Друг драконов

Джоселин с трудом разогнул спину, сделал шаг назад и полюбовался на результат своего труда. Шов на крыле был почти безупречен. Даже не верилось, что час назад на месте этого затейливого узора, похожего на изящную вышивку, были ошметки плоти, свисавшие с обнажившихся костей. — Фиалта будет летать, Целитель? — спросил сидевший рядом голубой всадник. За все время, пока Джоселин трудился над поврежденным крылом, он не произнес ни слова и даже дышать, кажется, старался пореже. — Если строго соблюдать все предписания, то да, — Джоселин устало вытер пот со лба, — и я не Целитель, а только ученик. — Я не знаю обычаев вашего цеха, но повидал немало поврежденных крыльев. Не каждый мастер способен на такое. — Как ее всадник? — Намного лучше, чем дракон. Несколько небольших ожогов. Достаточно здоров для того, чтобы получить хорошую взбучку. Джоселин прислушался: мысли зеленой текли лениво и полусонно — действие зелья еще продолжалось. Хороший день, всего лишь один серьезно раненый дракон. Несколько ожогов, в основном у новичков, вроде всадника пострадавшей зеленой. Джоселин хорошо его помнил — их вместе привезли в Вейр два оборота назад на Запечатление первой кладки Эрианты, младшей королевы Форт Вейра. Тогда Джоселин был абсолютно уверен, что он-то уж точно уйдет с площадки с драконом, может быть, даже бронзовым. Его отец был родом из Вейра — так, во всяком случае, ему рассказали. Файр Джоселина был сообразительным и вышколенным, и именно к нему шли все владельцы огненных ящериц в округе, от лорда и до последнего загонщика, если их питомцы заболевали, капризничали и не могли усвоить нужные команды. А еще Джоселин понимал драконов. Они не говорили с ним, но прислушавшись, он мог уловить их эмоции — сыты ли они, устали или наоборот, хотят поплескаться в воде и поиграть... Запечатление прошло благополучно, но совсем не так, как он ожидал — ни один из новорожденных даже не взглянул в сторону Джоселина. Когда оставшихся без пары кандидатов уводили с площадки, Джоселин незаметно отстал и свернул в один из боковых проходов. Сопровождавшие их всадники были слишком заняты, утешая девушек, не удостоившихся внимания юной королевы, так что пропажу одного из не пригодившихся мальчишек никто не заметил. Джоселин прислонился пылающим лбом к холодной каменной стене. От обиды больно сжималось горло и щипало глаза. Вдруг он почувствовал привычную тяжесть на плече, хвост обвился вокруг шеи, а к мокрой щеке прижалась теплая мордочка файра. Джоселин строго-настрого приказал Лаки не показываться в Вейре, пока он не накормит и не успокоит своего новорожденного дракона, чтобы ненароком не испугать. При этом воспоминании с трудом сдерживаемые слезы градом полились по щекам. Лаки расстроенно застрекотала, пытаясь заглянуть ему в глаза. — Тут кто-то есть? — услышал он негромкий старческий голос. — Вижу, твоя золотая наконец-то отыскала хозяина. Она устроила настоящий переполох. — Извините, мой господин, — Джоселин опустил голову, надеясь, что полумрак скроет следы слез на его щеках. Возможно, старик был подслеповат, или проявил деликатность, но ничего не сказал по этому поводу. — Славный у тебя дракончик, — сказал он. — Ее зовут Лаки. Можете ее погладить, мой господин. Старик не замедлил воспользоваться приглашением — Лаки с готовностью подставила голову под его морщинистую руку. — Мне нравятся эти зверюшки, хотя от их много шума и беспорядка. Ты можешь заставить ее сидеть смирно и не совать нос, куда не разрешено? — Конечно, могу, мой господин. — Меня зовут Илиан. Мастер Илиан. Имя дракончика я уже знаю, а как зовут тебя? — Джоселин, — прошептал юноша и снова приуныл. Еще утром он был уверен, что никогда больше не произнесет этого имени. И гадал, как его будут звать — Д’лин, Д’елин? — Джоселин, — громче повторил он, — меня зовут Джоселин. Я из Озерного холда...был. — Может, проводишь меня, Джоселин, если у тебя нет других дел, кроме как лить слезы в темном и неуютном коридоре? Я уже стар, долгие шумные пирушки меня утомляют. Предпочитаю тишину своей лаборатории. Лаборатория мастера Илиана располагалась в небольшой, но уютной пещере с удивительно гладкими и ровными стенами, из чего Джоселин заключил, что они находятся в старой части Вейра, где предки использовали свои диковинные машины для того, чтобы высекать ходы в камне. Он слышал об этом от арфиста в Холде, но воочию видел впервые. Он с благоговением провел пальцами по стене, но его восхищения хватило ненадолго — в лаборатории было еще немало интересных вещиц, которые ему хотелось разглядеть. С потолка свисали связки сушеных трав, на большом столе выстроились сосуды различной формы и размеров. В небольшой жаровне булькало варево с очень знакомым запахом. — Готовите желудочный отвар? — поинтересовался Джоселин. — После сегодняшнего пира у многих поутру вспучит животы. Особенно у небогатых и прижимистых холдеров, для которых праздник — это возможность набить брюхо на неделю вперед. — Как насчет отвара от похмелья? — рискнул спросить Джоселин. — Этого у меня в запасе предостаточно. Всадники — крепкие ребята, но и им случается перебрать, особенно после удачного Запечатления или брачного полета. Я храню лекарство вон в той большой бутыли. Кстати, сними-ка ее с полки. Джоселин поставил бутыль на стол и вопросительно взглянул на Илиана. Тот ободряюще кивнул, и Джоселин, вытащив пробку, осторожно принюхался. — Добавляете мятный корень? — спросил он. — Да, чтобы освежить рот и убрать неприятный запах. — В наших краях мятный корень не растет — слишком суровые зимы. Я добавляю сушеные цветки перечного дерева. Лаки потянулась носом к открытому горлышку и оглушительно чихнула. — Мне нужен помощник — такой, который не станет отлынивать от работы и не спутает красноцвет с алоцветом. Джоселин с трудом сдержал смех. Красноцвет использовали в отварах от кашля, а алоцвет — замечательное средство от поносной хвори. Вот уж и правда, оригинальный способ исцеления — больной будет бояться кашлянуть, чтобы не испачкать штаны. — Так ты согласен? Вот и хорошо. Завтра я пошлю кого-нибудь из этих молодых бездельников за твоими вещами, а пока посади свою красивую ящерку куда-нибудь повыше, возьми в углу метлу и как следует тут приберись. Ученичество у мастера Илиана оказалось нелегким испытанием. Он был придирчив, требователен, и любил поворчать, особенно когда его старые, искалеченные артритом суставы начинали ныть к перемене погоды. В такие дни он почти не вставал с кресла, а негнущиеся пальцы с трудом удерживали чашку с горячим кла. Но ум его, несмотря на болезнь и преклонные годы, оставался ясным, и память не подводила. Мастер Илиан занимал в Вейре должность Целителя драконов, но по сложившейся традиции к нему приходили и всадники, и женщины из Нижних пещер, если случалось что-то посерьезнее, чем обычная простуда или колики. Первое время мастер доверял Джоселину лишь уборку и простые манипуляции, вроде смешивания готовых ингредиентов, но постепенно задания усложнялись. Джоселин был готов лезть из кожи вон, лишь бы заслужить одобрение мастера. Все свободное время он проводил за