Мёртвые розы

Последние дни из головы Горо всё не выходили слова Кавеха. Тот не поведал, что такого задумал, просто попросил подождать, а он не мог найти себе места. Хотя и избегал встреч с омегой, но то и дело сновал по дворцу, пустым коридорам. Одиноким, холодным. Даже с каждым днём всё более тёплое солнце не даровало счастье, как каждую весну. Сегодня юноша всё-таки решился показаться в общих комнатах ближе к обеду. Многие девушки, что за эти дни то и дело приходили узнать, как он, были рады видеть Горо со всеми за столом. Когда он смотрел на них, на душе даже потеплело. Всё-таки за столько лет хоть кто-то до сих пор о нём беспокоится. И они наверняка знают, что султан больше не питает к нему единоличную симпатию. Однако всё равно по-дружески интересуются. Когда-то он довольно долго спорил с Кавехом о дружбе. Ни один из них так и не принял точку зрения другого. Горо наверняка видел, как очерствело мягкое сердце брата султана. Хотя когда они познакомились, он уже был таким, но за последние годы омега стал совсем уж замкнут. Всё наложницы в гареме сторонились его. Наверное, поэтому Горо и прощал ему все ненароком сказанные грубости. Всем нужны любовь и понимание. Легко заметить, что Кавеху этого особенно не хватало. Даже те объятия после встречи Горо в саду с султаном — настоящий прорыв в их отношениях. Закончив с едой, Горо попрощался с девушками, желая прогуляться в саду. Почти все наложницы ещё оставались за столом, поэтому даже коридоры около общих комнат пустовали. Горо задумался и совсем не заметил словно выросшую из ниоткуда хазнедар гарема. — Давно тебя не было видно, — вместо приветствия проговорила Яэ Мико, смотря на юношу хитро, с прищуром. Точно что-то задумала. Горо не знал эту женщину, пока Сайно не занял трон. Старался обходить её десятой дорогой и никогда не любил болтать. От хазнедар веяло слишком большой опасностью, словно у неё в рукаве три козыря против тебя, которые она может выкинуть в любую секунду. Непонятно, что от неё можно ожидать. Один плюс: она довольно безразлична ко многим своим подопечным. Спокойная, никогда не кричит. Иногда кажется, что Яэ Мико и живёт-то уже не одну сотню лет. — Приветствую, хазнедар, — легко поклонился Горо по правилам. — У Вас какое-то дело ко мне? — Да нет, не переживай, — усмехнулась женщина и развернулась в сторону сада. — Хотела с тобой прогуляться. Горо пошёл, хотя не очень-то и хотел. Сподвигло только то, что на свежий воздух давно не выходил, а в другой раз желания может и не быть. Пришлось перетерпеть общество хазнедар. Сад всё расцветал, приобретая новые краски. Стоял солнечный день: ни облачка на небе, и ветерок полон запаха распустившихся весенних цветов и первых листьев. Всегда радовало глаз то, как природа возвращалась к жизни. На какие-то считанные минуты Горо залюбовался, даже позабыл о своей спутнице, пока та вдруг не спросила: — Что же ты собираешься делать дальше? Вопрос сбивал с толку. — О чём Вы? — переспросил Горо, оторвавшись от любования природой. — Не притворяйся, весь гарем говорит, что ты потерял расположения повелителя, — Яэ Мико улыбалась, как бы сочувственно. — Думаешь ещё долго сможешь оставаться при дворце? — При всём уважении, мне кажется это не Ваше дело, — нахмурился парень и отвернулся от пронзительного взгляда. — Ещё ничего не решено. Сами понимаете, что уехать отсюда я могу только по приказу повелителя. — Конечно, именно так, — хазнедар поспешила поравняться со слегка спешащим Горо. — Знаешь, а ведь сегодня рано утром султан покинул дворец… — Какое мне дело? — ...