Precious — Depeche Mode
— А как называется эта рыбка? — поинтересовался Тэхён у сына. Они сидели в малой столовой, где Сэхён любил заниматься творчеством. Тэхён рисовал мелкие кораллы, а его сын разукрашивал голубого кита, да настолько старательно, что в какой-то момент высунул кончик языка, чем вызвал улыбку на лице папы. — Не знаю, эту рыбку я придумал, — ответил ребёнок, пожав плечами. — А вот рядом с красным кораллом – это рыба-попугай. У меня в книжке она есть. — А это скат? — Это манта или морской дьявол. Они тоже к скатам относятся. — Какой ты у меня умный, — сказал с улыбкой омега и поцеловал сына в макушку. — Надо перерисовать, пока не раскрасили, — вздохнул ребёнок. — Манта не очень хорошо получилась, раз похожа на обычного ската. — Ну зайка, всё хорошо. Я даже и не знал, что такие большие рыбы, похожие на скатов, называются мантами, — решил соврать Тэхён сыну, чтобы тот не беспокоился лишний раз, переделывая свой рисунок. — Правда? — Сэхён посмотрел на родителя большими карими глазами. — Правда, — Тэхён поцеловал его в щёку. — Так, посмотри, хорошо кораллы получились? Маленький омега достаточно придирчиво рассмотрел рисунок и утвердительно закивал. — Да! Теперь нарисуй пожалуйста угря вот в этой пещере. У меня просто они всегда на змей похожи, — проговорил с оттенком смущения. — Хорошо. Найдя в интернете изображение угря, омега взял механический карандаш и принялся делать набросок, попутно с улыбкой наблюдая за сыном, который в момент рисования стал настолько сосредоточен и серьёзен, что превратился в маленькую версию своего отца. Даже брови так же хмурил… — Господин Ким, — голос Чунхи раздался за его спиной, и Тэхён обернулся. — У нас… гость, — домоуправляющий звучал озадаченно. — Да? Мы никого не ждём, — Тэхён и сам удивился. — Кто там? — Ваш папа, — с неловкой улыбкой ответили ему. Тэхён выронил механический карандаш, а Сэхён раскрыл губы в форме английской «O». — Он же не говорил ничего, — в голосе и на лице Тэхёна было недоумение. — Боже, он как всегда, — произнёс с оттенком недовольства и встал со стула. — Сэхён, пойдём встречать твоего дедушку. Отложив карандаши, маленький омега последовал за папой и Чунхи, что провёл их в гостиную. Из неё как раз и можно было выйти во двор, где их уже ждал Вохён, неторопливо раскуривавший сигарету. — Мои дорогие! Идите скорее, будем обниматься! — омега шестидесяти лет, одетый в алый костюм, улыбался кипельно-белыми винирами и не торопился выбрасывать сигарету, что тлела у него меж длинных пальцев. — Привет, — подошедший первым Тэхён крепко обнял родителя, ведь, несмотря на шок и некое раздражение, вызванное таким внезапным приездом, какая-то часть его по нему скучала, ведь, при всех обидах и разногласиях, Вохён – его папа. Сам Вохён же на объятия ответит довольно холодным похлопыванием по спине, но это в их отношениях нормально. Тэхён привык, что папа не любил делиться с ним лаской. — Ты неожиданно. Почему не предупредил? Мы бы подготовились, — омега едва сдержался, чтобы не поморщиться – от папы, кроме табачного дыма, пахло невыносимо тяжёлыми и сладкими духами. Ваниль, роза и мускус – излюбленное сочетание Ким Вохёна. — Решил сделать сюрприз! Сэхён, золотце, ну-ка, подойди к дедушке! Чего ты там прячешься? — он приподнял солнцезащитные очки, выглядывая внука. — Папа, — позвал его Тэхён, взглядом указав на сигарету. — И? Боже, Тэхён, — омега сделал длинную затяжку и потушил сигарету о стеклянный стол, так и не найдя