«Поиграли в поэта — и хватит»
Пока Агата собиралась на вечерний матч, в голове то и дело крутилась навязчивая мысль: «что же я сделала?» Согласиться на помощь Александра было с одной стороны очень хорошо и разумно, потому что меньше шанса напортачить, а с другой — стояла его мать. Надежда была, что миссис Нильсен об этом не узнает, потому что навряд ли Алекс ей докладывает обо всем происходящем в жизни. И вряд ли эта импозантная женщина опустится до того, чтобы следить за их действиями, даже если учесть, что это было одним из условий Агаты. Агата уже битый час стояла напротив зеркала, пытаясь решить, какой наряд будет более подходящим как по погоде, так и на само мероприятие. Небольшая кучка отбракованных и смятых вещей валялась на кровати, а в шкафу постепенно становилось все меньше и меньше одежды. От отчаяния она уже была готова идти в одежде Александра, лишь бы ничего не выбирать, но пришлось остановиться на универсальном: черных джинсах, белой футболке и жакете. Встретились они перед входом на стадион, который окружало множество людей, где пестрели плакаты, атрибутика играющих команд в виде шарфов, футболок, хлопушек, и это только заводило, подпитывая дух. Вчерашняя встреча закончилась не очень хорошо, или она так сильно себя накрутила, что хуже быть уже не могло. Всю ночь она вертелась, рассматривая то потолок, то стены, раздумывая о том, что могла исправить, и рисовала себе альтернативную концовку, от которой непроизвольно расплывалась в мечтательной улыбке. — Привет, — Агата радостно ему помахала, замечая, что тот приоделся, заменяя излюбленную спортивную одежду на рубашку с закатанными рукавами, открывающую вид на подкачанные руки, по которым так и хотелось провести ноготками. И если бы не огромное количество людей вокруг, то она бы точно не просто стояла напротив него, глупо глазея. — Прекрасно выглядишь. Агата только улыбнулась на комплимент. Если бы не многие другие факторы, то можно было подумать, что это свидание. Первое неловкое свидание, которое подкреплялось мимолетными взглядами друг на друга. И она была не против так думать, но постоянно себя одергивала от этой мысли, ссылаясь на то, что это дружеская прогулка, а не то, что успела себе надумать. Но мечтать же никогда не поздно? Когда они зашли в зал и уселись на свои места, Агата достала блокнотик, в котором писала свои стихи, и пролистала в самый конец, чтобы там записывать все происходящее. Они спокойно могли собраться у кого-то дома и посмотреть трансляцию, но Алекс настоял, что живая игра намного лучше, поэтому ей пришлось согласиться с «экспертом» и не упрямиться. И когда Агата сидела на стадионе, то поняла, о чем говорил парень, потому что это были непередаваемые эмоции: шумная толпа, что подбадривала свою команду, талисман, скачущий взад-вперед, красивые девушки из группы поддержки, находящиеся в проходе на сектора. Это никак не сравнится с игрой университетских команд и обычной транслияцией. Перед походом Агата постаралась как можно больше узнать про играющие команды: «Полония» и «Дарем Палатинейтс» оказались давними соперниками. И из года в год кто-то из них восходил на пьедестал, оставляя другую команду с горечью поражения и злобой на следующий чемпионат. За их противостоянием было интересно наблюдать, а когда видишь игру вживую и можешь как-то проанализировать, то начинаешь смотреть на нее совсем иначе. Первая партия была раскачкой. Долгих распасовок не было, отчего она не успела насладиться настоящей игрой в волейбол с филигранно забитыми мячами, непробиваемыми блоками, которые не пропустят ни одно очко, и силовыми подачами с кручеными мячами. Агата не знала, за кого стоит болеть, поэтому выбрала привлекающую команду по форме: бордово-черный. Этот цвет ей показался благородным и более выигрышным. «Полония», за которую болела Агата, была пока проигрывающей командой. Она пыталась записывать весь ход игры, пока не сильно углубляясь в терминологию, чтобы успевать следить за постоянно перемещающимся мячом, но то и дело всплывали вопросы, которые она задавала Алексу, как и в этот раз: — Алекс… Агата позвала спутника, но когда посмотрела на него, то все его внимание было пригвождено к площадке. Это был такой заинтересованный и горящий взгляд, от которого понимаешь, что человек любит это дело всем сердцем. Дерганые действия от того, что «Полония» пропускала легкие мячи, блаженная и