Бродяжка

      Иногда случается так, что и подходящей работы в деревне нет, и работать, собственно, не особо хочется. Да и между лопаток начинает зудеть от желания свалить в безлюдное место и наедине с самим собой раствориться в неторопливом цветении ферелденской весны, привести мысли в порядок, поговорить с духами.       Давненько Солас не пересекался с духом Мудрости, интересно, как она там? В последний их разговор он с грустью поделился с ней тем, что у него остался последний кусочек сыра. Естественно, Мудрость слабо понимала, почему ее друг из-за этого так расстроен. Она знала, что, добравшись до людского поселения, он сможет купить еще, и точно не умрет с голоду, но ей было невдомек, что в лавке совершенно точно не будет оствикского белого, а тем более старкхевенского гауда с трюфелями… Впрочем, на последний у Соласа все равно не хватило бы денег, он попробовал-то его по счастливой случайности — наткнувшись на заначку контрабандистов. Другими способами, к сожалению, гауда с трюфелями покинуть родной Старкхевен не мог, правитель запретил его вывозить, объявив едва ли не национальным достоянием.       Солас раздраженно помотал головой, выбросив из нее все сырные думы. Нечего дразнить себя вкусными воспоминаниями, лучше сосредоточится на удочке, а то потенциально вкусный обед сгрызет червяк с крючка и уплывет восвояси.       Кругом стояла тишина. Пахло хвоей, прелыми листьями и мокрой землей. Моросил дождик, собираясь в капли на разбухших зеленых почках, скатываясь по тонким веточкам и капая с еловых лап по крыше «палатки». Если палаткой можно было назвать старый, замызганный плащ, натянутый между кустом шиповника и посохом. Серое небо устало растеклось по предгорьям, редким туманом затянув берега озера Каленхад. Вдалеке, размытым черным силуэтом над тихой водной гладью возвышалась цитадель Кинлох. Звучит грозно, но отсюда башня казалась крошечной. Солас смерил ее с оттопыренным мизинцем, хмыкнул сам себе и выглянул из-под укрытия. Посмотрел сначала на хмурое небо, затем подполз к краю скалистого берега и глянул вниз, на поплавок. Не клевало, а казалось бы, пасмурная погода самая подходящая, и старый дед из Редклифа, у которого Солас выменял снасти, сокрушался, что ему порыбачить не удастся из-за вредной жены и ее квохтанья по поводу невспаханного огорода. Он подсказал Соласу свое «заветное» местечко для рыбалки, бахвалился, что уносил отсюда крупные уловы, а как-то раз вовсе поймал двенадцать пухлых карасей и жирнейшего окуня.       Солас вздохнул в очередной раз и, чтобы отвлечься от подступающего чувства голода, решил пособирать растения. Молодые побеги веретенки травниками хорошо ценятся, пусть и предлагают они за них смешную сумму, зато всегда берут с большой охотой.       Когда Солас заканчивал набирать второй пучок, со стороны воды послышался подозрительный бульк. Эльф стремглав обернулся. Клюнула! Леска натянулась струной, удочка нагнулась ей в след, намереваясь выскочить из расщелины между скалами.       Солас бросился вперед, успел схватить удочку и возликовал душой, глядя, какую волну гонит рыба. Большая попалась! И тянет как сильно!       — Не брыкайся, не уйдешь, — пообещал ей Солас, перехватив удочку понадежней и взявшись за ручку катушки.       Плюхнув хвостом, рыба резко рванулась вперед. Эльф от неожиданности чуть не потерял равновесие, проехавшись пятками по скользкой земле. Это точно был не пухлый карась, и что-то явно крупнее жирного окуня. Сквозь взбаламученную воду мелководья на миг проступили длинные усы, и Солас обрадовался еще больше. Сом! Да такого крупного ему хватит на неделю, если не больше!       Впрочем, рыба мнения эльфа по понятным причинам не разделяла. Провиант на неделю? Он-то? Гроза Каленхадского озера, сдергивающая магов и храмовников со скал у цитадели, когда им в голову взбредет порыбачить? Напасть всех редклифских рыбаков, рвущая им сети и утягивающая молодых простачков под воду? Нет уж!       