Неловкий флирт

– Я не верю, что Аонунг мог так поступить! – Возмутился Ло`ак, нервно вышагивая перед сидящими на песке друзьями и сёстрами, которые пристально смотрели на него, не скрывая своего волнения. – Нет, то есть, я верю, что он избил Калуна, но не верю, что он сделал это без причины. – Поправил он, на мгновение остановившись, и снова возобновил тяжёлую поступь, возмущённо размахивая хвостом в разные стороны. – Каким бы самовлюблённым идиотом он не был, он бы не стал просто так размахивать кулаками. – Согласна. – Поддержала его Туктирей, обращая на себя внимание ребят, после чего уверенно заявила. – Аонунг хоть и был придурком вначале, но никогда не относился плохо к своему народу. Мне сложно даже представить, что могло произойти, чтобы он так повёл себя с членом своего клана.       Они прибыли в Ава`атлу многим позднее произошедшего инцидента. Когда уже освободилась Цирея, несколько часов помогающая матери с Калуном, и весь клан Меткаина вовсю бурно обсуждал произошедшее, не скупясь на слова и ругательства в сторону двух бестолковых парней, затеявших ссору. Ло`ак, Кири и Тук с Ротско уплыли в Бухту Предков, чтобы соединиться с Древом Духов, так как давно об этом договаривались, и только рифовые принц и принцесса вместе с Нетейамом вынуждены были отказаться от приятной прогулки в силу свалившихся на их плечи поручений. Каково же их было удивление, когда они, воодушевлённые и радостные от слияния с частичкой Великой Матери, вернулись в поселение и получили печальные известия о произошедшем. Они тут же подорвались на поиски Аонунга, чтобы узнать из первых уст все подробности и детали, но нашли только уставшую и измождённую Цирею, еле сдерживающую горькие слёзы. Недолго думая, неизменной дружной компанией, они отправились к своему любимому, уединённому месту, чтобы успокоить бедную рифовую принцессу и обсудить дальнейший ход действий, но не зная всей сути дел, могли лишь бурно защищать перед друг другом рифового принца и строить различные предположения, каждое из которых было бредовее другой. – Спасибо, что верите в него, ребята. – Расчувствовавшаяся Цирея коротко всхлипнула, не в силах больше сдерживать переживания, так неожиданно накрывшие её мощной волной, и через секунду почувствовала, как к бокам нежно прижались девушки, окутывая заботой и теплом, которые могли дать только самые близкие и дорогие сердцу на`ви.       Кири мягко гладила её по дрожащей спине, нашёптывая слова поддержки, пока Тук аккуратно придерживала её широкую ладонь своей, печально хмурясь на всплывающие в голове мысли. Ло`ак смотрел на них, самых вредных и острых на язык сестёр, и любимую девушку печальным взглядом, не зная куда деться от переживания, разливающегося по венам словно магма, и не удержавшись, подобрался к ним ближе, заключая сразу троих в свои крепкие объятья. – Всё будет хорошо. – Сказал он куда–то в пространство между ними, своим уверенным тоном вселяя в них надежду. – Мы разберёмся во всем. Вместе мы справимся. Я уверен. На некоторое время повисла оглушающая тишина. Девушки, до этого напряжённо замершие в его руках, понемногу расслаблялись, приводя смешанные чувства в порядок, и только Ротско, сидящий рядом с ними и смотрящий куда–то вдаль тяжёлым взглядом, никак не мог отпустить нервную дрожь, охватившую всё его нутро. Этого не заметил никто, кроме бдительной Кири, которая всегда особенно остро ощущала тяжкий груз, лежащий на сердцах близких ей на`ви, и только она хотела узнать причину его тягот, как Цирея подала голос, невольно перебивая её и сбивая с мысли. – Мама соврала.       От её слов они тут же шокировано подорвались со своих мест, взирая на девушку широко распахнутыми от удивления глазами, а повисшую над ними неловкость, буквально можно было прощупать пальцами. Казалось, протяни руку, и воздух встретит тебя не привычной пустотой, а плотной стеной, сотканной из рвущихся из них во все стороны негодования и искреннего замешательства, которые было видно невооружённым глазом. – Что!?       