Вся мощь огня, бесчувственного к стонам,
весь белый свет, одетый серой тенью,
тоска по небу, миру и мгновенью
и новый вал ударом многотонным.
Кровавый плач срывающимся тоном,
рука на струнах белого каленья
и одержимость, но без ослепленья,
и сердце в дар — на гнезда скорпионам.
Таков венец любви в жилище смуты,
где снишься наяву бессонной ранью
и сочтены последние минуты,
и несмотря на все мои старанья
ты вновь меня ведешь в поля цикуты
крутой дорогой горького познанья.
~~~
Услышав новость, Валентин скептически отнёсся к предстоящей «тренировке» с герцогами. Алва не ментор, а Маршал. Да, быть может, пару лет назад ещё будучи генералом, Ворон муштровал солдат, но… Валентин видел здесь одно большое издевательство. С другой стороны, сказал себе Придд, спокойно завтракая пресноватой кашей и запивая откровенно тухлым травяным отваром, это может стать хорошим жизненным уроком для некоторых, верящих в свою безнаказанность, личностей. Интересно, какой из Окделла фехтовальщик. Валентин пытался, но не мог припомнить, чтобы слышал хоть об одной дуэли Повелителя Скал. Юноша кинул взгляд на герцога, который в тот момент с вниманием слушал отца Германа, Алва в разговоре не участвовал, он скучающим взглядом изучал свой кубок с вином. Валентин предположил, что вино кислит. Дрался всегда Ворон, такими были слухи. Убил, сильно ранил, застрелил того или иного дворянина за оскорбление чести своего супруга. Валентин напряженно думал, а его взгляд вернулся к Алве. Какого Леворукого?! Окделл ведь сам флиртует и заигрывает направо и налево — как говорят — так каких кошек Алва вызывает каждого, кто посмеет оскорбить или открыто намекнуть на измены? Валентин так и продолжал смотреть прямо Алве в лицо, и тот, видимо, кожей почувствовал его взгляд. Слегка нахмурившись, Рокэ оторвался от разглядывания бокала с вином и наткнулся на какой-то лихорадочно-возмущенный взгляд Валентина. Рокэ вопросительно поднял бровь, стараясь не морщиться. Голова болела страшно. Встретившись взглядом с ними глазами, юноша не выдержал тяжёлого взгляда Алвы и отвернулся. Он крутил ситуацию так и эдак и не мог понять. Любой кто хоть немного знает Паоло, поймёт, что тот ни за что бы не пошёл в лес посреди ночи. А вот пойти и устроить очередной розыгрыш для Арамоны — вполне. За мыслями он не заметил, как завтрак подошёл к концу, и Арно поднял его за локоть со скамейки. Савиньяк удивительно быстро привык к тому, что Валентин вечно витает глубоко в своих мыслях и стал кем-то вроде поводыря, чтобы друг, задумавшись, не вписался в какую-нибудь стену. На Колиньяра напал слуга. Мог ли он быть не один? Устраивать покушение в одиночку — это, хм, неэффективно. Герцогам известно это лучше, чем кому-либо. Значит этот второй человек попытался закончить начатое, но ему помешали? Паоло и отец Герман его увидели и он не дал им уйти и рассказать. Нет, понял что происходит точно только святой отец, а Паоло, идиот, стал случайным свидетелем. Это все очень хорошо, но как, закатные твари, им удалось вычислить этого слугу за один день и выпытать у него местонахождение пропавших! Невозможно. — Verdammt, — Придд выругался себе под нос и сжал кулаки.- Это невозможно. — Что невозможно? — голос Арно был, как всегда, беззаботен, он продолжал вести Валентина под руку. — Это! — юноша натурально зашипел и показал пальцем на идущего впереди Паоло. — Как им удалось найти их так быстро, а? — Не представляю, — Арно пожал плечами. — Может быть магия? Они же Повелители. У Валентина дернулся глаз, а Савиньяк продолжал щебетать как ни в чем не бывало. — Знаешь, Рокэ в морисском халате и бархатных домашних туфлях с длинным носком очень похож на колдуна. А Ричард, когда кричит на своих секретарей — ух, что за зрелище. Дом едва не трясётся. У Валентина в голове замкнуло. Магия? Бред.~~~
