Чистое сердце

Империя Лимин простиралась от побережья на востоке, захватывала плодородные равнины юга, подбиралась к буйным лесам на западе и собиралась взобраться по северным горным кручам. Сменивший собственного отца на престоле император Луншэн отказался от договорных браков, но стремительно захватил мелкие княжества, установив собственную жёсткую, но справедливую власть. Поддерживаемый давним другом, настоящим гением стратегии и тактики, генералом, которого называли даже богом войны, — Чжань Цянсянем, император Луншэн скоро стал весомой угрозой для империи Гаошань. Последняя находилась на севере, и естественный барьер — горный хребет Гаошань Тянькун — надёжно оберегал её границы от растущего и набирающего мощь соседа. Однако в сезон Чуньфэнь, когда весна распалась на две половины, уравновесив между собой силы Инь и Ян, войска императора Луншэна начали наступление и уже к сезону Гуюй с грохотом обрушили врата цитадели империи Гаошань, впуская завоевателя. Император Чживэй не столкнулся с ним в честной битве лицом к лицу, он пал от руки собственных слуг, что надеялись таким образом заслужить снисхождение. Но император Луншэн повелел расследовать преступление по горячим следам, а сам отправился осматривать цитадель. Множество запутанных коридоров и комнат, выдававших пристрастия императора Чживэя, он прошёл, прежде чем обнаружил невысокую дверь. Завешенная полотнами золотистых тканей, она не привлекала внимания, и оттого только император Луншэн решил открыть её. Что за сокровища или какие собственные пороки прятал от него покойный?.. Едва отворилась створка, и оказалось, что там ступени. Узкая лестница уводила вниз, в темноту. Император Луншэн, всё детство посвятивший заклинательской науке, зажёг огненный талисман и начал спускаться. Огонь трепетал от поднимавшегося словно из самого сердца земли холодного и влажного воздуха. В нём чудился аромат боли и смерти, но Луншэна подобным было не остановить. Наконец он оказался перед вырубленным в камне проходом и двинулся по нему медленно и настороженно, справедливо полагая, что здесь может быть засада. Стояла мёртвая тишина, и Луншэн старался двигаться совсем тихо, и всё же, когда проход внезапно расширился, выпуская его в слабо освещённый зал, он услышал короткий смешок. Кто-то был здесь — и словно потешался над его попытками быть осторожным. Луншэн огляделся и увидел пустые клетки. Кованые прутья в них были толщиной в руку взрослого человека. И не подходя к ним, император узнал металл — тёмное железо, способное, по легендам, сдержать самых причудливых созданий, обладающих и разумом, и магией. Лишь за прутьями одной из клеток кто-то был. Не девятихвостый лис, не чудище с телом змеи и головой быка, не волшебный зверь цилинь. Всего лишь человек — по виду и вовсе едва ли не мальчишка. Даже на грязной соломе, едва прикрывающей пол, он сидел так, будто ему предложили императорский трон. Руки и ноги его сковывали цепи всё из того же тёмного металла. На шее был запечатан магией тяжёлый ошейник. И всё же юноша держался с гордостью и изяществом. Луншэн замер то ли в удивлении, то ли в задумчивости, а юноша на миг улыбнулся, а потом посмотрел ему в глаза. — Ваше Величество! — ворвался вдруг голос, смешав всё. Тишина наполнилась отзвуками эха шагов, шумом дыхания. — Ваше Величество! Отчего вы не взяли охрану? — Цянсян слишком опекает меня, — оглянулся на него Луншэн. — Лучше освободи этого человека. — Но… Ваше Величество, — Чжань Цянсян нахмурил густые брови. — Разве это человек?.. Снова Луншэн взглянул сквозь прутья на гордого юношу. Тот улыбнулся и поднялся. Неспешно сделал шаг к решётке и замер, опять поймав взгляд императорских глаз — словно в душу заглянул. Звякнули цепи, а он будто и не заметил их. — Ваше Величество, — повторил Чжань Цянсян, — в таких подземельях не держат