не один. Секунду назад желающий скорее сбежать парень остановился и повернулся прямо к только и ждавшей этого Яэ Мико. — Говорите. — Ох, так ты и правда не знаешь, — удивилась хазнедар и картинно прикрыла рот ладонью, — похоже девушки не хотели портить тебе настроение. В общем, сегодня повелитель наш и тот омега покидали дворец. Так и не вернулись до сих пор, прям с того выхода уехали. Яэ указала прямо на ворота в задней части сада, которые часто использовались для покидания дворца в более неофициальной или даже вовсе секретной обстановке. Долго смотрел Горо на обнимающий колонны виноград. Пока вдруг его не встревожил приближающийся стук колёс по песчаной дороге. Показался экипаж, небольшая охрана. Он знал всех стражников в лицо. Самые доверенные лица султана могли сопровождать только одного человека... Как сказала хазнедар, султан и правда покидал дворец. Светлые волосы показались из экипажа, а до боли знакомая смуглая рука помогла спуститься омеге. Тот выглядел ещё более растрёпанным, чем обычно. Сайно вдруг подхватил на руки своего спутника, на что тот громко возмутился. Горо не мог больше наблюдать и поспешил отойти в глубь сада. Когда обернулся, то уже не нашёл рядом Яэ Мико, ту словно ветром сдуло. Проснулась злость. Схватил рукой первый попавшийся лист, чтобы хоть что-то порвать в клочья и выместить обиду. Так и шёл по тропинке глубже в ту часть сада, в которой нет ни стриженных газонов, ни аккуратных клумб. Там близко лес и более буйная растительность. Там уж точно должно быть спокойнее. — Привела меня специально… Откуда только знала… Не ходил бы.. Не видел бы даже… Он шёл, не смотря на дорогу, лишь на руки. Пытался ими растерзать кого-то невидимого. Ком застрял в горле, а в груди так жгло, что терпеть это сил не было. На глазах наворачивались слёзы. Хотелось убежать в этот лес. Подальше от дворца, скорее бежать из него! Ах, как же было хорошо, когда Сайно был шехзаде. "Тогда были только я и он". В один момент Горо остановился, услышав в столь тихом месте довольно странные звуки. Навострив слух, он даже забыл о причине своих жгучих изнутри эмоций. Пробираясь по тропинке ближе к единственной беседке неподалёку, он повторял себе, что лишь одним глазком глянет. Пока шёл, успел стереть собравшиеся слёзы. Около беседки оказалось аж два человека. Что бы не успел себе напредставлять Горо, но увидел он там только сражающихся людей. Оба умело владели мечом и словно правда находились в пламени битвы. Один двигался так легко, будто сам ветер помогал ему, пока второй предпочитал быструю сильную атаку. Но ничего не могло сразить этого ветреного красавца. Горо даже забыл, что хотел быстро взглянуть, и невольно засмотрелся. Так давно он не видел подобного боя. Следя взглядом за их руками, он почувствовал тоску по этим ощущениям. Тяжесть меча, запах металла, ярость, страх… уже очень давно его наставница говорила, что "тот, кто не хочет умереть, умрёт первым". Он ведь и сам был таким молодым полным сил воином, генералом. Только когда меч оказался жёсткого выбит у любителя быстрых атак из рук, Горо удалось опомниться. Самое время не тревожить этих людей и скорее убраться отсюда. — Понравилось? Прозвучало за спиной уже свернувшего обратно Горо. Замер, прислушался. Наверняка это не ему! Ведь правда? — Вы знаете, что поражения только распаляют меня, наставник! — послышался громкий голос проигравшего парня. — Знаю, но я спрашивал не тебя, — голос "наставника" слышался спокойным, словно ничего странного не происходило. Горо даже занервничал. Пока одна часть его боролась за то, чтобы скорее бежать, вторая просто кричала, что стоит подойти. — Здесь ведь больше никого нет… — Не теряй бдительность, — послышались шаги, в то время как Горо не мог до сих пор решиться скрыться. Только когда он наконец отмер и поспешил убраться за угол, то понял, что уже поздно. Если сейчас окончательно продолжить бегство, то он просто глупо себя поведёт. Отчего-то совсем не хотелось портить впечатление о себе перед подобным человеком, как этот "наставник". Горо всегда уважал тех, кто постигал в совершенстве боевые искусства. Тем более, что в его движениях он видел знакомые отголоски родины. Поэтому Горо остановился прежде, чем успел окончательно уйти. От волнения он