После завтрака Ричард и Рокэ вернулись в свои покои. Алва направился к тазу с водой, который оставили слуги и приложил холодную тряпку к затылку. Отложив веер, Ричард сразу схватился за перо и бумагу и уже сосредоточенно что-то писал, используя каминную полку вместо стола. Только тяжело вздохнув на это, Рокэ достал из сундука фляжку с касерой и, кинув тряпку обратно в таз, развалился в кресле. Вино у Арамоны было отвратительно кислым, а любителем сидра Рокэ не был никогда, оставалась касера. — Кому ты там бесконечно пишешь? — голос звучал устало. — Мне начинать волноваться? Он прикрыл глаза и помассировал виски. До сегодняшнего дня Рокэ не чувствовал насколько сильно устал… Пусть этот год выдался мирным для Тагига, спокойной жизни им с Ричардом не давали. Просто из принципа такие как Килеан или Ариго вечно пытались спутать им карты. Рокэ, как и Ричарда выматывали бесконечные пикировки и ссоры при дворе, сплетни и интриги, глупые подчинённые и горы, горы отчётов, гори они Закатым пламенем. Они взялись за это странное происшествие в Лаик, потому что никому другому унары не смогли бы сообщить, Арамона с кардиналом обставили бы все как несчастный случай, а Паоло ведь его родственник, это нельзя было оставить просто так. Рокэ был уверен, что Ричард закатит Сильвестру скандал сразу по возвращении в Олларию. А ещё Арно и Валентин… Дик в самом деле прав, проблемы валятся на них снежным комом, настолько быстро, что решать их нужно все и сразу, иначе вовсе под собой погребут. Окделл отрицательно промычал в ответ. — Нет, tesoro, я действую, иначе будет поздно, — Дик обернулся и увидел как Рокэ морщится от головной боли — Ох, бедный мой, я сейчас, мне осталось лишь пару строк. Рокэ кивнул, не открывая глаз, и хлебнул ещё касеры. — Говори со мной, это меня успокаивает. Рокэ услышал добродушный смешок Ричарда и его губы сами разошлись в слабую улыбку. — Хорошо.- Ричард заговорил как ни в чем не бывало. — Ты знаешь, я мог бы почитать тебе Дидериха для успокоения нервов, наших общих, но честное слово, Росио, я до сих пор на взводе после вчерашней ночи. Никогда бы не подумал, что у отца Германа такая крепкая рука. Рокэ неудачно двинул головой и затылок отозвался режущей болью. Он снова скривился. — Карьярра, это точно. Теперь я окончательно уверился в том, что мне нужно обходить церковь десятой дорогой. Приходишь сделать богоугодное дело, а получаешь поленом по голове, Ли с Милем обхохочутся. А Берхайма ты видел с его кулачищами, тоже мне священник, да по нему артиллерия плачет. Такого как Ги пополам переломит, и не заметит, — кто бы что ни говорил позубоскалить и повозмущаться Рокэ любил. Ричард любил это занятие ещё больше. — Полностью согласен и, к слову о том, что каждый должен быть на своем месте, — Рокэ уловил смену темы, но ему в общем-то действительно было все равно, про что ему будет рассказывать Ричард, лишь бы не молчал. — Тебе прекрасно известно, как долго я добивался того влияния, которое сейчас имею. И знаешь, мне иногда задают вопросы. Это довольно забавно. Почему получилось у вас, а не у Манрика или Колиньяра, хотя они у трона десятки лет? Ну скажи ведь — уморительно. Я на это только загадочно улыбаюсь и говорю, что это все моё природное обаяние, — Ричард хохотнул, — и никто не знает, сколько труда я приложил, сколько оскорблений вынес, сколько должен был стерпеть, чтобы оказаться на вершине. Он закончил письмо и отложил бумагу. Мужчина подошёл к Алве и сел на подлокотник его кресла. Рука Ричарда немедленно оказалась в волосах Рокэ. Он аккуратно пропускал иссиня-черные пряди между пальцами, массировал виски. В окно лился утренний свет, луч солнца изучающе бродил по комнате, остановившись, наконец, на лице Алвы. Ричард улыбнулся, а Рокэ задышал ровнее, лицо его разгладилось. В избавлении Рокэ от головной боли Окделлу не было равных, его волшебные пальцы творили с мигренями кэналлийца чудеса. — Продолжай, — сказал совсем тихо, на грани слышимости. Ричард улыбнулся, его глаза были полны нежности, он наклонился и поцеловал своего супруга в лоб, затем