Мёртвые розы

Поспешив отойти к остальным, Тигнари и сам не понял, как оказался окружён. Всё девушки с любопытством смотрели на омегу, а точнее на то, что покоилось в его руках. — Вы знаете, что это значит? — он подцепил за край шёлковый фиолетовый платок, показывая его всем. Девушки захихикали, прикрывая рот рукой, а в особенности весела оказалась та, что помогала Тигнари прихорашиваться. Она подбежала к нему и, взяв под руку, наклонилась ближе к уху: — Я же говорила, султан будет смотреть только на тебя. Он даже пригласил тебя к себе следующей ночью! Кто-то рядом вздохнул: — Ах, как я тебе завидую! — И что только он в нём нашёл? Тигнари почувствовал, как странное приятное волнение, что ещё осталось после танца, вдруг парализовало. В один миг оно обратилось жуткой тревогой, от которой свело ноги, и юноша покачнулся. Наложница, державшая его под руку, тут же поспешила помочь и усадила Тигнари на подушки. — Переволновался? Держи, выпей. В его руке оказался стаканчик яблочного шербета, и Тигнари, не раздумывая, выпил. Приятная сладость осела на языке и помогла прийти в себя. Словно не веря, он снова взглянул на платок зажатый в руке со столь большой силой, что, казалось, он пытался заставить его исчезнуть. Какие к черту покои султана? Он всю жизнь рос ради того, чтобы уж точно избежать этого момента, но теперь Тигнари будто толкнули в пропасть. Он обернулся, замечая, как Аль-Хайтам болтает с повелителем, и нахмурился. «Почему он солгал мне? Для чего?» Родители доверили паше Тигнари в надежде, что он сдержит слово и обеспечит безопасность. Не без страха омега даже согласился поехать в гарем, ведь это было всего лишь временное обстоятельство! А теперь? Что теперь делать? Он сам не заметил, как уставился на Аль-Хайтама, не мигая, словно пытаясь выпытать так все ответы. Однако, вдруг Тигнари почувствовал на себе чужой взгляд, который не принадлежал паше, и поспешил отвернуться. Выдержать взгляд султана оказалось невозможно, в нём словно раскинулось алое море, накатывающее на него волнами. Стоило бы злиться на повелителя, в руках которого он оказался, но Тигнари не мог. — Мне уже лучше, — произнёс он, благодарно кинув сидящей рядом наложнице, на что та только отмахнулась и продолжила наблюдать за другими танцующими девушками, мерно покачиваясь под музыку. Хвост беспокойно метался за спиной Тигнари, выдавая все его переживания. Правда никто, разве что кроме Аль-Хайтама, не мог понять, отчего на самом деле омега теперь так обеспокоен. Для любой из наложниц провести ночь с султаном значит стать гёдзе, а может даже шанс родить повелителю ребёнка. Эта ночь — самое ценное событие в их жизни, любая на его месте чувствовала бы неописуемое счастье и превосходство на другими. Однако на лице юноши не было и тени счастья. Весь оставшийся праздник Тигнари чувствовал, как султан то и дело смотрит на него. Со временем это сильно начало раздражать, потому юноша в один момент решился и посмотрел в ответ. Заметив, что был пойман с поличным, Сайно только улыбнулся и незаметно подмигнул ему. Тигнари удивлённо поднял брови и смутился, сразу же проклиная себя за слишком большую самоуверенность. Как бы ни было храбро его сердце, этот человек являлся повелителем на четырёх континентах. Если он чего-то желает, то как какой-то омега может здесь что-то решить? Тем не менее от этих переглядок Тигнари почувствовал себя странно польщённым чужим вниманием. После праздника их возвращают в спальни. Сплетни о произошедшем сегодня особенно заинтересовали простых джарийе, которым очень хотелось отвлечься после дня работы, но, кроме Тигнари, не так много из выбранных наложниц живут внизу, поэтому все разом окружили бедного юношу. Спасло его только, что уже давно наступил комендантский час, и недовольная