свитками и книгами, которыми у мастера был набит целый сундук. Старание Джоселина не осталось незамеченным — в ворчании старого мастера все чаще звучали одобрительные нотки. Наконец Джоселин получил своего первого пациента — огромного бронзового дракона с обожженным кончиком крыла. Такие повреждения были хоть и не опасными, но очень болезненными. Джоселин подошел к дракону, тот покосился на него и, повинуясь приказу всадника, протянул поврежденное крыло. Джоселин прислушался — и у него перехватило дыхание от нахлынувших на него эмоций — боль, беспокойство за своего всадника, досада, что он был так неловок и задел крылом огненную струю другого дракона... Джоселин, переборов первый испуг, мысленно потянулся к зверю, стараясь успокоить и обещая помощь. Зверь вздохнул, полузакрыл глаза и прилег на брюхо. Встретив удивленный взгляд бронзового всадника, Джоселин пояснил: — У целителей есть свои секреты. Шло время, и Джоселин все лучше понимал драконов. Понемногу он научился успокаивать их и снимать боль. Когда Джоселин впервые попробовал сделать это, то чуть не потерял сознание. Потом он сообразил, что не надо пытаться забрать боль в себя, нужно отвести ее в сторону, словно отодвинуть, и дело пошло на лад. И всадники, и драконы обладали отличным здоровьем, и, тем не менее, работы Целителю хватало. Драконы и всадники получали ожоги от Нитей, случались вывихи и ушибы, а после очередной Встречи или особенно трудного Падения Джоселин доставал с полки заветную противопохмельную настойку. Тех, кто потерпел неудачу во время брачного полета, он угощал вином с примесью сонного зелья, хотя большинство всадников находили, с кем утешиться после поражения. Джоселину понадобилось время, чтобы привыкнуть к свободным нравам Вейра. В холдах неодобрительно смотрели на тех, кто предпочитал свой пол. Мелкому холдеру надо жениться и наплодить ребятишек, чтобы помогали по хозяйству. Наёмный работник стоит денег, а сын или дочь станут работать за стол и еду. Лорду тоже стоило обзавестись многочисленным потомством, чтобы Конклаву было из кого выбрать преемника, к тому же удачная женитьба приносила деньги или земли. У всадников не было семей в обычном понимании слова, а детей воспитывали в Нижних пещерах, не делая различий между сыновьями Госпожи Вейра и какой-нибудь девчонки с кухни. Джоселин понимал, что жизнь всадников сильно отличается от привычного ему уклада, но по-прежнему отводил глаза, когда кто-то из всадников прилюдно обнимал своего друга, как будто это обычное дело, или сажал на колени подружку — в холде или мастерской ни одна приличная девушка не позволяла себе такого. — Как тут моя девочка? У вошедшего в вейр молодого всадника рука от локтя и до плеча была обмотана бинтом. — Почему Фиалтой занимается этот сопляк-недоучка, а не сам Целитель? — капризно спросил всадник. — Перестань, К’рел, Джоселин прекрасно справился, — пытался вмешаться Б’лор. — Она вскоре должна взлететь, тебе ли этого не знать, — многозначительно улыбнувшись, сказал К’рел. — А если этот... что-нибудь сделал неправильно? Я не хочу, чтобы первый брачный полет моего дракона был испорчен! Нужно показать ее мастеру Илиану. — Мастер доверяет Джоселину, К’рел, — строго сказал Б’лор. Зеленая сонно зашевелилась, просыпаясь, и К’рел, сразу же позабыв про Джоселина и Б’лора, принялся почесывать надбровья дракона, вполголоса бормоча ласковые слова. — Извини за него. Фиалта скоро поднимется, думаю, это дело нескольких недель. Перед первым полетом многие всадники нервничают. И К’рел тоже, хотя он и не слишком робок в таких делах. Джоселин отвернулся и стал собирать инструменты. Он до сих пор смущался, когда речь заходила о подобных вещах, и не хотел, чтобы Б’лор это заметил. — Надеюсь, она полностью восстановится к тому времени, — продолжил Б’лор, который, похоже, не заметил замешательства Джоселина. — Мне бы не хотелось, чтобы говорили, что Шиант догнал ее только потому, что она плохо летала. * * * Для Б’лора прошедший день был полон открытий, и главным был даже не явный интерес к нему, который так откровенно продемонстрировал К’рел. Оказывается, ученик Целителя не только хорош в своем деле, но еще и очень привлекателен. Б’лор удивлялся, почему раньше не замечал этого. Не иначе как потому, что Джоселин целыми днями пропадает в лаборатории старого Илиана или в лазарете, а там Б’лор нечастый гость, здоровье у него железное. Сегодня, наблюдая за работой Джоселина, зашивавшего крыло зелёной, Б’лор наконец-то смог как следует разглядеть его, не опасаясь смутить — тот настолько ушел в работу, что не замечал ничего вокруг. Б’лор смотрел во все глаза — как Джоселин смахивает пот со лба, как хмурится и кусает губы, как нетерпеливо встряхивает головой, отбрасывая падающие на глаза волосы. Б’лор представил, как запускает в них пальцы — всадники из-за летных шлемов стригутся накоротко, а он так любит, когда у парня волосы подлиннее... Знать бы еще, кто интересен Джоселину — парни или девушки. Судя по его поведению, ни те, ни другие. Но не зря же К’рел так разозлился, увидев их вместе. Зеленые всадники не хуже своих драконов чуют того, кому интересен свой пол. Б’лор был из тех, у кого между намерением и его осуществлением проходит немного времени. Когда после ужина Джоселин, как всегда, собирался шмыгнуть к себе, Б’лор поймал его и, не слушая возражений, повел к общему столу. Арфист уже настраивал гитару, несколько милых девушек из Нижних пещер обносили собравшихся кружками с вином — всадники праздновали еще одно отраженное Падение. — Ты молодой и симпатичный парень, а ведешь жизнь старика, — сказал Б’лор, усаживая Джоселина на скамью рядом с собой и придвигая ему кружку с вином. — Иногда нужно уметь расслабиться. И, желая подать хороший пример, сделал солидный глоток. — Спой-ка нам что-нибудь, Б’лор! — предложил арфист. — Да, ту песенку про жену холдера, которая не пропускала ни одной ярмарки! — Или про файра, влюбленного в королеву драконов! — Нет, лучше про хитрого голубого всадника! Б’лор не заставил себя долго уговаривать. У него был приятный голос, а слова и мотив были настолько незатейливы, что подпевать мог любой. В песне рассказывалась история голубого всадника, которому полюбился зеленый, а тот был слишком робок, чтобы ответить на его чувства. И однажды голубой всадник явился в вейр к зеленому с повязкой на лбу: И всадник, охая, твердит, Болит, мол, голова «Не помогает, — говорит, — Ни мазь и ни трава. Терпеть уже совсем невмочь От боли слезы лью И вот уже какую ночь Я до утра не сплю» Зеленый стал советовать разные способы лечения, но, по словам голубого, он уже все испробовал, кроме одного. «Одно лишь средство знаю я От самых детских лет Когда-то матушка моя Открыла мне секрет Чужим здоровьем не рискуй И коль беда придет — Больное место поцелуй И сразу все пройдет» Нестройный хор мужских голосов подхватил припев: Лишь хорошенько поцелуй Любая хворь пройдет! Всадник зеленой стал отнекиваться, но голубой его уговорил. Получил поцелуй в лоб и головной боли, как он уверял, словно и не было. На следующий день голубой снова заявился к зеленому — у