в висок. — Сколько лести и сколько нервов я потратил на то, чтобы завести те связи, которые сейчас имею, — он продолжал гладить Рокэ по волосам, — Даже если ты герцог, особенно если ты «малолетний герцог», люди не станут уважать тебя. Доверие, дружбу, хорошее отношение нужно заслужить. Рокэ знал все это, ведь прошел сам, его тоже считали зарвавшимся юнцом, который смеет указывать генералам. Но ему нравилось слушать голос Ричарда — размеренный, убаюкивающий и нежный только для него. От того как Дикон перебирал его волосы, как нежно целовал его, у Рокэ в груди разливалось тепло и умиротворение, ни за что в мире он не готов был это потерять. — Но почему же получилось у меня, а не у Манрика и Колиньяра? Первая причина — то, что они обрели свое положение при Франциске и королеве Алисе, как и Штанцлер. И я прекрасно вижу, как они до сих пор пытаются пропихивать их политику.- Ричард продолжал. — Фердинанд знает их натуру не хуже меня. Нельзя разводить слишком много Манриков, нельзя давать слишком много власти Колиньярам, иначе они развалят Талиг к кошкиной матери, а Дриксен и Гайифа спляшут на руинах нашего государства. Ричард легко поцеловал его в макушку и продолжил успокаивающе гладить, забирая боль. Да, Рокэ знал это и был согласен с Ричардом. Именно поэтому им был нужен мальчишка Придд, Арно, Паоло, Берто — все подаюшие надежды молодые дворяне. Новое поколение, которое не даст Талигу потонуть в пучине междоусобиц. — Из-за того, что я веду себя как эпатажный повеса, никто не знает где заканчивается мой эгоцентризм и что я делаю просто из прихоти, а что из холодного расчёта. Половина аристократии и мелкие дворянчики даже не понимают сколько власти в наших с тобой руках, не говоря уже о провинциалах. Рокэ хмыкнул, это была правда. — Военная мощь Талига в твоих руках, светская и дипломатическая власть у меня. Ни Катарина, ни Штанцлер, ни Кардинал не имеют столько влияния на короля, потому что мы с тобой действуем в интересах Его Величества и Талига, а они в своих собственных, — Ричард тяжело вздохнул. Рука Дика в волосах Рокэ напряглась и Алва открыл глаза, он уже чувствовал себя лучше. — Как ты думаешь, сколько нам было, когда Соберано и отец начали это планировать? Рокэ развернул голову, чтобы видеть лицо супруга, Ричарда явно всерьёз интересовал этот вопрос. Алва высвободил его руку из своих волос и прижался к ладони щекой. — Тебе было десять, а мне четырнадцать, я полагаю, незадолго до смерти герцога Эгмонта. Жемчужинка, ты знаешь, что в то время наших отцов очень многие подстрекали устроить мятеж в пользу Раканов. Мы уже говорили об этом. Страх за будущее Талига сподвиг их принять это решение. И я согласен с ними, страну нельзя оставлять на абы кого, учитывая то, что мы ещё не избавились от угрозы мятежа, — Рокэ многозначительно посмотрел на Ричарда, тот кивнул. Удивительно удобно было разговаривать без ссор и скандалов, как это было у них раньше, без криков и оскорблений, без швыряния посудой и предметами интерьера — спокойно, выслушивая друг друга и прислушиваясь. Рокэ трепетно целовал внутреннюю сторону ладони Дика и вспоминал сколько боли они причинили друг другу из нежелания следовать пути, который уготовили им отцы. В общем-то выбирать свой собственный путь они не имели права. Ричард ещё раз вздохнул и улыбнулся. — Самое главное, что мы все же смогли понять их, верно? И в Талиге сейчас все стабильно. Тем более ты ведь помнишь, как там было… «интересны единиц неизбежно уступают интересам общества», — он грустно улыбнулся. — Если ты думал, что я не знаю, что это глубокомудрое высказывание принадлежит Франциску Первому и сейчас начну восхищаться твоим неоспоримо блестящим умом, то я сожалею, — Рокэ насмешливо поднял брови. Ричард решил отложить мрачные мысли и подхватил весёлый настрой супруга. — И ты все равно восхитился. Окделл сполз с подлокотника на колени Рокэ и, обвив руками его шею, втянул Алву в глубокий