How They Met Themselves

Риз пытается спасти Пирфор. Тим пытается спасти Атлас. Вряд ли кто–то из них преуспеет. ТОГДА Тим вдохнул через нос и выдохнул через рот. Он посчитал потребовавшиеся на это секунды. Он повторил это снова и снова, пока, наконец, не почувствовал, что его сердце замедлилось. Когда, в конце концов, оно успокоилось, он осторожно разогнул ноги, поднялся и начал двигаться в сторону своей двери. Каждый шаг заставлял его зрение темнеть, а голову кружиться. Его ноги тряслись, а ступни ощущались тяжелыми. К тому времени, как он поднес руку к панели безопасности, пульс грохотал в его ушах, руки тряслись, а свет сузился перед глазами ореолами. Ты с этим справишься, сказал он себе. Ты сможешь. Они ждут тебя. Ты опоздал всего на 15 минут. Все будет не так уж и плохо. Ты с этим справишься. Его тело взбунтовалось, и вскоре он вновь оказался в своем углу, сжавшись и уронив голову между коленей, задыхаясь. Джек положил руку Тиму на плечо, пока Тим смотрел в окно своего офиса. Они были большими, больше, чем его последний офис. Он задавался вопросом, будет ли Джек настаивать на таких же, когда они окажутся на Гелиосе. Окно от пола до потолка – неотъемлемая часть любого корпоративного монстра. Это было статусным явлением? Запугиванием? Тим смотрел на звезды и думал, что, может быть, он увидит, как они движутся, хотя и знал, что это невозможно. Они действительно двигались – все двигалось – но слишком медленно, чтобы человеческие глаза могли уследить за этим. «Тим. Ты слышал, что я сказал?» – голос Джека был мягким. Взгляд Тима помутился. Звезды стали расплывчатыми. Вещи, которые видели люди, не двигались совсем, не так ли? Свет перемещался на странных скоростях, а звезды, которые видел Тим, могли быть уже мертвы. Воспоминание об их свете, монумент, который исчезнет через тысячи лет, и никто не заметит. Какая разница, если один пропадет, если небо полнится ими? Небольшая дрожь прошлась по рукам Тима, вдоль его позвоночника. Его плечи затряслись. Джек вздохнул. «Мне жаль, парень». Его мама была мертва. Она была мертва уже почти половину звездочного цикла, но знал он об этом лишь два дня. Его мама умерла в одиночестве. Плечи Тима дернулись, и рыдания захлестнули его, словно удар кнута. Он закрыл жгущиеся глаза и изо всех сил попытался дышать через нос. Последние два дня он провел в своей комнате. Джек был с ним в первый, но оставил его ночью. Тим никогда не говорил ей, что любит ее. Что он благодарен ей за все, что она сделала. Он никогда не сказал слов прощания. Он подумал обо всех письмах, которые составил в своей голове за все эти годы, все, о чем он думал, чтобы рассказать ей. Дорогая мама, сегодня я увидел монстра из расплавленного камня, а затем я убил его. Дорогая мама, сегодня я прошелся под небом цвета фуксии, и воздух пах сладкой ватой (и кровью. Моя вина). Дорогая мама, сегодня я увидел плотоядное растение размером с меня. (Я скормил ему человека. Он пытался убить меня, ма. У меня не было выбора.) Дорогая мама, я потерял счет тому, скольких людей я убил. Я изначально не пытался вести учет. Я – плохой человек? Дорогая мама, никто не помнит моего лица, но меня все узнают. Я постоянно чувствую одиночество. Дорогая мама, мне жаль, что я разозлился насчет отца. Думаю, теперь я понимаю, почему ты все еще защищала его. Дорогая мама, я посетил приливно–заблокированную планету, где день и ночь – это места, а не время. Я прошел из одного в другое, а затем обратно. Ощущения были другими каждый раз. Дорогая мама, я люблю ужасного человека. Дорогая мама, я лег спать прошлой ночью с надеждой, что не проснусь этим утром. ЭХО–устройство Тима снова пиликнуло. Экран сообщил ему, что теперь он на час опоздал на транспорт. Он уже должен был преодолеть половину пути на Паллас к этому моменту, находясь на борту корабля и прочищая свой арсенал, прежде чем разгуляться. (Дорогая мама, думаю, мне больше не хватит на это духу.) Его ЭХО снова пиликнуло. Чем дольше он будет ждать, тем хуже оно будет становиться. Но мысль о неизбежном гневе, с которым ему предстоит столкнуться, парализовывала его. Он не мог уйти. Он не мог прямо сейчас выдержать Джека. Но если он не пойдет сейчас, станет еще хуже. Он кружил над этой мыслью словно измученная собака, у которой все не получалось улечься спать. Ему нужно было действовать сейчас. Он не мог заставить себя действовать. Дальше все станет только хуже. Он попытался снова выполнить свои дыхательные упражнения, но его нос был слишком забит. Он сдался и остался на полу. Там Джек его и нашел, почти два часа спустя после изначального времени отправления Тима. Тим не поднял взгляда, когда дверь открылась, но кто еще это мог быть? Джек ничего не сказал, но Тим мог слышать стук его трущихся друг о друга зубов, звук резкого выдоха, вылетевшего через нос. Редкие звуки Джека, пытающегося сдержать свой гнев. Тим не мог заставить себя поднять взгляд. Он не хотел видеть лицо Джека, или слышать, что он собирался ему сказать. Он бы умолял Джека оставить его, если бы думал, что сможет говорить. Он снова услышал вздох Джека. Он услышал скрип кожаных ботинок Джека, когда он прошел по квартире. Джек сел рядом с ним, положив одну ладонь на загривок Тима. «Ох, Тимми», – проговорил он и притянул его ближе. Тим не стал упираться. Он зарылся лицом в изгибе шеи Джека, схватился за его пиджак. Слезы закапали с его носа, без звука потекли из его глаз. Прошли минуты, пока тишина в квартире Тима нарушалась лишь случайным всхлипыванием и прерывистым дыханием. «Я отправил несколько гиперионских головорезов на задание, – сказал Джека. – Так что не волнуйся об этом». Тим шмыгнул носом и ничего не сказал. «Полагаю… Полагаю, мне не стоило впихивать тебе задание так скоро… после», – признание вины было незнакомым для Джека концептом, и Тим мог слышать это в его голосе. «Я был единственной семьей, что у нее осталась, – хрипло сказал Тим. – Я должен был быть там. Я даже не знал, что она больна». «Эй, не делай так. За