Call of Duty one-shots

      — Что-нибудь нужно, Каспер? – спросила я, с полным ртом бублика.       Гоуст смотрел на меня дольше, чем обычно. Мои глаза метнулись к его, твёрдая маска черепа была снята, и его лицо было прикрыто балаклавой, которую он носил на базе, пока мы не находились на миссиях.       Он коротко закатил глаза, прежде чем остановиться на моём лице снова.       — У тебя дерьмо на лице.       Я вздохнула, взяла салфетку и вытерла лицо. Гоуст отодвинул свой стул, встал и двинулся к выходу из небольшого обеденного помещения. Почему он сделал это? Это было неприятно. Я так сильно старалась, чтобы понравиться ему, чтобы он доверял мне, но все мои усилия кажутся тщетными. Во время знакомства с ОТГ-141 я сразу же знала, что он будет один из тех, кого сложно расположить к себе. Я общительный человек. Знаю, как читать людей, взаимодействовать с ними, и как им понравиться. Но Гоуст трудная книга для чтения. Я не могла понять, что ему нравится, а что нет. Также не помогало и то, что я, или кто-либо, практически ничего не знали о нём. Он едва разговаривал со мной, что, вне всякого сомнения, расстраивало. Ещё более раздражающим было то, что казалось, он раздражён всякий раз, как я хотела с ним поговорить.       Несмотря на то, что я ему не нравлюсь, Гоуст проводит приличное количество времени вокруг меня. Часто, когда я ем в обеденном помещении, сидя за столом, он садится передо мной или уже сидит там, а я присоединяюсь к нему. Он просто вскользь наблюдает за тем, как я ем, вероятно наслаждаясь моментом, когда я не разговариваю.       Не могу отрицать того, что я много разговариваю. Мне просто нравится шутить и дразнить окружающих, нравится взаимодействовать с людьми, это приятно для меня. Но Гоуст противоположность.       Всё же после нескольких минут, обычно после того, как я закончу есть или начинаю говорить снова, он начинает ворчать и затем уходит.       Я была стойкой, не была трусом. Были только несколько моментов, когда я уходила по причинам, которые не зависели от меня, так что я была решительна в том, чтобы понравиться ему или, чтобы он хотя бы терпел моё присутствие.       — Спасибо, Гоуст, – пробормотала я, когда он ушёл. Вздохнув и посмотрев вниз на полусъеденный бублик, внезапно уже не особо голодная. Если быть честной, это начинало становиться всё больше и больше болезненным, с каждым разом как он отмахивался от меня. Делало ситуацию ещё хуже то, что у меня развивались чувства к этому грубому мужчине.       Я поднялась и выбросила бублик, разобралась с посудой и пошла на выход из комнаты. Выйдя на улицу, меня встретили теплые лучи солнца. Неподалёку стоял Гоуст и разговаривал с каким-то солдатом, его руки были скрещены, и на секунду его взгляд пал на меня. Я отвернулась и продолжила идти, на самом деле даже не зная, куда иду, но я не могла больше оставаться в обеденной комнате. Как будто, когда Гоуст оставлял меня там, комната начинала душить меня.       — Эй, Лаки, как дела? – спросил Соуп, положив руку на моё плечо. Я вздрогнула, когда он втянул меня в объятия.       — Привет, Соуп, – я поприветствовала, натянув улыбку. Вздох ещё покидал мои губы, и неспособность заглянуть ему в глаза, ясно говорило о том, что что-то было не так.       — Что не так? – спросил он, следуя за мной, пока я бесцельно шла.       — Гоуст ненавидит меня, так ведь? – я посмотрела на Шотландца.       — Он не доверяет мне, избегает меня, как чуму, думает, что я недостаточно хороша для команды.       — Ты несёшь чушь, – Соуп хихикнул.       — Лейтенант просто не знает, как с тобой общаться.       — Соуп, помимо тебя, я, вероятно, самый легкий человек в общении, – я выразительно посмотрела на него.       —Может быть он просто нервничает рядом с тобой.       — Я просто не знаю, что такого сделала, что он невзлюбил меня.       — Ой, давай–       — Думаю пойду тренироваться, – сказала я, кивнув на стрельбище.       — Не против прийти за мной, если я понадоблюсь Прайсу?       