поцелуй. Тот отвечал порывисто, стиснув талию Ричарда, прижал его ближе. Выцеловывая линию челюсти, Рокэ переместился к уху Дика, слегка покусывая мочку. Воздух стал тяжелым, по телу распространялся жар, Ричард прижался к груди Рокэ, ища больше контакта. — Меня так злит все это, в кои-то веки мы вместе выбрались из Олларии, но у нас нет и минутки друг на друга, а когда вернемся нам придётся разгребать все накопившиеся за эти дни дела, — это был любимый капризный тон Ричарда и он очень веселил Рокэ, потому что напоминал ему Катарину. Ричард снова накрыл губы Алвы в развязном поцелуе. Рокэ сходил с ума, когда целовал его. — Я тоже тоскую по тебе, сердце моё. Потерпи еще немного, прошу, — Рокэ говорил, перемежая слова с поцелуями. Он держал в своих руках сокровище, чудо. Судьба подарила ему любовь Ричарда Окделла — горячую, страстную и вместе с тем мягкую, окутывающую теплом и заботой, она подарила ему дом. Они пили дыхание друг друга, делили одно сердцебиение. — Я отдам тебе всё, — Рокэ оторвался от губ Ричарда, чтобы увидеть его глаза, такие же горящие и влюбленные, как свои собственные. — Нам нужно идти, — вопреки своим словам, Ричард снова целовал его, — тренировка по фехтованию, будь она проклята. — Твоя идея, — хриплым голосом напомнил Рокэ. — Клянусь, я уже пожалел о ней. Алва коснулся его губ в последний раз и рывком поднялся с кресла, ставя Ричарда на ноги. Рокэ нежно взял Дика за подбородок. — Чем быстрее мы покончим с этим, тем быстрее окажемся дома, — он улыбался. — Ты прав. Тем более есть что-то в этом томительном ожидании, м? — Ричард закусил губу и провел рукой по груди Рокэ. Алва ухмыльнулся в ответ.~~~
Тренировка с унарами прошла вполне успешно, по мнению Рокэ, и дала ему быстрое и полное представление о личностях молодых людей. Алва, как опытнейший фехтовальщик, мог многое сказать об оппоненте по его манере вести бой. И пусть унары были ещё очень неуклюжи и неопытны, в некоторых уже проклевывалось понимание того, как надо работать со шпагой. Тренировку проводили так. Унары были разбиты на пары и сражались сначала между собой, а победившие удостаивались чести скрестить шпагу с герцогом Окделлом. Таких набралось десять человек. Среди них были Катершванцы, Арно, Эстебан и Альберто. Паоло отдыхал у себя под присмотром Хуана, а вот отсутствие Валентина в шеренге победивших удивило Ричарда. Он бросил на Придда вопросительный взгляд. Юноша скривился и головой указал на Северина Заля, который над чем-то смеялся вместе с Колиньяром, а потом на наливающийся под своим глазом синяк. Ричард сделал сочувствующее лицо и покачал головой. Жаль, жаль, но время ещё будет. Продержаться против Окделла минуту не смог никто, разве что почти получилось у Арно, но он единственный кто уже тренировался с Ричардом, впрочем фора ему не помогла. Окделл дрался на шпагах так, словно орудовал кинжалом. Движения его клинка были отточены настолько, что унары просто не могли уловить смену позиции и почти сразу после начала поединка были застигнуты врасплох лезвием у горла, или острием (в защите), упирающимся в грудь или живот. Ричард даже не старался. Разве что приложил чуть усилий, чтобы разыграть сценку с Колиньяром, слишком уж ему не нравится этот зарвавшийся стервец. Окделл сделал вид, что впал в замешательство, после неуклюжей атаки Эстебана и тот купился. Забыв обо всем и полностью открываясь, юноша ломанулся в новую атаку, а в следующую секунду он уже лежал, придавленный каблуком Ричарда к полу. Острие шпаги (защита слетела) упиралось ему в горло. В зале повисла тишина. Рокэ с упоением смотрел на то, как Ричард прижимал сопляка к полу, наступив ему на грудь, лицо его выражало чистое надменное превосходство, словно он смотрел на червяка, а не на юношу перед собой. Эстебан не смел пошевелиться, не смел вдохнуть. Он, загнанной в угол мышью, смотрел в глаза хищника, скрытого за красивой оболочкой. Глаза герцога ясно говорили: «И так будет