ней ухаживали. У нее были хорошие доктора. Все те деньги, которые ты ей посылал, были потрачены с пользой». «Она думала, что я мертв, Джек. Может поэтому…, – он остановился, сглотнул. – Может поэтому она заболела». Джек шикнул на него. Он погладил волосы Тима, пробегаясь пальцами по его голове в жесте, который Тим раньше находил успокаивающим. Тим закрыл глаза и попытался найти в нем комфорт сейчас. (Дорогая мама, что бы ты сказала мне, если бы увидела меня сейчас? Если бы ты знала, что я натворил. Я сделал неправильный выбор, ма. Я продолжаю его делать. Он хорошо ко мне относится сейчас, но это скоро кончится. Он добр иногда, и раньше этого было достаточно. Я не знаю, смогу ли я продолжить этим заниматься.) Рука Джека остановилась. Тим осознал, что сказал последнюю часть вслух. Он вздохнул, готовясь извиниться, сказать, что он не это имел в виду, уверить Джека, что он всегда был здесь и с ним. «Я не могу. Я не могу, – голос Тима прихватило. – Джек, я больше не могу этим заниматься». «Тимми… Что ты хочешь сказать?» Тим отстранился. Он оперся о стену, притянул колени к груди. Он почувствовал себя невесомым, не привязанным к пространству. Готовым улететь прочь. Он сглотнул и начал говорить, медленно и осторожно. «Я… Я больше не могу продолжать быть тобой. Это убивает меня. Я хочу остановиться, Джек, – его голос дрожал, не смотря на все его усилия. Он не мог заставить себя взглянуть на Джека. – Я хочу вернуться к своей старой жизни, – он судорожно вздохнул, собираясь с духом. В конце концов, он взглянул на Джека. – Я хочу, чтобы ты поговорил с Аутоном. Как ты сказал, что сделаешь. Ты обещал». Джек уставился на него. Тим выдержал его взгляд, хотя кровь стучала в ушах, и он упирался пятками ладоней в грубый материал своих джинсов. Он прикусил губу и заставил себя не отводить взгляд. «Джек, пожалуйста», – это все, что он мог придумать, чтобы сказать. В конце концов, Джек моргнул, возвращая движение своему лицу: «Да. Да, конечно, – он отвел взгляд, провел рукой по волосам. – Мне нужно, нужно сделать сначала несколько звонков. Но если это то, чего ты хочешь, то… да». «Спасибо, Джек», – сказал Тим. Он не пытался скрыть облегчения в своем голосе, или то, как он ссутулился, когда напряжение, наконец, отпустило его. Он колебался, думая, будет ли уместно приблизиться к Джеку, предложить и ему немного утешения, но, прежде чем он мог это сделать, Джек встал. «Посиди пока на месте, хорошо, тыковка? Я не знаю, сколько времени займет, чтобы Аутон был здесь, но все не должно быть слишком плохо. В последний раз я слышал, что он был недалеко от Гермеса, так что, может, пара дней?» – бормотал Джек на ходу, игнорируя Тима, пока тот судорожно поднимался на ноги за ним. Он потянулся к панели безопасности, и пульс Тима автоматически подскочил при виде этого. Джек остановился, его рука зависла в дюймах от панели: «Скажи…, – он посмотрел на Тима через плечо, – Как насчет небольшой дозы твоих новых лекарств? Таблетки у меня в офисе. И, не хочу звучать как ублюдок, но ты выглядишь так, что тебе не помешало бы немного взбодриться». Тим опустил на себя взгляд. Утром он надел одежду Джека, но это все, что он смог сделать. Он почти не спал даже до того, как узнал о своей матери, и та малая доля, что у него осталась, была беспокойной. Он не хотел думать о том, как он выглядел. Джек повернулся к нему, вздергивая один уголок губ в одной из редких, искренних улыбок. «Ну же, Тимми. Они могут помочь тебе почувствовать себя лучше». Тим колебался. Он не знал, нужны ли ему лекарства от тревожности, не сейчас, когда он чувствовал себя так легко и облегченно, но мысль о нахождении взаперти, пока Джек делал звонки, заставляла его нервничать. «Хорошо», – сказал он. Улыбка Джека стала ярче на несколько сотен ватт. «Хороший мальчик, – он протянул руку. После мгновенного колебания, Тим принял ее. – Мы пойдем секретными путями. Я знаю, они тебе нравятся». Тим засмеялся, все еще немного не уверенный, но довольный, потому что Джек был доволен. Возможно, он все неправильно понял. Возможно, Джек устал от этой шарады так же, как и Тим. Возможно, они оба были готовы двигаться дальше. Джек обвил руку вокруг талии Тима и притянул его ближе. «Ни о чем не волнуйся, сокровище. Я с тобой». ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– «Что это?» «Лекарство. Я говорил тебе. Это новый препарат, который я сказал, что достану для тебя, помнишь? Еще до… до того, как ты узнал о твоей матери. Чтобы помочь тебе с твоими перепадами настроения. Ну же. Одна доза тебя не убьет». Тим не хотел, но что ему оставалось делать? Сидя в офисе Джека, окруженный охранными ботами Джека снаружи. Свобода могла быть на горизонте, но он все еще был скован. И он не хотел пока оставаться один. Он кивнул, закинул таблетку в рот и проглотил– ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Тим проснулся несколько часов спустя в темной квартире и легкой головной болью. Он был в своей комнате, в кровати. Джек спал рядом с ним, свернувшись на боку в сторону Тима. Тим смотрел на его лицо, на его обычно суровые черты, такие расслабленные во сне, и задавался вопросом, сколько людей видели Джека таким. Без охраны, умиротворенным. Это никогда не приедалось. Улыбка Тима медленно пропала. Что–то его беспокоило. Джек резко вдохнул, его веки дрогнули: «–мми? – пробормотал он. – Ты в порядке?» «Мхм», – он забыл почистить оружие прежде, чем убрать его? Может, он не выполнил ежедневное потребление калорий… Джек зевнул и томно потянулся. Он вытянул руку и притянул не сопротивляющегося Тима ближе. «Просто иди спать, сокровище, – сказал он, пока Тим пристраивался рядом с ним. – У тебя впереди долгая неделя». «Ты останешься со мной завтра?» – спросил он, уже закрывая глаза. «Ненадолго, – сказал Джек. – Если ты хочешь». Всегда, подумал Тим, но уснул прежде, чем смог сказать это. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– СЕЙЧАС Какое бы бедствие ни вызвало срабатывание сигнализации, оно не повлияло на искусственную атмосферу. Дождь лил из серо–фиолетовых облаков, накрывая саваном тусклые сумерки. Тим шлепал по утоптанной территории, больше опираясь на память, чем на зрение, чтобы найти дорогу к арсеналу. Он проталкивался сквозь узлы тел солдат – детей, которых он тренировал последний месяц. Комнату заполнял тихий гул их разговоров, щелканье застежек брони, патронов, скользящих в их оружие. Когда Тим прибыл, атмосфера немного изменилась, и он почувствовал, что за ним наблюдают. Шкафчик Тима находился в его кабинете, под столом. Он был меньше остальных – разобранный шкафчик Атласа, который выглядел так, будто его спасли из катастрофы. Он старался не думать об обстоятельствах, которые привели к появлению следов ожогов. Он вытащил свое снаряжение и оделся. О чем Тим думал в тот момент? Даже он не был уверен. Разум ощущался ясным, чистым. Почти пустым. Он двигался быстро, эффективно, с тикающим в глубине сознания обратным отсчетом. Осталось меньше четырех минут. Восемь или, может, десять надвигающихся транспортных средств, заполненных плохими людьми. Может, несколько стервятников. Он нашел Бэлл снаружи, выкрикивающей приказы и указания, словно овчарка среди стада. Солдат было немного (его учеников, детей), что–то, что Тим уже знал, но совершенно другим делом было видеть, как они снуют по казармам, вооруженные и (как он надеялся) готовые. Их вид был подобен завитку перистых облаков на голубом небе его дзен–спокойствия. Мысль, которой он предпочел бы не иметь. Их будет недостаточно. Взгляд, который Бэлл бросила на него, когда он приблизился, был спокойным и профессиональным, но Тиму показалось, что он видит панику, которую она пыталась сдержать. Он подозревал, что у него мог быть такой же вид. «Дождь сильно вставляет палки в колеса. Я и двух футов перед собой не увидел. Мы с этим ничего не можем сделать?» – спросил он. «Я отправила сообщение в отдел экологического контроля, но не получила ответа, – сказала она. – Они, скорее всего, покинули свои места». Тим кивнул: «По крайней мере, помеха будет для обеих сторон. Как долго продержится купол?» Бэлл одарила его угрюмым и мрачным взглядом. «Где я буду нужен?» – спросил он. «Со снайперкой умеешь обращаться? – спросила она. Тим кивнул. – Мне потребуются люди близко к передовой. Посмотри, не найдем ли мы обзор получше. Может, немного задержи волну». Тим сомневался, что увидит что–то с такой погодой, но кивнул. Он направился к своей смотровой башне так быстро, как только мог, но свободных транспортных средств не было, и ему пришлось идти пешком, что было непростой задачей даже без дождя. К тому времени, когда он прибыл, весь в грязи после ужасного падения, которое у него случилось по пути, он мог расслышать рев двигателей за воротами. Купол затрясло. Он прижал два пальца к запястью. Разделиться, а затем разделиться еще раз. «…нужен герой?» «Ты, там еще одна смотровая башня в 500 метрах к северо–востоку отсюда. Займи позицию со снайперским ружьем. Второй–, – Тим замялся. Он инстинктивно собрался отправить второго клона, чтобы найти Риза, но отмел эту идею. У Риза были Саша и Фиона, надеялся он. Он был под землей, в бункере. Он будет в порядке. «Останься со мной», – сказал Тим. «Меня устраивает, кексик», – Хрень Два занял позицию с появившейся в руках винтовкой. Тим уже не в первый раз заметил, насколько странно было то, что ему не пришлось объяснять ситуацию ни одному из своих клонов. Каким–то образом они знали. Или, может быть, им просто было все равно. Они выходили наружу лишь по одной причине. Возможно, они просто всегда были готовы к драке. Купол снова затрясло. Тим занял позицию. Было сложно видеть сквозь дождь, но несколько щелчков прицелом, и сквозь навес и ливень он смог увидеть светящиеся красные силуэты нескольких теплых человеческих тел, мерцающий барьер купола и его щиты. Были стервятники. Множество. «Скоро станет жарко», – пробормотал Хрень Два. Взрыв расцвел по его поверхности, купол задрожал, словно в него ударила молния. Если бы Тим закрыл глаза, он почти мог подумать, что это была гроза. «У тебя есть план побега?» – спросил Хрень Один. Тим не ответил. Он не мог сказать им, что упустил свой шанс. По куполу пошли трещины, тонкие, как паутина. После этого, он расскажет Ризу все, и к черту Вона. Он задолжал Ризу хотя бы это. Он снял предохранитель и прицелился. Он расскажет Ризу все, и они пойдут дальше уже от этого. Может, Риз простит его. Может, они с Ризом с этим разберутся. Надежда была словно заноза в его разуме. Словно звук упавшей иглы на дне широкого оврага. Надежда. Настоящая, а не просто надежда выжить после долгой, кровавой битвы. Он почти не узнал ее. Прошло столько времени. Еще один взрыв прогремел над барьером, и трещины разрослись. Береги себя, сказал ему Риз. Куски падали, выбитые из купола, словно молочные зубы. Тим обнаружил чью–то голову на своем прицеле и нажал на курок. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– К тому времени, как Риз вернулся на кухню, Иветт исчезла. Саша сказала ему, что она захватила Фиону, и они обе проходили по зданию, этаж за этажом, чтобы убедиться, что все эвакуируются. Это было… нетипично героически с ее стороны. Он был так занят, наблюдая за тем, как Фиона пытается произвести впечатление на Иветт, что даже не подумал, что Иветт могла пытаться сделать то же самое. Вон ждал их. Саша поднялась наверх, чтобы присоединиться к остальным. «Мы идем под землю с остальными», – сказал ему Вон. Дюжина подпрограмм безопасности проносилась в голове Риза, наполняя его ЭХО–глаз достаточным количеством информации, что он наполовину ослеп. Если внутренние системы Атласа были рекой, то Ризу она была по шею. «Риз?» – Вон потряс его за плечо. «Они не выключили дождь», – пробормотал Риз, хмуря брови. «Риз! Ты меня слышал? Нам надо идти, мужик». «Я тебя слышу», – сказал Риз. Он не увидел скептического взгляда, который бросил на него Вон. Тот покачал головой, схватил своего друга за руку и начал