Recambio. Обратный счёт. Книга вторая

— Ну? И что это было? Костин голос звучал обманчиво спокойно и даже где-то равнодушно. Но это если его не знать. На деле же он был охеренно зол, если не сказать в бешенстве. «Я покойник», — подумал Ванька. — Кость. — Иван сглотнул и замолчал, не зная, что сказать. Не надо было включать телефон. Тогда и миллион пропущенных звонков не давил бы на мозоль совести, и не пришлось бы перезванивать всем по очереди. Кроме Германа, разумеется. — Ты жив? Цел? — короткие слова звучали выстрелами из глока. — Да, — сдавленно произнёс Иван, чувствуя себя последним ослом. — Пошёл ты! — рявкнул Костя и отключился. Ванька дрожащими пальцами провёл по экрану андроида в поисках Сашкиного контакта. Судя по короткому, но очень эмоциональному разговору с Ласточкиным, дела у него шли совсем херово. Если они вообще куда-либо шли в принципе. Однако, поскольку комп с торговой программой остался в квартире Герки, немедленно узнать о масштабе проблем не представлялось возможным. А проблемы были, и немалые. Судя по новостной ленте, последние три дня ознаменовались судорожными рывками рынков вверх-вниз, и Ванькины позиции, которые так и остались открытыми, сейчас в полном ауте. — Да, — коротко бросила Саша. — Это я, — выдавил Иван. — Ты жив? Цел? — словами брата отреагировала рыжая. Даже интонации её были копией Костиных. — Да. — Никогда так больше не делай, — выдохнула Саша. — Что случилось? — Можно я не буду рассказывать? Ванька реально не смог бы. Ну не расскажешь же в двух словах и про Германа, и про Женьку, а тем более про те три дня, что выпали из жизни. — Ладно, забей. Главное, Коське пока на глаза не попадайся. — Не влезай, убьёт? — кисло поинтересовался Ванька. В принципе, это было и так ясно. — Типа того. — Сашка помедлила и всё же дала волю осторожному любопытству. — Надеюсь, оно того стоило. — Да, — произнёс Иван и почти не соврал. Ощущение было такое, словно его отстирали, пропустили через блендер и затем слепили заново. Женька определённо знал, что делал. За эти трое суток он всего на несколько часов оставил Ивана, чтобы уладить свои дела — что-то там связанное с фотосессией. И затем праздник продолжился, бессмысленный и беспощадный. И результат его Иван сейчас наблюдал во всей красе: свежесть мыслей, если можно так назвать пустую, словно жбан, голову; свежесть мышц, если можно так назвать ощущение, будто тебя долго и качественно били палками. Ну и печальным бонусом, по-видимому, полностью обнулённый депозит. Жизнь с чистого листа, так сказать. Хорошо ещё, что три дня — слишком малый срок, чтобы вылететь из универа. Хоть здесь всё стабильно. Хотя и хреново. — Саш, можешь войти в мой аккаунт? — собравшись с силами, решился Ванька. — Пароль старый, ты его знаешь. — Ну… попробую, — протянула та. — А что тебя интересует? — Размер жопы. — Ясно. Сейчас, погоди пять сек, грузится. Я ж давно уже не в теме, — болтала Сашка, бодро клацая пальцами по кнопкам клавиатуры. — Кстати, как у вас там погода? Холодно? Снег идёт? — Издеваешься? — Заполняю паузу. Вот, уже… Хм… — Что «хм»? — не вытерпел Иван. — Ты меня? — крикнул Женька из недр своей огромной квартиры. — Нет, Жень, это я не тебе! — Женя? — Ванька буквально видел, как взметнулись Сашкины брови. И ехидную улыбку на её лице тоже угадал. — Саш. Это не то, что ты думаешь. Так что там про «хм»? — Ну да, ну да. — Сашка явно тянула время осознанно. — Тебя сразу убить или помучить? — Саш!!! — Кто такой Саша? — с весёлым удивлением произнёс любопытный Женька, чья лисья физиономия возникла в дверном проёме. — Сгинь! — шуганул его Ванька. Тот, разумеется, и не подумал сгинуть, а наоборот, самым наглым образом продолжил наблюдение. — Вань, не хочу тебя расстраивать… Ванька закрыл глаза и судорожно сглотнул. — Но у тебя кэш. — В смысле? Я был в бумагах. Иван от изумления распахнул глаза и уставился за неимением иной точки фиксации в лицо Женьки, который, по понятной причине, вообще ничего не понимал. — Значит, или ты сам в беспамятстве зафиксировал убытки… — задумчиво говорила в трубку Саша. — Проснулся, например, среди ночи и лунатиком пробрался… — …на другой конец города, ага, — вставил Иван, понемногу отходя от радостного шока. — Или кто-то сделал это за тебя, — вполне