Leave me to mourn for what I've done I have no need for anyone Bury my conscience deeper In the field of blood © In the Field of Blood — Lord Of The Lost
Утром на тумбе нашлась записка от профессора Шарпа. «Мисс Гринвич, на сегодняшний день я освобождаю вас от занятий и настоятельно рекомендую выспаться и поесть. Было бы крайне печально узнать, что наша единственная надежда остановить восстание гоблинов умерла от голода в замке, полном разносолов. От подобного позора Хогвартс не отмылся бы до скончания веков. Как только вы решите, что чувствуете себя лучше, подумайте хорошенько еще раз. Если первое впечатление не изменится, посетите мой кабинет в рабочее время». Из этого короткого послания Абигейл смогла выяснить сразу три важные вещи. Во-первых, профессор Фиг уже успел ввести Уизли и Шарпа в курс дела, более того, его слова были восприняты с полной серьезностью. Во-вторых, декан, очевидно, считал ее безответственной идиоткой, но все же не сердился. Не иначе как руководствуясь принципом «на дураков не обижаются». В-третьих, у нее был целый день для того, чтобы придумать, как проникнуть в кабинет директора. Все утро Оминис ждал появления Абигейл. В Большом зале, на уроках, в гостиной Слизерина. Но Гринвич так и не появилась. Слова профессора Чесноук о том, что профессор Шарп выдал Гейл освобождение из-за состояния ее здоровья, ощущались вязким холодом по позвоночнику. Насколько же она загнала себя, если даже их принципиальный декан решил сделать ей поблажку? Насколько плохо ее состояние? Рука сама постоянно сама тянулась к груди — туда, где раньше грела его сердце приятная тяжесть медальона. Теперь же это было словно фантомная боль. Мракс непроизвольно скрипнул зубами, расслышав на другом конце гостиной смех Малфоя. Да как он смеет?! Веселится, когда Абигейл плохо?! Хороша же его любовь к ней! «А сам-то, что, лучше?» — Ехидно подсказывали логика и совесть. «Если бы ты не оттолкнул ее, может, она бы вообще не довела себя до очередного истощения. А теперь у тебя нет права обвинять в чем-то Малфоя. Он хотя бы позаботился о том, чтобы Абигейл не осталась лежать на полу библиотеки. Ты же даже не смог сберечь ее подарок». Вот только вместо того, чтобы в очередной раз себя жалеть или даже громить крипту, как это бывало обычно, Оминис злился, ощущая что-то темное внутри. «Дурная кровь», — одернул он сам себя, поймав на мысли о том, что думает, как бы проклясть Малфоя еще сильнее. Затыкая дикий внутренний голос, твердящий «мое, не отдам». Он не мог сближаться с Гейл, но и позволить ей быть с кем-то еще было выше его сил. Почти весь день Абигейл провела в постели, больше прикидываясь больной, чем на самом деле являясь таковой. Она вновь пролистала свои записи, добавив еще несколько пометок, заварила себе бодрящий травяной сбор с шиповником и зверобоем, для верности закинув туда немного мелиссы. Пока большинство учеников было на занятиях, наведалась на кухню, где добродушные эльфы щедро поделились с ней остатками вчерашнего ростбифа и куском мясного пирога. Соваться в библиотеку она пока опасалась. Зато покружив немного под дезиллюминационными чарами в башне преподавателей, Гринвич выяснила, во сколько Блэк покидает свой кабинет. Это была ее единственная возможность. С трудом дождавшись, когда все заснут, Гейл, запихивая куда подальше собственные угрызения совести, она использовала невербальное заклинание Соппоро, чтобы сделать сон соседок более глубоким, надеясь, что в эту ночь они не заметят ее отсутствия. А затем отправилась на поиски необходимой информации. К счастью для нее, портреты в это время тоже спали. «История благородного семейства Блэк», не то. «Устав Хогвартса», «Нормативные акты, принятые Министерством Магии за историю его существования», «Как распознать сквиба в ребенке». Абигейл просматривала корешки один за другим, но в первой части кабинета не обнаружилось ничего стоящего. Зато в дальней части, скрытой ширмой, нашлись настоящие сокровища, каких не было даже в Запретной секции. Вот только от одних их названий бросало в дрожь. Не удивительно, почему эти тома убрали подальше от глаз учеников. «Тайны наитемнейшего искусства», «Магия, основанная на крови», «Сильнодействующие яды», «Ритуалы и магические контракты». В какой из них могла оказаться нужная ей информация, было не ясно. Очевидно, не в справочнике по ядам, но он интересовал ее по совершенно другим причинам. Времени изучать все прямо здесь не было, а потому Гейл просто скинула все четыре книги в сумку, переставив остальные тома на полке так, чтобы пропажу сложно было заметить сразу. Учитывая количество пыли на книгах, Блэк явно заглядывал сюда не часто. Отчетливо ощущая себя мерзким воришкой, Абигейл выбралась из кабинета, тут же направившись на восьмой этаж, чтобы в тишине и комфорте изучить свои находки. Наконец удобно расположившись в Выручай-комнате, девушка достала блокнот