с каждым». Валентин сглотнул и огляделся. На лицах всех унаров была тревога, кроме Альберто и Арно, их зрелище нисколько не трогало. Тем временем Валентин впервые ясно понял кто перед ним. Не шут, не столичный повеса — герцог, Повелитель Скал. И Придд впервые увидел реальность за этим словами. Этот человек восстановил практически с нуля Надорские шахты, заброшенные Эгмонтом, как мог улучшал экономику и сельское хозяйство провинции, наладил поставки своих пород не только на прямую короне, но и рознично по заказам знати. Его камни разъезжались по всем Золотым Землям, потому что были лучшими. Надор был богат, куда богаче Эпине и Придды вместе взятых, и процветал. Окделл с Алвой были ближе всех к королю, их руками творилось правосудие в Талиге, и Валентин лишь сейчас осознал с кем имел неосторожность связаться. Он смотрел в красивое, бесстрассное лицо Окделла и не мог понять чего желает больше, бежать и прятаться от него или приблизиться к нему настолько, чтобы узнать все.~~~
Сердечно распрощавшись с Арамоной и обменявшись с Арно и Валентином многозначительными взглядами, Рокэ и Ричард отправились обратно в Олларию. Был двадцать второй день весенних ветров, до дня Святого Фабиана оставалось ровно пять дней. Солнце светило ярко, однако без колета можно было и замерзнуть. Помимо прочего они увозили с собой большую папку с отчетами о состоянии дел в Лаик, которую в ближайшее время увидит Его Величество. Человека, который планировал убить Эстебана Колиньяра и взял в заложники Паоло Куньо и отца Германа, схватить не составило труда ещё прошлой ночью. Как они и думали, он не был наемником или убийцей — обычный слуга, которого вместе в с братом, шантажом заставил это сделать хозяин. Жильбер и Жан Гюсто были слугами графа Ги Ариго. Рокэ и Ричард действительно пробрались в старую галерею через потайной ход, но поднятый ими шум привлек внимание пленников, что оказались настроены весьма воинственно. Рокэ героически принял удар поленом на себя. Не такой встречи они ожидали. После, когда все пришли в себя и поняли кто есть кто, весьма быстро выяснилось, что Герман и Паоло в порядке, не считая лёгкого истощения и начинающейся простуды. Теперь главной их целью стало взять Жильбера, пока он ничего не подозревает. Ричард, вместе в бывшими пленниками отправился в их с Рокэ покои, отогревать и отпаивать их вином, а Рокэ, найдя Хуана в выделенной ему комнате, отправился прямиком к Жильберу. Таким образом к рассвету тот был уже схвачен, предварительно допрошен, и отправлен с конвоем (из солдат, которых отозвали с периметра) в столицу, лично в руки к Колиньяру. Пока они стояли перед каретой на промозглом ветру, Ричард с трудом боролся с охватившим его предчувствием. Такое бывало с ним редко, но еще с детства, и Дик не мог объяснить как же так получается даже самому себе. Он просто знал, что случится что-то плохое. Когда Ричарду было пятнадцать, он решился спросить у Соберано, что это может быть и тот ни секунды не раздумывая ответил ему: " Если это «предчувствие» дает тебе возможность быть впереди других, не спрашивай, а пользуйся. Когда буря обрушится, ты будешь готов и защищен, а их затопит. Это естественный отбор, Рикардо». По истине волчья улыбка была тогда на губах Алваро. Окделл встряхнул головой, отгоняя образ и вновь надевая на лицо улыбку. Дик хоть был очень привязан к Соберано и уважал его… бояться это не мешало. Так вот, это кошкино предчувствие в последний раз посещало его перед смертью Джастина, а до этого перед смертью Алваро — оно всегда значило новый виток проблем и боли в его жизни. Проблемы были решаемы, но каждый раз Ричард боялся предположить, что ещё захочет отобрать у него судьба. Одному герцог Окделл был рад, что этот Гюсто и Ариго — это в большей степени проблема Колиньяра, чем его, но чем может обернуться участие в покушении на наследника знатного рода брата королевы? Паоло в сущности ничего не понял и, слава Создателю