Мёртвые розы

Обжиться на этаже для фаворитов Тигнари оказалось нетрудно. Намного хуже было, когда он только попал в гарем и сменил мягкую постель на жёсткие спальные места в общих комнатах. Вот тогда пришлось несладко. Терпеть тяжёлый труд, больную спину после сна на твёрдом месте, пусть и вполне питательную, но не самую приятную на вкус для него еду оказалось не так уж легко. Войдя в статус любимца султана, открылось много привилегий. Все наложницы стремились заполучить это, и теперь стало ясно почему. Теряться наверху ему не приходилось, ведь за время служения джарийе его не раз отправляли прибираться здесь. Знания, где чья комната, и правда очень пригождались. Тигнари вернулся от повелителя только к полудню, поэтому не пошёл на занятия. Перед ним на столе был раскрыт блокнот, подарок Сайно, с небрежными чёрными линиями внутри. Дорогую бумагу было жалко тратить на подобные глупости, но ему оказалось просто необходимо провести мозговой штурм. Пальцы нервно отбивали ритм по столику, да и хвост беспокойно стучал вслед за ними. Из головы всё не выходило утро… После хорошего сна их как всегда ждал вкусный завтрак. Всё-таки совместная трапеза сближает людей лучше всего. Так много раз отведав еды вместе с повелителем, Тигнари уже начал привыкать к этим посиделкам, а особенно к разговорам. Кроме как в шутку, Сайно ни разу не припомнил ему, кто он такой. В отличие даже от простых калф, что всегда спешили напомнить, чьи они рабы. Хотя омега и продолжал звать его "повелитель", но пропасть между статусами как-то понемногу исчезала. — Понравился ли тебе мой подарок? — вдруг напомнил султан за завтраком, подстрекая Тигнари стыдливо спрятать взгляд. И особенно переживать, не отразилось ли смущение на бледной коже лица. — Рисование успокаивает меня, это хороший способ, чтобы скоротать время, — довольно произнёс тогда Тигнари, держа в руках аппетитный кусочек рахат лукума. — Когда мы говорили про детство, ты рассказал, что часто зарисовывал растения. Уже бывал в дворцовом саду? — Доводилось, но я не разглядывал его. Да и весна только начала разыгрываться, ещё рано. — И правда, — на лице Сайно легко угадывалось спокойствие, словно ничего его сейчас не волновало. Отчасти это так и было. В присутствии омеги он легко мог успокоить разум, чтобы потом со свежей головой вернуться к делам. И спалось рядом с Тигнари намного лучше. Засыпая один, Сайно нередко видел кошмары. Иногда простой бред, иногда что-то из прошлого. Плохо такие сны помнились. А страх надолго оставался в сердце. Часто пробуждался он от кошмаров посреди ночи весь в холодном поту. Бывало выйдет тогда на балкон — подышать прохладой. Только так и удавалось унять страх перед проказами сознания. Тусклые огни Стамбула завораживали, а рассыпанные по небу звёзды дополняли картину. Минуту назад ютясь в холодной постели, а теперь смотря на ночной пейзаж, и правда становилось лучше. — Тот человек, из стражи Аль-Хайтама. Я попросил пашу отправить его к тебе сегодня. Можешь впредь обращаться к нему с любой просьбой, теперь его обязанности — это следить за твоей безопасностью, — спустя некоторое время молчания произнёс Сайно. Тигнари последние пару недель всё гадал, не забыл ли об их разговоре султан, но под конец и сам оказался в ловушке совсем иных мыслей. Сейчас же его заинтересовало, что об этом наконец вспомнили. Возможно, это его первый шанс начать понемногу планировать свои действия. Не хотелось спешить. — Вы очень благосклонны ко мне, — Тигнари взял в руку очередной кусочек лукума и поднёс к губам повелителя. Сайно принял сладость, даже не задумываясь, а когда прожевал, добавил: — Под его