расслабленная улыбка на небольшое время, когда все радовались забитому мячу. И в это невозможно было не влюбиться. — Это было слишком красиво! — Просто прекрасно, — на автомате ответила Агата, но говорила не про матч, а про человека, сидящего рядом. — Что? — Алекс повернулся в ее сторону, однако она уже уткнулась в блокнот, делая вид, что записывает происходящие на площадке действия. — Прости, я немного отвлекся. Ты что-то хотела спросить? Агата лишь помотала головой, пытаясь скрыть волосами, что щеки зарделись, а пальцы отказывались ровно держать ручку. И это сильно раздражало, отчего она начинала еще сильнее волноваться, вдруг Алекс все заметит. Но тут прозвучал сигнал, оповещающий, что первая партия окончена, и Агата расслабленно выдохнула, откинувшись на спинку сиденья, которое было жутко неудобным. Александр сидел чуть погрустневший и с тревогой наблюдал за меняющимися сторонами площадки. — Все хорошо? — Да, просто что-то у «Полонии» сегодня не клеится, — он вздохнул и пятерней провел по волосам, убирая их назад. — Тебе они нравятся? — Да, после учебы я бы хотел играть за них. Из этой команды много кто выступает за сборную, — Алекс протянул руку и взял из ее рук блокнот, пролистывая исписанные страницы. Его выражение лица то и дело менялось с едва сдерживаемого смеха на легкое раздражение. — Это неплохо, я бы почитал такое, но, на мой взгляд, слишком много субъективности. Агата тут же выхватила блокнот из его рук и хмыкнула. — У тебя все равно нет выбора, придется читать. Да и если бы ты меньше отвлекался, то вышло бы иначе. — Резонно, — он так просто согласился на ее обвинения, отчего ей стало даже немного стыдно, ведь никто не любит слышать про свои ошибки. Она еле выслушивала эту тираду от Кейт, хоть и моментами так и хотелось нагрубить. Во второй партии Александр исправился и стал комментировать все действия спортсменов, наклонившись слишком близко к уху девушки, отчего ей приходилось с двойным усилием вслушиваться в его слова, потому что горячее дыхание сбивало, а аромат духов дурманил, подбрасывая сознанию совсем не те картинки, которые сейчас должны быть в голове. Агата закусила губу, отчаянно пытаясь ухватиться за толику сознания, чтобы не бросить все, растворяясь в горячем парне, и поцеловать его. Но, когда она уже была готова сдаться, настал момент десятиминутного перерыва перед третьей партией, и Александр встал, чтобы выйти. — Будет сюрприз, — сказал он до того, как Агата успела задать вопросы. — И какой? — она попыталась состроить милый взгляд, чтобы добиться ответа, но, как и в прошлые разы, на Александра это не подействовало. И зачем стараться, если он не восприимчив? — Не люблю сюрпризы. — В этом и его суть, чтобы не знать, что тебя ждет. Придется привыкать, иначе неинтересно будет. — Опять ты меня не слушаешь, — Агата хмыкнула, но все же пропустила его. Минуты одиночества тянулись очень долго. Агата постоянно вглядывалась в проходящих по лестнице людей, чтобы увидеть Александра, но тот словно сквозь землю провалился. Иногда, конечно, такая мечта появлялась, когда тот ее злил, потому что как можно этого не хотеть? Но она явно не желала, чтобы это произошло именно сейчас. Чтобы не тратить время понапрасну, она вновь стала читать свои записи, пробегая вновь и вновь по уже наскучившему тексту. Агата могла бы с закрытыми глазами показать, где и что написано, но хотелось сделать все идеально и не подводить Кейт. Сколько за час подкрадывалось сомнений насчет своих сил, просто не сосчитать, но приходилось брать себя в руки и не расклеиваться. Нельзя же постоянно сидеть, прижав голову к одному месту, — из этого ничего хорошего не выйдет. Александр вернулся с началом нового тайма, поэтому Агата отвлеклась и посмотрела на него, но не успела сказать и слова, как его рука легла ей на макушку и повернула лицом в сторону поля. — Давай, юный журналист, не отвлекайся от своих обязанностей, а то сейчас такой эйс пропустила. Лучше придумай вопросы, которые будешь задавать вон тому парню, — Алекс указал на капитана команды, на которого чуть ли не молился весь матч. — Не будешь же ты просто на него глазеть. Соглашусь, он довольно хорош в игре, но лучше не сидеть молча. — Что? — она против его воли повернулась и удивленно посмотрела на Алекса, а рука все еще покоилась на макушке. — Как ты это сделал? Это же будет сенсационно, такого в статьях прошлого