how Endeavor accidentally became the 2A class dad

      Он продолжает идти, пытаясь понять, откуда идет звук. Ох. Это девочка-невидимка… Хагакуре. Он еле замечает ее парку и леггинсы на фоне серо-зеленой скамейки в парке UA.       Энджи стоит посреди тротуара и, вероятно, ему стоит отойти в сторону. И хотя он искал себе занятие, на которое можно было бы отвлечься, плачущая девочка-подросток даже отдаленно не входила в его планы.       Но Энджи не из тех, кто жалуется, и он не может просто так уйти. Это определенно не в его характере.       Вздохнув, он решает для себя хотя бы выяснить, в чем дело. Он же герой. Ему часто приходится сталкиваться с плачущими людьми. Конечно, обычно он сразу же передает их службе экстренного реагирования, но он точно может поговорить с ребенком, который плачет на скамейке в парке.       Возможно, он даже сможет помочь ей.       Он мысленно молится, чтобы дело было не в отношениях.       — Хагакуре? — пробует Энджи.       Она встревожено и резко шмыгает носом, застигнутая врасплох его присутствием.       — П-простите, Старатель-сан, — тихо говорит она дрожащим голосом.       — С какой стати ты извиняешься?       — Я-я не з-знаю, — скулит девочка, а затем разражается очередным приступом рыданий.       Энджи моргает и оглядывает обе стороны тротуара. Он совершенно пуст.       Он делает шаг вперед и указывает на скамейку.       — Можно? — спрашивает он.       Хагакуре всхлипывает, и ее плечи двигаются вверх-вниз. Энджи не видит ее, но полагает, что девочка кивнула. Он присаживается рядом с ней и роется в заднем кармане, доставая носовой платок. Энджи протягивает его Хагакуре, и та берет платок дрожащей рукой.       Они сидят так какое-то время, пока девочка приходит в себя, вытирая глаза и щеки платком, вышитым пламенем.       Ее дыхание снова сбивается; она икает, а затем шмыгает носом. Энджи без понятия, какое сейчас выражение у нее на лице. Он даже не знает, пытается ли она что-то сказать.       Наконец, она, кажется, немного успокаивается и глубоко вздыхает.       — Простите, Старатель-сан. Я не хотела…       — Прекрати извиняться, Хагакуре. Все в порядке. Тебе лучше?       Некоторое мгновение она молчит, а затем Энджи видит, как ее одежда слегка дергается.       — Н-нет, если честно.       — Хочешь поговорить об этом?       Еще один всхлип, завершающийся икотой.       — В-вы… вы уверены? Я знаю, что вы занят… и…       Энджи поднимает руку, останавливая девочку на полуфразе.       — Я бы не стал предлагать чисто из вежливости. Если ты хочешь поговорить, то я слушаю, — мягко говорит он.       — Д-дело в Оджиро. Во время последнего патрулирования он получил травму… а я не член семьи, поэтому меня не пустят к нему в-в б-боль-ниц… — Хагакуре снова заходится рыданиями, подтягивая колени к груди и сворачиваясь калачиком. Ну… по крайней мере, так выглядит.       Рука Энджи неловко скользит по ее спине в попытке успокоить. Девочка снова всхлипывает, и он сжимает челюсти.       Ребенок. Они все просто дети.       Энджи нежно поглаживает Хагакуре по спине, изо всех сил желая хоть как-то утешить ее. На самом деле, он никогда раньше не делал того же для своих собственных детей. Он может вспомнить, пожалуй, пару раз из детства Тойи и Фуюми, когда те бились, бегая по двору. Они были тогда совсем малышами.       Он абсолютно ужасен в этом.       За исключением того, что Хагакуре не отшатывается или начинает рыдать еще сильнее; вместо этого она прижимается к боку Энджи и плачет. Он мягко обнимает ее за плечи и терпеливо ждет. Энджи полагает, что, вероятно, его дети вели бы себя с ним именно так, если бы он когда-нибудь был рядом для них.       Отлично, теперь он становится сентиментальным. Он выбрасывает из головы гнетущие мысли и настраивает себя на помощь этому конкретному ребенку. Он понятия не имеет, где ее родители… если они вообще решили остаться в кампусе UA во время военных действий в стране. Рядом больше никого нет, так что сейчас все зависит только от него.       Он практически слышит голос Ястреба у себя в голове.       Прибавление в семье, Старатель?       Как только девочка достаточно успокаивается, она садится прямо.       — П-прос…       — Ты снова пытаешься извиниться, — вставляет Энджи. Она хихикает и снова икает. Энджи встает, не обращая внимание на пятна от слез на своей рубашке, и кивает в сторону тротуара.       — Пройдешься со мной?       Именно это она и делает. Энджи ведет ее по дороге; она легко поспевает за его замедленным шагом. К тому времени, как они доходят до развилки, Хагакуре больше не шмыгает носом. Вместо того, чтобы придерживаться права прямиком к общежитиям, Энджи сворачивает налево — к больнице.       — С-Старатель-сан? — тихо и чересчур кротко спрашивает Хагакуре.       — Не отставай, — все, что он говорит ей. Не то чтобы у нее были с этим какие-то проблемы. Энджи не торопится. По большей части это ради Хагакуре. Прогулка поможет ей полностью успокоиться к тому времени, как они доберутся до места назначения.       — Куда мы идем?       Энджи машет рукой в сторону больницы, которая по мере их приближения становится все более заметной.       Хагакуре в который раз икает и пищит.       — С-серьезно?       — Я не могу обещать, что тебе позволят увидеть его, но я поговорю с его врачом и родителями от твоего имени, — отвечает Энджи. Его руку внезапно сжимают две меньшие, хрупкие, невидимые ладони.       — Конечно. Спасибо, Старатель-сан. Я… я очень это ценю, — говорит Хагакуре, отпуская его руку и увеличивая свой шаг, чтобы Энджи тоже мог ускориться.       Он качает головой, пораженный ее приливом энергии.       Добиться встречи с доктором Оджиро и обоими его родителями занимает у Энджи сорок минут. Пацан, похоже, упал с приличной высоты после того, как спас ребенка с рушащегося балкона. У него сотрясение мозга и небольшое растяжение связок, но серьезных причин для беспокойства нет. Он поправится. Врачи оставят его на ночь под наблюдением, чтобы убедиться, что травма головы не обернется последствиями.       Оба родителя подростка поддерживают просьбу Энджи позволить Хагакуре навестить Оджиро. Он объясняет им, что они вдвоем патрулируют улицы и тесно работают вместе.       Они безумно счастливы познакомиться со студенткой, которая оказала их сыну первую помощь, пока они ждали подмогу.       Хагакуре сидит в зале ожидания, где Энджи оставил ее. Он подзывает ее и представляет родителям Оджиро. Они предлагают отвести девочку в больничную палату сына.       Прежде чем уйти, Хагакуре бросается прямо к Энджи, обнимая его так сильно, как только может. Энджи растерянно моргает, глядя на нее сверху вниз. Она этого не замечает, быстро отстраняясь, и горячо благодарит, после следуя за родителями Оджиро по коридору.       Приближается время ужина, когда Энджи покидает больницу. Он заскакивает в кафетерий на нижнем этаже и заказывает еду для Хагакуре и семьи Оджиро прямо в больничную палату подростка. Они, вероятно, будут слишком заняты беспокойством за пацана, чтобы вспомнить про еду.       Днем позже Энджи не спеша попивает кофе на скамейке под деревом и перечитывает один из отчетов, когда к нему подходят Оджиро с Хагакуре.       — Спасибо, что поговорили с моими родителями и врачом, Старатель-сан, — говорит Оджиро. Его голова все еще перевязана, а под глазами расцветающие синяки. Он держит Хагакуре за руку.       Энджи благодарит всех богов, что его слушают, за то, что вчерашняя ситуация не была связана с советами по поводу отношений.       Он бросает взгляд на Хагакуре и думает, что она, возможно, счастливо смотрит на Оджиро рядом с собой. Он догадывается об этом лишь по тому, как наклонено ее тело. Она может смотреть прямо на Энджи, и он в жизни не догадается об этом.       — Благодарности излишни. Тебе лучше? — спрашивает Энджи, откладывая отчет в сторону.       Оджиро улыбается, слегка кивая, а затем морщится.       — В основном да. Это остаточное.       — Хорошо. Береги себя, — говорит Энджи.       На этом их разговор должен был закончиться, но Хагакуре начинает рыться в кармане своего пальто, доставая платок, вышитый пламенем, который Энджи дал ей вчера.       — Вот, я постирала его. Спасибо, что выслушали меня, Старатель-сан. И за помощь. Мина все время говорит, какой вы хороший, и я, эм… мне жаль, что я вообще когда-либо прислушивалась к новостям. Я рада, что вы вчера оказались здесь, — тараторит она.       Энджи забирает у Хагакуре платок и хмурится, опустив на него взгляд. Он не хороший человек. Новости не врут. Честно говоря, этим детям в принципе не стоит находиться поблизости с ним. Он не говорит этого ни одному из подростков, стоящих перед ним. Вместо этого он коротко кивает, после поднимаясь и подбирая свой отчет.       Он оставляет пару возле скамейки в парке, а сам направляется в свою квартиру, чтобы переодеться в форму.       У него более чем достаточно забот, чтобы занять себя. Даже если предполагается, что он должен отдыхать, он все равно может заявить о своем присутствии на улицах, даже сидя часами в своем офисе.       Энджи бросает платок на комод, как только возвращается к себе. Он раскрывается, и тогда что-то ярко-розовое бросается ему в глаза. Это записка, сложенная в уголке платка.       «Вы были единственным человеком, который остановился, чтобы успокоить меня и помочь. Спасибо. — Хагакуре»       Энджи вздыхает и смотрит в потолок, выпуская облако пара изо рта.       Эти чертовы дети.