***
Оксана просыпается от возни за дверью. Агрессивные голоса, повышенные интонации, несколько хлопков — и она приподнимается на локтях, пытаясь понять, что происходит. Слов она разобрать не может, но узнает голоса Оли, Лены и их охранника. Первая звучит нервно, вторая — озлобленно, третий что-то бубнит едва уловимо. Дверь распахивается — и Лена подскакивает к кровати, на которой лежит Оксана. — Как ты это сделала? Не молчи, бусинка, не усложняй все ещё больше. Как ты связалась с ними? Оксана застывает, судорожно соображая. Мысли летят так быстро, что голова начинает кружиться, и она лишь пытается поймать ту самую, которая будет наиболее выигрышной в ее ситуации. Потому что, с одной стороны, она может честно сказать, что ничего не делала и не понимает, о чем речь, чтобы уберечь себя, но не факт, что ей поверят. С другой стороны, она может попробовать блефовать и напугать их, согласившись, что она что-то там сделала и все всё знают. Оба варианта имеют огромное количество подводных камней и рисков, но что она теряет, в самом деле? Хотели бы убить — убили бы давно. Им же нужно явно что-то другое, правда, судя по тому, что она слышала и видела, они сами ещё не определились, что именно. Дав себе секунд пятнадцать, Оксана садится ровнее и подтягивает ближе колени. — А это сейчас важно? Как именно? Или важнее то, что сейчас происходит и что вам теперь делать? Лена раздувает ноздри, ее глаза горят чуть ли не красным, как в фильмах. Она недовольно выдыхает, задыхаясь в наплыве эмоций, а потом медленно мотает головой и слабо улыбается. — Ну уж нет. Это блеф. Или твой, или дружка твоего. Он пытался подловить мою дурочку, она попалась, и теперь они ждут, что мы так легко выдадим себя. Но нет. Никто не двигается с места, — она смотрит через плечо, где в дверях стоит Оля. — Это проверка. В доме камеры, они наверняка нашли способ получить к ним доступ. Начнем метаться и куда-то перемещаться — накроют мгновенно. Поэтому все остаются на своих местах. — А если… Звонок в дверь заставляет всех вздрогнуть. Оля облизывает губы и нервно смотрит на Лену, которая предупреждающе смотрит на Оксану и кивает охраннику. Тот идёт в двери, снимает защёлку и приоткрывает ее. — Без глупостей, — ровно произносит Егор. — Я достаточно посмотрел боевиков, чтобы шарить за всякое дерьмо, так что если через пять минут я лично не выйду из дома без конвоя и угроз, вас отсюда будут вытаскивать по частям, — предупреждает он. — Какого хуя, — фыркает Оля. — Мы же за одно, придурок. — Вы перегнули палку, девочки. Одно дело рассорить их, чтобы тебе достался один, а мне второй, и совсем другое — красть человека. Это уже серьёзно. — А для серьезных дел у тебя яиц не хватает? — Да нет, как раз хватает, раз я здесь. Оля медленно подходит вперёд и с презрением смотрит ему в глаза. — Думаешь, включишь режим героя и он тебе сразу даст? Ты не боевиков насмотрелся, глупый, а мелодрам. Шастун твой не тёлка в беде, чтобы раздвинуть ноги за спасение. — Кто знает. Но сейчас речь не об этом. Девчонку отпустите, — он кивает вглубь комнаты. — И сваливайте. Я проверну все так, чтобы вас обеих не искали. Но для этого нужно уйти сейчас и тихо. — Как ты вообще нас нашел? — подходит ближе Лена. Ее трясет. — Об этой квартире никто не знал. — Я трахнул её здесь впервые, — грубо отзывается Егор, кивнув на Олю. — Это мой пункт был раньше, а потом она сказала, что ей нужно безопасное место, и я позволил ей тут тусоваться. С тобой. И вашими шлюхами. И, кстати… — он смотрит на часы, — у меня две минуты, чтобы выйти отсюда живым и с Оксаной. Или вам хочется смотреть друг на друга через решетку?***
— Арс, тут Оксана!***
