Друг драконов

У кромки воды Б’лор без всякого стеснения сбросил с себя одежду. В самом деле, от кого тут прятаться, вокруг никого, кроме дракона и файров. Джоселин изо всех сил старался не пялиться на голубого всадника, и лишь украдкой кидал на него взгляд, выхватывая то одну, то другую деталь: широкий разворот плеч, мускулистую спину, слегка сужавшуюся к талии, темную дорожку волос от пупка вниз... Кое-где на коже виднелись полоски зарубцевавшихся шрамов — следы от ожогов, оставленных Нитями. К таким отметинам Джоселин уже давно привык, они были у всех всадников, по большей части на руках и спине. — Так и будешь глазеть на меня, Джоселин, или все-таки разденешься? — насмешливо спросил Б’лор. Джоселин решительно стянул с себя лохмотья, в которые превратилась его одежда — в конце концов, они мало что скрывали. И так вполне очевидно, что ему не тягаться красотою телосложения с всадниками. От возни с травами и отварами мышцы не особо растут, зато, если слишком много времени сидишь за столом, разбирая письмена в старинных свитках, приобретаешь привычку сутулиться и щурить глаза. Б’лор провел ладонью по плечу Джоселина и, ухватив за локоть, потянул к себе. — Ты очень красивый, — выдохнул Б’лор. — Обещаю, что больше никогда... Шиант вышел на берег и, расправив крылья, отряхнулся, обдав их дождём мелких брызг и разрушив этим волшебство момента. — Иди купайся, — скомандовал Б’лор, сопроводив свои слова звучным шлепком пониже спины, — а потом я обмажу тебя с головы до ног противоожоговым бальзамом мастера Илиана. Кожа станет гладкой и нежной, словно ты новорожденный дракончик. Опасения, что Б’лор снова станет смущать его, оказались напрасными. Он дал Джоселину поплескаться на мелководье и снова выгнал на берег — а то, мол, снова обгорит, и кожа сползет, как с линяющей змеи. Шиант снисходительно наблюдал за их купанием — люди очень смешные, нет чтобы как следует натереться песком — тогда и потрескавшаяся шкура поскорее слезет... Джоселин потряс головой — ну надо же, ему снова кажется, что он по-настоящему читает мысли драконов. Не иначе, он одичал тут в одиночестве. Хорошо, что Б’лор прилетел за ним, а то Джоселин начал бы разговаривать с камнями на пляже, рыбами и волнами. Он украдкой покосился на Шианта, но тот уже задремал, пригревшись на солнце, в окружении своих новых друзей. Цветная стайка файров облепила его со всех сторон. Лаки в окружении трех бронзовых, которые в последнее время были с ней неразлучны, устроилась у Шианта на спине. На драконьей шее, пристроив голову между ушами Шианта, расположился голубой файр — почти точная копия его огромного собрата. — Похоже, он решил, что нашел своего потерянного родственника, — сказал Б’лор. — Не исключено, что этот малыш никогда раньше не видел дракона. Древние не стремятся исследовать прошлое своих новых владений. — Значит, тебе в очередной раз повезло, Джоселин. У тебя тут есть место, где можно укрыться от солнца? — Конечно, — с гордостью ответил Джоселин, — я же не файр, чтобы спать под кустом. У меня есть хижина, я ее сам построил. — Выглядит симпатично, — сказал Б’лор и осторожно потряс сооружение. — И куда более прочное, чем кажется на первый взгляд. Давай войдем внутрь, после нанесения мази нужно некоторое время побыть в тени, так сказал мастер Илиан. — Можно подумать, я не знаю, — фыркнул Джоселин. — Повернись ко мне спиной, — скомандовал Б’лор, открывая горшочек. Джоселин никогда не думал, что такая простая процедура может быть настолько... мучительной. Он сам делал это много раз и никогда не замечал, чтобы кто-то из всадников проявлял беспокойство — разве что Джоселин по неосторожности нажимал слишком