него разболелся живот, а лекарство было все то же. Зеленый немного осмелел, да и на фигуру «больного» загляделся, даже спать потом не мог. Поцелуй, конечно же, помог и в этом случае. А третий вечер голубой вошел в вейр враскорячку и еще громче стонал и жаловался. А когда зеленый спросил, в чем дело на этот раз, стащил штаны... Далее следовала пара куплетов, описывавших как зеленый сначала робко, а потом с все большим энтузиазмом лечил больное место, а в конце песни их драконы вместе отправились в брачный полет. — Хорошая песня... — сказал Джоселин, надеясь, что в полумраке не слишком заметен румянец на его щеках. — Ты сам ее сочинил? — Нет, но подпишусь под каждым словом. Вовремя подаренный поцелуй творит чудеса. — Вряд ли поцелуем вылечишь вывихнутое плечо или ожог от Нити. Но легче станет, не спорю. — Все зависит от того, кто кого целует, — заметил Б’лор и неожиданно предложил: — Прогуляемся завтра куда-нибудь? Падение только через три дня. Можем слетать на Встречу в Айген. — Вдвоем? — подозрительно спросил Джоселин. — Ты что, зовёшь меня на свидание? Б’лор широко улыбнулся и кивнул. — Я думал, вы с К’релом вместе. — Конечно, нет! — удивился Б’лор. — C чего бы вдруг? — Ты говорил, что Шиант полетит за Фиалтой. — И, я уверен, догонит ее. Но после брачного полета я не останусь с ним ни одной лишней минуты. Зачем мне дружок, который не умеет держать свои штаны крепко завязанными, когда рядом другие парни? Не говоря уже о том, что он вредный, капризный и болтает без умолку. — Как ты можешь звать меня на свидание, когда собираешься переспать с другим? — Послушай, Джоселин, — мягко сказал Б’лор, — тебе пора уже усвоить кое-что насчет брачных полетов. Это — соревнование, и победитель получает награду. Когда драконы в небе, не так уж и важно, с кем ты оказываешься в постели. Так что, погуляешь со мной? — Ни за что на свете! — Джоселин решительно отодвинул кружку и встал со скамьи. — И вообще, мне уже пора. У мастера Илиана для меня много поручений на завтра, нужно как следует выспаться. Направляясь к выходу, Джоселин изо всех сил надеялся, что нетвердая походка не заставит усомниться в искренности его слов. И наказал себе перед сном обязательно отхлебнуть глоток из заветной бутыли мастера Илиана. * * * Благодаря предусмотрительности Джоселина, с утра его не мучило похмелье, зато возникли проблемы поважнее. — Сегодня в Айгене Встреча, будет большая ярмарка, последняя перед началом холодного сезона, — сказал мастер Илиан. — Вот тебе список ингредиентов и две марки. Травники охотно отдают нам товар задаром, но будет справедливо, если они получат оплату за свой труд — Вейр не обеднеет. — Вы хотите, чтобы я летел на ярмарку, мастер? — робко спросил Джоселин. — Не мне же лететь туда, мальчик, с моими-то больными костями! — раздраженно сказал Илиан. — И потом, разве ты сам не хочешь развлечься? — Хочу, — мрачно сказал Джоселин. В конце концов, он может по-быстрому купить все необходимое и посидеть в уголке, до тех пор, пока кто-нибудь из всадников постарше устанет от ярмарочной суеты и отправится в Вейр. — Раз так, возьми мешок побольше, надень куртку, да поспеши, нас ждут. Двор уже почти опустел, но несколько драконов еще ожидали своих всадников: пара бронзовых, коричневый и голубой. Узнав Шианта, Джоселин еще больше помрачнел. — Доставьте-ка моего ученика на Встречу, ребятки, — сказал мастер Илиан, ответив на все приветствия. — Может, ты, Р’сан? — Я отвезу его, мастер, — вмешался Б’лор. — Не надо, я... — Предпочтешь прокатиться на бронзовом? — поинтересовался Б’лор. — Я уже летал на бронзовом, когда меня доставили в Вейр, — коротко ответил Джоселин. — Ты не представляешь, что могут вытворять в воздухе голубые драконы, — оживился Б’лор, искренне приняв фразу Джоселина за согласие. — Только без фокусов, ладно? — Я попробую, — неубедительно сказал Б’лор, расплываясь в улыбке. Устраивая Джоселина на драконьей спине, Б’лор потуже затянул страховочные ремни, так что тот оказался вплотную прижат к широкой груди всадника. Джоселин недовольно поерзал, пытаясь устроиться поудобнее. — Эй, полегче, — шепнул Б’лор ему в ухо, — я не смогу сосредоточиться на ориентирах, если ты будешь так откровенно тереться об меня. От возмущения Джоселин растерял все слова, а потом уже стало не до разговоров — Шиант распахнул крылья, оттолкнулся от земли, и они плавно взмыли в небо. От неожиданности Джоселин крепко вцепился в запястья Б’лора. — Не бойся, ты не упадешь, — прокричал ему в ухо Б’лор. Джоселин уловил возмущение Шианта — конечно, он не уронит своего друга-целителя, — и постарался мысленно передать ему свою благодарность и полное доверие. — Сейчас мы войдем в Промежуток, приготовься. — Как именно? — растерялся Джоселин. Свой единственный полет в Промежутке он помнил очень смутно, настолько его переполняли эмоции — не каждый день сбывается мечта всей твоей жизни. — Ты же уже летал, — съязвил Б’лор. — На огромном бронзовом драконе, что тебе полет на каком-то голубом, так, мелочь. И, сжалившись, добавил: — Мне помогает один стишок, детская считалочка. Я всегда повторял ее, когда учился прыжкам по ориентирам. Тут дракон, там дракон, Прыгнул прочь и вышел вон. — Ты готов? Джоселин зажмурился и покрепче вцепился в запястья Б’лора: «Тут дракон...» На «вышел» он даже с закрытыми глазами понял, что вокруг него солнечный день. С первой своей задачей — улизнуть от Б’лора — Джоселин справился легко. Самоуверенный всадник думал, что Джоселин побоится затеряться в толпе и будет держаться с ним рядом, позабыв, что Джоселин вырос в холде и бывал на Встречах по нескольку раз в оборот. Стоило Б’лору начать торговаться с шорником за новый ремень, Джоселин сделал шажок назад, потом другой, третий... Проскользнув между лотками двух толстых торговцев упряжью для скакунов, он поднырнул под прилавок и скрылся с глаз. Найти ряды с травами и снадобьями можно было одним способом — по запаху. Кроме лекарственных трав торговцы обычно предлагали пряности и специи, которые благоухали на всю ярмарочную площадь. Две марки, полученные от мастера Илиана, Джоселин предусмотрительно спрятал в поясе. Ярмарки всегда кишели карманниками, какое бы суровое наказание ни назначал за воровство местный лорд. И действительно, пару раз Джоселин чувствовал подозрительные движения возле своих карманов. Он был почти у цели, когда на него налетел здоровенный детина в мятой холщовой рубахе, державший в руке кружку с пивом. — Куда ты прешь, болван! — рявкнул он. — Извините, — коротко ответил Джоселин. Некоторые молодые люди считают, что ярмарка не удалась, если не случилось как следует подраться, но он не относился к их числу. Да и крепким телосложением похвастаться не мог. — Извините, ну надо же, — хохотнул детина, обращаясь к своим приятелям. — Что мне с твоих извинений? Я из-за тебя пиво разлил, почти полкружки. Плати за ущерб, не то пожалеешь. — У меня нет денег, — сказал Джоселин. — Да и пива выплеснулось всего ничего. — Денег нет? — переспросил приятель здоровяка. — А что ты тогда делаешь на ярмарке? — Сдается мне, что он врет, — сказал третий. — Давайте-ка