Джанет Фитч
— А сколько ты не был в клубах? — спросил Чимин, стараясь перекричать музыку. На омеге были красные брюки клёш и блестящий топик, ярко искрившийся в неоновом освещении клуба. — Дай-ка подумать, — Тэхён, до этого тянувший через трубочку космополитен, посмотрел вверх, прикидывая в уме. Это были уже вторые коктейли, мысли становились спутанными, тягучими, подобно мёду, а потому омеге потребовалось время, чтобы ответить: — Лет девять. — А почему так долго? — С Хосоком по клубам не походишь же… Как вышел за него одиннадцать лет назад, так всё, — Ким развёл руками. — А девять лет назад был мальчишник у одного моего знакомого… Скажу по секрету, — он, хитро улыбающийся, наклонился к уху омеги, — это был стриптиз… Но мне не очень понравилось. Румяный от выпитого алкоголя Чимин заправил прядь за ухо, ненароком прикоснувшись к тому месту, что ранее приятно пощекотало чужое дыхание. — Почему не понравилось? — Там альфы танцевали, было не очень… Даже смешно местами. Помедлив, Чимин спросил, глупо хихикнув: — А омеги? — Что «омеги»? — Когда омеги танцуют стриптиз, тебе как? — О-о-о, — довольно протянул, прикрыв глаза. — Вот это, в отличие от первого, очень сексуально. Пак поднял брови в удивлении, вместе с тем улыбнувшись одним уголком губ. Так-так-так… — А ты был на омежьем стриптизе? — Ким, облокотившись рукой на стойку, с прищуром посмотрел на Пака. — Я и на обычном, в смысле, там где альфы, не был… — Это надо исправить! Чимин же засмеялся, отчего-то смущённо пряча глаза где-то там, где мелькал бармен. А потом, краем глаза заметив движение с правой стороны, дёрнулся и ойкнул. — Добрый вечер! К ним подошли трое альф, один встал около Пака, другие два – около Кима. На вид всем лет двадцать, не больше, но уверенные такие, с дерзкими ухмылками и выразительными взглядами. Омеги, переглянувшись между собой, прыснули со смеху. — Что? — один из альф, тот, у кого чёлка закрывала половину лица, нахмурился. — Нет, ребят, я всё понимаю, — обратился к ним Тэхён. — Но вы немного не по адресу. Вот с ним, — жестом указал на Чимина, — ещё можете поболтать, а я пас. — И почему же? Ты очень красивый и запоминающийся омега, — сразу на ты… Тэхён удивлённо вскинул брови. — Весь вечер не могу оторвать от тебя взгляда. Двое остальных поддержали друга шумом, мол «ничего так пофлиртовал», но у Тэхёна это вызвало лишь снисходительную улыбку. — Мальчики, правда, мне уже далеко не двадцать… — А выглядишь максимум на двадцать, — не унимался один из них. Омега же, вздохнув, поднял левую руку вверх, продемонстрировав кольцо с массивным бриллиантом на безымянном пальце, но это альфу не остановило: — Значит, будет наш секрет, — он подмигнул и заказал у бармена коктейль для Тэхёна, Чимина же не обделил вниманием «челкастый». — А вообще, я бы на твоём месте задумался. Твой муженёк явно не может то, что могу я, — альфа снова усмехнулся, сальным взглядом обведя фигуру Тэхёна. — Мальчик, поверь, на то, что способен мой муж, не способен ни один альфа в этом городе, ни то, что в клубе, — протянул с усмешкой. — А за коктейли спасибо! — Можно узнать хотя бы твоё имя? — Виен, — Тэхён улыбнулся, после чего обхватил трубочку коктейля губами. — Очень приятно, — альфа, перехватив его руку, что тянулась к сумочке, поцеловал тыльную сторону его ладони. — А я Джейсон. — Буду знать. Тот, что с чёлкой, спросил имя у Пака и тот, не сообразив, сказал настоящее, после чего альфы удалились, сообщив, что они ещё встретятся. — Виен?! — засмеялся Пак. — Ещё со студенчества