логично закончила она. — Может, глюк системы? — Исключено. — Тогда кто? — Тебе виднее. Кто-то, кто знал твой логин и пароль. — Ты? — Вань. Не преувеличивай моё участие в твоей судьбе. — Костя? — Вань. Во-первых, ты осёл. Во-вторых, осёл. В-третьих, поменяй уже логин и пароль — возможно, это заставит тебя поумнеть и быть ответственным. Хотя… вряд ли. Давай, мне бежать надо. Пока. — Пока. Иван дал отбой и некоторое время пялился в стену. — Проблемы? — заговорил Женька. — Как ни странно, нет, — медленно промычал Иван, отыскивая контакт Ласточкина. — Некто предусмотрительно закрыл все мои позы и вывел всё в кэш. Это обычный разумный ход, когда хочешь спрятаться от греха подальше, ну если не можешь держать руку на пульсе. — Некто неизвестный Санта Клаус? — предположил Женька, проходя в комнату. — Я и не думал, что ты работаешь, а тут ещё и не просто так — доставка там, или официантом, — а на бирже. Это круто. — Сюрприз, — мрачно ответил Ванька. — Я вообще не такой идиот, каким кажусь. Он занёс палец над номером Кости, однако набрать его не решался. «Не влезай, убьёт!» Это он помнил и понимал достаточно чётко. Всё же и промолчать было бы неправильно. Поэтому он выбрал самый безопасный путь и быстро набрал текст: «Костя, спасибо тебе. Я долбоёб. Я перед тобой в долгу», — и отправил. Ответ пришёл незамедлительно: «Даже не представляешь насколько». Из ответа Кости было неясно, к чему его слова отнести — к «я долбоёб» или к «я перед тобой в долгу». По-видимому, и к первому, и ко второму, решил Иван. Не ошибёшься. Пока он размышлял таким образом, от Ласточкина прилетело второе смс: «Встречу — урою». Женька к этому времени распахнул окно, впустив морозный воздух. Иван поёжился. Впрочем, приятное ощущение свежести перевешивало неприятное ощущение холода. — Почему ты куришь всё время здесь? — всё же докопался он до хозяина квартиры. За трое суток почти непрерывного общения они достаточно сблизились, и странное совпадение — а Ванька испытывал такое нечасто, чтобы с первых минут знакомства чувствовать себя с человеком запросто, словно ты его всю жизнь знаешь — сделало своё дело. Не выбирать слов, говорить что думаешь, делать что хочешь — это огромное удовольствие, и найти такого человека — редкая удача. Раньше у него так было лишь с Сашкой. Ну и к тому же если ты держишь волосы блюющего над унитазом приятеля, то стрёмно продолжать называть его на «вы» и приседать в глубоком реверансе по любому поводу. Ничто так не сближает, как совместная попойка, не говоря уж о совместном блядстве. — В твоей комнате такое же окно, как и здесь, там и кури, — капризничал Иван, чувствуя нечто вроде восторга от того, что в его жизни появился человек, с которым он может себе это позволить. — Там почему-то всегда воздух в квартиру идёт, — пожал плечами Женька, затягиваясь. — Роза ветров, слыхал? — Ладно, кури здесь, — сдался Ванька. — Будешь? — Женька протянул ему пачку. — Нет. А хотя… …три дня пролетели как три секунды. Непрерывный калейдоскоп смеха, рук, тел, незнакомых лиц, незнакомых имён, которые забываешь через секунду после того, как их услышал. В самое первое утро, когда Иван пришёл в себя и, мучимый утренней жаждой, поплёлся на запахи кухни, в его размякшем от алкоголя мозге не гостило ни единой мысли, и это было просто восхитительно. Ни-че-го. Первозданная пустота. Однако мозг всё же работал, хоть и с перебоями. И первая гостья, что его посетила, была даже не мысль, а смутное дежавю. Зыбкое, словно туман над водой. Вот, например, этот дикий, советских времён светильник, чудом держащийся на одном саморезе на стене коридора… где-то он его уже видел. Во сне, что ли? Или вчера вечером в беспамятстве? Да не, не бывает такого, чтобы ни децла не помнить из вчерашнего вечера, а вот случайный дурацкий светильник — хоба! — и врезался в память насмерть. Да и сам коридор. Он будто бы проходил его однажды, да не этой ночью по пути в туалет, а при свете дня. Если это так, то вон за той чуть приоткрытой дверью находится… так и есть! Огромный рояль в половину комнаты! Такое безумие, чтоб концертный рояль тащить в квартиру, нечасто встретишь даже в столице. Таких совпадений не бывает. А это значит… Он почти бегом вернулся в комнату, где спал, нашёл свой мобильный под кроватью