и книги, намереваясь делать пометки. «Тайны наитемнейшего искусства» ее не особенно заинтересовали, скорее даже наоборот, захотелось хорошенько помыться после быстрого изучения ее содержания. В книге говорилось о создании инферналов, выведении василисков, превращении людей в послушных марионеток, самых темных и ужасных проклятиях, а также о крестражах. Абигейл вспомнила о том, как Оминис упоминал в одном из их откровенных разговоров, что он подозревает, что его отцу как-то удалось создать крестраж, но о том, что это такое, Мракс не рассказывал. Теперь же девушка точно знала, что это одно из самых кошмарных, отвратительных и сложных явлений, когда волшебник разделяет свою душу на несколько частей, что не позволило бы ему окончательно покинуть этот мир после смерти и, при определенных условиях, вернуться живым. В той же главе описывалось зелье, способное вернуть тело тому, кто погиб, но чья душа была прикреплена к земной жизни. От одного только названия мурашки бежали по телу: «Кость, плоть и кровь». «Кость отца, отданная без согласия, возроди своего сына! Плоть слуги, отданная добровольно, оживи своего хозяина! Кровь недруга, взятая насильно, воскреси своего врага!» Так звучала вербальная формула, завершающая обряд. Именно на этом моменте Гейл захлопнула книгу, отложив ее в сторону. Это было уже слишком. Зато в «Ритуалах и магических контрактах» наконец обнаружился ответ на вопрос о жертвах. Как оказалось, этой теме в книге был посвящен целый раздел. Не без интереса Абигейл прочитала о «Светлой жертве». Взгляд девушки зацепился за упоминание «древней магии» при описании этого обряда. Для его свершения волшебник добровольно должен был пожертвовать собственной жизнью ради того, кого любит всем сердцем, тогда, когда сам мог спастись. В тот момент, когда жизнь этого волшебника будет отнята, магический контракт считается заключенным, и тому, ради кого была принесена жертва, не сможет навредить тот, кто ее принял. Обряд скрепляла древняя магия, так что для его свершения не требовались ни вербальные формулы, ни даже волшебная палочка. А вот в следующей главе автор, решивший остаться неизвестным, рассказывал и о «Темной жертве», представляющей собой антипод «Светлой». В нем не было ни добровольности, ни любви. Гейл несколько раз перечитала абзац, чтобы убедиться, что поняла все верно. Потому как выходило, что Сэллоу является либо полным идиотом, который не разобрался в сути и собирается совершить ужасную ошибку, либо настоящим монстром в человеческом обличье. И Абигейл очень хотела верить, что первое. Согласно тексту книги, волшебник мог спасти свою или чужую жизнь, пожертвовав кем-то еще. Для свершения обряда волшебник должен был собственноручно умертвить того, кто станет жертвой, и поднять его уже как инфернала, чтобы «жертва» могла принять на себя все, что полагалось тому, кто эту жертву принес. В отличие от светлого обряда, здесь речь уже не шла о древней магии, а потому требовались вспомогательные инструменты или артефакты, способные подтвердить заключение контракта и контролировать его выполнение. «Реликвия», — осенило Абигейл. «Реликвия нужна, чтобы контролировать контракт, управлять жертвой. Вот почему было сказано, что она может контролировать инферналов. Не всех инферналов, только тех, что были принесены в жертву!» Она должна была остановить Себастьяна. Срочно. Пытаясь не упустить ничего важного, Гринвич и не заметила, как засиделась в Выручай-комнате до самого утра: в любое время суток здесь был ясный день. Она спохватилась только тогда, когда наконец обратила внимание на часы. Слизеринка бежала в свою комнату, как угорелая, надеясь, что соседки еще не проснулись. К счастью, это была суббота, и никто не спешил подниматься на занятия с утра пораньше. Иногда даже Имельда позволяла себе хорошенько выспаться. Абигейл даже не пришлось делать вид, что она только проснулась — волосы были в беспорядке, а глаза слипались. Но она зря разыгрывала спектакль: ее подруги все еще мирно посапывали в своих постелях. Зато на прикроватной тумбе обнаружилось новое письмо, подписанное Натти Онай, в котором гриффиндорка сообщала, что отправляется на мыс Мэнор, где и находился главный штаб бандитов. В такое время там не должно было быть слишком много негодяев, так что справится будет проще. К сожалению, Поппи не сможет присоединиться к ним в этот раз, но если Абигейл не передумала, то Онай будет ждать ее. В конце письма значился адрес камина, которым можно было воспользоваться, чтобы добраться до мыса как можно быстрее. Гринвич с сомнением покосилась на часы. Ей нужно было срочно поговорить с Себастьяном, но оставлять Натти одну в такой опасности она тоже не могла. В такое время Сэллоу, вероятно, еще спал, как и большинство нормальных студентов. А потому Абигейл наскоро умылась и переоделась, после чего сразу же направилась к выходу из замка, предварительно