***
Дома она сразу приняла ванную, ей казалось, будто липкая грязь покрывала все тело. Переоделась, залезла с головой под одеяло и быстро уснула. А когда проснулась, все произошедшее казалось приснившимся кошмаром. Солнце клонилось к вечеру, Томас обещал приехать пораньше, и Роза с нетерпением ждала его. Она расскажет ему все, и он успокоит, прижмет к себе, заверит ее, что ничего не случится. Как страшно все-таки думать, что они могли больше никогда не встретиться. Каким безумным был взгляд Кэла! Неужели он вправду готов был ее убить? Неужели он в самом деле не успокоится, и им с Томасом всю жизнь придется быть начеку? Она оделась, Кэтрин помогла ей, обеспокоенно поглядывая. Роза рассмотрела себя в зеркале — лицо было бледным, взгляд запуганным. Ничего, это пройдет, ей просто нужно немного времени. Каледону Хокли никогда не удавалось запугать ее. Но вечером ее ждало разочарование, Томас позвонил и сказал, что задерживается. — Прости, — сказал он с искренним сожалением. — Мне очень неловко перед тобой, но у нас чп. — Хорошо, — Роза вздохнула. — Я понимаю Том. Больше всего на свете ей хотелось, чтобы он был рядом. Хотелось чувствовать его тепло и слушать его голос, который уверил бы ее, что бояться нечего. — У тебя странный голос. Ты так расстроена? — Все в порядке. Я просто хотела с тобой поговорить. Томас обеспокоенно спросил: — О чем? О мисс Мюррей? — Нет, нет… Мы поговорим потом. — О нас? Ты хотела поговорить о нас? — в голосе Томаса чувствовалось напряжение, и ей опять стало его жаль. Сколько сил ему нужно было, чтобы успевать с верфью, одновременно проводить время с ней, успокаивать ее? — Томас, — сказала она в трубку. — Я очень тебя люблю. У нас все хорошо, не переживай. — Ладно, — с облегчением вздохнул Том. — Послушай, отец сейчас в городе. Я попросил его, чтобы забрал тебя в Комбер, а я приеду завтра к вечеру. Мы проведем выходные вместе, идет? Погуляем, если будет хорошая погода. Роза улыбнулась. — Я буду тебя очень ждать. — Прости еще раз. Так всегда, когда близится первый рейс. Все сроки горят, возникают бесконечные проблемы… — Ничего страшного, Том. Они попрощались, Роза положила трубку. Опять этот нелегкий разговор откладывался, но, может, это и к лучшему. Она окончательно придет в себя, сможет контролировать эмоции. Томас Эндрюс-старший приехал за ней около восьми вечера. Он поздоровался с Кэтрин, оглядел гостиную, чуть хмурясь. Рулоны чертежей и бумаг, занимавшие все свободные поверхности, наверняка ему не понравились. Роза уже знала, что будущий свекор педантичен во всем и любит порядок. И все-таки хорошо, что Томас больше был похож на мать — и внешне, и характером. Несмотря на кажущуюся поначалу сдержанность и серьезность, он, также как и Элизабет, был энергичен, весел и легок на подъем, и не растерял мальчишеского характера. Она никогда не чувствовала разницы в возрасте рядом с ним, и никогда бы не подумала, что Томас — большой начальник. Но и Томасу-старшему она тоже была благодарна — что он не вмешивался в жизнь сына и не ломал его характер, позволив заниматься тем, что тот любил и быть тем, кем являлся. — Томас позвонил и сказал, что опять задерживается на верфи. Роза кивнула. Эндрюс-старший притворно вздохнул. — Надеюсь, ваша будущая семейная жизнь не будет страдать от его одержимости работой. — Нет, — улыбнулась Роза. — Я же знаю, что он счастлив, работая там, и не собираюсь лишать его этого счастья. — Мой сын выбрал в жены мудрую девушку, — мистер Эндрюс улыбнулся в ответ. — Ну что, вы готовы? Миссис Эндрюс ждет не дождется нас