и принялся шарить в поисках исходящих звонков. Хорошо ещё, что лень работает на отлично и всегда стоит на страже здравого смысла. Не даёт совершать необдуманные поступки и в том числе удалять случайные вызовы. Отмотать ленту на нужную дату — это всего пара секунд… ага. Вот он, единственный звонок накануне Нового года около двух часов ночи. Иван не колеблясь ткнул пальцем в зелёную запятую. Вызов. Одновременно он прошёл по коридору назад и едва переступил порог просторной кухни, как раздался резкий зуммер. Звонил крутой айфон Женьки, что лежал на подоконнике. Женька метнулся от плиты к телефону и схватил его мокрыми пальцами. — Алло, — крикнул он в телефон, в запарке не взглянув на экран. — Доброе утро, — поздоровался Ванька, одновременно слыша свой собственный голос из динамика чужого телефона. Женька медленно перевёл взгляд в направлении проёма двери и хмыкнул, нисколько не удивившись. — Допёр всё-таки. Улитка и то быстрее соображает. — Ну и зачем весь этот цирк? Поржать надо мной захотел? — Ванька произнёс это, глядя прямо в глаза и кисло улыбаясь. Женька взгляд не отвёл. — Дебил. Мне ржачки и в прошлый раз хватило по горло. Бенефис твой был просто огонь. — А чё тогда? — Ну… — Женька пожал плечами. — Если не вкуриваешь, зачем я сейчас вписался в этот ваш с Гером балаган, то у меня для тебя плохие новости. Ты бы вот как сделал на моём месте? — Я… не знаю. Наверное, просто свалил бы. — Честно. — Как есть. — Ну а я не смог. — Женька посмотрел в окно и продолжил с кривой улыбкой. — Любопытство победило. Интересно стало, как ты самоубиваться будешь. — Скотина ты, выходит? — Как есть. На самом деле эта ленивая перебранка со стороны выглядела достаточно безобидно. То ли оттого, что оба участника, несмотря на утро, были обессилены и вымотаны похмельем и ругались больше для порядка, то ли оттого, что оба прекрасно понимали, отчего каждый поступил именно так, как поступил. А не иначе. Иван, помолчав некоторое время, добавил не совсем в тему: — И всё равно, нужно было сразу расколоться. Что, в эфире загадки-интриги-расследования? Наблюдение за подопытными кроликами? Он хотел это сказать нейтрально и даже с издёвкой, но вышло обиженно по-ребячьи. Что ж поделаешь, если актёр из него всегда был херовый. Вообще-то, с утра даже гений сцены и король драмы сплоховал бы, если б выпил накануне столько разнообразной гадости. Женька ответил без улыбки. — Да брось, какое наблюдение? Просто кто ж тебя знает, как ты бы отреагировал? Ты ж вон какой у нас порывистый. Как лань, внезапный. Чуть что, сразу под колёса кидаешься. — Эй, это случайно вышло! — возмутился Ванька. Нет, ну то, что он прогнал и вчера не заметил вылетевшую из-за поворота тачку, вовсе не может сравниться с человеком на табуретке с петлёй на шее! Так он и сказал этому сивому кадру, который тем временем с озабоченным видом кинулся к плите, поддел омлет и оценивал его изнанку. — Тем не менее, факт, — Женька взмахнул в воздухе лопаткой и, не дав возразить, скомандовал: — Садись вон там. Типа завтрак. — Я не хочу, — вяло отмахнулся Иван. Но сесть сел. Ноги были как ватные и удерживали такое же ватное туловище в вертикальном положении на слабую троечку, да ещё с минусом. Хозяин дома изловчился и подбросил толстый пышный блин, с тем чтобы тот перевернулся на лету и шлёпнулся назад на сковороду. Отчасти это у него получилось, однако блин вместо того, чтоб красиво упасть плашмя, в полёте свернулся, шмякнулся неловко и вид в результате приобрёл слегка жалкий. — Бля, — расстроился Женька. — Получается пока через раз. — Не прекращай тренировок, не жалей яиц. Тем более чужих. — Иван поставил локоть на стол и подпер подбородок кулаком. Голова гудела, словно высоковольтный провод под напряжением. — А ты дерзкий, — заметил хозяин, вываливая половину омлета на его тарелку. — Ну и как, чё сам? В смысле самочувствия? — Охеренно, — сказал Ванька и почти не соврал. Лёгкость на душе была необыкновенная, чего не сказать о теле. Тут и не хочешь, а поверишь в существование её, этой самой души, независимо от тела. Взмахнёт крылом и взлетит под самый потолок, наблюдая оттуда за развалиной, что ютится сейчас на табуретке. — Ну раз так, жри давай, — кивнул Женька и сам подал пример. Ванька не возражал. С одной