людей. Должно быть, он — дракон или иное создание… Все слышали, что император государства Гаошань мечтал о власти, наверняка желал заполучить драконью благосклонность, чтобы пойти на нас войной… Голос генерала и друга привёл Луншэна в чувство, и он тут же рассмеялся: — Цянсян, ты ведь всего добился сам, твой отец долгие годы служил моему, твои дед и прадед жизнь положили ради благополучия империи Лимин, а ты всё ещё веришь в сказки, где всего можно достигнуть, лишь заручившись поддержкой дракона? Посмотри на нас, мы повергли в пыль империю Гаошань. Неужели нам помогали небожители или над нашей армией разворачивались драконьи крыла?.. Вовсе нет, только труд, дисциплина, твой военный гений, а не старые легенды позволили нам всего этого добиться. Чжань Цянсян недоверчиво поджал губы, но пусть они трижды были друзьями с императором, он не смел ослушаться приказа. — Освободи этого юношу и будь с ним вежлив. Возможно, император Чживэй похитил принца другой страны, — велел император Луншэн. — Здесь не место человеку благородных кровей. Чжань Цянсян сбил точным ударом замок, запирающий клеть, и расправился со всеми цепями, только ошейник разбить ему не удалось. Всё то время, что он занимался делом, юноша стоял и смотрел, не шевельнувшись и ничего не говоря. Император Луншэн тоже никак не мог отвернуться от него. Взгляд выхватывал всё больше подробностей. Длинные тёмные волосы юноши были спутаны, их не охватывала лента, не сдерживала даже простая заколка, оттого они каскадом падали к самой земле. Точёные черты лица и высокие скулы выдавали благородное происхождение не меньше, чем поведение и манеры. Тонкие губы будто вечно таили полуулыбку. Узкие глаза то манили зеленью, то сияли мёдом, должно быть, в них отражались блики огненного талисмана и бледный мертвенный свет кристаллов, вросших в стены подземелья. Но потому хотелось как можно скорее узнать, какого же они на самом деле цвета. Одежды его были чрезвычайно скромны — ветхая нательная рубашка и штаны едва ли подходили такому человеку, и император Луншэн удивился на миг внутренней силе незнакомца, который, не стыдясь унизительного внешнего вида, стоял, развернув плечи и гордо подняв голову. Сколько он пробыл в плену? Императору Чживэю не удалось сломить его волю. — На этом ошейнике, должно быть, магическая печать, — сдался наконец Чжань Цянсян. — Мне его не снять. — Что ж, мне придётся извиниться перед тобой, — обратился к юноше Луншэн. — Когда мы вернёмся в столицу, я отыщу мастера, который снимет это унизительное украшение. Враг моего врага — мой друг. Мой долг — найти твою семью и вернуть тебя на место, которое ты должен занимать по праву. Император Чживэй повержен и более не обидит тебя. Как мне тебя называть?.. Но юноша только медленно кивнул, будто принял извинения, а на вопрос не ответил. Медленно он прошёл мимо Луншэна и направился к лестнице, ведущей в императорские покои. — Ваше Величество, так не поведут себя люди, — вздохнул Чжань Цянсян. — Я не верю в досужие вымыслы и сказки, — отозвался Луншэн, направившись за юношей следом. *** Будучи наследником древнего рода военачальников, Чжань Цянсян воспитывался при императорском дворе и с детства был единственным другом принца Лю Фэя, который с малолетства тяготел к военному и заклинательскому искусству. Как старший отпрыск императора, Лю Фэй обязан был обучиться многим наукам и искусствам, но тренировались они всегда вместе, и в год, когда столицу охватила страшная беда, по счастливой случайности оказались вдали от неё, на побережье, где набирались сил под чутким руководством императорского наставника Шэн Юаня. Младшие братья и сёстры Лю Фэя один за другим погибли от лихорадки, оставившей вдобавок бесплодными всех наложниц императора, и так он оказался единственным наследником. Впрочем, Чжань Цянсян ещё тогда справедливо