почувствовал, как дрогнули руки. Однако повернулся, скрыв почти все эмоции на своём лице. Не решился встретиться взглядом со стоящим на расстоянии около метра "наставником". Только вот тот сам этого не боялся. Хотя и прекрасно знал законы дворца. Пока Горо был частью гарема султана, ни один мужчина не имел права смотреть на него. Даже "ученик", только выглянув, сразу отвернулся. — Что вы делаете в саду при гареме? — Горо сам не ожидал от себя столь строгого тона. — Простите мне мою грубость. Эта часть сада обычно пуста, поэтому пока Гассан, мой ученик, свободен, мы решили потренироваться здесь. — Назовись, — бросил только Горо коротко. — Каэдэхара Кадзуха, глава дворцовой стражи из личной стражи Аль-Хайтама паши, — кажется, будто он и вовсе не стеснялся этой встречи, не то что стоящий рядом Гассан. — Если Вы хотите отдохнуть в этой беседке, мы сейчас же уйдём, — звонко проговорил юноша, тем не менее, потупя глаза в землю. Смелым, бойким он был почти со всеми, кроме тех людей, что входили в гарем. Исключением был только Тигнари. Тот совсем не смущал его, даже наоборот. Но вот сейчас, когда они столкнулись с одним из любимчиков султана, Гассану хотелось скрыться как можно скорее. Однако мог ли он оставить своего наставника наедине с такой особой? Это совсем уж неподобающе. Услышав чужое имя, Горо даже на мгновение позабыл о приличиях и поднял взгляд на человека перед собой. Конечно, он его не знал лично, не знал, что он глава стражи, в подобные дела ему не доводилось углубляться. Однако фамилия… такая знакомая… Горо даже не обратил внимания на слова Гассана, сейчас важно было совсем другое. — Скажите, откуда Вы родом? — Господин Горо, к сожалению, я не могу рассказывать об этом, по крайней мере, с Вами мы слишком мало знакомы. Сами понимаете, это неприлично, — только сейчас Кадзуха как бы вспомнил и спрятал меч в ножны, закреплённые на поясе. Металлические кольца крепления звонко прозвучали. Горо смутился, только сейчас он понял, что, возможно, его любопытство и правда могли расценить неправильно. — Ваш стиль боя мне знаком, покинув свой родной дом, я уже очень давно не видел ничего подобного. Поэтому, мне показалось любопытным поинтересоваться. Каэдэхара скрестил руки, как бы задумчиво. — Думаете, мы земляки? — протянул он, а затем обернулся к Гассану. — Сходи вперёд, я хочу поговорить с господином, но не отходи далеко. Юноша окинул взглядом то одного, то другого и сдался. Хотя ему и не хотелось оставлять этих двоих одних. Отчего-то это казалось совсем неправильным. Но оба они обладали слишком большой властью. Поэтому он мог лишь подчиниться. Горо смотрел вслед Гассану, который осторожно пошёл вперёд, и не решился кинуть взгляд в сторону подошедшего Кадзухи. Отчего-то его волнение всё не унималось. — Я увидел мало, чтобы сделать выводы до конца, но если Вы не хотите сами говорить, мне некрасиво будет лезть. — Если Вы так хорошо разглядели стиль боя всего за столь короткую демонстрацию, значит ли это, что Вы хорошо владеете боевым искусством? Кажется, словно с тех пор прошло не одно столетие. Для Горо те времена — затянувшаяся рана, от неё остался лишь шрам. — Владел, но прошло много времени, думаю, я уже растерял навыки, — с некоторым сожалением ответил Горо, на глаза попался дикий куст роз. Кадзуха тоже увидел цветы, яркие, алые, на фоне совсем молодой холодной, ещё не напечённой солнцем зелени. Потянул руку, но не сорвал. Просто ласково провёл по лепесткам. Молодым и робким. Смотря на розы, говорил спокойно и ровно: — Может быть, Вы бы хотели сразиться со мной? — разглядеть выражение его лица, стоя за спиной, Горо не смог. Он растерялся, замешкался. — Нельзя, если кто узнает… — Не беспокойтесь, — Кадзуха обернулся, — ради подтверждения нашей теории разве Вам не хочется снова взять меч в руки? Думаете, я не вижу ваш потенциал? Его слова странно отозвались в сердце Горо. Сам не понимая от