пепельницу. Тушить сигарету ногой и пачкать пеплом подошву своих новых Manolo Blahnik он, похоже, не хотел. — Всё! Сэхён! Сэхён, зажато улыбаясь, подошёл к дедушке и, когда тот заключил его в крепкие объятия, поморщился, после чихнув – маленький омега был чувствителен к запахам. — Здравствуйте, — ребёнок посмотрел на высокого омегу снизу вверх. — Дедушка Вохён. — А чего так серьёзно? — засмеялся, потрепав внука по щеке. — Ты как твой отец. Тот вечно со сложным лицом. — Папа… — А где Хосок? — Он сейчас в отъезде, — на выдохе ответил Тэхён, зная, что сейчас начнётся… — А! Ну конечно! Как не позвоню, как ни приеду – этот в отъезде! — он возмутился, хлопнув себя по бокам. — Ну ничего, в этот раз он от меня не спрячется! — Папа! — с возмущением, а после, словив на себе выразительный взгляд родителя, стушевался и потупил взгляд: — Хосок работает. Так что, пожалуйста, не надо… — Да-да, — Ким-старший упёр руки в бока, оглядев большой особняк. — Тэхён, прикажи приготовить мне спальню. Я хочу чего-нибудь выпить и лечь спать до вечера. Очень устал. — Хорошо, — омега кивнул и проводил взглядом папу, который расслабленной походкой направлялся в дом. Затем, обратив свой взгляд на сына, Тэхён вскрикнул: — Сэхён! Брось окурок!***
Приезд папы ожидаемо дался Тэхёну нелегко. Вохён был сложным человеком, и их отношения с сыном были абсолютно такими же. Тэхён часто ловил себя на мысли, что рядом с папой он чувствовал себя, как бы это не было стыдно признавать, некомфортно, а иногда и вовсе старался с родителем лишний раз не пересекаться, выбираясь из своих комнаты или кабинета только тогда, когда папа уезжал в город или проводил время в саду за сигаретой, чашечкой кофе или бокалом чего покрепче… — Тэхён! В этот раз, правда, быть незамеченным не получилось. — Да? — Ты куда? Занят? — спросил его стоящий в стеклянных дверях омега. — Я в кабинет. У меня есть несколько дел касательно дома… — Пойдём, — вероятно посчитал причину недостаточно весомой. — Я так давно тебя не видел, хочется немного поболтать, — он жестом позвал сына за собой и вышел во двор. Тэхён лишь смиренно вздохнул, последовав за ним. Во дворе Вохён сел за небольшой столик, где теперь стояла пепельница, и положил рядом с ней телефон. Тэхён сел напротив, предварительно пересадив Квака в соседнее плетёное кресло, поправил причёску и, закинув ногу на ногу, принялся слушать. — Сэхён уже такой большой. Время летит… Через пару недель ему исполнится восемь? Так ведь? Тэхён согласно промычал и кивнул, стряхнув пылинки со своих серых брюк. — Как планируете отмечать? — Я заказал торт и шарики. Цветы, как и всегда, за Хосоком, — рассказывал Вохёну сын, не поднимая глаз. — Праздновать будем дома. Сэхён никуда не захотел идти, потому что его лучший друг сломал ногу. Парки развлечений и игровые центры сейчас не вариант. — Может, оно и к лучшему, — увидев взгляд, который на него обратили, Вохён добавил через смех: — Да нет же, я не об этом! Не делай из меня монстра, Тэхён! — возмутился он. — Друга Сэхёна жаль, конечно, но ничего, организм молодой, быстро оправится. Я говорю о том, что Сэхён сам постоянно находится в риске что-то себе сломать. Он же у вас неугомонный: лазает по деревьям, заборам, а раньше и носился как ужаленный! Помню, вы мне его оставили на час, а он себе руки и ноги о гравий разодрал. — Не напоминай, — Тэхён поморщился. Мимо них прошел Чунхи, что-то печатающий в телефоне, и его окликнул Вохён. Омега, убрав телефон в