Цирея ожидала такую реакцию, но всё равно не смогла справиться с необъяснимым страхом, тут же сковавшим сердце в тиски. Её уши пугливо прижались к кудрявым волосам, выдавая состояние своего обладателя с головой, а хвост, неизменно ленивый, как у всех рифовых на`ви, и обычно не показывающий никаких лишних эмоций, поднялся наверх, напряжённо замирая в таком состоянии на долгое время. – О чём ты? – Уточнила Кири, невероятно сильно желая услышать больше, и судя по напряжённым взглядам остальных, ей не одной было интересно узнать всё в деталях.       Цирея немного отдышалась, стараясь заранее подобрать в голове правильные, чёткие объяснения, но мысли как назло путались, постоянно уводя её не в то направление. Её обычно светлый, чистый разум подводил, не желая идти на встречу, оттого она и боялась произнести хоть слово, чтобы не запутать итак ничего не понимающих ребят ещё больше.       Они нервно переглядывались между собой, ища в глазах друг у друга ответы на интересующие их вопросы, но никто не знал о том, что именно пыталась сказать Цирея этими словами. Им оставалось только терпеливо ждать, когда рифовая принцесса сможет собраться с силами и объясниться с ними, и они готовы были дать ей эту передышку, даже не думая о том, чтобы как–либо давить или торопить её.       Немного погодя, она возвела глаза к небу, быстро–быстро моргая пушистыми ресницами, чтобы остановить слёзы, так и норовящие хлынуть из глаз бурным потоком, после чего наконец снова заговорила дрожащим, жалостным голосом, который больно резал своей интонацией прямо по их сердцам. – Аонунг сломал ему не только руку. Пострадало несколько рёбер, есть трещина в тазовой кости, несколько внутренних ушибов, а ещё…его коса…возможно он никогда не сможет образовать тсахейлу со своей парой. – Твою мать. – Поражённо выдохнул Ло`ак, с силой вцепляясь в волосы, заплетённые в тугие косички, и по округлившимся ртам остальных, не один он чувствовал полный шок и ужас от осознания действительности.       Меткаина был мирным кланом, не терпящим насилие в любом его проявлении. Разжигать конфликты и размахивать без надобности копьями – это было абсолютно не про них. Они были филантропами до мозга костей и считали, что любую ситуацию можно разрешить словами. И если за безобидную потасовку ты мог отделаться лёгким выговором и простым наказанием, некоторое время служа у других на побегушках, то за такое Аонунга могли спокойно лишить титула будущего Оло`эйктана и даже изгнать из клана, без возможности вернуться. Это было самым жестоким наказанием для любого на`ви, живущего на Эйва`эвенг. Быть безвозвратно покинутым и забытым, не иметь возможности упокоиться в Бухте Предков – это было кошмаром во плоти.       Они не представляли, что им делать с этой информацией. Казалось, что в этот момент жизнь просто разделилась на «до» и «после», и уже никогда не будет прежней рутины, полной счастья и радостных моментов рядом друг с другом.       Они не хотели такого исхода. Они не верили в это. Они не могли это принять. – Кто–нибудь кроме тебя знает? – Поинтересовалась Кири, снова усаживаясь рядом с ней и встречаясь решительным взглядом с её прекрасными голубыми глазами. – Только помощницы, но они будут молчать. Для них важнее мамино слово. Даже под страхом смерти они никому не расскажут правду, какие бы последствия их не ждали. – Уверенно заявила девушка, нервно перебирая в руках набедренную повязку, и Тук поспешила вновь забрать её ладошку в свою, чтобы успокоить и придать сил, показать доверие и полную поддержку, которой им всем в этот момент так не хватало. Цирея мягко улыбнулась младшей Салли, передавая через улыбку свою искреннюю благодарность за такой чистосердечный порыв, и коротко сжала её руку в ответ, продолжая. – Мама не стала об этом говорить потому, что уверенна в своих силах и в том, что сможет излечить его раны, но… – Любая ошибка при лечении куру может стать для него фатальной. – Продолжила за неё Кири, несколько раз понятливо кивая головой. – Значит всё–таки есть шансы? – С надеждой спросил Ротско, подбираясь ближе. – Да, но они крайне малы. – С готовностью ответила старшая Салли, переводя на него испытующий взгляд, пробирающий парня до самых костей, и внезапно задала вопрос, которого никто не ждал. – Что ты знаешь об отношениях Калуна и Аонунга?       