Антон вообще ничего не понимает. Голос Арсения звенит и периодически пропадает из-за связи и эмоций, он пытается что-то объяснить, но разобраться, в чем дело, у Антона так и не получается, поэтому ему просто присылают адрес смс-кой, и он вызывает такси, только сменив домашние шорты на джинсы. Из того набора слов, что он уловил в речи Арсения, несколько раз уверенно звучало имя его сестры, и Антон очень надеется, что его вызывают не на опознание, потому что в таком случае он сойдёт с ума. Он гуглит адрес, понимает, что это полицейский участок, и напрягается ещё больше. Может, Арсений нашел что-то? Выследил каким-то образом кого-то из этой истории? Но каким образом? Когда? И чем он рисковал? — Блять, блять, блять… — бормочет он без остановки, сжав свое колено, и смотрит в окно. Ему бы быстрее, ему бы на красный, но он не может так подставлять таксиста. Тот, к слову, выглядит как самый настоящий балабол и в каком начале даже предпринимает попытку разговорить случайного собеседника, но Антон выглядит таким всклокоченным, что его оставляют в покое. Спасибо большое. Как только машина тормозит у участка, Антон выскальзывает и летит по ступенькам вверх, чуть не навернувшись, внутри крутится, пытаясь понять, куда ему и в какую сторону, а потом видит, что в конце коридора открывается дверь, из нее выходит сначала Оксана, за ней — Арсений и парень в форме. Антон делает порывистый шаг к ним, тормозит, потому что ноги дрожат как после забега, и только пялится на сестру, боясь, что у него крыша едет и он обознался. Арсений поднимает голову, видит его, улыбается и привлекает внимание Оксаны, кивнув на Антона. Та поворачивается, застывает на секунду, а потом несётся к нему, чуть не толкнув двух мужчин в форме. Антон делает пару шагов вперёд, вытягивает руки и хватает ее, когда она, подскочив, виснет на нем, как обезьянка. Она плачет так сильно, что ее начинает колотить, и Антон, забив на то, что на них смотрят, садится прямо на пол и крепко пережимает сестру к себе. Гладит по волосам, обнимает так сильно, словно боится, что она куда-то денется. — Тош, — заикаясь от слез, шепчет она, липнет к нему и тычется мокрым носом в шею, — я такая дура, такая невозможная идиотка, ты бы знал. — Похуй, ты здесь, это все, что сейчас важно, а с остальным мы разберемся. Антон целует ее в лоб, касается ее худых плеч и сглатывает, понимая, что кормили ее едва ли нормально — Оксана и раньше была тонюськой, а сейчас все ещё хуже. Он слышит краем уха голоса, поднимает голову и видит Арсения, который пожимает руку парню в форме, хлопает его по плечу и, кивнув, подходит к ним. — Нас подкинут до дома. Потом надо будет ещё приезжать, чтобы кое-что подписать и подтвердить, но сейчас мы все едем спать и отдыхать. И Антон, и Оксана лишь покорно кивают, поднимаются и, держась за руки, идут следом за Арсением, безмолвно переговариваясь. «Он слишком хорош». «Это мягко сказано». «Тебе очень повезло». «Нам обоим. Он же наш». «Надо не забыть поблагодарить его, когда все уляжется». «Уверена, ты придумаешь что-то особенное». Хитрый прищур сестры — и Антон пихает ее в плечо, чувствуя, как напряжение, перекрывающее ему кислород все это время, наконец отпускает.***
— Мы раньше близко дружили с Витей. Потом армейка, практика, работа в органах, поездки, вылазки, звезда немного ударила по мозгам, и мы перестали взаимодействовать. Я даже не сразу о нем вспомнил, а потом стал перебирать, кто еще может помочь, и вот. Я до конца не знаю, что и как там произошло, я чисто смухлевал, мне сказали свалить, а потом сказали, что Оксана оказалась на улице. Арсений делает глоток воды и слабо улыбается, когда Антон кладет ладонь ему на колено. — Там никто особо ничего не понял. Но что очевидно — и Оля, и Лена пропали. Их словно и не было: ни документов, ни информации, ничего и нигде. Все стёрто. — Это Егор, — подаёт голос Оксана, лёжа у Антона на плече. — Я плохо слышала, но узнала его голос и разобрала пару фраз: он пытался образумить их, что-то объяснял… — Бред, он с ними, — фыркает Арсений. — Зачем ему помогать тебе? Очередной финт ушами. — Возможно. Но это подействовало, — Антон кивает на Оксану. — Она же сейчас здесь. — Только не говори, что ты простил ему все, — садится ровнее Арсений. — Вспомни все то, что он сделал. — Не простил. Но он помог. Глупо это отрицать. — Как и ты, — вклинивается Оксана, сжав руку Арсения. — Особенно ты. Спасибо, что был рядом. С ним, — она смотрит на Антона, — а, значит, и со мной. — Вы мне как семья, — Арсений устало улыбается. — Я не мог иначе. Антон немного тушуется от такой прямоты, а потом сползает с подушек, ложится головой на колени к Арсению, укладывая Оксану себе на грудь. Можно выдохнуть.***