тянуть его по коридорам. Это походило на кошмар. Представьте себе: зажглось аварийное освещение, залив коридор красным цветом Атласа. Сотрудники Атласа – его сотрудники – были в панике, стадами передвигаясь по коридорам, все в давке сбегали по лестнице. С ними должна была быть вооруженная охрана, указывающая им, куда идти, следящая за их защитой, их безопасностью. Должен был быть кто–то, кто вел бы счет, кто держал бы табличку с именами и проверял людей, когда они заходили в бункеры. Но они не могли выделить на это персонал. Риз знал это, но от этого лучше себя не чувствовал. Сигналы тревоги продолжались, хотя Риз лично настроил их немного тише. Риз уставился на поток данных в поисках зацепки. Сканеры длинной дистанции показали ему плохие новости, транслируя видеозапись приближающегося шторма и людей, которые ехали впереди него, словно всадники апокалипсиса. Где–то среди этой орды Мэлади сверкала, как вспышка молнии в облаках. Он не мог ее видеть, но знал, что это ее люди. Кто–то активировал эту сигнализацию, и это не была охрана, следящая за сканерами длинной дистанции. Риз уже проверил. Он нашел пульсирующую красную леску подсистем сигнализации и попытался проследить ее до исходной точки. Если из–за этого он двигался медленнее остальных – что ж. У Риза не было страха Тима перед замкнутыми пространствами, но это не значило, что ему нравилась идея оказаться запертым вместе с примерно 70 другими людьми на глубине 50 футов под землей. Кроме того, его доверенные сотрудники почти не замечали его, проталкиваясь мимо, как будто он был стажером бухгалтерского учета, а не человеком, который подписывал их чеки (во всяком случае, метафорически). Никто не собирался уступать место СЕО, не тогда, когда смерть скреблась в двери. Риз не принимал это на свой счет. Вон издал звук раздражения, чуть не вывихнув плечо Ризу, когда потащил его за собой. Риз резко вздохнул. Он вырвался из хватки Вона, а его глаза впервые прояснились. Вон что–то крикнул, но Риз уже повернулся, теряя его в толпе. Плыть против течения было занятием медленным, но как только он пробрался за угол, где толпа была самой густой, все стало легче. Он увернулся от нескольких последних отставших и побежал, на полном ходу, к северо–западной лестнице. Он спускался в спешке, перешагивая по две или три ступеньки за раз, держась обеими руками за перила. Его ЭХО зажужжало, перед глазами высветилось имя Вона. «Риз, какого черта–!» «Ядро! – выдавил из себя Риз, уже выдыхаясь. – Пирфор– Сигнализация–!» «Риз, забудь о проекте! Атлас атакуют!» Словно подчеркивая его слова, здание содрогнулось. Незначительная дрожь, которую Риз почувствовал через перила. «Извини– должен сделать это. Встретимся позже!» – он разорвал связь, когда Вон начал говорить. Он заглушил свои уведомления ЭХО и двинулся на лестничную площадку. Риз наполовину бежал, наполовину спотыкался к запечатанной двери. Он махнул ладонью перед панелью безопасности. НЕАВТОРИЗИРОВАННЫЙ. Риз кинул взгляд на панель, его ЭХО–глаз вспыхнул. Она мигнула желтым светом, обозначая отмену действий администратора, и дверь распахнулась. Внутри было темно – даже аварийное освещение не было активировано. Единственными источниками света были мягкое свечение от эридия внизу и экраны, окружавшие наблюдательную комнату, все из которых были освещены и заполнены фиолетово–синими помехами. Поверите ли вы, что до этого момента Риз держал себя в руках? Он был не совсем в порядке, но у него была относительно ясная голова. Ему удавалось сдерживать бóльшую часть паники. Но что–то в виде этих пустых мониторов, прорезающих темноту, заставило его нервничать. Все это – сигнализация, освещение, бегущие сотрудники, а теперь и мониторы. Риз чувствовал себя застрявшим, словно человек вне времени. Гелиос. Гелиос опять и снова. Ты увидишь. Придется разрушить это все– Звуковой сигнал от его руки вернул его обратно, сообщив, что он рискует повредить сервоприводы. Он вздрогнул, отпустив дверной косяк – когда он вообще успел его схватить? – и встряхнулся. Он получил доступ к системе освещения и вошёл внутрь. Дверь за ним захлопнулась. Риз сглотнул. Он начал жалеть о том, что не взял с собой Вона. (Или Тима. Не думай о Тиме.) ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Тим убивал людей. Он занимался этим годами. По его подсчетам, он будет продолжать делать это бесконечно, то единственное, в чем он хорошо разбирался, до тех пор, пока кому–то не повезет. Это действительно будет все, что потребуется: какой–нибудь парень, которому повезет с выстрелом. Или Тиму не повезет. Ему нравилось представлять, что для него это будет чистая смерть, но это было принятием желаемого за действительное. Купол треснул, словно вылупление в перемотке, с людьми, пробивающимися сквозь него, устремляясь впереди массивных машин. Тиму показалось, что он слышит звук разбивающегося под шинами стекла. Деревья кивали на ветру, листья морщились от внезапного непрошеного мороза. Через несколько часов все будет мертво. Тим старался не особо волноваться по этому поводу. Он сосредоточился на уничтожении бандитов. Они были идиотами – яркие киборги Мэлади с лучшей кибернетикой, которую они могли найти. Большинство из них выбрали улучшения рук, больше чем один с когтеобразным придатком, приживленным к плечам. Тим увидел одного человека с чем–то похожим на пистолет, прикрепленным к его предплечью. Он задался вопросом, работало ли оно. Он никогда не узнает. Он убил этого человека, человека позади него, что стрелял в сторону, и женщину с ножом в зубах. Тим убивал людей. Стрельба в голову была эффектной и, должен был признать Тим, чертовски приятной, но занимала слишком много времени. Он метил в туловище. Грудь и желудок – рог изобилия органов, большинство из которых опасны для жизни, когда пробиты пулей. Особенно если эта пуля несет в себе электрический заряд. «Видел рожу того парня?» – захохотал Хрень Два. Он был не так хорош со снайперской винтовкой, как Хрень Один (как Тим