карман, подошёл к ним. — Вы что-то хотели? — Дорогой, мне чашку латте, но только на растительном молоке. И принеси побыстрее. — Папа, у нас для этого есть дворецкий. Он как раз недавно вернулся. — Боже, какая разница? — раздражённо спросил Вохён. — Я хочу кофе, а кто мне его принесёт – не имеет значения, — и вновь обратился к Чунхи, посмотрев на него исподлобья: — Мальчик, ты понял? Домоуправляющий приподнял брови в замешательстве и молча кивнул. — Чунхи, пожалуйста, передай это дело Карлу, — сказал ему Тэхён, устало вздохнув. — Понял. Что-то ещё? — Нет, можешь идти. Когда Чунхи удалился, Вохён потянулся в карман своего зелёного жакета и достал пачку сигарет. — А где был дворецкий? Я думал, что этот омега теперь исполняет его обязанности, — он зажал сигарету меж губ. — Карл уезжал в Европу на два месяца. Его кузен тяжело болел, и его последней волей было попрощаться с родственниками. А потом были похороны, — объяснил Тэхён, взглянув на водоём, в котором отражались пушистые облака. — Он вернулся вчера. Тебя не было в доме, вот ты и не заметил. — Печально, — Вохён выдохнул серый дым. — Но не будем о грустном, — он сделал ещё одну затяжку. — Давай, рассказывай. — Что? — омега нахмурился. — Я не понимаю… — Я же всё вижу, — его родитель усмехнулся, стряхивая пепел в пепельницу. — Какой месяц? Третий? Тэхён шокировано уставился на него. Месяц? Какой ещё месяц? Неужели он думает, что… — Боже, Тэхён, не строй из себя тут, — ещё одна затяжка и радостный, с примесью насмешки взгляд. — Я же вижу. Ты много спишь, много ешь, а ещё сильно поправился, — он оглядел фигуру сына придирчивым взглядом. — Я таким пухлым тебя помню только во времена твоих беременностей. Тэхён же, всё ещё молча смотря на родителя, не моргал. В голове было пусто, и обида, да, почему-то именно она, подступала к горлу. — Я не в положении, — ответил тихо. — Ты, наверное, прав, и я просто сильно потолстел… Вохён разочарованно на него посмотрел, так, как в детстве за двойки, и фыркнул, поднеся сигарету к губам. На его запястье зазвенели золотые браслеты. — Тогда надо худеть. И срочно, — довольно строго с оттенком язвительности. — Хосок поди в шоке… Ты похож на поросёнка, —сказал с пренебрежением. — Весь в своего отца! Тот тоже склонен к полноте, но пока мы жили вместе, я его контролировал, а сейчас поди совсем всё плохо… — Хосока, вроде как, во мне всё устраивает, — произнёс Тэхён с некой неуверенностью, уперев взгляд в каменную плитку под ногами. — Он просто не говорит, потому что не хочет грубить, — Вохён посмотрел сыну в глаза. — А я твой папа и поэтому говорю тебе правду. Кто ещё, кроме меня, тебе её скажет?***
С Тэхёном Чимин встретился, как и договаривались, в назначенный день в новом арт-пространстве. Пак протянул ему билет и улыбнулся, на что Ким ответил такой же приветливой улыбкой. Яркой, даже несмотря на некоторую неловкость, и очень красивой. А глаза? Такие же грустные… Чимин поймал себя на мысли, что ему хотелось бы это исправить. Но это всего лишь глупости. Кто он Тэхёну? Никто. Выставка оказалась потрясающей. Омеги ходили от экспоната к экспонату и восторженно рассматривали каждый предмет искусства, сотворённый из стекла. Чимин даже в какой-то степени позавидовал таланту художника, ведь таких необычных и потрясающих своей красотой работ он нигде и ни у кого более не видел. — Впервые вижу настолько тонкую работу, — заворожённо проговорил Тэхён, когда рассматривал стеклянную морскую раковину, переливающуюся