автора даже не было. — Нужны же связи, если хочешь, чтобы тебя заметили и пригласили играть куда-нибудь после университета. Агата от порыва эмоций тут же придвинулась к парню максимально близко и порывисто его обняла, а потом с возросшим до небес энтузиазмом принялась смотреть следующие партии, которые закончились только на пятой. Уже многие измучились наблюдать за матчем, да и сами игроки были на пределе. Каждое очко было решающим, каждая подача, блок, удар — точными, словно они в доли секунды решали, под каким уклоном стоит бить или ставить руки, и это поражало. Когда же матч закончился победой «Полонии», отчего Алекс не смог сдержать победного вскрика, Агата поняла, что если он бросит спорт, то от него ничего не останется. Это уже будет не Александр. Еще долго пришлось ждать, пока зрители разойдутся, а игроки освободятся и немного передохнут после захватывающей концовки. Агата слишком волновалась перед разговором с капитаном, потому что никогда этого не делала и не знала, с чего стоит начать и что говорить дальше. Она гуглила, задавала миллион вопросов Александру, а тот с улыбкой наблюдал за этими метаниями без возможности оторвать взгляд. Он взял ее за руку, чтобы поддержать, и успокаивающе поглаживал большим пальцем тыльную часть, наслаждаясь этой теплой ладонью и тем, что Агата не стала противиться прикосновениям. — С Сэмюэлем будет легко общаться, он позитивный и хорошо контактирует со всеми. Не хуже нашего Грэйсона. И Александр с этим не обманул, потому что время, проведенное с нападающим команды победителей, прошло как по щелчку пальцев. Первое время Агата, конечно, стеснялась и иногда запиналась, пытаясь вспомнить, что хотела сказать, но потом она взяла себя в руки, и все стало потихоньку налаживаться. Было такое чувство, словно он ее давний друг, который просто рассказывает истории из жизни, но с тем же это был столь бесценный опыт, за который она еще очень долго будет благодарить Александра. Когда они вышли со стадиона, на улице уже давно стемнело, но свежий воздух еще никогда не был таким опьяняющим, как после душного зала с тысячами зрителей. Алекс остановился и посмотрел на девушку, задавая вопрос, ответ на который был очень важен для него: — Как тебе сегодняшний день? Агата знала, что нужно правдиво ответить, и сердце подсказывало правильный вариант, но она не могла себе позволить сказать иное, как: — Не знаю, день был неплохим, но такое выматывает очень сильно. Я бы не хотела находиться в такой атмосфере постоянно. Александр равнодушно кивнул, и улыбка, которая последние полчаса не покидала его, сползла с лица, но все равно по нему было видно, как он хотел услышать иное, поэтому, ничего не ответив, показал на машину. — Отвезу домой.***
Следующим днем Агата и Александр сидели у нее дома, пока родители где-то пропадали. Парень находился не в самом лучше расположении духа, все еще помня вчерашний ответ, поэтому отвечал чаще односложно, с примесью сарказма либо обходился кивком. Агата уже корила себя за все решения, которые привели к этому, но ничего не могла поделать, лишь заслуженно принимала последствия. Ее комнату нельзя было назвать большой, но вот уже как полчаса Алекс ходил и так пристально все изучал, словно какой-то древний экспонат, пока Агата сидела за компьютером и пыталась систематизировать вчерашние криво написанные заметки. — Как называются последние партии, если они не были третьей? — она оторвалась от ноутбука и встретилась с его спиной, пока он изучал принадлежности на ее туалетном столике. — И перестань трогать мои вещи так, будто они принадлежат тебе. — Четвертая и пятая. И если бы ты на самом деле этого не хотела, то не стала бы звать к себе. — Я же серьезно спрашиваю! — Агата хмыкнула и развернулась, решив, что больше не будет обращаться к нему с вопросами. — Я же не знала, что ты будешь так рьяно все лапать. Это ни капельки его не остановило, поэтому он взял в руки подставку под украшения, которые от тряски рассыпались по столу. Алекс с невозмутимым видом поставил все обратно, словно ничего не произошло, и переместился на кровать, где и сидела девушка, наблюдая за тем, как Агата быстро набирала, но потом с такой же скоростью все стирала. Под пристальным взглядом ей не хотелось отвлекаться, чтобы лишний раз показать, что он для нее безразличен, но выходило это из рук вон плохо. То и дело каждые пятнадцать секунд она косо