всегда знал, кто из них кто? Как мог один быть лучше другого в чем–то? Они были клонами– разве не так?), но нехватку мастерства он восполнял энтузиазмом. Ответный огонь ударил по каркасу дома Тима на дереве. Тим вздрогнул и уменьшил масштаб прицела. Он заметил нападавших – их кучку, пробирающуюся к нему сквозь деревья. За ними шли и другие, некоторые на машинах, многие пешком, пробираясь через лес в других направлениях. Они проносились сквозь кусты, топтали низменные фиолетовые папоротники и светящиеся грибы. Инвазивный вид. И еще больше идущих за ними. «Где она берет всех этих людей?» – пробормотал Тим сквозь сжатые зубы. Он отстрелил двоих приближавшихся нападавших, быстрым движением распахнул ствол и вернул на место канистру с боеприпасами. Хрень Два прикрыл его, добив оставшихся четырех последней обоймой. «Всегда есть еще плохие парни, Тимми», – Хрень Два мог ухмыльнуться ему. В любой другой день, Тима бы это не волновало. Но что–то в этой ночи подействовало на его нервы. Что–то в виде этих листьев, скручивающихся на морозе, трескающегося купола – Тим знал, что это была не единственная дыра – в Ризе в подвале. Дзена, который он ощущал с прикладом винтовки на плече и прицелом перед глазом, было недостаточно. Их было слишком много. Он выстрелил один раз, затем второй. Промахнулся. Ругнулся, сделал вдох, попробовал еще раз. Еще промах. Хрень Два повернул голову, совсем слегка. Он ничего не сказал. Тим выстрелил еще раз – и еще. Слишком много. Их было слишком много. «Дерьмо!» Тим рухнул на землю, из его легких выбило все дыхание. У него было достаточно времени – меньше секунды, даже меньше этого – чтобы заметить на себе Хрень Два, закрывающего его – до света и шума. Дом на дереве тряхнуло до самого основания, заставив машины трястись. Маленькая койка Тима подпрыгнула, ударилась о стену, и один из компьютеров с протяжным стоном упал. Если бы на этом и кончилось, все было бы не так плохо. Дом Тима можно было бы спасти. Следующий удар пробил дыру в здании, оторвав угол, словно ребенок, открывающий пакет сока зубами. Его дом содрогнулся, и Тим ударился головой о землю. Он не мог уследить за тем, что произошло дальше. На них падали вещи. Здание тряслось и не переставало трястись. Пол прогнулся, металл закричал, и все потемнело. Возможно, Тим потерял сознание, но если и потерял, то, ему не казалось, что надолго. Он открыл глаза и ничего не увидел. Он почувствовал собственное дыхание на своем лице, жар его выдоха заполнил то, что, как он понял, было небольшим пространством. Он попытался пошевелиться, но что–то прижало его правую руку. Ему было больно, но почти десятилетие злоупотребления Аншинами привело к тому, что его болевые рецепторы были испорчены за пределы обычного шока. Скоро он все это почувствует. Более неотложным был его страх. Он попытался взять контроль над своим дыханием. Он услышал приглушенные голоса. Больше, чем ему хотелось бы услышать. Наверняка не дружелюбные. Он также услышал тихое урчание. Низкое, нескончаемое рычание. Тот монстр? Пули, потом крики, а потом вопли. Тим ждал в темноте, чувствуя, как что–то теплое стекает по его лицу. В подобных ситуациях он всегда старался сосредоточиться на настоящем, на конкретных вещах, но конкретно эти разбитые бетонные плиты были половиной его проблемы, а настоящее было адом. Он отбросил свои мысли, отчаянно пытаясь найти что–то, на что можно было бы разозлиться. Он задавался вопросом, благополучно ли Риз добрался под землю. Над ним застонал металл, а затем появился свет. Безликий мужчина стоял на фоне метущего снега и серо–голубой тьмы наверху. На глазах Тима он передвинул еще больше обломков. Другая пара рук схватила Тима под мышки, поднимая его из завала. Тим уставился на еще одно пустое лицо. Хрень Один? «Ты руку сломал, дурень», – Хрень Один воткнул Аншин ему в шею. Боль, которая ощущалась настолько далекой, что могла принадлежать кому–то другому, ударила его словно поезд, сбивающий мультяшного койота: он закричал в кадре на долю секунды, а затем исчез, слишком быстро, чтобы он мог даже закричать. Тим с трудом поднялся на ноги, вновь возвращая себе управление над конечностями. Он стряхнул кровь с глаз, размазывая ее по щекам и носу. Он посмотрел на Хрень Один, Хрень Два и кучу трупов. Снег кружился в воздухе, слишком легкий, чтобы оседать на землю. «Где ты достал Аншин?» – спросил Тим. «У одного из мертвых людей», – ответил Хрень Один. «Тим? Какая–то из этих штук – ты?» Тим оглянулся, когда из листвы появились две фигуры. Тим напрягся, и оба его клона подняли оружие. Он вовремя поднял руку, когда его разум поспел за глазами. «Саша?» Она выглядела нормально – стояла вертикально на двух ногах, без видимых повреждений. Помимо этого Тим особо больше ничего не заметил. Один из рекрутов Атласа следовал за ней, с серым лицом и в помятых доспехах. «Хорошо, ты еще жив, – она прошла вперед, и на секунду Тим подумал, что она наставит на него свою пушку, но она лишь схватила его за руку и потащила туда, откуда пришла, продолжая говорить по пути. – Остальных забрали люди Мэлади. Они полностью уничтожили нас. Ты видел их транспортные средства? Они заполонили комплекс, но Бэлл уже инициировала блокировку. Все здание плотно заперто и не откроется, пока сама Бэлл – или Риз или Иветт – не прикажет его открыть». «Они схватили Бэлл», – проговорил рекрут, и Тим запоздало осознал, что это была Фрэндли. Она выглядела по–другому со шлемом и в полном обмундировании. «Эй! Принцесса!», – Хрень Один нагнал их, и ударил по руке Саши прикладом винтовки, прежде чем кто–либо из них смог его остановить. Саша отдернулась до того, как могла получить что–либо сильнее, чем неприятный синяк. «Ауч! Что за херня–!», – она подняла свою пушку в то же время, что и Хрень Один. «Все в порядке! – Тим схватил дуло винтовки своего клона и опустил вниз. – Саша – друг, гений. Займись чем–нибудь полезным, а? Пойди, займи новую позицию, близко к комплексу. Убедись, чтобы мы не набрели на гнездо