Скажи им, чтоб следили за мной, не спускай с меня глаз.
Заставала тебя спящим и раньше, и теперь я в твоей голове.
Ты не можешь закрыться, тебя видно насквозь.
Без волос было непривычно. Они выпадают почти сразу после начала химиотерапии. Врач приносит ей красивый платок, который помогает спрятать уродство от чужих глаз подальше. Особенно от самой себя. Его звали Левский Владислав Игоревич. Прекрасный врач, лучший онколог Новосибирска. Просто чудо, что Лизе удалось попасть к нему в руки. Мужчина часто приходил, чтобы скрасить ее тяжелые будни. Приносил множество головоломок, что так любила девушка: квест-куб, камелот, тайна гробницы… Деревянные загадки лежали на тумбочке у кровати и каждая из них была разобрана ее руками и не один раз. Пару раз Влад, как он просил сам себя называть, соревновался с ней на время. Было очень забавно наблюдать за потугами мужчины. Все эти загадки он не понимал. В конце концов, он ведь врач, а не гениальный сыщик Шерлок Холмс, которому по плечу было абсолютно все. В один из вечеров девушка сидит на подоконнике и рассматривает созвездия. Обезболивающие помогают с каждым разом все хуже, и она устает терпеть жгучую боль. Владислав Игоревич повышал дозу неоднократно, только вот эффекта нет никакого. Он просит немного потерпеть. Совсем скоро ей должно стать лучше. Только вот верится с трудом, когда ее голова вновь разрывается, а перед глазами появляется образ Киры. Вновь галлюцинации. С каждым разом они возникали все чаще. Руки горячие ее к себе прижимают, и она рыдает, оставляя огромное расползающееся пятно на ткани больничной пижамы. Или это не видение? — Дурочка... Ты такая дурочка… почему заставила меня оставить тебя. Зачем? Лиза слов не находит и не понимает, как ее Кирочка узнает обо всем. Боль отдает в шею: приступ усиливался, заставляя заскулить. Сил кричать уже не было. Она лишь прижимается крепче к Медведевой, прикрывая потухшие изумруды.***
— Киса, я принесла тебе те пирожные, что в кафе у дома всегда продавались. Не думала я, что они до сих пор так же успешно продаются! Ты их так любила, не смогла удержаться! Улыбка на лице Киры яркая, она рассказывает о том, как встретила Кристину, и та интересовалась ее делами и с улыбкой рассказывала о новых детишках в интернате. Белла и Костья очень были похожи на них в детстве — всегда шкодили только вдвоем и выгораживали друг друга перед взбешенной Гаджиевой. Она никогда не была настолько терпелива, как Захарова, отчего детишки прозвали ее ночной фурией. Это так смешно на самом деле было. Она и в их времена была очень строгой, но со временем это двоилось в геометрической прогрессии. — Ты снова меня балуешь, Кирюша… — девушка смотрит с мягкой улыбкой на любимую и руки тянет. Соскучилась за несколько часов так, будто не видела ее долгие-долгие годы. Кира, естественно, в объятиях ее сжимает крепко, боясь отпустить, по спине гладит и тихо смеется. – Мне очень их жалко… честное слово. Мишель им спуска не даст до самого выпуска. — Зато они станут лучшими из лучших. Кристина говорит, что у них потенциал большой. Да даже сама Мишель это прекрасно понимает, вот и бушует. Шла вторая неделя лечения с того времени, как Кира приехала. Медведева всегда рядом: во время ночных приступов, когда Андрющенко роняет крупные слезы на больничное постельное белье и руки сжимает до кровавых лунок на внутренней стороне; во время капельниц с витаминами, которые не особо были приятными, но ничего не поделаешь – организм приходится поддерживать; во время многочисленных обследований и разговоров с Владиславом Игоревичем, который назначил дату операции. Уже через неделю она окажется на операционном столе. Страшно? Очень сильно. Ощущение того, что она не выживет после операции тонкими иголками под кожу забирается, проникает и дальше, ближе к костям и органам. Человеку присуще чувство страха, от него никуда не деться и не скрыться. Он работает как инстинкт, вписан выжженными буквами на подкорке головного мозга. Лиза невероятно сильно ценила поддержку и тепло, что получала от Медведевой. Вся любовь, что невероятная девушка дарила ей каждый день, будто пробелы за прошедшие годы заполняла. И сама Андрющенко старалась ради их отношений в меру своих возможностей