представляюсь им там, где не хочу называть своё настоящее, — Тэхён, допив свой коктейль, потянулся к тому, что заказал для него тот самоуверенный Джейсон. — А я что-то тупанул… Это из-за алкоголя. Голова тяжёлая такая… Думать трудно. — Да я тоже. Не надо было вообще начинать с ними разговор. — Почему? — Ну где я, и где они. Я староват для всего этого. Вообще удивительно, чего это я им приглянулся. Я им почти что в папы гожусь. — Неправда, — Чимин отрицательно качнул головой. — Ты так говоришь, потому что дружишь со мной. — Нет же… Я же тоже на тебя запал. Тэхён, подняв взгляд на омегу, встретился с его блестящими глазами. Чимин, уже прилично пьяный, смотрел на него так, будто вообще ни о чём не думает. А вот у Тэхёна мысли, хоть и были, страшно путались… Что там Чимин ему сказал? — Что? Что ты сказал? — Я имею в виду, что тоже бы запал, будь я на их месте, — суетливо, будто вмиг осознав, объяснился Пак, вцепившись в свой коктейль с непроизносимым названием. Когда были выпиты и вторые коктейли, Чимин потащил не особо активно сопротивляющегося омегу на танцпол. Кажется, играл трек Big Data, саундтрек того известного сериала, и под него действительно хотелось двигаться! Изрядно охмелевший Чимин энергично танцевал, подбадривая Тэхёна, который, хоть и выглядел лучше всех в клубе в своих бархатных лифе и брюках от Скиапарелли, собирая на себе взгляды множества альф, казался скованным. — Танцы, это не моё, — сказал Ким, когда кто-то задел его плечом, пока он пытался сделать незамысловатое движение руками. — В этом я ужасен. — Неправда! Просто расслабься и почувствуй ритм, — Чимин подошёл ближе и провёл ладонями по его голым плечам вниз до запястий. — Ну правда, расслабься! И Тэхён попытался. Прикрыл глаза, уловил тон мелодии и начал двигаться так, как ему хочется. Чимин, видя, как в омеге возрастает уверенность, ободряюще ему улыбался, двигаясь в такт мелодии, подходя к Тэхёну всё ближе и ближе… В какой-то момент к ним подошли те самые альфы «с намерениями». Тот, что ранее заигрывал с Кимом, смело обнял его за талию, пока его друг активно напирал на растерявшегося Пака. Третьего они, вероятно, потеряли где-то по дороге. — Мальчики, нам надо в уборную, — сказал Тэхён, перед тем, как схватить Чимина за руку и увести в толпу. — Какие они настырные, — возмутился младший омега. — А ты быстро сработал! — Когда я пьянею, то смелею, — весело ответили ему в ответ. Освещение стало более тусклым, энергичные ритмы сменились плавной мелодией, из-за чего танцпол частично опустел. Но это было даже хорошо, по крайней мере Кима более никто не толкал… — Ну что? Вернёмся к бару? — Ким уже искал взглядом свободные стулья, но Чимин пресёк его попытку покинуть танцпол, положив руки на его плечи, и сказал: — Не хочу уходить отсюда. Давай эту тоже потанцуем. Лукавил или нет? Но Тэхён безмолвно согласился, опустив руки ему на талию. — Слушай, можно довольно личный вопрос, но мне очень интересно, — кажется, алкоголь окончательно развязал Паку язык. — Давай. — Ты говорил, что ты «неудачник по части любви», и я так понимаю, что это не совсем связано с господином Чоном. — Верно. — А с кем тогда? Но если не хочешь, не отвечай, — Чимин прижался ближе, почти что касаясь груди омеги своей. — До свадьбы с Хосоком я был в отношениях с одним, — Тэхён замолчал, а потом выдохнул и честно сказал: — С одним омегой. И правда смелее. А у Чимина округлились глаза. — Ох… а что потом? — Мои родители подсуетились, нашли мне жениха, которым и был Хосок, и выдали меня за него против