Мотивация быть ленивым

О, отец, спасибо тебе большое. От всего сердца благодарю тебя. Словами не передать, какую благодарность я испытываю к моему дорогому отцу в этот день, в этот момент. Именно это он имел в виду, когда говорил, что я поблагодарю его позже. Эта школа невероятна. Конкуренция, жестокость, безжалостность. Как будто мой дедушка, который был предыдущим председателем школы, предвидел моё рождение и создал эту школу для того, чтобы она непосредственно обслуживала меня, когда я стану совершеннолетней. В то время я проклинала имя своего отца. Мне было одиноко, я скучала по Киётаке и с каждым месяцем видела его все реже и реже. Я хотела быть в его классе, его присутствие успокаивало меня. Он был моей единственной константой в жизни. Пока отец постоянно уезжал по делам, я всегда могла рассчитывать на то, что Киётака будет рядом со мной. И вот так просто его у меня забрали. Я была вынуждена жить одна, несмотря на то, что мои одноклассники помогали мне. Сейчас я не могу нарадоваться. Я очень редко удивляюсь, хотя я радуюсь и грущу, как и любой другой человек, очень мало что меня волнует. Это проклятие гения: когда ты редко проигрываешь другим, бояться нечего. В конце концов, это как азартная игра, когда ты знаешь, что фишки ничего не стоят. Когда у тебя нет пресловутой шкуры в игре, все кажется бессмысленным. Жизнь потому и прекрасна, что рано или поздно она заканчивается. Поэтому, когда Машима-сенсей рассказал нам о существовании S-системы и о том, что она означает, я была в полном восторге. В теле, проклятом отсутствием физических способностей, единственное, с чем я могла сражаться, был мой разум. В этой школе я могла привести этот класс к победе. Хотели они того или нет, я поведу их к вершине. Я бы безжалостно уничтожала всех, кто стоял на моем пути, будь то друг или враг, любой, кто противостоял бы мне, был бы уничтожен. Я бы не стала делать этого ни для кого из своих одноклассников. Было бы здорово, если бы они боролись против моего правления. Это было бы по-библейски. Было бы совершенно замечательно видеть, как желание противостоять мне покидает их тела, когда они осознают беспомощность своих попыток. Было бы ещё лучше, если бы они возненавидели меня. Наблюдать, как они безропотно выполняют мои приказы, проклиная меня за то, что я выполняю их волю, было бы так вдохновляюще. Заставить их бороться против своей природы ради собственной выгоды, разве может быть что-то лучше? Но самое главное, это был бы ещё один способ посоревноваться с ним. Шесть лет. Пять долгих лет сражений с ним на шахматной арене и ни одной победы. Это была единственная вещь в моей жизни, где я была аутсайдером, поэтому я так жаждала соревнований. Как уже говорилось, игра утомительна, когда нет риска проиграть, и я любила острые ощущения в погоне за первой победой. Но мой брат мастерски уклонялся от любой формы соревнования со мной с тех пор, как этот невежда позволил мне выиграть в тот единственный раз. Теперь у него не было выбора. Он будет вынужден сразиться со мной, причем арена будет совершенно другой. Возможно, на этот раз я смогу хоть раз попробовать сладкий нектар победы. Испытать кайф от того, что я наконец-то одержала победу над ним, — это было бы подтверждением моего существования. Это подтвердило бы, что я достойна звания гения. Я могла бы гордо стоять рядом с ним. Я никогда не жалела слов, когда хвасталась его величием. Когда меня просили рассказать о его величии, я просто ухмылялась. «В конце концов, вы увидите» — всегда говорила я, когда речь заходила об этом. Со временем мне уже не нужно было ничего объяснять. Они видели в нем то же, что и я. Он был популярен. Я не злилась, когда видела видео и фотографии, сделанные с ним во время тренировок в спортзале. Наоборот, я была горда. Возможно, это было претенциозно с моей стороны, но я чувствовала удовлетворение всякий раз, когда слышала, как девушки шептались между собой о том, какой он красивый, какой он сильный. Я чувствовала себя невероятно довольной, когда они подходили ко мне и спрашивали, какой он, есть ли у него девушка или каков он как человек. Я охотно пела ему дифирамбы, полностью обходя стороной его самый большой недостаток. Вскоре это стало моим самым большим сожалением в течение первого месяца моей школьной жизни. Малоизвестный факт, что в настоящее время наш класс разделился на две фракции. С первого дня я хотела возглавить класс и выдвинула свою кандидатуру, а вторым был Кацураги Кохей. Он был скучным болваном, который