Светлый луч надежды

Уильям пришел в себя на палубе и тут же, не успела я выдохнуть и не иначе как по волшебству, рядом с «Черной жемчужиной» из морской глубины поднялся корабль. «Летучий Голландец» выглядел под стать своей команде: прогнившие доски, рваные черные паруса и невыносимый запах водорослей. Мистер Гиббс обхватил меня за плечи, чего я от него не ожидала, но за что была благодарна: ощущение, что не одной мне было страшно, чуть-чуть убавило паническую дрожь. — Куда вы подевали мистера бывшего командора, мисс Эйвери? — Он отстал, — бросил Джек мимоходом, не давая мне ответить. Он не выглядел хоть сколько-нибудь ошарашенным и ходил по палубе, потрясая впечатляющих размеров банкой с землей. В банке не было сердца Дейви Джонса. Должно быть, как и моего — у меня в груди. Мистер Гиббс перекрестился. — Не твое, а?! — крикнул Джек в сторону «Голландца», и тогда я увидела самого Дейви Джонса… От человеческого в нем мало что осталось, кроме капитанского камзола и шляпы. Носа у Дейви Джонса не было вовсе, а то, что должно было быть им, оканчивалось щупальцами на манер усов. Такие же щупальца — побольше, поменьше — у него росли по всей челюсти. Команда «Летучего Голландца» висела на канатах, обросших кораллами, и улюлюкала. Их было много — наверное, все поднялись на борт после атаки на остров, — а, значит, командора не заметили… Или отняли сундук, за которым охотились, и поэтому вернулись на корабль? Или… его… — Довольно! — прогрохотал Дейви Джонс. — Пустить их на дно! — Право руля! — заорал Джек, и «Жемчужина» начала разворачиваться. Раньше, чем «Жемчужина» закончила маневр, «Голландец» дал залп из всех орудий. Капитанскую каюту пробило насквозь, кто-то упал за борт, а мистер Гиббс прижал меня к палубе: — Не поднимайте головы, крошка. Сейчас будет слишком жарко. Пушечное ядро разнесло фонарь у штурвала, и я взвизгнула. На секунду, лежа носом вниз, я даже прекратила переживать за командора и начала переживать за себя. Однако постепенно удары стали отдаляться, а когда последний даже не поравнялся с «Жемчужиной», огонь прекратился и мистер Гиббс сказал, что «Голландцу» нас теперь не догнать. Радоваться, как оказалось, было преждевременно… Мистер Гиббс подхватил меня подмышки и усадил рядом со штурвалом. На квартердек поднялись Элизабет, с которой мы обнялись, и Джек. Элизабет взволнованно осмотрела мой лоб, который, наверное, украшали красные полоски от досок, и взяла меня за руки: — Эйвери, ты молодец. Нигде не болит? Болело в груди, но не из-за «Летучего Голландца», так что я помотала головой. — Мой отец все еще там, — Уил подошел к Джеку. Он был явно настроен более миролюбиво, чем на острове. — Мы сможем их одолеть! — Что биться, если можно договориться? — усмехнулся Джек. — Нужно только найти весомый довод, — он показал на банку. Передышка оборвалась чересчур скоро: наткнувшуюся на риф «Жемчужину» качнуло в сторону, банка упала с квартердека, и вся земля, что в ней была, рассыпалась по палубе. Джек махнул за банкой, но мы с Элизабет переглянулись: сердце Дейви Джонса ему было уже не найти. — Это не риф! — воскликнул Уил. — Отойдите от борта! Там кракен. Пушки к бою и ждать моей команды! Резким движением мистер Гиббс поставил меня на ноги. Он не отходил от штурвала, а Джека я потеряла в образовавшейся суете. Когда по приказу Уила выстрелили все пушки, огромное щупальце ударило по палубе и, если бы не удержавшийся за штурвал и не схвативший меня мистер Гиббс, меня бы снесло в открытое море. Кракен погрузился в воду, но Уильям не позволил никому расслабиться: полагая, что кракен вернется, он приказал садиться в шлюпки и уплывать от корабля. Я только начала размышлять, каково это покинуть родной корабль — так же ли это ощущается, как переезд в другой город, — как Элизабет подскочила к нам с мистером Гиббсом. Шлюпок не было. Тогда Уил придумал собрать все бочки с порохом в сеть и подвесить ее так, чтобы взрыв отпугнул кракена. На «Жемчужине» нашлось только шесть таких бочек. — Берите бочки с ромом! — крикнул Уил. Мистер