сейчас. Она часами могла слушать рассказы Киры, перебивая изредка, чтобы уточнить какую-либо часть рассказа, пока к боку чужому ластилась, словно котёнок беззащитный. Да, они официально снова вместе. С того самого дня, как Медведева впервые появилась в проходе больничной палаты номер двадцать два с халатом на плечах. Следом за ней зашла и Настя, которая взволнованно оглядывала Лизу, судорожно извинялась за произошедшее во время «Колыбельной», когда болевой приступ покинул измученное тело. Елизавета не винила Сёмину в произошедшем совершенно. Она была ей благодарна. Девушка вновь свела их с Кирой чередой своих действий, заставила обсудить все и наконец отпустить груз обид. Позволила вновь им быть вместе, столкнув лбами на прошедшем вечере. — Я просто хотела, чтобы вы обе были счастливы. У Насти на лице переживание: она губы нервно кусает, взгляд отводит в сторону, вздрагивает, когда чужие руки обнимают ее неуверенно. Приступ вот-вот закончился и Андрющенко с трудом заставляла себя стоять на ногах, но ей жизненно необходимо было поблагодарить девушку за все, что она сделала для них. Она не могла по-другому. — Спасибо тебе… За все спасибо. И Настя в слезах, которые сдерживала с трудом, лбом в чужое плечо утыкается. В голове Лизы пролетает мысль, что сегодняшний день смело можно было назвать «мокрым». Это было даже самую малость забавно. И как они только палату не затопили? Лиза резко шипит от подступающей боли и с силой чужие плечи неосознанно сжимает. Голову вновь чертовы раскаленные тиски удерживают, разрушают ее тело и душу. Заставляют зубы сжать и глаза закрыть, пока Кира, что уже научилась ставить уколы обезболивающего, аккуратно из рук чужих выпутывается и бросается к тумбочке с лекарствами. В шприц ампулу морфина набирает трясущимися руками и к девушке подходит. Секундная боль от тонкой иглы, что под кожу входит, не чувствуется. Слишком слабая по сравнению с остальными ощущениями. Хранить такие препараты в палате нельзя – только под контролем врача или медицинской сестры в специальных шкафчиках под замком. Но Владислав Игоревич позволяет пару ампул на всякий случай. Боли слишком сильные, а искать медсестру слишком долго. Он-то и научил Медведеву ставить жизненно важные уколы. — Потерпи, принцесса. Маленькая моя. Все скоро будет хорошо. Каких-то пятнадцать минут и тебе станет легче. И Лиза верит, прикрывает слезящиеся глаза, голову на чужое плечо укладывает, пока на затылок ложится мягкая ладонь Киры и нежно массирует кожу, чтобы хоть как-то облегчить страдания.***
Белые стены кабинета не вселяют уверенности, а заставляют девушку поёжиться, оглядывая помещение. Цветок на подоконнике тянулся к солнцу всеми своими силами. Единственное, после стола из тёмного дерева, яркое пятно. Кажется, это была только-только начинающая свой рост монстера. Она еще пока маленькая. В квартире же Андрющенко стояло огромное растение, что в высоту уже метра полтора достигало и занимало большой угол гостиной рядом с книжной полкой. Навязчивые мысли, которыми Кира пытается отвлечь себя от грядущего разговора. Переживала сильно, так что даже пальцы, покрытые татуировками, подрагивали, а взгляд метался и не мог зацепиться за что-то конкретное. Девушка присаживается на край стула, что предназначен для бесед с пациентами, и пальцы свои в замок скрепляет, унимая дрожь. Почему-то Левский позвал на разговор ее одну, вылавливая в коридоре прямо перед палатой. Странно все это. — Вы хотели поговорить, Владислав Игоревич, — тихо произносит Медведева, натягивая на лицо дежурную улыбку. — Я думаю, волновать Лизу этим разговором не стоит. Риски есть всегда, в медицине этого не избежать, Кира Андреевна. Но шансов на хороший исход все же больше. Благодаря проведенной до оперативного вмешательства терапии размер опухоли снизился и это несказанно радует. Но будьте готовы ко всему. Врач поправляет очки на переносице, вглядываясь в медицинскую карту пациентки, что для него, в какой-то степени, уже стала другом. Это вне врачебной этики, но Лиза зацепила его как человек. Начитанная, умная и спокойная девушка с разносторонними интересами. Полная противоположность сидящей перед ним блондинки. Они словно инь и янь. Сравнение, конечно, странное, но