Даже не думая о том, что его смогут так быстро раскрыть, Ротско впал в полный ступор, не зная, что и ответить. Её проницательность вместе с острым взглядом янтарных глаз до ужаса его пугала, заставляя табун мурашек галопом пройтись от самых кончиков волос, до сжавшихся пальцев на ногах. Он стоял, замерев словно камень, ни разу не шелохнувшись, и кажется даже не дышал, пока Ло`ак, славящийся своей нетерпимостью, наконец не кинулся к нему, с силой вцепляясь в крепкие плечи, и не начал трясти его в разные стороны, возмущённо причитая. – Ты всё знаешь, да? Колись, пока я тебя сам не расколол. – Ло`ак, не дави на него. – Попросила Тук, быстро оказываясь рядом, чтобы остановить несносного брата, буквально накинувшегося на их бедного друга. – Сам скажет. – Она выглядела так, словно была полностью на стороне дайвера, но то была лишь уловка. Отмерший Ротско с благодарностью смотрел на неё, ещё маленькую и обманчиво хрупкую, как на спасителя, но следующие слова, вылетевшие из её уст с неприкрытым вызовом, заставили его снова напряжённо замереть. – Если, конечно, ему дорог Аонунг.       Кири нервно рассмеялась от воинственного образа младшей сестры, который так сильно походил на их матушку, и невольно задумалась о том, насколько сильно она изменилась и выросла с того времени, когда они ещё лазили по исполинским деревьям и Парящим Горам в лесах Эйва`эвенг. Она испытывала чистый восторг и невероятную гордость за эту мелкую вредину, но сейчас было не то время и место, чтобы предаваться этим чувствам. Сейчас нужно было сосредоточиться на том, чтобы будущее Аонунга, а вместе с ним и Нетейама, не было омрачено ужасными последствиями, о которых даже не хотелось думать. В голове медленно, но верно назревал хороший план, и она сделает всё возможное, чтобы он сработал. Так будет лучше для всех. Так будет лучше для них. – Ты скорее всего пообещал Аонунгу ничего не рассказывать. Я права? – Ротско вновь посмотрел на Кири и, немного погодя, неуверенно кивнул, не в силах сопротивляться её требовательному взгляду. Этого было вполне достаточно. Главным было то, что она получила подтверждение своим догадкам, а на какие точки нужно надавить, чтобы вывести его на чистую воду, она знала. – Я понимаю. Братский кодекс, все дела. Но и ты пойми, что сейчас Аонунг находится в ужасном положении. Это уже совершенно другой уровень. Одно неверное действие или слово, и мы больше никогда не увидим его в Ава’атлу, как и Нетейама, который, я уверена, точно последует за ним. – Кири! – Возмущённо завопила Туктирей, поворачиваясь в её сторону, и источая во все стороны полное негодование, приправленное диким страхом за любимого старшего брата. – Она права. – Неожиданно серьёзно поддержал сестру Ло`ак, опуская потемневший от переполняющих его эмоций взгляд под ноги. Всё его тело ужасно напряглось, вырисовывая контуры рельефных мышц, желваки проступили на скулах, то появляясь, то скрываясь от глаз вместе с лёгким подёргиванием, а пятипалые руки, чуть ли не до скрипа благородно–синей кожи с силой сжались в кулаки, выдавая его эмоции с головой. – Нетейам последует за ним хоть в огонь, хоть в воду, и, если Аонунга всё–таки выгонят из клана, мы рискуем больше никогда не увидеть их. Их обоих. – О, Эйва. – Тихий зов к Великой Матери невольно вырвался изо рта поражённой Циреи. Она знала о возможных последствиях, как никто другой потому, что являлась членом семьи вождя, но слышать это было намного больнее, чем просто об этом думать. Беспокоящие её мысли, выраженные в словах, ранили сильнее ножа, оставляя кровоточащие порезы на её сердце, оттого она дрожала и терялась, не зная, как лучше поступить. – Что же нам делать? – У меня есть план. – Поспешила успокоить девушку Кири. – Но для начала мне нужно узнать, что всё–таки произошло между ними. Без этого всё может пойти пролемуру под хвост.       