Соуп кивнул мне и слабо улыбнулся, я развернулась и ушла. —       — Чертовски плохие сведения, – проворчала я, пробираясь сквозь лес так быстро и тихо, как только могла.       —Дерьмо, дерьмо, дерьмо.       Я могла слышать громкие крики врагов и лай собак, скорее всего идущих, по моим горячим следам. Хотя ночное видение было бы очень полезным, это было бы на грани невыгодного положения, так как дождь сильно бил по мне. Я не могу ничего увидеть сквозь линзы, что заставляет меня включить прицел и вслепую бежать через непроглядную темноту ночи.       Моё сердце билось, колотилось так громко в моей груди, что я боялась, это станет причиной обнаружения врагами моего текущего местоположения. Обычно, я была хороша под давлением, хорошо управлялась с негативом на миссиях и переходила на другую сторону. Я везучая, так я и получила позывной “Лаки”.       Я проворчала, как только поскользнулась на грязи и покатилась вниз по большому холму. Когда я наконец-таки остановилась, то осталась лежать там на некоторое время, так как высокая трава скрывала меня, а я не могла дольше петлять через деревья для прикрытия. Теперь я была открыта, быстрее промокала от ливня, моё левое плечо болело от сильного падения на него.       Я потеряла остальных членов моей команды ранее, когда всё пошло наперекосяк. Прайс назначил меня уйти в темноту, как снайпера, в чём я была специалистом. Я была их прикрытием, когда они двигались к цели. Примерно полпути того, как они приблизились к цели, я заметила, что что-то не так. Это было неправильно. Всё было не так, как должно быть.       Моё шестое чувство подтвердилось, когда мои глаза захватили движение, приближающееся к Гоусту. Я быстро спустила курок, положив тела, после чего выкрикнула команды по рации, предупреждающие о том, что сведения были плохие и всё идёт не так, как задумано. План эвакуации был приведён в действие, пока я продолжала наблюдать за моими парнями, когда они выбирались из опасной зоны, так быстро, как только возможно. Всё больше и больше врагов продвигались за ними, и я знала, что без отвлечения им будет крышка. С громким стоном я поняла, что мне нужно сделать. Я быстро зажгла сигнальную ракету, освещая моё текущее положение. Враги не видели других членов ОТГ-141, но они знали, что здесь кто-то есть.       Я начала кричать и смеяться над ними, говорила этим ублюдкам прийти и достать меня. Тупой шаг, я вероятнее всего буду отчитана Прайсом за это позже, если выберусь из этого. Но, я лучше предпочту это, нежели мириться с его смертью или смертью любого из них.       Враги быстро зафиксировались на моей позиции и двинулись, чтобы захватить меня, может убить? В любом случае, я понимала, что это не хорошо. К счастью, для такого дерьма был протокол: сбросить все хвосты и добраться до пункта эвакуации. Вертолёт может прождать так долго, как может, иначе я останусь здесь на произвол судьбы. Не самое худшее, я проходила через вещи хуже, чем быть брошенной на поле боя. Я задавалась вопросом, попробует ли Гоуст заставить их уйти раньше.       Я немного приподнялась, стараясь не издавать звуков, пока моя рука безвольно свисала и болела. Вывихнула плечо. То, что нужно. Я обернулась и увидела фонари, наугад смотрящие вокруг деревьев. Хорошо, они не увидели, как я скатилась сюда. Собаки ещё лаяли, и я предположила, что они на цепях, так как ещё не нашли и не напали на меня.       Могу почувствовать, как желчь поднимается по моему желудку, но с несколькими глубокими вдохами, всё становится нормально. Окружение слегка крутится, и я задумалась не ударилась ли головой пока падала. Если всё-таки да, то на кой чёрт нужны эти гребанные каски? Оттолкнувшись от земли, встаю на ноги, быстро достаю пистолет, понимая, что мой прицел и стабилизация не будут лучшими с одной рукой. Я продвигаюсь сквозь высокую траву, возвращаясь обратно на местность, откуда я пришла изначально. Сигнальная ракета, которую я бросила ранее, перегорела, и моё вмешательство было растоптано безвозвратно.       — Блять, – я прошептала. Всё ещё могу слышать лай собак и крики вдали, но звучит так, будто они продолжают искать меня там, куда я бежала. Это хорошо, они не думают о том, чтобы возвращаться. Очень хорошо, потому что мне бы не хотелось привести врагов к другим на точке эвакуации.       