сонная калфа поспешила разогнать всех по постелям. Платок он спрятал под подушку. Запах альфы то и дело врезался в его сознание, напоминая о тех мгновениях в танце. Когда все уснули, Тигнари думал о том, чтобы попытаться найти Аль-Хайтама. Однако быстро отказался от этой затеи. Если план паши изначально был в том, чтобы представить омегу повелителю, нет смысла кричать и ругаться, ведь всё уже произошло. Тигнари не знал, что ему делать, ведь его терзали противоречивые чувства. Попасть в гарем и танцевать для султана это так. низко. Разве может он называть себя мужчиной после всего унижения, что пережил? Как девица, ещё и этот взгляд, этот запах. Ясны как день все желания султана, иначе он бы не звал его к себе. Грязный развратник! Ведь фаворит повелителя тоже гибрид, теперь понятны стали слова хазнедар о вкусе. На следующий день он с другими девушками отправился на занятия, а после них его сразу же забрали калфы, чтобы подготовить к ночи. Тигнари очень нервничал, и даже продолжительное купание не помогло расслабиться хотя бы на минуту. Вокруг него кружила калфа и несколько девушек ранга джарийе, поэтому ему не приходилось делать ничего самому. У него было время подумать, что делать и как себя стоит повести. Конечно, он слышал о том, что делают в покоях повелителя, но не имел даже малейшего понятия, как это происходит. Однако разве надо это знать, чтобы постараться придумать, как этого избежать? Притвориться больным при служанках идея уже глупая, ему бы никто не поверил, но что если сделать это прямо перед султаном? Посчитает ли он его тогда недостойным и отправит обратно в гарем? Пока омега думал об этом, не заметил, как пролетело несколько часов, в течение которых его мыли, наряжали и даже нанесли немного макияжа. Очнулся Тигнари только когда его подвели к большому зеркалу, в котором он отражался от кончиков ушей до носочков ног. Осмотрев себя, юноша удивлённо вздохнул. Ещё ни разу он не видел себя настолько красивым. Наряд Тигнари включал в себя облегающий топ из мягкого шелка, подчеркивающий его стройный торс и фигуру. Материал оказался бархатистым на ощупь, с тонким рисунком, инкрустированным золотой филигранью, простирающимся по всей длине рукавов. Кроме того, они были украшены изящными бусинами и другими украшениями, которые привлекали внимание к его точеному телосложению. Длинные, крепкие конечности Тигнари были одеты в прекрасные брюки из атласа, расшитые по всей длине замысловатыми узорами. Они словно были сшиты так, чтобы идеально сидеть на нем, с нужным количеством провисания для удобства движений. Тонкая, шелковая, красная шаль завершала образ, придав ему чувственный оттенок и нотку таинственности. Наряд был скроен так, чтобы обнажать шею и спину, но в то же время являлся достаточно скромным ради соблюдения этикета. Неосознанно Тигнари немного покрутился, чтобы получше рассмотреть наряд. Однако, быстро вспомнив, что всё ещё находится в окружении девушек, стушевался и взял в себя в руки, неловко кашлянув. Как раз в этот момент внезапно в комнату вошла уже знакомая ему женщина, с появлением которой цветочный аромат наполнил и без того дышащую маслами комнату. Тигнари уже начал привыкать к внезапному появлению хазнедар и даже меньше желать чихнуть, только учуяв шлейф её духов. — О, душка, а ты и правда хорошо выглядишь в подобном наряде, — проговорила она, вальяжно войдя в комнату. — Яэ Мико хатун, вы влезаете в мою работу! — послышался за ней вредный голос старого главного евнуха. Заслышав его, Тигнари вдруг понял, что хазнедар не так уж ему и противна, в отличие от него. — Как раз нет, я тоже могу этим заняться. Вам ведь хорошо платят из казны? — не моргнув и глазом, ответила Яэ Мико тем не менее, разглядывая омегу. От их взглядов Тигнари хотелось скрыться. Хотя