***
Прохладно. Саша стоит у распахнутого окна и почти не дышит, боясь, что в любой момент в комнату войдут родители. Они наверняка будут ругать за то, что Саша не спит, несмотря на поздний час. Взрослые почему-то свято уверены в том, что все подростки послушно ложатся спать строго в девять вечера, не пользуясь единственной возможностью побыть в одиночестве в полной тишине. За стенкой слышно дыхание родителей. Саша прислушивается к этим звукам и старается понять: проснулся ли кто-то. По-хорошему, для исполнения плана необходимо, чтобы весь дом на мгновение замер и перестал обращать внимание на происходящее вокруг. Тогда бы Саша смог незаметно покинуть квартиру и уйти на улицу, где ждёт, по крайней мере должен ждать, Лёва. Он любит гулять ночью, но причину Саше так и не называет. «Вот погуляешь со мной, так сразу всё поймёшь! А так ничего не скажу» — отмахивается Лёва, дразня, стараясь вызвать интерес и подтолкнуть к небольшому бунту против запрета шастать по улицам поздними ночами. Нет, запрет на ночные прогулки вполне нормален, Саша даже на девяносто девять процентов согласен с ним. Ну опасно гулять в то время. Когда все нормальные люди спят, а алкоголики и наркоманы бодрствуют. Вряд ли кто-то из них упустит шанс докопаться до подростка и стрясти с него лишние пятьдесят рублей или просто сорвать гнев на ком-то слабом, а может ещё чего похуже… Страх мешает банально спокойно мечтать о прогулках под луной. Вот вроде романтично, красиво и интересно, но при этом опасно. Воображение рисует злых и плохих маньяков, наркоманов и алкоголиков. О таких обычно рассказывают родители своим детям, чтобы запугать. Вот в случае с Сашей всё прекрасно получилось. Он взрослый парень, но даже окно открыть ночью — для него огромное испытание. Его хочется как можно скорее закрыть и лечь спать. Факт прогулки с любимым даёт Саше некой уверенности. Он ещё пару секунд прислушивается к звукам квартиры, убеждая себя в том, что все домашние спят. Парень быстро выдыхает, как будто перед выпивкой, и начинает перелезать через одно. Благо, он жил на первом и окна были невысоко расположены. (Хотя это был и минус иногда…) Приземлиться на ноги не получилось, Саша тут же потерял равновесие и упал назад. Лёва, стоявший у подъезда, услышав звуки падение, направился в ту сторону. Васильев тихо ругнулся и стал подниматься, но ему вовремя пришли помочь. Пока Саша отряхивался от пыли, Бортник хмыкнул и сказал: — Я уж не думал, что ты решишься. А ты, оказывается, ничего, есть в тебе смелость. — Да иди ты. Не трус я, просто… — Прекрати уже свои оправдания, и мы пойдём. Времени у нас не так и много, — в ответ Саша только кивает. Они шли по неизвестному направлению, они же придут куда-то в итоге. Саша доверял Лёве, думая, что у него наверняка есть какой-то план. Если и нет — он всё равно доверяет ему. Но мысли о прогулке перебил летний ночной ветер. Он холодил, заставлял бегать мурашки по коже, а глаза слезится о порыва. Васильев, по собственной глупости, совсем забыл дома даже кофту, и на нём была тонкая футболка. Виду подавать он не стал — прогулка будет продолжаться любой ценой и до момента, пока Бортник не скажет «пора». — Ты чего раздетый вышел? Ты мне, конечно, любым нравишься, но сейчас лучше оденься, а то продует, — говорит Лёва, снимает с себя сперва потасканный рюкзак, а после и кожаную куртку и накидывает на чужие плечи. — За меня не бойся: я в кофте, а она достаточно тёплая, да и я привык ночью гулять, это ты у нас «тёплый», — опережает он пререкания и попытки вернуть вещь. В ответ слышится короткое «угу». Саша слабо верит Лёве в вопросах личного здоровья, но кофта на том выглядит достаточно тёплой. В добавок у неё есть высокое «горло», так что холодно быть не может. Вряд ли вообще Лёва способен ощущать низкие температуры, если учесть, в какой квартире он живёт; что после чистки зубов выпивает холодную воду и «шлифует её» мятной жвачкой; а мороженое не облизывает, а сразу