моей воли. — Какой ужас, — Пак шокировано охнул. — А зачем? Мы же не в сред… средневековье каком-то, — ну всё, начал жевать слова. Третий коктейль был явно лишним… — У них были большие проблемы с бизнесом, а союз с Чонами прекрасно эти проблемы решал. — И ты совсем-совсем не хотел за него замуж? — Совсем нет, — Ким хмыкнул. — А ещё меня бросил мой тогдашний парень из-за всего этого. После у меня были истерики и мне совершенно не хотелось жить… Но, так как за мной смотрели, до свадьбы я дотянул, а дальше за мной приглядывал Хосок. В принципе, что он и делает по сей день. — Мне очень жаль, — Чимин в сердцах обнял его, а потом отстранился, посмотрев прямо в глаза. — У меня в голове не ук-укладывается, как… как можно было с тобой так поступить! Сколько всего ты пережил… — Возможно, я всё это заслужил, — Тэхён понуро пожал плечами. — К тому же я не в самом худшем… — Нет! Нет, нет, нет, — замотал головой омега, отчего его светлые волосы несильно растрепались. — Ты такой прекрасный! Ты… ты заслуживаешь самого лучшего! Если бы я мог хоть что-то изменить, я бы сделал тебя счастливым! Они встретились взглядами. — Ты уже делаешь. Чимин замер. Ты уже делаешь… Посмотрев на чужие губы, он несмело поддался вперёд…***
Выйдя из такси, Тэхён чуть было не упал, но в последний момент всё же устоял на тонкой шпильке и, как ни в чём не бывало, отправился к высоким деревянным дверям, что уже были открыты. — Мистер Ким, доброй ночи. Тэхён, не сразу разобрав, что с ним говорил Алан, посмотрел на него, нахмурив брови. — А, Алан, — проговорил невнятно. — Слушай… ты ж мне друг? — В каком смысле? — спросил серьёзно (как и всегда). — Друг. Тогда будь другом: не говори Хосоку, что я так поздно… Ты же знаешь, что… что он будет гундеть, — альфа молчал, и Ким, виновато улыбнувшись, добавил: — Пожалуйста… — Я вас понял. Кивнув, омега нетвёрдой походкой направился вниз по мраморной лестнице. С трудом преодолев каменную тропинку, он поднялся на деревянный мосток и, взявшись рукой за перила, продолжил идти в сторону дома. Там, кое-как преодолев мостик и лестницы, проклиная последние за то, что в этом доме их, чёрт возьми, слишком много, Тэхён наконец зашёл в гостиную, через которую можно было как раз подняться на второй этаж… — Ты где был? Омега замер. — Пап? — удивился. — Ты чего не… не спишь? — кинув сумочку на диван, он пошёл дальше. — Тебя ждал. Ещё раз спрашиваю: где шлялся? Тэхён, до этого медленно шагавший в сторону лестницы, остановился и, повернувшись, посмотрел на родителя. Тот выглядел очень злым, прям как много лет назад, когда его вызвали в школу по поводу поведения сына. Тэхён, почувствовав, как сжало его нутро от вспыхнувших яркими красками воспоминаний, попытался взять себя в руки и вновь пошёл, протянув руку, чтобы ухватиться за перила лестницы. — Тэхён! — Я был в клубе… с другом, — ответил, с трудом выговорив некоторые слоги, и поставил ногу на мраморную ступень. — Имею полное п-… право, — напомнил он, как бы между прочим и самому себе. — Не имеешь. Ты замужний омега! Ты папа! Что о тебе скажут в обществе?! Медленно поднимаясь по лестнице, Тэхён с трудом обдумывал услышанное. «Замужний омега» И что? Кольцо на безымянном пальце забирает его право съездить в клуб и немного повеселиться? Бред… А «обществу», тому самому, о котором говорил папа, да и вообще, до Ким Тэхёна нет никакого дела. Правда, он им, должно быть, совершенно безразличен… Да даже если нет, то пусть идут к чёрту! — Тэхён! — крикнули ему вслед. — Что? Я ничего же не делал! Просто