How They Met Themselves

Ризу исполняется 29. Тим чувствует себя, словно подросток. Тим остался. Он видел Риза все меньше и меньше, хотя они все еще постоянно разговаривали. Он старался не принимать это на свой счет. Несмотря на все свое бахвальство, Риз на самом деле был СЕО испытывающей трудности, но довольно впечатляющей корпорации, а корпорации, испытывающие трудности, нуждались во внимании. Тим не беспокоился о здоровье Риза. И он точно не ревновал. Ученые–экологи жаловались на плохой урожайный сезон, а это означало, что в их маленьком биокуполе наступил искусственно вызванный сезон дождей. Дождь барабанил по потолку, стенам, промокшей кроне леса. Какое–то время это было приятно, но Тиму это быстро надоело. Раскисшая земля и постоянный дождь делали ежедневные тренировки похожими на не особо хороший военный фильм, когда у главного героя еще не появился шанс проявить себя перед остальными членами отряда. Это выводило из себя всех его учеников, делало их более раздражительными, чем обычно, и превращало регулярные раздражения в личные проблемы. «Извини, Тим – сказала капитан Бэлл после того, как он ворвался в ее офис, стряхивая воду с дождевика, который ему выдала компания, – сверху пришла весточка. Нас ожидают дожди в ближайшем будущем». «Насколько долгом, если быть точным?» – спросил он. Она пожала плечами, выглядя слишком уж довольной тем, что с ее плеч был снят груз тренировок. Тим удалился в небольшую комнату, которую для него отвели – не в свой кабинет, кабинеты предназначены для постоянных сотрудников – и набрал быстрый отчет. Он не знал, действительно ли Риз их читал, но ему очень хотелось, чтобы они доставлялись каждый день, поэтому Тим усердно работал. «…Фэн швырнула свою дубинку на землю и сказала “если уж ты такой крутой, почему бы нам не решить это снаружи! “ и Явин заметил, что они уже были снаружи, и они начали бороться. Я разнял их, отправил обоих к медику и написал рапорт (Фэн: небрежное обращение с оборудованием, провоцирование несанкционированной физической ссоры с членом команды, находясь на виду у действующего старшего офицера. Явин: провоцирование несанкционированной ссоры, которую он не смог довести до удовлетворительного конца, проявил неуважение к члену команды, вынудил своего чрезвычайно талантливого действующего старшего офицера вступить в личную ссору.) это уже второй такой эпизод, и я подозреваю, что проблема в погоде. Честно говоря, поместить группу пандорианских подростков в закрытое пространство с оружием при себе – достаточно плохая идея; вести себя так, будто ты – ветхозаветный Бог, а мы – грешные ублюдки, которые не попали на ковчег, просто напрашивается на неприятности. Я не знаю, как выглядит вид из твоего офиса, Риз, но здесь отстойно. Возможно, если бы ты вышел на улицу за последние четыре дня, ты бы это заметил». Тим вздохнул и бросил планшет на свой стол. Ему все еще предстояло поработать над рапортами на Фэн и Явина, но перспектива еще большей бумажной работы ему не прельстила. Бэлл уже знала, что случилось, и их наказания уже были одобрены. Риз, вероятно, все равно рапорты не читает. Если когда–нибудь и было подходящее время, чтобы уйти, то это было оно. Риз был занят, а тренировки на сегодня подошли к концу. Свет в офисе Бэлл погас, поскольку она, как и многие другие сотрудники Атласа, использовала дождь как предлог, чтобы запереться в своей комнате. Тим точно знал, что если он пойдет искать шеф–повара, то ее тоже не будет, как это часто случалось, когда Бэлл прогуливала. А это значит, что ужин, скорее всего, будет отложен. Что значит, Тимми, что кухня будет пустой и незащищенной. А это значит, что ряды консервов будут лежать незащищенными мишенями. А ты хочешь уйти. Не так ли? Тим сглотнул. Он оттолкнулся от своего– от стола. Он встал и медленно, тихо, словно боялся, что его поймают, вышел на улицу. Он медленно шел под дождем, словно ожидал, что его кто–то увидит. Например, может, один из его более подхалимских студентов подойдет и попросит помочь с последним приемом, который он им показал. Или, может, подумал он, когда дверь в комплекс с шипением открылась, Бэлл вернется из своего любовного гнездышка раньше, чем он ожидал, и спросит его о рапортах этого дня. Но территория была заброшена, и никто его не видел. Он плелся на кухню, неторопливо встряхивая дождевик, избавляясь от остатков дождя и грязи на ботинках, укладывая влажные волосы на место. Он немного присвистнул. Он добрался до первого подвала, до длинного коридора, ведущего в сервировочную кухню. Со стучащим сердцем, он шагнул к огромным двойным дверям. Он услышал голоса внутри и обмяк от облегчения. В конце концов, Юнджу, должно быть, не присоединилась к Бэлл. Возможно, они поругались. Двери открылись до того, как он смог развернуться, и Тим оказался лицом к лицу (образно выражаясь) с напугано выглядящей Сашей. Ее лицо просветлело. «Именно тот, кого я хочу видеть!» – сказала она. «Серьезно?» – спросил Тим, все еще непривыкший к такого рода сантиментам. Он позволил Саше взять себя за руку и завести внутрь. Саша ему нравилась, хоть они и не проводили вместе много времени. Она иногда спускалась в тренировочный комплекс, чтобы попрактиковаться на их стрельбище. Она была приятным собеседником: не задавала слишком много вопросов, была оружейным энтузиастом, могла дразнить, при этом не оказываясь громадной занозой в заднице. Кухня для сервировки была большой и индустриальной, что успокаивало Тима по причинам, которые он поначалу не мог понять, пока не вспомнил, что работал официантом в кейтеринговой компании на Эдеме 5. В отличие от столовой, здесь был ряд приземистых окон, расположенных высоко на одной стене, которые в настоящее время давали лишь небольшое количество водянистого света. В комнату затащили несколько складных столов и стульев из кафетерия. Столы были сдвинуты вместе, и кто–то откуда–то достал настоящую скатерть. Люминесцентные лампы были приглушены до чуть менее яркого света. Одна из массивных кастрюль стояла на плите с клубящейся над ней приятной струйкой пара, наполняя комнату ароматом специй и сладкой тыквы, мешки с которой они получили от местного поселения. Он видел оранжевое свечение, исходящее от стеклянной дверцы духовки. «Эм, – Тим окинул взглядом комнату. – Для чего именно я был тебе нужен?» «Мы нашли тарелки! – сказала Фиона, выходя сзади. – И настоящее столовое серебро. О, здорова, Чистый Лист». Именно это и было причиной, по которой Тим редко видел Сашу. Она всегда настаивала на том, чтобы проводить время со своей противной сестрой. «Чистый Лист. Умно. Ты над этим думала весь–», – проворчал он, когда она свалила ему в руки стопку тарелок. «Да, да, займись чем–нибудь полезным, будь добр», – сказала она. «Неплохой улов, сеструнь. Где ты нашла настоящее серебро?» – спросила Саша. «Кухня старого руководителя. Кислота умудрилась не попасть в один из боковых шкафов, и мне удалось собрать достаточно штук для сегодняшнего ужина. Хотя некоторым из нас, возможно, придется есть десертной вилкой». «Какого ужина?» – спросил Тим, расставляя тарелки. «Он приглашен?» – спросила Фиона. «Конечно он приглашен. Это же день рождения Риза». Тарелки загремели: «Еще раз?» «Но он заперся в своем офисе почти на неделю. Иветт пыталась вытащить его, но он с головой ушел в ремонт этого Эпиметея, и, полагаю, немного сошел с ума». «Пирфора, – рассеяно поправил ее Тим. – Но, подожди– сегодня его день рождения? – и затем, рыча. – Он совсем не выходил из офиса?» «Эм, ну да? – Фиона изобразила свое комбо выпяченного бедра и брови, направляя оба в сторону Тима. – Ты не знал об этом? Он тебе не сказал? Я думала, что ты его друг». Тим нахмурился, с дискомфортом ощущая жар, подступающий к лицу и шее. Саша закатила глаза. «Не наседай, Фи. Мы знаем только потому что нам Вон сказал. Кстати говоря…, – она открыла свой ЭХО–комм и надула губы, посмотрев на экран. – Он должен быть тут минут через двадцать. И ужин почти закончен. Почему бы вам двоим не сходить и не забрать наших жестоких корпоративных повелителей? Фи, мне кажется, Иветт говорила, что будет бóльшую часть дня в НИОКР. Тим, я уверяю тебя, Риз все еще в своем офисе. Юнджу сказала, что его еда доставлялась туда без перерыва последние три дня. Вам обоим потребуется как минимум минут 10, чтобы вытащить их, так что… займитесь этим». «Любит же покомандовать», – пробормотала Фиона, когда кухонная дверь с шипением закрылась за ними. «Я не знал, что она умеет готовить», – сказал Тим, когда они пошли по коридору. «Она не умеет. Шеф взяла на себя всю основную работу. К моменту, когда ее девушка пришла, чтобы забрать ее, все что оставалось, это помешивать и убедиться, что ничего не сгорит. Такова была сделка: Юнджу получает свободный вечер, а мы достойный ужин. Все в выигрыше». «Что насчет остальных работников? Что они будут есть?» «Сегодня вечер остатков со вчерашнего дня. Они будут в порядке, – Она искоса глянула на него. – Что ты вообще тут делал? Саша сказала, что не пойдет за тобой, пока Вон не объявится». Тим пожал плечами, уверенный, что его покрасневшие щеки были хорошо скрыты от ее пристального внимания: «Хотелось перекусить. Увидел, что Бэлл ушла, предположил, что Юнджу тоже отсутствовала, и подумал, что смогу ухватить что–нибудь до ужина. А что?» – спросил он, когда ее глаза сузились. Они подошли к лифту. Знания Тима о планировке Атласа были в лучшем случае смутными, но он примерно помнил, что все научно–исследовательские лаборатории располагались в десятом подвале. «Знаешь, моя сестра действительно думает, что ты неплохой парень. Ты ей нравишься», – голос Фионы был легким и немного сладким, но в ее взгляде был яд. «Я так полагаю, ты ее мнение не разделяешь», – сказал Тим. Лифт звякнул, раздвигая двери: «Не разделяю, – она зашла внутрь. – Ты мне совершенно не нравишься, Тим Лоуренс». Тим скрестил руки: «Неужели?» «Мне не нравится, что ты сближаешься с моими друзьями. Ничего личного, я просто тебе не доверяю, – она подняла руку, останавливая двери от закрывания. – Дело в твоем лице. Человеку, тратящему столько времени и средств, чтобы скрывать свою личность, вероятно, есть много что скрывать. И я полагаю, что там нет ничего хорошего. И мне не нравится мысль о том, что мои друзья впутываются во что бы то ни было, что тебя ждет». В этот момент Тим почувствовал благодарность за свою маску. Ему не хотелось думать о том, как он, должно быть, выглядел. «Громкие слова от мошенницы», – мелочный ответ. Она улыбнулась: «Поэтому я и знаю». Двери закрылись. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Офис Риза находился этажом выше, в недавно реконструированной и отремонтированной части старого здания. Она была открытой, что Тиму не нравилось, но Риз заверил его, что защита достаточно прочная, и чтобы ее сломать, потребуется шквал ракет. Тим видел достаточно зданий, рушащихся под ракетными обстрелами, и это мало утешало. Стол Тодда находился снаружи двери Риза. Тим задумывался, был ли Тодд так же защищен невероятными щитами Атласа. Когда Тодд бросил на Тима самодовольный взгляд, когда он подходил, то Тим понадеялся, что не был. «СЕО занят. Если Вы хотите записаться на встречу с ним, Вам придется поговорить со мной». «Не, спасибо», – сказал Тим, проходя мимо. Стул Тодда откатился к стене, а его владелец, запинаясь, приказал остановиться, воздержаться, прекратить, когда Тим положил ладонь на панель безопасности. Неавторизированный. Лицо Тодда расслабилось. Тим почувствовал укол раздражения и совсем маленький иррациональный страх, словно капля яда в крови. «Видите? – проговорил Тодд, пододвигая стул назад. – Вам не позволено. Так вот, если Вы хотите назначить встречу–». ЭХО Тима прожужжало и он нажал “принять“, прежде чем голос мог проинформировать его о том, кто звонит. «Открывай, маленькая хрюшка, иначе я как дуну, как плюну, как подорву тут все», – проговорил Тим. «Тим? Это ты?» «Я и мой арсенал, – Хоть он и держал свой голос легким, но мог слышать напряженную нотку в словах. Он постучал костяшками по панели. – Похоже, кто–то по ошибке закрылся от меня», – Тодд злобно уставился на него. Тим одарил его отвратительной улыбкой, которой не мог по–настоящему насладиться. «Тебя–? Дерьмо. Извини, извини. Дай мне секунду…». «У тебя были дни, – Тим слышал ворчание на линии, – если эта дверь не откроется к тому моменту, как я закончу произносить эту угрозу, каланча, ты об этом очень–». Дверь открылась. Риз стоял за своим столом, выглядя как вчерашние новости. Он сбросил пиджак своего костюма, а верхние четыре пуговицы его помятой рубашки были расстегнуты. Его волосы рассыпались по голове, как будто он сдался. Его воротник был погнут. «Не могу поверить, что ты пытался давать мне модные советы, – сказал Тим. Офис был в темноте, подсвеченный лишь слабым свечением легиона голографических экранов, которые Риз проецировал над своим столом и стенами. Когда он приблизился, то смог лучше разглядеть мешки под глазами Риза. – Выглядишь хреново, босс». «Это Эпиметей– извиняюсь. Пирфор. Мы уже близко», – Риз со вздохом сел. Тим взглянул на один из экранов, где отображалась человеческая фигура, из головы которой, словно ветки дерева, прорастала череда кодов. «Ага. Я думал, что твоя драгоценная игла сломалась». «Так и есть. Это ИИ компонент. Та часть, которая позволяет нам говорить с прошлым», – прояснил Риз, когда выражение лица Тима стало еще более скептическим. «Разве ты не нанимаешь людей, чтобы они работали за тебя? Разве не в этом суть СЕО?» «Это групповое усилие. Я, на самом деле, очень вовлечен в Пирфор, – ответил Риз. Он потер подергивающуюся под ЭХО–глазом кожу. – Я помогаю с доработкой прототипа. Ай, тебе все равно». Экран выключился. Тим отклонился назад, оскорбленный. «Мне не все равно. Я просто не очень понимаю. К тому же, я не думаю, что оно стоит того, чтобы ты пренебрегал своим здоровьем», – сказал Тим. «Мое здоровье в порядке. Доктора отпустили меня на той неделе. Я в отличной форме». Тим закатил глаза: «Ага. Ну, что насчет остальных в твоей компании? – сказал Тим. – Ты не можешь просто пренебрегать и ими тоже». Рука Риза замерла. Его губы растянулись в усталой, лукавой улыбке. «“Остальные в моей компании“, а? Я и не осознавал, что пренебрегал “остальными в моей компании“. “Остальные в моей компании“ чувствуют себя одиноко, Тим?» Тим прихрюкнул, огибая стол, чувствуя, как вспыхивает лицо: «Самодовольство тебе совершенно не к лицу, босс. Давай, подъем, – он дернул Риза со стула, и – к счастью – Риз поднялся без упираний. «Куда мы идем?» – спросил Риз. «На кухню». Риз остановился посередине поднимания своего пиджака: «Зачем?» – спросил он, щуря глаза. «Для ужина?» «Разве мы не пошли бы ради этого в столовую? И–, – его ЭХО–глаз засветился, –не слишком ли рано для ужина? А даже если бы и не было, я мог бы просто попросить Тодда принести мне тарелку– Эй!» Тим потащил Риза через его офис, игнорируя слабые протесты. Двери распахнулись, и Тодд отпрыгнул назад с виноватым выражением лица. «Сэр–!», – начал было он, когда Тим пронесся мимо с Ризом, пытающимся надеть пиджак лишь одной рукой. «Тодд направь все отчеты, которые ты получишь от команды Этны, на мой глаз–». «Попридержи этот приказ, Тодд, – сказал Тим, продолжая тащить Риза за собой. – Дай команде Этны выходной». «Извиняюсь, не ты тут главный», – проговорил Риз, высвобождая свою руку. Тим слегка повернул голову, одаривая Риза видом на гладкое пространство телесного цвета, где должна была быть поднята его бровь. И, возможно, Риз почувствовал этот жест, даже если не мог его увидеть. Он фыркнул и отвернулся. «Ну тогда давай, босс, – сказал Тим. Он взял кривой лацкан куртки Риза и поправил его на место, разглаживая материал. – Скажи своим работникам, чтобы взяли выходной. Если ты заслужил его, то они уж точно». «Эй…, – Риз становился все краснее, пока Тим застегивал его рубашку, – Чтобы ты знал, я работал очень усердно», – но он проговорил это без жара. Тим поправил его воротник, расправляя материал, как только мог. Он не думал о том, почему. Риз пробежался рукой по каштановой швабре на своей голове. «Тодд? Эм, почему бы тебе не сообщить команде Этны, что у них выходной». Тодд угрюмо посмотрел на них обоих: «Что если они отправят Вам обновленные данные, сэр?» Риз глянул на Тима: «Просто… направь их в мой почтовый ящик. Я посмотрю завтра». Тим кивнул и хлопнул его по плечу: «Молодцом. Ты знаешь, как говорится: одна работа, никакого безделья…». В менее снисходительном свете коридора Тим мог яснее увидеть, насколько плохо обошлись с Ризом последние несколько дней. Он выглядел как человек, вылезший из гробницы, все еще одетый в костюм, в котором его похоронили. Тим задумался, сколько времени он спал, а затем почувствовал раздражение на себя за эти вопросы. Это было не его дело. Риз зевнул, когда они подходили к лифту: «Планируешь рассказать мне, что мы делаем?» – спросил он. «Ты увидишь», – проговорил Тим, протыкая кнопку. «Ну же. Даже не намекнешь? Ты практически украл меня, меньшее, что ты можешь сделать, это сказать мне, зачем», – Риз снова зевнул, телом кренясь в сторону Тима. «Я не краду тебя. Я… помогаю», – слабо закончил Тим, когда Риз начал опираться об него. «Это интервенция? Это… фокус–группа? Совещание–сюрприз? Цирк?» – он расслаблялся, пока говорил, расползаясь по плечу Тима. Тим сглотнул. Он ощущал тепло там, где Риз его касался. «Ты смотрел на сегодняшнюю дату?» – спросил он ровным голосом. Двери лифта разъехались, когда Риз выпрямился, а его кибернетический глаз загорелся ровным светом. Тим чувствовал себя немного виноватым из–за того, что испортил сюрприз, но, честно говоря, не то чтобы Саша говорила ему держать рот на замке. К тому же, это буквально заставило Риза отцепиться от него. «Оу, – произнес Риз, когда Тим зашел внутрь. – Оу, точно. Вот блин. Не могу поверить, что я забыл, – Тим прочистил горло. – Черт, извини», – Риз поспешил внутрь. «Ага. С днем рождения», – сказал Тим, когда лифт начал свой гладкий спуск. «Спасибо. Блин. Я, правда, забыл. Я такого не делал уже… боженьки. Никогда? Полагаю, может, я как–то забыл однажды, в университете, потому что, ну, знаешь, экзамены и все такое, но это было лишь на пару часов. День почти кончился…». «Такое случается, когда стареешь, – сказал Тим. – Память покидает тебя первой». «По крайней мере, не волосы», – проговорил Риз. Раздался звон, и успокаивающий голос сообщил им, что они прибыли в первый подвал. «В любом случае. Извини, что у меня для тебя ничего нет», – сказал Тим, дергая кожаный ремешок на своем запястье. «Не волнуйся об этом, – Риз окинул его оценивающим взглядом и медленно улыбнулся. – Ты сможешь загладить свою вину позже». Он шагнул вперед, с заметной легкостью. Тим задержался позади, благодарный за экран своей маски. Он пытался чувствовать себя виноватым из–за того, что не ушел, когда у него была такая возможность. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Это должна была быть вечеринка–сюрприз. Риз предполагал, что это все еще считалось: он был удивлен, просто… не в момент раскрытия. Но он мог притвориться. Он мог устроить шоу. Благодарность, которую он чувствовал, по крайней мере, была настоящей. Саша обняла его, что было достаточно особенным, чтобы считаться по меркам Риза подарком. Их отношения имели свои взлеты и падения, но его сердце всегда теплело при взгляде на нее. Фиона, конечно, не обняла его, но она одарила его одной из тех улыбок, которые у нее иногда были. Настоящие, когда она была действительно счастлива. «С днем рождения, дурила, – сказала она. – Мы не знали, какая у тебя любимая еда, так что просто попросили шефа сделать что–то вкусное». «Так получилось, что это мое любимое», – сказал он. «Я им так и сказала, – проговорила Иветт, подходя и вставая рядом с ним. – Это и фруктовые напитки. Что, кстати, является моим подарком. Ты знал, как тяжело в эти дни достать яблочный шнапс? Ты не хочешь знать, чем мне пришлось заплатить, чтобы выменять их у Мокси». «Разве поставки – не твоя работа?» – спросил Риз, когда она заключила его в короткие объятья. «Уже нет, болван», – ответила она, слегка потрепав его по затылку. «Ужин еще не готов, – сказала Саша, отключая жар от горелки. – Но у нас может быть час коктейлей. Жду не дождусь попробовать этот тупой яблочный ликер, за который Иветт пришлось променять голые фото», – Фиона подавилась водой. Саша подмигнула Иветт, которая ухмыльнулась ей в ответ. «Расслабься, Риз. Они были не мои», – сказала она. Она взяла со стола шейкер и начала отдавать приказы другим девушкам. Риз остался позади, довольный тем, как его друзья собирают то, что, несомненно, будет очень крепким яблочным мартини. Тим начал отстраняться, отходя к выходу. Риз слегка повернул голову, приковывая его взглядом. «Эй, – проговорил он, достаточно мягко, чтобы мог услышать только Тим. Тим остановился, ослабив свой вес и твердо стоя на пятках, смотря на весь мир так, будто он ничего такого не делал. – Ты остаешься, так ведь?» Тим прокрался на место рядом с Ризом: «Я чувствую себя плохо, – пробормотал он. – Я испортил твой сюрприз, и у меня даже для тебя ничего нет». «Ты спас мою жизнь пару раз, – сказал Риз, наклоняясь чуть ближе, чтобы держать голос тихим. – Мне нравится думать, что это за что–то да считается». «Это было частью работы», – ответил он. Риз хмыкнул, опуская взгляд на маленькую часть шеи Тима, видимую из–под воротника. Он стал довольно хорош в опознавании признаков смущения Тима. «Ну, я тогда говорил серьезно…, – с колотящимся сердцем, Риз нагнулся ниже, пока его губы не оказались почти у самого уха Тима. – Я надеюсь, что ты намерен загладить свою вину передо мной». Тим ничего не сказал. Он слегка отвернулся. Риз откинулся назад, пристально глядя на быстро краснеющую шею Тима. Он подавил улыбку и отошел, повысив голос: «Эй, первый напиток уже готов, или мне нужно прийти и показать вам, как оно делается?» ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Тим остался. Он даже выпил яблочный мартини. Они провели час коктейлей за столом, сидя за беспорядочной сервировкой Тима и Фионы. Риз зацепился лодыжкой за стул рядом с собой и с улыбкой выдвинул его, когда Тим подошел. После кратчайшего колебания – легко пропустить, если не знать, что нужно искать – Тим сел на место. Риз чувствовал себя хорошо, несмотря на нехватку сна, и не только потому, что он пил третий свой любимый напиток впервые с тех пор, как Гелиос рухнул. Пирфор был, наконец, наконец–то почти завершен. Последние отчеты доктора Пил предлагали рабочий прототип, который будет готов к началу следующей недели. Ему было 29 лет, и он осуществил мечту всей своей жизни. Атлас, может, был слабым – на самом деле, мог все еще быть – но он станет сильнее. И он станет сильнее благодаря работе Риза. Потому что он, и умные, способные люди, которых он нанял, работали, чтобы вытащить его остатки из разрухи, которую принесли Джек и Гиперион, чтобы отряхнуть их и перестроить во что–то, чем можно было гордиться. И Пандора пожала бы плоды. И они сделали это, все это, без уничтожения чего–блять–либо. Ризу понравилось, как оно звучит. Он сделал себе пометку, чтобы включить это в его речь для компании, которую он произнесет, когда Пирфор сделает их до неприличного богатыми. Возможно, конечно, он опустит последнюю часть. «Иу, – Фиона подняла свой бокал и сморщила нос. – И вот это пили люди на Гелиосе?» «Не все люди, – ответил Вон. – В основном только Риз». И все его любимые люди были тут. Это было приятно. Вон появился на десять минут раньше, и даже если Риз не плакал – не то, чтобы они с Воном не переписывались каждый день, скучать по нему было бы абсурдным – у него мог появиться небольшой ком в горле. И возможно, что–то немного попало в глаз. В любом случае, Вон ничего не сказал, потому что вот таким бро он был. (Риз был так занят, разбираясь со столь внезапной аллергией на пыль, что не смог заметить очень напуганный и не очень радостный взгляд, который Вон бросил на Тима.) «В этом и суть, мещанка, – сказал Риз и сделал громкий глоток, подчеркивая свои слова. – В любом случае, Тиму нравится». «Откуда ты знаешь? Он ничего не сказал», – проговорила Саша. «Оно… не плохое», – через мгновение ответил Тим. Мужчина молчал с тех пор, как сел на свое место. Он держался напряженно и осторожно, как старый кот Риза, которого выманили из его укрытия, готовый бежать прочь при первых признаках неприятностей. И это была третья (четвертая?) причина счастья Риза. После двух месяцев, потраченных на подкуп, уговоры и в целом на то, чтобы снискать расположение Тима, Риз намеревался пожинать плоды. Особенно сейчас, когда он был уверен (почти уверен), что Тим тоже был заинтересован. Ранее он даже не отрицал, что ему одиноко. Если бы он сказал Ризу раньше, Риз бы покинул свой офис так быстро, что оставил бы после себя облако пыли в форме Риза, как в мультфильмах. Он допил остатки напитка, слизывая с губ сладкий вкус фруктовых ликеров. «Хочешь еще выпить?» – спросил Риз, толкая своей ногой ногу Тима. Тим напрягся, но Риз затаил дыхание и остался там, где был. Он почувствовал удовлетворение, когда Тим не отстранился. «Боже, да», – пробормотал Тим. Он допил свой напиток, мягко стукаясь коленом об колено Риза. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Час коктейлей перешел в ужин. Суп уже остыл. Жареное вытащили из духовки, но, похоже, никто особенно не спешил его разрезать. Ризу очень нравились яблочные мартини, ясно? И было приятно, что все собрались вот так: все его друзья–убийцы с Пандоры и его друзья–шестерки из Гипериона. «Почему я не могу быть другом–убийцей?» – пожаловалась Иветт после того, как Риз объявил этот факт собравшимся гостям. «Ты никого не убивала», – подметил Вон. «Только если не считать попытку убийства. Типа, когда ты пыталась предать меня Васкезу», – сказал Риз, наклоняясь через стол, чтобы удобнее махать пальцем. Она отодвинулась от него, кривя губой: «Слушай, я вам уже объясняла, это было– это было не то, что вы подумали, я просто пыталась держаться на плаву и вытащить вас с Пандоры. И! – продолжала она, слепо протянув одну руку за спиной за найденной ими бутылкой рисового вина. – И–и–и оно бы сработало, если бы вы все не испортили», – она цокнула языком с видным удовлетворением и налила себе и Фионе еще выпивки. Иветт всю ночь ужасно заботилась о Фионе, заметил Риз. Он не смог сдержать улыбку со своего лица и даже не удосужился попытаться. Особенно, когда Фиона заметила, что он смотрел, и в ответ одарила его уродливым взглядом. Риз спрятал улыбку в уже четвертом напитке за два часа. Ему пришло в голову, что ему, вероятно, следует поскорее попросить кого–нибудь принести ему немного еды. «В любом случае, хватит это вспоминать, а? Ты никогда не говоришь о том, как Вон тебя предал», – сказала Иветт. Вон закашлялся. «Я не– это была уловка! Я бы никогда, типа, реально не продал Риза, или типа того», – сказал Вон. «Именно, – проговорил Риз, выводя слога с пьяной точностью. – И я простил его за это. Как простил и тебя. Я человек дающий. Дающий прощение». «Я бы никогда тебя не предал, бро», – сказал Вон. Он, вероятно, был самым трезвым человеком за столом. «Бро», – Риз полувстал из–за стола, нагибаясь через колени Тима, чтобы дать Вону пятюню. То, что ему удалось удержать равновесие, положив руку на теплое и твердое бедро Тима, было всего лишь случайным бонусом. Ненадолго зашли сотрудники кафетерия и начали собирать подогретые тарелки, которые оставила для них Юнджу. Риз старался держаться прямо и с серьезным лицом, пока его сотрудники слонялись вокруг, но это было сложной перспективой, когда Иветт налила ему еще один липкий напиток, а Саша громко и подробно рассказывала об их провальном втором свидании. «В любом случае, до того как я могла даже начать собирать осколки стекла из его ладоней, бармен нас выгнал! Что, наверное, тоже сработало», – философски произнесла она, потянувшись за своим напитком. Смуглый цвет кожи Саши стал на несколько тонов темнее, а тепло разлилось по ее щекам. Он всегда улыбался, когда она так краснела. Даже когда она пыталась поставить его в неловкое положение перед его сотрудниками и его объектом воздыхания историей о том, как из–за него их обоих выгнали из бара, потому что кто–то обвинил его в жульничестве в бильярде. Однако это чувство рассеялось, когда этот самый объект воздыхания отдернул свою ногу: «Вы двое встречаетесь?», – легким тоном спросил он. «Встречались. Мы встречались. Прошедшее время», – твердо проговорил Риз. «Очень