Гиббс огорчился, и мне от этого почему-то стало смешно. Я не попрощалась с командором, не смогла назвать его по имени и не осмелилась обнять при всех… И теперь взрослый человек рядом со мной горевал из-за того, что ром мог спасти команду «Черной жемчужины»! Под нами зашевелились щупальца. Сеть была готова, ее тащили наверх, но кракен вернулся быстрее. Одно из щупалец обвилось вокруг ноги Элизабет, и я вцепилась в сестру, вспоминая, как она падала с площадки форта, и не желая больше всматриваться в воду, боясь увидеть красные пузыри. — Отпусти! Он утащит тебя вместе со мной! — Я держу! Мне было не сравниться силой с гигантским кракеном, и мы ожидаемо заскользили к борту. Я бы не отпустила руки Элизабет, даже если бы мы повисли над водой и как бы сестра ни вырывалась. — Осторожно! Мистер Гиббс отрубил часть щупальца, когда мы почти уперлись ногами в борт «Жемчужины». Я посмотрела на свои красные ладони. С квартердека раздался выстрел, и бочки одна за одной, а потом все разом взорвались между щупалец. Уила, стоявшего ближе всех к сетке, отбросило почти к нам. Море стихло. — Покинуть корабль, — сказал Джек, которого я отчего-то уже не надеялась увидеть. — Все в шлюпку. — Бросить корабль, — пробормотал мистер Гиббс. — Оставь корабль — оставь надежду! От команды «Черной жемчужины», часть которой только-только набрали на Тортуге, осталось всего лишь несколько человек. Мистер Гиббс помог мне спуститься в шлюпку, но Элизабет помедлила последовать за нами. У нее опять был план. Я села рядом с Уилом, который дружелюбно улыбнулся, и вперилась в темную воду. Меня не пугал кракен. Какой бы трусихой я ни была, теперь испытывала одно только горькое одиночество: командор остался на острове с сердцем Дейви Джонса, а мы спасались, уместившись в одну шлюпку, с тонущего корабля. Наконец, Элизабет, ощетинившись, спрыгнула с борта «Жемчужины». Она была на грани между истерикой и злостью, но мистер Гиббс все равно задал вопрос: — А Джек? — Джек дает нам шанс, — огрызнулась сестра. — Вперед! Мистер Гиббс и пожилой матрос, владелец разноцветного попугая, сидели на веслах. Они гребли ровно и быстро, так что, когда Уил окликнул всех, чтобы посмотрели назад, шлюпка уже удалилась на безопасное расстояние. «Черная жемчужина», охваченная щупальцами, пошла ко дну, а Джек… Джек был ее капитаном и должен был оставаться со своим кораблем до конца. Долг Дейви Джонсу был уплачен.

~~~

В хижине Тиа Далмы, которую Уил, уже бывавший здесь с Джеком, описал нам как колдунью, было темно из-за того, что освещалось помещение парой свечей, и пахло травами. Пожалуй, таких женщин, как Тиа Далма, тоже не должно было быть в реальном мире, но тем не менее она улыбалась и под ней, как и под нами всеми, скрипел старый пол. Уил без жалости втыкал кинжал в испещренную царапинами столешницу и доставал его, чтобы вновь кинуть. — От холода и печали, — Тиа Далма опустила поднос с деревянными кружками. Я взяла кружку первой, потому что вся была полна холода и печали: от расставания с командором, от потери «Черной жемчужины», которая, возможно, была пиратским, но красивым кораблем, от гибели Джека, спасшего Элизабет в форте и спасшего ее вновь… Тиа Далма посмотрела на меня, точно видела насквозь, и ласково улыбнулась. От ее улыбки, искренней и теплой, я зашмыгала носом. Я бы хотела, чтобы командор мне так улыбнулся еще один раз. Мы с Элизабет сели поодаль, и, пока Тиа Далма разносила напитки остальным, Элизабет тихо произнесла: — Эйвери, я так не могу… Это не было решение Джека остаться на «Жемчужине», — она постучала пальцами по кружке. — Я его приковала к мачте, чтобы у нас был шанс спастись. — Ты? — шепотом спросила я. — Это же Джек, а не дворовый мальчишка! Как тебе удалось? — Он был… занят и не заметил, как я пристегнула его кандалами к цепи. Лицо сестры, менявшее свое выражение от раскаяния до смущения, совсем сбивало с толку. Что произошло на «Жемчужине»? — Что может отвлечь человека настолько, чтобы он не заметил кандалы? — я честно недоумевала. — Мне пришлось