осталось, – усмехнулся Кикё, но тут же переключился на женщину, отдавая ей распоряжения настолько тихо, что Гокудера не мог разобрать, о чем они говорят.       – Блюбелл, а ты помнишь, как вообще снова попала в приют? – продолжил начатый разговор Кикё, как только Лилия покинула кабинет. Гокудера принялся внимательно слушать – ему тоже эта история была интересна в свете последних событий. И если покопаться в фактах, о которых он знал, то все Погребальные Венки, кроме одного, были убиты во время финальной битвы с Бьякураном. Но собственные глаза его тоже не обманывали – вот перед ним Блюбелл, живая и здоровая, не считая одной маленькой детали. "Чертовщина какая-то", - подумал про себя Гокудера и сосредоточенно нахмурился, пытаясь сообразить хоть что-то, что могло бы объяснить подобные внезапные воскрешения. Конечно, он видел уже много невероятных вещей, но воскрешений из мертвых он еще не видел. Потому в голову совершенно ничего не приходило. Блюбелл же от заданного ей вопроса напряглась, и ее беззаботная улыбка сразу исчезла с лица.       – Я будто оттуда никуда и не уходила... Я не знаю! – Блюбелл резко сорвалась и замотала головой, растрепав волосы, но тут же успокоилась, и голос ее стал тихим. Будто бы она заставляет себя рассказывать через силу. – Было похоже на то, что я постоянно вижу странный сон о какой-то другой жизни. Очень реальный сон, будто это происходило на самом деле. И он постоянно повторялся, повторялся... Будто у меня есть воспоминания, которые мне не принадлежат. Но это были хорошие воспоминания. Прекрасный сон, который постепенно начал превращаться в кошмар с приходом какой-то Вонголы. Какие-то жуткие вещи. А потом... Потом я будто резко очнулась и снова начинаю видеть этот сон с самого начала. Только уже какой-то неправильный и искаженный, – девушка на долгое мгновение остановила свой рассказ, облизав губы в нерешительности. Но ее никто не торопил, так что Блюбелл продолжила сама. – Я пыталась рассказать об этом, пыталась сбежать из приюта, отыскать хоть кого-нибудь, кто сказал бы, что это было на самом деле или этого не было. Но меня никто не понимал. Мне никто не помог. Никто не хотел мне верить! Медсестры не верили. Постоянно отправляли к врачам, а те выписывали таблетки. Пока меня не перевели в пансионат для таких вот... ненормальных! - девочка резко закончила, ее щеки раскраснелись от эмоций и глаза подозрительно заблестели, будто она собиралась снова вот-вот расплакаться. Гокудере даже стало ее немного жаль, и собственные чувства отошли на второй план. А Кикё уже переместился к ней ближе.       – То есть, ты все помнишь... А твои способности? Они сохранились?       – Нет.       – А коробочка Ада?       – Ничего, – Блюбелл приспустила с себя полотенце, почти полностью оголив левую грудь, где должна была быть когда-то вживленная коробочка. Но там действительно ничего не казалось – лишь гладкая кожа. – Наверное, потому мне никто и не верил. Если бы у меня была коробочка, я бы смогла за себя постоять. А ты, – вдруг Блюбелл гневно ткнула пальцем в Кикё. – Почему ты не приходил так долго?!       – Потому что я был уверен, что ты мертва. Я видел это собственными глазами.       – А остальные?..       – Тоже мертвы. И Бьякуран.       – Не может быть!       – Сейчас это уже совершенно неважно. Если ты жива, то, скорее всего, живы и все остальные. И Бьякуран, – Кикё уже достал ту самую коробочку из сейфа, где хранились кольца, и протянул ее Блюбелл. – Попробуй. Мне нужно убедиться...       – Это же... кольцо Марэ, – глаза Блюбелл сразу загорелись, но она все равно помедлила, не решаясь брать кольцо в руки, будто сомневаясь, стоит ли.       – Надень и попробуй. Если ты все еще хранитель, то вреда не будет.       Блюбелл осторожно взяла кольцо двумя пальцами, несколько секунд разглядывала голубой камень, а затем, пожав плечами, сразу же надела кольцо, которое тут же вспыхнуло чистейшим голубым пламенем. И ничего больше не произошло.       – Хах... Значит, ты не подделка... И ты все еще один из хранителей колец Марэ, – пришел к очевидному выводу Кикё, будто до последнего момента сомневался в реальности Блюбелл, поднялся и начал ходить по комнате, будто бы не зная, куда себя деть и о чем-то напряженно размышляя. Для Хаято же ситуация понятней не стала ни на грамм – чужие мысли читать он так и не научился. Похоже, что Кикё думал иначе и перестал что-либо объяснять.       – Если ты не против, нам нужно будет задержаться тут еще ненадолго, – обратился Кикё через пару минут к хранителю урагана, перестав мельтешить перед глазами как раз вовремя – пока Гокудеру это окончательно не вывело из себя. – У меня есть кое-какие мысли по этому поводу. Но сначала мне необходимо их проверить, чтобы быть уверенным, что это действительно не просто совпадения.       – Даже если я против, тебя это остановит? – невесело усмехнулся Гокудера.