прошедшее время», – сказала Саша с блеском в глазах. «Спасибо господу за это», – пробормотала в свой стакан Фиона. Тим немного расслабился. Риз обвил своей ногой лодыжку Тима, зацепляя его. «Сиди на месте», – пробормотал Риз, слишком тихо, чтобы кто–то другой услышал. Тим посмотрел на него, и Ризу захотелось содрать эту дурацкую маску и понять, о чем, черт возьми, он мог думать в тот момент. Флирт с кем–то и так был устрашающим – нет, погодите. Флирт с кем–то, кто тебе нравился, был достаточно устрашающим. Флирт с кем–то, кто тебе нравился, и кто не подавал никаких лицевых намеков, чтобы ты знал, насколько ты далек от цели, был на совершенно другом уровне. Хорошо, что ты мне очень нравишься, подумал Риз. Он сделал себе пометку сообщить Тиму об этом позже. И затем, медленно, Тим расслабился. Он немного наклонился к Ризу. «Ты ужасно много командуешь», – пробормотал он, с наклоненной к Ризу головой. Словно они делились секретом. Риз чувствовал легкое головокружение, даже не пытаясь остановить растущую на его лице улыбку. «О, поверь мне, – сказал он, хлопая ресницами так, что, как он знал, заставляло старых мужчин Гипериона потеть под своими воротниками. – Это еще ничего, – он пробежал ногой по голени Тима. – Ты узнаешь, когда я буду много командовать». Вон резко встал, скрипя стулом, словно гильотиной по их разговору: «Кто голоден?» – спросил он, уже наклоняясь, чтобы собрать тарелки. «Да, нам, вероятно, стоит достать еду до того, как она остынет», – проговорила Фиона. Тим отстранился, а остальные принялись кружить вокруг накрытых тарелок. Он отвернулся от Риза. Риз нахмурился, злобно глядя на затылки своих друзей. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Тим был пьян. Нет, погодите. Тим прислонился к раковине из нержавеющей стали, с холодной водой, стекающей с его лба и носа. Должно было быть слово получше. Пьянее. Теперь правильно. В животе у него было легко и воздушно, лицо было теплым, несмотря на брызги воды, а зрение двоилось, если он не заставлял себя сосредоточиться. Казалось, весь его мир был снят объективом рыбьего глаза. Каждая его мысль была пронизана неуверенностью и легким хихиканьем. Господи, он был пьян. Он съехал по стене и сел на пол, потому что это казалось разумным действием. Возможно все, что ему было нужно, это минута–две, чтобы собрать мысли в кучу, позволить полу из холодной плитки сделать свое дело. Он подумал о способах протрезветь. Холодный душ, черный кофе, борьба за свою жизнь. Он подумал о Ризе. Нет, Тим. Плохая мысль. Но лишь только он начал, было сложно остановиться. Риз был тут, в голове Тима, почти каждый день. Каждый раз, когда он просыпался утром, и каждый раз, когда он завтракал (вспомнил ли Риз поесть?), и каждый раз, когда он писал свои отчеты, и каждый раз, когда он просматривал новые прототипы Атласа, и каждый раз, когда он ужинал. Если у него получалось провести хоть час без мыслей о Ризе, то мелкий засранец звонил ему или писал сообщение. Словно он знал, что Тим ускользает. Все это так по–детски, подумал он про себя. Может, он сказал это вслух. Он нравился Ризу. Тим знал это еще с горячих источников, но он думал, что симпатия Риза к нему была чисто физической. Теперь он начинал сомневаться, потому что Риз выбрал медленный темп. Риз был чертовски упрямым, пытаясь завоевать доверие Тима, после иглы и всего, о чем они говорили после. Последние два месяца он провел, пробираясь в личное пространство Тима, касаясь рукой Тима, идя плечом к плечу, наклоняясь излишне близко, когда они разговаривали. Как будто он позволял Тиму акклиматизироваться к нему. Давал ему освоиться. Но он никогда не заходил так далеко, как делал это сейчас. Тим потер свое бедро, уверенный, что все еще мог чувствовать жар от находившейся там раньше руки Риза. Словно ему снова было пятнадцать лет в подвале Руди Такагавы, каким–то образом с головой ушедшим в игру в Семь Минут в Раю с самими Руди. Это был первый поцелуй Тима. Ты сможешь загладить свою вину позже. Тим вздрогнул. Боже, он действительно этого хотел. Все вокруг могли видеть, что происходит. Тим никогда раньше не оказывался в подобной ситуации; флиртовать вот так, прямо на открытом воздухе. Как будто все знали, что он пойдет домой с Ризом. Как будто он был особым подарком Риза, чем–то, что ему не терпелось развернуть и развлечься дома. Господи, блять, он действительно этого хотел. Тим простонал и свернулся калачиком. Он прижал больную голову к коленям и громко выдохнул. «Ты не можешь, – сказал он, в этот раз точно вслух. – Ты, правда, не можешь». Почему нет? Тим отдернулся. В его собственной голове, он все еще звучал как… ну, он сам. То, как он звучал раньше, как бы неприятно оно ни было. Даже после двенадцати лет, звучащий из его рта голос Джека все еще резал слух. Но еще хуже было слышать его в своей голове. Почему просто не забрать маленького поганца домой и заставить его кричать? Он определенно жаждет этого. Лицо Тима пылало настолько, что испарились последние несколько капель воды. Это был не Джек. Не совсем. Это был симулякр, голем, который Тим построил в своей голове. Его костюм Джека, подражание, которое он доставал, когда Тиму нужно было исчезнуть. К тому же, ты ему нравишься. Ты, идиот. Когда в последний раз кому–то нравился ты? Тим закрыл глаза. Если он не будет вступать в диалог, возможно, Джек уйдет. Нет, нет, нет, я тут серьезно говорю. Всмысле, ты был так зациклен на мне столько времени, ты буквально отдал мне два десятка своей жалкой жизни. Ты даже не смотрел ни на кого другого. А теперь у тебя появился этот, правда, не настолько горячий, но все еще достаточно горячий паренек с упругой задницей, смотрящий на тебя так, словно он хочет, чтобы ты его на сухую отымел на том обеденном столе, а ты, нахер, из–за этого себе мозги кипятишь! Это тупо. Ты ведешь себя тупо, Тимми. Как всегда. Но тебе не нужно быть жалким. Это может быть твоим. Просто сделай шаг вперед и возьми. Тим провел рукой по лицу. Забудь про лицо. Беспокойся о лице, когда ты трезв, и он трезв, и вы оба достаточно трезвы, чтобы поговорить о чувствах и бабочках и щеночках и о чем–блять–угодно. Просто выйди и перепихнись. Тебе будет полезно. Очень. Дверь открылась, как только Тим поднялся с пола. Вон остановился, вскидывая брови при виде Тима. «Не знал, что ты все еще здесь», – сказал он. «Где мне еще быть?» – Тим открыл кран. «Я думал, что ты уже в кровати, – Вон переменился с ноги на ногу. – Один». Тим плеснул себе в лицо еще пригоршню воды. Вон стоял рядом с ним, выпрямившись, как человек, собирающийся нанести или принять удар. «Все не так», – проговорил Тим. «Мужик, я не слепой, – сказал Вон. – То, что я тебе говорил раньше, я это не для того сказал, чтобы ты– чтобы ты мог вот так вот соблазнить моего лучшего друга». «Эй, я нихера не сделал, окей? Я просто–, – Тим остановился, осознав, что надвигался на более короткого мужчину, нависая над ним с поднятыми кулаками. Он вздохнул и расслабил стойку. – Мы ничего не делали. Окей? Я… вел себя хорошо». Вон отвел взгляд: «Я тут не сопровождающего играю, окей? Я просто пытаюсь присматривать за Ризом. Я не знаю, заметил ли ты после историй, который рассказывали Иветт и я, но он тот тип людей, которые легко прощают. Может, даже слишком легко. Так что, ну, знаешь. Просто мягко отшей его. Он будет расстроен какое–то время, но он успокоится. Ты ему нравишься». Тим провел влажной рукой по волосам. Он подумал об отказе Ризу. Об уходе. Возможно, они могли бы стать друзьями. Черт, Тиму не помешал бы больше, чем один друг. Он подумал о Ризе, оставившем мысли о нем. Двигающемся дальше с кем–то другим. Его пальцы впились в металлическую раковину. Это было нечестно. Почему не мог дерьмовый бывший Риза быть буквально кем–либо другим? Почему Тим не мог скопить достаточно денег раньше, сделать сраную операцию? Почему Джеку нужно было найти новый и ужасный способ сделать его жизнь жалкой? «Ну же, мужик, – не без доброты сказал Вон. – Я понимаю, что он тебе тоже нравится. Так что, может, ты сможешь понять, что это будет для него лучшим вариантом?» Кто вообще, блять, этот короткий ублюдок, и что, нахуй, он думает, что делает, так с тобой разговаривая? Тим отбросил свою пародию на Джека. Оставлять ее не приносило пользы. «Да, – Тим прочистил горло. – Да, да. Ты прав. Я просто, я только…», – он оттолкнулся от раковины, слегка покачиваясь, и направился к двери. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– ТОГДА Джек ждал, пока корабль завершит стыковку, в то время как какие бы бюрократические рукопожатия ни должны были бы произойти, прежде чем он мог вернуться на Эос, занимали немного больше времени, чем обычно. Вместе с ним в шаттле сидели еще двое, оба на другой стороне кабины, оставив его на скамейке в полном одиночестве. Может, потому, что были напуганы, а может, потому, что он был весь в крови. Джек воспользовался этим, разваливаясь так, как его учили. При не слишком нежной процедуре стыковки его грудь пронзила волна боли, а свежеисцеленные ребра все еще посылали фантомные сигналы. Побочный эффект слишком частого использования Аншинов. Его взгляд привлекла одна из солдат – красивое личико, обрамленное этой яркой желтой каской. Джек ухмыльнулся. «Эм, могу ли я сказать, что, – она замешкалась, сводя вместе колени в явном смущении. Ее собрат по сидению толкнул ее в ребра, – что я, вроде как, фанатка?» «Конечно ты фанатка», – проговорил Джек с улыбкой, заставившей ее лицо вспыхнуть. «Я имею в виду, я видела Ваши видео. Они очень хороши». «Да! – второй наклонился вперед. – То последнее, с Гермеса? Когда Вы спасли схваченную члена Совета Директоров? И Вы просто, типа, сняли трех людей прежде, чем они смогли даже заметить Вас? А потом, как Вы загнали всех в одно укрытие и просто бросили за выступ зажигательную гранату? А потом они–», – он прервался на хихиканье со своим партнером. Улыбка Джека не дрогнула. Она даже больше не выглядела натянутой. Годы практики приносили свои плоды. «Что я могу сказать? Единственное, на что годятся такие отморозки, так это предоставлять нам дешевое развлечение». Стыковка закончилась, и он издал остальным нужные звуки. Девушка попросила у него автограф, и он дал его, с размахом подписав ее доспехи. Он нарисовал маленький подмигивающий смайлик, словно подписывал ей гипс. Она была в восторге. Люди были в восторге от Джека. Джек направился в свой кабинет с самоуверенной улыбкой на своем месте. Люди поворачивали головы, когда он проходил мимо. Несколько человек даже остановили его, чтобы поговорить. У ухмылки Джека выросли зубы, когда он давал очаровательные, но короткие ответы. У него были дела, тыковка. Он нашел члена Совета Директоров – ту, что спас месяц назад, ту, с фотогеничной улыбкой и мелодичным криком, с чертами, что делали ее идеальной жертвой; не то чтобы она когда–либо об этом узнала – ждущую его снаружи его офиса, сидящую на узорном диване, оставленном для гостей. Секретаря Джека не было на месте – как и всегда, сразу после миссии. Он не мог знать, как долго она находилась здесь. Она улыбнулась, когда увидела, как он приближается. «Джек, – она встала, поправляя свою синюю юбку–карандаш. Цвет подчеркивал ее глаза, подметил он. – Я надеялась застать тебя. Надеюсь, я не мешаю», – она растянула эти прелестные губки в улыбке. Взгляд Джека метнулся к двери. Он не мог опаздывать, но и грубить тоже не мог. Или, по крайней мере, не мог грубить кому–либо из Совета Директоров. Не мог грубить тому, кто может помешать его продвижению вверх. Он вдавил острый ноготь в большой палец. «Никогда. Я могу тебе чем–то помочь, детка?» Она покраснела, потому что он использовал ласковые прозвища так, словно они были искренними. «Я надеялась, что мы сможем обсудить некоторые… вопросы. Внутри? Наедине?» Джек сменил улыбку на что–то более снисходительное и горячее, как будто он собирался ее трахнуть, но ему было ее немного жаль. Улыбка, говорящая “встань в очередь“. «Извини, тыковка. Ты знаешь, как оно бывает, сразу после миссии. Мне нужно немного времени наедине с собой», – честно сказал он. «Я думала, я помогу тебе выпустить пар», – она взяла его за лацканы обеими руками, притянула к себе и прижалась к нему своей мягкой грудью. Он уже давно привык к тому, как ему улыбаются красивые девушки, к их попыткам сблизиться. Он позволил немного показаться зубам, позволил глазам сузиться. Джек ценил агрессию, но только на своих условиях. «Извини, – сказал он, в этот раз менее искренне. Он отцепил ее руки, слегка сжимая их, прежде чем позволить им опуститься. – Может, в другой раз. Я позвоню тебе, лады, кексик?», – опять же, словно он был искренен. Он встал перед сканером сетчатки и, стараясь скрыть интерьер от ее взгляда, вошел в свой кабинет. «Чего так долго?» – потребовал ответов Джек, как только двери захлопнулись. «У тебя был посетитель», – ответил Тим. Его поза сразу переменилась, плечи ссутулились, позвоночник согнулся. Он притянул руки ближе, скрещивая их на груди. Даже его походка изменилась. Он пробирался тихо, словно боялся быть услышанным. «Та чикуля с Совета? – фыркнул Джек. – Боже, ты спасаешь одну идиотку от кучки бандитов, и внезапно она лезет ко мне в штаны». «Ну, спасение чьей–то жизни – настоящая замануха для девчонок», – сказал Тим. Он встал перед столом Джека. Он уставился на голографическое изображение своей последней миссии, остановленной в самом начале. Он увидел себя – или Джека – замершего в воздухе, прыгающего с перевалочного пункта в бой. Это была особенно омерзительная миссия, но в этом–то и заключался смысл. Пропагандистские материалы с кровью и кишками в кадре получали наибольшее количество просмотров. Так что они находили бандитский лагерь, вооружали Тима разрывными снарядами и выпускали разгуляться. Взгляд Джека скользнул по нему, горячий и властный. «Она тебя трогала?» – спросил он. «Только пиджак, – ответил Тим. Джек кивнул. Он, скорее всего, в любом случае проверит потом камеры наблюдения. – Я сказал ей, что ты позвонишь». «Хорошо. Проверю, насколько она тебе благодарна», – сказал он, огибая стол. Тим кивнул без удивления. Он знал, что был не единственным, кого трахал Джек. Иногда он был даже не единственным за одну ночь. Он принадлежал Джеку, а не наоборот. Джек взял его за подбородок, и Тим удержался твердо, не дрогнув: «Тебя просто с головой залило, не так ли? Думаешь, момент с топором был чересчур? Я имею в виду, я считаю, что это было уморительно, но люди могут быть как дети при виде небольшого количества внутренностей». Тим не ответил. Джеку не было на самом деле интересно. Прошло четыре года. Гелиос был завершен, и все знали, что он принадлежал Джеку. Это не объявляли официально, но кому еще они бы его отдали? Джек был золотым мальчиком, лицом Гипериона. Джек потер пятно размазанной крови по щеке Тима, размазывая его еще больше. Он улыбнулся. «Ты там хорошо смотрелся, сокровище», – словно он был искренен. Джек поцеловал его. Тим сглотнул, ответил на поцелуй. Он был медленным, без настойчивости, но с небольшим жаром. В конце концов, у них была вся ночь. Джек прикусывал его губы, не настолько сильно, чтобы прокусить кожу, но достаточно сильно, чтобы сделать вещи интересными. Тим немного расслабился. Похоже, сегодняшняя ночь будет хорошей ночью. А таких в последнее время было немного. Тим был рыбой в колючей сети или медведем в капкане. Если он не сопротивлялся, то мог забыть, что ему больно. Если он сохранял спокойствие, было так, словно он вообще не был в ловушке. Джек распускал руки и кружил голову, но им еще многое предстояло сделать. Он отстранился с влажным чмоком губ, ухмыльнувшись при виде кроваво–красного лица Тима. «Хватит этого, – сказал он, словно Тим был тем, кто тратил время. – Садись. Нам нужно кое–что разобрать». Тим сделал ошибки. Джек прошелся по ним. Пока он читал лекции и разглагольствовал, удовольствие улетучилось из его голоса. Он налил себе выпить и не предложил того же Тиму. Он исключил алкоголь из рациона Тима в прошлом году. Тиму уже было за 30, и он не мог сбрасывать вес, набранный за счет пустых калорий и углеводов, как раньше. «Хочешь описать мне, что за чертовщина творилась в твоей голове вот тут?» – спросил Джек, тыча пальцем сквозь цифрового плохого парня. Ничего, подумал Тим. «Я не помню», – сказал он. «Ты не помнишь. Здорово. Это здорово. Потому что лично я вижу тут–, – Джек щелкнул пальцами, расширяя поле до большего масштаба. Он указал на еще одного плохого парня, с пушкой в руках, подкрадывающегося сзади Тима, – это бандита, вот–вот собирающегося убить моего до чертиков талантливого, но немного туповатого двойника. Он кажется тебе знакомым?» – потребовал Джек, словно он ожидал серьезного ответа. Тим покачал головой. «Ты пристрелил его через две секунды после приземления, кексик. Но ты не закончил начатое. Он подлечился, перезарядился, а затем вернулся. Пока ты был повернут спиной. Хочешь поделиться мыслями с классом?» Тим снова покачал головой. Он собрался с духом, готовый к вспышке гнева Джека, череде оскорблений, а может быть, и к насилию. Но ничего не произошло. Он поднял голову и удивился, увидев, что Джек смотрит на него с нечитаемым выражением лица. «Это было беспечно. Ты понимаешь? Я от тебя такого дерьма не видел с тех пор, как ты начал. И это не первый раз, когда я такое замечаю, – Джек постучал пальцами по столу. Он уставился на лицо Тима. – Ты выглядишь уставшим, тыковка». На загривке Тима выступил пот. «Я в порядке, – сказал он, но Джек уже встал. – Джек, серьезно, все в порядке. Я в порядке». «Расслабься, Тимми», – Джек подошел к другой стороне стола и уселся на краю. Тим заставил себя сидеть спокойно, не отодвигаться, впиваясь ногтями в ткань джинсов. «Ты начал терять вес, – сказал Джек. – Больше, чем я бы хотел, чтобы ты сбросил. Твои тренера сказали мне, что ты не выглядишь “присутствующим“ на их тренировках. И вся эта херня на поле боя–, – Джек кивнул в сторону голограммы, – наводит на мысль, что ты не выкладываешься на все сто». Тим так устал от этого спора: «Джек, пожалуйста, – сказал он, хоть и знал, что это было бесполезно. Если Джек хотел ссоры, он ее получал. – Я делаю все, что ты мне говоришь». «Ой, вот не начинай, – сказал Джек и ножи были направлены, и сгинула хорошая ночь Тима. – Не веди себя так, будто ты единственный тут стараешься, будто ты жертвуешь больше всех». Тим ничего не сказал. Он не мог остановить то, как опустилась его голова, как сжались плечи. Он скрестил руки и почувствовал, как материал его куртки, ставший жестким и липким от засохшей крови, прижимался к его все еще влажному свитеру Гипериона. Ему стало одновременно жарко и холодно. Пусть Джек поразвлекается, как собака с тряпичной куклой. В конце концов, ему станет скучно. Но Джек не стал продолжать. Он опустился назад, стискивая челюсть и сужая глаза, выглядя так, словно с трудом брал себя в руки. «Как я уже говорил, – сказал он, – ты выглядишь уставшим. Ты совершаешь ошибки. Я думаю, сейчас может быть самое время тебе снова