тряханем его как следует. Все приятели шагнули к Джоселину, а зачинщик ссоры одним глотком допил пиво и встал за спиной, преграждая путь к бегству. Джоселин оглянулся по сторонам — как назло, ни одного стражника не было поблизости, а стоявшие неподалеку мужчины ожесточенно торговались, заглушая шум громкими голосами. Джоселин заподозрил, что здоровяк и его приятели специально караулили в этом укромном месте какого-нибудь одинокого недотепу вроде него. Подмога пришла неожиданно — видимо, почувствовав волнение хозяина, Лаки спикировала Джоселину на плечо, по-змеиному изогнула шею и, громко зашипев, захлопала крыльями. Нападающие невольно отступили — пусть файр и невелик, но у него острые когти и зубы. И главное, маленькая королева привлекла к ним внимание — услышав шум, торговавшиеся покупатели обернулись и стали с любопытством разглядывать зверька. Лаки заметили не только поселяне — проходившие мимо всадники остановились и направились в его сторону. К своему огорчению, Джоселин узнал К’рела, который прогуливался по ярмарке в компании коричневого всадника Т’фола. — Эй, вы, холдеры! — в голосе К’рела было столько снисходительного презрения, что за одну эту реплику он заслуживал хорошей трепки. Впрочем, он ничем не рисковал — надо быть или отчаянно смелым, или очень глупым, чтобы напасть на всадника. Бронзовый файр спланировал Т’фолу на плечо и стал разглядывать нападавших — вид у него был такой, как будто он прикидывал, кому первому задать взбучку. — Уж не вздумали ли они проявить неуважение к человеку из Вейра? — задумчиво спросил Т’фол. — Мы не знали, — пролепетал любитель пива. — А должны были, — К’рел смерил говорившего высокомерным взглядом. — От него не воняет коровьим навозом, как от вас. — Может, сломать им пару костей? — предложил Т’фол. — Лучше доложить об их поведении лорду, а то пускают на ярмарку всякую шваль. — А ну пошли отсюда! — рявкнул Т’фол. Файры метнулись вслед за стремительно убегающими парнями, пронзительно вереща и хлопая крыльями. — Ищешь на ярмарке развлечений, Джоселин? — спросил К’рел. — Это что, твои бывшие приятели со скотного двора? — Давайте мы проводим вас, Целитель, — почтительно сказал Т’фол, и К’рел с удивлением покосился на него. Джоселин тоже удивился, а потом припомнил, как примерно пол-оборота назад коричневый Т’фола страдал от какой-то желудочной хвори. Джоселин вылечил дракона отваром льняного семени, как это делали в их холде с младенцами, слишком часто пачкающими пеленки. Отвара понадобилось целое ведро, но через несколько дней коричневый перестал маяться животом. — Если вам нужно что-то купить, мы поможем, — продолжил Т’фол. — Спасибо, я сам справлюсь. И я не Целитель, а всего лишь ученик. — Вот ты где! — Б’лор выглядел запыхавшимся и слегка раздосадованным. Если бы не переполох, который устроили файры, Джоселину и вправду удалось бы от него ускользнуть. — Держи, — Б’лор вложил в руку Джоселина крупный оранжевый плод, — оббегал всю ярмарку, пока нашел. Ты обязательно должен попробовать. А что тут произошло, кто-то пытался тебя обидеть? — Все нормально, — небрежно сказал К’рел. — Я с этим разобрался. — Ты бы не отпускал Целителя одного, Б’лор, — сказал Т’фол, не обращая внимания на недовольное фырканье К’рела, — тут такая толпа, его того и гляди затолкают. — Глаз с него не спущу, — пообещал Б’лор, крепко взяв Джоселина за локоть. В торговом ряду, где продавались травы и пряности, Лаки мигом расчихалась, и Джоселин отправил ее обратно на луг возле ярмарочных шатров, где отдыхали драконы, привезшие всадников и почетных гостей, и целая стая файров. Джоселин был уверен, что в компании Б’лора ему нечего бояться ни воришек, ни хулиганов. — Что ни говори, торговаться ты умеешь, — с уважением сказал Б’лор, когда они покидали ряд с большим, хоть и не тяжелым мешком, набитым сушеными травами. Б’лор попытался забрать мешок у Джоселина, но тот так возмутился, что Б’лору пришлось отказаться от этой идеи. — Хочешь, побродим еще по ярмарке? — предложил он. — Будут состязания скакунов и петушиные бои. И говорят, что тут продают неплохое пиво. Джоселин скривился, вспомнив густой запах перестоявшей браги, которым благоухали его давешние обидчики. — А если хочешь, найдем деревцо погуще и посидим в холодке. Джоселин обрадовано кивнул. Чтобы найти подходящее место, им пришлось довольно далеко отойти от ярмарочной поляны. В конце концов они уселись под большим деревом — резные листья отбрасывали густую тень, а шум людской толпы доносился едва-едва, словно дальний рокот морского прибоя. Они устроились на куртке Б’лора — места хватило, но сидеть пришлось совсем близко друг к другу, слегка касаясь бедрами и плечами. Первая неловкость прошла быстро — Б’лор болтал и шутил, рассказывал истории, случившиеся на прежних Встречах с ним и его друзьями. Собственноручно очистил странный оранжевый плод и заставил Джоселина съесть — он оказался кисло-сладким и отлично утолял жажду, вот только соком брызгал во все стороны. Пока Джоселин расправлялся с плодом, Б’лор исподтишка разглядывал его. На воле юный ученик Целителя выглядел совсем не так, как в Вейре, где он ходил по коридорам, опустив глаза, или тихо сидел в уголке. Оказалось, он умеет азартно торговаться, открыто смеяться шуткам и вдобавок не такой уж пугливый, раз не пустился наутек от трех здоровенных парней. Хотя он и с одним бы не справился. А еще волосы у него светятся на солнце, точь-в-точь как шкурка золотого файра. И пальцы он облизывает так, что у Б’лора сердце ёкает. «Так и хочется завалить его на траву, заласкать, зацеловать сладкие от сока губы. А он словно почуял что-то, притих. Но не уходит же, сидит и молчит, поглядывает исподтишка. Интересно ему, наверное. И хочется, и колется. А виду старается не подать. Это не К’рел, который, если ему приспичит, на шее повиснет и в штаны залезет без всякого смущения...» ...губы у Джоселина действительно оказались сладкие. И очень послушные. Как будто с девушкой целуешься, и такой же тоненький и гибкий. «Хочет ведь, а сам не знает, чего. Я-то знаю, но нельзя с ним спешить, чтобы не испугался, не оттолкнул, чтобы сам себе не напридумывал страхов разных, как он умеет, не спрятался снова в свою скорлупу...» Окончательно разомлев от жары и поцелуев, Джоселин опустил голову на плечо Б’лора и прикрыл глаза... — Э, да ты совсем засыпаешь. Давай-ка собираться домой. Хватит с тебя впечатлений на сегодня. * * * Фиалта радостно ткнула Джоселина носом, так что он едва удержался на ногах, не обращая никакого внимания на заверещавшую от возмущения Лаки. Зеленая с готовностью продемонстрировала крыло — Джоселин вот уже в который раз удивился, как быстро происходит регенерация у драконов. Если удавалось избежать воспаления, все заживало в считанные дни. Однако Джоселин решил повременить со снятием швов, и его «вышивка» до сих пор украшала крыло зеленой. — Смотри, Б’лор, как Фиалта красуется, хочет понравиться твоему дракону, — услышал Джоселин у себя за спиной голос К’рела. По мнению Джоселина, это было чистой воды враньем — до их появления Фиалта грелась на солнышке, привалившись боком к