по-… потанцевал, — с трудом поднимаясь по лестнице, отвечал он папе, который поднимался вслед за ним. — Просто хорошо… время провёл. Быстро преодолев большую часть лестницы, Вохён встал на ступень выше сына. Их лица оказались на одном уровне. — Сам факт того, что ты шляешься по клубам в таком возрасте и статусе – это уже позор, Тэхён! — прошипел он гневно сыну в лицо. — Так мало того, ты ещё и нажрался как последняя скотина! — не сдержавшись, Вохён дал сыну пощёчину. Приложив руку к покрасневшей щеке, Тэхён кротко промычал от боли, после чего произнёс на выдохе: — Пап, мы всего-то немного выпили… — Да ты еле идёшь! — Нормально я иду! И ты сам тоже нетрезвый, я же вижу! Я уходил, и ты пил в столовой. От тебя даже сейчас пахнет. Бухаешь как прачка втихаря, а мне ещё что-то говоришь… — Заткнись, — рявкнул Вохён. — Ты хоть подумал, что Хосок скоро будет здесь и застанет тебя в таком виде?! — И что? Мы взрослые люди и… и сами всё решим. Да и вообще, пусть говорит, что хочет… И, пожалуйста, не лезь в наши с ним отношения. Ещё одна пощёчина. — Пап, да хватит! Больно же… — Ты хоть понимаешь, сколько всего я сделал, чтобы выдать тебя за него?! Чтобы ты жил так, как сейчас живёшь?! — Вохён сорвался на крик. — Ты мало того, что никогда этого не ценил и не ценишь до сих пор, так ещё и пытаешься всё разрушить! — Что? Ты о чём, — омега нахмурил брови, подняв голову и посмотрев на родителя неясным взглядом. — Если вы разведётесь, то подумай, где окажусь я! Да ты.., — он вдруг замолчал и замер, приглядываясь, после чего грубо взял сына за подбородок и повернул его голову вбок. — Это что? Засос? — Если честно, то мне плевать, где ты там окажешься, — ответил ему Тэхён, будто не услышав вопроса. — Ах ты дрянь! Шлюха! Вохён всегда легко выходил из себя, Тэхён уяснил это ещё в детстве. И вот сейчас, когда папа схватил его за волосы, он никак не удивился. И, если бы не алкоголь, вероятно смог бы расцепить его пальцы, но сейчас, всё, на что хватало сил у Тэхёна, так это сохранять равновесие, пока его тянули за волосы вверх по лестнице. — Мне больно! — сквозь зубы взвыл младший омега, и Вохён, будто специально, дёрнул рукой, сделав больно настолько, что его сын не сдержал громкого крика. К последним ступеням Тэхён не только растерял обувь, но и сильно побил ноги о мрамор, пару раз неуклюже упав на колени. Он кричал и мычал от боли, но Вохёна это не только не останавливало, но и злило ещё больше. Он тянул сына за волосы всё сильнее и сильнее, периодически дёргая рукой, делая в разы больнее. Когда они вышли в коридор, Тэхёну пришлось ещё сильнее пригнуться, идя за родителем чуть ли не ползком. Голова болела адски, и он, попытавшись собрать все оставшиеся силы, вцепился в папины пальцы, но так и не сумел их разжать. Вохёна же эта попытка лишь рассердила, и он вновь дёрнул рукой, выбив из сына очередной крик. — Какая же ты дрянь, Тэхён! Какая же ты сука! — кричал разъярённый омега, направляющийся в сторону своей комнаты. — Как родился неблагодарной тварью, так ей и остался! — Папа! Папочка! — Тэхён, за собственными криками и болью, не сразу расслышал голос Сэхёна. — Дедушка, что вы делаете?! Пожалуйста, перестаньте! — он почувствовал, как маленькие ручки безуспешно пытаются оттянуть его за талию от Вохёна, а после, потерпев неудачу, расцепить пальцы, что стальной хваткой держали его волосы. — Сэхён, — прикрикнул на ребёнка Вохён. — Быстро спать! — Отпустите папу! — прокричал ребёнок, уже плача. — Я всё расскажу отцу! Отпустите! Оттолкнув