наряд был довольно удобный, но всё же стоило ему хоть немного дёрнутся, как он весь начинал звенеть. Главный евнух, услышав нескрытую угрозу в словах казначея, прикусил язык. Пусть он имел также немалое влияние, но всё равно стоял ниже, чем сама хазнедар, да и, бросив взгляд на омегу, он только фыркнул. Желание разбираться с этим вздорным мальчишкой не было никакого. Не услышав возражений, Яэ Мико быстро выпровадила всех на выход, объясняя тем, что должна поговорить с юношей наедине. Тигнари насторожился, но больше испытывать стресса за один день, чем сейчас, просто невозможно, поэтому он смог сохранить обычный вид. — Дорога в покои повелителя тебе уже заказана, но ты должен знать как ублажить его, — наконец заговорила Яэ Мико, приняв совершенно серьёзный вид, отчего Тигнари стало абсолютно не по себе. — Нет, подождите… — тут же воскликнул Тигнари, всё напряжение разом отразилось в сурово нахмуренных бровях. — Я не. не буду этого делать! — Аллах аллах, — вздохнула женщина, — да разве есть у тебя выбор? Хочешь показаться невеждой, чтобы наши головы полетели с плеч? Смилуйся! Тигнари понимал, что ему бы пригодилась какая-то информация на всякий случай, но слушать об этом сейчас совершенно не хотелось. — Может, я сам сориентируюсь? — Я бы не пришла сюда сама, если бы так считала. Ты ещё совсем зелёный мальчишка, а наш султан только занял престол, и, что от него можно ожидать, я не знаю, — рассуждала Яэ Мико, прохаживаясь по комнате и поправляя длинные рукава. — Я расскажу тебе самое основное. Тигнари ничего не оставалось, кроме как выслушать её, при этом пропуская половину мимо ушей. Всё же она больше рассказывала, что нельзя, как подстроиться. А все подробности он просто не понимал. Идя по длинному, словно бесконечному, коридору к покоям, Тигнари всё больше это казалось одним долгим странным сном. Он ведь ещё совсем нетронутый цветок, и все его знания о близости с другими людьми заканчиваются тем, что на выходе могут получиться дети. А как это происходит у альф и омег? Слишком много неизвестности. Его подавленность отразилась на лице, и калфа приостановила его перед входом в покои, чтобы наставить: — Веди себя уважительно, зайди и поцелуй подол султана, а потом не поднимай головы, пока повелитель сам не поднимет тебя. Яэ Мико, что стояла неподалёку, тоже не упустила шанс добавить: — Не стоит бояться, этой ночью тебя ждёт только счастье. Тигнари чувствовал, как одежда тяжестью тянет его к полу, хотя ткань наряда была легка и качественна. Страшно оказалось даже сделать один единственный шаг вперёд, чтобы зайти внутрь. Уже стражники открыли перед ними двери, но омега не смел отрывать взгляда от пола. Из покоев доносился знакомый аромат зелени со шлейфом сладких ягод вперемешку с чем-то сладким и неясным для юноши. — Иди, чего встал, — раздражённо прошипела калфа и почти толкнула его внутрь. Тигнари покачнулся и, кинув на неё недовольный взгляд, всё-таки ступил внутрь. Почти сразу он услышал, что двери захлопнулись позади. Прямо к нему спиной стоял султан в ночной одежде, которая в принципе ничего не прикрывала. Он не смел подглядывать, а только и успел, что заметить человека, к ногам которого опустился. Все мысли скрутились в один комок, усердно не давая юноше и шанса решить, что ему делать, а сердце стучало в груди так громко, словно желало выпрыгнуть. Когда повелитель обернулся и потянулся, чтобы коснутся подбородка юноши, Тигнари понял, что затаил дыхание. Подняв наконец лицо и взглянув на султана, омега не смог сдержать своего изумления. Перед ним стоял молодой прекрасный мужчина, совсем не кажущийся грозным и безжалостным, а всё таким же игривым, как на празднике. Его глаза мягко сверкали без капли лукавства, а на губах читалась лёгкая усмешка. Сайно заметил