коричневому Виланту Т’фола, а на голубого не обращала никакого внимания. — Почему бы нам не задержаться тут еще немного, Б’лор? — К’рел выразительно прижался к всаднику, заглядывая в глаза. — Я не прочь прогуляться по ярмарке в хорошей компании. Но если ты занят, найду кого-нибудь еще. Б’лор неуверенно оглянулся на Джоселина — ему вовсе не хотелось, чтобы юноша обиделся и снова отдалился от него. Но выпускать К’рела из-под присмотра, когда зеленая со дня на день должна взлететь — верх неосторожности. — Отвезешь меня, Т’фол? — громко спросил Джоселин, точно почувствовав колебания Б’лора. — Мы с Вилантом почтем за честь доставить тебя в Вейр, Целитель, — поклонился тот. Вилант потянулся мордой к Джоселину, смешно пофыркивая от душистого запаха трав из мешка. Джоселин привычно прислушался. Мысли дракона были просты и понятны — его живот не болел после того, как он пил невкусное из ведра, он благодарен другу драконов и готов отнести куда угодно. — Похоже, мои шансы тают, как Нить в ашенотри, — негромко сказал Т’фол Джоселину, поправляя упряжь на своем драконе. — Почему? Мне показалось, Фиалте больше нравится Вилант, это же имеет значение? — Не всегда. Обычно все зависит от желаний всадника. — Всадника? — переспросил Джоселин. — Ты, наверное, хотел сказать — дракона? — Не у зеленых. Понимаешь, для золотой королевы важно выбрать самого сильного, быстрого и сообразительного бронзового. У них же, как у людей — детишки не только на мать, но и на отца похожи. Джоселин кивнул — у Мастера Илиана было несколько свитков, посвященных селекции драконов, и он знал их почти наизусть. — Зеленые летают для удовольствия и им важно разделить эмоции со своим всадником. Такой близости с кем-то, как во время полета, достичь трудно. Только если испытываешь искренние чувства. Джоселин покосился на своего собеседника — неужели он мог всерьез увлечься таким, как К’рел? Даже по меркам Вейра К’рел был, мягко говоря, непостоянным, да и характер у него премерзкий... — Мы уйдем в Промежуток почти сразу, — предупредил Т’фол. — Приготовься, Целитель. Из упрямства Джоселин не хотел вспоминать стишок Б’лора, но тот так и вертелся в голове. Раз дракон, два дракон — это про Шианта и Фиалту. Они будут вместе летать, а значит, Б’лор разделит все удовольствия с К’релом. А Джоселину стоит выкинуть из головы ветреного всадника и вернуться к своим травам и настойкам. И к драконам — они куда более честные и искренние, чем их всадники. * * * На следующий день Джоселин снимал швы с крыла Фиалты. На кожистой перепонке остался заметный рубец, но постепенно ветер, вода и песок сгладят его, и через несколько оборотов на крыле не останется и следа. Никто и не вспомнит, что над ужасной раной, чуть не лишившей дракона способности летать, потрудился никому не известный ученик лекаря. — Что ж, неплохая работа, — заметил К’рел, придирчиво рассматривая крыло. — Это важно, она ведь скоро поднимется, в первый раз... — Я желаю тебе удачного полета, зеленый всадник. — Почему бы тебе не отправиться куда-нибудь, например, навестить своих родителей? Кажется, холдеры придают большое значение семейным узам? — С чего вдруг ты стал так заботлив? — Твоя кислая физиономия огорчает Б’лора и мешает ему сосредоточиться. Случись другому всаднику догнать Фиалту, Б’лор будет очень огорчен. Он не любит проигрывать, и если ты действительно привязан к нему, то поступишь так, как будет лучше для него. И я даже готов тебе в этом помочь. * * * Для начала Джоселин раздобыл на кухне немного еды, потом выбрал мешок покрепче, уложил туда свои припасы, несколько полезных мелочей, одеяло — кто знает, вдруг придется ночевать под открытым небом. Дело было за малым — получить разрешение мастера и постараться улизнуть из Вейра незаметно для Б’лора. По всем приметам, мастер Илиан был в хорошем настроении — растирая в ступке толченые ягоды для витаминного отвара, он негромко мурлыкал под нос песенку о королеве файров, которую арфист Вейра привез с последней Встречи. — Вы не возражаете, мастер, если я отлучусь на несколько дней? — осторожно начал Джоселин. — У меня еще осталось полмарки, и я мог бы закупить недостающие ингредиенты у травников на юге. Меня отвезет кто-нибудь из всадников, следующее Падение еще нескоро. — Всадники всегда готовы услужить Целителю, — сказал Илиан, с кряхтением подымаясь с табурета. — Особенно голубые. И особенно один из них. Джоселин пытался возразить, но мастер жестом заставил его замолчать. — Нет ничего дурного в том, что вы немного побудете вместе. Особенно если ты действительно сможешь привезти нужные мне травы. Но помни — к следующему Падению ты должен быть тут. — Все-таки собрался домой? — поинтересовался К’рел, увидев мешок на плече Джоселина. — Мы с Фиалтой к твоим услугам. — Нет, домой я не поеду, — решительно сказал Джоселин. — Отвези меня куда-нибудь подальше от Вейра, где меня не смогут отыскать. — Как насчет Южного? Т’фол лечился там после ранения, еще до того, как туда сослали Древних. Я знаю одну уютную бухточку... — Я слышал, на Южном можно запросто попасть под Нити, потому что Древние не хотят... — Тихо, Джоселин. Не болтай попусту, — К’рел понизил голос и продолжил: — Там, куда я тебя отвезу, можно не опасаться Нитей. Мы с Т’фолом прыгнули в прошлое, примерно за оборот до первого Падения. Для тебя я выберу время на оборот пораньше, чтобы мы случайно не столкнулись. Но если ты боишься, то... — Я и не думал бояться. Хорошо, Южный так Южный. Главное, держи все в секрете, особенно от... Сам знаешь, от кого. Джоселин вскарабкался на спину дракона — Фиалта присела и услужливо подставила лапу, так что хоть в этом он не опозорился. Если уж он сбегает, то, по крайней мере, не даст лишнего повода насмехаться. Лаки уселась на плечо Джоселину, обвив хвостом одно предплечье и вцепившись лапками в другое. — Файр полетит с тобой? — спросил К’рел, недовольно отодвигая хвост Лаки от своего лица. — Она уже достаточно взрослая, чтобы перемещаться через Промежуток, разве нет? Фиалта может дать ей ориентиры. Джоселин покачал головой — он не настолько доверял К’релу, чтобы рискнуть по его милости оказаться в одиночестве на чужом материке, отрезанным от остального мира. И на всякий случай приказал Лаки держаться покрепче. — Ты ведь уже летал в Промежутке, когда тебя везли в Вейр? — И после тоже — на драконе, который куда больше твоего, — сказал Джоселин, рассчитывая, что К’рел поймет намек. — Что ж, надеюсь, ты не испачкаешь свои штаны и главное — моего дракона, как это иногда случается с холдерами. Держись за меня крепче и считай до семи. * * * Когда он уже готов был запаниковать, горячий воздух ударил в замерзшее лицо. Джоселин открыл глаза и едва смог сдержать крик восторга. Под брюхом дракона расстилалась ярко-голубая водная гладь, впереди виднелась полоса снежно-белого песка, а за ней — зелёный, переливающийся, трепещущий листвой лес. Лапы дракона мягко коснулись земли. — Добро пожаловать на Южный материк, Джоселин, — сказал К’рел, отстегивая страховочный ремень. Спрыгнув на песок, К’рел протянул руку, собираясь помочь Джоселину сойти с дракона, но