оставив на видном месте записку для подруг. Еще одно письмо девушка сложила в виде птицы, волшебством отправляя ее в сторону мужского общежития. В этой записке Гейл настоятельно просила друга ничего не предпринимать и дождаться ее возвращения. Гриффиндорка действительно ждала подругу в условленном месте. — Ну что, готова отправить Харлоу за решетку? — Весело улыбнулась она Абигейл, как только та спрыгнула с метлы. Хотя от камина можно было добраться и пешком, но слизеринка решила, что на метле будет быстрее. — Каков план? — Гринвич не была настроена на долгие разговоры: ей нужно было вернуться в замок как можно скорее. Сэллоу не говорил о том, сколько времени может выиграть для них Анна, но интуиция подсказывала, что парень в любом случае не станет ждать слишком долго, даже вопреки своему обещанию. — Я получила письмо от миссис Бикл, ты помнишь ее? — Прежде чем продолжить, Онай дождалась утвердительного кивка от Гейл. — В нем говорится, что некий ее знакомый хочет встретиться с нами неподалеку от этого места. — Тебе не кажется это подозрительным? Может, письмо написала не миссис Бикл? — Гринвич посмотрела на подругу с сомнением. Натти хмыкнула, подтверждая, что ей приходила в голову такая мысль. — Я тоже так подумала, и решила проверить все. — Абигейл мысленно порадовалась, что хоть кто-то из ее друзей сначала думает, а потом делает, а не наоборот. — Письмо действительно написала не наша знакомая. Похоже, что Харлоу готовит ловушку. Но сейчас у нас есть преимущество: он уже лишился эффекта неожиданности. А вот мы можем подготовиться. Харлоу боится и понимает, что мы достаточно сильны, раз прибегает к подобным уловкам. — Тогда нам не стоит терять время, пока он что-то не заподозрил. Пока он будет ждать нас в условленном месте, и, вероятно, не один, мы сможем тихо вывести из строя тех, кто там остался, и не привлекая лишнего внимания подобраться к Харлоу с тыла. — Предложила Гейл свой вариант стратегии. — Мне нравится твой план. — После небольших раздумий Натти с ней согласилась. — Наверное, стоило сообщить констеблю Сингер. — Запоздалая мысль пришла в голову Абигейл, когда девушки почти добрались до заброшенного поместья, служившего убежищем для бандитов, но гриффиндорка и на этот раз не подвела подругу своей сообразительностью. — Я заранее оповестила ее, что следую наводке «миссис Бигл». Разумеется, она тут же сообщит моей матери, но сейчас это не имеет значения. Мне все равно надоело скрывать от нее то, чем я занимаюсь. Поначалу все действительно шло по плану: большинство бандитов, расположившихся на улице, девушкам удалось обездвижить Петрификусом из укрытия. Когда они немного расслабились, окрыленные успехом, подруги все же допустили ошибку. Они упустили из виду группу темных магов, выходящих из здания. А вот волшебники их заметили. И тогда завязался настоящий бой. Заклинания летели одно за другим. Но Абигейл и Натти уже обладали достаточным боевым опытом, чтобы и вдвоем оказать достаточно сильное сопротивление. Помогала и древняя магия, которую Гейл постепенно становилось все проще контролировать — девушка обрушила часть козырька, отвлекая внимание бандитов, что стоило бы им проигрыша, если бы шум битвы не привлек внимание Харлоу и его помощников, ожидавших неподалеку. — Наивные детишки. Пусть и не так, как я рассчитывал, но вы попали прямиком в расставленную мной ловушку. Если не ошибаюсь, Натсай Онай? И… Какая неожиданность, мисс Гринвич! Виктор Руквуд будет очень рад вашей встрече. Вы, вместе с вашей подружкой Добринг, изрядно подпортили мне бизнес. Пришло время с этим покончить. Хотя, должен признать, то, как вы из досадной помехи превратились в настоящую проблему, даже почти вызывает уважение. К несчастью для вас, решать проблемы — мой конек. — Усмехался Харлоу, пока палочки его помощников были направлены на нарушителей спокойствия. Абигейл знала, что будет дальше, а потому решила действовать на опережение. Ряд колонн, обрушенных древней магией, разлетелся на куски в опасной близости от бандитов. Валуны и осколки серьезно ранили и отвлекали внимание, чем активно пользовались девушки. Но Харлоу не просто так стал правой рукой Виктора Руквуда. Заметив, что делает слизеринка, он не раздумывая направил на нее Круциатус. Гейл не успела даже пошевелиться, лишь на долю секунды осознавая, что ее ждет. Она и подумать не могла, что подруга закроет ее собой, тут же падая на землю и корчась от боли. Именно в этот момент на территорию поместья вбежали профессор Онай и констебль Сингер, на глазах которых все и произошло. — Экспеллиармус! — Девушка среагировала первой, сорвавшись с места сразу после того, как враг был обезоружен. Ей ли не знать, что сейчас чувствует ее подруга. Гейл опустила на колени рядом с Натти почти одновременно с ее матерью. Абигейл хотелось хоть как-то поддержать гриффиндорку, которая не задумываясь закрыла ее от