первое, что пришло в его кудрявую голову. — Каковы шансы? Голос Киры уставший, наигранно оптимистичный, что сразу в глаза бросается. Пытается верить, что любая сказка имеет счастливый финал. Так ее учили бабушка и дедушка. Ни за что и никогда не сдаваться. Вселенная слышит твои мольбы и обязательно поможет, только верь в нее. — Шестьдесят на сорок. Но в положении Елизаветы это просто подарок. Я думаю, вы и сами это понимаете, — Влад головой качает, откладывая карточку в сторону вместе со своими очками. — Я сделаю все возможное, чтобы она выжила. Через час к вам Александра зайдет, нужно провести компьютерную томографию, чтобы проконтролировать динамику. Как и всегда. Сравним с показателями, которые год назад были при проведении самой первой терапии, и подкорректируем план проведения операции. — Да, конечно, — Кира понимающе кивает, отводя взгляд в сторону. – Сегодня Лиза отказалась от еды, меня это беспокоит. — Это побочное действие от препарата, на который мы ее перевели. Сегодня Лизе глюкозу введут, чтобы поддержать организм. В течении суток должно будет стать легче. Медведева молча кивает и медленно встает со своего места. Вязь складок украшает ее одежду. Девушка еще не ездила домой, ночевала в палате. Она не могла оставить Лизу хоть на минутку одну и уехать. Пока Сёма сидела и болтала с Андрющенко, младшая успевала съездить на квартиру, сменить одежду и принять душ. Так они и жили последние две недели. Либо Лиза оставалась с Владиславом Игоревичем, разбирая очередную головоломку, либо обсуждала последние новости спорта с Настей. И это первый раз, когда Лиза осталась в палате одна, нужно быстрее вернуться к ней.«Добро пожаловать в ад, не так ли?
Но все же я выныриваю на поверхность в утреннем свете.»
***
— Дефибриллятор! Срочно! Крик помещение операционной разрывает, отражаясь от стен и выходит за пределы стерильного помещения. Как и топот медицинского персонала, что эхом проходится по коридору операционного блока. Суматоха и писк приборов, что сигнализирует остановку сердца, сплетаются воедино.«Разряд.
Повышаем.
Разряд.»
Киру трясет мелко, и она за волосы хватается в панике, сползая по стене вниз. Девушка готова кричать, но горло сводит спазмом от рыданий. Она только и может, что в стену пялиться, зажимая рот руками. Страшно представить, что происходило в помещении за стенкой. Она даже думать об этом не хотела. Только бы Лиза выжила. Только бы она дышала. Её пустили чуть дальше, чем обычно позволено, чтобы она сразу смогла увидеть Лизу. Влад позволил это, зная, что блондинку запрет не остановит. Она бы все равно прошла сюда. Слишком упертая, как и говорила ему Сёма.Сколько проходит времени?
Звуки стихают так же резко, как и начинаются, и это пугает Медведеву намного сильнее. Короткие черные ногти в стену впиваются, и девушка прижимается щекой к холодному бетону. Страх захватывает ее с головой: дрожь по всему телу бегает, ладони потеют и тахикардия безумная, что почти сознание потерять заставляет. Она с трудом держится за реальность, хватает ее за тоненький хвостик, чтобы совсем не провалиться вниз. Нельзя, там ее Лиза. Она там, на операционном столе. Она должна узнать, что с ней. На ноги пытается подняться, но снова падает на кафель. Именно в таком состоянии ее застает Левский, когда операционную покидает. На колени перед Кирой приземляется, лицо чужое в руки берет и в себя привести пытается. Паническая атака. — Смотри на меня, Кира! – он в глаза темные вглядывается, пытается сконцентрировать внимание на себе. – Ну же! Все хорошо, Лиза жива! Операция прошла хорошо, ты слышишь меня? Мы смогли завести ее сердце вновь! Перед глазами все так же плывет, а слова мужчины доносятся до нее так, словно Кира находится глубоко-глубоко, на дне Марианской впадины. Она слов разобрать поначалу не может, ей грудь сдавливает, и вдохнуть удается только чудом. Какая это была по счету попытка, чтобы до нее достучаться? И лишь одно слово она может уловить из всего монолога:«Жива»
— Ну давай же, Кира! Сконцентрируйся! Лиза отойдет от наркоза, и ты будешь ей нужна, понимаешь? Облегченный смешок, что сливается с рыданиями, вырывается из ее груди."Но, похоже, наши крики - всего лишь очередная колыбельная."