все делал безопасно, олицетворением несклонности к риску. Меня тошнило от мысли, что мне придется выполнять приказы этого идиота, если его выберут лидером класса. Как я могла сосредоточиться, когда солнце освещало его лысую голову? Итак, когда классу стали ясны наши намерения, группа обсудила их в частном порядке, и в дискуссии приняли участие три разные стороны. Моя сторона состояла из меня, Хашимото Масаёши и Камуро Масуми, сторона Кацураги — Кацураги, Тоцука Яхико и Мачида Коджи, и, наконец, остальная часть класса, которая не определилась, кто победит. Остальные играли в середине, как дети. Как бессердечно. «Похоже, ты была права насчет S-системы, Сакаянаги» — неожиданно сказал Кацураги, когда Машима-сенсей вышел из комнаты. Хотя он был знающим учителем, он был неуклюжим и забывчивым. В своем волнении, сообщая нам о нашем успехе, он забыл на своем столе бумаги, которые должен был показать нам. «Разве ты ожидал чего-то меньшего, Кацураги?» — злорадно улыбнулась я. «Теперь, когда я подтвердила свои навыки наблюдения, давай обсудим твоё положение в качестве моего помощника, пока я веду класс?» «Ты ведешь себя невероятно самонадеянно, Сакаянаги. То, что ты смогла заметить внутреннюю работу школы раньше других, не означает, что ты годишься для руководства этим классом. Есть вероятность, что ты получила информацию от своего отца, прежде чем прийти сюда. В конце концов, ты дочь председателя.» «Меня возмущает тот факт, что ты считаешь, что мой отец даст мне несправедливое преимущество. Я ненавижу непотизм. Все достижения в моей жизни были моими и только моими.» «Конечно, ты бы так сказала. Любой, кто жульничает, будет отрицать это, когда его обвинят» — прошипел Тоцука. «Собака заговорила» — весело рассмеялся Хашимото. «Кацураги, у твоего питомца, наверное, потерялся намордник. Лучше всего посадить его обратно на поводок, пока он не начал гоняться за своим хвостом.» «Никто не спрашивал, что ты думаешь, коричневоносый ублюдок!» Тоцука выстрелил в ответ. «Хватит, Яхико!» — отругал его Кацураги. Он снова повернулся ко мне с серьезным видом. «Сакаянаги, пожалуйста, я умоляю тебя. Теперь, когда детали S-системы подтверждены, мы должны быть едины как никогда. Мы должны работать вместе, чтобы обеспечить наше положение на вершине.» «Именно по этой причине я только что решила, что тебе не место рядом со мной, Кацураги. Ты хочешь защищаться от волков, а я хочу охотиться на стаю и перерезать им глотки. У тебя не хватит смелости возглавить класс А, твои методы трусливы.» Он как раз собирался дать мне отпор, когда дверь открылась и вернулся Машима. «Прошу прощения за мою забывчивость. Вот текущий рейтинг классов, а также их текущие баллы.» Он достал большой лист бумаги и прикрепил его магнитом к доске. Что, черт возьми, происходит? Класс А — 940 Класс B — 770 Класс C — 490 Класс D — 0 Когда класс увидел результаты, я услышала громкий смех Тоцуки. Самое ужасное в этом было то, что он не был наигранным, он был искренним, и каждый момент его звучания усиливал мой стыд и унижение. Я ничего не могла с собой поделать, моя кровь начала закипать, и я чувствовала, как пульс вибрирует в моих костях, когда чистая ярость наполняла моё тело. Не на Тоцуку, а на этого ленивого идиота и на того, кто сделал его таким. «Ноль? Хахахахаха, ноль» — насмехался Тоцука с весельем. Мои глаза встретились с глазами идиота, мои — с яростью, а его — со снисхождением. «Удивительный Аянокоджи Киётака, старший брат, которого ты постоянно хвалила как непревзойденного, парень, на которого фанатеет каждая девушка здесь. Ноль. Как жалко, это невероятно.» «Машима-сенсей, я бы хотел купить результаты тестов класса D. Сколько баллов мне это будет стоить?» — спросил Тоцука, практически подпрыгивая на своем стуле от волнения. Машима на мгновение замешкался, глядя на меня, а затем окинул взглядом остальной класс. Я была уверена, что все преподаватели знали правду о моем брате, никто не осмелился бы раскрыть прошлое студента, но они были в курсе. Скорее всего, теперь, когда сражения между классами было раскрыто, все они невероятно опасались провоцировать его. «Я не могу отказать тебе в этой просьбе, почти всё в этом кампусе можно купить за личные баллы. Это обойдется тебе в 1000 баллов, результаты их класса будут немедленно отправлены тебе по электронной почте. Однако, прежде чем ты сделаешь эту покупку, я хотел бы дать вам всем несколько советов…» Как бы я ни была зла на Киётаку, он все же был моим братом. Я лучше, чем кто-либо, кроме