Часть 1. Глава 18. Долгие разговоры
12 апреля 2023 г. в 19:29
Осень уже активно вступала в свои права, и долина Хогвартса выглядела особенно меланхолично-очаровательной, украшенная в золотисто-желтые оттенки.
Жизнь Абигейл шла своим чередом – учеба, подработка, сбор ингредиентов в лесу, периодические стычки с разбойниками, которые уже едва ли ее трогали. Гейл сама не заметила, как тоже стала погружаться в эту меланхолию, все больше времени проводя наедине с книгами или с самой собой, взмывая вверх и зависая на метле над Хогвартсом, укутавшись в новенький плед. Она даже осмелилась проигнорировать указания мадам Когавы, усаживаясь на метлу боком.
Разумеется, в ее жизни все так же были разговоры ни о чем в женском общежитии под покровом ночи. Были попытки найти хоть крупицу новой информации о древней магии с профессором Фигом. Девушка даже поделилась с наставником историей знакомства с Лодгоком, и они вместе вновь спускались в Зал картографии, чтобы обсудить это с хранителями, но портреты оставались пустыми.
Были вылазки с Натти, которая вновь игнорировала инстинкт самосохранения и лезла на рожон. Один раз они даже нарвались на серьезные неприятности, но в том случае на кону стояло спасение ребенка, чей отец отдал свою жизнь в борьбе с “Пепламбами”. Им вновь потребовалось немало везения, чтобы сохранить все конечности в целости. После этого случая Гейл поставила подруге условие, что если и этого констеблю Сингер окажется мало, они все равно не будут соваться в самое пекло, ограничившись сбором показаний свидетелей. Это, разумеется, тоже было опасно, но, по крайней мере, хотя бы более разумно, чем совать голову в пасть венгерской хвостороге.
Но самыми яркими моментами все еще оставались долгие беседы с Оминисом, с которым они продолжали вести свою игру несмотря ни на что. Гейл узнала, что у него есть два старших брата, Марволо и Нобис, совсем не похожие на него по характеру.
Что Оминис рос без матери – та умерла родами, когда ему было четыре года, и с тех пор воспитанием детей занимался отец, отличавшийся деспотичным характером.
Что день рождения у него второго января.
Что самые теплые детские воспоминания были связаны с его тетей, которая, как и он, была белой вороной в их мрачном семействе, но, к сожалению, пропала без вести.
Узнала, что Оминису всегда хорошо удавалось ладить с любыми растениями, и он научился отличать их не только по запаху и структуре, но даже по шороху листвы, что особенно восхитило Абигейл.
Сама она также делилась откровениями: что не знает, когда на самом деле родилась, а потому в качестве дня рождения ей назначили пятое февраля, когда нашли ее младенцем на улицах Лондона и отнесли в Гринвичский госпиталь, а оттуда распределили в приют.
Что несмотря на обучение в Хогвартсе, она любит магловскую литературу, особенно Диккенса и Гюго. Что из-за романов последнего мечтает побывать в Париже.
Что из всех волшебных вещей, с которыми она успела познакомиться, ей ближе всего стала метла – Гейл в тот вечер очень долго рассказывала о том, как полюбила полеты.
Оминису было жаль, что он не может разделить с ней это чувство из-за своей слепоты. Хотя ему очень бы этого хотелось: слыша восторг, с которым девушка говорила о своем первом полете, он не мог не улыбаться в ответ, слишком уж заразным было счастье в ее голосе.
Что из всех лакомств она, о ужас, предпочитает лакрицу.
Порой Абигейл и Оминис так долго засиживались в гостиной, что даже не замечали, как наступало утро, и приходилось притворяться, что они вот только недавно вышли из своих спален, бодрые и полные сил.
Гейл помогала ему с заданиями по Зельеварению, которое казалось юноше настоящей пыткой. А он в ответ увлекательно пересказывал самые заковыристые исторические события, так что Гринвич даже удалось подтянуть предмет на “Выше ожидаемого”, что привело девушку в полный восторг. Теперь они могли вместе дремать на Истории магии, все так же сидя за одной партой.
Они часто вместе занимались, и к ним даже присоединялся Себастьян, который время от времени вспоминал, что не сможет помочь сестре, если его выгонят из школы за неуспеваемость. Но с каждой неделей Сэллоу становился все мрачнее и отчаяннее, все больше превращаясь из души компании в того, кто в этой самой компании почти не появляется.