Ротско, ещё некоторое время назад сомневающийся в том, как лучше поступить, теперь решительно кивнул. Он быстро уселся на песок и приглашающе похлопал ладонью прямо перед собой, призывая друзей повторить за ним. – Разговор будет длинным и очень неприятным. – Сказал он, следя за тем, как сосредоточенные ребята резво усаживаются рядом, с полной готовностью слушать и вникать в его слова несмотря ни на что. – Но надеюсь он нам поможет.       Они ещё долго сидели в своём месте, слушая досадную правду из уст дайвера, и оттуда то и дело доносились поражённые охи и возмущённые ругательства молодых на`ви, не ожидавших такого расклада событий.       Когда Альфа Центавра спряталась за горизонтом, а план Кири, выслушанный и поддержанный всеми, был донесён до каждого, они наконец разошлись по своим маруи, желая, как можно скорее претворить его в жизнь. Их решительный настрой не мог поколебать никто. Они не позволят своим братьям и друзьям остаться с этой проблемой один на один и сделают всё возможное, чтобы в их будущем было полно счастья и безмятежности, которого они заслуживали.       Салли за своих горой, а все ставшие близкими им рифовые на`ви уже давно были их неотъемлемой частью. Вместе до конца. Вместе они справятся. ***       На небосводе уже вовсю вспыхивали яркие звёзды, радуя глаза своей прекрасной, непередаваемой красотой, но Нетейам, ласково поглаживающий возлюбленного по кудрявым волосам, завороженно смотрел только на биолюминисцентные точки на теле Аонунга, не в силах оторваться от них и их чарующего сияния. Он мягко, почти невесомо, проводил пальцем по каждой из них, соединяя в уникальный узор, который не встретишь больше ни у одного на`ви во всей Эйва`эвенг, после чего аккуратно возвращал руку назад, продолжая наглаживать тихо сопящего любимого и восхищаться его завораживающим ликом.       Они устроились на густой траве, неглубоко в лесу, расстилающимся на острове Ава`атлу, и до остроконечных ушей Нетейама иногда доносился приглушённый шум прибоя, спокойный и умиротворяющий, словно колыбель. Янтарные глаза периодически слипались, желая последовать примеру рифового принца, уже давно пребывающего в мире сладких грёз, но оматикайец упрямо распахивал их, с усилием приводя себя в чувства, и продолжал сторожить сладкий сон возлюбленного, утомлённого сегодняшними событиями.       В голову настойчиво бились навязчивые мысли. Он не мог не думать о том, через что им придётся пройти, когда они покинут это тихое место и вернутся обратно в поселение, но Нетейам старательно отгонял эти мысли на задний план, искренне желая просто насладиться моментом и их близостью, волнующей его нежное, любящее сердце. Каждый раз, когда янтарные глаза неосторожно падали на губы меткаинца, что–то горячее и мощное вспыхивало внизу его живота, передаваясь по телу сладкой дрожью. А когда проворные пальцы порой невольно спускались к крепким плечам и изящной шее, мягко лаская бирюзовую кожу, желание провести по ним языком было таким сильным, что оматикайцу приходилось крепко зажмуривать глаза, только бы не видеть этих соблазнительных изгибов, провоцирующих в нём дикую жажду. Это было сродни пытке, но в то же время Нетейам чувствовал себя как никогда счастливым. Иметь возможность беспрепятственно разглядывать прикорнувшего рядом с ним возлюбленного было похоже на сбывшуюся мечту. Он ощущал невероятное воодушевление и трепет, когда гладил его немного жёсткие кудри и чувствовал своей щекой тёплое размеренное дыхание. Это было волнительно и потрясающе. Он хотел бы всю жизнь засыпать и просыпаться рядом с ним, чтобы иметь возможность всегда видеть его таким открытым и милым, непохожим на обычного себя.       