моего отца, знала, в каком аду он вырос, прежде чем стал членом моей семьи. Как бы мне ни было неприятно его стремление к нормальной жизни и как бы сильно я ни желала с ним соперничать, он все равно оставался моим братом. Он всё ещё заслуживал своего личного пространства. «Машима-сенсей, я бы посоветовала быть осторожным с тем, что вы собираетесь сказать» — с жаром пригрозила я. То, что он собирался предложить, мгновенно замерло в его горле, и я увидела борьбу внутри него. Он хотел защитить класс от огромной ошибки, но в то же время у него оставалась ответственность не только перед этим классом, но и перед всем студенческим коллективом. Потерпев поражение, он отправил Тоцуке счет, который был мгновенно оплачен, и мгновение спустя… Уведомление о полученном электронном письме было оглушительным, комната полностью замолчала и анализировала каждое разворачивающееся событие. «ХАХАХАХА, он набрал ноль. Этот болван даже не дал ни одного правильного ответа? Эй, эй, Сакаянаги, посмотри. Я думаю, что, возможно, я неправильно понял результат. Ты же гений, верно? Возможно, ты видишь лучше меня, не могла бы ты сказать мне, что означает этот результат внизу списка?» С того момента, как он начал, он бодро направился ко мне, и прежде чем он закончил, он приблизил свой отвратительный телефон к моему лицу, и я увидела оценку — ноль. Этот… ублюдок. За всю свою жизнь я никогда не испытывала столько унижения в один момент. Шахматная партия, которую он бросил и позволил мне выиграть, была достаточно ужасной, но, по крайней мере, она была приватной. Только он и я были там, чтобы пережить этот момент, и нам обоим было бы стыдно, если бы кто-то стал свидетелем этого. Но это было публичное унижение, это удар по моему имиджу, поскольку я хвасталась им, а теперь он выглядел так, будто его интелект был на уровне шимпанзе. «Машима-сенсей, можно мне уйти?» — тихо проронила я. Он кивнул, и я поднялась на ноги, бросившись к двери. На скорости я несколько раз споткнулась, и Хашимото поднялся на ноги, готовый помочь мне. «Принцесса…» «Не надо Хашимото, оставайся здесь и оставь меня» — сердито приказала я. Он мгновенно отступил назад и послушно сел, сохраняя полное молчание с задумчивым выражением лица. Издевательства Тоцуки только начинались. «Машима-сенсей, я бы тоже хотел пойти посмотреть на этого идиота, можно меня тоже выйти?» «Тоцука, я предупреждаю тебя сейчас. Если ты покинешь эту комнату вместе со мной, моя трость окажется там, где тебе не понравится, и я обещаю тебе, что ты будешь первым в этой школе, кто испытает, каково это — быть в состоянии сидеть и стоять одновременно!» — выплюнула я. «Достаточно, Тоцука. Сядь» — тихо сказал Кацураги. Какая-то часть меня была благодарна за то, что он не присоединился к насмешкам, но мы оба знали, что ему это не нужно. Если уж на то пошло, это было бы лучше для его кандидатуры на пост лидера — доброжелательный лидер, который не пинает противника, когда тот падает. Как жалко. Я вышла из комнаты с новыми силами, набирая скорость, пока добиралась к холлу. В ярости и нетерпении я потеряла трость и внезапно споткнулась. Мгновением позже ноги у меня подкосились, и я растянулась на полу возле класса В. Неужели этому позору нет конца? Я изо всех сил пыталась подняться на ноги, когда дверь в класс В распахнулась, и их лидер внезапно выскочила из комнаты навстречу мне. «Сакаянаги-сан! О боже, ты в порядке?» — судорожно произнесла Ичиносе. Она подбежала прямо ко мне, осторожно подняла меня на ноги и вложила трость обратно в мою руку. Я не сводила глаз с пола, пока она осматривала меня на предмет травм. «Сакаянаги-сан, ты в порядке? Ты выглядишь расстроенной, что случилось?» — спросила она с беспокойством. Я увидела жалость в её глазах и почувствовала отвращение к себе. Ичиносе была искренней, честной до глубины души человеком. Мне не нужна была жалость этой наивной особы, мне вообще не нужна ничья жалость. Проклиная хрупкость моего слабого тела, я вырвала свою руку из её хватки, снова направляясь в класс D. Не успела я отойти далеко, как почувствовала, что рука обхватила мою, и Ичиносе поравнялась со мной. Я набрала скорость, продолжая спотыкаться, но Ичиносе крепко держала меня, не давая упасть. «Уходи, Ичиносе. Уйди от меня, это тебя не касается» — сказала я с жаром. Она не отпустила меня, лишь крепче прижалась ко мне. «Я пойду с тобой туда, куда ты направляешься, просто чтобы убедиться, что ты доберешься нормально. Не волнуйся, я не буду лезть не в своё дело.» Мои