страшного заклятия, приняла на себя ужасную боль Круциатуса. Едва Натсай пришла в себя, профессор Онай забрала ее обратно в Хогвартс. Женщина хотела, чтобы и Гринвич вернулась в школу вместе с ними, но констебль Сингер настояла на том, чтобы девушка осталась: ей нужны были ответы и пояснения непосредственной участницы событий. Самой же Абигейл это было только на руку: пока констебль и ее коллеги были заняты бандитами, у нее появилось немного времени на то, чтобы отыскать записи Руквуда. К счастью, долго искать не пришлось. В полуразрушенном поместье обнаружился только один полноценный кабинет. Прислушиваясь к шагам за дверью, Абигейл быстро перебирала множество бумаг и писем, адресованных как самому Харлоу, так и Руквуду. Ничего полезного или связанного с древней магией там не было: какие-то сделки, текущие дела их бандитской шайки, приказы. Все это Гейл с радостью оставит констеблю. Хватит и того, что Абигейл и Натти поймали для нее Харлоу. Когда девушка уже готова была признать, что только зря потратила время, которое уже могла бы уделить для разговора с Себастьяном, когда в одной из папок обнаружила тонкую стопку писем, подписанных Соломоном Сэллоу. Сердце Абигейл пропустило удар — ее теория нашла свое подтверждение. Мерлин, как бы она хотела ошибаться, но в ее руках лежало доказательство. Где-то в конце коридора послышались шаги. Времени не было, нужно было срочно уходить. Прочитать письма она сможет и позже. — Мисс Гринвич, вот вы где. Я как раз вас искала. — Абигейл все же успела покинуть кабинет и спрятаться в одной из комнат, делая вид, что она просто прогуливалась. — Простите, констебль. Я хотела убедиться, что здесь больше нет бандитов. Через полчаса разговора, который больше состоял из недовольных монологов стража порядка, Гейл уже даже не пыталась скрыть закатанных глаз. Ей откровенно надоело слушать, что они лезут не в свое дело, что должны были оставить все профессионалам, что школьникам положено учиться, а не охотиться за бандитами. Сингер оставила ее в покое только после того, как девушка сказала, что ее ждет профессор Шарп. По какой-то странной причине, фамилия декана факультета Слизерин подействовала на строгого констебля словно какое-то заклинание: женщина моментально растеряла свой запал, соглашаясь отпустить студентку обратно в школу. Абигейл очень торопилась: интуиция кричала, что она должна остановить Себастьяна как можно скорее. И все же Гейл опоздала. В пустой комнате ее ждала лишь записка. Девушка схватила листок, ожидая увидеть ответ на ее утреннее послание. Но стоило развернуть конверт, как душа ушла в пятки, а руки начали дрожать. Этот почерк она узнала бы из тысячи — столько раз она видела, как зачарованное перо выводит на бумаге аккуратные ровные буквы, повинуясь желанию своего слепого хозяина. Абигейл задумалась: почему он не воспользовался медальоном? Но текст письма заставил очень быстро выбросить эти мысли из головы. «Гейл, наши с тобой взаимоотношения сложно назвать дружескими, но мы оба дорожим Себастьяном. Я не знаю, что именно он рассказывал тебе о своих планах, но как бы то ни было, он что-то скрывает. Я отправляюсь на встречу с близнецами, и не верю, что вход в катакомбы случайно был выбран местом этой встречи. Ты должна быть здесь. Срочно.Оминис»
Девушка дочитывала письмо уже на ходу: интуиция ее не подвела, а значит, они все в большой опасности. Абигейл неслась по коридорам, едва успевая тормозить на поворотах, мысленно проклиная всеми известными словами Себастьяна, который зашел слишком далеко и не видел границ, Соломона с его потрясающими воспитательными методами, Анну, которая сунула свой нос куда не надо, гоблинов, которые ее прокляли, Оминиса, который не пришел в библиотеку, когда она его ждала, а теперь требует, чтобы она срочно явилась на место встречи с близнецами. Но больше всего — саму себя. За то, что все же опоздала. ___________________________ — Оминис, Анна будет ждать нас неподалеку от входа в катакомбы. Мы должны собираться скорее. — Сэллоу влетел в комнату вихрем, раскрасневшийся и донельзя взволнованный. Напряжение звенело в голосе. Мракс не стал медлить и спорить. Он знал, что должен действовать осторожно. Всю эту ночь юноша не мог перестать думать о плане друга: что-то в нем явно не сходилось. А после того, как Себастьян назвал место, последние сомнения развеялись: он точно собирался привести в действие свой собственный план. И ему нужен был Оминис только для того, чтобы Анна не отказалась прийти в катакомбы. Но идти на попятную было слишком поздно. Если сестра согласилась, значит Себастьян найдет способ воплотить задуманное, даже если сейчас Мракс скажет, что передумал и не согласен вмешиваться в происходящее. Оставалось только одно. — А как же Гринвич? — В душе все еще теплились крохотные осколки надежды, придавленной осознанием того, насколько далеко все зашло. Сэллоу не