какое-то время спустя — Я тебе отвечаю, он оторвет тебе то самое дорогое, если ты так поступишь. Или что-то не менее дорогое, потому что самое дорогое ему нужно. — Да знаю я, — Арсений пихает Оксану в плечо, продолжая залипать на витрину. — Но ты видишь, какое оно красивое? Оно должно быть у него. — Ты не можешь подарить ему помолвочное кольцо без помолвки, Арс. А свадьба — это такое клише, но мне даже как-то стыдно за вашу историю. — Ебаные фильмы, испортившие понятие традиционного брака. — У вас в принципе с традиционным туго, Сень. — Ой, завались. Арсений ещё пару секунд глазеет на невероятно красивое кольцо, понимая, что совершенно точно готов отвалить за него половину зарплаты, чтобы подарить Антону на день рождения, но Оксана права — таким только предложение делать, а это не их вариант. Сама младшая Шастун то и дело лезет в пакет, чтобы коснуться подарка для своей девушки, часом ранее озвучив более чем логичную фразу: — Хочешь увидеть кого-то в красивом белье — сначала подари его. Арсений даже косо смотрел в сторону секс-шопа, но идти туда с Оксаной, чтобы она была в курсе, с какими игрушками будет развлекаться ее любимый братишка, было едва ли хорошей идеей. Он не знает, сколько часов они мечутся по торговому центру в поисках подарков для своих любимых — у Оксаны и ее девушки годовщина, а у Антона день рождения, и Арсений хочет раскошелиться на что-то действительно крутое, но, по ощущениям, проще и практичнее трахнуть манекен, чем найти что-то стоящее. Он начинает злиться, потому что это уже не первая вылазка в магазин в попытке найти «то самое», но каждый раз — крах. Это уже начинает подбешивать. Он не понимает, как Антон каждый раз дарит ему такие крутые подарки и откуда он черпает идеи, потому что сам он упирается в шмотки и гаджеты, а это ну совсем плохо. — Да найдешь ты, успокойся, — Оксана касается его руки, предварительно вытерев пальцы, потому что спустя шесть часов поисков они всё-таки решили сесть поужинать. — Уверена, в какой-то момент ты просто увидишь то, что надо, и… — Я могу просто пойти в секс-шоп, — пожимает плечами Арсений. — Я знаю, чего он хочет, и мог бы… — Так в чем проблема? — она делает громкий глоток через трубочку. — Если тебе мешает мое присутствие, я пойду в косметику и все. К тому же… Я уже не та скромняжка, как несколько лет назад, меня Марина открыла вообще с другой стороны. — Но всё-таки это как-то неловко. — Да без проблем. Доедаем и расходимся — я буду сто лет выбирать то, что мазать на лицо, а ты — то, чтобы у тебя на лице был мой брат. — Окси! — у Арсения газировка идёт носом, он давится и захлебывается почти, собирает все салфетки, чтобы вытереть себя и стол, и бросает один самый сухой комочек в нее. — А то нет, — подмигивает да. — Знаю я, чем вы, мальчики, развлекаетесь, и, должна сказать… — Не-не-не, молчи! — останавливает ее Арсений, предупреждающе подняв палец, но не продолжает, потому что лежащий на столе телефон загорается и на экране появляется оповещение с прикрепленным фото. Кусочка хватает, чтобы резко перевернуть мобильный экраном вниз, и Оксана с гадкой ухмылкой откидывается на спинку кресла, потягивая молочный коктейль. — А я о чем? — Бе бе бе. Арсений всё-таки берет телефон, открывает сообщение и очень медленно сглатывает, когда видит Антона с ушками на ободке, в портупее поперек груди и в короткой юбке. Господи ты боже. — Я так понимаю, тебе домой нужно срочно? — продолжает ласково издеваться Оксана, наблюдая за тем, как у Арсения начинают гореть глаза и щеки. — Я… зайду в магазин и потом… — за фотографией прилетает короткое видео, на