Сом ненадолго ослабил хватку, дожидаясь, когда у рыбака пропадет бдительность, а затем дернул удочку со всей рыбьей дури. Ручка катушки вырвалась из ладони, больно ударила эльфа по пальцам и зажужжала, разматываясь с сумасшедшей скоростью. Солас вцепился в удочку, отказываясь сдаваться какой-то там рыбе, возомнившей о себе невесть что… Следующий рывок содрал его с утеса, словно пушинку, и тишину туманного полдня разрезал громкий вопль.       К ужасу или к счастью, но до воды Солас не долетел, а застрял на полпути в цепком кустарнике, торчащем из расщелины в скале. Ножные обмотки на левой ноге разболтались и спутались с колючими веточками, удерживая хозяина от прогулки по дну озера.       Сом дернул раз-другой, вновь немного ослабил хватку и потянул с удвоенной силой. Солас не уступал, сжимая удочку стальной хваткой. А его штаны, зацепившись за какой-то сучок, с каждым рывком сдавали позиции и вот уже холодный ветерок обдувал оголенные ягодицы, а куст пытался стянуть еще и набедренную повязку.       Солас судорожно обдумывал план действий. Как быть? Использовать магию? Так посох-то на берегу остался, подпирает крышу «палатки»! К тому же, колдовать на голодный желудок — плохая затея, аукнется истощением, не говоря уже о том, что здесь недалеко башня Круга. Храмовники почуют неладное по внезапным колебаниям Завесы, и сразу же отряд направят прочесывать берега в поисках непутевого отступника.       — Бродяжка! Вот так встреча! — раздался радостный оклик с берега и Солас обомлев, замер. Да быть не может…       Пыхтя от натуги, он извернулся и столкнулся взглядом с желтыми глазами. Ведро со снастями упало на землю, и Хиирса ни капли не стесняясь, громко расхохоталась, хватаясь за живот. Отсмеявшись, она стерла слезинки в уголках глаз и, не теряя улыбки, едко поинтересовалась:       — Медяка на нормальный прикорм не нашлось, и ты решил собой рыбу порадовать? О-о-о, да ты умудрился кинлохского Злюку заарканить своим червячком! То-то магам и храмовникам не везло, они-дураки на дождевых ловить пытались!       — Хи-и-ирса…       — А вообще-то, говоря, способ самоубиться, конечно, уникальный! — не унималась рогатая. — Но зачем?       — Хи-и-и-ирс-а-а!..       — Бродяжничество — не порок, да и из-за отсутствия сапог счеты с жизнью сводить не стоит, даже в настолько скверную весну! Распогодится, слякоть подсохнет и будет тебе радость!... Или, погоди, ты решил исследовать дно озера?       — Если ты думаешь только потешаться, то проваливай куда-нибудь в другое место и не мешай удить! — зло огрызнулся Солас.       — Не-е, я здесь не только ради зрелищ, а еще и ради хлеба, точнее — рыбы, — невозмутимо ответила Хиирса и, опустившись на корты у ведра, преспокойно начала разбирать снасти.       Сом дернул еще раз. Ножные обмотки болезненно впились в ногу, но Солас упрямо продолжал молчать, и пыхтя пытался пальцами ног крепче схватиться за колючие ветки. Просить помощи у рогатой принципиально не хотелось, ее противные насмешки пусть и не сильно, но умудрились его задеть. К тому же, если взмолиться о помощи, она же опять ему на шею долг повесит, а должником Соласу быть не хотелось.       — А зад у тебя ничего такой, крепенький, — со смешком заметила Хиирса, привязывая крючок к леске. Солас лишь возмущенно фыркнул. Куст натружено заскрипел, в воду посыпалась земля и мелкие камешки.       «Кажется, корни скоро не выдержат», — пронеслась мысль в голове Соласа.       Хиирса встала, разминая плечи и со словами:       — Должен мне будешь!       Крючок обжог холодом металла правую ягодицу Соласа и у него нехорошо похолодело внутри. Хиирса потянула удочку на себя, с прищуром примериваясь и от натуги высунув кончик языка. Когда крючок прочно зацепился за штаны, Хиирса сплюнула на ладони, растерла и ухватив удочку поудобнее, дернула со всей силы.       