хотел никого слышать и слушать. И Оминис надеялся, что хотя бы Гейл сможет на него повлиять. — Она куда-то ушла. Присоединится к нам позже. — Мракс чувствовал, что его друг лгал. Оминис не мог знать, что Абигейл еще утром отправила записку Себастьяну с просьбой ничего не предпринимать, но тот сжег ее, едва прочитав. Юноша не мог точно сказать, в чем дело: отказалась ли Абигейл сама, или же Сэллоу не стал посвящать ее в свои планы. Но как бы то ни было, она клялась, что не позволить Себастьяну перейти черту. И вот где они оказались. Похоже, Малфой ее интересовал куда больше, чем судьба их общего друга. И когда она успела так измениться? И почему сердце все равно предательски сбивается с ритма при мысли об этой несносной девчонке? — Хорошо. Подожди меня в гостиной, я сейчас приду. — Оминис очень надеялся, что Сэллоу не станет спорить. Как бы то ни было, нельзя было быть уверенным, что Себастьян вообще что-то рассказал Абигейл. И если у нее осталась совесть, то она должна помочь Оминису. К счастью, парень действительно не стал терять время на споры, и, просто пожав плечами, вышел в общую гостиную. Как только дверь закрылась, Мракс схватился за перо и пергамент. Сердце колотилось и голова шла кругом. Все внутри горело от эмоций, что переполняли юношу. Ему было до мурашек страшно за Себастьяна. Он волновался за Абигейл, не зная, как она чувствует себя сейчас, если даже Шарп освободил ее от занятий. И в то же время до дрожи сердился на них обоих. На Сэллоу — за его неумение вовремя останавливаться, за одержимость, граничащую с сумасшествием, которое ставило под угрозу их всех. На Абигейл — за то, что не смогла уберечь Себастьяна и остановить. За то, что проводит время с Малфоем. За то, что в отличие от самого Оминиса, похоже, может жить дальше. За то, что суется туда, где опасно, наплевав на все, о чем ее просили. Мракс знал, что его обида на девушку нелогична, рождена из волнения и страха. Что он не имел права перекладывать на нее всю ответственность, ведь и сам не смог уберечь лучшего друга. Так мог ли он требовать этого от Гринвич? Но боль в сердце и бесконечное волнение затмевали разум, заставляя чувствовать то, чему нет рационального объяснения. Оминис знал, что это неправильно, нечестно по отношению к самой Гейл. Но была ли она с ним честна? Он никогда не причислял себя к непогрешимым, всю жизнь борясь с самим собой и собственным наследием. И прямо сейчас боролся с тем, чтобы малодушно переложить всю вину на кого угодно, осознавая, что на самом то деле и сам внес свою немалую лепту в ту ситуацию, в которой они все сейчас оказались. Анна действительно ждала их с Себастьяном, нетерпеливо расхаживая из стороны в сторону неподалеку от входа в катакомбы. — Оминис! Себастьян! — Едва заметив брата и лучшего друга, девушка тут же бросилась к ним. — Что ж. Не буду третьим лишним. Подожду в стороне и дам вам возможность обсудить все наедине. — С многозначительной улыбкой Сэллоу отошел в сторону, надеясь, что сможет подготовить все для ритуала, оставаясь незамеченным, пока эти двое разговаривают. Анна кивнула. Ей хотелось обсудить все с Мраксом без участия брата. — Себастьян сказал правду? Ты согласен участвовать в ритуале и считаешь, что в нем нет ничего страшного? — Заговорила девушка, стоило ее брату скрыться с глаз. — Он так сказал тебе? Что ж, следовало ожидать чего-то подобного. — Зло усмехнулся Оминис. — Нет, я согласился лишь поговорить с тобой, прежде чем на что-то подписываться. Слишком много странностей и несостыковок во всей этой истории. Я думаю, твой брат что-то недоговаривает. Сколько у нас есть времени, прежде чем Соломон увезет тебя? — Значит, ты все-таки уже знаешь. — Улыбка девушки была грустной. — Не больше пары недель, если Абигейл не удастся выяснить что-то, что сможет заставить его поменять свое мнение. — О чем ты? — Оминис нахмурился. Он не понимал, при чем тут Гринвич. — Они ничего не сказали тебе? — Анна вернула парню его же слова. — Подружка моего братца выяснила что-то подозрительное о дяде. Она просила дать ей время, чтобы разузнать все. Оминису на секунду стало стыдно. Похоже, он зря в запале обвинял Гейл в равнодушии. Чем он сам в таком случае лучше Себастьяна, если горячится, не разобравшись? Но обида все равно упорно не хотела никуда исчезать. И то, как Анна назвала Абигейл «подружкой ее брата», только подливало масла в и без того ярко пылающий огонь. — Нет. У нас всех в последнее время… Довольно напряженные отношения. Но я не понимаю, как это может быть связано с реликвией и твоим проклятием. — Мраксу сложно было подбирать слова. — Я и сама не знаю. Но если ей так нравится возиться с тайнами Соломона, кто я такая, чтобы ее останавливать. — Резко ответила девушка. — Почему тебе так не нравится Гейл? — Задал Оминис неожиданный вопрос. — Не знаю. Поначалу она казалась мне приятной и интересной девушкой. — Анна покачала