полагал, что для будущего империи Лю Фэй — лучший выбор. Теперь они доказали это вместе. Ныне имя Лю Фэй оказалось забыто, вместо него каждый готов был поклониться Луншэн-ди. Чжань Цянсян был верен императору до мозга костей, но всё же, помимо этого, в сердце его была жива память о партнёре по детским играм, о друге, который мог протянуть руку, о том, с кем они столько раз сражались плечом к плечу. И оттого он берёг благополучие императора Луншэна с утроенной страстью. И теперь, глядя в спину юноше, освобождённому из темницы императора Чживэя, он хмурился. Каждый властитель в их бурном мире стремился упрочить положение своего государства, и каждый стремился заручиться поддержкой у сил земли и небес. Только император Луншэн насмешливо игнорировал легенду, в которой ясно говорилось: «Заручись искренней поддержкой дракона, и все склонятся к твоим ногам». Пока все прочие искали драконов и в глубине озёр и среди небесной выси, и в песках пустынь и между острых скал, и в густых лесах и на морском побережье, Луншэн занимался армией, следил за благополучием людей в империи Лимин и думать не думал о драконьей благодати. Чжань Цянсян сжал кулаки. Он был уверен, что прямо сейчас они освободили именно дракона! Всё же сколько лет империя Гаошань никому не покорялась, не иначе призрак драконьих крыл оберегал императора Чживэя. Множество слухов вспоминались разом — о пленённых драконах, что только и жаждали мести, о руинах княжеств, где страшные чудовища давали волю собственному гневу. Ну и что, что юноша этот молчалив и тих! Если он — дракон, как бы это ни навлекло на императора беду. Чжань Цянсян понял, что должен выяснить истину во что бы то ни стало. — Цянсян, — окликнул, вырывая из плена тягостных мыслей, Луншэн, — найди хоть кого-то из местных слуг, пусть приготовят одежду для нашего гостя. Разве могу я унизить его так сильно, разве могу заставить его пройти по коридорам цитадели в неподобающем виде?.. — Я распоряжусь, Ваше Величество, — поклонился Чжань Цянсян и снова взглянул в сторону юноши. Тот чуть улыбнулся, а глаза его будто огнём полыхнули, только не горячим и жарким пламенем, а небесными молниями. Чжань Цянсян вздрогнул и поспешил прочь — исполнить приказ императора. Перепуганных служанок он отыскал в соседних покоях, и они тут же упали перед ним ниц, точно он сам и был императором. — Что за пленника держал у себя ваш господин? — спросил Чжань Цянсян прежде, чем отдать нужные распоряжения. — Пленника, господин? — одна из девушек подняла голову. Губы её дрожали. — Мы ничего не знаем о пленнике. Наш император не велел заходить в Золотые покои. Даже убирался там самолично. Мы ничего не знаем о том, что там происходило. Чжань Цянсян только нахмурился сильнее. Объяснив, что нужно Его Величеству, он поспешил вернуться к императору, обеспокоенный донельзя. И замер в дверях. Император Луншэн как заворожённый рассматривал юношу, остановившегося спиной к нему у окна. Солнечный свет очерчивал гармоничную фигуру, подчёркивая и приукрашивая непомерную худобу. Никогда прежде Луншэн ни на кого не смотрел с таким вниманием — ни на красавиц-танцовщиц, ни на девушек из аристократических семей, этот юноша, казалось, понравился ему больше, чем кто-либо вообще. Чжань Цянсян снова нахмурился, но что ему оставалось делать? Если он снова заведёт разговор о драконе, пожалуй, Луншэн поднимет его на смех. «И надо же было тебе, мой император, так зацепиться за это создание, — подумал он печально. — Разве дома не ждут тебя сотни дев, готовые и саму душу отдать за благосклонную улыбку? Да даже если бы ты пожелал наложника, сколько бы их тут же сбежалось к подножию твоего трона! Отчего ты так смотришь на незнакомца, который и человеком-то не является, будто уже томим любовной лихорадкой? Что за демоническое создание удерживал здесь император Чживэй?»