его удивление и не убрал ладонь, вместо этого оценивающе рассматривая. — Не бойся, Тигнари, — негромко произнёс он, огладив ладонью подбородок, а затем шею омеги. Этим незамысловатым движением он до смерти напугал Тигнари, который рефлекторно схватил чужую руку, не давая ей двигаться дальше. В эту секунду у омеги закружилась голова, и образ султана перед глазами размылся. Сам не осознавая, он отпустил ладонь повелителя и вдруг обмяк, ноги больше не смогли его держать. Сайно испугался и тут же подхватил омегу на руки. Сделать это было не так просто, потому как юноша был довольно крепко сложен, но всё же и ему самому силы было не занимать. Поспешив уложить Тигнари на кровать, он легко похлопал его по щеке: — Тигнари, очнись… Однако омега не отозвался, тогда султан особенно разволновался: — Позовите лека... — крикнул было он, но тут вдруг Тигнари схватил его за предплечье. — Я. не надо, я просто переволновался, — кое-как прошептал омега, садясь на постели. Он до сих пор не совсем понимал, как так вышло, и приложил руку ко лбу. — Простите меня. — Я переживал, что случилось нечто страшное, — успокоившись, произнёс Сайно и улыбнулся. — Брось свои извинения, это убивает всю романтику. Может, сначала поедим? Только сейчас Тигнари понял, что ещё за запах витал в покоях, и оторвался от прекрасного лица повелителя, чтобы рассмотреть стол полный сладостей. Рахат-лукум, халва, пахлава и даже запеченная айва со взбитыми сливками. При виде столь большого количества вкуснятины Тигнари быстрее пришёл в себя. — Вы позвали меня, чтобы поесть? — удивлённо поднял брови он. Медленно освободив свою руку от удивительно крепкой хватки Тигнари, Сайно прошёл к столу и устроился на подушках, что его окружали. — Садись ко мне, — улыбнулся Сайно и похлопал по подушке рядом. — Любишь сладости? Жуткое волнение разом спало, и ощущение, словно его отправили на расстрел, понемногу утихло. От этого у Тигнари стало легче на душе, однако после пережитого обморока он немного рассеяно слез с чужой постели и присел на подушки. — Да, но простите, повелитель, я не голоден сейчас… — голос звучал глухо, как звон колокольчиков, заставляя Сайно не переставая наблюдать за каждым движением юноши. — Похоже, ты и правда переволновался, — улыбнулся Сайно и взял с миски айву запеченную со взбитыми сливками. — Сахар помогает при стрессе, ты знаешь? — Повелитель прав. — Попробуй, — он поднёс к его губам угощение, задевая их пальцами, отчего Тигнари напрягся и немного откинулся назад. — Я не хочу, — произнёс омега, хотя на самом деле очень хотел попробовать многое из сладостей на столе султана. Всё-таки из-за своего острого обоняния почти все изысканные блюда просто были слишком пахучие для него, и только сладкое не заставляло чихать. Но он помнил, что собирался не потакать желаниям султана, чтобы избежать конца этой ночи. Облизнув губы, на которых остался небольшой отпечаток крема с пирожного, Тигнари больше не мог смотреть ему в глаза. — Тебе неинтересно попробовать всего кусочек? — на лице Сайно, не переставая, играла улыбка, что делала из него очень благодушного на вид человека. Мягче и терпимее к нему была разве что родная мать. Тигнари недолго смог бороться с соблазном и всё-таки наклонился, чтобы откусить часть пирожного прямо из рук Сайно. Только подумав о собственном поступке, он понял, насколько интимный является такой жест. Кто вообще ест с чужих рук?! — Как тебе? — Довольно приятно на вкус… — честно признался Тигнари. Лёгкий румянец показался на его щеках, отчего он покачал головой, желая сбросить странное смущение. — Тут так много сладостей. Повелитель любит их? Сайно немного замешкался с ответом и даже отвёл взгляд, словно то, в чём он мог признаться, неприлично. — Я редко ем сладкое, но узнал, что ты