Ему хотелось прижаться к гладкому лбу своими губами, чтобы запечатлеть на нём нежный поцелуй. Хотелось запустить пальцы в волнистые волосы, чтобы сполна прочувствовать их текстуру и тяжесть. Хотелось приблизиться к изгибу между шеей и плечом, чтобы вдохнуть полными лёгкими его неповторимый, чудесный запах. Хотелось наполниться им до краёв, прочувствовать всё его естество и отпечатать где–то глубоко внутри себя, в самой душе, чтобы оставить нестираемый след принадлежности этому рифовому на`ви, так просто похитившего его сердце. Но он подавлял в себе эти желания, дабы не тревожить меткаинца, и тихонько сторожил его сладкий, крепкий сон, надеясь, что после него он почувствует себя лучше и наполнится силами, чтобы разобраться в происходящем с присущей ему лёгкостью и уверенностью, с которой во всей Эйва’эвенг мог посоревноваться разве, что только его младший брат.       В ту же секунду, словно услышав его мысли, Аонунг громко и недовольно фыркнул, смешно морща плоский нос, после чего медленно раскрыл лазурные глаза и сонно захлопал угольными ресницами, красиво выделяющимися на фоне бирюзовой кожи. Нетейам невольно улыбнулся от его очаровательного вида, а тонкий хвост позади счастливо завилял в разные стороны, вырисовывая в воздухе понятные только ему узоры. Через некоторое время рифовый принц аккуратно сжал его талию в своей руке, притягивая стройное тело оматикайца ещё ближе, и ласково потёрся об изящную шею, вдыхая полными лёгкими аромат терпких лесных трав и свежих сочных ягод. Нетейам, чувствующий полный восторг и совершенно не стесняющийся показывать ему свои чувства, коротко рассмеялся от щекочущего прикосновения, и этот звук эхом отдался прямо в сердце Аонунга, не ожидавшего такого славного пробуждения. – Нетейам. – Прошептал он и, забывшись на мгновение, прижался к ладному плечу губами, запечетляя на нём нежный поцелуй. – Ты здесь. – Следующие слова сорвались с его уст с заметно ломкой интонацией, словно он не мог поверить в то, что любимый остался с ним до конца, и это показалось оматикайцу настолько нелепым и глупым, что он не смог удержаться от лёгкой беззлобной подначки. – Нет, тебе кажется. Нетейам бросил тебя одного, в этом Эйвой забытом месте, и совершенно точно не сторожил всё это время твой сон, любуясь твоим милым личиком. – Он коротко рассмеялся, когда почувствовал безболезненный укус на своём плече, явно недовольного его словами Аонунга, и аккуратно отстранил возлюбленного от себя, чтобы встретиться с ним взглядами. – Конечно, я здесь, Аонунг. Разве я мог оставить тебя?       Оматикайец накрыл ладонью бирюзовую щёку, мягко поглаживая её большим пальцем, и улыбнулся самой ласковой улыбкой, на которую только был способен. Этот прекрасный вид и нежное касание привели рифового принца в невероятный восторг, и он, преисполненный любовью и только любовью к этому чудесному созданию перед собой, не смог удержаться от облегчённого выдоха, невольно вырвавшегося из него вместе с еле заметным хрипом.       Меткаинец крепко зажмурил глаза, с наслаждением потираясь о тёплую ладонь, а внутри у него с упоением заныло сердце, готовое прямо здесь и сейчас расплавиться от переполняющих его чувств. Он был опьянён оматикайцем, неожиданно ворвавшимся в его жизнь и перевернувшим в ней всё вверх дном, но не собирался с этим ничего делать. Это слепое обожание, которое он чувствовал к лесному на`ви, было самым лучшим, что он когда–либо испытывал. Он хотел быть зависим от очаровательного, милого, стойкого Нетейама, который приносил ему столько радости и счастья. – Ты знаешь, что ты самый потрясающий на`ви, которого только могла создать Эйва? – Спросил он, вновь встречаясь с янтарными очами, неизменно гипнотизирующими его своей невероятной красотой. – Не знал, пока не встретил тебя. – Честно признался оматикайец полушёпотом, в доверительном жесте прижимаясь к его лбу своим.       