Я устала. Совершенно истощена, но адреналин помогает мне идти дальше. Начав свой путь к вертолёту, я надеялась, что увижу там остальных. Не знаю увела ли я всех врагов или несколько ещё следуют за мной, казалось, что я убежала довольно далеко, но теперь я не была так уверена.       Дождь продолжал идти, и я начала нервничать. Я снова была среди деревьев, но каждый хруст ветки, каждый шелест от движения, и любая тень, что казалась вдалеке, привлекала моё внимание. Тело начало трястись от того, насколько холодно было от дождя и ветра. Это становится убогим походом. Мой разум начинал скитаться, пока я устало тащилась через грязь и листву. Я думала о шотландских блюдах, которые мне делал Соуп, надо будет попросить, что он сделал мне суп.       — Ха-ха, суп Соупа, – я посмеялась про себя.       Мы с Газом ещё должны посмотреть фильмы. Когда я выяснила, что он такой же помешанный, как и я, мы запланировали посмотреть все серии Хоббита и Властелина Колец. Я была уверена, что подхвачу простуду, после этого дождя, так что я заставлю его закончить просмотр фильмов вместе со мной.       Прайс, скорее всего, будет кричать на меня по возвращении на базу. Я понимаю, что нарушила протокол, когда подожгла сигнальную ракету. Я знаю, что сдать мою позицию было глупо, но я не могла позволить врагам навредить им. Они мои друзья. Честно говоря, это ближе, чем дружба. Для меня они как семья. Я доверяю им свою жизнь и не могу найти причины, что позволить навредить им, пока я наблюдаю за ними. И я сделаю это ещё раз. Я буду рисковать моей жизнью за них столько, сколько понадобится.       И Гоуст. Всё ещё не нравлюсь Гоусту. Он едва терпит меня. Так что я должна вернуться и продолжать надоедать ему, так? Я начинала терять надежду на то, что он когда-либо примет меня.       Я должна вернуться к моим ребятам.       Замечаю, что становлюсь медленнее. Мои ноги волочатся, и грязь с дождём делают всё, чтобы мне было сложнее идти. Также не помогало и то, что я, вероятнее всего, на час отстаю от остальной ОТГ. Я бежала около 30 минут до того, как упала, и больше не могу бежать с такой же скоростью к моей начальной точке, так что у остальных было хорошее указание на меня. Обычно на долгих пробежках, как эта, я делала всё, чтобы успокоить себя: напевала про себя, пела, разговаривала, делала всё, чтобы сохранять мои мысли от блуждания, и не дать себе заскучать. Но сейчас, я слишком напугана, чтобы что-то делать. Не могу рисковать быть пойманной или преследованной.       Продолжаю идти в тишине, иногда позволяя паре проклятий шёпотом вырваться изо рта, когда начинаю падать снова.       — Гребанная далекая точка эвакуации. Почему Прайс всегда так делает? – проворчала я.       —Нет никакой возможности сделать её чуть ближе?       После того, как это казалось вечностью, дождь начал стихать.       — Чёрт, спасибо, – я хихикнула. Думаю, Прайс был прав, у меня рот моряка. Тяжёлый ливень превратился в лёгкие капли как раз, когда я подходила к поляне, которую мне нужно было найти.       Я начала смеяться, и слёзы начали падать с глаз, когда я увидела вертолёт, стоящий посреди поляны. Они ждали. Прошло больше того времени, которое они могли ждать, и я была готова бороться в дикой природе, пока кто-нибудь не отправится найти меня.       Выйдя из-за деревьев, я направилась на поляну.       — Лаки? – услышала крик Газа. Члены команды кинулись из вертолёта прямо ко мне.       Когда мы встретились на полпути, я посмеялась.       — Не по протоколу ждать так долго, – Прайс бросил на меня взгляд.       Соуп выставил руки, чтобы стабилизировать меня, когда его рука упала на моё плечо, я испустила болезненный стон.       — Блять, извини, – сказал Соуп.       — Оно вывихнуто, – пробормотал Газ.       — Ничего себе, да ты Шерлок, – посмеялась я.       — Нужно вставить его на место.       — Ты должна подождать медика для этого..,– Газ снова заговорил.       — Гоуст, теперь твоё время сиять. Хватайся за эту возможность причинить дискомфорт и–, – я начала заговариваться, но Гоуст вышел вперёд, уже понимая, что нужно сделать. Он быстро вставил моё плечо на место.       — Блять! – выкрикнула я. Несколько слёз скатились по моим щекам, я вытерла их, когда Прайс помог сделать подвязку для моего плеча.        — Спасибо, – сказала я, запыхавшись. Гоуст кивнул.       Мы загрузились в вертолёт, и я заметила, что сижу рядом с Гоустом. Усталость теперь подкрадывалась быстрее, разум начал размываться, веки ощущались тяжёлыми. Тупая боль в моём плече и страх показаться слабой перед Гоустом были единственными вещами, что не давали мне уснуть, но я знаю, что это ненадолго. Газ быстро уснул, Прайс сидел впереди, вторым пилотом вертолёта.       — Почему вы, ребята, ждали? – спросила я, не отмечая кого-то определённого, но я знала, что Гоуст не станет отвечать.       — Не могли улететь без тебя, – ответил Соуп.       Я дрожала от холода, куртка Соупа не особо помогала согреться, поскольку моя одежда была промокшей.       — И всё же, это не по протоколу, – пробормотала я.       — Да, но, так же, как и зажжение сигнальной ракеты и отведение этих придурков прочь, – посмеялся Соуп.       — Предполагаю, что нет, – ответила я, улыбнувшись.       — Плюс, Гоуст не хотел, чтобы мы улетели до того, как ты вернёшься. Был очень непреклонен в том, чтобы ждать тебя, – дразнил Соуп. Я закатила глаза, не особо веря ему.       — Да ладно. Каспер еле терпит меня. Возможно, хотя вам следовало улететь раньше из-за моего глупого поступка, – пробормотала я между зевками. Разговор подошёл к концу. Соуп быстро уснул, а я боролась со сном. Моя голова начала покачиваться, пока мои глаза продолжали закрываться.       В конце концов, я не смогла побороть сон, мои глаза закрылись и дыхание выровнялось, голова упала на руку Гоуста. Он напрягся, после чего посмотрел на девушку, что спала рядом с ним. Сердце громко стучало в груди, и он боялся, что это может разбудить её. Наконец, его мышцы расслабились, и мужчина осторожно подвинул его руку так, чтобы девушка могла прижаться к его боку, а его рука аккуратно повисла на её плечах. Он надеялся, что так для неё более комфортнее, и в тайне наслаждался недолгой близостью, которой они могли поделиться.       Его сердце болело, когда она была рядом. Он не знал, когда это случилось, может быть это было медленное осознание, но в какой-то момент, напряжение от раздражения, что он изначально испытывал к девушке, начало формироваться в нервозность.       Она была просто такая счастливая и любила разговаривать; её улыбка согревала его. Она полная его противоположность, в любом случае лучше, чем он, поэтому мужчина не знал, как с этим бороться. Всё казалось так, что, когда он сближался с людьми, их ранили, и он не мог рисковать, чтобы она пострадала, из-за того, что он принял её.       Это было бы слишком эгоистично.       Если бы он решил на самом деле быть честным с самим собой, то вероятно бы осознал свои чувства к ней. В тайне он любил её длинные и сумасшедшие истории, все глупые шутки, что заставляли его улыбаться под маской и сдерживать смех. Её улыбка заставляла его желудок делать сальто.       Казалось, что всё, что она делала, заставляло твёрдую внешнюю оболочку Гоуста трескаться, заставляя стену, которую он так тщательно возводил, угрожать упасть и рассыпаться. Это ужасало Гоуста. Он обнаружил, что способен вести себя нормально рядом с ней только тогда, когда она ничего не делала и была спокойна, вот почему он обнаружил, что наслаждается её присутствием, когда она ела в столовой. Он ограничился тем, что наблюдал издалека.       Гоуст получал множество различных травм: порезы, царапины, ушибы и даже кое-что похуже. Нельзя было отрицать, что он прошел через ад и вернулся обратно, и, скорее всего, у него была одна из, если не самая худшая, предыстория из команды. Но выражение её лица, когда она шутила о том, что он едва терпит её или тайно ненавидит, причиняло больше боли, чем он думал.       