чего, он снова разозлился, и только отмахнулся: — Сделаю вид, что я этого не слышал, — Горо отвернулся, не вынося больше вида этого человека на фоне алой дикой розы. — Правила есть правила. — Хорошо, не горячитесь, можем и забыть об этом, — Кадзуха бросил рассматривать куст, но не подошёл. Не имел права. Повисла тишина. Даже Гассан обернулся. Заметил напряжённую атмосферу и решил, что стоит что-то делать. — Господин Горо, давайте я провожу Вас до покоев? Я держу стражу при гареме, никто не посчитает это непотребным. Все знают меня. Горо лишь кивнул и поспешил покинуть сад, не смотря на то, пошёл ли за ним этот стражник или нет. Голова просто болела. То повелитель, то теперь этот… *** Смеркалось, и солнца уже почти не видно было за горизонтом. Даже вновь устроившийся на балконе Кавех не мог разглядеть последние солнечные лучи. Но его это и не занимало. На плечах колыхалась от ветерка шёлковая накидка. Он отпустил всех служанок, желая остаться наедине со своими мыслями. И дождаться… У самых перил балкона обычно посидеть было невозможно, но Кавех сам передвинул сюда небольшую кушетку, на которой обычно отдыхал кто-то из его прислуги, когда находился с ним бок о бок. Если сесть к перилам, но слегка за колонну, можно стать незаметным. Или почти незаметным. То и дело ловя осознание, что он творит, Кавех чувствовал себя глупо, но не мог отказаться от этой маленькой радости. А не видно его было с другого балкона, который находился прямо рядом с покоями повелителя. Можно сказать, дворец построен так, что на всех трёх балконах люди могли видеть друг друга. Все знали об этом, знал и тот, кто приходил на него в коридоре. Вот и сейчас Кавех затаился, прислонился к колонне и прислушался. Честно говоря, сидит он тут уже не меньше часа, сам себя оправдывая любованием пейзажем, однако глаза то и дело бегали в сторону. В очередной раз глянув туда, он, нет, не заметил того, кого ждал. На балконе покоев повелителя Кавех увидел своего брата, и он был не один. Знакомый омега словно нерешительно стоял у перил, неприлично близко к султану, и разглядывал даль, пока Сайно что-то негромко говорил. Усталость вдруг омрачила лицо Кавеха, но он продолжал смотреть на парочку. Его брату всегда доставалось лучшее. Хотя мать и делала вид, что любит их обоих, но с самого своего рождения он чувствовал, что не нужен в этом месте никому. Да и не жил Кавех во дворце, просто существовал. Всего лишь один тот факт, что он омега, разбил всю его жизнь. Когда родился Сайно, он и вовсе словно перестал существовать. Хотя сейчас Кавех обязан своей сытой жизнью именно брату, это не умаляет той обиды, той зависти, что он вызывает. Каждый раз смотря на него, счастливого, султана всего мира, Кавеху хочется наконец закончить со своим бесполезным существованием. Погрузившись в нерадостные переживания, он не заметил, как знакомая фигура появилась на балконе коридора. Заставили встрепенуться только первые нежные звуки скрипки, заполонившие всё в округе. Словно оголодавший путник, Кавех даже выглянул из своего укрытия, лишь бы разглядеть… Там, у самых перил, держа скрипку на плече, играл Аль-Хайтам. На его спокойном лице была видна сосредоточенность. Об этом говорила лёгкая морщинка меж бровей, и то, с какой аккуратностью он держал инструмент. Он играл не для повелителя, никто об этом не просил. Мелодия всегда звучала почти одна и та же: мелодичная, но тоскливая. Словно он оплакивал кого-то или скучал. Кавех не знал, но всегда завораживался этой игрой. Раньше, ещё в санджаке, он пару раз слышал скрипку в саду. Каждый раз тогда омега замирал, словно околдованный. Никакая его не трогала музыка. Только эта, только потому, что это он. Позабылась и парочка на соседнем балконе. Разве есть разница? Хотя Кавех хотел бы, чтобы играли лишь для него одного. Однако даже так он забывал обо всём вокруг, даже о собственной беспомощности перед судьбой. Сам не