отдохнуть». Тим задрожал и сжался еще сильнее. Стены стали ближе, подкрадываясь к нему на периферии взгляда. Он знал, что это могло быть только плодом его воображения, вот только это его не утешало. «Пожалуйста», – прошептал он. «Что это было, тыковка? Есть, что сказать теперь?» «Я не хочу», – сказал он. «Говори громче». «Я не хочу», – ему казалось, что слова вытягивают из него, и именно так Джек и получал свои ссоры. Именно так он вырезал свой кусок. Почему он так дрожал? «Почему нет? Это должно пойти тебе на пользу. Небольшой отдых и расслабление. Всем время от времени нужен перерыв. Не считая меня, конечно же», – горько добавил Джек. «Потому что я…, – Тима трясло так сильно, ему приходилось выталкивать из себя слова. Он не мог заставить себя поднять взгляд на Джека. – Потому что…». «Выкладывай, принцесса. Я не могу ждать всю ночь». «Я ненавижу это», – сказал Тим. Он пытался дышать, но слово засело в его глотке словно камень, который он проглотил. Он чувствовал, как впивались его острые края. «Я ненавижу это. Я ненавижу это. Я ненавижу это. Я ненавижу это, – он уронил голову на руки, потянул себя за волосы. Было так, словно он забыл не сопротивляться, и теперь колкости впивались в него, разрезали на части. Он не мог дышать. – Ненавижу это, ненавижу это, ненавижу это, ненавижу это, ненавижуненавижуненавижуненавижуненавижу–» Джек вытащил Тима из кресла, и Тим забыл обмякнуть, его мысли все еще боролись. Он пытался вырваться, но Джек всегда был сильнее его. Вместо рук на его шее, как он ожидал, Джек обнял Тима и крепко притянул его к себе. Он уткнул лицо Тима в изгиб своей шеи, успокаивающе провел руками по его спине. «Спокойно, Тимми. Я с тобой, все в порядке. Просто дыши. Я с тобой», – он прижался губами к виску Тима. Тим рыдал словно ребенок, задыхаясь настолько сильно, что сотрясало все тело. Он повалился на Джека, словно пьяный, и цеплялся за него, словно он был единственной твердой и устойчивой вещью, которую он мог удержать в шторм. Джек успокаивающе что–то бормотал, гладил Тима по спине, потакал ему. Когда ветра стихли и дождь прекратился, Тим обнаружил себя свернувшимся на коленях Джека, сидящего в абсурдном, похожем на трон кресле Джека. Тим на мгновение почувствовал удивление, что оно может выдержать их вес, прежде чем вспомнил, что это был не первый раз, когда они оба оказывались на одном сиденье. «Из-за чего ты улыбаешься?» – спросил Джек. Он провел пальцами по волосам Тима, в старом жесте, все еще приносившем успокоение. «Просто думаю о последнем разе, когда мы оба тут были», – ответил Тим. Джек прихрюкнул. «Я тут играл прекрасного принца, держал руки при себе, пока ты думал о всяких непотребствах. Что скажешь, котенок? Хочешь прокатиться?», – он ухмыльнулся, в комическом преувеличении его обычных намерений. Тим водянисто посмеялся. Джек вздохнул и пробежал рукой по бедру Тима, что тоже было знакомым. Тим закрыл глаза и сосредоточился на ощущении. «Ты не хочешь трахаться. Тогда чего ты хочешь?» – спросил Джек, и Тим слышал мягкость в его голосе, что говорило ему о том, что Джек действительно спрашивал. Он немного подумал, что было нелегко. Он чувствовал себя залитым водой, его голова была напоена успокаивающими химическими веществами для мозга. Ему хотелось закрыть глаза и спать вот так, на руках Джека, и оставаться здесь сотню лет. «Я хочу…, – он облизнул сухие губы, почувствовав соль. – Я хочу написать моей маме». Руки Джека остановились. «Я ничего ей не скажу, – быстро продолжил Тим. – Я не скажу. Я просто…, – Тим зарылся лицом в изгибе шеи Джека. – Я просто скучаю по ней. Хочу узнать, как она поживает». Медленно, осторожно, Джек продолжил свои движения: «Я не знал, что ты был близок со своей матерью». «Полагаю, что не был. Но она моя мама, понимаешь?» «Не особо», – легко сказал Джек. Тим вздрогнул, напрягшись, но Джек тихо шикнул на него, сжав бедро. «Расслабься, сокровище. Я не зол. Это, вероятно, не неразумная просьба, но я не могу просто позволить тебе отправить твоей старой доброй матушке сообщение из ниоткуда, понимаешь? Она думает, что ты мертв. Мне нужно сначала об этом подумать. Убедиться, что берег чист, так сказать. Тиму Лоуренсу нужно было исчезнуть, чтобы эта шарада продолжилась, и если станет похоже на то, что он магическим образом вновь объявился, то у моих врагов – наших врагов – может проснуться любопытство. Но я узнаю на этот счет. Мы с этим разберемся. Хорошо?» Тим с облегчением выдохнул: «Спасибо, Джек». «А пока, я думаю, я еще раз навещу дока. Возможно, уже пришло время, чтобы сменить твои таблетки. Посмотрим, сможем ли мы достать тебе что–нибудь, чтобы помочь с твоими маленькими перепадами настроения, которые у тебя появлялись в последнее время». «М–м–м. Хорошо», – Тим зевнул. Каждый раз, когда он моргал, было сложно вновь открыть глаза. Изнеможение, преследовавшее его последние несколько месяцев, наконец, застало его врасплох. «Хочешь пойти спать, сокровище?» – Джек звучал развеселенным. Джек отнес его обратно в комнату, словно он был невестой или ребенком. Словно он действительно был чем–то ценным для Джека. Он уложил его в постель, пробегаясь рукой по волосам, оставляя поцелуй на лбу, на губах. Он начал было отстраняться, но Тим поймал его руки. «Хочешь, чтобы я остался?» – спросил Джек. Было слишком темно, чтобы увидеть его лицо. «Всегда», – ответил Тим, уже засыпая. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– СЕЙЧАС Риз обладал терпением святого. По нему было сложно сказать. Люди могли бы быть удивлены, узнав, что парень с такими волосами и таким чувством стиля может действительно, ну, ждать. Вещей. Он выглядел как парень, который получал то, что хотел, и тогда, когда хотел, вот в чем дело. Дело в том, что Риз делал это намеренно, потому что долгое время он хотел быть именно таким парнем. Как Джек. Нет, погодите, нахуй Джека. Риз не хотел думать о Джеке. Он хотел думать о Тиме. О Тиме, который убежал в уборную почти десять минут назад. Риз тихо сбежал из кухни, уверенный, что девочки какое–то время этого не заметят. Он прошел более или менее прямой линией к туалетам и стал ждать в коридоре. Риз мог быть терпеливым, когда это имело значение, например, когда дело доходило до того, чтобы понравиться своему ублюдскому коту. Или когда дело доходило до того, чтобы не рассказывать людям о призраке убийцы в его кибернетике (нет черт подери хватит думать о нем). Или стоять в очереди, чтобы попасть на вечеринку. Риз не всегда был хорош собой, понимаете? Не всегда дела шли легко. Вон иногда об этом забывал. Фиона и Саша никогда об этом не знали. Риз никогда не сможет этого забыть. Он мог быть терпеливым ради Тима, вот к чему он вел. Потому что он считал, что Тим стоил бы того. Но это было до того, как Риз напился. И теперь он просто хотел Тима. Хотел забрать его домой. Он хотел сделать все те вещи, о которых фантазировал последние два с половиной месяца, с тех пор, как впервые увидел, как Тим перезаряжает пушку и стреляет человеку в лицо в одном плавном, непрерывном моменте. У Тима были такие хорошие руки. Хорошие руки и грудь. Шея тоже была хороша. И ноги. Честно, весь набор был на 5+. Ему нужно было сказать об этом Тиму. Риз встрепенулся от звука знакомых шагов (да, он знал, как звучит поступь Тима, когда он старался издавать звуки. Риз знал, что у него была проблема). Он выглянул из–за угла и приметил Тима, идущего с опущенной головой и проводящим рукой по волосам. Сердце Риза немного затрепетало при виде этого зрелища. Тим завернул за угол, и Риз, воспользовавшись его редкой потерей внимания, схватил его за лацканы и прижал к стене. «Привет», – сказал Риз, наклонился и поцеловал его. Если говорить о первых поцелуях, этот у Риза был не лучшим. ( Он также не был и худшим, этот титул принадлежал второму поцелую в его жизни.) Он попал мимо цели – эта проклятая маска – но умудрился попасть в нижнюю губу Тима и часть его подбородка, ударяясь зубами о легкую щетину. Это и поцелуем–то сложно было назвать, по правде говоря, и Риз быстро прервал его. Он обхватил лицо Тима обеими руками, сосредоточенно нахмурился, глядя в пустое пространство, и попробовал еще раз. На этот раз медленнее. Достаточно медленно, чтобы это больше не считалось внезапным нападением. Даже пьяный Тим мог бы сломать Риза. Или хотя бы отстраниться. Он не сделал ни то, ни другое. Во второй раз, Риз поймал губы Тима. У него вырвался небольшой звук удовольствия от своего успеха. Он был в восторге от ощущения острых скул и жесткой щетины под пальцами. Он делал все медленно (терпеливо), сначала нежно поцеловал Тима, проверяя почву. Губы Тима были потрескавшимися, но теплыми и мягкими. Через мгновение, Тим ответил на поцелуй. Его руки скользнули на талию Риза, притягивая его ближе. Риз опустил одну руку между лопаткой и шеей, осторожно прижав большой палец к ямке ключицы. Другой он зарылся в густые волосы Тима. Тим со вздохом открыл рот, и Риз скользнул языком внутрь. «Черт, Риз, – Тим разорвал поцелуй, тихо задыхаясь. Он коснулся ладонью затылка Риза, пробежал пальцами по его волосам. – Я не думаю, что это хорошая идея», – но он не отстранился. «Почему нет?» – спросил Риз. Он был достаточно близко, чтобы ощущать дыхание Тима на своем лице, достаточно близко, чтобы знать, что Тим чувствует каждое слово, которое он говорит. «По многим причинам, – Тим сглотнул. Риз с восхищением наблюдал за движением его горла. – Ну, по одной причине. Но она большая». «Я тебе нравлюсь, – сказал Риз, потому что уверенность