не пострадал. А вот Герман и его близость к Сильвестру… Очень хорошо, что он остался жив и невредим, Ричард не мог представить себе лучшего кандидата в будущие кардиналы, пусть сам Герман этого не желает. Они вновь сидели в карете, Рокэ смотрел в окно и, видимо, думал о чем-то своем, Дик был благодарен ему за тишину, ему тоже нужно подумать. Нервный тик все больше и больше охватывал его — последствия бессонной ночи, энергичного утра и работы на износ последние несколько месяцев. Ричард не справлялся. Он снова и снова раскрывал и закрывал веер, водил пальцами по острым граням драгоценных камней, но ничего не помогало. Ему хотелось одновременно уснуть и проспать минимум год или убить кого нибудь. Ги, что, кошки подери, делать с Ги? Окделл заставил себя выдохнуть и думать рационально, никаких эмоций. Ему прекрасно ивестен их кружок по интересам вместе со Штанцлером. И Дик уже давно заметил, что Ариго стал слишком нервным, дерганным и даже словно потерял надежду на его внимание. Видимо вот как это работает, все происходит как только перестаешь смотреть. Ричард и был рад выпустить этого идиота из-под контроля, но вот, держите, теперь он может загреметь в Багерлее, если не на плаху, создав при этом шума на весь Талиг. Ричард еще раз тяжело выдохнул. — Злишься? Он поднял взгляд на Рокэ. — Паникую. — Я клянусь тебе, если Ги в самом деле в этом замешан… — Нет, — Ричард хлестко оборвал его и предостерегающе потряс веером, — даже не думай! Если он собирался совершить преступление, он получит то, что положено по закону. Да, вот так пожалуй. Всего то и надо, по закону. А знать… Поволнуется, посплетничает, да замолчит, в чем-то это даже им на руку, чтоб остальным неповадно было. Рокэ поднял руки в примирительном жесте. — Просто у тебя лицо было, словно ты сам готов его убить, вот я и, — Алва оскалился, в глазах блестело озорство. — О, заткнись, прошу, — простонал Ричард. — Вот не до твоих шуток сейчас. Рокэ посерьезнел. — Ты нагнетаешь, жемчужинка. Наш господин обер-прокурор не кисейная барышня, да и Вальтер в качестве супрема исключительно компетентен. Хорошо обдумав это, я вполне уверен, что из-за этой глупости нам незачем откладывать поездку в Алвасете. Ричард как будто действительно вынырнул из пучины своих размышлений. — Нет же, мы не можем, а если… — Заговор? Покушение на короля? Переворот? Это уже паранойя, мой милый, — Рокэ провел рукой по волосам, — даже я, который готов заменить еду и сон на вино уже понял это. От-ды-хать. Пусть эти глупцы хоть раз в жизни разберутся с чем-то самостоятельно, тем более кардинал и Лионель останутся в столице. Ричард слушал Рокэ и у него будто спадала пелена с глаз. Все таки он опять надумывает себе, не может мыслить достаточно трезво и поддается абсурдным страхам — явный признак того, что действительно пора отдыхать. Дик уронил голову на руки и карету подкинуло на очередном ухабе, так, что у него щелкнула челюсть. — Ты прав, Росио, теперь я вижу. Ты знаешь как я люблю это — считать себя ответственным за решение всех проблем, — Ричард грустно ему улыбнулся. Алва ничего не сказал на это. Он знал Ричарда как облупленного, поэтому просто раскрыл руки для объятия. Дик так же молча прильнул к нему и, наконец, успокоился. Сам Окделл, быть может не замечал, но Рокэ видел кристально чисто — как Ричарда бросает от спокойствия к гневу, оттуда в меланхолию, а потом обратно в жизнерадостность. Да, у него всегда было переменчивлое настроение, но не настолько. В обычный день трудно было покоробить его спокойствие и самообладание, в плохой день было трудно смирить его гнев. Вспомнив, что в Олларии их ожидает скандал с Лионелем из-за Арно и Валентина, а после с Вальтером и еще Леворукий знает с кем, уж недовольные найдутся, Рокэ вздохнул и зарылся носом в волосы Ричарда. Именно поэтому они уедут. Дети пусть купаются и загорают в безопасности Кэналлоа, а они с Ричардом отдохнут. Оллария слишком утомительна.