кусает и, не морщась, проглатывает. А, возможно, Лёва притворяется таким холодным, чёрствым и загадочным. Но Саша сильно сомневается в подобном варианте: ну не может ему врать его Лёвка. Не может ведь? Да? Они — Саша и Лёва — идут молча, слушая, как по дороге проезжают редкие машины, как громко лают друг на друга дворовые собаки, как шелестят листья деревьев из-за прохладного ветра. Ночью улица совершенно иная, нежели днём. В «светлое время суток» всё яркое, даже во время дождя, какое-то приторное и несколько обычное, в некотором роде даже скучное Хотя… Тут наверняка большую роль играет тот факт, что Саша подустал ото дня и разучился видеть в нём что-то хорошее. Ночью же всё совершенно другое, оно более лёгкое, таинственное и свободное. Нет лишних глаз, возможности напороться на родителей или на их знакомых. Кажется, сейчас, ночью, существуют лишь два человека на всей планете: Лёва и Саша. Они короли этого мира, ну, возможно, не мира, а просто городка, не так важно. Сейчас главное то, что короля два, и чувства между ними сильные. Как-то по-хозяйски Лёва берёт Сашу под руку. Подобное пугает: нельзя на улице вот так ходить, ведь люди не поймут… Вот не готова страна принять пары, не состоящие из девушки и парня. Саша хочет напомнить об этом Лёве, но понимает — вокруг не души, никто не сможет увидеть совсем не дружеский контакт. Есть возможность немного расслабиться и спокойно выдохнуть. Страх есть, но он мешается с безграничным желанием просто ходить под руку с любимым человеком, молчать и слушать его дыхание. Оно вроде бы обычное, ничем особенным не выделяется. Однако Саша слышит в дыхании Лёвы своеобразную музыку, а ещё хочет распознать какую-никакую хрипотцу, вызванную сигаретами. Однако ничего подобного нет, или же это Саша просто испортил слух громкой музыкой и больше не может узнавать тихие звуки. Не суть. Просто сейчас хорошо, даже если Лёва хрипит из-за своих сигарет, с которыми он не расстанется. В карманах куртки Лёвы легко прощупывается помятая пачка сигарет. Её хочется выкинуть, потому что «спортсменам нельзя курить». Лёва же подобные запреты вертит на одном месте и игнорирует, намеренно нарушая. И его никогда не сможет остановить выброшенная пачка сигарет: он просто купит новую и продолжит отдаваться губительной привычке, романтизируя её. Вообще, в этой паре романтик — Саша, а Лёва более трезво смотрит на вещи, но не на вредные привычки. Они в глазах Лёвы являются чем-то не то, чтобы прекрасным, а скорее необычным, тем самым способом показать какой-никакой бунт родителям. Те, правда, вряд ли серьёзно отреагируют, просто для вида поругают, а в конце концов попросят не курить хотя бы на людях. Говорить о вредных привычках, «полезных» занятиях и об учёбе никто не горит желанием. Сейчас молодые люди сбегают из «дневного мира» туда, где нет обычных проблем, зато имеются адреналин, свобода и возможность громко смеяться, беспомощно плакать и просто быть собой. Прикосновения тёплые, от чего Саша невольно жмётся к Лёве, погружённому куда-то глубоко в свои мысли, закрытые ото всех. Они строятся на абстракции, странных понятиях и непонятных образах, что порой переносятся Лёвой на бумагу. Вот он вроде может рисовать красиво и в реализме, но при этом и в карикатурах он хорош. Ему удаётся вычленить наиболее яркие черты у людей и животных и гиперболизировать их так, чтобы они выглядели органично. А ещё Лёва иногда рисует абстракции, как он сам их называет. Для Саши это просто мазня красками, чирканье карандашом и ручкой во время порыва эмоций. Лёва иногда спрашивает, что Саша видит на этих картинах, тот никогда не может точно ответить и просто пожимает плечами. Наверняка сейчас в рюкзаке Лёвы лежит очередной блокнот с реалистичными лицами, карикатурами на сокомандников и абстракциями, а ещё там точно есть наброски тела Саши. Возможно, сегодня Саша снова будет позировать для портрета. Возможно, сегодня рисование снова перетечёт в сладкие горячие