сильно или задевал больное место. Ладони Б’лора касались кожи очень бережно, почти невесомо, тщательно втирая мазь, и все равно с Джоселином творилось что-то странное. Если бы Б’лор не сказал, что снадобье дал мастер Илиан, он посчитал бы, что произошла ошибка. И это вовсе не безобидная мазь от загара, а какое-то сильнодействующее средство, усиливающее сердцебиение и делающее тело крайне чувствительным к прикосновениям. — Тебя знобит? — заботливо поинтересовался Б’лор. — Должно быть, ты и вправду перегрелся. Джоселин хотел было сказать, что с ним все в порядке, но сумел лишь выдавить из себя какой-то странный звук, подозрительно похожий на стон удовольствия. Б’лор развернул его к себе и ласково шепнул в порозовевшее от смущения ухо: — Может, ты и меня намажешь? А то я не привык к южному солнцу, как бы плечи не обгорели. Джоселин был только рад занять руки каким-нибудь привычным делом. Он зачерпнул мазь и неуверенно провел ладонью по предплечью Б’лора. Вскоре он осмелел — а как было не осмелеть, если руки Б’лора ласково оглаживали спину, а сам он на каждое движение отзывался легким довольным вздохом. Потом его ладони сползли на ягодицы и слегка сжали — Джоселин ахнул от неожиданности и подался вперед, прижавшись к всаднику почти вплотную. Он только тогда заметил свое возбуждение, как и то, что и у Б’лора стоит не хуже. Пока Джоселин пытался сообразить, что его смущает больше, Б’лор поймал их члены в ладонь, и они проскользнули туда, как две песчаные змейки в одну норку, тесно прижавшись боками. Оказалось, что когда тебя ласкает чужая ладонь, это куда приятнее, чем делать это самому. А целебное масло удобно размазывать, прижавшись телом к телу — и тебе достается, и другому, а налитый кровью член приятно трется о скользкий живот. Пальцы Б’лора скользнули между ягодиц и, покружив, слегка нажали, и Джоселин немедленно кончил — от испуга, наверное, — прямо на Б’лора, но тот не рассердился, а задвигался быстрее, размазывая сперму по их разгоряченным телам, а потом тесно прижался и тоже брызнул Джоселину на живот, напоследок небольно цапнув зубами за ухо. Тут Джоселин наконец-то вспомнил, что собирался смутиться, но Б’лор снова его отвлек: зацеловал, затискал, утащил на подстилку из сушеной травы. — Больше не пропадай, ладно? — сонно пробормотал Б’лор, пристраивая голову Джоселина на свое плечо и на всякий случай крепко обняв обеими руками. Засыпая, Джоселин неожиданно уловил отголосок эмоций Шианта — они были настолько созвучными его собственным, как будто дракон разделил удовольствие с ним, или даже с ними обоими. Решив поразмыслить над этим странным ощущением завтра, Джоселин со вздохом облегчения провалился в сон. Проснувшись, Джоселин обнаружил, что он совсем один, а сквозь щели в стенах хижины пробивается довольно яркий свет — судя по всему, после вчерашнего лечебного массажа он разоспался так, что пропустил время завтрака. Позевывая, Джоселин вылез из хижины. — Доброе утро, — сказал Б’лор. На его коже блестели капельки воды — похоже, он уже успел искупаться. — Твои файры всегда спят в палатке? — Надо же, сегодня я их и не заметил. Они тебе мешали? — Всю ночь копошились, переругивались и дрались из-за места на моей спине, и кто-то из них все время пытался слизать с меня мазь. Надеюсь, ты не возьмешь их всех в Вейр, когда придет время вернуться. Кстати, куда они подевались? — Кормятся, наверное. Действительно, ни одной огненной ящерицы не было видно поблизости, только Лаки грелась на своем любимом плоском камне. — Смотри, она как будто светится изнутри, — заметил Б’лор. — Это от южного солнца. Здесь все кажется ярче. Он потянулся, каждой клеточкой ощущая