он предпочел справиться сам. Он перекинул ногу через седло и спрыгнул — вполне удачно, но ноги по щиколотку увязли в горячем песке. Он споткнулся и едва не упал. Спасибо Фиалте, которая ласково подтолкнула его носом, помогая восстановить равновесие. — Почувствуй всю торжественность момента, Джоселин. Возможно, ты первый за много сотен оборотов северянин, ступивший на эту землю. Точнее, упавший на нее, но это мелочи, верно? Лаки спорхнула с плеча Джоселина, уселась на большой плоский камень, лежавший на песке, и распахнула крылья навстречу солнечным лучам. — Что, малышка, тебе нравится на Юге? — спросил К’рел, и Джоселин с удивлением услышал в его голосе теплые нотки. — Там, за кустами, есть источник с пресной водой, — продолжил К’рел. — В заводи много рыбы, а после отлива можно поживиться моллюсками и крабами, так что голодными вы с Лаки не останетесь. Я вернусь за тобой... через несколько дней? — Вернись, когда все закончится, не раньше. Если мне понадобится помощь, я пошлю файра. Так что можешь обо мне не беспокоиться. — Была охота! — рассмеялся К’рел. Он привычно оперся на подставленную Фиалтой переднюю лапу и одним движением вскочил ей на спину. — Береги себя, Джоселин. И в ответ на удивленный взгляд, пояснил: — Если с тобой что-то случится, первому влетит мне. Взлетевший дракон сначала превратился в зеленое пятнышко высоко в небе, а потом исчез — и Джоселин остался один, за много миль и оборотов до своего дома. Горячий песок жег ступни даже через кожаные сапоги. Джоселин ушел в тень, но это не слишком помогло. Он расстегнул полетную куртку, а потом, подумав, снял ее и распустил завязки на рубашке. — Давай обживаться, Лаки. Небольшую песчаную бухточку окружал лес, который справа и слева подступал к самой воде. Источник, о котором говорил К’рел, обнаружился в рощице лунных деревьев, ветки которых гнулись от тяжести спелых плодов. Джоселин съел несколько штук и хорошенько напился. И почти сразу почувствовал, как его неудержимо клонит в сон. Не зря всадников предупреждали, что от перемещений во времени накапливается сильная усталость. Что же говорить о простом ученике, летавшем через Промежуток всего несколько раз! Джоселин вырыл в теплом песке некое подобие ложа для сна, которое застелил привезенным из вейра одеялом — укрываться в такую жару не было необходимости. Устроившись на этой импровизированной постели, он подозвал Лаки, надеясь, что чуткое существо поднимет тревогу, если змея или еще какая-нибудь местная тварь подползет к нему, чтобы отгрызть кусочек, и тут же провалился в сон, прижимая к себе теплое тельце файра. * * * Спать в песчаном гнездышке оказалось не очень удобно. Ночью на дне ямки выступила влага и изрядно подмочила одеяло. Казавшийся таким мягким и рыхлым песок уплотнился под тяжестью тела, и лежать на нем стало не многим лучше, чем на камнях. Вдобавок под утро с моря задул холодный бриз. По всему получалось, что нужно обзавестись каким-нибудь укрытием для ночного сна и на случай плохой погоды. Джоселин ничего не знал об особенностях местного климата, но судя по тому, как буйно разрослась зелень, дожди тут случались регулярно. Джоселин нарубил веток с ближайших кустов и попытался сложить из них что-то вроде шалаша. Это оказалось нелегким делом — сооружение то и дело заваливалось то на один, то на другой бок. Нарезав свисавших с дерева лиан, он попытался связать верхушки веток, но это мало помогло — теперь будущий дом представлял собой нечто вроде растрёпанного веника, а места внутри хватило бы разве что для Лаки. Основательно устав, Джоселин решил сделать перерыв и немного подкрепиться и обнаружил еще один неприятный сюрприз — сыр и мясные колобки протухли, а хлеб покрылся подозрительным белым налетом. Не стоило их оставлять в завязанном мешке, да еще и на солнцепеке. Поразмыслив, Джоселин соскреб плесень ножом, а потом аккуратно нарезал хлеб ломтиками и разложил на большом камне, на котором вчера грелась Лаки. Строго приказав ей не подпускать к камню змей или птиц, Джоселин вновь принялся за строительство своего нового дома. После первой неудачи он решил пренебречь внешним видом в пользу удобства и простоты. Он выбрал пару кустов, стоявших вблизи друг от друга на самом краю зарослей, и обмотал их лианами, а между ними понатыкал веток, оставив лишь небольшой лаз. Получилось что-то вроде кривобокой корзины с дыркой в боку, но главную задачу эта конструкция выполнила — у Джоселина была возможность переждать непогоду или спрятаться от солнца и ветра. Он весь взмок, ладони покрылись мозолями — резать ветки и сгибать лианы оказалось нелегкой работой — и изрядно проголодался. На пляже его поджидал очередной сюрприз. Оказалось, что пока Джоселин трудился над новым жилищем, Лаки, как и полагается настоящей хозяйке, принимала гостей: трое бронзовых файров сидели рядом с ней на плоском камне и с удовольствием поедали сухари. Остаться без еды, когда вокруг на сотни длин дракона нет ни одного человеческого поселения — ситуация не из приятых, и все равно Джоселин не мог сдержать смех. Лаки удивительно напоминала ему тетушку Алисию, пригласившую своих подружек на чашку кла со свежеиспеченными пирогами. Заметив Джоселина, бронзовые мигом вспорхнули с камня и исчезли. — Разве файры не должны питаться свежим мясом, как драконы? — с упреком спросил он у Лаки. — Обязательно было оставлять меня без хлеба? Лаки недовольно заверещала — она не дала никому приблизиться к камню, отогнала и змей, и множество других странных существ, которые интересовались хлебом, так что она и ее друзья заслужили награду. По-своему она была права, и Джоселин со вздохом отправился в рощу за очередной порцией плодов лунного дерева. * * * За следующие несколько дней Джоселин успел обгореть, облезть, обрасти новой кожей и снова сгореть. Он оторвал рукава от туники и ножом обкромсал штаны выше колена — теперь он выглядел как бездомный бродяжка, зато одежда не цеплялась за ветки и не намокала, когда ему случалось бродить по мелководью. Построенная Джоселином хижина понравилась не только ему, но и файрам — в первую же ночь Лаки свернулась клубочком у него под боком, а проснувшись, он обнаружил рядом и ее приятелей-бронзовых. Иногда файры начинали браниться и толкаться, ссорясь из-за удобного места, но Джоселин их не выгонял — под утро становилось прохладно, и согревавшие его с двух сторон горячие тельца были очень кстати. Бронзовые были дикими, и то, что они не слишком боялись Джоселина, подтвердило его предположение, что людей они до этого не видели. Это было весьма кстати — он быстро научился ценить уединённость этого уютного уголка мира. В отличие от людей, файров в здешних краях было немало — вскоре к Лаки присоединились несколько коричневых и голубых. И ни одной зеленой — это показалось ему странным, ведь в Вейрах королевы драконов никогда не проявляли неприязни к зеленым самкам. Впрочем, для наблюдений за файрами у Джоселина было не так уж много времени. Оказалось, что даже в таком благоприятном климате налаживание хотя бы подобия нормального быта требует немалых трудов. Лунные деревья дали хороший урожай, и