внука, который неуклюже повалился на пол, Вохён зашёл в спальню и, закрыв за ними дверь, схватил со спинки стула собственный ремень. — Иди-ка сюда… Чего ты убегаешь?! — Папа, пожалуйста, не надо, мне больно, — Тэхён, держащийся за голову, попятился назад и упёрся спиной в комод. — Ты пугаешь Сэхёна. Давай просто поговорим. Ответом на его просьбы был увесистый удар ремнём по бедру. Тэхён вскрикнул, приложив руку к обожжённой ударом коже. — Мало я тебя в детстве бил, раз ты вырос такой дрянью, — омега ещё раз замахнулся, и ремень хлёстко прилетел по плечу Тэхёна. — Шлюха! Ты не ценишь, что я для тебя сделал, — и ещё один удар, в этот раз по выставленным вперёд рукам. — Вообще ничего никогда не ценил! — отбросив ремень, Вохён больно схватил сына за локоть и, прошипев сквозь сжатые зубы: — Иди сюда, — затащил его в ванную. Толкнув Тэхёна в душевую, он включил ледяную воду и настроил душ так, чтобы вода лилась из свисающей с потолка лейки. Тэхён же, дрожащий от холода, стиснул зубы, дабы не шуметь ещё больше и не пугать этим сына. Он пытался прибиться в угол, чтобы ледяная вода не попадала на него, но все его попытки были тщетны: одежда стала мокрой и холодной, начала неприятно прилипать к коже, морозить ещё сильнее, обжигать влагой его разбитые колени… Вохён же недолго подождал, дав самому себе отдышаться, после чего выключил воду и сказал неожиданно спокойным тоном: — Одежду снять, душ принять и лечь спать. Вижу, уже протрезвел. Отоспишься у меня, не хватало ещё, чтобы ваша с Хосоком спальня воняла алкоголем к его приезду. Засос и покраснения на руках объяснишь тем, что у тебя была аллергия, и ты весь исчесался. Тэхён же, совсем его не слушающий, сорвался на громкий плач. Находясь на грани истерики, он прокричал: — Я ненавижу тебя! — и снова зарыдал, тяжело задышав. — Ничего, потом ещё спасибо скажешь, — омега взял сына за подбородок и поднял его мокрое лицо на себя. — И запомни: всё, что я когда-либо делал, всё это было для тебя и ради тебя. — Я не хочу тебя видеть, — проговорил с трудом из-за накативших слёз. — Уйди! — Успокоишься, может, и поговорим. Оставив сына в ванной, Вохён вышел в спальню, где поправил причёску и одежду перед выходом. В коридоре он с неким удивлением посмотрел на внука, который ревел навзрыд, сидя на полу у двери его спальни. — Сэхён, иди спать. — Что вы сделали с папой? — сквозь рыдания спросил ребёнок, вытирая слёзы маленькими кулачками. — Папа плохо себя вёл, за что и получил. — Я всё расскажу отцу! — А вот этого не надо, — Вохён наклонился к внуку и протянул к нему руку. Маленький омега пугливо отшатнулся. — Сэхён, мой мальчик, запомни, что в дела взрослых лезть нельзя. Иди спать. Папа помоется, поспит, и всё будет хорошо. — Что здесь происходит?! Вохён выпрямился и повернул голову в сторону лестницы, по которой быстро поднимались Чунхи, одетый в пижаму и халат, и дворецкий в своём рабочем костюме. Кажется, встречать Хосока из поездки должен был именно он. — Ничего. Мы просто поговорили с моим сыном, идите по своим делам. — Так поговорили, что бедный ребёнок в истерике? — спросил его Карл и быстро подошёл к Сэхёну. — Идите ко мне, my Little Monsieur, — подняв ребёнка на руки, альфа сказал ему успокаивающе: — Пойдёмте на кухню, Фабьен уже там. Попросим его приготовить ваши любимые пирожные, а я сделаю вам какао. — Я хочу к папе, — не успокаивался ребёнок. — Папе надо привести себя в порядок, дайте ему время. А пока мы позвоним вашему отцу, — на последних словах дворецкий сделал особый акцент, бросив