их любишь, — его руки потянулись к кувшину на середине стола, от которого пахло алкоголем. Налив в кружку ароматного сладкого вина, Сайно сделал несколько рассеянных глотков. Имея возможность понаблюдать за ним, Тигнари даже растерялся. Откуда он мог узнать о его предпочтениях? Кто вообще в целом мире мог сказать о том, что он любит сладкое больше себя самого ещё с раннего детства? — Откуда вы узнали? — не удержался от вопроса Тигнари. — Аль-Хайтам паша рассказал, это ведь он привёз тебя ко мне, верно? — Сайно налил в другой стакан вина и протянул Тигнари. — Выпей и расслабься. При упоминании визиря лицо Тигнари стало особенно безрадостным, оттого он не сразу принял стакан и не решался делать глоток. — Верно, вся моя семья погибла из-за нападения на деревню. Мне ничего не оставалось, кроме как принять его предложение. Недавние события являлись ещё совсем свежей раной, которая не успела даже корочкой покрыться, поэтому губы Тигнари задрожали. Он стиснул зубы, быстро попытавшись скрыть свои слёзы. Ранее его видели какие-то простые янычары, до которых юноше совсем не было дела, потому он мог выплеснуть всё своё горе. Однако, сделать это прямо перед повелителем казалось чем-то унизительным. Похоже Сайно не ожидал столь бурной реакции, потому его лицо приняло очень сложное выражение. Перед ним как султаном, а ранее — шехзаде, очень малое количество людей роняли искренние слёзы. Никто никогда не изливал ему душу. Поэтому он растерялся, смотря на то, как омега спешно отворачивается. — Мне жаль, — только и выдавил Сайно, бегая взглядом по всем покоям, не зная, что можно предпринять в такой ситуации. Заметив его вдруг изменившееся настроение, Тигнари подумал, что возможно это его шанс. — Простите, повелитель, это слишком больно для меня, — дрожащим голосом, насколько вообще мог притвориться Тигнари, так и, будучи на грани, решил всё-таки дать волю слезам. Сайно, заметив, что омега ещё больше погрузился в своё горе, поспешил забрать из его рук стакан с вином и сел поближе. — В жизни случаются плохие вещи, — вдруг он потянулся и обнял Тигнари, который от неожиданности вздрогнул, но не стал вырываться, ожидая. — Слёзы помогают, не волнуйся, ты можешь мне довериться. В один миг Тигнари оказался окутан чужим запахом, который всю прошлую ночь не давал ему покоя. Он уткнулся в плечо Сайно, чувствуя, как его руки аккуратно обнимают, настолько мягко, словно тот держит сокровище. От замешательства омега даже прекратил лить слёзы, ведь он ожидал совсем другой реакции. Что за подобное поведение его просто-напросто выгонят. Разве для того, чтобы утирать чужие слёзы, позвал его султан? Однако он оказался столь нежен, что Тигнари почувствовал себя неловко. Конечно, он грустил по родным, готов был оплакивать их вечно, но самый надломный момент произошёл ещё на их могилах. Прошёл почти месяц… Наконец придя в себя спустя растянувшуюся на вечность минуту, Тигнари попытался оттолкнуть от себя Сайно, и тот сразу отпустил юношу. Неловко утирая мокрое лицо, он судорожно вздохнул и отвернулся, пытаясь придумать новый план. — Лучше? — вдруг спрашивает Сайно, склонив голову на бок. Пусть он дал возможность от себя отстраниться, но далеко не отсел. Подняв на него взгляд из-под опущенных ресниц, Тигнари потянулся рукой к отставленному на стол стакану с вином и негромко произнёс: — Повелитель, это мой первый раз… Сайно не ожидал столь быстрой смены разговора. — Не переживай, все, попадая сюда, впервые нервничают. Тигнари неловко кашлянул: — Я не это имел в виду, раньше мне просто не доводилось пить алкоголь, — посмотрев на Сайно, он понял, что создал ещё большее недопонимание. — Значит, раньше ты уже был с кем-то? — только усмехнувшись, поинтересовался Сайно, наклонившись к нему поближе, чтобы заглянуть