стороны, есть ему хотелось, да и в животе урчало давно. А с другой… Он вскочил, как пружиной подброшенный, и кинулся в направлении ванной комнаты. К счастью, пригоршни ледяной воды из-под крана ему помогли справиться с приступом. Тошнота не сразу, но отступила, и он смог поднять голову и взглянуть на себя в зеркало. Похож на мокрого кота, которого долго и неудачно топили в унитазе, а он всё равно выжил, усмехнулся Ванька про себя. На самом деле, даже жёсткое похмелье не смогло изуродовать его внешность. Мокрые ресницы слиплись и стали ещё ярче, покусанные губы горели огнём, широкие зрачки и впрямь делали глаза кошачьими, а влажные волосы торчали во все стороны, как чёрный нимб. Он наскоро протёр их полотенцем и пригладил руками. Мимолётом заметил пару смачных засосов на шее чуть выше ключицы. Похер. Отчитываться всё равно не перед кем. Иван на всякий случай сделал пару глотков воды прямо из-под крана и вернулся на кухню. — Сблевал? — деловито поинтересовался Женька, сгружая свою пустую уже тарелку в раковину. — Спасибо за комплимент мне как повару. Шучу. Расслабься. — Да не, нормально всё. Я в порядке. — Но завтрак пропускаешь. — Видимо так. — Ладно, вон там аспирин, выпей сразу две, отпустит. Женька не соврал — дым от сигарет послушно тянулся на улицу и в комнату почти не попадал. Иван вначале затягивался с опаской, памятуя о прошлом печальном опыте. И не каждый раз у него выходило удачно, пару раз он закашлялся, да и дым случайно попал в глаза, и их неприятно защипало. Но через минуту он с удивлением понял, что в голове неожиданно прояснилось, и во всём теле появилось что-то похожее на бодрость. — А почему у тебя решётки на окнах? — неожиданно спросил он. — Этаж ведь не первый? Третий? Да ещё и высокий такой. В самом деле, паранойя, конечно, вещь нередкая, но не до такой же степени? В конце концов, Женька не олигарх — ни картин на стенах, ни яиц Фаберже в шкафу в его квартире не наблюдалось. Книги для грабителей неинтересны. Рояль разве что. Ванька усмехнулся про себя, представив, как его пытаются впихнуть в оконный проём пара жуликов в чулках, натянутых на голову. — Так случайно вышло. Женька ответил, когда Иван уж думал, что он пропустил вопрос мимо ушей. И второй вопрос, который просто вертелся на языке: «Как можно случайно поставить решётки на окна?» — задавать не стал. Женька вдруг заговорил сам, после того как придушил окурок в пепельнице, что стояла на подоконнике. — Знаешь. Я никогда не понимал самовыпильщиков. Женька отчего-то предпочёл ломать язык, выговаривая это слово, чем сказать более простое и короткое. Когда до Ивана это дошло, он похолодел. Решётка. Женька. — Э, э! Ты давай это… — выдавил он из себя, зашёлся судорожным кашлем и тоже задушил свою сигарету, которой оставалось больше половины. — Ты дурак, что ли? — вполне искренне удивился Женька. — Я и не думал никогда. — А… — А это вышло случайно, — с нажимом повторил Женька. — Я вообще о другом говорю. Раньше я их презирал. Как можно сознательно пойти на такое? Они идиоты, что ли? «Облачный атлас» смотрел? Помнишь, там чувак бежит вверх по лестнице, чтобы встретиться со своим парнем, после того как они херову тучу времени были разлучены? Залетает в комнату, а там его любимый валяется в ванне с перерезанными венами. Вот не опоздал бы — и всё было бы в шоколаде. И что мешало этому слабаку в ванной потерпеть лишние полчаса? Ведь ты никогда не знаешь, что тебе приготовил следующий день! А вдруг там день-перевёртыш, и все твои проблемы решатся? А ты, как дебил, уже в гробу отдыхаешь, родственники рыдают, у кого они есть, конечно. Ну ведь глупо же! — Согласен, — кивнул Ванька. — А… почему ты сказал, что раньше презирал? А сейчас? — А потом… потом… Хм. Потом я подумал. А что если им настолько херово, что словами не передать? Что если эта боль такая сильная, что её физически невозможно перенести? Если ты не побывал в их шкуре, не почувствовал, каково это… изнутри не почувствовал, понимаешь? — Понимаю. — То ты не можешь их презирать. Не имеешь права. Ты там не был. — Да. — Хей. Не морозься, бро. Я ж сказал, что презирать перестал. Но понять — никогда не пойму. И жалеть не стану. — А это? — Иван ткнул пальцем в стальные прутья. — А. Это. Случайно. Хочешь, демонтирую? — Нет.