окупалась почти в каждой ситуации. – Я тебе нравлюсь», – ему было немного стыдно услышать малейшую нотку неуверенности. «Да, нравишься», – смотрел ли Тим на него? Его лицо было направлено на Риза, но Риз не чувствовал жара его взгляда. Может, это все был бред, но Риз мог поклясться, что знал, когда Тим смотрел на него. Он наклонился ниже, преследуя призрачный взгляд. «Ты мне тоже нравишься, – прошептал Риз, словно это было секретом. – И я знаю, что я сказал раньше, что это было чисто физическим, но я врал. Я имею в виду, мне правда нравится вот это вот, – Риз обхватил мышцу груди Тима и сжал. – Мне тут все очень даже нравится. Но мне также нравится и все остальное. То, что внутри». Как убедить того, кто тебе нравится, что он тебе нравится, за его личность, и все, что прилагалось к ней? Риз подумывал о том, чтобы перечислить черты Тима, как блюда в меню (твой смех; твоя уверенность; то, как я могу узнать, когда ты улыбаешься; то, как ты заливаешься румянцем; то, как ты стучишь пальцами, когда нервничаешь; то, как ты ешь все, словно это первый раз, когда ты что–либо пробовал; то, как ты загораешься от одного упоминания Bunkers and Badasses, громадный ты задрот; то, как ты взъерошиваешь мои волосы; то, как ты воспринимаешь меня всерьез, но не чересчур), но он знал, что он был не так хорош со словами, как того бы хотел. В его голове все стало намного яснее. Вместо этого, он сказал: «Ты мне нравишься, Тим», – а затем снова его поцеловал. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Доктор Турия Пил со вздохом сбросила очки. Это был детский жест, за который ее ругали, даже когда она была ребенком, но это были тяжелые несколько недель. Она откашлялась и огляделась, чтобы убедиться, что ее никто не видел. У нее было такое чувство, словно она закатила настоящую истерику. Было уже достаточно плохо передать свои исследования и свой проект какой–то пучеглазой сумасшедшей, отказаться от престижной должности и потерять уважение коллег. Теперь, когда она стала заместителем доктора Этны (по крайней мере, на бумаге), ей пришлось заниматься всей бумажной волокитой. И, черт возьми, этот проект производил ее в огромном количестве. Ей приходилось просматривать ежедневные записи, наблюдения и данные Этны, превращать все это в нечто связное (само по себе уже задача), а затем записывать все это для СЕО и исполнительного директора. Стоит признать, она отправляла им обоим один и тот же файл, но все равно чувствовала давление двух пар важных глаз на свою работу. Она никогда не любила пристального внимания. После инцидента с иглой, едва не разрушившей комплекс, генеральный директор был особенно бдителен. Он даже приезжал в лабораторию, просто чтобы убедиться, что все идет гладко. Его последний визит состоялся ранее на этой неделе. Он спустился вниз, чтобы самостоятельно изучить код ИИ, почему–то неудовлетворенный доставкой отчетов в свой личный почтовый ящик. Что интересно, он ушел меньше чем через четверть часа, жалуясь на головную боль. Время от времени она подумывала послать неотредактированные мысли и записи Этны Ризу и Иветт, чтобы они могли получить представление о том, с чем ей приходится работать. До сих пор ей удавалось сопротивляться этому желанию, каким бы соблазнительным оно ни было. В конечном счете, это только выставит ее в непрофессиональном свете. Если она хотела саботировать Этну, ей придется придумать что–то получше. Именно ежедневная болтовня Этны довела Пил до маленькой личной истерики с очками. Последние три часа она провела в своем офисе, просматривая информацию за день. Строительство Пирфора близилось к завершению, и, как бы Пил ни было обидно признать это даже самой себе, во многом это произошло благодаря вкладу Этны. Они значительно опередили график. Честно говоря, это было не что иное, как чудо после того, что случилось с иглой. Никто не знал, почему Пирфор запустился раньше запланированного срока. Криминалисты–кодировщики и инженеры тщательно и внимательно прочесали данные и не пришли к чему–то конкретному. Пил подозревала диверсию, хотя и не могла себе представить, кому было бы выгодно разрушение всего купола. Но, глядя на строки кода, Пил начала задаваться вопросом, насколько чудесным был вклад Этны. Она совершала прорыв за прорывом. Даже во время работы в лаборатории Гипериона, оснащенной лучшим оборудованием, Этна не была такой плодовитой. Возможно, время, проведенное в заброшенной лаборатории Атласа, дало ей некоторую информацию, необходимую для продолжения исследований. Но… так много? Пил зацепила дужку очков за нижнюю губу и откинулась назад. Она знала лучше, чем кто–либо, на что была способна Этна во время ее пребывания в Гиперионе. Пил провела последние полгода, кропотливо ремонтируя и воссоздавая оригинальные работы Этны. Она прочитала столько оригинальных заметок Этны, сколько смогла, и работала над воссозданием исходного проекта в меру своих способностей, и хотя Этна была одним из лучших архитекторов ИИ и эридийских исследователей в своей области, это был совершенно другой уровень. Пил постучала по зубам. Пил хорошо знала, что создание ИИ требует времени. Они начали практически с нуля, а Этна построила почти работающий прототип за месяц? Это было не просто блестяще; это было человечески невозможно. Она думала о том, чтобы передать свои опасения генеральному директору. Этот проект был его детищем. Если бы она пошла к нему со своими проблемами, ей потребовались бы доказательства. Она подышала на очки, протерла их мягким материалом блузки и осторожно надела обратно, двигаясь с точностью солдата, убирающего оружие в кобуру. Пил отодвинула сиденье. Лаборатория располагалась на том же уровне, где находилось то, что в разговорах называли «игольной комнатой». Она окружала иглу, как комната наблюдения, огибая ее толстым, обработанным пластиком. Она не была заперта, но внутри была почти полная темнота. Несколько экранов светились синими и фиолетовыми тонами, обеспечивая достаточно света, чтобы придать тьме материю и форму. Лаборатория была переполнена, и в ней было трудно ориентироваться, если не соблюдать осторожность. Консоли, собранные с других объектов, были тесно заставлены внутри, занимая место рядом со стопкой серверов, почти такой же высокой, как Пил. Серверы были для ИИ. Судя по всему, они были с какой–то старой фабрики Атласа. Чистота не была приоритетом во владениях Этны. (Но была таковой, когда руководителем была Пил.) Персональный компьютер Этны стоял в углу – стол, почти полностью скрытый одной из серверных башен. Пил всегда ненавидела посещать Этну в ее маленькой крепости. Экраны постоянно были на несколько оттенков ярче, и даже несколько минут могли замылить зрение Пил. Пил тихонько шагнула внутрь, готовясь огибать заваленную технику, когда ее внимание привлек голос. «…сегодня. Это должно произойти сегодня». Пил спряталась за какой–то помятой консолью. Годы работы в Гиперионе сделали подобные вещи ее второй натурой. «Ты уверена насчет этого? У нас был дддддддовольно хороший план. Зззззззнаешь, не хотелось бы спустить его в трубу лишь потому, что ты начччччччинаешь нервничать», – мужской голос, странно искаженный, словно передаваемый по плохому соединению. «Я лично прошлась по сценариям. Мэлади близко. Если Вашей целью все еще остается перспектива, тогда наш лучший шанс на успех – действовать сегодня». «Ладно. Яяяяяяяяяяя дам этому серебристому фффффффрику фору. Она должна прибыть мммммммминут через пятнадцать. Ттттттты только обязательно приведи Ризззззззззза. Не хочу говорить ттттттттебе, что я с тобой сделаю, если ты ппппппппровалишься». «Да, конечно. Я приведу его сюда. Этот проект для него многое значит». «И человека без ллллллллица. Я ххххххххххочу его живввввввым». Пауза. «Я попытаюсь». Резкая вспышка помех заставила Пил подпрыгнуть с колотящимся сердцем. «Я не ххххххочу, чтобы ты ппппппопыталась. Я хххххочу, чтобы ты это СДЕЛАЛА. Лоуренс ппппппппприходит живым, или я выррррррррву твои внутренности и прррррревращу тебя в ггггговорящую тамагочи». «Да, да. Я извиняюсь». «Нннне нужны мне твои извинения. Просто дддддделай, как говорят». «Я сделаю». «Ххххххорошая девочка. Я ввввввызвал Мэлади. Она тут сссскоро будет. Ты делай то, дддддля чего тебя сссссоздали». Пил зажала рот рукой и дышала так тихо, как только могла. Голос – голос этой женщины. Этна. И мужчина, с кем бы она ни связалась, он упомянул Мэлади, Королеву бандитов Пустошей. Как и большинство ученых Атласа, Пил была достаточно знакома с ландшафтом Пандоры, чтобы знать плохие новости, когда они обрушивались на тебя с армадой вооруженных ублюдков. Ей нужно было связаться с капитаном Бэлл. Пил как можно бесшумнее подкралась к двери. Она знала, что была не одна: тот, кто звонил, еще не закончил. Комната наполнилась слабым звуком помех, тихим шипением открытого соединения, хотя ни она, ни мужчина на линии ничего не сказали. На висках Пил выступили капли пота, очки скатились на кончик носа. Она держала свои чувства готовыми к любому признаку движения. Одновременно все освещение пришло к жизни. Это была лаборатория, спроектированная так, чтобы быть светлой, чтобы не утомлять глаза и поддерживать хорошее настроение рабочих, пока они трудились в помещении без окон. Каждая поверхность выглядела блестящей и современной. Пил чуть не ослепла. Она ударилась коленом о стул, и тот закрутился на чувствительных колесах по комнате. Прищурившись и зная, что терять уже нечего, Пил побежала туда, где, как она помнила, находилась