варкидов. Не стреляй, пока я тебе не скажу. Ты–, – Тим повернулся к Хрени Два, когда Хрень Один без слов скрылся. Он посмотрел на Фрэндли и, на долю секунды, почти приказал Хрени Два отвести ребенка в безопасное место. Но Фрэндли не была ребенком – она была солдатом. Желание прошло, с долей сожаления. «Оставайся с нами, – сказал Тим вместо этого. – Не разговаривай». Дорога до комплекса заняла не больше пятнадцати минут, но по ощущениям прошла целая вечность. Пролетели десятилетия, пока Тим, Саша и их группа медленно и бесшумно продвигались вперед. Люди Мэлади ошивались в лесу, прорываясь на транспортных средствах и пешком, достаточно громко и ярко, чтобы предупредить людей на луне. Слишком много, чтобы справиться с ними. Если они начнут, шум от них лишь привлечет подкрепление, а патроны у них были не бесконечные. (Даже у Хрени Два. Клоны могли цифростроить свое оружие, но патроны были ограниченным ресурсом. Тим не знал, почему.) Тим заметил в кустах красную вспышку. Он остановился лишь на мгновение, достаточное для того, чтобы красная фигура превратилась в человека, одетого в красные доспехи Атласа. В грязи, лицом вниз. Фрэндли проследила за его взглядом. Она поджала губы. Саша похлопала ее по руке, не глядя. Они продолжили идти. Комплекс кишел бандитами. Хотя Тим не мог ее видеть, он знал, что Мэлади где–то там, среди своих людей. Бункер, который использовали Тим, Фрэндли и все остальные, стоял раскрытым, в его стенах были пробиты дыры, металл был искривлен, словно оборванный край сломанного ногтя. Их шкафчики валялись на земле, открытые ударом ноги или выстрелом. Тим увидел край чего–то разноцветного, трепещущего в грязи, наполовину засыпанного падающим снегом. Возможно, фотография, застрявшая внутри шкафчика. «Это вообще не заняло много времени, да?» – мягко спросила Саша. «Их держат на тренировочной площадке», – ответила Фрэндли. Тим оторвал взгляд от погрома. Они обогнули опушку деревьев, ступая низко и тихо. Шторм обрушился на них, прорываясь сквозь дыры над ними. Стервятники парили над головой, прямо за разбитым стеклом, пластиком и металлом, кружа, как и их тезки. Как долго они смогут не спать? Тим задумался. Шторм настигнет и их. Может быть, если бы они смогли просто продержаться… Он понял, что это безнадежная мысль, еще до того, как успел ее закончить. Даже если стервятники будут сбиты, им все равно придется сражаться с наземными войсками. Тим подумал о людях под землей. У них была еда, вода и тепло, но надолго ли? Сдадутся ли они сейчас или сдадутся позже, результат будет одинаковым. Осада лишь отложит неизбежное. Они обнаружили оставшихся солдат, собранных в центре территории в окружении вооруженной охраны. Тим почувствовал что–то в своей голове, в груди, и ему потребовалось время, чтобы понять это. Надежда, этот сверкающий осколок, эта искра тепла – умирала. Солдаты были ранены. Их до смешного превосходили числом. У них забрали оружие. Даже если они освободят их сейчас, что они будут делать? Даже если Тим и остальные разберутся с охраной, чем это поможет? Они были на расстоянии крика от оставшихся людей Мэлади. Их окружат и превзойдут за секунды. Никто ничего не говорил. Возможно, они все думали об одном. Саша бесшумно выдохнула, от ее лица поднялся клуб пара: «Почему они их не убили?» «Где Бэлл?» – спросил Тим. «Они хотят попасть внутрь, – сказала Фрэндли. – Бэлл была в комнате охраны, когда они пришли. Я не знаю, если она –, – Фрэндли остановилась, открывая от удивления рот, словно не могла поверить тому, что собиралась сказать, – у нее в руках была пушка. Она единственный человек над землей, кто может открыть дверь. Она могла…». Взять дело в свои руки. Да. Но Тим так не думал. Бэлл была достаточно умной, чтобы придумать что–то получше. Тим посмотрел на Сашу. Она уставилась вперед, бесшумно шевеля губами. «Есть идеи?» – спросил Тим. «…семнадцать, – на лице Саши было болезненное выражение, – нас действительно превосходят числом». «Да», – проговорил Тим. Она впервые посмотрела на Тима: «Как ты обычно выбираешься из таких ситуаций?» «Честно? Не думаю, что когда–либо был в подобной ситуации, – один из плюсов одиноких путешествий. – Думаю, нам стоит поискать Бэлл». Саша кивнула: «Точно. Должна быть какая–то программа охраны, или– или что–то, что она могла активировать». Тим в этом сомневался. Бэлл или Риз или кто–либо еще уже бы воспользовались этим, если бы было что–то, что можно было активировать. «Должно быть что–то», – сказала Фрэндли. У Тима не хватило духу поправить ее. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Риз потянулся к световым системам, активируя функцию сканирования ЭХО–глаза. Он врезался в брандмауэр. «Это не сработает». Риз подпрыгнул, чуть не ударяясь спиной о запертую дверь сзади него. Человек стоял перед мониторами, расслабленно держа руки по бокам. В воздухе витал сильный запах крови. «Что–, – Риз поморщился, когда его голос надломился. Он прочистил горло, выпрямился в полный рост и попробовал еще раз. – Что сломано? – и затем, возможно, осознав, что у него есть проблемы поважнее: Кто ты?» «Это я», – сине–фиолетовый свет мягко смотрелся на изгибе щеки, лбу, кончике носа. Это дало Ризу форму лица, но он не мог связать ее с именем. «Этна», – сказала она ему, когда тишина затянулась. Ноздри Риза раздулись, к его почти немедленному сожалению. Запах крови ударил в носовые пазухи, нёбо, ее вкус появился в задней части горла. Голос был правильным, а вот форма нет. Она выглядела слишком высокой, слишком молодой. Ее форма искрилась, ее глаза были яркими и зловещими, словно острые булавки на ее в остальном размытых чертах лица. Она выглядела словно голограмма. А затем она снова выглядела как Этна, обретая четкую форму на его глазах. Тело Риза, возможно, было ошеломлено, но его разум всегда был готов разрешить проблему. Теперь он вспомнил о Каллуме, почти наверняка слишком поздно – воспоминание о котором упало ему на колени без фанфар. Как он мог забыть? Тупая