головой. — Я даже думала, что мы подружимся. Что она сможет поддержать Себастьяна. Но теперь уверена, что это она так плохо на него влияет. До ее появления он не был таким отчаянным. — Ты ошибаешься. Абигейл пыталась помочь, остановить его. — Оминис словно увидел себя самого со стороны. Обвинения Анны казались беспочвенными и необоснованными. Но разве он сам не вел себя точно так же? Несмотря на все недоговоренности и обиды, сейчас ему хотелось защитить Гейл. Но девушка лишь хмыкнула, явно показывая, что предпочтет остаться при своем мнении. — Хорошо бы, если бы ты был прав. Но я так не думаю. — Она просила передать тебе. — Анна с недоумением посмотрела на предмет, который Оминис ей протянул. — Кажется, ты потеряла. Но твой дядя даже слушать не стал, как я понимаю. — Мракс не был уверен, что все так и было, но сейчас ему хотелось как-то поддержать Гейл, даже если она об этом и не узнает. — Мой браслет! Спасибо! Я… я думала он потерян безвозвратно! — Девушка с нежностью прижала украшение к груди. — Спасибо, спасибо, Оминис! Это очень важно для меня. — Его нашла Абигейл, а не я… Тебе не кажется, что мы уже слишком давно не слышим Себастьяна? — Тишина, в которой они оказались, была уж очень подозрительной. Сэллоу в последнее время не отличался терпением. — Где он? Я не вижу его. — В голосе его собеседницы послышалась тревога. — Ты же не думаешь, что он… — Еще как думаю! — Мракс злился. Но куда больше на самого себя, за то, что позволил себя отвлечь. — Наверняка он отправился в катакомбы. Мы должны срочно найти его, пока он не натворил что-то непоправимое. Словно в ответ на его слова, в подземельях послышался громкий гул. Не сговариваясь, Анна и Оминис одновременно сорвались с места. Полуразрушенные стены катакомб дрожали, а пол ходил ходуном. Тошнотворно-сладкий запах разложения, словно пропитавший это место насквозь, усилился. — Себастьян! — Вопль Анны был наполнен священным ужасом от той, картины, которая развернулась в главном зале катакомб. — Все идет по плану! У меня получилось! Оминис, у меня получилось! — Радость Себастьяна отчетливо отдавала безумием на фоне происходящего. Юноша крепко держал в руках реликвию, из которой лилась тонким потоком магия, обвивающая едва заметными, но прочными цепями десятки инферналов, окруживших юношу. Обреченные вечно разлагаться трупы двигались в такт, словно марионетки, повинуясь желанию кукловода — Себастьяна. Но чем дальше от реликвии находились инферналы, тем хуже они поддавались контролю. Они все еще не могли навредить своему «хозяину». Зато появление на сцене этого безумного театра новых действующих лиц едва не стало роковым. Два инфернала моментально повернулись к Анне и Оминису, заставляя тех неловко попятиться. Нити магии держали тварей недостаточно крепко, чтобы побороть их жажду крови. Одна секунда — чудовища замечают новоприбывших. Две — неловко дергаясь, пытаются сопротивляться чарам реликвии. Три — «Инсендио!» — Оминис среагировал быстро, создавая огненный круг, сжигающий инферналов за секунду до того, как они кинулись бы на них с Анной. Мертвецы горели безмолвно, не чувствуя боли, продолжая наступать до тех пор, пока не начинали рассыпаться пеплом в магическом пламени. — Себастьян! Прекрати! Ты нас всех погубишь! — Пыталась воззвать к разуму брата Анна, едва стоящая на ногах от сковывающих ее боли и ужаса. Но он не желал никого слышать. — Я все держу под контролем! Разве ты не понимаешь, я делаю это только ради тебя! Реликвия сможет тебя исцелить! Я не потеряю тебя, ни за что не потеряю, слышишь?! Я не позволю забрать тебя ни нашему дяде, ни самой смерти! Ты слышишь, Анна?! — Казалось, за Себастьяна говорило его сумасшествие, пока он сам был заперт в глубине. По спине Оминиса змеей проскользнул холодный липкий ужас, впивающийся в конечности, заставляя их оцепенеть. Почему?! Почему они позволили этому случиться?! Почему он позволил Себастьяну зайти так далеко?! Неужели он окончательно потерял своих лучших друзей?! Злость и страх смешались воедино, оседая осколком льда где-то под сердцем. А к горлу подступала тошнота. Анна, не в силах наблюдать за тем, что делает ее брат, побежала к выходу из катакомб. Оминиса же разрывало на части — душа тянулась за девушкой, которой нужна была поддержка, но разум требовал остаться и попытаться остановить Себастьяна, пусть даже ценой собственной жизни. Крик Анны где-то вдалеке заставил принять решение как можно скорее, и Мракс бросился вслед за девушкой, стараясь не спотыкаться через обломки камней и не отвлекаться на хруст костей под ногами. Не без труда прорвавшись через еще одну толпу инферналов, Анна и Оминис наконец смогли выбраться наружу. По щекам девушки текли горючие слезы, а тело содрогалось от боли. Мракс и сам держался на чистом упрямстве. Сердце разрывалось, а руки с трудом держали палочку. — Себастьян зашел слишком далеко. Я не могу здесь