присмотром ты можешь выходить из дворца, но предупреди перед этим хазнедар. — Похоже, Вы доверяете Гассану? — Его учитель — Кадзуха-ага, у подобных ему не бывает посредственных учеников. — Знаете, они ведь оба нашли меня, а я даже не мог подумать, что Кадзуха окажется искусным воином. Однако при этом он лишь начальник стражи, — Тигнари вертел в руках стакан со свежим яблочным соком. — Неужели такой талант останется при столице? — Это его выбор, — Сайно покачал головой, — прошлое аги покрыто завесой тайны. Говорят, Кадзуха прибыл откуда-то с дальнего востока, но тогда я был далеко от столицы, чтобы интересоваться кем-то вроде него. Только Аль-Хайтам паша видел в ещё молодом воине потенциал и пристроил при дворе. Благодаря их связи я и узнал о смерти отца заранее, чтобы успеть в столицу и не допустить мятеж. Когда я отправлялся в свой первый поход, то хотел доверить ему должность военачальника, но, представь себе, прямо при всех на заседании он упал на колени и отказался. — И Вы даже не наказали его? — настороженно спросил Тигнари, хотя не услышал от государя в сторону Кадзухи и капли агрессии. — Человек он честный. Перед Аллахом, передо мной. Стоило ли мне его наказывать? Кадзуха не боится войны, в его глазах я видел всё. — Вы и правда милосердны. Но разве это не должно было вызвать возмущение среди визирей? Сайно как-то слишком уж самодовольно улыбнулся: — И кто сможет мне перечить? Из мыслей Тигнари выдернул стук в дверь, и образ улыбающегося повелителя вмиг рассеялся. Никто обычно в комнату к нему не заглядывал, поэтому догадаться, кто же за дверью, не составило труда. И правда. На пороге стоял знакомый парнишка. Разлучила их судьба уже как пару месяцев назад. Тигнари и подумать не мог, что вновь его увидит так скоро. Да и знакомство их было коротким, даже сложно назвать его дружбой. — Проходи, — он отступил в сторону, пропуская уже в прошлом янычара в комнату. Обычно наложницам запрещено пересекаться с мужчинами, а тем — даже поднимать на женщин взгляд. Однако с омегами сталкивались в стенах дворца не так часто, оттого для него не было столь же жёстких запретов, как для девушек. Хотя он всё ещё не имел и части прав, которыми наделён свободный мужчина альфа или бета. — Давно с Вами не виделись, господин, а Вам даже комнату выделили! Ого! — воскликнул своим привычно громким голосом Гассан, тем не менее держась ещё довольно уважительно. Тигнари захлопнул дверь и, развернувшись, наблюдал за тем, что собирался делать парень. Тот прошёлся в глубь комнаты, поглядел туда-сюда, а затем присел на диванчик у низкого столика. Только тогда Тигнари отмер и присел неподалёку… — Я думал, что больше и не увижу тебя, — доброжелательно заговорил Тигнари и налил в стакан немного щербета, а затем протянул Гассану. Тот принял его с благодарностью и, попробовав, довольно заявил: — А жизнь у Вас стала хороша, теперь Вы — любимец султана. Но зачем Вы меня-то со службы сняли? — его тон всё ещё был дружелюбным, но теперь и слегка обиженным. — Я этого не делал, честно, но повелитель… — Тигнари только махнул рукой. — Похоже, он волнуется за мою безопасность, хотя я просил лишь об одной встрече. — Обратились бы к паше! — Не уверен, что хотел бы, — Тигнари нахмурился. Сейчас напрямую сказать о своей неприязни подчинённому Аль-Хайтама он не мог. Кто знает, насколько этот с виду простодушный парень верен хозяину. — Да и зачем Вы хотели со мной увидеться? — продолжал Гассан. — Кажется, Вы были только рады избавиться от моей компании. — Ты не был так уж плох, — усмехнулся Тигнари и устало зарылся рукой в собственные волосы, — в гареме мне совсем не с кем