***
— Ты выглядишь восхитительно, Вил, хватит нервничать! Девушка вздыхает громко, пока Малышенко волчком крутится по помещению, поправляя завитые волосы и белоснежное платье. Она всегда была слишком эмоциональной. Прямо до одури, будь то выражение радости или паника, как сейчас. Вулкан страстей, честное слово. И как они умудрились сдружиться? И пока Лиза успокаивала стихийное бедствие по имени Виолетта, в соседнем помещении ее девушка приводила в порядок потрепанные нервы второй невесте. Андрющенко не видела Киру с самого утра, как только начались сборы на торжество. И, если честно, она уже успела очень сильно соскучиться по блондинке. — Я не могу! А если я слова клятвы забуду?! — Ты их можешь рассказать, даже если тебя ночью разбудить. Мы это уже проверяли. — А если я кольцо уроню?! — Я и Кира будем стоять рядом, Вил. Все будет хорошо. — А если... — Если да если! Дорогая, наслаждайся своим днем и успокойся. Ничего смертельно страшного уж точно не случится! Андрющенко самую малость голос повышает и это действует: Виолетта застывает, словно Медузой Горгоной скованная, и только глаза выдают, что это далеко не так: они хлопают ошарашенно. И Лиза вспоминает одну замечательную фразу из песни: "Хлопай ресницами и взлетай!". Комично, на самом деле. Андрющенко смеется заливисто, от чего волосы забавно подпрыгивают. За последний год они успели отрасти из неопрятного ежика в приемлемую длину и это не могло ее не радовать. — Я просто хочу, чтобы Даше этот день запомнился как самый лучший. — А он точно запомнится, это я вам гарантирую. Кира в помещение вплывает в своем черном брючном костюме и улыбается заразительно ярко. Позитив так и бил ключом. Значит, операция по приведению в порядок Даши закончилась вполне успешно. Принцесса готова и ждет свою вторую половинку. И пускай у них немного нетрадиционная сказка, она более чем устраивает их всех. Принц это не обязательное звено успешной концовки. "Долго и счастливо" может быть совершенно другим. Андрющенко с объятиями налетает на Киру, носом в чужую шею утыкается, вдыхая знакомый запах. Ну никак не хотела ее душа расставаться с этим ароматом. Он стал, можно сказать, талисманом в какой-то степени. Символом стабильности и единственным якорем, что удерживал их корабль на плаву. Каждый раз перед глазами Киры стоит одна и та же картина — бледное, обескровленное лицо Лизы, когда ее вывозят из операционной. Она была похожа на мертвеца и Владу еле-еле удалось убедить Киру, что все уже действительно обошлось. Талию девушки сжимает крепче, еле заметно выдыхая. Это чудо, что она сейчас стояла рядом с ней. Клиническая смерть во время операции. Это словно страшный сон. — Кирюша, все хорошо. Я тут, — Лиза ласково проходится кончиками пальцев по волосам, что уложены назад, и целует в висок. — Снова это вспоминаешь? — Я никогда не смогу это забыть, принцесса. Я почти потеряла тебя навсегда. Виолетта смотрит на девушек и наконец успокаивается. Губы трогает едва заметная улыбка, и она прижимает свои руки к груди. Теперь-то она может не переживать за этих двух дурочек. Она уже никогда не признается, что с Сёмой они вместе работали над всем этим. За разговорами, когда бьешь человеку тату, можно узнать многое. Их крики больше никогда не станут колыбельной. Они будут услышаны. Они будут счастливы.