ноги болели, а руки болели от предыдущего падения, но я не теряла скорости. Даже наоборот, мы шли быстрее. Хотя это был более медленный темп, чем у нормального здорового человека, для меня это был практически бег. Моё дыхание участилось, когда я двигалась со скоростью, с которой мне никогда не посчастливилось двигаться, подпитываемая только адреналином. Мы достигли двери в класс D, и я открыла её с такой силой, что она с грохотом открылась, а дверь влетела в стену. Светловолосый парень стоял на трибуне и обращался к классу, в то время как остальная часть комнаты болтала, обсуждая то, о чем он говорил, но я не обращала на них внимания. Они замолчали из-за вторжения, и, сканируя комнату, мой взгляд упал на знакомое лицо моего эгоистичного брата вместе с его другом-идиотом, который сидел за партой рядом с ним. «ТЫ!» — прорычала я. Почти все в комнате вздрогнули от моего голоса, только Коенджи сидел, скрестив руки за головой и откинувшись на две ножки стула. Киётака сидел во втором ряду, ближе всего ко мне, а рядом с ним у окна сидел имбецил. Эйчиро выглядел так, будто собирался помочиться на своё место. «Ты ленивый, высокомерный, эгоистичный, самодовольный ублюдок. Я никогда не была так унижена в своей жизни. У тебя даже не хватило порядочности подумать о том, как твоё ленивое поведение отразится на мне, когда ты…» «А-чан, может быть ты…» — попытался Эйчиро. «ЗАТКНИСЬ!» — закричала я, прерывая его. В гневе я забыла воспользоваться тростью, а Ичиносе уже отпустила мою руку, ошеломленная тем, как я начала кричать, и совершенно не понимая, что происходит. Я споткнулась, когда двинулась к столу Эйчиро, и поймала себя на том, что падала в их сторону. Киётака был у его ног в тот момент, когда я падала вперед, но я ударила его руку. Он отпрянул назад с обиженным выражением лица, но остался стоять, опустив голову. Повернувшись к Эйчиро, он остался сидеть на месте, когда я ткнула пальцем прямо ему в лицо. «Это всё твоя вина! Ты свинья! Ты отравил его! Я проклинаю тебя каждый раз, когда вижу, я желаю, чтобы ты никогда не появлялся в нашей жизни! Он прекрасно обходился без твоего влияния, а теперь ты превратила его в этого ленивого имбецила! Это всё твоя вина! И не смей пытаться говорить что-то противоположное!» Эйчиро принял жестокий словесный удар как мужчина, сидя и соглашаясь со всем, что я сказала. Он ничего не опровергал и кивал, когда я говорила, соглашаясь со всем, что я говорила. Обычно я была бы впечатлена ростом этого вечно улыбающегося бабуина, но я была слишком зла, чтобы признать его. «Как ты мог так поступить со мной?» — слабо спросила я. Киётака поднял на меня глаза, но ничего не сказал. «Ты знал, что всё можно купить за баллы. Я хвасталась тобой. Как только появились результаты класса, они купили результаты теста класса D. Надо мной смеялись. Как ты мог быть таким корыстным?» «Когда ты сидел там и сдавал этот пустой тест, ты думал о том, как твои действия отразятся на нашем отце? Думал ли ты о том, что сотрудники подумают, что его сын был разочарованием? Представь себе, сын председателя с нулем баллов. Настолько ленивый, что даже не удосужился взять ручку, ты хоть написал своё имя на тесте?» Как только слова покинули мои губы, я поняла, что он не сказал никому из них, так как по комнате раздался коллективный шепот «сын председателя». Но для меня это не имело значения, потому что впервые после смерти матери я начала плакать. Не всхлипывания, а настоящие слезы, которые текли по моему лицу и падали на пол. «Всё, чего я хотела с тех пор, как мы стали семьей, это иметь возможность соревноваться с тобой, но как я могу это сделать, если ты никогда не воспринимаешь меня всерьез? Неужели я настолько жалкая, что ты даже не можешь приложить хоть немного усилий, чтобы принять меня как твоего противника?» «Арису…» — начал Киётака, но я прервала его. «Сакаянаги» — твердо сказала я, подняв руку. Я закалила свою решимость, я больше не буду с ним шутить. Если он не хочет реагировать на разум, тогда ему придется реагировать на силу. Сейчас не время для сострадания, сейчас время для жесткой любви. Даже если это разобьет мне сердце. «Отныне я Сакаянаги для тебя, Аянокоджи. У меня нет брата. Поздравляю, Аянокоджи-кун. Ты наконец-то завел меня слишком далеко. Надеюсь, тебе понравится твой бездельнический образ жизни, я не буду в нем участвовать. Не звони мне, не разговаривай со мной, даже не пиши мне. Никогда в жизни ни один человек не причинял мне столько боли. Я не могу даже смотреть на тебя.»