Это было так трепетно, так чувственно, так восхитительно. У Аонунга дух перехватывало от этого касания, словно перечёркивающего все возможные границы. Он чувствовал, что здесь и сейчас ему дозволяют быть ещё ближе, проникать ещё глубже и делать их связь ещё сильнее. Становиться кем–то намного большим. Кем–то кем он мечтал быть для оматикайца вот уже несколько долгих лет. Он на мгновение растерялся от этого долгожданного позволения, как ребёнок, впервые окунувшийся в воду и не знающий, что с этим делать. Сердце бешено стучало в груди, глаза то и дело щипало от поступающих к ним слёз, а дыхание всё время сбивалось, рискуя и вовсе навсегда затихнуть. Он чувствовал себя так только рядом с ним, с Нетейамом, который был для него поддержкой и опорой, его светом и тенью, его воздухом и водой, его всем.       Он хотел быть полностью его, и чтобы Нетейам был его в ответ. – Можно тебя поцеловать? – Дрожащим голосом спросил Аонунг, немного сильнее сжимая ладонь на его тонкой талии. – Да. – Всё таким же полушёпотом ответил Нетейам, с готовностью прикрывая янтарные глаза.       Они тут же потянулись друг другу, нежно, почти невесомо встречаясь на полпути изнывающими от желания губами, и одного этого невинного касания было достаточно, чтобы миллиарды звёзд взорвались яркими разноцветными вспышками под их закрытыми веками. Через мгновение в образовавшейся тишине прозвучали поражённые выдохи парней, удивлённых тем, как сладостно и трепетно ощущался их первый поцелуй, заставляющий их буквально терять голову от желания вновь испытать это чувство. И они снова с готовностью соприкоснулись губами, не в силах больше друг от друга оторваться.       Аонунг, действуя практически наугад, аккуратно раздвинул губы возлюбленного, случайно соприкасаясь с его тёплым, мягким языком своим, и от этого непередаваемого ощущения его накрыло такой волной жажды, которую он не испытывал никогда за всю свою жизнь. От тихого, чувственного стона Нетейама, прозвучавшего следом, он буквально во второй раз за сутки потерял голову и сам не заметил, как быстро накрыл стройное, гибкое тело своим, невольно меняя их положение на более удобное и доступное. Удобное и доступное для того, чтобы из раза в раз накрывать желанные, пухлые губы своими. Теперь рифовый принц стремительно, но неизменно нежно врывался в сладкие уста, исследуя каждую их частичку вдоль и поперёк своим языком, и по–особенному смаковал их невероятный вкус, от которого, он уверен, у него могла появится новая зависимость.       Нетейам, подмятый под мощное, сильное тело, не знал куда деться от обжигающих его нутро ощущений. Он дрожал и сладко мычал в поцелуй, обхватив крепкую шею своими руками, и прижимал его всё ближе и ближе, желая впечатать в себя рифового принца, дарящего ему абсолютное блаженство. Каждое соприкосновение их губ отдавалось дрожью по всему позвоночнику, вплоть до пушистого кончика тонкого хвоста. От каждого страстного танца их языков у него мучительно ныл низ живота, передавая по внутренностям жаркую волну похоти. И всего этого было настолько много, что он буквально задыхался, но всё равно ни на секунду не желал отрываться от любимых уст и прерывать эту сладкую пытку.       Невообразимой силы страсть накрыла их с головой, унося здравомыслие куда–то далеко и надолго, и никто из них не заметил того момента, когда они начали потираться друг о друга напряжёнными бёдрами, желая хоть немного облегчить своё дикое возбуждение. Непроизвольные движения были такими слаженными и чёткими, попадающими всегда в самое нужное, изнывающее место, что они совершенно не могли сдерживать рвущиеся изнутри громкие стоны, раздающиеся по округе с особым выражением, какое бывало только тогда, когда оба на`ви чувствовали совершенное наслаждение. Такое нельзя было подделать, такое нельзя было сыграть, это можно было только пережить и выразить в звук полный неприкрытой услады.       