котором становится видно, что юбка скрывает полупрозрачный член, на котором сидит Антон, и все внутри проносится мурашками от подписи: Ты скоро? Жду тебя. 16:57 — Я так и поняла, — улыбается Оксана, печатает что-то в телефоне и отодвигает пустой стаканчик. — Так и быть, поеду сразу тестировать белье на своей красотке. Вся ночь и квартира в вашем распоряжении. — Окс… — Все нормально. Я бы не хотела, чтобы вы из-за меня сдерживались, а я бы все равно слышала и представляла, что ты там творишь с моим братом. — Мне даже неловко, потому что… — следом за последним видео прилетает ещё одно: вид сзади, раздвинутые ягодицы и смачно выскальзывающий из ануса резиновый член. Видео зациклено, и через три повтора Арсений вскакивает, понимая, что еще два — и ему придется задержаться в туалете. — Я закажу тебе такси, хорошо? Ко входу центральному. Напиши, когда, и я вызову, а я в магазин и… — он видит «загружает видеосообщение» и блокирует телефон. — Да поняла я, поняла, — Оксана приподнимается, чтобы поцеловать его в щеку, и садится обратно. — Купи что-то, чтобы у него челюсть упала. Тогда, конечно, сосать будет неудобно, но… — Как тебя испортили. — Отчасти и ваша вина, — подмигивает та и дёргает рукой, мол, все, беги. И Арсений бежит.***
Антон коварно улыбается, когда получает сообщение от сестры: Не знаю, что точно ты отправил, но он рванул с места так, словно оставил утюг на своей куртке за шестьдесят тысяч. Никогда не видела, чтобы Арс так краснел. Я у своей останусь, так что веселитесь, ребятки, но помните про соседку сверху — у женщины слабое сердце, она ещё после прошлой вашей «тусовки» не отошла, до сих спрашивает, что за фильм ужасов мы такой смотрели, что там так кричали. 17:03 На самом деле тогда они попробовали подобие ёлочки, и Антон и правда стонал так, что потом пришлось лечить горло, потому что он банально сорвал голос. Но ощущения незабываемые. Особенно если припоминать эту Арсению — в моменте тот трахал его игрушкой, как в последний раз, а после стал стесняться и краснеть при каждом упоминании подобного. Очаровательный. Антон отправляет Оксане сердечко и откладывает телефон, чтобы не отвлекаться. Он смотрит на прикроватную тумбочку и закусывает нижнюю губу: смазка, потому что Арсений без нее не соглашается никогда; презервативы на случай, если они поймут, что в душ потом будет лениво, хотя это уже что-то вроде традиции — после чего-то грязного и грубого нежиться в ванной; вибратор и наручники. Он застывает в ожидании, немного елозя на кровати. С игрушки он так и не слез, потому что знает, как очаровательно Арсений каждый раз бурчит, когда Антон играет с дилдо — будто бы обижается, но при этом глаза горят так ярко, что Антон понимает — его это заводит не меньше. Вообще, скоро день рождения у Антона, но подарок захотелось сделать Арсению. Он просто вспомнил, как тот как-то отзывался о кружевном белье и подобном образе, а потом Антон увидел, что у Арсения осталось включенным порно с парнем в костюме горничной — Попов уснул, утомленный работой, пока в его телефоне на минимальной мощности парнишка трахал себя чем-то очень длинным и тонким. Антон поворачивает голову в сторону зеркала и облизывает губы, глядя на себя. Ушки — клише, но в кудрях выглядит интересно, портупея подчеркивает цвет кожи, юбка едва прикрывает ягодицы и игрушку, заставляя сглотнуть. Ему волнительно. Как поведет себя Арсений? Накинется на него с порога или наоборот будет делать вид, что ничего не происходит? Сделает все сам или позволит Антону руководить? Будет стабильно спокойным или начнет полыхать, как только увидит его? Входная дверь открывается, и Антон застывает, глядя на дверной проем. Садится чуть ровнее, кладет ладони на колени, немного прогибается в пояснице и не двигается, ожидая. Прислушивается к возне в коридоре, какому-то тихому бормотанию и вздрагивает, когда Арсений появляется на пороге. — Ты… — Привет, — сглатывает. — Как шоппинг? Арсений подходит к нему, тянет на себя, поднимая на