солнечный жар, который проникал сквозь его кровь и плоть. Лаки резко вспорхнула и закружилась над водной гладью, ее движения были нарочито ленивыми, и вдруг она резко нырнула вниз и тут же выпорхнула из воды с зажатой в зубах серебристой рыбкой. — Ловко, — одобрительно сказал Б’лор. — Значит, это она охотилась для тебя все это время? Джоселин кивнул, едва понимая, о чем говорит Б’лор — ему мешал странный шум в ушах, в котором он явственно слышал биение собственного сердца. Или не своего — слишком уж часто оно билось... Его вдруг скрутило от резкой судорожной боли в животе. Не надо было объедаться вчера, но как удержаться, когда столько времени не видел мяса... При мысли о еде резь стала сильнее, и он понял, что боль вызвало не несварение, а голод. Дикий, первобытный голод, когда ты готов рвать добычу зубами, наброситься и съесть ее, какую угодно — сырую, еще живую... Почувствовав во рту привкус крови, Джоселин наконец-то сообразил, что происходит. Вот только... Когда Лаки поднялась в первый раз, он заперся в своей каморке, скорчившись в углу матраса, а не вел себя, как затомившаяся зеленая самка. Он не знал, да и не хотел знать, чей файр догнал Лаки, но наверняка это был бронзовый — яйца были крупными, одно к одному, — а предпочел поскорее позабыть об этом. На этот раз все было по-другому. Ему не хотелось спрятаться, наоборот, он хотел позвать к себе того, кто утолит его жажду, которую он с трудом мог отделить от инстинктивного желания его королевы сорваться в головокружительный полет и стать добычей победителя. Губы пересохли, и он то и дело облизывал их, пока не понял, что это только усиливает возбуждение. Соски затвердели и стали болезненно чувствительными, и даже простое прикосновение к ним тонкой ткани туники вызывало щекотное ощущение внизу живота. Джоселин рванул ворот — ему было нестерпимо жарко. — Нет, пожалуйста, Лаки, не сейчас! — жалобно простонал он, уже понимая, что не в силах остановить неизбежное. — Тихо, ты пугаешь ее. Если хочешь, я могу уйти... — Только попробуй, всадник! Я отыщу тебя, где и когда угодно, и убью! Не смей меня бросать! Он почувствовал, что теплая кровь убитой добычи льется ему в рот, что он готов, полон сил, осталось только взмахнуть крыльями. Вместе с Лаки он рванулся в небо, почувствовал, как она отрывается от земли и потерял равновесие. Он бы упал, если бы руки Б’лора бережно, но решительно не подхватили его. — Я не оставлю тебя, — пообещал он. * * * Б’лор проснулся от того, что его мучила жажда. Сначала он не мог понять, где находится: подстилка из сухой травы, плетеные стены, сквозь которые просвечивает закатное солнце, свернувшийся с ним рядом совершено обнаженный Джоселин... «Как всегда после брачного полета — не сразу понимаешь, на каком ты свете. Хотя это всего лишь файры, а не драконы!.. Точнее, один файр, — поправил себя Б’лор. — Хорошо, что Лаки летала с дикими, случись такое в Вейре...» Обнимал бы Джоселин с такой же страстью другого всадника? Или все, что было этой ночью, он берег для него, для Б’лора? Он перебирал в памяти всадников Вейра, у которых были бронзовые файры, — и чувствовал, как изнутри поднимается волна бешенства. Опомнился он, когда услышал в голове голос Шианта, взволнованно спрашивавшего, что случилось, и тут же приказал себе успокоиться — Джоселин может проснуться, почувствовав тревогу дракона. По этой или иной причине, Джоселин заворочался и сладко почмокал во сне слегка припухшими губами — под утро выяснилось, что Джоселин слушал песенку про робкого всадника очень внимательно и запомнил слово в слово, особенно последнюю пару куплетов. И использовал ее по назначению — как подсказку