***
Хёну заходит в офис позже чем обычно. Это нормальная практика здесь после фуршета. Хотя он не пил. Но и спать почти не спал. Он отвёз Хёнджина в отель, снял ему хороший люкс и хотел остаться с ним, но младший был непреклонен. Он был похож на призрака. Единственное, что он ещё вчера услышал от Хвана кроме «отвези меня в отель» и «нет», это вопрос «я правда самовлюбленный?», заданный с таким взглядом, что невольно хочется дать в морду Ли. Сон ушёл со словами, что завтра привезёт ему каких-нибудь вещей и телефон. Распорядился на ресепшене, чтобы Хвана обязательно покормили. И поехал домой, чтобы лежать и смотреть в потолок. Он понимал, что где-то там Хенджин тоже не может уснуть, но он не даёт ему помочь. Но Сон обязан придумать как это сделать. Сейчас же, уже почти к концу рабочего дня, купив каких то вещей, которых хватит на первое время, менеджер шёл в кабинет Минхо, чтобы забрать у него телефон подопечного. Хёну долго настраивался, звонил Ю и спрашивал, пришёл Ли на на работу или нет. Он обещал, что постарается никак не вмешиваться. Приехав где-то на середине рабочего дня, Минхо заперся в кабинете. Он никого не подпускал к себе ближе чем на пушечный выстрел. Рэм он выставил за дверь без объяснений причин и попросил, чтобы та к нему не приближалась и разговаривала с ним только по работе. Ли выглядел мягко говоря плохо. Его можно было даже не осматривать всего, хватило бы одного беглого взгляда по бледному лицу, темным синякам под глазами и искусанным губам. Хёну постучал прекрасно зная, что Ли почти всегда запирается на ключ. У Минхо холодок прошел по спине. Он прекрасно знал, кто за дверью. Шторы были задернуты, как на стене, так и на окнах. Свет в кабинете был только от настольной лампы, которая стояла в другом конце кабинета и ноутбука. Ли не хотел видеть Хёну, как и не хотел ничего слышать. Ему просто хотелось отмотать вчерашний день и всё-таки разбиться где-нибудь до того, как он наговорит Джини всякого. Минхо подходит к двери, поворачивая ключ и чуть отходит в сторону, чтобы Сон прошел. -Привет. Я не надолго. Мне только нужен его телефон, -менеджер даже не проходит в глубь кабинета, останавливается у порога. Говорит как обычно, не выдавая своих эмоций и бегло оценивает состояние мужчины. Минхо молча кивает, подходя к столу. Он порывается по привычке взять телефон правой травмированной рукой, но вовремя останавливается, беря гаджет левой, и возвращается к Хёну. Он так и не смотрит на вошедшего. -Я понимаю, что ты не обязан и скорее всего не будешь этого делать, но передай ему, что я ничего этого не хотел и постараюсь все исправить, -Минхо говорит тихо, смотря все время в одну точку. -Я очень рад, что ты понимаешь, что я тебе не обязан, -Хёну сглатывает смотря на рану на руке, желваки на скулах заходили ходуном, он не мог не думать вчера о том, что Ли мог причинить и физический вред его модели, а сейчас он видит на его руке рану. Конечно это не доказательство, но сердце бешено заходится от переживания. Ли опять кивает. Молчит пару секунд, чтобы потом перевести взгляд на него: -Что-то еще? -Нет, -Сон жмурится, старается держаться. Он резко разворачивается и быстро уходит из кабинета.***
Пошли уже четвертые сутки, как Хван ушел из дома. Первый день Минхо старался ничего не писать младшему, точнее у него на это просто не было сил. На вторые сутки он попытался позвонить и извиниться, но безрезультатно. На третий день, брюнет по привычке закидывал Хвана сообщениями разного характера: и что извиняется, и что ему жаль, и как скучает, и что разбил любимый бокал младшего, потому что потянулся к нему травмированной рукой, он сразу же добавил, что уже купил новый и купит еще десять таких бокалов, только бы младший вернулся. Минхо опять попросил поговорить с ним, но ответа так и не было. Четвертый день из Минхо вытрахивают душу, а он с этим ничего не может сделать. Ли не помнит, когда последний раз ел, от вида и запаха алкоголя его тошнит. Он не может нормально спать, постоянно просыпаясь и подолгу не в состоянии уснуть. Контакты с внешним миром он обрубил насколько это позволяла его должность. На работе он продолжал игнорировать Рэм и делать вид, что все хорошо. Минхёк пропал с радаров, как только фуршет закончился. По факту его работа только и заключалась что в оформлении вечеринок. В другое время в агентстве он появлялся крайне редко. С самого утра четвертого дня, Ли сидел, опять закрывшись у себя в кабинете. Окна были открыты на проветривание, и прохладный осенний воздух заполнил пространство кабинета. Ли уснул, сидя на диване, точнее его вырубило от эмоционального перенапряжения, без возможности отдохнуть. Хван на работе почти не появлялся. Съемки, проходки и большая из них часть на выезде. Конечно Ли пытался найти с ним встречи, но Хёну старался уберечь младшего как мог, старался чтобы тот минимально появлялся в агентстве. Хёнджин все также жил в отеле. Хёну предлагал пожить у него или снять квартиру. Жить у кого-то Хван не хотел, а каждый раз, когда он начинал искать себе квартиру, у него начиналась истерика. Он настолько закрылся от всего этого, делая вид, что проблемы не существует, что любое прямое столкновение с правдой выводило его из себя. Он плакал, бил посуду, рвал вещи. Сон настоял на том, чтобы младший пошёл к специалисту, хотя бы чтобы тот выписал нормальные успокоительные. Он так никому и не сказал об их расставании. Опять же, чтобы не сталкиваться с проблемой напрямую. Хотя конечно шатен понимал, что уже нужно что-то решить. Минхо постоянно писал ему и звонил. Глупое сердце болело и тянулось домой, но что-то останавливало. Хван исписал тетрадь теми словами, который старший сказал ему в ту ночь. Чтобы не забыть, чтобы понять, чтобы они вышли из головы на бумагу и перестали мучать. Каждый вечер он «разговаривал» с Минхо. Сидя в номере один, он читал его смс и отвечал в слух. Да, никто его не услышит, и выглядит он как псих, но становилось легче. На четвёртый день он попросил Хёну, чтобы он сам нашёл ему подходящую квартиру, купил ему беговую дорожку прямо сегодня. И он наконец написал смс Минхо. «Не стоит ползать на коленях и извиняться перед самовлюбленным ребёнком. Ты был прав. И мы так и не научились общаться. Такое случается. Наше «навечно» оказалось чуть больше четырех лет».