к ужину. Роза попрощалась с Кэтрин, они спустились вниз, мистер Эндрюс открыл ей заднюю дверь машины и сам сел рядом. За рулем был его личный шофер — мрачноватого вида седой мужчина средних лет. Роза видела его несколько раз в Комбере. Они недолго поговорили, мистер Эндрюс со вздохом рассказал, что Элизабет твердо намерена покинуть отчий дом, и он переживает из-за реакции жены на это известие… Роза как могла поддержала его, повторив то, что сказала Томасу — что Элизабет сильная и умная, и должна сама попробовать жить самостоятельно. — Мне трудно к этому привыкнуть, — сказал, улыбаясь, Эндрюс-старший. — В мое время девушки всецело зависели от родителей, а потом — от мужей. Мир быстро меняется. — Да, — согласилась Роза. — Плохо это или хорошо, но нам надо учиться жить в нем. Ее будущей свекор задумчиво забарабанил пальцами по колену. Она все еще чувствовала себя неуютно наедине с ним, казалось, будто он постоянно оценивает ее. Они выехали из города, за окном машины проплывали приземистые округлые ирландские холмы. — Знаете, Роза, это хорошо, что нам с вами выдался случай поговорить наедине. Мне нужно кое-что спросить у вас. И, возможно, вам будет неприятно говорить об этом. Роза посмотрела на непроницаемое мужское лицо, серые темные глаза. Она осознавала, что мистеру Эндрюсу явно не нравится быстротечный роман сына, который поставил под угрозу репутацию всей их семьи. А репутацией он очень дорожил. Она не собиралась оправдываться за то, что случилось, но стало как-то тревожно, так, что пришлось спрятать руки под накидкой и сильно сжать пальцы. — Что вы хотели сказать, мистер Эндрюс? — Во-первых, заверить вас в том, что всецело вас поддерживаю, вас и Томаса. Я вижу, что вы любите друг друга, а мне, как отцу, нет ничего дороже счастья детей. Он улыбнулся. Роза улыбнулась в ответ, но настороженность никуда не исчезла. — Во-вторых… Вы ведь наверняка были знакомы с мистером Натаном Хокли? Роза от удивления моргнула. — Да, Кэл нас познакомил. Но я видела его отца только несколько раз. Почему вы спрашиваете о нем? Эндрюс-старший смахнул с идеально вложенных брюк невидимые соринки. — Дело в том, что я общался с ним по телефону. — О чем? Он вам звонил? Мистер Эндрюс откашлялся. — Это я ему позвонил. Как выяснилось, он тоже искал контакта со мной. Видите ли, юная Роза, мы с Натаном Хокли оба радеем за счастье своих сыновей. Роза нахмурилась. Сам факт того, что мистер Эндрюс за их с Томом спиной общался с отцом Кэла, был неожиданным и малоприятным открытием. Она не стала ничего спрашивать, ждала, что он скажет дальше. — Мы поговорили. Должен сказать, мистер Хокли вызывает уважение своей сдержанностью, несмотря на все деликатные обстоятельства нашего с ним знакомства. — И о чем же вы говорили? — не выдержала Роза. Мистер Эндрюс покрутил в руках трость, разглядывая серебряный набалдашник в виде львиной головы. — Он обеспокоен состоянием своего сына. Хокли-младший отказывается возвращаться домой, не рассказывает о своих планах. Я пообещал ему узнать все, что можно. Как я понимаю, Каледон — единственный наследник? — Да, Кэл единственный сын, — машина качнулась на кочке, и Роза оперлась на сиденье. Мистер Эндрюс поддержал ее. — Джон, осторожнее! — сказал он водителю. Потом повернулся к ней. — На месте мистера Хокли-старшего я бы тоже волновался. Роза, скажите мне, вы знаете где Каледон Хокли сейчас? Его взгляд был искренним, даже с толикой тепла. Да и зачем ей скрывать, что Кэл до сих пор в Белфасте? — Мы скоро станем семьей. И я рад буду назвать вас своей дочерью, — проникновенно