для не слишком опытных, но решительных юношей. Словно почувствовав взгляд Б’лора, Джоселин открыл глаза — совершенно одурелые, которые постепенно приобретали осмысленное выражение. Когда он начал шарить вокруг себя рукой — видимо, в поисках одежды или чего-либо еще, чем он мог прикрыться, Б’лор понял, что Джоселин пришел в себя. — Ты как, в порядке? — заботливо спросил он. Джоселин торопливо закивал головой и собрался было что-то сказать, но запнулся и покраснел. Наверное, заметил след от своих зубов на плече Б’лора. Чуть кусок мяса не отхватил, когда второй раз кончил — или третий?.. Б’лор поспешил повернуться боком, чтобы не смущать Джоселина, и услышал, как тот сдавлено охнул. «Ни скорлупы, ни осколков, спина!» — спохватился Б’лор. Это случилось перед первым разом, он точно помнил — Джоселин вцепился в него, точно боялся, что Б’лор куда-нибудь денется, не доведя дело до конца. И когда желанный конец все-таки наступил, располосовал Б’лору спину не хуже пятнистой дикой кошки. Кто бы мог подумать, что этот тихоня такой горячий... Без всякого смущения отвечал на его ласки и даже рычал, как рассерженный дракон, когда Б’лор пытался притормозить и поберечь его. При одной мысли об этом у Б’лора сладко заныло в паху. Он уж точно не отдаст такого парня никому другому. Будет первым и единственным. В конце концов, зачем пить кислятину из чужих стаканов, если его собственный полон до краев сладкого, дурманящего молодого вина. Но для начала стоило разъяснить ситуацию, чтобы этому ненормальному снова не втемяшились в голову какие-нибудь глупости — ищи его потом по всему Перну... — Не делай вид, что ничего не случилось, — строго сказал он Джоселину. — Да... — промямлил Джоселин. — Извини... Брачный полет. Мы немного... — Мы? — переспросил Б’лор. — Скажи, Джоселин, ты видишь где-нибудь поблизости моего файра? — Нет... — растерянно сказал Джоселин. — Подожди, у тебя разве есть файр? — Именно поэтому ты его здесь не видишь. Тогда причем здесь брачный полет? Или это ТЫ со мной только из-за этого? — Б’лор грозно сдвинул брови. — И теперь выкинешь меня из своей жизни, как пустую скорлупу? — Нет, — пролепетал Джоселин, — я давно тебя люб... то есть хотел... ну, и... — Значит, воспользовался мной и бросил, да, — совсем уж пафосно произнес Б’лор, и Джоселин наконец-то понял, что его подначивают, и рассмеялся. — Ты же шутишь, да? — Не совсем, — сказал Б’лор, притягивая Джоселина к себе. — Знаешь, я давно хотел сказать... Что с тобой? Джоселин замер, точно оцепенел на несколько мгновений, а потом его лицо снова приобрело осмысленное выражение. — Эрианта зовет меня. Быстрей. — Ты уверен? В этот момент Шиант встревожено взревел, а испуганные файры разноцветной стайкой вспорхнули в небо. Лаки приземлилась на голое плечо Джоселина, царапая его когтями и взволнованно треща. Б’лор окинул взглядом стоянку — можно не тратить время на уборку, через пару месяцев в таком климате не останется и следов от их пребывания тут. Когда дракон расправил крылья и оттолкнулся от земли, Джоселин вцепился в руки Б’лора и кинул последний взгляд на свою бухточку. И уже в следующую секунду у него перехватило дух от обжигающего холода Промежутка. * * * Джоселин соскочил со спины Шианта, едва тот коснулся лапами песка и сложил крылья. — Это ты, Джоселин! Как вовремя! — воскликнул Н’тон. — Я знаю, Эрианта меня позвала. И не обращая внимания на удивленный возглас Н’тона, поспешил в вейр золотой королевы. — Я отвечу на все твои вопросы, Н’тон, обещаю, — успокаивающе сказал Б’лор, — а целитель пусть займется драконом, не будем его задерживать. Заплаканная Огина с причитаниями кинулась навстречу. Джоселин