дверь. От того, чтобы разбить очки и нос о гладкую, запечатанную дверь, она спаслась лишь благодаря быстрой реакции. Она остановилась, лишь слегка покачиваясь, чтобы сохранить равновесие. «Сколько ты услышала?» Пил повернулась лицом к своей сопернице. Она почти не узнала ее без этого рассеянного, отсутствующего выражения лица. Волосы Этны все еще выглядели так, будто их уложила буря, и будто она одевалась в кромешной темноте, но ее взгляд был острым, а голос твердым. Но Пил ничего этого особо не заметила, потому что все ее внимание было приковано к пистолету, который та держала в руках. «Сколько?» – снова спросила Этна. Это был Гиперионский пистолет, один из тех – желтых с белым. «Доктор Этна, – Пил выпрямилась, расправляя юбку, – не знала, что Вы здесь. Я только пришла чт–чтобы проверить последнюю информацию–». «Ты вот только подслушивала, прячась под столом, – сказала Этна. Она сказала это без особой страсти, и это напугало Пил почти так же, как и пистолет. – Сколько ты услышала? Пожалуйста, не вынуждай меня спрашивать больше, чем один раз». Взгляд Пил метнулся к панели безопасности на стене. Она переместила свой вес – небольшая корректировка, которая через несколько секунд будет иметь большое значение. «Я–я ничего не слышала. Я слушала свою музыку, так что–», – это была слабая отговорка, и Пил не ожидала, что она сработает. «Ты врешь, – Этна не выглядела удивленной. – И ты этим себе не помогаешь». Панель находилась примерно в пяти шагах, что примерно равнялось меньше чем секунде. Это было всем временем, которое понадобится Пил. Но сколько времени понадобится, чтобы нажать на курок? Пил превратила свое лицо в выражение сочувствия: «Этна. Если у тебя неприятности, я могу тебе помочь. Просто позволь мне–». Экран ожил, оттенками голубого освещая стол какого–то лаборанта, отображая что–то невозможное. «Ой–й, ммммможет прекратишь играть со своей едой, Этна? Пппппросто пристрели ее уже!» Глаза Пил расширились. Она действительно была умной женщиной, достаточно умной, чтобы не говорить что–то вроде «Это невозможно» или «Как такое может быть?». Она была достаточно умна, чтобы не позволить тому, что предстало перед ней на экране вообще парализовать ее. Она бросилась на панель, ударив ладонью по экрану в тот момент, когда Этна нажала на спусковой крючок. ––––––––––––––––––––––––––––––––––––– Это было неправильно. Эта фраза повторялась в голове Тима снова и снова, даже когда он поддался длящемуся уже месяц соблазну и, наконец, поцеловал татуировку на шее Риза. Довольное хихиканье Риза переросло в стон, когда Тим потянул его за волосы, обнажая длинный изгиб его шеи. Он покусывал кожу, чувствуя вкус соли. От Риза пахло воском для волос, дорогим средством после бритья и фруктовыми коктейлями. Алкоголь сделал его смелым, достаточно смелым, чтобы пробежать руками по спине Риза, до тех пор, пока он не смог обхватить формы его ягодиц. Пять долгих и одиноких лет сделали его глупцом. Это была плохая идея, но это уже мог быть девиз Тима. Принятие плохих решений практически было его хобби. Риз схватил его за бедра и притянул вперед, пока не смог просунуть ляжку между ног Тима. Они оба застонали от контакта, и Тим прикусил чувствительную кожу шеи Риза. Вот только… Вот только, если бы Риз мог видеть его лицо, стал бы он все еще хотеть Тима? «Тим?» Тим закрыл глаза, чувствуя пробивающую грудь, словно пулей, вину. Если Риз увидит его лицо завтра, будет ли он сожалеть о своих сегодняшних действиях? То, что это было – то, что он собирался сделать – это было бы нечестно. Хуже, это сделало бы Ризу больно. Предало бы его доверие. Тим глубоко вздохнул. Он мог это сделать. Он мог быть хорошим. «Тим?» – руки Риза легли на его плечи. Когда Тим отстранился, то мог видеть непонимание и разочарование в лице Риза. Он вздохнул. «Мы не можем», – сказал он. Риз не отреагировал сразу же. Он снова зашевелился с легкой улыбкой. «Тим», – его голос был наполовину упрекающим, наполовину теплым. Он наклонился вперед, но Тим отстранился и отступил. Его руки упали по бокам. Глаза Риза расширились, и на лице Риза можно было ясно прочитать ту боль, которой Тим хотел избежать. «Тим, что не так?» – спросил он. Если когда–либо и было время объясниться, то это было сейчас. Было уже слишком, слишком поздно безболезненно сорвать пластырь, но чем дольше он будет тянуть, тем хуже оно будет. Ему следовало бежать, когда у него была возможность, но он этого не сделал. Так что теперь ему придется встать и сказать Ризу правду. Тим искал мужества глубоко внутри себя, но нашел только стыд. «Мы оба слишком пьяны для этого», – сказал Тим. Трус. Удивительно, как быстро изменилось выражение лица Риза. Опускающиеся ставни, словно кто–то закрывал магазин после банкротства. Следующая улыбка Риза была все еще слабой, но она была на несколько градусов холоднее. Когда он заговорил, у него был соответствующий голос. «Конечно. Как скажешь», – Риз отстранился, скрещивая руки на груди и с застывшей холодной улыбкой на губах. Сердце Тима колотилось. Он проебывался. «Знаешь, я думал, что я понял тебя раньше, – сказал Риз. – Думаю, мне казалось, что я тебе нравлюсь». «Ты мне, правда, нравишься», – слабо сказал Тим, пытаясь спасти ситуацию. Риз лишь покачал головой: «Я понял, что у тебя была какая–то серьезная рана в прошлом, что–то, что заставило тебя бояться сближаться с людьми», – легко проговорил Риз. Тиму нечего было ответить на это. «Но я также думал, что ты сможешь быть смелым. Я думал, может, ты сможешь быть смелым ради меня. Ради нас. Без разницы. Но ты мне даже своего лица не покажешь», – что–то происходило с выражением лица Риза. Какая–то эмоция, которую Тим не хотел называть, схватила улыбку Риза и сделала ее тонкой. Привнесла что–то ужасное в его глаза. «Я не знаю, почему думал, что могу нравиться тебе, когда ты, очевидно, мне не доверяешь», – сказал Риз. Тим поморщился. Он хотел оспорить это, но, разве в словах Риза не было смысла? «Есть ли кто–то, кому ты доверяешь?» – спросил Риз. Оно звучало как обвинение, хоть Тим и не мог назвать преступления. Тим сохранял молчание. Без чего–либо, чтобы атаковать, гнев Риза остыл так же быстро, как и вспыхнул. Без него, выражение лица Риза рухнуло. Он отвел взгляд. «Без разницы», – пробормотал он. Он оттолкнулся от стены, и Тим проебывался. Он проебывался так сильно. Идиот. Ты – идиот. Просто скажи ему. И если ты потеряешь его, ты хотя бы уйдешь с боем. Тим потянулся к Ризу. «Риз», – голос Тима был хриплым. Одной рукой он схватил Риза за руку, а другой потянулся к гаджету. Гнев вспыхнул на лице Риза, краткий и яркий, как молния, пронзившая небо. Ушедший, как только он увидел палец Тима на его ухе. «Риз, – проговорил Тим. – Послушай меня. Я–». Вселенная действительно ненавидела Тима Лоуренса. Последний поступок ныне покойной Пил был поистине героическим. Благодаря ее жертве будет спасено множество жизней. Тим, конечно, никогда об этом не узнает из–за того, что готовило ему будущее. Но даже если бы он это знал, он, вероятно, все равно возненавидел бы Пил, совсем немного. «Что–?», – начал было Тим, но он едва мог расслышать себя сквозь рев. Рот Риза задвигался, но все, что Тим мог услышать – это слабый звук его голоса. Не слова – просто звук сам по себе. Тим покачал головой. «Я тебя не слышу!», – сказал он так громко, как только мог. Риз покачал головой. Прежде, чем Тим мог попытаться снова, ЭХО девайс в его ухе зажужжал. «Тащи свою задницу сюда ЖИВО, Лоуренс», – это была Бэлл. «Что происходит?» – спросил он. «Происходит то, что у нас батальон бандитов на подходе, и мне нужна помощь в мобилизации всех, и мне не нужны тупые, тратящие время вопросы!» Тим взглянул на Риза, чьи шевелящиеся губы и светящийся глаз сигнализировали, что он вовлечен в собственный разговор. Риз встретился с ним взглядом, его губы были приоткрыты, а глаза широко раскрылись и были влажными от страха. Тим хотел сказать что–то смелое, что–то, чтобы напомнить Ризу, почему Риз мог подумать, что он был впечатляющим в первую очередь. “Не волнуйся, босс“, может быть. “Я с этим разберусь“. Риз произнес губами “Бэлл?“ и указал на ухо Тима. Тим кивнул. Риз не услышал бы ничего, что он бы ему сказал. Он даже не увидел бы движение губ Тима. Ты упустил свой шанс, тыковка. Тим покачал головой, указал на потолок и надеялся, что это сообщило достаточно. Глаза Риза сузились, страх исчез. Он выпрямился. Он кивнул, со всей серьезностью короля, посылающего на войну своих лучших воинов. «Лоуренс! Наверх, ЖИВО!» «Иду», – сказал Тим. Он повернулся, но Риз поймал его за руку. Он снова посмотрел на Риза, у которого был все тот же решительный взгляд. Он притянул Тима к себе, наклонился и заговорил голосом, едва слышимым из–за сигнализации. «Береги себя». Тим сжал его руку. Он повернулся и сбежал. «Сколько?» – спросил он, пробегая по теперь переполненному коридору. Сотрудники Атласа проносились мимо, направляясь к бункерам в седьмом подвале, так, по крайней мере, предполагал Тим. «Восемь– может десять транспортных средств, все забиты убийцами. Мы думаем что, возможно, у них еще и стервятники есть, но сложно сказать. За ними надвигается шторм, который сводит с ума наши сканнеры длинной дистанции». Шторм. Конечно же, там был шторм: «Расчетное время прибытия?» – Тим пропустил забитый лифт, распахивая дверь на лестницу. «Десять минут, – стоит отдать должное, Бэлл не звучала паникующей. – Постарайся добраться сюда до этого», – она оборвала соединение. Тим перешагивал по две ступеньки за раз.