И теперь уже Абигейл приходилось вытаскивать его на тренировки в дуэльном клубе, чтобы приятель хоть немного встряхнулся. Как-то раз ей даже удалось уговорить Себастьяна сходить с ней в “Три метлы” и, к счастью, в тот вечер они говорили хоть о чем-то кроме гоблинов, проклятия и Скриптории Слизерина.
Гейл даже упросила Сэллоу рассказать об их с Оминисом и Анной школьных проделках: как они все вместе нарушали правила, как попадались, и Мраксу приходилось отмазывать их перед старостами, притворяясь снобом из древней волшебной семьи, как они пытались научиться играть на флейте и тамбурине, чтобы попасть в школьный хор, как шутили над первокурсниками, как чуть не разнесли всю крипту, разучивая заклинание Бомбарда.
Казалось, Себастьян и сам был рад без умолку рассказывать истории об их веселых похождениях и проделках.
Неожиданно для себя самой Абигейл начала общаться с Амитом Таккаром, одним из самых смышленых ребят их курса. Все началось с того, что Амит поделился с девушкой запасным телескопом для занятий по Астрономии. А со временем они стали общаться также о зельях и заклинаниях. Но страстью когтевранца были все таки звезды.
К своему удивлению, однажды вечером Гейл обнаружила очередную записку на прикроватной тумбе, на этот раз – за подписью Амита. Он сообщал, что ему, кажется, удалось определить местонахождение одного из старинных астрономических столов, о которых на прошлом уроке говорила профессор Шах, и он был бы рад, если бы Абигейл составила ему компанию в поисках.
Правильный и педантичный юноша, который еще ни разу не был замечен за нарушением школьных правил, был настолько одержим идеей найти эти загадочные столы, что даже готов был рискнуть и нарушить комендантский час.
Этот факт показался слизеринке настолько милым и забавным, что она, не задумываясь, согласилась. К тому же, она в очередной раз зашла в тупик с рецептом, над которым билась с самого начала года, так что не помешало бы развеяться.
Несмотря на конец октября, ночи все еще оставались достаточно теплыми, и девушка, недолго думая, оставила мантию в комнате, решив обойтись свитером.
Торопясь на встречу, она и сама не заметила, как едва не столкнулась с Оминисом и Себастьяном, только сейчас вернувшимися в гостиную из крипты.
Друзей насторожило поведение девушки: в прошлый раз подобные вылазки закончились для нее посещением лазарета, и ни одному из парней не хотелось, чтобы она туда вернулась. Ни секунды не сомневаясь, оба применили дезиллюминационное заклинание и отправились вслед за Гринвич.
Но каково же было их удивление, когда вместо очередного опасного артефакта заметили рядом с ней главного заучку пятого курса, Амита Таккара, который нетерпеливо расхаживал туда-сюда около одной из башен.
– Что ж, похоже, в этот раз она все же спешила на свидание. – Грустно усмехнулся. – И кто он? На таком расстоянии я не могу внятно считывать силуэты.
– Таккар. Да как это вообще произошло?! – Негодовал Себастьян.
– Похоже, мы тут лишние, Себ. Пойдем. – Мракс выглядел потерянным и расстроенным.
Разумеется, он знал, что его друг испытывал симпатию к девушке. И уже успел понять, что и сам совсем не равнодушен к ней, особенно после их долгих ночных разговоров. Но ему и в голову не пришло, что Абигейл может быть интересен кто-то совершенно другой, со всеми то ее приключениями.
Парень и без того корил себя, что не сумел сдержать данное себе обещание держаться от Гейл подальше, чтобы не мешать лучшему другу. И более того, иногда ему даже казалось, что и сама девушка тянется к их общению, а этот придуманный ею обмен откровенностями еще больше сближал их, заставляя парня мечтать о том, что было ему недоступно, испытывать томление, не свойственное ему ранее.
Пока они стояли в тени живой изгороди, Амит и Абигейл направились к одной из башен.
– Ну уж нет! Я этого не допущу! – Первым взял себя в руки Себастьян. – Она наша подруга, так?
На самом деле, ему не очень нравилось быть для Гейл просто другом, но пока он не найдет лекарство для Анны, было бы кощунством искать для себя счастья в романтическом увлечении. Но и с кем-то другим ему совершенно не хотелось бы видеть ее. Даже с Оминисом. К счастью, его друг раз за разом открещивался, когда его спрашивали об интересе к Гринвич, хотя они и проводили много времени вместе. Но ведь и Анну парень всегда воспринимал только как подругу, несмотря на близкое общение.
Но вот уж что Сэллоу точно не собирался делать, так это просто разворачиваться и уходить, когда самая интересная, с его точки зрения, девушка во всем Хогвартсе собиралась гулять под луной с каким-то ботаником с Когтеврана!