Они добровольно терялись и утопали друг в друге, и даже воздух вокруг них с каждой секундой всё больше вибрировал и сгущался, впитывая в себя их вожделение и страсть.       Аонунг вновь поддался бёдрами вперёд, притираясь к твёрдому органу Нетейама своим, выразительно выпирающим из–под лёгкой ткани набедренной повязки, и по его телу мощной дрожью прошёлся табун мурашек, заставляя волосы на шее встать дыбом. Это было настолько невероятно, настолько волшебно, ощущать его, такого полностью открытого ко всем сладострастным действиям прямо под собой, что ему хотелось ещё больше. Его вело. Вело настолько, что он обхватил изнывающий член любимого своей рукой, аккуратно сжимая и вырывая из него особенно чувственные, громкие стоны, приятно ласкающие его уши. – Нунг. – Прохныкал Нетейам, невольно выгибаясь в спине и уходя от непривычного касания, после чего, осознав, что сделал, вновь расслабился, смотря на возлюбленного голодными, сверкающими от неприкрытого вожделения глазами. – Пожалуйста. – Неопределённо попросил оматикайец, с силой вцепляясь в крепкие плечи, и Аонунгу настолько понравился его изнемогающий вид, что он ещё раз повторил это движение, невероятно нуждаясь в том, чтобы снова увидеть этот нетерпеливый, жадный взгляд.       Прикрыв глаза от наслаждения, оматикайец подарил ему ещё один протяжный стон, грациозно выгибаясь в спине и открывая обзор на восхитительно соблазнительную шею. Рифовый принц тут же припал к ней влажными губами, с силой засасывая благородно–синюю кожу, а после впился в неё зубами, оставляя свой кричащий о принадлежности ему одному след. Они не были парой в традиционном понимании, они не соединялись тсахейлу и не подтвердили свою связь перед лицом Великой Матери. Их могли не понять и осудить за этот нескромный порыв, но им было абсолютно плевать на мнение других. Они уже чувствовали, что полностью принадлежат друг другу и этого было достаточно, чтобы Аонунг вновь и вновь припадал к изящной шее и плечам, оставляя свои метки, а Нетейам со спокойной душой позволял ему это, даже не думая его останавливать.       Становилось жарко. Настолько, что каждый раз, когда их голая кожа соприкасалась друг с другом, им казалось, что их тела плавятся и сливаются в единое целое. Нетейам крупно вздрагивал от жгучего ощущения и неизменно приникал ещё ближе, желая прочувствовать ещё больше и ещё сильнее, и Аонунг, изнемогающий от того же, с готовностью встречал его руки и бёдра, притираясь в разы теснее.       Дыхание перехватывало у обоих. Их первый поцелуй, должный быть самым нежным и трепетным, превратился в страстный танец их тел и языков, и они, ни разу не сталкивающиеся с таким мощным возбуждением до этого, никак не могли оторваться друг от друга. Громкие, влажные звуки разносились по округе всё чаще, как и блаженные, высокие стоны Нетейама, совершенно не стесняющегося показывать возлюбленному своё удовольствие. Аонунг же дарил ему лишь тихое шипение и судорожные вздохи, которые были для лесного самой прекрасной и невероятной мелодией, которую хотелось слушать вновь и вновь.       Они были уверены – никому и никогда не понять всю глубину их чувств. Здесь и сейчас они отдавались друг другу целиком и полностью, а свидетелями их сокровенной близости был только величественный Полифем, таинственно сияющий на небосводе, и вездесущая Эйва, укрывающая их ото всех под кронами своих исполинских деревьев.       