нахмурился — такое поведение всадницы вряд ли идет на пользу больному дракону. Кое-как успокоив девушку, он выслушал сбивчивый рассказ. Оказалось, что Эрианта повредила ногу во время последнего падения, когда Огина приземлилась на опушке леса, чтобы поговорить с людьми из наземной команды. Ни для кого в Вейре не было секретом, что Огина тщеславна, и ей приятно восторженное восхищение простых людей ею и ее драконом. Возможно, спускаться вниз не было особой нужды, поэтому она корит себя за случившееся еще сильнее. К опушке леса, где произошла встреча с наземной командой, дровосеки свозили срубленные деревья. Здесь их очищали от лишних веток и отвозили на лесопилку. Все еще возбужденная после боя, Эрианта не обратила внимания на уколовшую ее щепку, но на следующий день нога распухла, и каждый шаг причинял дракону сильную боль. Осмотревший дракона по просьбе испуганной всадницы Илиан определил, что рана загноилась от инородного предмета внутри, но сам не решился его извлечь. — Для этого нужны более ловкие пальцы и острые глаза, сказал нам мастер Илиан, — Огина залилась новым потоком слез. — Ты так не вовремя пропал, Джоселин! — Почему вы не позвали целителя из другого Вейра? — Это первое, что мы сделали, — сказал вошедший в вейр Н’тон. Сопровождавший его мастер Илиан коротко кивнул Джоселину, давая понять, что главный разговор впереди. Б’лор протянул Джоселину мешок с лекарскими инструментами. — Пусть согреют воды, — сказал Джоселин, копаясь в мешке. — Так что сказал другой Целитель? Н’тон пожал плечами. — Эрианта не позволила ему даже подойти, не говоря уже о том, чтобы взглянуть на рану. — Ты много пропустил, Джоселин, — c упреком сказал Н’тон. — Среди прочего — брачный полет нашей младшей королевы. Джоселин понимающе кивнул — когда королева собирается отложить яйца, она становится особенно недоверчивой и никого не подпускает близко. Вид у золотой был измученный — она поблекла и явно потеряла в весе. Джоселин приложил ладонь к испуганно вздымавшемуся боку дракона, стараясь передать уверенность в том, что он сможет помочь, и она поправится. Эрианта шумно вздохнула и приподняла голову, с надеждой глядя на человека. Мастер Илиан развел в воде сонный порошок, чтобы успокоить дракона, но Эрианта отвернулась от поднесенного ей ведра. Джоселин уловил в ее настроении капризные упрямые нотки, так напомнившие ему Огину, что он, несмотря на весь трагизм ситуации, чуть не рассмеялся. — Огина, прикажи своему дракону выпить зелье, — услышал он голос Н’тона, но ответом ему была только очередная порция рыданий. «Иногда драконов не поймешь, — подумал Джоселин. — Надо же было Эрианте выбрать себе такую всадницу. Хотя возможно, что они отлично ладят именно потому, что похожи как родные сестры»... Он потянул драконицу за ухо и заставил повернуть морду к себе. Глядя ей в глаза, негромко, но решительно сказал: — Ты. Должна. Выпить. Это. Золотая недовольно рыкнула. — Сейчас, Эрианта, — с нажимом повторил он. — Иначе будет болеть еще сильнее. Эрианта дернула головой, освобождая ухо, и, наклонив голову, начала неохотно пить. Джоселин облегченно вздохнул и только сейчас почувствовал, как по спине стекают струйки холодного пота. Он осмелился приказывать золотой королеве! На такую дерзость даже всадник не решился бы, не говоря уже о простом ученике лекаря. Мастер Илиан не даром носил свое звание, сонное зелье подействовало почти незамедлительно — королева закрыла глаза и медленно осела на брюхо. Инстинктивно она вытянула больную лапу вперед, чтобы не придавить, и это было как нельзя кстати. Убедившись, что Эрианта крепко спит — ему совсем не хотелось, чтобы разбуженный дракон с перепугу