поговорить, только сам подумай, как меня там невзлюбили, я ведь забрал всё внимание государя. — Ну что за интриганы тут! Хотя я понимаю. Тоже бы с ума сошёл, если бы приходилось полагаться на постель правителя, чтобы выбить билет в лучшую жизнь. — Когда это говоришь ты, я начинаю чувствовать себя паршиво, — скривился Тигнари, а Гассан рассмеялся. — Да ладно Вам! Это я так, попусту болтаю, — махнул он рукой, отсмеявшись. — И всё-таки слухи-то не врали, повелитель-то наш из этих… — Язык бы у тебя отсох, — бросил, шутя, Тигнари, — ты меня в это место привёз, тоже виноват! — Я-то в чём? Помилуйте, господин, я всего лишь исполняю чужие приказы, — щербет в стакане у Гассана закончился стремительно, но большего предложить ему омега не мог. Потупив взгляд в пол, Тигнари спустя минуту молчания поднял на него взгляд, силясь понять, какие эмоции он испытывает: — Думаешь, паша правильно со мной поступил? — Кажется, он не сдержал своё обещание, — наконец неуверенно начал Гассан. — Однако всё обернулось для Вас хорошо. — Лишь потому, что повелитель обошёлся со мной мягко и доброжелательно, но если бы он оказался не таким? — А о нём такие байки ходят! Расскажи, расскажи, какой он, наш государь? — всё-таки Гассан оставался непереводимым сплетником. — Это не относится к теме разговора, — беспомощно выдохнул Тигнари. — Пару слов, прошу! Простому народу видеть султана честь выпадает лишь где-нибудь на больших праздниках в столице. Стража и янычары, конечно, уже куда чаще могли лицезреть повелителя. Однако Гассан был из тех, кто не стоял у входа, а тренировался, патрулировал территории и иногда мог отправляться на происшествия в городе или вслед за наставником, например, как в последний раз, подавить набеги разбойников. Сайно, который совсем недавно занял трон и почти сразу отправился в поход, просто не мог попасться ему на глаза. — Ладно-ладно, — сдался Тигнари и задумался. — Ну.. повелитель — интересная личность. Он понимающий, уважает и себя, и других. В разговоре с ним, бывало, я забывал о том, сколько власти в его руках. И, конечно, он красивее всех тех слухов, что о нём ходят. А ещё, ты просто не поверишь… — Что? — чуть ли не заглядывая ему рот, нетерпеливо спросил Гассан. — Он любит шутить. Наверное, это хорошо, но иногда, кхм, это было не совсем к месту. — Неужели прямо в постели? — охнул Гассан, за что Тигнари звонко хлопнул его по плечу. — Неважно. — Ай! Так я правильно попал, — захихикал парень, заставляя омегу недовольно цокнуть. Когда смех затих, снова повисло молчание. Стало даже слегка неловко. — И всё-таки, Аль-Хайтам правильно поступил? Гассан задумчиво почесал затылок, смотря прямо перед собой. — Почему у меня такое чувство, что Вы хотите, чтобы я выбрал? — осторожно произнёс он, подняв взгляд на Тигнари. — Не совсем… Я просто хочу разобраться. Ты ведь верно служишь при нём уже не первый год, значит, хорошо знаешь пашу. — Да, это так, я давно знаю его, но я верен своему наставнику, а не визирю, — быстро заговорил Гассан. — Аль-Хайтам паша не плохой, не думаю, что сделал он это с Вами со зла. Неужели, господин, вы затаили на него обиду? Беспомощно улыбнувшись, Тигнари махнул рукой: — Конечно, я разозлился, даже захотел отомстить, — ему приходилось подбирать слова, но то, что Гассан больше верен Кадзухе, а не слепо следует за верхушкой, слегка усыпило бдительность. — Может вам стоит поговорить? — обычно звонкий голос парня сейчас звучал успокаивающе мягко и как-то непривычно серьёзно. Похоже, Тигнари всё-таки не рассчитал, что эмоции могут отразиться на лице. Остыв и вернувшись к себе, омега и сам часто прокручивал всё в голове. Снова и снова. Первые