на Вохёна выразительный взгляд. — Чунхи, срочно проверь господина Кима. — Хорошо, — Чунхи, незамедлительно направившийся в спальню, прошёл мимо Вохёна и отворил дверь. — Стой, он в ванной, — Вохён, начавший заметно нервничать, последовал за домоуправляющим. — Ты же не ворвёшься туда вот так вот! — Отойдите от меня, — Чунхи резко обернулся и с раздражением посмотрел на старшего омегу. — Молитесь о том, чтобы господин Чон не стёр вас с лица земли за то, что вы сегодня устроили! Когда его ребёнка или… мужа, — последнее слово было произнесено с некой неохотой, — доводят до слёз, он становится ужасно злым. Дверь ванной захлопнулась, и Вохён, оставшийся один в тёмной спальне, замер, почувствовав, как холодеют его пальцы.***
— Господин Ким.., — вошедший в ванную Чунхи опешил на пару секунд, смотря на рыдающего омегу, что в мокрой одежде сидел на кафеле, пока сверху на него лилась вода… Шок – вот что Чунхи испытал. Настоящий шок, ведь он никогда не видел господина Кима в таком состоянии. Ким Тэхён всегда выглядел превосходно, а, если и случались в его жизни тревоги и печали, то Ким запирался в спальне и никому не позволял себя видеть даже плачущим, а сейчас… Настоящий кошмар. И это сделал его папа! Кошмар! Чунхи в жизни не мог себе такое представить… В конце концов шокированный Чунхи всё же смог взять себя в руки, «оттаять» и для начала выключить воду, после чего он взял Кима под руки, покрытые красноватыми полосами, в попытке поднять на ноги: — Ну же, давайте, вставайте… — Оставь меня, — звучит в ответ надломленно, сквозь громкий плач. — Господин Ким, пожалуйста. Вы можете заболеть, — вытянув омегу из душа, Чунхи поставил его на мягкий коврик и принялся искать застёжки на его лифе. — Я сниму с вас одежду, а то так, должно быть, очень неприятно. Тэхён же, будто не обращая на него внимания, стоял, продолжая рыдать, и трясся, вероятно, не только от холода… Расстегнув лиф костюма, Чунхи потянул его вниз. Промокший бархатный костюм с трудом снимался с тела, а потому омеге пришлось приложить усилия, тем более Ким, никак на него не реагирующий, не помогал, продолжая стоять и покачиваться, будто неваляшка. — Господин Ким, поднимите пожалуйста ногу, я сниму с вас штанину. — Чунхи, оставь меня, пожалуйста… — Не могу вас вот так вот оставить, — омега всё же стянул с Тэхёна тяжёлую мокрую ткань, следом потянувшись ко второй штанине. — Вот так… Всё! Поднявшись в полный рост, Чунхи, увидев практически обнажённого Кима, замер. В глазах его был почти неприличный шок, и Тэхён, заметив, сглотнул ком в горле и тихо спросил: — Ужасно выгляжу, да? — на его коже красивого медового оттенка, кроме следов от ссоры с родителем, были белёсые растяжки. Они были на бёдрах и животе, последние, точно последствия беременностей. Но не это шокировало Чунхи, нет. Даже не разбитые в кровь колени. Омега не мог оторвать взгляда от шрамов, которых на теле Тэхёна оказалось неожиданно много: продольный шрам внизу живота, почти незаметный, явно после операции, а другие… явно не операционные. Левое бедро было покрыто тонкими горизонтальными полосами порезов, внутренняя сторона обоих бёдер тоже, хоть и не так много, ещё несколько полос на рёбрах, и на руках, незаметные при дневном освещении, но различимые в холодном свете ламп… Беспорядочные полосы порезов на руках, там, где обычно не видно, и там же была пара ожогов, будто от сигарет. — Мне стыдно. Ты не должен был этого видеть, — Ким опустил голову, слеза скатилась по его носу и упала на кафель. — Мерзко, знаю… Не смотри