– Вот именно, она наша подруга, и мы не имеем никакого права вмешиваться в ее личную жизнь! – Пытался воззвать к логике Оминис.
– Совсем наоборот, мы обязаны это сделать, чтобы не позволить ей совершить огромную ошибку!
– Тебе самому не кажутся ироничными собственные слова? – Усмехнулся Мракс, явно намекая на собственные попытки отговорить Себастьяна связываться с темными искусствами.
– Это другое, ты не понимаешь! Я точно знаю, что делаю и держу все под контролем.
– А она, по твоему, нет? – Не то, чтобы Оминису не хотелось проследить за Абигейл и узнать, что происходит, но он все еще считал это неправильным.
– Если бы знала, не гуляла бы ночью с Амитом. – Продолжал игнорировать насмешку в голосе друга Себастьян. – Пойдем же!
– Железная логика. Ты неисправим, верно? – Обреченно ответил Мракс, вновь укрываясь от посторонних взглядов дезиллюминационным заклинанием.
С ним или без, Сэллоу явно намеревался проследить за девушкой. Какой тогда был смысл упрямиться и гордо возвращаться в гостиную факультета, притворяясь честным человеком?
Абигейл, в свою очередь, ничего не подозревающая о том, какая драма разворачивалась совсем неподалеку, просто шла за Амитом, слушая о звездах и самых разных созвездиях, почему они были названы тем или иным образом.
Когтевранец рассказывал и легенды, связанные с происхождением этих названий, а также о кентаврах, которые считались лучшими специалистами в наблюдении за звездами. Девушке действительно удалось отвлечься, а Таккар оказался куда более интересным собеседником, чем о нем можно было подумать.
Правда, уже вскоре выяснилось, что стояло за столь необычным приглашением: когтевранец просто напросто боялся в одиночку соваться в старинные башни и проходы в стенах между ними, о которых помнили разве что местные привидения. А репутация Абигейл бежала впереди нее.
К счастью, они не обнаружили ничего, кроме старого хлама да пары пауков, которым до чудищ из Запретного леса нужно было еще расти и расти.
Хотя Амит и смущался, что только зря трусил, Гейл наоборот радовалась, что хоть у кого-то из ее знакомых хорошо работало чувство самосохранения. Если бы друзья втягивали ее только в такие приключения, вообще бы цены им не было.
Небольшая башенка, где и расположился древний стол, была укрыта от посторонних глаз так, что даже с воздуха ее сложно было бы разглядеть. Зато вот вид с площадки открывался просто невероятный.
– Смотри, стол! Вот он! Просто невероятно, Гринвич, нам удалось его найти! – Радость Амита была такой искренней, что она не могла не улыбнуться ему в ответ.
– Ну что, тогда достаем телескопы?
– Воспользоваться одним будет удобнее, чем перенастраивать потом еще раз. Давай я настрою, так будет быстрее, кажется, ты совсем замерзла.
– Еще нет, но ночь оказалась холоднее, чем я рассчитывала.
– Вот, возьми мою мантию, чтобы согреться. – Предложил щедрый когтевранец.
– Что ты, вовсе не обязательно… – Абигейл было неудобно пользоваться его добродушием, но парень все же настаивал.
– Да что он себе позволяет! Я его сейчас… – Распалялся Себастьян, порываясь подойти к парочке, которая уже устанавливала телескоп на старинный каменный стол.
– Ты его сейчас, а она тебя потом, ага. – Останавливал друга Оминис, предварительно наколдовавший полог тишины, чтобы Гейл и Амит их не услышали.
Слизеринцы прошли за ними почти весь путь, остановившись у выхода из коридора, который вел на смотровую площадку.
Поначалу ребята немного успокоились, увидев между Гринвич и Таккаром простое дружеское общение, и даже думали повернуть назад. Но когда когтевранец укутал Абигейл в свою мантию, сердце Оминиса рухнуло куда-то в пятки, а Себастьян словно с цепи сорвался, намереваясь вмешаться в происходящее.
– Да что ты понимаешь! Тоже мне, заучка заучкой, а посмел ухаживать за лучшей девчонкой курса. – Продолжал негодовать Сэллоу.
Мракс хотел бы ему сказать, как хорошо он его понимает, но запретил себе это делать.
– Так пригласил бы ее на свидание первым. – Пожал плечами наследник Слизерина, с трудом сдерживая рвущиеся на свободу эмоции. Даже для его выдержки давать советы об отношениях с девушкой, которая нравилась ему самому, было слишком.