в глаза. — Вовсе нет, я... да я никогда... — Тигнари в итоге только фыркнул, раздражаясь из-за собственной неуклюжести. С детства его обучали многому, но никогда красноречию. Разве оно бы пригодилось, проживя он всю жизнь в уединении, как желали родители, как желал он сам? Однако и косноязычен он не был. — Тогда тебе точно стоит выпить, — Сайно подтолкнул стаканчик в его руках ближе, и Тигнари, у которого успела закружится голова от аромата альфы, что его окружал, послушно сделал несколько глотков. Ранее не пробовав вина, он не ожидал, что тот окажется столь приятным на вкус, и поспешил отпить ещё немного. — Не спеши, — Сайно взял кусочек сыра с подноса и предложил ему откусить немного, чтобы только после отпить ещё вина. Всё это время повелитель не сводил с Тигнари взгляда, словно проверяя, почему у него сложилось неверное тревожное ощущение. Однако он не мог просто взять и уйти или попросить его отвернутся. — Вкусно, — коротко произнёс Тигнари, глядя в свой стакан с вином, где ещё осталось чуть меньше половины. — Вино сделано из редкого и ценного сорта винограда, оно тщательно и мастерски изготовлено из лучших ингредиентов. Это вино ценное достояние, которое могут позволить себе пить лишь моя семья и те, кого я считаю достойными, — Сайно налил себе в стакан ещё алкоголя и сделал несколько тягучих глотков, но даже не пытался взять что-то из закусок. — Вы считаете меня достойным? — у Тигнари от вина немного закружилась голова, отчего речь стала немного медленнее. По нему уже было не скажешь, что он ронял слёзы всего каких-то минут пять назад. — А почему нет? — улыбнулся Сайно и, заметив, что даже столь небольшого количества хватило юноше, чтобы ощутить себя пьяным, в очередной раз забрал из его рук стакан с вином. — Повелитель совсем меня не знает, — на грани шёпота ответил Тигнари, даже не заметив, как вино исчезло. Было уже совершенно всё равно. — Как и ты меня, но уже ведь наверняка сделал выводы? — он потянулся рукой, чтобы отвести падающие по плечи волосы Тигнари в сторону. На этот раз от лёгкого прикосновения юноша не уклонился и не почувствовал тревоги, скорее наоборот послушно замер, ожидая следующего шага. — Может быть, нам стоит тогда узнать друг друга? — Что повелитель имеет в виду? — смущённо спросил Тигнари, позволяя его руке пройтись по шее. — Зови меня Сайно, оставь вежливость сейчас, — ладонь его погладила шею большим пальцем, задевая кадык на шее юноши, заставляя того судорожно сглотнуть. — Тигнари… Слышать собственное имя с чужих уст в подобной атмосфере оказалось слишком ошеломительно. В груди Тигнари зародилась волнение, но это не был страх, а скорее предвкушение. Ранее он никогда не ощущал себя настолько взбудораженным. На задний фон ушли все тревоги, да весь мир померк, словно нет ничего в этот момент кроме них. — Повелитель, я… — Прошу, зови меня Сайно, — мягко перебил он. Однако, Тигнари не решился, вместо этого просто продолжая: — Я очень неопытен, а оттого не смогу удовлетворить вас как надо… — Тебе не стоит об этом думать, — Сайно ни капли не смутился, хотя должен был бы, будь он немного более самолюбив и избалован. Будь на его месте любой из его братьев, давно бы выгнал омегу взашей. — Я лишь должен спросить, хочешь ли ты этого? Если нет, мы можем просто вкусно поесть и поговорить, прежде чем лечь спать. Тигнари почувствовал настоящее недоумение, заслышав его слова. Правда ли перед ним сидел султан? — Вы правда разрешаете мне отказаться? — Я султан, а не тиран. Ты попал в гарем совсем недавно. Сегодня я пригласил тебя не только ради этого, поэтому, если ты откажешься, мне нет причин гневаться, — Сайно говорил совершенно серьёзно, при этом как бы оправдывая себя, мол: «Я вообще изначально ничего не хотел, а значит и не унижаюсь при