оттяпал ему полруки своими острыми зубами — Джоселин осмотрел больное место. Эрианте не повезло — острая и длинная щепка вонзилась ей в лапу, пройдя под углом между плотно прилегающими чешуйками, защищающими тело. Она попыталась выгрызть занозу из лапы, но только загнала ее глубже, а теперь воспаленные и опухшие ткани делали извлечение еще более затруднительным. Джоселин достал длинный и острый нож и прокалил его над углями заботливо принесённой кем-то жаровни. Дав металлу остыть, он мысленно помянул Первое яйцо и надрезал воспаленную ткань. Джоселин поднялся и едва не потерял равновесие — ноги затекли так, что он их почти не чувствовал. — С ней все будет в порядке? — Надеюсь, что да. Я удалил занозу, почистил и обработал рану. Теперь нужно следить, чтобы она не содрала повязку, когда проснется. — Я не отойду от нее и на шаг! — воскликнула Огина. «Мы будем следить за ней», — Джоселин даже почти не удивился, услышав голос Лиота у себя в голове. — Тебе надо отдохнуть как следует, госпожа, — мягко сказал он Огине, — у тебя будет много хлопот, пока Эрианта выздоровеет. Бронзовые приглядят за королевой, Лиот мне обещал. Они разбудят тебя сразу, как она начнет просыпаться. На руки полилась струйка свежей воды, Джоселин благодарно кивнул и только потом сообразил, что кувшин в руках у Н’тона, и чуть было не опрокинул тазик. Один из самых влиятельных и уважаемых людей на Перне ухаживает за ним, обычным учеником, слово он почетный гость Вейра! Такое ему и во сне присниться не могло, даже когда он воображал себя командиром боевого крыла. — Почему ты не сказал, что можешь говорить с драконами? — нахмурившись, спросил Предводитель. — Потому что я не умею этого, мой господин, — удивленно сказал Джоселин. — Я их не понимаю, а скорее, чувствую. Сегодня они впервые заговорили со мной, используя слова. — Ты ведь родом откуда-то с Севера? — Да, я из Озерного холда, это небольшое поселение неподалеку от Руата. Наша семья в родстве с тамошними лордами. Б’лор и Н’тон переглянулись. — Ты знаешь, что госпожа Лесса родом из Руата? — спросил Б’лор. — Кто же на Перне этого не знает! — улыбнулся Джоселин и, чтобы не подумали, что он хвастается, добавил: — Родство очень дальнее — моя матушка и мать госпожи Лессы были, кажется, четвероюродными сестрами... Моя семья — самые обычные мелкие холдеры, и в ней никогда не было лордов. — Тебя привезли в Вейр на Запечатление? — Н’тон по-прежнему пристально смотрел на Джоселина, точно пытаясь решить сложную задачу. — Почему бы тебе не попытать счастья еще раз? Правда, ты постарше, чем обычно бывают претенденты, но не намного. — Спасибо, Предводитель, — Джоселин с признательностью наклонил голову, — но я предпочитаю следовать за своей судьбой. Я целитель. * * * Праздник в честь Запечатления драконов из кладки Эрианты обещал быть особенно торжественным и пышным. Болезнь королевы, носившей яйца, тягостно подействовала на обитателей Вейра, но золотая быстро оправилась и отложила две дюжины яиц, среди которых было и королевское, и все вздохнули с облегчением. Последовавший за этим брачный полет зеленой тоже поднял настроение в Вейре. Фиалту догнал Вилант, что никого особо не удивило, а К’рел задержался в вейре Т’фола сначала на день, потом на неделю... По всему выходило, что эти двое поладили не хуже, чем коричневый и его зеленая подружка. Благополучное Запечатление должно было поставить точку в этой истории и заставить всадников позабыть о своих тревогах. Джоселин сидел на почетном месте, на соседней от предводителя скамье, и был изрядно смущен подобным вниманием. — Мне кажется, или в этот раз на Запечатление приглашено больше народа, чем