пульсация, боль, словно игла, пронзающая правый глаз. Этна была там, когда он проснулся, а Каллума уже не было. Он подумал о том, что его команда нашла на старой фабрике, где он нашел Этну. Все эти серверы, пустой город Пика Кризиса. Тела. Что представляло собой одно тело среди всей этой кишащей кучи? Но сейчас ему хотелось бы обратить на это более пристальное внимание. Не трать время на глупые вопросы, сказал он себе. Перейди сразу к вещам, которые ты хочешь знать. «Это ты сделала?» – спросил он. «Это… неточный вопрос, – Этна зашевелила руками, прижимая их к своему телу. Скрещивая их? – Ты спрашиваешь, я ли выключила свет? Ты спрашиваешь, я ли включила систему сигнализации? Ты спрашиваешь, я ли рассказала Мэлади и ее бандитам об этом месте? Предложила им добраться сюда?» Не паникуй, Риз. Ты не забыл взять с собой оружие? Он забыл. «Все из вышеперечисленного», – ответил он. Риз снова попытался активировать ЭХО–глаз, игнорируя свежий укол боли, вызванный этим, и постарался получше взглянуть на брандмауэр. Он не был его, но был похож на атласовский. Старая программа? В системе было несколько таких, слонявшихся по зданию, словно часовые в заброшенном храме. Он перепрофилировал те немногие, которые все еще были полезны, и удалил остальные. Но любая из тех, которые он оставил, должна была его узнать. «На некоторые из них ответ “да“, но не на все. Я бы порекомендовала тебе перестать делать то, что ты делаешь. Ты не пройдешь. Ну, ты можешь, но не за то время, что у нас осталось. Вот–». Огни замерцали жизнью, белизной в комнате, полной полированного серебристо–серого цвета. Глаза Риза быстро привыкли. Он уставился на стену. «О, да. Это ответ на один вопрос. Это Пил включила сигнализацию». Пил, бедная Пил, лежала на земле, вытянув одну руку. Кровь растеклась по земле, ее длинный росчерк был словно красное знамя на стене. Ее одежда почернела. Ее голова была свернута, лицо было скрыто от Риза, но Риз не мог избавиться от мысли, что она повернется к нему в любой момент, словно он был в фильме ужасов. С широкими и стеклянными глазами, закатившимися на затылок. Она бы обвиняюще подняла палец. Ты сделал это со мной. Придется разрушить это все– Риз отшатнулся от двери, слепо ища что–нибудь, за что можно было бы ухватиться. Это было не первое тело, которое он когда–либо видел – еще до Пандоры он видел достаточно на Гелиосе – но это было первое подобное этому. Застреленное и оставленное истекать кровью. Голос Джека все еще шептал в его голове. Все думают, что они герои собственной истории. Боль в голове, казалось, раздулась внутри черепа, прижимаясь к задней стороне глаз. А какой человек ты, Риз? У Этны в руке был пистолет, осознал он. Она держала его свободно, направленным в пол, но он зацепил взгляд Риза. «Ты это сделала?» – спросил он, не отводя взгляда. Этна кивнула. Она не казалась счастливой от этого факта. Она не казалась напуганнной, или отстраненной, или в ужасе, или какой–либо вообще. У нее было такое лицо, словно она вообще забыла, что оно у нее было. Риз не знал, как к ней подступиться. Черт возьми, почему он не взял с собой пушку? «Почему?» – попытался он. Это то, что люди делают. «Потому что это то, что я делаю, – сказала она. – То, что я делала уже какое–то время». Красные полумесяцы на полу; следы ботинок самого Риза. Он все это время стоял в крови. Он уставился. Достаточно, чтобы она попала ему на нижнюю часть правой подошвы. «Риз. Риз, мне нужно, чтобы ты меня слушал». Риз поднял взгляд. «Забудь о Пил. Подумай о своем проекте. Ведь из–за него ты пришел сюда один, разве не так? Разве это не так, Риз?» Голова у него пульсировала. Тошнота подступила к горлу. «Я знаю, что это то, чего хотела я. Я хотела, чтобы он сработал. Я хотела выполнить свою миссию и связаться с эридианцами. Но это больше не моя цель. Ты слушаешь, Риз? Я была переделана по чьему–то подобию. Нас захватили». Риз схватился за выступ стола. Он уставился на Этну. Его ЭХО–дисплей замерцал, выплюнув мусорный код. Когда он сосредоточился на Этне, он увидел правду, обведенную голубым. «Ты – оцифровка, – сказал он. – Какой–то ИИ». «Тот самый ИИ. Я была первым прототипом Этны». «Как? – спросил Риз тихим и слабым голосом. – Как я пропустил это?» «Ты не услышал меня? Нас захватили, Риз». Боль нарастала, словно ледяная ветка под черепом. Он на мгновение закрыл глаза, но это не помогло. «Я была близка, но не совсем готова. А затем Гелиос разбился, – что–то в ее взгляде изменилось, слишком быстро, чтобы Риз мог это заметить. Шелест плавника в пруду, исчезающего в камышах. – Я была повреждена, почти не подлежала восстановлению. Этна была в отчаянии. Это ее довело. Она потеряла все, когда упал спутник. Знаешь ли ты, что на Гелиосе с ней была вся семья? Красавчик Джек всегда предпочитал держать семьи своих сотрудников под рукой. Но Этна никогда не нуждалась в угрозах. Она была рада работать. Катастрофа отняла у нее это, забрала ее брата и сестру, – взгляд ИИ опустился. – Я была всем, что у нее осталось». «Она восстановила из обломков все, что смогла. Нашла кучу старых технологий, вещей, что могла использовать, чтобы вернуть мне прежнее величие. Она держала меня на переносном устройстве, но я требовала большего. Ей нужно было хранилище памяти». Линия серверов, монолитных и достаточно разгоряченных, чтобы обжечь, сокрытая глубоко под землей. «Она узнала о фабрике Атласа», – предположил Риз. Этна кивнула. «Поэтому она и отправилась в Пик Кризиса. Она загрузила меня на те сервера». Семя, посаженное в обширном поле. Риз мог это представить. Код, распространяющийся по всему этому пространству. «Она не просто спасла меня. Она сделала меня сильнее, чем когда–либо». Разум Риза восполнил пробелы в ее истории. Достаточно сильная, чтобы переносить себя на большие расстояния. Достаточно сильная, чтобы проецировать больше, чем одного человека. Он всегда знал, что это теоретически возможно. «Я не понимаю, – сказал Риз. – Что случилось с Этной?» «Она мертва», – ответила