твоём отказе». Даже если Аль-Хайтам сдержит слово и отправит его из дворца, что стоит его жизнь там? Изо дня в день придётся скрываться и кое-как находить себе еду. Вряд ли паша даже в качестве долга его семье станет оплачивать проживание какого-то омеги. Ему нигде не будет безопасно. Тигнари понял, что, кроме как изгоем или куском мяса, его никем считать не будут. Никто, кроме этого человека. Он не знал близко повелителя, но прямо сейчас видел, что его сердце не лишено уважения к другим, в нём нет гордыни, что подводила многих правителей к пропасти. Без задней мысли он разрешил самому Тигнари принять решение, небывалая щедрость для человека, который может рукой затмить небеса. — Так что скажешь? — их лица оказались слишком близко друг к другу, но всё ещё сохраняли между собой приличное расстояние. Тигнари, услышав его голос, нетерпеливо облизнул собственные губы. Правильно ли это? Он не знал. Принципы, та самая ненависть, которую он копил в себе годами, разом обратилась в противоположное сильное чувство пойти против всего мира. Когда эта ночь подойдёт к концу, Тигнари определённо пожалеет о своём решении, но сейчас, смотря на несомненно красивого мужчину перед собой, он решил наплевать на весь этот грёбанный мир. — Если повелитель обещает помочь понять мне, что стоит делать, и будет нежен, как я могу быть против? — проговорил Тигнари и, наклонившись, поцеловал чужие губы, на которых ещё остался вкус вина. Конечно, он не знал, как правильно целовать другого человека, поэтому поцелуй вышел совсем уж невинным. Но и одного его хватило, чтобы Тигнари ощутил, как внутри всё перевернулось. Это состояние так смахивало на то, что он ощущал во время течки, что юноша испугался. Однако Тигнари быстро понял, что сейчас его желание намного слабее. Он просто всего-навсего возбудился! Сайно, честно говоря, не ожидал, что омега настолько легко согласится, хотя стоило ему войти в покои, как он задрожал, будто лист на ветру. Сейчас же он сам потянулся к нему, чтобы поцеловать. На подобное нужна была недюжинная решительность с его стороны. Губы у Тигнари были мягкие, поэтому Сайно без задней мысли прильнул к ним вновь, в то время как рукой поглаживал его плечо. Юноша захотел было ответить на поцелуй, но не понял, как правильно это делать, отчего вышло очень смазано и неловко. — Неужели ты даже не целовался никогда? — немного отстранившись, шутливо произнёс Сайно. Тигнари было впервые в жизни неловко за собственную неопытность, поэтому он ощутил раздражение. Безусловно, ему хотелось пробовать ещё, чтобы понять, в чём тут загвоздка. Он ведь всегда любил учиться. — Да с кем я мог целоваться в четырёх стенах круглый год? — раздражённо ответил он, но быстро прикусил язык. — Простите. Сайно подобное позабавило. — Ты слишком спешишь, хочешь попробовать ещё? Тигнари нетерпеливо кивнул. Всю жизнь отрешённый от собственных плотских желаний омега не мог выдержать даже столь простого контакта. — Хорошо, но ты так и не выполнил мою просьбу. — О чём говорит повелитель? — сразу же нахмурился Тигнари и только после понял, о чём же он толкует. — А… По правде, одно дело понять, а другое дело произнести. Заметив его нерешительность, Сайно подобрался поближе и обвил его удивительно крепкую для омеги талию руками. Теперь Тигнари практически лежал на подушках, поддерживаемый чужими руками. Волосы его разметались, цепляясь прядями за серьги, а глаза удивлённо раскрылись от внезапной смены положения. Молодой повелитель нависал над ним в ожидании. Однако, Тигнари потерял дар речи от чувств, что его захватили. Пара небольших неловких поцелуев уже свели с ума его совершенно чистый от подобных желаний ранее разум. Кто бы мог представить… — Тигнари, — позвал Сайно, — ты что ли язык проглотил? — Я. я, возможно, немного