знал, когда это началось. Давнее это чувство, запретное, болючее. Пусть Кавех сейчас здесь потакает своему низкому тайному желанию, но как только музыка кончится, он позабудет об этом. Разве ему не просто нравится игра на скрипке? Лишь она поражает сердце, совсем не длинные, словно созданные для музыки и письма, бледные пальцы, выточенное словно из мрамора лицо и статная фигура… Совсем нет. И всё-таки он не мог перестать смотреть. В какой-то момент и все мысли отошли на второй план. Осталась только музыка, только нежная мелодия. Если для чужого человека она тоскливая, то для Кавеха она куда мягче. Он не считал себя чужим. Нет. Совсем нет. В этот же момент Тигнари тоже слушал скрипку, как и мягко улыбающийся Сайно. — Вы же знаете, кто это играет? — вдруг обернулся Тигнари. — Да, это Аль-Хайтам паша, — без задней мысли поделился султан, а затем быстро оставил на ладони возлюбленного поцелуй, — он время от времени приходит поиграть сюда, конечно, паша всегда спрашивает у стражи, отошёл ли я ко сну или нет в такой час. Удивление отразилось на лице Тигнари. Попытка представить Аль-Хайтама с аккуратной скрипкой в руке оказалась тщетна. Для него этот холодный, большой и не самый приятный человек совсем не совмещался с мелодией, которая ласкала чуткий слух. — Да ну, и как он только ей овладел? — Я не знаю, мы с ним не так близки, — Сайно опёрся на перила, окинул взглядом уже скрытый темнотой сад. — Паша не любит говорить о своём прошлом, но он надёжный человек. Когда почти все отвернулись от меня, он единственный, кто отчего-то не терял надежду в моё светлое будущее. Не забавно ли, правда? Тигнари замер, его словно прошибло внезапный осознанием. Тысячи мыслей в миг промелькнули в сознании. Только поняв, что слишком долго молчит, омега устроился бедром к бедру рядом с повелителем: — Разве, это не кажется Вам подозрительным? Сайно хмыкнул: — Думаешь, внезапные трагедии, что произошли с моими братьями, его рук дело? Брось, у него не было такой власти, — он словно пытался уверить самого себя и избегал смотреть на любопытно склонившего голову Тигнари. И тот, заметив это, лишь вздохнул. Похоже, эта тема непростая. Лучше оставить. Первые звёзды явились миру. В далеке город горел лишь редкими, едва видными огнями. В то время как на небе огни были намного ярче, словно протяни руку и сможешь сорвать звезду. С наступлением ночи, так как днём ещё не было слишком жарко, воздух быстро остывал. А холодный ветер с моря особенно пробирал. Наконец, мелодия затерялась в тишине ночи, а прохлада окончательно добралась до Кавеха. В его сознании музыка словно всё продолжала играть, но наступила тишина. Побыстрее он поспешил получше укутаться в накидку. Больше не хотелось смотреть на тот балкон, да и не будет там явно больше никого. Паша всегда уходил сразу, не мешкая, не ожидая. Словно играл как бы на автомате, выплёскивая только одному ему понятные переживания. Это бесило Кавеха, то, насколько он неясен. Все люди в его окружении легки и понятны в сути своей, даже братец падишах. Только Аль-Хайтам — один далёкий, холодный, непонятный. Но и не видятся они, запрещено. Кавех знает, что даже думать о нём нельзя. В этом дворце ему совсем ничего нельзя. И это губит. Пробирает до глубины души, как чёртов холодный ночной ветер. Хочется вместе с ним выбросить чувства, стать таким, как паша. Безразличным. Кавех встаёт с кушетки и бредёт в покои, где его уже ждёт мягкая постель, бережно приготовленная для него руками служанок. Только вот спать здесь далеко не тепло и не уютно. Холодно, страшно, тоскливо. Сам Кавех не знает, чего боится, и почему кошмары приходят к нему каждую ночь. Ни одну ночь они не пропускают. Поэтому он не тушит свечи. Свет хотя бы помогает давить эту тревожность и засыпать, когда уже сильно устанешь. А до этого Кавех лежит, спрятавшись под одеяло, словно желая скрыться от всего мира, в котором он не нужен никому.