Call of Duty one-shots

      — Это последнее печенье? – Соуп сощурился и посмотрел на меня.       Я медленно моргнула, смотря на него. Мой рот был открыт, пока печенье было на полпути к нему. Опустила книгу на стол, за которым я сидела, пока Соуп сделал шаг вперёд и теперь стоял за диваном.       Посмотрев на него, я улыбнулась уголком губ и слегка повернулась.       — Не усмехайся мне, красавица, – предупредил он, пока улыбка формировалась на его лице. Я почувствовала мурашки по всему телу. Иногда шотландец заставлял меня нервничать, но я всегда чувствовала радость, когда находилась рядом с ним.       — Ответь на мой вопрос. Это последнее печенье?       Я посмотрела на него ещё раз, в периферии я могла увидела Газа, Алехандро и Руди, наблюдающих с предвкушением. Гоуст взглянул на секунду со своего места на диване, мои глаза метнулись от Соупа к его, и он быстро кивнул.        Моя улыбка стала больше, и за несколько секунд, до того, как Соуп смог среагировать, я запихала всё печенье в рот, быстро прожевав и проглотив. Глаза Соупа расширились в шоке. В простой, необдуманной реакции, Соуп схватил подушку с дивана и запустил её в моём направлении.       Я уклонилась, упав со стула, поднялась на ноги, пока Соуп запускал в меня другую подушку. Я громко смеялась и двигалась так быстро, как могла. Трое зрителей подбадривали того, за кого они болели, пока Соуп и я бегали кругами по комнате.       — Вернись сюда, красотка! – кричал Соуп.        Я тяжело дышала, делая все, что могла, чтобы оставаться вне его досягаемости. Единственное, Соуп, казалось, знал все мои движения. Проведя больше года в одной и той же оперативной группе, я предполагаю, что он обращал внимание на мои привычки. Я проклинала себя за то, что не уделяла больше внимания его.       — Чёрт, – пробормотала я, загнанная в угол. Соуп медленно двигался ко мне, ожидая от меня выпад в одну или другую сторону. В одну сторону или другую? Я посмотрела налево, затем направо, казалось, что у меня только два варианта, до того, как я осознала, что имею третий.       Я улыбнулась и побежала прямо на него. Глаза Соупа расширились в шоке, его колени слегка согнулись, готовясь к тому, что я врежусь прямо в него. Он поднял руку, чтобы швырнуть в меня подушкой, и когда сделал это, я нырнула головой вперёд на пол, скользнув между его ног, прежде чем снова подняться.       Подпрыгивая вверх-вниз от радости, я начала говорить.       — Не поймал, не поймал! Теперь ты должен поце-, – я радовалась, как маленький ребенок, и остановила себя, когда поняла, что собиралась сказать. Мои глаза были широко раскрыты, а щёки, казалось, буквально горели.       — Теперь я должен что? – сказал Соуп дерзко и уверенно, как всегда. Я обернулась, чтобы увидеть, как на его лице вырисовывается дерьмовая ухмылка, руки скрещены на груди. Ему определённо нравилось, когда я волновалась.       — Ничего. Забудь об этом, – бросила я.       — Нет-нет-нет, красотка. Теперь я должен что? – спросил он, сильный шотландский акцент заставлял моё сердце биться с бешенной скоростью. Я могла слышать разговоры остальных, кроме Гоуста, который посмеивался над нами.       — Я- эм, – я замолчала, отдаляясь от медленно приближающегося Соупа. Это не было так, что я не хотела поцеловать его, просто я боялась, что если он поцелует меня, то я не смогу жить дальше без возможности поцеловать его снова. Нет никаких вариантов, что я ему нравлюсь в таком смысле. Ему просто нравиться дразнить и шутить тут и там.       Улыбка Соупа спала, и он выпрямился. Я была в замешательстве, почему, пока не почувствовала, как моя спина упирается в кого-то ещё.       Я быстро обернулась и стала лицом к лицу с Прайсом, чьи брови были приподняты, в непонимании, что происходит.       — Извини, Капитан, – пробормотала я.       Прайс приказал нам собраться в комнате, где мы обсуждаем предстоящие миссии. Я кивнула, без возможности встретиться с его глазами из-за смущения. Это ощущалось так, будто отец застал меня, разговаривающей с парнем после комендантского часа.       Я застыла на месте, остальные начали выдвигаться из комнаты, пока я смотрела на пол.       Соуп подошёл ко мне, нагнулся и подарил нежный поцелуй в щёку.       — Чтобы удержать тебя, пока не смогу подарить другой как следует.       Если мои щёки не горели до этого, то теперь это ощущалось как разряд электричества, проходящий через меня. —       Всё шло гладко. Миссия проходила хорошо, и всё складывалось в нашу пользу. Это казалось странным. Моё чутьё подсказывало мне, что что-то не так, но, хоть убей, я не могла понять, что именно.       — Что-то не так, – я пробормотала в рацию, продвигаясь через тёмное здание, очки ночного видения помогали мне видеть.       — Что не так? – спросил Прайс. Они были на другом конце маленького городка, в котором мы искали печально известного наркобарона из картеля. Команды были высланы в три разные точки города, и должны были осмотреть улицы и здания, двигаясь к центральной точке, предположительно, где удерживали нашу цель. Я была в паре с Соупом, который прикрывал меня, пока я проходила сквозь здание.       — Я не знаю, – сказала я.       — Это просто.. что-то. Интуиция. Это вертится на языке, как будто я могу услышать это, но-, – я остановилась, наконец осознав.       Пиканье. Как я могла был такой тупой? Так наивно. Было ли это потому, что я была экспертом по взрывчатым веществам, что я привыкла к этому звуку до такой степени, что это был просто фоновый шум?       — Соуп! Уходи от сюда! – выкрикнула я, быстро обернувшись и уносясь из здания, слыша, как пиканье становиться быстрее Соуп быстро спохватился и мы побежали, пока я кричала о бомбах в рацию.       Конечно, потому, что мы не могли сделать перерыв, Соуп и я не смогли добраться до безопасного места вовремя. Бомба взорвалась, и мы оба отлетели в стены. Я ударилась об бетон с тошнотворным треском, прежде чем упасть на пол. Моя голова ударилась о холодный каменный пол, прежде чем обвисла, когда я попыталась её поднять. Я не могла ясно видеть, мир кружился, и дышать было больно, не могла расслышать, звон в ушах был слишком громким. Куда делся мой шлем?       Я испускаю панический стон, пара слезинок скатывается. От страха или боли, я не знала. Поднялась на колени, подпирая себя одной рукой, другой придерживая то, что, скорее всего, было сломанными ребрами.       Теперь комната была освещена, больше не зеленым, а вместо этого – оранжевым сиянием, исходившем от пламени, тени мерцали. Я огляделась, дым начал собираться вокруг потолка. Я должна была убраться отсюда. Соуп и я должны были предупредить остальных на случай-       Соуп.       Я открыла рот и почувствовала знакомое царапание и резь в горле, когда выкрикнула то, что должно было быть его именем. Я не знаю, звон в моих ушах был ещё слишком громким. На несколько секунд я обеспокоилась, что могу остаться глухой. Продолжив кричать, я надеялась, что Соуп скажет мне, где он находится. Я обыскала всю комнату, заставила себя подняться на ноги, похрамывала, пока искала Соупа. Паника начала зарождаться во мне, когда я увидела его тело, безвольно лежащее на полу.       Я двигалась так быстро, как могла. Упав на колени рядом с ним, я перевернула его на спину, сняла его шлем, приставила руку к носу и наблюдала за его грудью, чтобы увидеть дышит он или нет. Я не видела движения и не чувствовала воздуха. Моё сердце колотилось, и пальцы направились к точке пульса на его шее.       Почувствовав слабый пульс, я испустила задушенный всхлип. Он ещё дышит. Я быстро положила руки ему на грудь и начала делать надавливания, отсчитывая удары, прежде чем наклониться и сделать два вдоха воздуха ему в рот. Не совсем так я представляла себе наш первый поцелуй, но я не могла думать об этом прямо сейчас. Я продолжала дальше и дальше, рыдая и умоляя Соупа проснуться. Мне самой становилось всё труднее дышать, дым был густым и тёмным, готовым задушить нас обоих. Я едва слышала свой голос из-за звона в ушах, он звучал слабо, как будто я была далеко.       — Нет-нет-нет, Соуп!, – я рыдала.       — Пожалуйста, очнись, я не могу этого сделать, – умоляла его. Я знала, что не смогу утащить его отсюда, не с моими травмами. Также я чертовски уверена, что не оставлю его здесь.        — Соуп! Очнись! Ты тупой шотландский ублюдок! – кричала я. Теперь я была зла. Почему мы? Почему это случилось с нами? Это несправедливо! Почему я всегда делаю это с теми, кто мне небезразличен? Как я могла сделать это с ним? Я привела его сюда, моя беспечность поставила его в такое положение, и теперь он может умереть из-за моей глупости.       — Очнись! Очнись! Ты нужен мне! Пожалуйста! – я продолжала умолять. Продолжала делать искусственное дыхания, надеясь, чёрт возьми, даже молясь, чтобы он проснулся.       — Мне жаль. Блять, Джонни, мне так жаль, – рыдала я.       — Ты должен очнуться. Ты ещё должен мне поцелуй, помнишь? Ты всегда выполняешь свои обещания. Джон МакТавиш, ты не лжец, так что не смей оставлять меня без этого поцелуя! – рявкнула я на него. Он всё ещё не очнулся.       Как долго это было? Как долго я кричала на него? Почему никто не пришёл, чтобы спасти нас? Я одна? Это было так?       Мои нажатия становились слабее, дым и усталость начали накатывать, и я знала, что долго продержаться не смогу. Я чувствовала, что начинаю оседать, мои глаза закрываются, а лёгкие горят. У меня раскалывалась голова, и я чувствовала, что схожу с ума. Мне казалось, что моё сердце было в чьей-то руке, и они медленно раздавливали его. Мои глаза закрылись, когда я обмякла, погружаясь в темноту.       Сильные руки подцепили меня под моими, подняли меня и прижали к мощной груди. Моя голова закатилась назад, и я надеялась, что то, что Гоуст держал меня не галлюцинация.       — Соуп! Джонни! – я всхлипывала, пытаясь высвободиться из его хватки. Я должна спасти его, я не могу дать ему умереть. Это всё о чём я могла думать, всё о чём я переживала.       Голос Гоуста был невнятным, когда он уносил меня из здания.       — Мы взяли его. Газ и Прайс забрали его.       Гоуст вынес меня из города к эвакуационному грузовику сразу за городом, в котором ждали Руди и Алехандро. Чистый воздух казался льдом в моих горящих лёгких, треснувшие ребра также усиливали боль, которую я испытывала при каждом вдохе. Я едва добралась до грузовика, прежде чем снова потеряла сознание. —       Я проснулась в лазарете с болезненным вздохом.       — Ох, блять, – я простонала от боли.       — Ты проснулась!, – радостно сказал Газ, быстро прыгнув к моей кровати.       — Газ, слишком громко, – я поперхнулась, снимая кислородную маску с лица.       — Нет, надень обратно, – сказал он, направляя мою руку обратно ко рту.       — Ты вдохнула слишком много дыма, тебе нужно это.       Я надела её обратно.       — Соуп?       — Он в порядке, жив. В следующей комнате, – ответил Газ. Я убрала одеяло, пытаясь медленно подвинуть ноги в сторону, но Кайл снова остановил меня. Я была упрямая, я понимала это. Он не мог остановить меня, и это было не нечестно, что они оставили на него работу по наблюдению за мной.       Газ начал кричать, что ему нужна помощь, особенно когда я сняла с груди липкие штуковины, которые отслеживали частоту моего сердцебиения. Машина выровнялась, издавая тошнотворный непрерывный звенящий звук.       Медсёстры и доктора вбежали, думая, что я умираю. Прайс и Алехандро кричали в панике, приказывая каждому сделать что-нибудь, чтобы спасти меня.       — Дайте мне выйти!, – кричала я, пытаясь всех оттолкнуть.       — Я здесь не останусь!       — Ты должна! У тебя два сломанных ребра и ты упадёшь в обморок из-за недостатка кислорода. Ты не можешь ходить! – одна из медсестёр пыталась достучаться до меня.       — Лаки! Оставайся на месте, тупица!– Прайс кричал из дверного проёма.       — Отпустите меня! – кричала я, извиваясь, не заботясь о боли, которая вспыхивала в моём боку.       — Я убью вас, если притронетесь ко мне!       Несколько докторов и медсестёр начали отходить, зная, что я могла претворить это обещание в жизнь. Прайс продвинулся вперёд, схватил моё плечо и грубо оттолкнул меня обратно на кровать. Я выпустила болезненный стон, и он ткнул пальцем мне в лицо.       — Не двигайся, – приказал он. Моё лицо перекосило от злости. Как он может говорить это? Он знает! Они все знаю о моих чувствах к глупому, бестолковому, активному Соупу. Как он может просто держать меня дальше от него?       — Прайс! – выпалила я, чувствуя головокружение без кислородной маски и сильного трепания.       — Тебе нужно успокоиться и сделать несколько вдохов. Я дам тебе увидеть его, но ты не можешь ходить, пока тебе не скажут, что всё хорошо.       — Прайс, – я испустила небольшой всхлип.       — Я пойду за креслом, а ты остаёшься здесь. Не веди себя как идиотка, – он продолжил ворчать, пока выходил из комнаты, чтобы взять инвалидное кресло. Газ стоял рядом с кроватью, готовый толкнуть меня обратно, если я снова попытаюсь сбежать. Большинство врачей и медсестёр ушли, кроме пары, которые проверили мои жизненно важные органы.       Когда Прайс вернулся с креслом, я медленно забралась в него. Движения причиняли больше боли, как ничто другое, но мне было плевать. Доктора снова попытались оставить меня в кровати, но злобный взгляд, которым я их одарила, заставил их заткнуться. Я вздохнула, когда села в кресло, Прайс надел на меня кислородную маску, утешал меня, пока говорил мне делать медленные вдохи.       Когда я восстановилась от движений, Прайс вывез меня из комнаты, Газ шёл рядом со мной. Алехандро и Руди, которые были в небольшой комнате ожидания, быстро встали и подбежали, что увидеть меня. Мы немного пообщались в коридоре, ну, они пообщались, а я просто кивала тут и там. Они не давали мне снять маску.       В конце концов, Прайс заметил, что я становлюсь дёрганной, поэтому он попрощался с ними и повёз меня дальше в комнату Соупа. Он дал Газу выполнить какое-то бессмысленное задание, которое тот с радостью выполнил бы, поскольку у него всё ещё были яркие глаза и пушистый хвост.       Гоуст сидел на стуле рядом с кроватью Соупа. Он казался уставшим, как будто он не спал несколько дней. Уставший больше, чем обычно. Наши глаза встретились, и он дал мне свой обычный кивок. Я выучила, что это кивок означает, что мы были скорее друзьями, чем незнакомцами.       Я сняла кислородную маску, заработав сердитый взгляд Прайса.       — Как долго он спит? – я мягко спросила, затем поместив маску на место.       — Пару дней, – пробормотал Прайс, не встречаясь со мной взглядом. Я посмотрела на Гоуста за настоящим ответом.       — Неделю, – констатировал он. Прайс вздохнул, прежде чем прорычать про то, что ему нужно идти сделать что-то. Он тихо ушёл, дав последний приказ о том, что мне лучше быть в моей кровати позже, и чтобы я не двигалась без посторонней помощи.       Я посмотрела на Соупа. Я была обеспокоена, зла, разбита, виновата. Я привела его туда. Он вообще просыпался?       Гоуст. казалось, способен читать мои мысли. Это по-настоящему сводило меня с ума иногда. Он просто знал.       — Он не просыпался, – сказал он. Мои глаза метнулись от Соупа к нему.       — Он проснётся.       Мои брови поползли вверх. Глаза горели, и я чувствовала, как слёзы грозились упасть с них. Я выпустила несколько маленьких вдохов.       — Он проснётся. Ублюдок слишком упрямый, чтобы не проснуться. Нужно много поддразнивать, обещаний выполнить, – сказал он. Я не заметила взгляд, которым он посмотрел на меня на последней части.       — Он здесь из-за-       — Не надо. Это не твоя вина, мы получили плохие сведения. Никто из нас не понял, – сказал он мне.       — Бомбы были на каждой нашей позиции. Единственная причина, по которой мы выбрались, это твоя интуиция. Прайс развернул нас всех, но вы, ребята, вытянули короткую зубочистку. Бомба взорвалась до того, как вы получили команду убираться оттуда.       Выпустив что-то типа хрипа-кашля, я потянулась и взяла руку Соупа. Гоуст смотрел на меня, так будто он был готов прыгнуть и поймать меня, если я вдруг упаду с кресла.       — Я не сломлена, – усмехнулась я.       — Не вся, в любом случае.       — Ты должна встать, – сказал он категорически.       Я усмехнулась его словам.       — Его волосы отрасли, – пробормотала я.       — Мне нравится, – ирокез немного отрос, но не стал длиннее из-за короткой стрижки по бокам. Можно было увидеть небольшие завитки в основной части ирокеза.       Гоуст хмыкнул.       — Ты правда думаешь, что он-       — Да.       Это было твёрдое заявление того, кто обладает абсолютным доверием и верой. Я никогда не слышала, чтобы кто-то был так уверен в том, что он говорит. Одно слово, и я почувствовала себя уверенной в своей собственной надежде. Это был его лучший друг, несмотря на то, что он хотел верить, что у него не может быть друзей, мы разрушили его стены. Соуп возглавил атаку и заслужил законное место. Я мало что знала о прошлом Гоуста, он точно не спешил рассказывать людям, но в глазах человека, который потерял дорогих ему людей, есть что-то такое. Холодность, которую вы бы не поняли, если бы у вас тоже не было этого. Я видела это в глазах Призрака, и я знала, что он убеждал не только меня, но и самого себя в том, что он не потеряет другого человека, который ему небезразличен.       