эмоции ушли, остались только сухие факты и непреодолимое желание понять. Однако сколько бы Тигнари не пытался найти причину, он знал ситуацию только от своего лица. Единственное, что заставляло пытаться докопаться, и что подавляло слепую обиду — это тот факт, что Аль-Хайтам — единственная ниточка, что связывала его с родными краями. Всё-таки родом из одной деревни. Земляки. Паша знал родителей совсем с другой стороны, ведь был им другом. Тигнари становилось так печально, стоило только подумать о том, чтобы загубить жизнь этого человека и потерять последнего, кто знал его семью. — Я не готов взглянуть ему в глаза сейчас, — Тигнари напряжённо провёл по уху. — Может, когда-нибудь… — Я вижу, что Вас это терзает, не откладывайте. Сейчас визирь много времени проводит во дворце, я бы мог Вам помочь… Тигнари и сам знал, что Аль-Хайтам сейчас почти не возвращается в дом, который ещё перед походом ему выделили как великому визирю. Ведь там его не ждала семья, да и чтобы подготовить его для жизни, пришлось бы потратить много времени. А ещё они уже виделись сегодня… Тигнари тогда только накинул новую чистую одежду, что принесли слуги. Сайно не хотел отпускать его, то и дело притягивая к себе, когда юноша пытался привести себя в порядок. Хотя именно сам повелитель был инициатором того, что омеге стоит покинуть покои, а ему самому заняться государственными делами. Они стояли прямо у двери. Сайно мягко притянул Тигнари за талию к себе, желая оставить на щеке ещё один мягкий поцелуй. — Повелитель, — омега увернулся от ласки, понимая, что это может длится вечно. — Это ведь Вы говорили, что Вам нужно работать! — Говорил, — нескрытая улыбка играла на лице Сайно, — но ты даже не хочешь подарить мне прощальный поцелуй? В этот момент дверь открылась, и внутрь зашёл стоящий около входа стражник. Сразу увидев, какую картину застал, он поспешил увести взгляд в сторону и протараторить: — К Вам великий визирь Аль-Хайтам паша, я говорил, что вы заняты, но он.. Тогда же мимо смущённого паренька внутрь вошёл сам Аль-Хайтам с записной книгой наперевес. Его лицо, как всегда, выглядело нейтрально, похоже, он совсем не ожидал, что также, как и стражник, застанет повелителя вместе с омегой. Тигнари тогда сразу же поспешил выпутаться из чужих объятий, чувствуя жгучий стыд. Если бы их увидел только какой-то паренёк из стражи, то он бы и не предал значения. Но это был Аль-Хайтам! Шайтан бы его побрал! Всё произошло так быстро, что Сайно просто по инерции выпустил юношу, чем спас остатки его достоинства. — С какой стати Вы врываетесь? — раздражённо спросил Сайно, выйдя чуть вперёд и отгородив Тигнари от визиря. Аль-Хайтам смерил взглядом обоих людей в комнате и поспешил поклониться: — Приношу свои извинения, повелитель, что нарушил Ваш покой, но есть одно дело, которое не может больше ждать. Тогда Тигнари, остерегаясь встретиться взглядом с визирем, вышел из-за спины султана. В те минуты его распирали обида и стыд. Хотелось провалиться сквозь землю. — Если позволите, я пойду, — вежливо попросил он и поднял взгляд на повелителя. На лице Сайно, стоило ему посмотреть в ответ, появилась нежная улыбка, которой он словно пытался сказать, что всё в порядке. Тогда Тигнари почувствовал, как ему помогла эта небольшая, но поддержка. Чувства, что жгли внутри, слегка поутихли… В ту встречу он и понял, что не готов. Ни действовать, ни говорить. Ни к чему. — Господин, если Вы не хотите, то я не настаиваю, — прозвучал где-то словно за толщей воды голос Гассана. — Позже, давай организуем это позже, — Тигнари слегка натянуто улыбнулся. После разговора появилась тяжесть на сердце.