смотрела на парня. И даже не находилось оправдания для этого, кроме самого присутствия Алекса. Так в тишине они просидели некоторое время, пока он не сломался и не заговорил: — Это называется тай-брейк, — но, чуть поразмыслив, добавил: — Ты как-то говорила, что пишешь стих для постановки. Я могу его прочитать? Руки перестали порхать над клавиатурой, а плечи непроизвольно напряглись. Она еще никому не давала его прочитать, да и редко кому-то позволяла это делать, даже если тот готов. Это в какой-то степени было личным, поэтому она не хотела разглашения этой части, но с тем же отчаянно желала поделиться, чтобы кто-то оценил, похвалил, а не просто раскритиковал, как это бывало обычно. Агата неуверенно посмотрела на свой стол, где в самом углу лежал блокнот с финальным вариантом. Отставив ноутбук и подойдя к нему, она взяла стих и протянула его Александру, от нервов даже чуть помяв листы. От нервозного состояния никак не получалось сосредоточиться ни на чем другом, кроме наблюдения за парнем, за тем, как его внимательный взгляд бегал по строчкам. Агата старалась впитывать в себя каждую эмоцию, проскальзывающую на его лице. За этим так было интересно наблюдать со стороны, словно сам еще раз можешь прожить весь спектр эмоций от прочтения. — Дашь карандашик? — только и спросил он, явно обескуражив этой просьбой Агату. Он и впрямь хотел что-то исправить? Это выглядело максимально странно. Агата дала ему карандаш и с большей пытливостью стала следила за его действиями, волнуясь, что там может быть не так. — Вот, — он протянул блокнот с такой шкодливой улыбкой, какую встретишь только у детей, которые исполнили то, что так давно планировали, и пытались скрыть, но все выдавали бушующие эмоции. Агата взяла и стала быстро пробегаться взглядом по тексту и, когда заметила, что там наисправлял парень, гневно вскинула голову и была готова убить его прямо в этой комнате, и плевать ей хотелось на то, какие будут последствия. Александр явно упивался ее реакцией, которая только веселила его. — Ты серьезно? Исправил «наша любовь» на слово «член» и даже нарисовал его на полях? Детство в одном месте заиграло? По-твоему, строчки «Смотря на нашу любовь, я вижу, что она крепче алмаза» будут лучше звучать с другим словом?! Александр только заливисто засмеялся, явно не раскаиваясь в содеянном, но, смотря на его улыбку, Агата и впрямь уже готова была простить эту дурацкую выходку. Однако хорошо ударить его все равно хотелось, поэтому она замахнулась, но не успела довести руку, как его пальцы сомкнулись на ее запястье, отчего баланс потерялся, и Агата свалилась прямо на парня. Свободная рука уперлась в его грудь, а взгляд остановился на голубых глазах, в которых все еще плясал дьявольский огонек, и, не задержавшись там надолго, стал опускаться ниже — на губы. Они лежали в молчании, только тихое и сбивчивое дыхание его нарушало. Еще секунда, и точно можно было бы забыть о каком-либо другом деле, кроме поцелуев, но Агата резко подскочила, поправляя задравшуюся футболку. — Мне нужно дописывать статью, — протараторила она и, подхватив ноутбук, уселась за стол, скрывая порозовевшие щеки волосами, которые как нельзя кстати оставила распущенными. Комната погрузилась в давящую тишину. Агата никак не могла больше сосредоточиться, потому что по спине бегали мурашки и чувствовались фантомные касания мягких пальцев. Казалось, что дыхание Алекса все еще ощущалось на губах, отчего она не могла к ним не притронуться, чтобы медленно провести указательным пальцем. За это можно было ставить один-один: она обидела его словами, а он — действиями. Но можно ли это так быстро замять и больше не вспоминать? — Я не фанат стихотворений, они слишком сложны для моего понимания, но в этом что-то определенно есть, — начал тихо говорить он, пока смотрел на спину девушки прожигающим взглядом, держа в руках до этого упавший лист. — Да, оно неидеально, но, надеюсь, тот, кто будет его читать, передаст весь спектр эмоций, которые здесь есть. Агата не могла вымолвить ни слова, даже просто сказать «спасибо», поэтому лишь продолжила клацать клавишами, которые разбавляли удушающую тишину этой комнаты. — Я закончила, — только сказала она, когда отправила по почте готовый файл. Они посмотрели друг на друга долгим и мучительным взглядом. Да, их сегодняшнее общение совсем не задалось, но это не отменяло того факта, что само