поцелуи. Возможно, сегодня произойдёт лучшая ночь в «идеальной» жизни Саши. Возможно, сегодня произойдёт далеко не последняя ночная прогулка. — А ты пробовал рисовать ночью? — Вдруг прерывает молчание Саша, решив, что диалог всё же стоит завязать. — Пробовал, конечно. Я и на улице рисовал, и в доме за столом, и в кровати с фонариком во рту, — кивает Лёва. — А какого это… Ночью рисовать? Ну… именно на улице ночью, а не дома… — Саша нервно мнётся, искренне беспокоясь о том, что его вопросы звучат слишком глупо. — Или разницы нет? Лёва задумывается. Он никогда не размышлял над подобным и просто рисовал, чтобы не думать, не оставаться с противными мыслями наедине и не вспоминать того, кто уехал. Именно это двигает Лёвой, когда он берёт в руки карандаш. Стремления «создать нечто прекрасное» толком и нет. Точнее, мысли о нём не терзают голову, не вызывают в пальцах зуд. Лёва действует исключительно из эгоистических целей и рисует, чтобы удовлетворить свои потребности. – Ну… Это приятно, потому что вокруг тихо, но при этом нет рядом тех, кто будет донимать и просить нарисовать их. Я могу просто сидеть и рисовать то, что вижу, пока глаза не начнут болеть… Ещё я могу курить без постоянных комментариев. Короче говоря. Ночью прикольно рисовать, да, — несколько бессвязно отвечает Лёва, не желая рушить чужие иллюзии насчёт себя. Саша хочет спросить ещё что-то, но его резко дёргает Лёва и буквально тащит в сторону высокого-высокого тёмно-зелёного забора-«решётки». За ним располагается любительское футбольное поле, ворота которого открываются только утром по правилам. Однако Лёва в очередной раз бесцеремонно плюёт на них и пролезает вместе с Сашей через дыру в заборе на поле. – Сыграешь со мной? А то я устал уже один пинать мячик в пустые ворота, а с тобой устроим «дуэль», — улыбается Лёва, отпускает чужую руку, а с себя снимает рюкзак, из которого быстро достаёт футбольный мяч. «Тебе футбола на тренировках мало, что ли?» — думает Саша и собирается отказаться. А потом понимает — его, футбола, действительно мало. Хочется просто поиграть без правил, без мыслей о победе и спокойно насладиться игрой. А потом нагло обнять Лёву, прижать его к себе и поцеловать. – А по каком поводу дуэль? — Саша немного расстёгивает куртку, чтобы не было сильно жарко. – Ты украл у меня место в сердце, — шутит Лёва, специально используя самые слащавые фразы. Но Саша воспринимает сказанное за чистую правду и сам влюблёно улыбается, глядя на Лёву с искренним восхищением. Оно не гаснет даже в тот момент, когда начинается маленький «матч». Было решено играть до трёх голов, а проигравший должен будет оплатить ночной перекус. Лёва пинает мяч вперёд, после чего старается обойти Сашу, чтобы забить в ворота. В крови бушует жажда победы. Её чувствует и Саша, поэтому так ловко «забирает» у Лёвы мяч и пинает его вперёд, после чего со всех ног несётся к нему, чтобы соперник не успел прийти первым и снова взять ситуацию в свои руки. Саша наступает на развязавшиеся шнурки, и именно в этот момент Лёва приближается к мячу, с силой пинает его в сторону чужих ворот и так легко забивает гол. Лёва радостно подпрыгивает, широко улыбается и заливисто смеётся. Саша наблюдает за происходящем и ловит себя на мысли — он готов оплатить сто, нет, миллион ночных перекусов, если Лёва будет улыбаться, вынырнет из своего абстрактного мирка и начнёт жить. «Матч» продолжается, он сопровождается шипением, тяжёлым дыханием и звуками ударов ноги о мяч. Тот «летает» и катится из стороны в сторону: то к воротам Лёвы, то к воротам Саши. Последний хоть и любит улыбку любимого человека, но всё же не планирует легко сдаваться и отступать. Да и Лёва сам сможет легко различить фальшь и перестать доверять из-за этого. Саша и Лёва бьют по мячу одновременно с противоположных сторон, из-за чего по телу пробегает нечто вроде тока. Он бодрит, приносит ещё больше адреналина и азарта. Он царствует в крови, заставляет продолжать