***

Как только срочные дела были решены, а заседание дивана окончено, Сайно наконец смог выдохнуть. Уже несколько дней прошло с момента, как он видел омегу, но тот всё никак не вылезал из головы. Читал ли Сайно важные бумаги, слушал ли доклад или принимал решения на совете. Всякий раз мысли возвращались к воспоминаниям о приятных разговорах, мягких касаниях и, конечно, улыбках. Стоило их взглядам пересечься, как на лице одного из них всегда появлялась улыбка. Мягкая и нежная, наполненная чем-то безумно тёплым и большим. Оно разом обволакивало, словно одеяло. Ни разу за эти дни Сайно не поддался эмоциям. Обычно он справлялся с чем-то подобным самодисциплиной и грузом ответственности. Однако теперь ему помогал Тигнари. Тому не нужно было сидеть рядом, достаточно просто оставаться в мыслях и воспоминаниях. Всё-таки правду говорят о том, что в каждого человека мы влюбляемся по-своему. Никогда не будем мы любить одинаково. Вот и сейчас Сайно ощущал себя уникально. Чувства, что рождались, прорастали в сердце словно глубже и быстрее, чем с Горо или Нилу. Сложно сказать, что их он больше не любит. Просто по-своему. Переживая смерть братьев, смерть отца, смерть новорождённого ребёнка, груз ответственности за государство и, в конце концов, войну, Сайно не мог остаться прежним. Той версией себя, что когда-то полюбила весёлую и мудрую Нилу и отважного и смелого Горо. Они оба важны, оба как бальзам на его душу. И теперь он полюбил Тигнари. По-новому. Быстро привыкнул к запаху, что ещё на неделю отпечатывался на волосах. Сложно сказать, была ли это любовь в первого взгляда. Скорее нет. Но рядом с ним Сайно чувствовал себя удивительно комфортно, словно знаком с омегой намного дольше, чем есть. Дни уже становились намного дольше, и это чувствовалось особенно резко после долгих зимних ночей. Солнце только начало свой путь к горизонту, словно прогуливаясь вместе с Сайно по тропинкам сада. Почти середина весны, похоже, Тигнари и не знал, что в это время уже цветут прекрасные нарциссы и тюльпаны. Но разве мог он не знать? Отчего тогда сказал, что ещё рано? Ранние цветы ярким пятном выделялись на фоне только пробивающейся свежей травы. Хотя в этом году снег сошёл рано, потеплело не так же быстро. Он любил выбираться в сад, чтобы отдохнуть. В это время за ним всегда ходил лишь один личный стражник, который уже привык, что должен слиться с окружающей средой, будто его и нет. Будь у Сайно возможность, он бы вообще ходил один, но даже в собственном дворце это опасно. Всё-таки с большой властью приходят и люди, что хотят её отобрать. Они готовы пойти на самые грязные трюки, поэтому ему стоит быть начеку. Завернув на очередную тропинку, Сайно вдруг заметил знакомую фигуру, склонившуюся над цветами. Горо не был любителем любоваться природой. Обычно Сайно замечал его в саду, когда тот хочет побыть один, поэтому и в этот раз подумал, что не стоит ему мешать. Да и не готов он посмотреть парню в глаза сейчас, после того, как уже несколько раз принимал у себя в покоях Тигнари. За все эти недели повелитель даже не видел Горо, словно тот намеренно избегал сталкиваться с ним. Сайно собирался уже вернуться в другую часть сада, но чуткий слух Горо не дал ему уйти незамеченным. — Повелитель? — отвлекаясь от созерцания цветов, он развернулся к Сайно. Тот стоял совсем недалеко, скрыться уже было невозможно. — Не часто тебя встретишь в саду, я не хотел мешать, — слегка неловко заговорил Сайно, замечая такое же смущение на лице неожиданного собеседника. Горо подошёл ближе, поправляя одеяние, которое выглядело для него довольно скромно. Даже волосы не были украшены. Словно он и правда надеялся остаться здесь один и отдохнуть душой. Обычно тема для разговора находилась всегда. Такая неловкость существовала только