Аонунг, положив правую руку на дрожащие стройные бёдра, притиснулся к ним особенно сладко и чувственно, и Нетейам, ошеломлённый волной подступающей к паху разрядки, призывно раскрыл пухлые влажные губы, желая прямо сейчас снова почувствовать на них уста любимого. Рифовый принц тут же понял его безмолвную просьбу и соединился с ним в сладострастном поцелуе, наслаждение от которого он никогда не смог бы передать словами, и в этот момент их твёрдые от возбуждения органы одновременно запульсировали, выпуская наружу терпкие белёсые капли.       Долгожданный и в то же время неожиданный оргазм был похож на чувство свободного падения, когда сначала напрягается всё тело, сопротивляясь мощным потокам ветра, а после накрывает блаженная слабость и пустота от осознания того, на что ты решился и через что тебе пришлось пройти. Непередаваемое ощущение, заставляющее плашмя упасть наземь и расслабленно свесить руки по бокам, не в силах более что–либо сделать.       Взрыв Сверхновой, не иначе.       Тяжело дышащий от интенсивных движений Аонунг аккуратно опустился на Нетейама, не в силах больше держаться на дрожащих от слабости руках, и коротко вздрогнул, когда почувствовал неприятную влажность и липкость под набедренной повязкой. Голову вмиг пронзило яркой вспышкой осознания того, что именно сейчас произошло и рифовый принц печально нахмурился, не зная, что ему со всем этим делать. – Вот чёрт. – Коротко выругался он, чувствуя, как разочарование невероятной силы затапливает его с головой, и был готов позорно разрыдаться в голос прямо здесь и сейчас, лёжа на быстро вздымающейся груди возлюбленного. – Нетейам, я… – Но не успел он поделиться своими мыслями, как оматикайец резво накрыл своей ладонью его саднящие от страстных поцелуев губы. – Всё было замечательно, Аонунг. Не забивай голову ненужными мыслями. – Он мягко потянул его на себя, призывая немного приподняться, и меткаинец с готовностью последовал за любимыми руками, перемещаясь чуть выше, чтобы видеть его прекрасные янтарные глаза. – Я не хотел, чтобы наше первое соитие прошло так. – Упрямо замотал головой рифовый принц, искренне желая объясниться с ним. – Хотел, чтобы тебе было уютно и комфортно. Хотел, чтобы наша первая близость осталось в твоей голове самым приятным и тёплым воспоминанием. – Аонунг отчаянно оправдывался, переживая, что его дорогой возлюбленный может разочароваться в нём, и от этого сердце болезненно сжималось, не в силах выдерживать горький страх. – Но я, как полный дурак, всё испортил. Прости. Пожалуйста. Я исправлюсь, правда, только не оставляй меня. – Практически умолял он, уткнувшись прохладным носом в тёплую грудь, и мягко обнимал его за ладные плечи, боясь, что тот в любой момент может покинуть его.       Нетейам, не ожидавший такой реакции, немного растерялся, не зная, что и сказать, но быстро взял себя в руки, мягко приподнимая его за подбородок, чтобы вновь встретиться взглядами. – Ао, всё хорошо. – Сказал он, убирая с любимого лица выбившиеся из пучка пряди, лезущие в лазурные глаза, после чего обхватил его щёки руками, ласково поглаживая их большими пальцами. – Для меня это всё не важно. Важно только то, что ты рядом со мной, понимаешь? – Да. – Чуть погодя ответил Аонунг, ломко хмуря надбровные дуги. – Я понимаю. – Затем аккуратно прижался к его лбу также, как сам лесной делал это ранее.       Оматикайец тихо рассмеялся, чувствуя, как по телу приятным теплом разливается искреннее счастье, и нежно потёрся о его прохладный нос своим, снова вызывая в Аонунге своими действиями невообразимый трепет. В голове рифового принца набатом забилась навязчивая мысль и он, не контролируя себя, неожиданно задал ему самый важный и нужный вопрос. – Ты станешь моей парой, Нетейам?       Он пугливо замер на месте, мысленно ругая себя за то, что не смог удержать эти многообещающие слова за зубами, но, когда оматикайец дал ему решительный ответ, тут же расслабился, чувствуя только звонкую радость и чистосердечную любовь к этому замечательному на`ви перед собой. – Да. Конечно, да.