голубым и фиолетовым в холодном свете ламп. — Бомгю невероятно талантливый художник по стеклу. Я всегда в полном восторге, — Чимин улыбнулся, заправляя светлую прядь за ухо. — И, если что, некоторые свои работы он продаёт. — Правда? Пак кивнул, заулыбавшись ещё шире. Ну а что? Если Тэхён купит что-то, то будет доволен, да и средств у них в семье от этого явно не убавится, а Бомгю, который копит на дом, уж тем более будет очень и очень рад! — Мне тут приглянулась одна ваза, надеюсь, она продаётся, — Ким улыбнулся, мило прищурившись. — Уж очень красивая. — Тогда предлагаю подойти к художнику и узнать! Бомгю, как Чимин и думал, сразу же согласился – конечно, не каждый же день у молодых художников покупают изделия стоимостью в несколько тысяч долларов, при этом сразу оплачивая. Тэхён его радость тоже разделял: рассматривал вазу со всех сторон и всё рассказывал, как хорошо она будет смотреться в одной из гостиных, куда он уже давно не мог подобрать подходящий предмет интерьера. — Может, поужинаем? — вдруг предложил Чимин, когда они подвозили его к студии. Ким Тэхён оказался приятным собеседником и на самом деле интересной личностью. Чимину хотелось с ним общаться. Наверное, ещё и потому что он уже давно не встречал тех, кто бы столько знал об изобразительном искусстве и музыке. — Я не голоден, но с удовольствием посижу в твоей компании, — Ким улыбнулся. — Боюсь, мне неудобно будет есть одному, — Пак неловко усмехнулся. — Я могу попить чай. — Чай, — и вдруг Чимин задумался. А куда он, собственно, зовёт поужинать омегу, являющегося мужем миллиардера? В бюджетное семейное кафе? Да, неплохое и уютное, но… — А знаешь, давай лучше прогуляемся! Погода сегодня хорошая, да и рядом с моим домом есть отличный парк с небольшим водоёмом и уточками. Тэхён заулыбался, тихо посмеявшись. — Хорошо. Уточки – это мило.***
— А теперь дружно скажите «до свидания» господину Мину, — сказал воспитатель одного из детских домов Сеула. Когда дети исполнили его просьбу и хором попрощались, замахав маленькими ладошками, Юнги с трудом сглотнул ком в горле и не дал себе расплакаться от умиления, смешанного с щемящей грустью. — До свидания, — он тоже помахал детишкам и поправил ремешок сумки на плече. — Ой! Что такое? — спросил он у маленького альфы, когда тот неожиданно к нему подбежал и крепко обнял за талию. — А вы ещё придёте? — ребёнок посмотрел на него и улыбнулся беззубой улыбкой. — Конечно, — Юнги погладил его по голове и вытер слезу со своей скулы. — А почему плачете? — Мне грустно с вами прощаться. — А вы не уходите! У нас много игрушек! И вкусные пирожки с бобовой пастой! — ребёнок звучал очень серьёзно, чем заставил омегу улыбнуться. — Господин Мин не может остаться, — вмешался воспитатель и, подойдя к ним, взял мальчика за ручку. — У него ещё много важных дел. — А когда вы придёте? — спросил маленький бета, игравший до этого с машинкой. — Скоро, обещаю. — Мы будем вас ждать! — Да! — хором согласились с бетой остальные дети. Юнги, попрощавшись с детьми, поспешил покинуть комнату, чтобы не расплакаться у всех на глазах. — Спасибо ещё раз, что пришли и подарили деткам такие чудесные подарки, — к нему обратился директор детского дома. — Ваша помощь детским учреждениям города – невероятно важна. Спасибо за вашу работу, — омега поклонился. — И передайте пожалуйста мою благодарность господину Киму. Недавно открылось новое отделение детской больницы, мы смотрели открытие по телевизору. Это такая