Он так сильно хочет иметь возможность поговорить с ней, обнять её, заставить её улыбнуться. Но он просто слишком напуган, слишком боится смотреть, как ей причиняют боль или что похуже.       Он не мог уснуть. Он хотел остаться в этом моменте навсегда, чтобы обнимать её вечно.       Когда вертолёт приземлился на базе, он легонько потряс девушку за плечо. Она не пошевелилась. На мгновение он запаниковал: неужели ей было больнее, чем она показывала? Неужели она умерла у него на руках, а он даже не проверил? Он ругал себя за то, что отвлёкся и не осмотрел её более тщательно.       Он осторожно прижал два пальца к её запястью, вздохнув с облегчением, когда почувствовал её пульс и увидел, как её грудь медленно поднимается и опускается, пока она продолжала спать. Соуп предложил разбудить её и отвести в лазарет, но Гоуст отмахнулся от него. Он поднял её и решил нести сам, делая это осторожно, чтобы ещё больше не травмировать её рану.       Он вошёл в лазарет, и один из медиков указал ему на кровать. Мужчина осторожно положил девушку на кровать, прежде чем сесть на стул рядом. Медики быстро осмотрели её, сказав ему, что причина, по которой она не проснулась, была в истощении. Он не смог удержаться от смешка, когда медики ушли. Конечно, она не проснётся. Девушка часто опаздывала на собрания, случайно проспав будильник.       Гоуст ждал в кресле, пока она проснётся. Он знал, что она проспит какое-то время, но ему было всё равно. Он хотел дождаться её, чтобы быть уверенным, что с ней всё будет в порядке. К тому же, она выглядела симпатично: спокойная, расслабленная, как будто ей ещё предстоит увидеть ужасы этого мира.       Его собственная усталость в конце концов взяла верх, и его голова откинулась на стену, позволив ему легче отдохнуть. —       Я проснулась тихо. Это было не резко, и я не испугалась, открыв глаза. Освещение было немного грубоватым, но это не было чем-то таким, с чем я не могла бы справиться. Соуп стоял рядом с моей кроватью и, увидев, что я не сплю, расплылся в своей обычной кривой ухмылке.       — Привет, Соуп, – я улыбнулась. Он поприветствовал в ответ, но это не было услышано, так как я поняла, что Гоуст спит в кресле рядом со мной.       — Он здесь, чтобы накричать на меня? Прайс послал его? Потому что Прайс должен быть тем, кто накричит на меня, как на ребёнка.        — Он здесь не для того, чтобы кричать на тебя, – ответил Соуп.       — Хорошо, значит–       — Он был тем, кто принёс тебя сюда. Заботился и всё такое.       — Правда?       — Ага. И я не врал до этого, он действительно настаивал на том, чтобы дождаться тебя. Он верил, что ты вернёшься, просто тебе нужно время, – сказал Соуп.       — Не рассказывай ему, что это я тебе сказал, но ты действительно ему нравишься. Вероятно, даже больше чем союзник, и, вероятно, больше чем друг.       — Что?       Соуп вздохнул.       — Что-то иное в том, как он смотрит на тебя, в отличие от того, как он смотрит на остальных. Его взгляд становится мягче, как будто ему действительно не всё равно. Ты особенная для него, но я думаю, что он слишком напуган тем, чтобы потерять что-то настолько ценное, – отметил Соуп. Я моргнула от этого признания. Он быстро сменил тему, и мы ещё немного пообщались, перед тем как он ушёл к Прайсу, чтобы дать полный отчёт.       Я вздохнула и посмотрела на Гоуста, наблюдая, как его руки, скрещенные на груди, мягко поднимались и опускались. Я с трудом сглотнула, когда он пошевелился, пробуждаясь ото сна. Был ли он настолько хорошим солдатом, что мог сказать, когда кто-то наблюдал за ним, пока он спал? Как кто-то может быть таким наблюдательным?       Глаза Гоуста открылись, и когда он полностью проснулся, они остановились на мне. Мгновение мы просто смотрели друг на друга.       — Привет, – прошептала я. Он просто кивнул и встал, чтобы уйти.       — Подожди!, – я взвизгнула.       Гоуст не остановился, но сбавил скорость.       — Пожалуйста, – я практически умоляла. Это остановило Гоуста в его движении. Моё лицо потеплело, я была смущена тем, как слабо и жалко звучал мой голос, прося остаться его со мной.       