присутствие было самым правильным, что могло сегодня произойти, поэтому расставаться не хотелось, как бы это ни было необходимо. — Ты мне помог со статьей, за что большое спасибо, но, наверное, на этом нужно прощаться, — Агата встала с кресла, потому что стоя, казалось, все сможет, ничто ее не сломит. — Счастье мое, мне не нравится, к чему ты клонишь. Алекс повторил за ней, и теперь они оказались в двух-трех шагах друг от друга. После слов парня Агата совсем иначе на него посмотрела, ведь она никогда не придавала большого значения этому прозвищу, которое редко вырывалось из его уст, но сейчас, смотря в его глаза, понимала, что в этом что-то есть. Нечто большее, чем просто банальное счастье. — Просто хочу сказать, что этот трюк к Леонардо будет последним. Во всех смыслах, что мы делаем. Не хочу больше играть в этот спектакль, хватит. Хватит с Кристофера, хватит с меня и хватит с тебя, — она это говорила в большей степени из-за того, что не хотела причинять боль своим соглашением с его матерью, чтобы он бросил спорт. Она видела, как ему больно это слышать, и не могла этого допустить. — Это все было хорошо, но и хорошего ведь должно быть в меру. — А если я не хочу? — Алекс сказал это тихо, но эти слова отразились в ее сознании, словно из рупора, отпечатавшись где-то глубоко в мозгу, чтобы точно никогда не забыть. — Не в том смысле, чтобы продолжать эту сделку, а в том, что я не хочу, чтобы ты уходила. Мне нравится быть рядом, наблюдать за тем, как тебе не нравятся многие мои действия, но как ты все равно мимолетно улыбаешься этому. И тогда на пляже я не поцеловал тебя не потому, что не хотел, хотя я очень хотел, а потому, что это было что-то заменяющее, а я не замена, чтобы так поступать. Он сделал шаг вперед, и теперь они стояли, соприкасаясь, отчего Агате пришлось задрать голову. Ее взгляд бегал по его лицу, изучая каждую часть: пронзительные голубые глаза, что смотрели с таким обожанием и трепетом вперемешку с глубокой тоской; розовые губы, к которым так и хотелось прикоснуться, провести пальцем, а потом прижаться и поцеловать, ощущая этот пьянящий вкус, проникающий в каждую частичку тела. — Но ты же и есть замена, — как бы ему ни было неприятно это слышать, однако от правды никуда не денешься. — Для кого? Для тебя или для всех остальных? Его рука легла на ее поясницу, даже сквозь футболку ощущались легкие касания длинных пальцев, а взгляды говорили больше любых слов, чего они оба хотели. Сейчас не нужно было спрашивать разрешения или завлекать каким-то обманом, поэтому Агата позволила себе уменьшить расстояние, приблизившись к его губам, в то время как его руки крепче сжали ее талию, не намереваясь никуда отпускать. Александр первый не сдержался и поцеловал мягко, ощущая нежность и податливость ее пухлых губ. Он никуда не торопился и ни на кого не оглядывался, чтобы узнать, увидел ли кто-то, чем они занимаются. Это был момент, который принадлежал только им и никому другому. Агата провела рукой по его щеке, и это оказалось грубой ошибкой, потому что от прикосновения к легкой щетине, что царапала руку, удовольствие только сильнее распространялось по телу, отчего она сильнее прильнула к парню, забирая все, что тот мог ей дать. Они были здесь вдвоем, скрытые от чужого взгляда, но открытые друг для друга. Мысли, предостережения — все это отступило на второй план, а безудержное желание, охватившее их в считанные секунды, вырвалось наружу. Начиналось все целомудренно, но быстро превратилось в порыв страсти — языки сплетались, руки бродили по открытым, да и закрытым участкам тела. Им еще многое нужно было обсудить, но это определенно могло подождать, если задержка будет такой сладостной.***
После таких выходных прекрасное настроение не быть просто не могло, даже если понедельник означал возвращение на скучную учебу. Агата сидела и слушала преподавателя, делая пометки, но с тем же не слышала и половины слов, пребывая в каком-то состоянии приятной эйфории. — В тебе что-то изменилось, — заключила Эйвери после получаса внимательного рассматривания девушки. — Оу, ты заметила, — Агата поправила волосы, заправляя выбившуюся прядь за ухо. — Попробовала сегодня новую укладку. — А я думала, что ты не расчесалась, когда вышла из дома. — Ты мне не нравишься, — пробурчала Агата, возвращая внимание на преподавателя, записывая его поток непрекращающихся слов. — Это взаимно, детка, нам