на меня, пожалуйста. — Нет, — Чунхи начал торопливо искать то, чем можно было бы укрыть омегу и, найдя чистый махровый халат, снял его с крючка. — Мне просто очень жаль, что с вами это случилось, — он помог Тэхёну надеть халат, наскоро завязал пояс и протянул ему пару бумажных полотенец, взятых из деревянного ящичка, что стоял на раковине. — Мой лучший друг… у него были такие же. Мне правда очень жаль, — поняв, что плачущий омега сейчас не в состоянии вообще что-либо делать, сам вытер влагу с его лица. — И то, что произошло сегодня, – ужасно, и я вам искренне сочувствую. Я никому из посторонних не скажу, а Карл, будьте уверены, тоже будет молчать. — Спасибо, — Тэхён всхлипнул и несмело поднял руки. — Можно?.. Мне просто очень плохо… И Чунхи без слов его обнял, погладив по спине. Тэхён, начав успокаиваться в чужих объятиях, прикрыл глаза, положив голову на худое омежье плечо.***
Господин Чон вернулся домой в шестом часу утра. Первым делом он проверил мужа, который, выпив успокоительное, уже засыпал, после чего альфа уложил сына в их с Тэхёном спальне. Ребёнок, переживший сильный стресс, долго не засыпал даже в объятиях папы и компании отца, который сидел рядом и тихо напевал им колыбельную, под которую обычно крепко спалось даже Тэхёну. Но, к облегчению Хосока, к рассвету уснул и его птенчик. Поцеловав своих омег в кучерявые макушки, альфа покинул спальню, тихо закрыв дверь. — Чунхи, — позвал он омегу, который, уже переодетый в повседневную одежду, сидел в гостиной и заполнял на компьютере таблицы. — Да, господин Чон, — он встал и оттянул вниз свой бежевый жакет. — Иди, отдохни. — Мой рабочий день начинается уже через час, — усмехнулся. — Не вижу смысла. — Сегодня и завтра у тебя дополнительные выходные. Пойди к себе. Или, если хочешь, можешь съездить к семье в Чхонан и остаться подольше. Тебя отвезут. — Но… — Возражений не принимаю, — сказал привычно серьёзно. Чунхи, улыбнувшись, кивнул и поклонился. Протестовать и строить из себя работника года было бесполезно. — Огромное спасибо, господин Чон. Я давно хотел съездить к родителям, и всё никак… Я правда очень благодарен. — Это я должен тебя благодарить. Спасибо, что позаботился о Тэхёне, пока меня не было рядом. Его нельзя оставлять одного в таком состоянии. — Любой бы не оставил его. — Но это был ты, — альфа похлопал его по плечу. — Спасибо… Тогда до встречи. Выбери любую машину и скажи водителю, когда тебя забрать, он передаст мне. — Благодарю вас. — Хорошо провести время с семьёй. Чунхи кивнул и проводил альфу взглядом. Тот вновь поднимался на второй этаж, по дороге позвав за собой Карла.***
Когда Бентли, который выбрал омега, выезжал из гаража, Чунхи заметил Вохёна, стоящего у ворот с одним чемоданом. Чунхи тогда показалось, что он в своих самых смелых фантазиях не смог бы и представить этого омегу настолько бледным и перепуганным. Кажется, что господин Чон, ранее пригласивший Кима-старшего к себе в кабинет поговорить, слегка перестарался. Вон, как у Кима трясутся пальцы, когда он набирает что-то в телефоне, одновременно раскуривая сигарету. Чунхи, отвернувшись, поморщился. Сознание воспроизвело прошедшую ночь: клок волос господина Кима в душевой, следы, как потом выяснилось, от побоев на его коже, разбитые колени и истерику омеги, что дрожал в объятиях Чунхи. Нет, господин Чон не перестарался. Ким-старший определённо это заслужил.***