Себастьян собирался что-то ему ответить, но Мракс его перебил:
– Чш-ш, они что-то говорят. – Угомонил его Оминис. На таком расстоянии от его острого слуха было куда больше пользы, чем от зрения Сэллоу.
– Вот так, смотри. Это созвездие “Лира”. – Амит уступил девушке телескоп. – Считается, что оно было известно еще в далекой древности.
– Ого, так его знаю! – Восхитилась Гейл. – У маглов есть красивая и печальная легенда об этом созвездии.
– Потрясающе, – загорелся когтевранец. – Может быть, если тебе не сложно, ты мне расскажешь?
– С удовольствием, но я предлагаю куда-нибудь присесть, это долгая история. – Улыбнулась Абигейл. Ей нравилась эта легенда, и рассказать ее кому-нибудь, любуясь при этом прекрасной звездной ночью, казалось ей очень заманчивым.
Они устроились на каменном полу все на той же мантии, прислонившись к стене, которая заслоняла их от ветра. Наверное, такое расстояние можно было бы назвать неприличным, но сейчас это совсем не имело значения.
"Давным-давно в Греции жил певец Орфей, чей голос был так прекрасен, что перед ним не мог устоять никто, даже боги. Все свои песни он сопровождал игрой на лире, подаренной ему отцом, богом Аполлоном. И там, где слышались звуки лиры, распускались цветы и пели птицы.
У Орфея была красавица-жена, Эвридика, которая полюбила певца не только за его безупречный голос, но и за отвагу, смелость и легкий нрав.
Однажды супруги отправились отдохнуть на лоне природы. Они гуляли по лугам и лесу, Орфей играл и пел для возлюбленной, а она собирала цветы, чтобы сплести венок. Постепенно они углубились в лес, увлеченные прекрасным днем и друг другом.
Но счастье оборвалось в один миг: Эвридику укусила змея, и девушка погибла. Любовь Орфея была так сильна, что даже смерть не стала для него преградой.
За своей женой он отправился в загробным мир, где правили Аид, бог подземного царства, и его жена Персефона. Богиня была покорена прекрасным пением Орфея и его печальной историей, и помогла поэту уговорить Аида позволить ему забрать Эвридику обратно в мир людей.
Но в царстве мертвых действуют свои законы: Орфею предстояло пройти множество испытаний и столкнуться с разными препятствиями, при этом ни разу не обернувшись на Эвридику, которая должна была следовать за ним.
И все удавалось певцу, все преграды сами расступались при звуках его лиры и его голоса.
Орфею и Эвридике оставался всего шаг, чтобы покинуть мир мертвых и жить счастливо, когда певец услышал крик возлюбленной и обернулся. Эвридика протянула к нему руки, но стоило ему обнять жену, как она исчезла, растворившись в тумане. Орфей не сдержал свое обещание не поворачиваться.
Убитый горем певец вернулся в мир живых в одиночестве, но не смог долго прожить без своей возлюбленной.
Он удалился от людей, и больше никто его не видел. И лишь отец Орфея, Аполлон, в память о нем и Эвридике, поместил лиру на небесный свод. Так и появилось созвездие Лира".
Пока Гейл рассказывала, Амит не перебивал ее, лишь смотрел попеременно на небосвод и на девушку.
А Себастьян и Оминис, оказавшиеся невольными слушателями, затаили дыхание. Ни один из них не мог вымолвить и слова – настолько красивой и пронзительно грустной была магловская легенда, настолько вдохновенно рассказывала ее Абигейл.
В голове Мракса мелькнула неожиданная мысль, что голос девушки и сам по себе обладал какой-то особенной магией, как голос певца из ее рассказа.
И, хотя история была окончена, Амит и Гейл все также продолжали сидеть на полу и смотреть на звезды.
– Знаешь, кажется, нам действительно пора. Впервые я завидую твоей слепоте – смотреть на это выше моих сил! – Первым нарушил тишину Себастьян, утаскивая друга обратно в темноту тайного хода. В гостиную они возвращались молча, каждый погруженный в собственные мысли.
– Наверное, нам пора возвращаться в школу. Уже совсем похолодало. – Прервала затянувшееся молчание девушка, которая уже совсем замерзла.
– Ты права. Спасибо, что составила мне компанию в поисках астрономического стола и рассказала легенду, теперь созвездие кажется мне еще более красивым, чем раньше.
– И тебе спасибо за то, что позвал. – Улыбнулась девушка, накладывая дезиллюминационные чары, чтобы вернуться обратно в замок.
Ей казалось, что они с Амитом могли бы стать друзьями, ведь такие приключения сближают.