радость для нас. — Что вы, не надо, — Юнги аккуратно положил руку ему на локоть и слегка сжал. — Это мы должны вас благодарить. Детишки живут в заботе. У них отличные условия… Именно ваш труд бесценен, а мы с моим супругом делаем то, что должны. Директор улыбнулся, отчего морщинки на его лице стали ещё заметнее. — Мы будем вас ждать. Детки особенно: каждый раз радуются, когда узнают, что вы приедете. Они не так ждут подарков, как вас. — Рад слышать, — Мин кивнул, не переставая улыбаться. — Мне пора. Если будет нужна помощь, то пишите моему секретарю, — Юнги жестом указал на омегу в очках, стоящего рядом. — Лиён передаст всё мне. — Благодарю вас от всего нашего детского дома, — ещё раз сказал директор. Когда Мин вышел на улицу, то всё же не сдержался и заплакал, поторопившись скрыться в салоне автомобиля. Ему было так жаль тех детей, так жаль. У него голове не укладывалось, как можно было бросить собственного ребёнка… Нет, есть разные жизненные ситуации, и возможно, что другого выхода не было, но Юнги, в котором сейчас выла обида на весь мир, всё равно не мог этого понять. И ему было так паршиво, что те, кто может обрести счастье в виде возможности стать родителем, им всё равно пренебрегает, бросая своих детей или, того хуже, плохо к ним относясь, а те, кто многое бы отдал за то, чтобы стать действительно хорошим и любящим родителем, на это, увы, не способен физически.***
После встречи с Чимином, Тэхён пребывал в необычно приподнятом расположении духа. Вероятно, ему настолько сильно не хватало общения с кем-то, кто интересуется тем же, что и он, что всего лишь несколько часов, проведённых в компании Пака, подарили ему прилив сил и хорошее, относительно его обычного, настроение. — Ты чего такой улыбчивый? — спросил его папа за ужином. — Я был на выставке с… хорошим знакомым, — именно так он решил обозначить Чимина. — И она была невероятной! И проходила в новом арт-пространстве, очень интересном, между прочим! — восторженно рассказывал он, пока салфеткой вытирал рот Сэхёна, испачканный в соусе пасты с креветками. — А я так давно не был в таких местах, где так много интересных людей. — Понятно, — Вохён отпил белого вина, не отводя взгляда от сына. — А почему Сэхёна с собой не взял? — Мы с классом ходили в музей естествознания, — ответил за папу ребёнок. — Ну хорошо, — старший омега посмотрел на наручные часы. — Ужинаем мы, конечно, поздно. — Сейчас только полседьмого, — удивился Тэхён. — Мы всегда ужинаем в это время. — Есть надо до шести. Я вот поел в пять и чувствую себя отлично, — он снова отпил вина. — Когда хочу, тогда и ем, — важно объявил Сэхён, отправив большую креветку в рот. — Сэхён, — шепнул Тэхён, глянув на сына. — Что? Мне отец говорит всегда, что если хочется кушать, то надо кушать, а если не хочется, то не надо себя заставлять! Вот я сейчас хочу кушать, а в пять не хотел. — Хосок как всегда, — фыркнул Вохён. — Тэхён, я говорю, он разбалует его до невозможности! Так еще и нездоровые привычки в питании ему прививает! — Папа, пожалуйста, не начинай, — вздохнул Тэхён, хмуро посмотрев на омегу. — И Сэхён хорошо питается: три раза в день и не из-под палки. — Ну-ну, припомнишь ещё мои слова, лет так через десять… После ужина маленький омега убежал кормить своих рыбок в компании садовника, а его папа и дедушка остались за столом: Вохён допивал вино, а Тэхён решил попить чай со своими любимыми конфетами. — Тэхён, — вдруг строго сказал папа. — Я разве тебе ничего