сказал мистер Эндрюс-старший. — А в семье главное — доверие. Роза сделала глубокий вдох и начала рассказывать. Она рассказала, что произошло в гостинице, про историю с Патрицией Мюррей, о том, что Кэл был с револьвером… О том, виделась с Кэлом до этого на улице и он угрожал ей и Томасу. Мистер Эндрюс мрачнел с каждым ее словом. Когда она закончила, он задумчиво пригладил бороду. — Какой целеустремленный молодой человек. Роза, вы рассказали об этом Томасу? Она покачала головой. — Не успела. Завтра он приедет в Комбер, и… — Не говорите ему, — прервал ее мистер Эндрюс. — Почему? — Роза удивленно посмотрела на него. Мистер Эндрюс вздохнул. — Послушайте, я буду с вами откровенен. Мой сын довольно вспыльчив, Роза, я его хорошо знаю. Он не оставит это просто так. Ни мне, ни мистеру Натану Хокли не нужен лишний скандал. Дай Бог уладить текущую ситуацию. — О какой ситуации вы говорите? — Мы оба с мистером Хокли — серьезные люди, Роза, крупные бизнесмены. Не буду скрывать, он очень расстроен, однако уже принялся искать подходящую партию для сына. И уверил меня, что не будет обострять сложившуюся ситуацию, ему нужно только, чтобы сын вернулся домой. Никто из нас не хочет начинать войну и вредить друг другу. Ну конечно, Натан Хокли еще с объявления помолвки был недоволен выбором Каледона. Наверняка сейчас он потирает руки, подыскивая Кэлу невесту побогаче и повлиятельней. Интересно, а мистер Эндрюс тоже надеялся, что Томас подберет партию более выгодную? — Если Томас узнает, он непременно захочет поговорить с вашим бывшим женихом, и никто не знает, чем все это закончится. Давайте не будем обострять. Мы с мистером Хокли разберемся в этой ситуации, а вы с Томасом спокойно готовьтесь к свадьбе. Роза посмотрела в глаза Эндрюса-старшего. — Я не хочу начинать семейную жизнь с вранья. — Это не вранье. Вранье — когда вы намеренно искажаете факты. Но вы просто промолчите, верно? — он улыбнулся. — Роза, таков реальный мир. Вы еще очень юны, вас одолевают чувства. Но поверьте мне, как более опытному другу, милая Роза, — есть вещи, которые лучше никогда не рассказывать. Оставьте решение проблем тем, кто в них разбирается. Роза повернулась к окну. День потухал, где-то вдали, за холмами, мигали теплые огоньки деревушек. Щеки у нее разгорались от стыда и неловкости. Натан Хокли и Эндрюс-старший договаривались за их спиной, а она должна молчать, скрывать от Томаса правду… Неужели в жизни действительно никогда нельзя быть честной до конца? — Хорошо, — сказала она. — Я ничего не скажу Тому. Эндрюс-старший кивнул. — Вот и славно. — Мистер Эндрюс, — спросила Роза через минуту напряженной тишины. — Вы сказали, что позвонили Натану Хокли первым. Зачем? Он пожал плечами. — Чтобы поставить все точки над «і». Я глава семьи, и я должен думать о безопасности всех ее членов. Мне не нужен враг в виде влиятельного стального магната, Роза. Томас… Несмотря на то, что ему почти сорок, он редко задумывается о последствиях своих поступков. Такой уж он есть. Роза промолчала, потом сказала севшим голосом: — Простите, что доставила вашей семье столько проблем, мистер Эндрюс. — Ну что вы, я все понимаю. Я рад за сына и за вас. А это все, — он махнул рукой. — Это все мелочи, Роза. — И что вы обещали сделать для Хокли-старшего? — более резко, чем хотелось, спросила она. Мистер Эндрюс сощурил глаза, разглядывая ее. — А вы в самом деле умница, — он усмехнулся. — Сущие пустяки — в знак признательности я подарю ему акции моих самых прибыльных предприятий и вложу деньги в открытие его нового завода. Роза