Сладкий привкус горькой доли

      Он пришел в себя под навязчивое мерное тиканье, бывшее единственным звуком в месте, где он находился. Казалось, что каждый щелчок гвоздем впивается ему в голову, изгоняя из нее пробуждающиеся мысли, оглушая, гипнотизируя...       Так, ладно. Где он, кто он? Что с ним вообще произошло?       Человек открыл глаза. Он находился в небольшой полутемной комнате, полулежа-полусидя в довольно жестком кресле, которое стояло у большого письменного стола, заваленного книгами. На столе стоял метроном, от которого и исходило то назойливое тиканье, которое и разбудило его. Каменные стены комнаты, не имевшие окон, создавали в ней прохладу, пожалуй, даже несколько чрезмерную, а напротив, по другую сторону стола, в таком же кресле сидел человек и пристально смотрел на него. Худой, пожилой, лысый. Одетый во все черное.       «Тоже бретон, - подумал человек. Хотя почему - тоже? Я... я бретон. Меня зовут... Франсуа. Просто Франсуа, без фамилии. У сирот и нищих фамилий не бывает, а у меня нет ни дома, ни родных».       - Вижу, вы очнулись. Что ж, самое время. Время выбрать свой дальнейший путь, господин Франсуа, - проговорил лысый бретон.       - Путь? Какой путь? Где я? - прошептал Франсуа. Горло пересохло, и говорить ему было сложно.       Собеседник, заметив это, протянул ему бутыль вина, взятую им словно из пустоты, Франсуа откупорил ее и приник губами, утоляя жажду. Вино было легким, но со странным привкусом. Стало немного легче, голова начала проясняться. Франсуа вспомнил свою юность, прошедшую в трущобах Рифтена, встречу со злосчастным торговцем сахаром и скумой, побег из Скайрима, окончившийся в одинокой хижине, затерявшейся посреди заснеженного Нигде. Вспомнил каждодневное веселье в сладком угаре с другом-каджитом. И лишь конец воспоминаний оставался странным, размытым. С одной стороны Франсуа помнил, что был ранен ворвавшимся в его дом человеком в меховой броне и имперском шлеме, сидящем на его голове как символ грозной миссии. Помнил кровь, разлившуюся по доскам пола, много крови. И тут же эти воспоминания путались с другими: он сам зачем-то отдал тому человеку свой старый меховой шлем, а после еще и угостил сахаром. И затем не раз еще приветствовал его в своей лачуге, пока однажды сам не переел сахара. Совсем как М'наши...       Вспомнив имя друга, он вздрогнул. Собеседник словно того и ждал.       - Вы на Дрожащих Островах, Плане лорда Шеогората, господин Франсуа. Или я должен сказать - Дядюшка Сладкая Доля?       - Каких еще островах? - не понял Дядюшка, с трудом сосредотачиваясь на словах собеседника.       - Вы погибли, Дядюшка, соболезную. И попали в Обливион. Лорд Сангвин заявил права на вашу душу, но притязания моего лорда оказались весомее, ведь за время вашего, хм... отшельничества, разум ваш несколько изменился. Однако есть некоторый нюанс, который нам нужно решить.       - Нюанс? А ты кто вообще? - собеседник вызывал у Дядюшки странное ощущение: с виду обычный человек, но было в нем что-то непонятно-тревожащее, словно ненастоящее, что заставляло разум подавать сигнал тревоги и не давало расслабить в его присутствии напряженные мышцы.       - О, прошу прощения, Меня зовут Хаскилл, камердинер лорда Шеогората, повелителя Безумия. И вы, Дядюшка, как я уже говорил, приглашены в его План, его царство. Вот только итог вашей жизни неоднозначен, его и предстоит выбрать здесь и сейчас. Видите ли, Дрожащие Острова поделены на Манию, Деменцию - и то место, где мы сейчас находимся, именуемое Пределом. Это нечто вроде преддверия, где ожидают те, кто не был приглашен Лордом, или не смог сделать выбор своей стороны.       Сторона Мании - для светлых и ярких душ, пронизанных весельем и творчеством. И ваша душа вполне бы подошла, если бы не трагический инцидент с вашим... другом, который, увы, оставил по себе массу горечи, характерной уже для другой, дементной, стороны Островов, служащей домом для душ огорченных, впечатлительных и страдающих. Таким образом вы, Дядюшка, одновременно принадлежите к обеим сторонам, а выбрать нужно одну и только одну. Этим же обусловлено и наличие в ваших воспоминаниях сразу двух финалов жизни: уход в эйфории - маниакальный, и насильственный - дементный. Ваш выбор позволит вам обрести целостность, ложные воспоминания уйдут.       - М'наши. Мой друг. Ты... вы упоминали его. Где он, могу я его увидеть?       - Увы, боюсь, что в настоящее время - нет. Его душа также двойственна, частью стремясь к Лунной Тени госпожи Азуры, как у всех представителей его вида, частью - сюда. Неизвестно, что он выберет, равно как - и когда выберет. Впрочем, время здесь, в Обливионе, весьма условно, знаете ли. - с этими словами Хаскилл провел рукой над тикающим метрономом - и тот вдруг затих, его стрелка прекратила свое движение.       - Тогда... тогда бы я попросил... Я хочу дождаться своего друга. Здесь. Будьте так добры.       - Как вам будет угодно, Дядюшка. Итак, вы остаетесь жить в Пределе, пока не решите сделать свой выбор.       Хаскилл встал - и стены комнаты вдруг побледнели и медленно исчезли, явив пейзаж царства Безумия. Уже исчезая, Хаскилл промолвил:       - Добро пожаловать...       Дядюшка Сладкая Доля - теперь только так, не иначе - тоже встал, закинул в рот обнаружившуюся в кармане конфетку из лунного сахара и отправился в новый мир, распевая песенку:       - Хе-хе! Ха-хо! Его дом теперь - на Островах!