не говорил? — По поводу чего? — Тэхён посмотрел на него и стал жевать медленнее. — Того, что ты разжирел. Нет, если хочешь быть таким, то пожалуйста, я не запрещаю… — Не хочу, — тихо сказал, отложив конфеты. — Но я всего три взял, и они маленькие. — А до этого ты пасту уплетал как не в себя, — Вохён почти возмутился. — Я не стал при Сэхёне говорить. — У меня была половина от порции, — попытался оправдаться, чувствуя, как знакомый с детства ком стыда и обиды начинает образовываться в горле. — И что? Это паста со сливками! Ты хоть знаешь, сколько там калорий?! Жир на жире. Ты так никогда не приведёшь себя в должную форму. Повисло недолгое молчание. Вохён буравил сына взглядом, тот же смотрел на свою чашку чая — Я, пожалуй, пойду, — сдавленно сказал младший омега и встал из-за стола. — И не строй из себя бедного и несчастного, — послышался голос папы ему вслед. Быстрым шагом направившись к себе в комнату, Тэхён на ходу вытирал слёзы, а в голове его звучал голос папы, открывающий ему глаза на неприятную правду. Он действительно сегодня съел намного больше, чем положено с его телом. Зайдя в ванную, омега закрыл за собой дверь и уронил лицо в свои ладони, шумно в них вздохнув. Дав себе выплакаться, Тэхён неторопливо подошел к зеркалу и осмотрел себя, но, подумав, что в одежде совсем непонятно, повернулся к своему отражению спиной и начал нехотя раздеваться. Когда на полу оказалось нижнее бельё, и омега остался полностью обнажённым, он вновь повернулся и со страхом поднял на себя собственный взгляд. — Какой ужас, — прошептал, когда сжал пальцами свой выпуклый снизу живот, покрытый белёсыми нитями растяжек. Растяжки были и на боках, бёдрах и ягодицах. Целлюлит на его ужасно растолстевших бёдрах, между которыми давно не было и минимального просвета. И, конечно же, задница, которую, как ему недавно сказал папа, он «хорошо отожрал»… И ведь это было правдой. Всё, абсолютно всё. У Тэхёна вновь защипало влагой покрасневшие глаза, и он прошептал: — Кошмар… Омега, шмыгнув носом, быстро направился в душ, где встал под прохладную воду. Хотелось смыть с себя собственную кожу или мысли, что без конца напоминали, как он отвратительно выглядит. Или же всё вместе… А папа действительно говорил правду.***
Хосок вернулся домой ранним утром, когда только-только начало светать. Дворецкий, встретивший его, сообщил, что прошлой ночью Сэхёну было плохо, и уснул ребёнок лишь около часа назад. Альфа, узнав, тут же направился на второй этаж, где нашёл своих супруга и сына в детской. Сэхён спал на кровати, Тэхён же уснул сидя на полу, облокотившись на постель сына. Вокруг них были полотенца, лекарственные препараты, бутылки воды и тазик. Похоже, что Сэхёна тошнило. Взглянув на блистеры и баночки, альфа лишь убедился в этом и с сожалением и беспокойством посмотрел на своего ребёнка. — Тэхён, — прошептал Хосок, подойдя к мужу и склонившись над ним. — Милый, пойдём в спальню. Омега, что-то пробубнив, поднял голову и первым делом проверил Сэхёна, после чего встал, оперевшись на руку мужа. — Я с Сэхёном посижу, — сонно сказал и подставил щёку под поцелуй. — Хорошо, что разбудил меня. — Нет, тебе надо выспаться, — Хосок, обняв за талию, направился с ним к двери. — А Сэхён? — Я за ним присмотрю. Тэхён ничего не ответил и позволил отвести себя в спальню. Хосок же, уложив супруга в кровать, принял быстрый душ и, надев чистую одежду, направился в детскую, чтобы приглядеть за сыном.***