вновь отвернулась к окну. Злые слезы душили ее. Она понимала, что злиться не на кого кроме самой себя, но было обидно до боли в груди и колючего комка в горле. Акции и деньги — вот цена их счастья. Мистер Эндрюс откупился от Хокли, наверняка они еще обменялись шутками по этому поводу. Захотелось уехать с Томасом на край земли, далеко отсюда, где бы их никто не знал, но она понимала, что это невозможно. Вот так начнется ее брак — с вранья и подкупа. Но хотя бы Кэл исчезнет — она знала, что он всецело зависел от отца, боялся его и уважал. Стоит Натану Хокли пригрозить, что он лишит Кэла наследства — и тот мигом забудет про свое разбитое сердце и одержимость местью. Все его естество и вся его жизнь основаны были на деньгах — не стань их, не станет и Кэла. Он был одержим своим положением больше, чем ей, вот почему Роза не сомневалась, что Каледон Хокли скоро покинет Белфаст. И, как она надеялась, без прощального сюрприза.***
Эндрюсы, так и не дождавшись Томаса из Белфаста, собрались на выходные съездить к своим друзьям в Дублин. Из вежливости миссис Эндрюс предложила присоединиться к визиту и Розе — но та отказалась. Хотелось провести время с Томасом, вдобавок, она никого не знала. Зато Элизабет потащили буквально силой. Лиз сопротивлялась — возмущалась и бегала по дому, пунцовая от раздражения. — Это ваши друзья, вот вы к ним и езжайте! Я не переживу еще одного вечера россказней миссис Брайтон о ее драгоценных мальчиках! — Один из их драгоценных мальчиков справлялся о тебе. Милая, Джош Брайтон вырос в очень интересного молодого человека, — миссис Эндрюс с укором посмотрела на дочь. — Ты видела его очень давно, он изменился. — Изменился? Ему было тринадцать, мама, тринадцать, а у него текли слюни за ужином! Он слабоумный! И разговоров было только об охоте и папочкиной конюшне! Он с таким восторгом рассказывал мне о том, сколько лисят подушила его собака, что слюни летели в разные стороны! — Господи, Элизабет! — миссис Эндрюс с трудом сдерживалась. — Перестань такое говорить! — Так и скажи, что все это ради того, чтобы найти мне женишка! Нет, мама, не надейся — мною не овладеет внезапная любовь и я не превращусь в достопочтенную невесту! Она осеклась, покосившись на Розу. Из этой перепалки Роза поняла, что Элизабет еще не рассказала матери о своем отъезде в Америку. А намеки миссис Эндрюс не воспринимала всерьез. — Элизабет, — мистер Эндрюс-старший вошел в гостиную. — Будь готова к семи часам. Если у тебя есть возражения, я готов их обсудить. Элизабет насупилась, но промолчала. Темные глаза метали молнии. — Ладно, — шепотом сказала она, проходя мимо Розы. — Все равно это в последний раз. Роза проводила ее грустной улыбкой. Даже ей, недолго прожившей в Комбере, странно было представить этот дом опустевшим, без шумной неугомонной Элизабет. Миссис Эндрюс вздохнула, вновь склонившись над вышивкой. Может быть, она все же догадывалась о истинных намерениях своей дочери, но боялась сама себе в этом признаться? Все чаще Роза заставала ее непривычно задумавшейся. Когда они с Томасом поженятся, надо будет навещать ее почаще. А когда у них появится ребенок, миссис Эндрюс наверняка опять повеселеет. Роза слегка покраснела от своих мыслей. Когда у них появится ребенок… Хотелось уже, чтобы все это поскорее закончилось — чтобы Томас достроил «Титаник», чтобы они поженились и переехали в свой дом, чтобы жизнь потекла размеренно и счастливо. После всех переживаний, хотелось покоя. Может быть, ей и захочется чего-то нового, и она была уверена, что Томас поддержит ее во