да… — он не мог свести с мужчины взгляда. Хотя омега и сам был неплохо сложен, а всё-таки сравниться с закалённым в боях телом повелителя оказалось сложно. Тогда Сайно всё-таки сжалился над ним и наклонился, чтобы снова поцеловать. В этот раз омега решил довериться его навыкам и позволил себя вести, стараясь не делать тех вещей, в которых он не уверен. Сначала это были простые короткие поцелуи. Сайно словно дразнил и предлагал сначала привыкнуть. Не прошло и пяти минут, как поцелуи стали дольше, и Тигнари даже из чистого любопытства попытался коснуться языком чужого. Это было всего мгновение, одна попытка, но Сайно заметил и, отстранившись, утёр капельку слюны, что осталась в уголке губ. — Не подумал бы, что ты столь быстро учишься. — Повелитель меня недооценивает, — приняв его слова за похвалу, Тигнари тем не менее не мог почувствовать столь же шутливого настроения. Ведь он до сих пор не мог привыкнуть к тому, как возбуждение наполнило его тело, словно электричество, делая чувствительным к каждому телодвижению нависшего над ним человека. — Перестань звать меня повелителем, это убивает у меня весь настрой, — проворчал Сайно и в отместку совершено бесстыдно положил руку на чужую задницу. От подобного Тигнари удивлённо вздрогнул и лишь для вида фыркнул, когда на самом деле ощутил, что касания в столь интересном месте ещё больше его распаляли. Он бы ни за что не сказал об этом, но внутри не мог не желать, чтобы его руки продолжали касаться там. Правда, оказавшись в столь уязвимом положении, Тигнари то и дело тянулся, чтобы схватить Сайно за плечи, создавая для себя мнимые условия контроля. Иначе он просто не мог выдержать столь близкого контакта, пока не убедился бы, что может доверять человеку. Подобное желание всё держать в своих руках он причислял к какому-то животному инстинкту, но было в этом и что-то чисто человеческое. — Я не могу позвать вас по имени, — произнёс беспринципно Тигнари и почувствовал, как чужие руки бессовестно стягивают с него низ наряда. Внезапно он запаниковал, словно не сам согласился отдаться ему в руки. Честно говоря, он не имел реального представления того, что делают в постели, а потому просто не мог оставить это без контроля. — Что вы делаете? Будто не услышав вопрос, Сайно переспросил: — Что? Тигнари не знал, ну, как это объяснить? Да он уже по полной тут и так всё выложил, что абсолютно ничего не знает, чем очень унизил собственное достоинство. Увы, отец никогда о подобных делах ему не рассказывал, как и матушка. Может, это и к лучшему, но у них даже книжек про это не было. Почему никто никогда не писал про то, как заниматься любовью? Заметив его смятение, Сайно погладил его по открытому животу, поднимаясь чуть вверх. Эта незамысловатая ласка мгновенно заставила Тигнари расплавится в его руках, словно снег на солнце. — Просто доверься мне, я не сделаю тебе неприятно, — заверил его Сайно, несколько раз продолжительно целуя губы, чтобы в это время аккуратно приспустить его широкие брюки. Они были из скользящей ткани, отчего это не составило ему никаких усилий. Отвлечённый чужими губами Тигнари не сразу понял, что вторая рука Сайно, которая до этого мерно лежала на бедре, теперь ловко скользнула прямо на внутреннюю его часть, подбираясь к самому сокровенному. Тогда омега наконец остановился, уходя от поцелуя, и напрягся. — Расслабься, — мягко попросил Сайно. — Это ведь просто моя рука. Скажи, я могу коснуться тебя? Тигнари не сразу понял его вопрос, но вдруг в его разум ворвался слишком яркий образ, в котором руки альфы непременно касались его везде и даже там. От этого возбуждение, ранее похожее на мелкие удары электричеством теперь стало невыносимо жарким. С трудом сглотнув слюну, что собралась во рту, он произнёс: — Вы можете…