— Проснулся? Тэхён протёр глаза и увидел перед собой Хосока, сидевшего на кровати рядом с ним. — Как Сэхён? — омега сел, облокотившись на подушки. — Не просыпался и всё ещё спит. — Хорошо… Ты уже видел моего папу? Альфа вздохнул, и омега засмеялся. Отношения между Вохёном и Хосоком были весьма напряжёнными. — Да, мило поболтали, когда пересеклись в коридоре. Тэхён засмеялся ещё громче, представив эту «милую» беседу, а после удивлённо выдохнул, увидев у кровати корзину с чайными розами. — Очень красивые. Спасибо, — он потянулся к мужу и поцеловал того в щёку. — Когда приехал? — В четыре прилетел и к пяти уже был дома, — Хосок наклонился, чтобы поцеловать его голое колено. — Я скучал по тебе. — А я в четыре только заснул. Сэхёна сильно тошнило до двух ночи. Думал, уже скорую вызывать, но ему стало легче, и он лёг спать. Решил его не мучить. Знаешь же, как он боится, когда врачи домой приходят… В общем, ужас. Сказал мне, что это из-за конфет, которые в магазине около школы купил. — Мой маленький птенчик, — с искренним сожалением произнёс альфа. — Я чуть не расплакался, — Тэхён перевёл дыхание, проведя ладонью по растрёпанным волосам. — Не могу смотреть, когда ему плохо. — Ничего, теперь всё хорошо, — Хосок поцеловал его в скулу. — Поспи ещё, ты устал. — Надо вставать. Мне нужно будет проведать Сэхёна, дать ему таблетки и ещё сказать, чтобы ему сварили куриный бульон, а потом покормить, — омега вымученно вздохнул, прикрыв глаза. — Сэхён помылся перед сном и переоделся, но он, когда его тошнило, испачкал волосы, и мы не стали их мыть, так, водой сполоснули, но надо всё же помыть ему голову… Ещё и в саду работы. Сегодня должны привезти туи. — Я всё сделаю, не переживай, — альфа погладил его по ноге. — А работа? — Сегодня я весь день дома, — он вновь поцеловал мужа и встал с кровати. — А ты будешь отдыхать, — на этот раз произнёс серьёзно, вызвав улыбку на лице Тэхёна.***
Чимин любил разную музыку. И особенно он любил её в те моменты, когда рисовал, а она играла на фоне, помогая концентрировать внимание на рисунке. Сегодня его выбор пал на Placebo и их, пожалуй, самый известный альбом «Without You I’m Nothing». Один из самых любимых Паком альбомов, надо сказать. Когда начала играть его любимая песня, сидящий в кресле омега сделал звук громче и продолжил выводить углём простые линии, которые, наслаиваясь друг на друга, превращались в знакомое лицо со всегда печальными глазами. Их Чимин рисовал особенно старательно. Рядом с ним лежал аккуратно сложенный шарф известного французского бренда, пропахший сладким парфюмом, ноты которого омега так и не смог разгадать, хотя и, поддаваясь искушению, часто подходил и вдыхал этот прекрасный запах. Подходил, вдыхал, и тут же убирал шарф подальше, будто стыдясь своих действий… но в итоге сдался и положил рядом с собой. Хотелось надышаться. Нет, Пак должен узнать, что это за парфюм. Пусть его цена, вероятно, и равна его бюджету на месяц, но он обязательно когда-нибудь его приобретёт… Вдруг зазвонил телефон, и омега, отложив альбом и уголь, ответил на звонок. — Чонгук! Привет! Как ты? Чимин встал с дивана и вышел из комнаты, оставив альбом на кофейном столике. Когда из открытого окна подул ветер, он, будто интересующийся зритель, перелистал своим холодным порывом альбомные листы, немногочисленная часть которых уже была заполненная портретами, скетчами и набросками одного единственного человека… Ветер сбросил альбом со стола и покинул комнату, захлопнув за собой окно.