колени, и впивается в его губы. — Чокнутый. — А руки помыть? — шепчет Антон, хитро улыбаясь. — Никакой буквальной грязи во мне, только метафорическая. — Да я бы никогда… — бормочет Арсений, кусает его за нос и летит в ванную. Антон счастливо и влюбленно смеётся, дожидаясь его, видит, как тот на входе в комнате стягивает комком рубашку и жилетку, и снова дергает на себя, целуя. Как же хорошо, блять. Он выгибается и мурлычет, ощущая руки Арсения на своей спине, пояснице и бедрах, виляет задницей, привлекая внимание к юбке, и втягивает носом воздух, когда тонкие длинные пальцы обводят ягодицы и немного разводят. — Какой странный… член. — Дилдо с щупальцем, не видел никогда? — ухмыляется Антон, немного раздвигает колени и осторожно вытаскивает из себя игрушку. — Мой грязный, грязный, грязный… — ласково шепчет Арсений и впечатывает его в себя. Антона плавит. Арсений медленно, чуть ли не подушечками изучает его тело, касается гладкой кожи, лёгкой ткани и ползет вверх по спине, обводя портупею. Антон позволяет эту заминку, хотя все тело дрожит и перед глазами все мылит от возбуждения — он достаточно завёлся ещё от игрушки, а тут горящие глаза Арсения как подтверждение, что его шалость удалась — и его мурашит от желания. Но торопиться всё-таки не хочется — слишком уж сладка эта пытка. Арсений тянется ближе, целуя в шею, прихватывает мочку уха, ведёт носом по ключицам — и Антон тянет его на себя, не отпускает, прикрывает глаза и дышит через распахнутые губы, потому что воздуха словно не хватает. Пальцы забираются под юбку, касаются ягодиц, ложбинки — колени разъезжаются, и Антон подставляется, немного виляет бёдрами, чтобы найти пальцы, и слабым стоном на ухо просит себя коснуться. Ничего не говорит, не озвучивает свои желания, только направляет, зная, что Арсений его поймет. Антон внутри горячий, мокрый, он явно немало времени уделил подготовке, и Арсений облизывает губы, представляя, чем он тут занимался в его отсутствие. Раньше его бы это смутило, а сейчас он сожалеет, что застал в видео лишь малую часть того, что было. Он поглаживает его тремя пальцами, второй рукой оттягивает его яйца, вызывая скулеж, и улыбается, когда Антон впивается зубами его в шею. — Котята так не кусаются. — Я тигр, бля-а-ать! — Антон почти уходит на фальцет, когда подушечки начинают методично ласкать простату, подаётся назад сам, жмурится до влаги в уголках глаз и сползает все ниже и ниже, раскрываясь максимально. Голова кружится, он тянется вниз, чтобы пережать свой член, и сожалеет, что так и не достал кольцо — сегодня хочется оттянуть насколько это возможно, чтобы не кончать и быть на грани все это время. Арсений двигает пальцами с оттяжкой, разводит их, растягивая края, гладит снаружи простату, а потом толкается внутрь — и Антон бессвязно мычит ему в ключицу, раскачиваясь на едва держащих его коленях. — Шлепни меня, — просит на грани слышимости, — сильно. Чувствует, как замирает Арсений, пару секунд думает, а потом кое-как, чуть не навернувшись с кровати, переворачивается, чтобы практически сесть к Арсению на колени, ложится грудью на кровать и тянет под голову подушку. Арсений смотрит на кудрявый затылок и съехавший набок ободок с ушками, на сползшую к плечам портупею, задирает юбку и поправляет резинку джоки, рассматривая порозовевшие ягодицы. Анус, влажный от смазки, то сжимается, то разжимается в такт дыханию Антона, и Арсений обводит его по кругу, вставляет два пальца, гладит внутри, поглаживает большим пальцем снаружи, а потом отвешивает шлепок по одной половинке. Антон вскрикивает, потому что головка члена проезжается по покрывалу, внутри приятно пульсирует, а кожа ягодиц горит. Ещё шлепок — и он впивается пальцами в подушку, выгнувшись сильнее и подняв бедра ещё выше. Это какое-то безумие. Антон чуть не рвет зубами наволочку, когда к пальцам добавляется язык, а шлепок повторяется ещё раз и ещё. Он не знает, куда себя деть, только липнет грудью к кровати, а бедрами давит назад, потираясь