его поцеловать, — ответила Элизабет. — Эйвери, малышка, пожалуйста, не смотри на меня так! Разве ты бы не поступила так же на моем месте? — Я не знаю, — я пожала плечами, — у меня нет жениха. Конечно, если бы это спасло жизнь командору, я бы поцеловала не только Джека — но и мистера Гиббса, и самого Дейви Джонса! Насчет Беккета, однако, надо было еще подумать… — Господи, Эйвери, я виновата перед всеми! Я решила, что Джек должен отдать то, что обещал Дейви Джонсу, и придумала… это, — она выделила слово голосом. — Никто из команды не знает, что я сделала, и для них Джек — отважный герой… Если они догадаются!.. — Им всем гораздо полезнее будет думать, что Джек сам отвел от них беду, — я потрепала Элизабет по плечу. — Вероятно, только из-за тебя мы живы, а я предпочту это — постоянному бегству на «Жемчужине». — Очень жалко, — Тиа Далма обратилась к Уилу. — Я знаю, там, на «Жемчужине», ты хотел одолеть Дейви Джонса и освободить душу отца. Уил снова воткнул кинжал в стол: — Чего теперь желать? «Жемчужины» нет так же, как и ее капитана. — И после этого мир как-то потускнел, — заметил мистер Гиббс. — Джеку до последнего часа удавалось нас обманывать, но честность все же взяла верх. Так давайте же выпьем за Джека Воробья! — Он был добряк, — Элизабет качнула кружкой в сторону мистера Гиббса, изобразила, что делает глоток. Я выпила. Настой, что был в кружке, оказался немного горьким, но пить можно было, не морщась. — Если бы можно было вернуть Джека, — сказал Уил, поворачиваясь к нам. — Элизабет… — Вернуть Джека? — Тиа Далма спросила так, как будто с момента встречи ждала этих слов. — А ты? Хочешь? — она, не оставляя подноса, подошла к Элизабет вплотную. — На что вы готовы ради этого? Вы согласны идти на край света и дальше? Чтобы вернуть красавца Джека и его «Жемчужину». — Да, — первым ответил мистер Гиббс. — Согласны. Без Джека и «Черной жемчужины» некому было противостоять Беккету и Дейви Джонсу, так что я, наверное, тоже была не против вернуть должок за жизнь Элизабет и спасти Джека. — Да, — я кивнула. Согласилась и Элизабет. Я захотела накрыть ее мягким одеялом, какие у нас были в спальне, и послушать очередные рассказы о пиратах. Я была готова слушать о пиратах целую вечность, только чтобы сестра не сидела с таким несчастно дрожавшим подбородком и чтобы эти самые пираты оставались далеко-далеко, за горизонтом и за чертой наших жизней. — Хорошо, — удовлетворенно сказала Тиа Далма, — но, чтобы достигнуть удачи и не сгинуть самим в тех жутких морях, вам потребуется капитан. Опытный и легендарный. Кто-то стал спускаться со второго этажа хижины, которая, когда мы подплывали к ней на шлюпке, показалась мне гораздо меньше. Повинуясь какому-то единому порыву, все спасшиеся с «Черной жемчужины» выстроились в ряд, словно готовясь к тому, что их сейчас будут отбирать в команду, и даже Элизабет заинтересованно смотрела на лестницу. Я не знала, кого ожидать. Я бы хотела вернуться на «Разящий», под командование Норрингтона… но это все, разумеется, были глупые детские фантазии. Если бы Элизабет узнала — по крайней мере, если бы она теперь не догадывалась, — кого я мечтала увидеть на лестнице в хижине колдуньи, она бы посмеялась надо мной. Она бы сказала, что просто невозможно видеть одного-единственного человека во всех. Постепенно, шаг за шагом, капитан приближался — и мы должны были различить его лицо. Когда он целиком появился в неровном свете свечей, я с удивлением осознала, что не имею понятия, кого Тиа Далма выбрала для нас. Капитан был высоким и крепким, но немолодым — пожалуй, как мистер Гиббс, — и его нечесаная борода опускалась на грудь. На плече у него сидела мартышка, одетая в жилет. Он улыбнулся, показывая такие же золотые, как у Джека, зубы: — Скажите мне, что сталось с моим судном? Он откусил кусок от яблока, что держал в руке, и яблочный сок потек по бороде. Меня пробрало до мурашек. Кажется, это о нем Элизабет говорила— бессмертном капитане «Черной Жемчужины», поднявшем бунт против Джека. Я сделала еще глоток.