обычно? — спросил он у Б’лора. — С тех пор, как Ф’лар завел традицию приглашать в Вейр родню будущих всадников, все мастера и холдеры мечтают увидеть Запечатление своими глазами. С этим немало хлопот, но они только на пользу — сейчас для Перна настали новые времена, и нам всем нужно держаться вместе. Н’тон говорит, что... Б’лор пустился в многословные рассуждения о будущем Перна, но Джоселин слушал его не очень внимательно — у него было полно других забот: он разглядывал публику и прикидывал, достаточно ли запасено противопохмельной настойки. Словно желая вознаградить Вейр за все выпавшие на его долю волнения, Запечатление шло как по маслу. Золотая королева, едва выбравшись из яйца, уверенно направилась к одной из девушек, юноши тоже начали уводить с площадки запечатленных драконов, и только один детеныш по-прежнему оставался без пары. Дракончик подходил то к одному, то к другому претенденту, грустно попискивая. — Что с этой зеленой? — удивился Н’тон. — Почему она никого не выбрала? — Эрианта говорит, что дракончику не понравился ни один из них, — пояснила Огина. Н’тон жестом подозвал к себе Б’лора. — Скажи остальным девушкам, чтобы подошли ближе. Возможно, малышка хочет не всадника, а всадницу. На этот раз зелёная среагировала еще хуже — если мальчишек она просто обходила стороной, то на девушек зло зашипела и захлопала крыльями, из-за чего они с визгом метнулись в сторону, как стайка испуганных птиц. А зеленая, жалобно курлыча, продолжала бестолково бродить по площадке. Джоселин беспокойно привстал — неужели он что-то напутал, когда лечил Эрианту, и навредил дракончику, когда тот был еще в яйце? Золотая повернула голову, и в голове Джоселина ясно прозвучало: — Иди, друг драконов. Она ждет. Джоселин поднялся и стал торопливо пробираться к проходу. — Ты куда? — удивленно спросил Н’тон. — Эрианта сказала, что я должен подойти к малышке. Наверное, она больна, поэтому и не может пройти Запечатление. Н’тон попытался что-то сказать, но Джоселин уже не слышал — раздвинув плечом стоявших у края площадки всадников, он прыгнул на горячий песок и поспешил к зеленой. Джоселин почему-то был уверен, что дракончик его не тронет — и действительно, при его приближении малышка умолкла и спокойно сложила крылья. — Не бойся, я тебе помогу, — сказал Джоселин и, протянув руку, погладил зеленую по выпуклому надбровью. Она полузакрыла глаза и негромко курлыкнула. Шум голосов за спиной у Джоселина разом стих, и установилась подозрительная тишина, но ему некогда было задумываться о причине. — Не бойся меня! — сказал он, надеясь, что зеленая уловит хотя бы доброжелательную интонацию и откроется, позволив прислушаться к ее эмоциям. — Что у тебя болит, малышка? Удивительно, но она его поняла и ответила — четко и ясно: — Живот. Я очень голодна. И не называй меня малышкой, я — Тарита. Ты покормишь меня? Последняя фраза прозвучала так жалобно, что Джоселин едва сдержал улыбку. — Сначала ты должна пройти Запечатление, — строго сказал он. — Д’жос, пойдем отсюда, я есть хочу! — сказала Тарита, вытянув шею и заглядывая ему в глаза. — Теперь ты мой всадник, а значит, должен обо мне позаботиться. Эрианта слегка подтолкнула его носом — она никак не могла понять, почему эти двое все еще здесь. Ее хитрый план сработал. Теперь друг драконов перестанет думать о том, чтобы их покинуть. Он останется в Вейре на долгие годы. А если и отлучится куда-то, то сможет быстро прилететь обратно, если она снова поранится или заболеет, ведь у него теперь есть свой дракон. Ее птенец, который принадлежит Вейру, как и зеленый всадник по имени Д’жос. Довольная собой, королева опустила голову на лапы и закрыла глаза.