о чужое лицо. Такое чувство, что у Арсения несколько рук, потому что он словно везде одновременно, и Антон не узнает сам себя, срываясь на всхлипы и не контролируя себя. Он даже не понимает, что кончил, пока не чувствует, как Арсений ведёт по его члену, вызывая ощущение наравне с приятной болью, потому что кожа ещё слишком чувствительная. Он почти падает на бок, но ему не дают — язык ласкает внутри по кругу, пальцы поглаживает член и потирают место у яиц. Простыня липнет к мокрой коже, Антон заводит руку назад, шарит по телу Арсения, находит его член и сжимает его, дрочит тремя пальцами, пытаясь сформировать мысль, но может только тереть головку и слегка елозить бедрами по его коленям, надеясь, что говорить не придется. Ещё шлепок — и Антон, кажется слишком сильно давит Арсению на член, потому что тот шипит и заваливается на него сверху, впечатывая в кровать. — Скажи, чего тебе хочется… — Антон готов заплакать в момент, когда Арсений кусает его за ухо. — Тебя внутри… — почти шепотом, потому что голоса нет, отзывается он, — так глубоко и жестко… как только сможешь… хочу нахуй забыть свое имя… Он натягивает простыню, когда Арсений елозит на нем, давит бедрами, скользит членом между ягодиц, касаясь ануса, но не входит. Антон сдавленно рычит, заводит руку назад и давит на его задницу, впечатав его в себя. Трётся бедрами, пытается насадиться сам, мычит от досады и жалобно бормочет его имя, понимая, что его сейчас разорвет на атомы, если Арсений не сделает то, о чем он просит. Они стонут почти в унисон, когда Арсений оказывается внутри: Арсений — ему в лопатку, навалившись всем телом и сжав коленями его ноги, Антон — в подушку, рискуя задохнуться. Из-за положения член входит туго, и от этого у обоих перед глазами все плывет. Первый толчок, чтобы понять, как лучше двигаться, второй, третий — и Арсений срывается.***
— Какой же кайф, что ты раскрепостился, — бормочет Антон, распластавшись по кровати. Он кончает три раза, тело выжато настолько, что, кажется, он скинул несколько килограмм от темпа, с которым его трахал Арсений. Кровать под ними всклокочена так сильно, что даже не хочется расправлять, как и вставать с нее — из него неприятно вытекает сперма, но сил нет, а простыня и так вся в поту, сперме и смазке, так что немного позже. Арсений каким-то образом уговаривает себя сходить им за водой, и Антон пьет настолько жадно, что больше проливает на себя. — У меня не то чтобы был выбор. Так сказать, это во мне и так было, но нужен был кто-то вроде тебя, чтобы раскрыться. — Чувствую себя первооткрывателем, — гордо булькает Антон и отдает ему обратно кружку. — Ты из меня всю душу выебал. — Как и заказывали. — Пять звёзд, где оставить отзыв? — Прямо здесь, — Арсений наклоняется и вытягивает губы. Антон смеётся, целует его и тянет на себя, обвив его руками и ногами, ойкает, когда между бедер липнет, и морщится. — Обожаю трахаться без резинки, но это ощущение… — В душ? — Позже. — Сходить за салфетками? — Ты лучший. Антон наблюдает за тем, как Арсений помогает ему вытереться, задумчиво жуёт губу, а потом вдруг выдает: — Я тебя люблю. — Э-э-э… — Арсений поднимает глаза, — я тебя тоже люблю. — Нет, в смысле… Прям серьезно, — Антон приподнимается на локтях. — Не в смысле нам трахаться классно, хотя нам классно трахаться. Не в смысле мне нравится смотреть, как ты спишь, хотя ты очаровательный. Не в смысле мне прикольно с тобой готовить что-то не очень съедобное по вечерам, хотя это едва ли не самое теплое, что есть в моей жизни. А в смысле… все вместе. И комфорт, и уют, и страсть, и бытовуха, и, блять, я херню несу, да? — сдается он, сдувшись. А Арсений смотрит. Влюбленно, восхищённо, бесконечно нежно. Убирает салфетки, тянется к нему и долго вдумчиво целует, положив ладонь ему на скулу. Антон плавится, поглаживает его плечи и улыбается, чувствуя, как горят щеки. — Надо купить Окс огромного медведя за то, что она тогда отдала тебе мой телефон, — бормочет он со смешком. — Договорились.