что-то надо делать с твоей головой, а то твой парень не признает тебя. — Все он признает, будто и такой не видел. — Вот и прокололась. Рассказывай, чего светишься? Переспали? Агата тяжело вздохнула, потому что, когда ты сам расспрашиваешь кого-то о личной жизни, это совсем отличается от того, когда так делают с тобой. Сразу становишься каким-то замкнутым и неразговорчивым и хочется, чтобы поскорее отстали и оставили в покое. — Нет, — решив, что ходить вокруг да около не стоит, ответила сразу, но отвернулась, давая понять, что не хочет развивать эту тему дальше. За что она очень любила Эйвери, так за то, что та умела вовремя закрыть рот и не лезть с ненужными расспросами. Так было в отношениях с Кристофером, так было, когда она начала «встречаться» с Алексом, так и продолжилось сейчас. За это определенно стоит ставить людям при жизни памятники. Когда же лекция закончилась, девочки стали собирать вещи, пока Агата не сказала: — Сходишь со мной к мистеру Тиллису? Мне нужно отдать ему стих. — Ты его закончила? Мои поздравления. Агата только кивнула, а потом они направились в актовый зал. Когда она переступала порог, все словно замедлилось, только сердце билось с отчаянной скоростью, ведь еще было неизвестно, что постановщик скажет на этот счет. Конечно, Агата приходила к нему лично, чтобы показать наработки и всегда более-менее получала лестные комментарии. Но сейчас отчего-то все равно было особенно страшно. Эйвери стояла рядом, как молчаливая группа поддержки, и идти не одной было лучшим решением, которое она приняла в своей жизни. Мистер Тиллис находился за кулисами, пристально разглядывая реквизит и поправляя неправильно лежащие детали. Собравшись с духом, на негнущихся ногах Агата подошла к нему. — Здравствуйте, извините, что отвлекаю. Я принесла стихотворение для последней сцены. Мужчина резко обернулся, и она сразу поняла, что ничего хорошего ожидать не стоит, потому что по внешнему виду настроение у него было весьма скверным. Агата протянула сложенный листок, который в некоторых углах был помятым, но самое главное, что она сумела найти ластик, чтобы стереть «автограф» Александра, который после недолго времени стал вызывать улыбку на лице. Взгляд постановщика быстро пробегался по строчкам, но лицо ничего не выражало, отчего Агата не могла сдержать накатывающую волну страха. Когда же он оторвался и посмотрел на стоящих перед ним девушек, то уже не поскупился в угрюмом выражении лица. — И это ты мне предлагаешь ставить в самый конец спектакля? Да это же абсолютно бездарно! Лучше вообще ничего не делать, чем включать такое убожество в сценарий. Агата стояла с ошарашенными глазами, пытаясь подавить слезы, которые так и норовили скатиться по щекам, но рука Эйвери, сжимающая ладонь, помогала этого не сделать хотя бы на виду у мистера Тиллиса. — Я… я могу переделать, если вам не нравится, — часто прерывающимся голосом говорила Агата. — Скажите, что именно не устраивает, и я исправлю в кротчайшие сроки. — Не нужно мне ничего исправлять. Я просто ничего не приму, идите отсюда, вы мне мешаете работать. Агата пулей вылетела из зала, а как только оказалась в коридоре, то дала волю слезам, которые грозились затопить все вокруг. От утреннего хорошего настроения не осталось и следа. Мистер Тиллис разом все уничтожил: все труды, которые она вложила в это стихотворение, все бессонные ночи. Все пошло насмарку. Наверно, поэтому она никому и никогда не давала читать написанное, ведь люди, которым ты дорог, будут всегда говорить, что это лучшее, даря надежду, а другой все это растопчет, даже не посочувствовав. — Я же так старалась… старалась, — бубнила она себе под нос, пока Эйвери не заключила ту в утешительные объятия, но это только сильнее заставило расплакаться. — Я знаю, дорогая. Знаю. Он просто дурак, который не разглядел такой талант, а ты большая молодец. — Ты же даже не читала его. — Мне и не нужно, я просто до последнего верю в тебя. Даже если, по его мнению, сейчас все отвратительно, то дальше будет только лучше. Главное — не опускать руки и совершенствоваться. Агата шмыгнула носом и посмотрела заплаканными глазами на Эйвери. Слова, которые она произнесла, были очень трогательными, но с тем же еще больше вводили в тоску, потому что не получилось дотянуть до той ступени, чтобы ее оценили и похвали. — Очень странные у тебя методы поддержки. Ты знаешь об этом?