всем, но сейчас хотелось забыться. Она слишком устала. — Хозяйничай, милая, — миссис Эндрюс расцеловала ее в обе щеки. Прислуга носила чемоданы в машину. — Мы вернемся в понедельник. Если приедет Томас, передай ему, что я крайне недовольна его поведением — Кэтрин мне рассказала, что он почти не ест дома. И не забудь сказать садовнику, чтобы обрезал розы позади кухни. — Хорошо, миссис Эндрюс, — Роза помогла ей усесться. — Удачной вам поездки. — Элизабет, зачем тебе столько чемоданов? — возмутился мистер Эндрюс, спускаясь по ступенькам. — Мы едем всего на пару дней. — Там слюнявчики для Джоша, — Элизабет была как никогда серьезна. Миссис Эндрюс в машине с досадой цокнула, а Роза, не выдержав, рассмеялась. Лиз обняла ее. — Завидую, — сказала она. — Надо было мне притворится больной, но во мне заговорила совесть, Роза, мне хотелось, чтобы вы с Томом побыли вдвоем. Так что цени это. — Я очень ценю, — Роза стиснула подругу в объятиях. — Терпения тебе. — Будешь должна, — подмигнула ей Лиз и повернулась к машине. — Папа, можно я поведу? Мистер Эндрюс кивнул, приподнял шляпу, прощаясь. — Не думаю, что мне следует лишний раз напоминать о нашем разговоре, Роза, — сказал он тихо. — Но все же… — Я прекрасно помню наш разговор, — ответила Роза. — Можете быть спокойны, мистер Эндрюс. Она постояла, наблюдая, как машина, шурша шинами по гравию, выехала за кованые ворота, а потом вернулась в дом.***
Был уже вечер, холодный и промозглый. Ричи спал на ее коленях, Тэдди — на своем любимом месте у камина. Роза под тиканье часов читала книгу — роман Бальзака, но с трудом пробиралась через громоздкие описания и неспешный сюжет. Клонило в сон. Он чувствовала себя уставшей, старалась не думать ни о чем. Мама, Кэл, Эндрюс-старший, Патриция Мюррей — все они поочередно пытались влезть ей в голову, и она с усилием прогоняла их. В конце концов, Бальзак добился своего — она уснула, откинув голову на грядушку дивана. И опять был «Титаник» в солнечном весеннем порту. Разноцветные флажки на тросах трепетали от бриза. Одинокий силуэт мужчины наверху корабля темнел на фоне ярко-синего неба, и она, уже привычно подобрав юбки, побежала по сходням. И вновь бесконечные коридоры, застеленные толстыми ковровыми дрожками, просторные холлы, запах краски — какой все же правдоподобный сон. И на этот раз она добралась до лестницы, как же можно было не заметить ее в прошлые разы, ноги замелькали по бесконечным ступенькам. Выше и выше, наверх, к нему… Она судорожно вздохнула, когда Тэдди залаял, вскочил на ноги и помчался к двери. Щенок на ее коленях тоже вскочил, приподнял заспанную мордочку, забавно тявкая. Роза поднялась, поправила платье, дверь открылась — она увидела Томаса. На его волосах жемчужно блестели мелкие капельки воды, лицо было уставшим, но счастливым. — Том! — она бросилась к нему, и он едва успел раскрыть руки. Обнял ее и прижал к себе, к холодному важному пальто, но ей было все равно. — Что такое, милая? — Ничего, — она уткнулась носом в его грудь, глубоко вдыхая его запах. — Я скучала. Томас прижался губами к ее макушке, покачивая в своих объятиях. — Хотел купить цветов, но все лавки уже закрылись. Но смотри, что у меня есть, — он залез во внутренний карман пальто, чуть отстранившись, достал аккуратно сложенный лит бумаги. Роза развернула его, увидела логотип «Уайт Стар Лайн». Первый класс, Саутгемптон — Нью-Йорк, «Титаник»… — Билет? Билет на «Титаник»? — Угу, — сказал довольный Томас. — Вообще их начнут продавать только через месяц, но я в порядке исключения раздобыл самый первый. Еще