оставаться. То, что происходит в катакомбах… Я не могу даже подобрать слов. — Прошептала девушка, немного оправившись от приступа боли. — Анна… — Оминис, он готов подвергнуть смертельной опасности всю деревню. Себя самого, и нас тоже, ради какой-то реликвии, которая возможно, лишь возможно могла бы меня спасти! Прости меня… Позаботься о нем, прошу тебя. — С этими словами девушка медленно побрела в деревню, оставляя Мракса метаться из стороны в сторону, словно загнанный зверь. «Да где же носит Абигейл?! Гейл, где ты, ты так нужна Себастьяну. Ты так нужна мне…» — Юноша не в силах был больше держаться на ногах и прислонился спиной к холодному камню, будто тот мог унять огонь, пылающий внутри. __________________________________________ Гейл спешила, как могла, хотя уже знала, что опоздала. Тело с трудом слушалось — перенапряжение прошлых дней и утреннее сражение давали о себе знать, даже несмотря на Тонизирующее зелье и Рябиновый отвар, который помог затянуть полученные в бою раны — Диффиндо одного из бандитов все же крайне неудачно попало в рабочую руку, оставляя резаную рану на предплечье. Запоздало Абигейл подумала, что кроветворное зелье тоже бы не помешало, но сейчас было не до того. В голове шумело, и приходилось крепче держаться за метлу, чтобы не упасть с нее. Оминис сидел на промерзшей земле, закрыв лицо руками, но Анны или Себастьяна нигде не было видно. Сердце девушки екнуло, предвещая что-то очень страшное и темное. — Хорошо, что ты здесь. — Благодаря палочке Мракс заметил девушку раньше, чем она успела заговорить. — Но почему так долго? — Я примчалась сразу, как только получила твою записку. Где Себастьян? — Гейл многое хотела бы высказать ему, и по поводу медальона, и по поводу записок, но сейчас было не самое подходящее время для пререкательств. — В катакомбах. Честно говоря, я удивлен, что ты не с ним. — Слова были пропитаны ядом. Мракс и сам понимал, что не стоит срываться на Абигейл, но сдерживать эмоции сил уже не осталось. — Кажется, ты обещала за ним присматривать. — Оминис, я… — Гейл не знала, что именно хочет сказать. Оправдываться? Злиться? Огрызаться? Но Оминис решил за нее. — Замолчи! Я согласился на Империус, чтобы сохранить остатки нашей с Сэллоу дружбы, пусть и ненадолго. Согласился, потому что ты клялась, что позаботишься о нем, что не дашь переступить черту! Смотри же, чем это закончилось! — Продолжал распаляться юноша, окончательно теряя нить контроля. И это стало последней каплей для Абигейл. — Ах ты согласился?! — Девушка почти шипела. — Нет, Мракс, ты практически меня заставил это сделать! Ты не спрашивал, хочу ли я этого, ты вынудил меня использовать непростительное, ради вашей дружбы. Наплевал на мое мнение и мои желания! Святой Мракс! — Последнюю фразу Гейл практически выплюнула. — Неужели ты думаешь, что если Себастьян не слушает ни тебя, ни свою сестру, то я смогу его убедить?! Оминису нечем было крыть. Абигейл была права от первого слова и до последнего. И имела полное право злиться. Вот только собственная обида никак не желала уходить. Нужно было извиниться, но эти слова вставали поперек горла. — Сейчас не время. Нужно остановить Себастьяна, и срочно. — Решила его сомнения Гринвич. — Да, ты права. Я и раньше считал, что все зашло слишком далеко. Но теперь мы в настоящей беде. То, что Сэллоу говорил о темной жертве, якобы он призовет инфернала и перенесет на него проклятие… Что-то в этом не так. Должно быть нечто более темное и ужасное, иначе последователи Слизерина не оставили бы реликвию в забытых Мерлином катакомбах. Я… Я должен вернуться туда. Это место просто кишит инферналами. Анна права, он в огромной опасности, а с ним и вся деревня. Абигейл, ты со мной? — Последние слова прозвучали тихо. К удивлению Оминиса, Гейл не стала ничего отвечать. Вопреки и своим, и его злым словам, она взяла его за руку и сама потащила в катакомбы. На долю секунду Мраксу показалось, что он может видеть свет. И от этого слеза все же не удержалась на кончиках ресниц, прочертив мокрую дорожку на бледной щеке. В первых нескольких залах они не встретили никого, но запах разложения и гул в глубине катакомб не оставляли сомнений: Оминис не преуменьшил опасность. — Где был Себастьян, когда вы нашли его? — Гейл пыталась выяснить хоть какие-то подробности, пока они шли. Это помогало сохранять сознание, которое так и норовило вновь ускользнуть. Абигейл казалось, что она продолжала держаться на одном только адреналине, который побил все мыслимые и немыслимые нормы. — Дальше, в большом зале, где в прошлый раз… — Он замялся, не зная, как правильно выразить свою мысль. Только теперь он заметил, что с девушкой что-то не так. Судя по всему, она действительно была все еще слишком слаба. «Зачем я вообще потащил ее с собой?! О, Мерлин, а если мы не справимся?!» Первые сложности ждали их в большой комнате, где находилась костяная