игру и не поддаваться, несмотря на самые тёплые чувства. Лёва ведёт мяч, он «играет» с ним, перекидывает через соперника, обгоняет последнего и направляется прямо к воротам, которые из-за всех сил пытается защитить Саша. Он скользит по траве, стараясь отбить гол, из-за чего вещь пачкается. Но на подобную мелочь плевать: она не так уж и важна. Штаны можно будет спрятать от мамы. А потом отстирать их у гостях у Лёвы. Сейчас всё неважно. Важна игра и «соперник». Васильев отчаянно борется за мяч и ему удаётся перехватить его, но вот проблема: Лёва практически в спину дышит. Саша, зная свои силы, ударяет по мячу, в надежде, что тот не улетит в иную сторону. Мяч летит прямиком в ворота и становится для Саши «удачным». Ударил его тот не слабо, он залетел так, что только сетка на воротах его остановила. — Гол! — восклицает парень. У Бортника отвисает челюсть (не буквально, конечно). Не мог он даже и подумать, что второй так умеет. Он никогда не видел, чтобы тот бил с дальнего расстояния, да и в основном Саша не забивает, только пасует. Лёве хотелось восторгаться этим ударом, казалось, такую красоту он по телевизору видел — в жизни невоплотимо такое. Но раз соперник его не промах, ему нельзя это показать, теперь игра становится более серьёзной для Лёвы. Он не хочет отдавать просто так, пусть даже и мелкую, но победу и сумму. Следующий мяч к Саше практически не возвращался. Лёва был напорист и уверен. Порой, Васильев начинал витать в облаках, засматривался на Бортника и провести его было проще простого, чем собственно и пользовался второй. Так он и забыл второй гол. В отличии от Лёвы, Саша отметил, как тот потрясающе играет. Васильев был слишком влюблён, и любое выдающееся (или нет, не важно) действие было объектом похвалы и восхищения. И это был единственный человек, кто ему говорил о том, как он хорош. Ради этого он и был с ним, в принципе. Они стояли перед мячом, мысленно считая до трёх. Лёва решил использовать излюбленную тактику подрыва уверенности и невзначай бросил: — Надеюсь, деньги ты взял. Но Саша, на удивление, даже глазом не моргнул. Видимо, слишком хорошо знает, эту манипуляцию. А он знал и не такое... Поэтому, когда в унисон прозвучало «три!», Васильев эффектно уводит мяч. Он был готов обеспечить перекус, но почему-то выигрыш после этих слов ему стал необходим. Его это, видимо, задело за живое. Несмотря на пыл и нежелание отдавать мяч, Бортнику удаётся перехватить ситуацию. Он понимает: ему не дадут просто так забить, как бы не до драки. Этот блеф был лишним и очень неприятным для второго. На момент ему стало неловко, стыдно за сказанное, но Лёва не отвлекался, ведь в любой момент его ступором воспользуются и, возможно, забьют. Чувствуя упорное преследование, он решается повторить удар, проделанный ранее Васильевым. Но как только ударяет, осознает — мяч полетит не туда. Лёва по своей глупости включил анализатор в голове, и бил подумав, от чего удар произведён не так. Мяч долетел до ворот и ударился о штангу. И какое-то неприятное чувство побеждённости, пусть он ещё не проиграл, в нём поселилось. Саша воспользовался шанс и взял мяч, ведя его к воротам противника, но заметив разбитый, потерянный взгляд всё ещё любимого, приостановился. — Лёвка, ты в порядке? — А? — выходит он из своих мыслей. — Да! Я в норме... — Тогда про... — Васильев не успевает договорить, как Бортник исчезает с места, прихватив с собой мяч. На этот раз он перестаёт думать и пинает мяч, как попало, что оказывается для него верным решением. Мяч слегка выкатывается до полосы разметки, но всё ещё остаётся за ней, что означает его гол. — Хах, ты выиграл, — Саша подходит ближе и смотрит с лёгкой улыбкой на мяч. Ему не обидно, он ничего не потеряет. Если сейчас это обрадует Бортника, он будет самым счастливым, пусть и проигравшим. – Тогда перекусим за твой счёт, – самодовольно произносит Лёва, поправляя кудрявые волосы. Саша легко соглашается и даже не требует реванша.***