в первое время, когда Сайно спас его от смерти в темнице. Однако сейчас они не были теми чужими людьми, прожив немало лет бок о бок. Но смотря на лицо Горо, казалось, что этот человек уже не тот, или Сайно сам уже не тот? На языке словно поселилась горечь, что прорастала в сердце. — Ты не помешал мне, — слегка натянуто ответил Горо. Обращаться так неформально Сайно давно разрешил всем, кто когда-то был с ним близок. Но только этот парень и правда пользовался этим, зная, какое тепло вызывает обращением на "ты". Как мог Сайно сейчас оттолкнуть его? Словно между ними многие годы не было любви. — Я давно не видел тебя. Они пошли бок о бок по саду. Никто не нарушал правил приличия, хотя спустя долгое время, как Горо увидел повелителя, не мог сдержать нежности. Забылось даже то, что он видел на балконе. Какая это была ерунда! Ведь вот он, его Сайно, прямо перед ним, смущённо отводит взгляд. Хотелось притянуть и обнять повелителя. Сколько лет он убаюкивал его после кошмаров? Горо остановил себя, чтобы не дать обманчивым мечтам завладеть сердцем. Теперь не по нему цветёт весна в сердце султана. — Ты ведь и не искал встречи со мной, — с лёгкой обидой в голосе вырвалось у него. — Но я всё понимаю, я ведь не могу подарить тебе наследника… Сайно вдруг остановился, наблюдая за тем, как Горо по инерции сделал ещё пару шагов вперёд, прежде чем тоже замер. — Я не хотел создать такое впечатление, — медленно произнёс Сайно, а затем взял ладони Горо в свои. — Мой поступок ужасен, я поступил с твоим сердцем некрасиво, Горо… Я не могу это объяснить. Слова словно острой стрелой попали в самое сердце. Горо почувствовал, как всё его прошлое и чувства посыпались. Одним этим Сайно убил всё, что так нежно они взращивали многие годы. Иллюзия, надежда, которые Горо хранил в сердце, что тот омега — это лишь временное увлечение рассеивалась. "Как он может говорить об этом так?" — обречённо крутилась в голове мысль. Горо мог стерпеть других в сердце повелителя, но не мог поверить в то, что его самого там больше нет. Это даже смешно! Это всё какая-то шутка! — Это неправда, — он притянул сцепленные ладони к своей груди в отчаянии, — Сайно, ты ведь не мог разлюбить меня! Ведь не мог… — Горо… — мягко позвал Сайно, чувствуя себя до боли паршиво. Высвободив одну ладонь, он вытер слезу, что медленно скатилась по щеке парня. — Простите, повелитель, — Горо отпустил чужие руки и отошёл на шаг назад, создавая между ними расстояние. Эта пропасть казалась всё более непреодолимой. Он даже не заметил, как ещё одна слеза упала с ресниц. Понимание, что между ними теперь словно выросла стена, нагнало Сайно стоило только глянуть на красные глаза Горо. Никогда, ни разу, он не видел его таким. Даже стоя перед его отцом на коленях, чтобы отдать свою жизнь в обмен на безопасность семьи, тот оставался непоколебим. Терпел удары и оскорбления, даже не моргнув. Сейчас Горо как никогда был уязвим. Сайно не смел попытаться оправдаться… — Прошу меня простить, — сдерживая печаль, надрывно произнёс Горо и убежал. Даже не ушёл, он побежал мимо, всколыхнув воздух рядом с повелителем. Сайно не поворачивается и не смотрел вслед. Тяжелый вздох вырвался из груди. "Ничто не длится вечно…" Это должно было случиться. Рано или поздно, Сайно не смог бы делать вид, что всё так, как прежде. Он никогда не любил эту традицию гаремов и не мог быть с кем-то, пока сердце вдруг отдало предпочтение другому. Неизвестно сколько времени Сайно простоял погрузившись в свои мысли. Уже начало смеркаться. Повеяло прохладой. Стражник, который не смел подавать признаков жизни и притворялся глухим, когда произошла стычка между султаном и наложником, наконец заговорил: — Уже похолодало, повелитель, нам стоит вернуться. На его голос Сайно обернулся и молча кивнул.