После этого я ничего не говорила. Здесь нечего сказать. Ничего, что нужно было бы сказать. Тишина была комфортной и гостеприимной. —       Прошло еще несколько дней, и я начала навёрстывать упущенное из-за серьёзного недостатка сна. Когда я не спала или мои товарищи по команде держали меня в плену в моей комнате, я обычно находилась в комнате Соупа. Я сидела в своём кресле и разговаривала с ним, читала ему, слушала с ним музыку.       Ну, я старалась слушать музыку. Я всё ещё слышала звон в моём левом ухе, что-то, что, вероятно, не уйдет в скором времени, но кто знает.       На самом деле мне нечего было делать, кроме как спать. Мне казалось, что если я не сплю, то волнуюсь. И я беспокоилась обо всём. О Соупе, о миссии, о себе. Мне всё ещё приходилось большую часть времени носить кислородную маску. Время от времени у меня всё ещё возникали некоторые проблемы с дыханием.       Большую часть времени, когда спала, я была в странном состоянии полусна. Это ощущалось так, будто я сплю, но я не хотела открывать глаза, но могла слышать, что происходит вокруг меня.       — ..долго так?» – спрашивает голос.       — Большую часть дня. Она много спит. Часть восстановительного процесса, и, я предполагаю, что скука поглощает, – ответил Прайс.       — Она выглядит спокойной.       — Ага, ну, видел бы ты её, когда она проснулась. Хотела разодрать всех на части голыми руками, чтобы выбраться из чёртовой постели, – посмеялся Газ.       — Не знаю, как она смогла выдержать это со сломанными рёбрами, и едва способная дышать.       — Она крепкая.       — И такая же чертовски упрямая, – добавил Прайс.       — Не собиралась оставлять тебя в здании. Умерла бы от удушения дымом, прежде чем подумала бы бросить тебя там.       — Можно потише? Вы все слишком громкие. И это говорит кто-то, кто не может слышать одним ухом, – пробурчала я, открыв глаза и слегка потирая их.       Немедленно я обнаружила новое лицо в комнате. Его повязки всё ещё на нём, и в этот раз, он был на инвалидном кресле, сбоку от моей кровати, но это был он. Он проснулся.       — Джонни? – я прошептала.       — Привет, красавица, – улыбнулся он. Газ и Прайс тихо выскользнули из комнаты, но я не думаю, что кто-то из нас это заметил.       — Ты проснулся.       — Как и ты.       — Я проснулась за долго до того, как ты, – констатировала я.       — Гоуст сказал, что я герой. Практически назначил меня руководить командой с этого момента.       — Прайс был понижен в должности, не так ли?       Я кивнула и посмеялась, что превратилось в кашель. Его брови сдвинулись в беспокойстве, пока я дышала в кислородную маску.       Он схватил мою руку, когда я положила её обратно на кровать.       — Почему ты выглядишь таким обеспокоенным? Я та, которая чуть не убила тебя.       — Не говори этого, – резко сказал Соуп.       — Ты не- это не твоя вина.       — Джонни, я думала, что потеряла тебя там. Ты не- ты не дышал, и я не могла тебя разбудить.., – пару слёз скатились по моим щекам. Соуп посмотрел на дверь, прежде чем подняться из кресла. Он аккуратно вытирал все случайные слёзы пальцами.       — Как ты могла думать об этом? Я дал тебе обещание, – он улыбнулся мне.       — Что?       — Поцелуй в щёку не был хорош. Достаточно хорош лишь для того, чтобы удержать тебя, пока я не смогу как следует поцеловать тебя, – проговорил он, улыбаясь. Моё лицо комфортно устроилось в его руках, и я улыбнулась ему.       — Ну, тогда где же мой настоящий поцелуй? – спросила я.       Улыбка Соупа стала шире, когда он прижался своими губами к моим. Это был короткий и сладкий, идеальный во всех отношениях поцелуй.       — Только попробуй напугать меня так ещё раз, Джон МакТавиш, – предупредила его, когда он отодвинулся.       — Мне нужно будет много настоящих поцелуев, чтобы загладить то, в какой ужас ты меня поверг.       — Это так?       — Ага.