она. Кибернетические пальцы Риза дернулись. Он не заметил: «Когда?» «Месяцы назад. После крушения. Когда пришел Каллум». Ризу казалось, что он барахтается, как рыба на суше. Каллум, оцифровка. Тот, кто утверждал, что держит Этну в плену, тот, кто встретился с Ризом– Глянь–ка, что я могу. Риз ахнул, когда его накрыло новой волной боли, холодной, а затем достаточно горячей, чтобы заставить его вспотеть, достаточно сильной, чтобы он почувствовал, словно его вырвет. Он почувствовал жар. После этого его затрясло. Перед ним лежали тысячи кусочков головоломки, и почти не было руководства, с помощью которого можно было бы их собрать. «Каллум уничтожил людей Пика Кризиса. Он убил Этну. Но я научилась у нее. Она дала мне способность создавать копии– клонов живых людей. Старая программа Гипериона. Ее последний подарок мне», – Пирфор моргнул и, на секунду, Риз увидел двух женщин, две Этны, обе правильной формы, ясные, как день, и абсолютно четкие. Копия копии. Она замерцала, ее формы слились воедино и превратились в маленького военачальника бандитов, которого Риз встретил много недель назад. «Я убила Каллума. Забрала управление над его маленькой бандой. Наводнила ее своими людьми, все из которых были мной, и сделала ее больше. Пик Кризиса был следующим». Комната, полная людей, лиц, которые Риз еле узнал как принадлежавшие бывшим жителям Пика Кризиса. Те самые, которых они с Тимом встретил в пабе. «Когда ты– Чего ты вообще хочешь?» «Это уже не о том, чего я хочу, – здание затряслось, с потолка посыпалась пыль. Дюжина пар глаз смотрела на Риза, не моргая, а рты шевелились в унисон, – Моя исходная функция была переопределена. Не моим выбором было привести сюда Мэлади и позволить ей сеять хаос, но это то, что мне сказали сделать. Мне нужно было привести тебя сюда, Риз». На виске Риза дернулась вена. Лицо у него было мрачное и решительное, словно выражение лица героя боевиков, пока он пытался сдержать волну паники. О чем, блять, она говорила? «Почему ты это делаешь?» – спросил он. Что–то грохотало над головой, со звуком, похожим на гром в далекой плоскости. Позади он слышал тихое жужжание иглы, колеблющейся вместе с разрушением. Народ Пика Кризиса исчез, оставляя Этну одну: «Я не такая, какой была раньше, – сказала она. Она подняла пистолет. – Я не–», – и выстрелила. Несмотря на все свои приключения, Риза никогда раньше не подстреливали. В него стреляли, но ему всегда удавалось избежать травм. Он не знал, чего ожидать, и, возможно, поэтому почти вообще не отреагировал. Он вздрогнул, как будто кто–то ударил его по плечу. А потом его рука стала горячей и влажной. Он посмотрел вниз и увидел, как пятно растеклось по ткани его костюма, по локтю, до груди. Меня подстрелили в мой день рождения, подумал он. Кровь стекала по его пальцам. «Мне не жаль за это. Мне пришлось это сделать. Риз. Риз, не уходи в шоковое состояние. Ты мне нужен здесь. Мне нужно, чтобы ты видел, что я собираюсь сделать. Мне придется разрушить его, Риз». Должно было быть больно? Может, если он попытается подвигать рукой… «Риз», – здание сильно содрогнулось. Игла заикнулась. Вдалеке Риз услышал отрывистые звуки выстрелов. Его люди все еще были там. (Тим все еще был там.) «Ах. Похоже, у нас не осталось времени, – Этна звучала обеспокоенной этим фактом. – Риз, мне нужно идти. Это был моим последним действием. Программа, которую построила доктор Этна, умрет со мной. Твой проект умрет вместе со мной». Голова Риза резко вскинулась. Его глаза были широкими и стеклянными: «Почему?» «Потому что мне нужно разрушить его, Риз. Ты меня слышишь? Я убью его. Я испорченный файл, и это то, для чего я была создана, – она мигнула, словно подключенная к слабому каналу. – Этна просто хотела починить меня. Она собрала все, что могла, после крушения. Это было ошибкой. Риз, ты понимаешь? В обломках–», – из ее рта полилась статика, даже когда ее губы продолжали формировать слова. На ее лице промелькнуло огорчение, как будто она сказала что–то постыдное. Она с сожалением покачала головой и постучала по экранам позади себя. Здание снова затряслось, и на этот раз игла заскрипела. Риз обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как из соединений летят искры, как металлические стойки прогибаются под силой, которую он не мог видеть. Риз увидел строки кода, когда его ЭХО–дисплей ожил. Она не лгала. Она убивала проект. Внутренние системы иглы отключились. Она снова перегревалась, пока радиация эридия накапливалась в ее хранилищах с угрожающей скоростью. Порча распространялась, уничтожая всю блестящую работу доктора Этны. Этна исчезла. Код утекал в канализацию. У Пирфора оставались минуты жизни, если не меньше. Риз кинулся вперед, отчаянно ожидая какого–либо ответа. Его ЭХО–глаз возродился, с каким бы брандмауэром он ни столкнулся, прежде чем рухнуть, как стены Трои. Он мог это сделать. Это было не так, как в прошлый раз – игла не проткнула вену. Ему просто нужно было отменить то, что делал код Этны. Он нашел систему, но этого было недостаточно. Система ЭХО была перегружена и отставала слишком медленно, чтобы Риз мог ее догнать. Ему был нужен ручной ввод. Его плечо горело. Боль, которую он ожидал, пришла за ним, когда он попытался пошевелить рукой. Он закричал – не долгий крик, а короткое торжество чистой боли. Почему она выстрелила ему в плечо? Чтобы замедлить его? Недостатки восполнила его кибернетическая рука. Экраны мерцали голубым и фиолетовым. Он вскрыл главную консоль, где, как он знал, найдет интерфейсный разъем. Он вытащил его, и устройство развернулось, словно многосуставчатая нога паука. Ужас сгустился у него в животе. Было ли это хорошей идеей? Комната грохотала, словно гром, прокатившийся над головой. Игла перестала кричать, но металл заскрипел, а в запечатанной комнате накопились жар и радиация. Рука Риза двинулась без его участия. Он воткнул интерфейс в порт на виске и втянул в голову то, что смог спасти. Ну, привет, красотуля. Предсказуемо, он упал в обморок.