в первые дни Джоселин приналег на этот деликатес, за что и поплатился жестоким расстройством желудка. Оправившись, Джоселин понял, что организм требует более сытной и, главное, горячей пищи. Он уже не раз отругал себя за то, что не захватил из вейра котелок. Хорошо хоть взял нож, кремень и леску с крючками. Правда, Джоселин оказался неважным рыболовом: он то дергал леску слишком рано, и рыба срывалась, то наоборот, упускал момент и вытаскивал пустой крючок, с которого уже объели наживку. Между тем, рыбы в заводи было много — во всяком случае, файры наедались досыта. Они неторопливо парили над водой, и время от времени кто-то из них делал резкий рывок вниз и выныривал из воды с трепещущей рыбкой во рту. Когда Джоселин окончательно изголодался, в его голову наконец-то пришла простая мысль — попросить о помощи Лаки. Он едва успел развести костер, как стал обладателем трех крупных рыб. Джоселин нанизал их на прутья, обжарил над огнем, после чего съел, обжигая руки и губы, даже забыв посолить. Топлива для костра у него было в избытке — стоило пройтись по берегу во время отлива, а потом разложить выброшенный волнами плавник на песке, подальше от воды, чтобы просох как следует под жарким южным солнышком. Заодно Джоселин собирал клешнезубов и моллюсков, а также странных существ, похожих на покрытых панцирем многоножек. Он заметил, что файры с удовольствием их поедают, и однажды запек уродца на углях — мясо оказалось жестковатым, но с приятным острым привкусом. Чтобы сохранить добычу, он выкопал глубокую яму подальше от берега и устроил там импровизированный садок, откуда в любое время мог брать свежих морских тварей для еды. Обжившись, Джоселин предпринял несколько попыток исследовать окрестности. Перебрался в соседнюю бухточку во время отлива — она оказалась почти точной копией той, в которой он жил. Затем попытался проникнуть в окружавшие бухту зеленые заросли. Лес рос густо и беспорядочно, растения точно спешили опередить друг друга, отнять у менее удачливого соседа глоток живительного солнечного света. Почва под ногами пружинила, покрытая полуразложившимися останками тех, кто проиграл в этой борьбе. Пахло там не очень приятно — сыростью и прелой травой. Вдобавок заросли кишели различными летающими, ползающими и прыгающими тварями, которые липли к коже, зудели над ухом и норовили попробовать, каков незваный гость на вкус. Напоследок Джоселин выбрал дерево повыше и потолще, и под взволнованные вопли Лаки забрался почти на самую верхушку. Увидел он то, что и ожидал: с одной стороны до самого горизонта — море, с другой — колышущиеся верхушки деревьев. Как житель равнин, Джоселин не слишком любил лес. Ему вполне хватало его бухточки, уютной и безопасной. Время точно остановилось для него, и он потерял счет дням, так похожим друг на друга. Джоселин и сам не осознавал, насколько устал за последний оборот. Падения, одно за одним, израненные тела всадников, ревущие от боли драконы — иногда всего этого слишком много для парня, который едва достиг совершеннолетия. Было огромным облегчением вдруг оказаться там, где можно не думать о чем-то более важном, чем дрова для костра и ужин. И можно часами смотреть в небо или на бьющиеся о берег волны. Джоселин понимал, что так не может продолжаться бесконечно. В конце концов ему придется принять решение о том, что дальше делать со своей жизнью. Он подумывал попросить у мастера Илиана письмо в цех Целителей, а после обучения найти место в каком-нибудь маленьком холде, где драконов видят только издалека, высоко в небе. И раз и навсегда выкинуть из головы все свои несбыточные мечты. Драконы. Такие сильные, бесстрашные — и такие уязвимые. Джоселину будет их не хватать... А мастер Илиан? Пусть он излишне придирчив и иногда ворчит на Джоселина без всякого повода, но в глубине души привязан к нему. Каково мастеру будет с очередным бестолковым увальнем, который будет раздражать его и, чего доброго, попортит старинные свитки или устроит беспорядок в лаборатории?.. Что если все накопленные мастером знания покинут мир вместе с ним? Страшно подумать, сколько жизней могут оказаться под угрозой, как это было во времена Великого Мора несколько сотен оборотов назад! Кто знает, может это и есть предназначение Джоселина. А значит, он должен вернуться в Вейр, где ему самое место. Что до Б’лора, то о нем придется забыть. К некоторым вещам он всегда будет относиться так, как принято в Вейре, а Джоселин никогда не сможет с этим смириться. Но каждый из них таков, какой он есть, и этого не изменишь. * * * С каждым днем Джоселин все более склонялся к тому, что в этом времени материк необитаем. Он ни разу не замечал следов какой-либо человеческой деятельности: ни рукотворных предметов среди выброшенного волнами на берег мусора, ни дыма от костров над лесом, ни парусов в море. Единственными обитателями материка были файры и те существа, которые служили им пищей. Первое время Джоселин настороженно вглядывался в лесную чащу, но понаблюдав за поведением файров, успокоился. Зверьки беззаботно устраивались отдыхать прямо на песке или в тени у самого края леса и явно никого не опасались. Несколько раз Джоселин видел на горизонте морских спутников — дельфинов. Их манёвры чем-то напомнили ему всадников на патрулировании, проверяющих свою территорию. Джоселин предполагал, что однажды будет замечен, и не ошибся. Стайка подплыла совсем близко к берегу и начала кружить, словно изучая дно бухточки и ее побережье. Файры не обратили на дельфинов никакого внимания и продолжали копаться в водорослях у кромки прибоя. Раньше Джоселин видел морских спутников только в старой книжке у арфиста в его родном холде и был рад случаю рассмотреть их поближе. Ни на что особо не надеясь, он прислушался и с удивлением уловил отзвук их мыслей — он имел немного другой оттенок, чем у драконов, но был достаточно понятным, чтобы Джоселин почувствовал в нем беспокойство. Он подошел к воде, развел руки в сторону и показал пустые ладони — пусть морские жители увидят, что у него нет оружия и он не собирается охотиться на них. Джоселин попытался сосредоточиться на одном из дельфинов — образы обрели четкость. Беспокойство и вправду было связано с ним, но причиной был не страх, дельфины тревожились — не попал ли он в беду и не нужна ли помощь. Джоселин постарался раскрыться и послать им ментальный слепок своих ощущений — он спокоен и доволен своей жизнью, с ним все хорошо. Движения дельфинов замедлились, они подплыли ближе. Теперь он ясно ощущал их недоумение — они словно искали что-то на берегу и в воде. Наконец Джоселин сообразил — его считают жертвой кораблекрушения. Образ дракона, который он постарался представить в мельчайших деталях и передать дельфинам, окончательно их успокоил. В последующие дни Джоселин снова видел стаю морских спутников на горизонте, но близко они больше не подплывали. Возможно, он уж слишком эмоционально изобразил желание побыть одному, и теперь жалел об этом. Он был совсем не против поближе узнать этих существ — у него язык не повернулся бы назвать их животными. * * * Именно этим и занимался