Зайдя в свой кабинет, Хосок убрал телефон во внутренний карман пиджака и произнёс, улыбаясь: — Я сказал Лиён, так что он позвонит в ресторан, и к нашему приходу будут готовы твои любимые паста и суп. Поедем где-то через час, — альфа подошёл к сыну, который сидел на стуле за его письменным столом. — Что там такое интересное мастерит мой птенчик? — Браслеты, — понуро ответил Сэхён, нанизывая голубые бусины на эластичную нить. — Очень красивые, — наклонившись, альфа поцеловал сына в макушку и, обойдя стол, сел в своё кресло. — Этот я папе подарю. Надеюсь, он хоть немного обрадуется, — вздохнул он печально и взял из набора ещё одну бусину, на этот раз белую. — Он совсем-совсем грустный… И не разговаривает ни с кем. Я переживаю за него. Хосок чуть нахмурился, посмотрев на сына с серым налётом грусти во взгляде. — Птенчик, всё будет хорошо, я обещаю. Папе вот-вот станет лучше, и всё будет хорошо как прежде. — Я не понимаю вас с… дедушкой, — после случившегося ребёнок предпочитал не говорить о Вохёне, а потому даже его упоминание давалось Сэхёну с трудом. — Папе было грустно, и только он начинал радоваться, вы на него ругались… То ты, когда он ездил с другом на своей машине, то дедушка, когда он тоже гулял, — услышав последние слова, альфа нахмурился сильнее. — Ему только становится лучше, а вы начинаете злиться! Почему? — Птенчик, — вздохнул отец. — В тот раз, когда мы с папой повздорили, ничего серьёзного не произошло. Мы просто устали и… — Ты ругался на него! — перебил отца ребёнок. — Счастье моё, — Хосок взял его маленькую ручку в свою. — В тот раз я переволновался за папу. Я очень сильно волнуюсь, когда он где-то, где я не знаю, и не отвечает на звонки. Тем более тогда он взял очень быструю и опасную машину, я очень за него беспокоился, вот и вспылил. Я ни в коем случае не хотел его обидеть, а потом извинился, за то, что перегнул палку. Мы с ним должны были спокойно поговорить, а не устраивать сцену при тебе. Сэхён, нахмуривший брови подобно отцу, вздохнул и сказал, продолжив собирать браслет: — Хорошо, но больше так папу не ругай. Он только начал часто улыбаться… После того, как братика не стало, я никогда не видел его таким… таким, что он так часто улыбается и куда-то ходит, а не дома сидит, не видел. — Хорошо, моя радость, — погладив маленького омегу по голове, Хосок «бупнул» его по кончику носа. И Сэхён наконец улыбнулся. — Дада. — Да? — Давай съездим к морю с папой. Ему нравится море. — Как только папе станет лучше, так обязательно. Возьмём с собой Чипа и Дейла. — Круто! — Сэхён широко улыбнулся, искрящимся радостью взглядом посмотрев на отца.***
— Чимин-и, — позвал Фанхэ, наблюдая за внуком, сидевшим у окна и смотревшим на серый пейзаж за окном. — Да? — омега скользнул по дедушке мимолётным взглядом и вновь перевёл его на хорошо знакомый вид прибольничной территории. — Тебя что-то беспокоит, так ведь, — Фанхэ говорил мягко и спокойно. — Нет. Всё нормально, — Чимин наконец повернулся и растянул губы в вымученной улыбке. — Но я же вижу, что нет. Вздохнув, Пак сел на стул, что стоял рядом с кроватью его дедушки, наклонился и положил голову на его колени, как часто делал это в детстве. — Есть один… человек, — сказать «омега» он постеснялся. — Между нами происходит что-то странное, что-то, чего быть не должно… — Почему ты так думаешь? — Фанхэ ласково погладил внука по щеке. — Потому что это так и есть, — печальным тоном. — Мне страшно, но при этом я впервые чувствую себя так, как никогда прежде. Чувствую себя абсолютно счастливым, — проговорил он, едва шевеля губами. — Так всегда, когда я рядом с ним. Фанхэ слабо улыбнулся. — Похоже, что кто-то влюбился…