Солас взлетел в воздух вместе с выдранным с корнем кустом и в край обомлевшем сомом, который такого поворота событий уж точно не ожидал. Впрочем, как и сам Солас. Больно приземлившись многострадальным задом на землю, эльф первым делом натянул штаны и содрал крючок, а затем полез усмирять брыкающуюся рыбу.       — Куда ты? Он же тебя сейчас побьет мало не покажется! — хохотнула Хиирса.       Сом как раз хорошенько приложил Соласа по лицу хвостом, так что эльф аж растерялся. Долго смотреть Хиирса не стала, сжалилась: подошла, рывком засунула ладонь под жабры и подняла рыбу в воздух. Сом еще пытался трепыхаться, но ей от этого было ни холодно не жарко.       — Диву даюсь, как ты удержать его умудрился, — протянула Хиирса, разглядывая рыбину.       В ней было метра два, а может и чуть больше. Тушка толстая, испещренная шрамами самыми разными, даже от магии были — с характерными завитками непонятного проклятия. Похоже Злюка был очень живучим сомом… до того, как повстречался с Ужасным волком. За такой улов Соласа аж гордость брала, а в предвкушении жаренной рыбы он и вовсе простил Хиирсе все обиды и ее брюзжание ядом.       — Давно я так плодотворно на рыбалку не ходила! — хмыкнула рогатая.       — Ты? Я его поймал! — возмутился Солас.       — Половину мне, — уперлась Хиирса, стукнув себя кулаком в грудь. — Если бы я тут так удачно не появилась, ты бы сейчас дно озера вспахивал лысой башкой!       Солас помрачнел, его губы сжались до тонкой полоски. Да, рогатая была абсолютно права. Хотя, если бы она здесь не появилась, он бы решился использовать магию. Правда, убегать пришлось бы на ватных ногах от храмовников таща на горбу сома. Не то чтобы он не доверял Хиирсе, но с таким отношением к магам в мире лучше держать язык за зубами и лишний раз не колдовать. Может это и к лучшему, что все так случилось. К тому же, целую неделю, а то и две питаться одним жаренным сомом? Солас, конечно, в еде не привередливый, но не на столько.       — Ладно, — он хмуро согласился. — Надо собрать дров побольше, зажарить эту тушу будет непросто…       — А может быть закоптим? — предложила Хиирса, — яму выкопаем — у меня с собой короткая лопата для червей.       Соласу эта идея понравилась.       Собрав снасти и свернув «палатку», они двинулись назад, в сторону деревни, искать пологий спуск к воде и ровную поляну, подходящую для ямы. Потрошить взялась Хиирса перед этим высмеяв старый ножичек, который Солас достал из дорожного мешка. Она демонстративно положила ладонь на потертую рукоять и вытащила из кожаных ножен солидный тесак черной стали с широким лезвием, длиной в ее предплечье.       — Вот это — настоящий нож. А ты со своей зубочисткой до утра ковыряться будешь! — заявила Хиирса и отжала у эльфа замызганный плащ, чтобы не валять рыбу в песке и гальке.       Солас разворчался. Ему совсем не хотелось возиться с лопаткой, пачкаясь в грязи и сражаясь с противными мелкими корешками, пока рогатая достается все самое интересное. В конце концов, это часть рыбалки, пусть и не самая приятная. Кто знает что мог заглотить сом за свою жизнь? Вдруг чей-нибудь кошель, перстень или какой-нибудь магический артефакт? Мало ли что маги выкидывают из своей башни в озеро. Он вынудил Хиирсу поклясться своими рогами, что она позовет его, когда будет вытаскивать внутренности и они вместе пороются в рыбьих кишочках в поисках добычи.       Далеко от берега Солас уходить не стал, выбрал более-менее ровный пятачок земли и принялся копать, периодически поглядывая в сторону рогатой. Земля поддавалась легко, корни сильно не противились, даже камней не попалось, так что эльф, сам такого не ожидая, управился быстро. Хиирса окликнула Соласа, когда он уже начал обламывать с кустов и деревьев старые ветки для розжига и сбрасывать их в кучу. В желудке сома находок оказалось немного, и они были не такие уж ценные, но зато удивляли. Три медяка старой чеканки, орлесианская монетка-каприз с дыркой, судя по всему, от гвоздя, простенький кованый подсвечник с погнутой ручкой и раздробленный череп волка.       — Я каприз забираю, — заявила Хиирса, глядя сквозь дырку в монетке на туманное озеро. — Может, какому-нибудь коллекционеру удастся ее продать…       — Дорого стоит? — поинтересовался Солас, пытаясь сложить мозаику из костей. Было непросто, уцелела только половинка нижней челюсти и часть левой глазницы. Любопытно, чем прилетело волку по голове? Вряд ли это сом его так погрыз. Скорее всего, труп упал в озеро, а рыба нашла его на дне и съела.       — Не сказать, чтобы дорого, — отозвалась Хиирса. — Эти монетки для развлекухи дворянства. Их в фонтан принято кидать и обмениваться на всяких высоких приемах. Остальное можешь себе забрать. Медяки, наверное, уже не в ходу, но если попадешь в денеримский банк, то, возможно, сможешь выменять…       — Ради трех медяков я туда не пойду, — фыркнул Солас. — И подсвечник мне ни к чему, лишняя тяжесть в мешке. А вот челюсть…       — Из всего тебе приглянулась кость? — брови Хиирсы удивленно подпрыгнули.       — Трофейная, — справедливо подметил он.       — Да, только это его трофей, — рогатая указала тесаком на сома.       — Ну и пусть. Зато с интересной историей, — ответил Солас. Он вспомнил, что у него на дне мешка болтался кожаный шнурок — как раз подойдет, чтобы сделать подвеску.       — И то верно, — согласилась Хиирса. Взглянув на небо, она поморщилась, — костер пора бы развести, а то смеркаться скоро начнет.       — Отрежь немного, чтобы зажарить быстро, с утра голодный, — Солас обтер руки и челюсть о плащ.       — Опять гуси последний хлеб отобрали? – усмехнулась Хиирса, принявшись работать тесаком. Получив солидный кусок, Солас подобрал приглянувшуюся ему острую ветку, нанизал его и вернулся к яме, чтобы развести костер.       Весной в Ферелдене вечерело быстро. Хиирса закончила с разделкой в потемках. Тщательно вымыв тесак на мелководье, она подхватила плащ с нарезанной рыбой и поднялась к стоянке, мечтая поскорее погреть ладони у огня. Из-за всей этой возни с водой и скользкой тушей, пальцы совсем одубели. Солас нашел подходящие палки для решетки, нарвал еловых веток, чтобы накрыть яму сверху, и сейчас аппетитно хрустел зажаренным плавником, от удовольствия зажмурившись. От такой картины Хиирсе тоже захотелось есть, но она твердо решила дотерпеть до копченной рыбы.       Когда догорели толстые коряги, поверх углей набросали свежесрезанные веточки вишни. Хиирса упорно доказывала, что на вишне будет вкуснее всего, а Солас особо не сопротивлялся. Осталось только воткнуть палки в яму, разложить на самодельной решетке куски, накрыть сверху и сидеть ждать.       Сизый дым просачивался сквозь еловые ветви и неровной лентой поднимался мимо макушек деревьев к сгущающимся тучам. Накрапывало. Хиирса сидела у ямы на перевернутом ведре, грела руки у небольшой щели и задумчиво глядела в небо, гадая успеют ли они закончить и вернуться в Редклиф до дождя? А сытый Солас, привалившись к стволу старой ели, лениво наблюдал за ней. Тусклый свет от углей мягко ложился на лицо, когда Хиирса приподнимала ветви, чтобы проверить, готова ли рыба, и отблескивал в белых волосах так, что казалось, будто они светятся.       — Буравишь меня с тех пор, как я потрошить взялась. Красотища, глаз не оторвать? — едкая усмешка расплылась на темно-серых губах. — Прости, но босоногие бродяжки не в моем вкусе. Хотя, повторюсь, зад у тебя что надо!       Солас устало фыркнул, покачал головой и свернулся калачиком, подложив походный мешок под голову. Пререкаться с ней у него не было ни сил, ни желания, так что пускай себе глупости болтает.