Джоселин — высматривал, не покажутся ли на горизонте морские спутники, — когда на пляж легла тень, которая двигалась слишком стремительно для облака. Лаки передала ему ментальный образ дракона, и Джоселин бросился бежать в сторону леса, надеясь, что успеет скрыться прежде, чем будет замечен с высоты. Он был так беспечен все эти дни! Свет от костра со стороны моря виден на многие мили, да и стая файров, которая постоянно кружит над бухточкой, тоже привлекает к ней внимание. А между тем Древние отлично умеют перемещаться во времени. Джоселин метнулся в заросли — и тут же влетел в колючий куст и взвыл от боли, вдобавок запутавшись в свисавших сверху лианах. Лаки возникла у него над головой, истошно вереща и причитая. — Если ты хотел спрятаться, то должен сказать, что никогда не видел более неуклюжей попытки, — услышал он знакомый голос. — Я бы нашел вас, даже если бы не хотел этого. Джоселин кое-как выпутался из лиан и вышел на берег. — Что ж, по крайней мере, ты жив, — констатировал Б’лор, вытаскивая из волос Джоселина застрявшую колючую ветку. — Конечно, жив, — робко ответил Джоселин. — Во имя Первого Яйца, Джоселин, ты хоть понимаешь, что своим исчезновением переполошил весь Вейр? — Правда? Я и представить себе не мог... — И о том, что я буду переживать из-за тебя, ты тоже не подумал, верно? Сначала меня кормили сказками про то, что ты улетел на ярмарку в Лемос за лечебными травами, а потом выяснилось, что мастер Илиан понятия не имеет, где ты, и вдобавок был уверен, что я с тобой. Мы с ним пошли к Н’тону, и он немедленно объявил тебя в розыск. Королевы сообщили в другие Вейры, а арфисты передали в Холды по барабанной связи. Эрианта сказала, что чувствует тебя, но не знает, где ты, и Шиант твердил то же самое. Тогда Н’тон догадался, что ты с помощью кого-то из драконов переместился во времени. Мы искали в окрестностях твоего холда — никто не думал, что ты можешь отправиться в незнакомое место. Золотые королевы стали расспрашивать драконов... — Не понимаю, из-за чего они подняли такой шум... — Потому что все эти люди любят тебя, глупый ты мальчишка! Не говоря уже о драконах! Им не по себе, когда тебя нет рядом. Джоселин хотел что-то сказать, но у него сжалось горло и подступили к глазам слезы. И он еще смел жаловаться на судьбу! В то время как из-за него, простого ученика, переживает чуть ли не весь Перн! — Как ты все-таки меня нашел? — Я был уверен, что К’рел — последний всадник на этой планете, к которому ты бы обратился с просьбой! Хорошо, Шиант догадался припугнуть Фиалту, что с целителем, который вылечил ее крыло, может случиться несчастье, если мы не найдем его немедленно. Видишь, мой дракон куда умнее меня. И вот я здесь: хотел сам отыскать тебя и как следует надрать задницу, чтобы ты не смел больше вот так исчезать. — Кто догнал Фиалту? — Полета еще не было. — Вот как... — задумчиво сказал Джоселин. — Должно быть, ее организм ослаб из-за ранения, и это повлияло на цикл. С молодыми зелеными такое случается. Теперь течка может начаться в любой момент. И он вопросительно взглянул на Б’лора. — Даже если и так, на этот раз они обойдутся без меня. Джоселин прислушался к Шианту. Дракон не был особо огорчен из-за того, что его забрали из Вейра накануне брачного полета зеленой. Ему нравилось место, где они с Б’лором нашли друга драконов, и он был не прочь искупаться, а потом вздремнуть под теплым южным солнышком. — Почему ты здесь, Б’лор? — прямо спросил Джоселин. — Думаешь, я могу спокойно сидеть в Вейре, в то время как ты болтаешься неизвестно где, без всякой защиты, кроме твоего бестолкового файра! Лаки возмущенно застрекотала. — Это не последний полет на моем веку, а ты у меня один, Джоселин, неужели ты не понимаешь этого своей глупой головой? И вправду стоило бы поколотить тебя как следует. И противореча собственным словам, обхватил Джоселина обеими руками и крепко прижал к себе. Тот невольно ойкнул — обожженная кожа на спине была очень чувствительна. Б’лор отстранил его от себя и внимательно осмотрел. — Ну у тебя и вид! — воскликнул он. — Хорошо, что мастер Илиан подсказал мне взять для тебя смену одежды. И мазь от ожогов. А на кухне мне собрали еды. Когда узнали, что для тебя, то навалили столько, что мешок чуть по шву не лопнул. — Надеюсь, там не рыба? — Мясные колобки, копченое мясо цеппи и немного солонины. И свежевыпеченные лепешки. — Я могу сначала поесть, а потом уже переодеться и отправиться с тобой обратно? — жалобно спросил Джоселин, сглатывая голодную слюну. — Куда-то спешишь? — улыбнулся Б’лор. — Ты же сам сказал, что все волнуются из-за моего исчезновения... — Ты уже столько времени живешь в Вейре, а мыслишь, как холдер. Мы в десяти оборотах от того момента, когда тебя начали искать. И вернемся ровно тогда, когда будет нужно, даже если проведем тут несколько часов... или даже дней. Я соскучился, не хочу вот так сразу отдавать тебя кому-то. — Правда? — шепотом спросил Джоселин, и на глаза его снова навернулись слезы. — Так, давай-ка посмотрим, что в этом мешке, — бодрым голосом сказал Б’лор. — Садись сюда, в тень, и поешь как следует. — Шиант хочет искупаться, — сказал Джоселин, пытаясь развязать кожаный шнурок на мешке. — Почему ты не сказал мне, дурья башка? — крикнул Б’лор дракону. — Заныривай, вся бухта в твоем распоряжении. Сейчас я приду и потру тебя как следует. — Не волнуйся, с этим справятся и без нас. Потеряв терпение, Джоселин вцепился в шнурок зубами и наконец-то одолел неподатливый узел. Шиант с шумом вынырнул из воды, и тут же на его спину спикировала золотистая искорка — Лаки. Дракон улегся на мелководье, полузакрыв глаза, а золотая принялась тереть песком драконий гребень. — Какая старательная, — усмехнулся Б’лор. — Но с такими маленькими лапками ей придется трудиться до утра. — Подожди, — торопливо проглатывая кусок сочного, восхитительно пахнущего мясного колобка, сказал Джоселин, — скоро у нее появятся помощники. И послал Лаки мысленный образ стайки файров на драконьей спине. Как он и предполагал, приятели золотой королевы прятались где-то неподалеку — почти что сразу на зов королевы откликнулись бронзовые. Покружив над драконом, они спикировали ему на спину и начали оттирать шкуру. Шиант довольно рыкнул — так, что добровольные помощники чуть снова не сбежали в Промежуток, но Лаки успокаивающе засвистела, и они продолжили работу. Вскоре к компании присоединилась парочка коричневых, потом голубой. Спина и бока дракона покрылись шевелящейся цветной попонкой из огненных ящериц. — Видишь, — с набитым ртом пробормотал Джоселин, указывая на Шианта зажатой в руке полуобглоданной костью, — они отлично справятся и без нас. — Это всё твои файры? — с ужасом просил Б’лор. — Сколько кладок ты запечатлел? — Ни одной, все эти файры дикие. Но слушаются Лаки — она же золотая. Видишь, больше в стае нет ни одной королевы. Он хотел было добавить еще что-то, но совершенно неприлично икнул. — Давай-ка отмоем тебя от мясного жира и переоденем, Джоселин. Я открою бутылочку вина — оно, конечно, не бенденское, но на вкус неплохо. И ты расскажешь мне обо всех твоих приключениях.