Гоуст медленно повернулся ко мне лицом. Он казался напряженным, в каком-то смысле почти нервным, как будто он не знал, что делать.       — Я имею в виду, ты можешь остаться, если хочешь. Я бы хотела, чтобы ты остался. Мы можем не разговаривать, я могу быть тихой, – я пробормотала бессвязно. Как противоречиво. Я закрыла рот, чтобы доказать, что могу вести себя тихо и не раздражать его. Я наблюдала за ним, ожидая, что он отвернётся и выйдет за дверь, но он остался на месте. Затем он медленно двинулся дальше вглубь комнаты.       Гоуст откинулся на спинку стула, и впервые я почувствовала нервозность рядом с ним. Я хотела что-то сказать, сказать хоть что-нибудь. Я и не подозревала, что разговоры были таким утешением.       — То, что ты сделала, было.., – начал говорить Гоуст, но замолчал, когда я открыла рот. Я собиралась сказать "глупый", "эгоистичный", "идиотский", "жалкий", любой вид разочарования, но я вспомнила, что мне не полагалось говорить. Я закрыла рот и посмотрела вниз на свои колени.       — Восхитительно.       Моя голова резко повернулась к Гоусту. Этого я не ожидала. Замешательство на моем лице побудило его продолжить.       — Пиздец как глупо, и ты напугала всех до смерти, но я отдаю должное там, где это нужно. Ты спасла нас, рисковала своей жизнью ради других. Спасибо.       Мне казалось, что я не могу дышать. Это было самое большое, что Гоуст когда-либо говорил за один присест, и я никогда не получала от него столько похвал за всё время. Я жаждала этого.       Я практически подпрыгивала на своем месте, желая что-то сказать, что угодно.       — Ты не обязана молчать, – посмеялся Гоуст. Чёрт, он посмеялся. Я хочу услышать это снова.       — Я бы сделала это снова, – выпалила я. Какой-то момент мы просто смотрели друг на друга.       — Не нужно, – пробормотал он. Мысли проносились в моей голове, пока я пыталась расшифровать, что он имел в виду под этим. Промелькнул наш с Соупом разговор, и я начала думать, что он говорил правду. В глазах Гоуста было что-то такое, чего я раньше не замечала, но теперь, когда я присмотрелась, стало очевидно, что это было там всегда. Я чувствовала, что у меня в голове всё идет кругом, и я не могла должным образом осознать единственное слово, которое переворачивало мой мир с ног на голову.       — Я думаю, это самое большее, что ты когда-либо говорил мне, – прошептала я. Я закрыла глаза, съёжившись от неловкого заявления. Почему я это сделала? Почему он заставил меня так нервничать?        Гоуст пристально смотрел на меня, но ничего не говорил.       — Не пытаясь отпугнуть тебя, я думаю, что ты отличный товарищ по команде, и я доверяю тебе свою жизнь. Я знаю, ты не совсем обычный человек, но ты мне действительно нравишься, и я хочу, чтобы я тебе тоже по-настоящему нравилась. И я пытаюсь, поэтому, если есть что-то, что я делаю неправильно, или что-то, что я должна сделать по-другому, я была бы очень признательна за совет, – я прорыдала свои слова, больше не в состоянии сдерживаться. Мне нужно было знать.        Гоуст встал и подошёл к моей кровати. Моё сердце бешено колотилось, и я чувствовала себя такой маленькой под его пристальным взглядом, когда он возвышался надо мной. Он стянул со своего лица жёсткую маску в виде черепа, и мне показалось, что мои щеки пылают.       — Ты заставляешь меня нервничать, – пробормотал он. Я отвернулась, без возможности смотреть на него.       — Я никогда не ненавидел тебя.       Его рука поднялась и прикрыла мои глаза. Я почувствовала его губы, прижатые к моему виску.       Когда он убрал руку, мои глаза остались закрытыми. Я была напугана смотреть на него, даже когда была уверена, что его маска уже опущена. Он двинулся дальше от кровати, поймав мой взгляд.        — Я зайду проведать тебя позже. Когда тебе дадут добро на уход, ты сможешь рассказать мне всё о том, как тебе удалось вывихнуть плечо, – сказал Гоуст перед тем как выйти.       Я не смогла сдержать улыбку, которая появилась на моём лице. У Соупа будет отличный день, когда я ему всё об этом расскажу.