краска не просохла, видишь? Я хочу, чтобы ты поехала со мной в первый рейс. Роза подняла на него взгляд. — Конечно, Том. — Не уверен, что это хорошая идея, на самом деле, — улыбнулся Томас. — У меня будет куча работы, буду носиться по кораблю с утра до вечера. Но мне очень хочется, чтобы ты была рядом. Проводим Элизабет, погуляем по Нью-Йорку, накупим всякой ерунды и вернемся как раз к свадьбе. Как тебе? — Прекрасная идея, — Роза заулыбалась. — Это будет замечательно, Том. — Да, а после свадьбы — Швейцария! Альпы, горные речушки, маленький домик у леса… Только ты и я… — Томас нагнулся и поцеловал ее. — И никого больше. Ну, еще швейцарские тучные коровы. — Я не против такого соседства, — она засмеялась, когда Томас скользнул поцелуем под ее ухо. — Все уехали? — Томас оглядел гостиную. — Мама говорила, что они собираются навестить Брайтонов? Бедная Лиз, представляю ее мучения. Они со смехом и шутками обменялись новостями, потом Томас ушел наверх привести себя в порядок, а когда спустился, пахнущий мылом и в рубашке без галстука, они поужинали. Стало очень тихо, на улице опустился дождь. Томас принес вина, они уселись в обнимку на диване и говорили обо всем на свете. О своем будущем доме, об отъезде Элизабет, о первом рейсе «Титаника», о дядюшке Пирри и верфи, о своем медовом месяце… Время будто замерло, или ей просто так сильно этого хотелось. Томас был таким теплым, сильным, она обнимала его, голова чуть кружилась от вина. И все в самом деле казалось пустяком, кроме его бьющегося рядом сердца. Тэдди и Ричи дремали бок о бок у камина. — У тебя глаза слипаются, — сказал Томас. — Это от вина. — Пойдем спать? — она кивнула, но лишь потому что он сам выглядел уставшим. Томас поднялся, хрустнул плечами, потягиваясь, потом нагнулся и поднял ее на руки. — Томас! — ахнула она и обхватила его за шею. — Я тебя отнесу, — он понес ее к лестнице. — Прислуга, Том… — Все спят, — Томас зашагал по ступенькам, прижимая ее к себе без всяких видимых усилий. — Да и даже если не спят — я просто несу свою невесту на руках в спальню. У двери в спальню он ее опустил. Стены качнулись, и Роза уцепилась за его локоть. Томас улыбаясь, разглядывал ее с нескрываемым восхищением. Его щеки горели, волосы чуть растрепались, и он сам казался ей сейчас очень красивым. Они помолчали, смотря друг другу в глаза. — Хочешь, чтобы я остался? — шепотом спросил Томас. Она кивнула, закусив губу. Томас огляделся, открыл дверь, они вдвоем зашли в спальню, и она тут же оказалась прижатой к двери спиной. — Я с ума по тебе схожу, — прошептал Томас, жадно целуя ее. Его руки уже были внизу. — Так нельзя, Роза, но я не могу… Она только дышала, все чаще и чаще, шаря ладонями по его плечам. Томас потянул ее к кровати, не отрываясь от ее губ… — Я люблю тебя, — она услышала его голос сквозь горячее прерывистое дыхание, закрыла глаза от наслаждения, пока он обнажал ее. — Я люблю тебя, — прошептала она, когда их тела стали едины, а жар его тела буквально обжигал. Томас был более нетерпеливым, более страстным, чем в первый раз, — но ей именно этого и хотелось, было сладко от того, что она сводила его с ума и сама сходила от его движений и собственных стонов, влажности и глубины, на которую он проникал… Когда Томас, тяжело дыша, улегся рядом, она прижала его голову к своей груди, к все еще быстро колотящемуся сердцу. Прежде, чем уснуть, она успела сквозь закрывающиеся веки увидеть за окном подсвеченные луной тучи — одна напомнила ей «Титаник» — с неровными как будто падающими трубами, словно выплывающий из мглы…