арка, ведущая в зал, в котором находился сейчас Сэллоу. Мракс кожей ощущал, что инферналов стало даже больше, чем было совсем недавно. Другого прохода не было, а повернуть назад они не смогли бы, даже если бы захотели: инферналы уже заметили их. — Конфринго! — Абигейл, вопреки своей слабости, среагировала первой. Уроки профессора Гекат не прошли даром. Оминис и Гейл давно стали хорошо сработавшейся боевой двойкой. Но сейчас ставки были куда выше, чем несколько баллов в копилку факультета. Мраксу не нужны были слова, чтобы окружить их с Абигейл неприступной стеной огня. От внимания девушки не ускользнула та решимость, которой светилось лицо ее напарника. Точные движения, резкие повороты, все тело — натянутая струна, и заклинания срывались, поражая врагов, словно стрелы. «Карающий ангел» — мелькнуло в голове сравнение. Именно таким сейчас был в ее глазах Оминис. Бесконечно, нечеловечески прекрасным. И смертельно опасным. Даже черты его лица заострились, а в глазах горело пламя, которое не могла спрятать даже белесая пелена. Не мальчишка, который прятался от всего мира, не ледяной принц, но воплощение небесного огня. Гейл слабо улыбнулась — нужно было соответствовать. И она собрала оставшиеся силы, вставая с Оминисом спина к спине. Там, где он жег инферналов огнем, она добивала древней магией и заклинаниями — режущими, рвущими, взрывающими. Девушка не скупилась использовать самые опасные чары. Там, где Оминис бросался в бой, она становилась его щитом, закрывая их обоих с помощью Протего, вплетая в защитные чары тонкие серебристые нити. И все же, этого было недостаточно. Круг мертвецов продолжал сжиматься, сколько бы Мракс и Гринвич ни теснили их. И защищая Оминиса, Гейл порой подставлялась сама. Острая боль пронзила бок, и девушка не сдержала крик, вырвавшийся из груди. Юноша среагировал моментально, с помощью Экспульсо превращая подобравшуюся слишком близко тварь в факел. — Держись за меня. Очень крепко. — Скомандовал Оминис, хватая Гейл за руку, и тут же заставляя ее подняться на помост. Абигейл не посмела ослушаться, уцепившись за рубашку на тяжело вздымающейся груди парня. Гейл чувствовала, как ее кровь пропитывает и ее, и его одежду, но сейчас было все равно. Все силы и мысли уходили на то, чтобы сплести из серебристых нитей магии нечто похожее на защитный купол. И уже в следующую секунду с палочки Оминиса сорвался гигантский поток пламени, принимающий форму огромной змеи. Абигейл видела, как от напряжения и высокой температуры на висках парня выступила испарина, а челюсти плотно сжались, превращая лицо в гримасу боли, пока беспощадное пламя уничтожало все на своем пути — инферналов, камни, обломки интерьера. Все, до чего способно было дотянуться. «Проклятие Адского пламени!» — Внезапно осознала Гейл. Очень сильная магия. И очень темная. Если Оминис не сможет сдержать заклинание, если хоть на долю секунды упустит контроль, разумный огонь выжжет в этих катакомбах все до последнего камня. Включая своего создателя. Но Оминис смог. Как только исчез последний инфернал, пламя погасло само собой, повинуясь воле призвавшего его мага, напоследок лизнув потолок над ними. — Я не боюсь замарать свою душу в грязи, Абигейл. Она и без того черна с самого моего рождения. — Тихо прошептал парень, прежде чем выпустить девушку из своих объятий. Спускаясь с помоста, на котором они стояли, Гейл вновь покачнулась — кровь продолжала течь из рваной раны на боку. Оминис среагировал моментально, подхватив девушку на руки. — Прости, что позволил тебе упасть. — Невпопад произнес парень, очевидно имея в виду не этот момент. — О, Мерлин! Ты ранена! — Только сейчас он заметил, что и его рубашку, и кофту Абигейл пропитала горячая кровь. — Пустяки. У меня есть Рябиновый отвар. Я буду в порядке. — Отмахнулась Гейл, когда Оминис помог ей подняться на ноги. — Мы должны найти Себастьяна и остановить его. — Абигейл… — Внезапная мысль, затерявшаяся в пылу боя и волнений, осенила Мракса. — Анна… — Гринвич хотела возразить, что Анна будет в порядке, ведь ее здесь нет, но Оминис покачал головой. — Я не понял этого сразу. Она ведь наверняка пошла за Соломоном! Когда мы увидели, как Себастьян использует реликвию, мы пытались его остановить, но несколько инферналов вышли из-под контроля, и Анна убежала, а я остался, чтобы дождаться тебя и остановить Сэллоу. Но когда она сказала, что должна уйти и попросила меня позаботиться о брате, я подумал, что она просто вернется домой. Но я уверен, она ушла за Соломоном. — А тот угрожал сообщить все директору и добиться, чтобы нас с Себастьяном заперли в Азкабане. — Хмыкнула Гейл. Чем дальше, тем больше происходящее начинало напоминать бред сумасшедшего. — Да… Подожди, что?! При чем тут ты?! — Соломон считает, что я ничем не лучше его племянника. Хотя странно слышать это от того, кто ведет переписку с Виктором Руквудом. — О чем ты? — Я еще не читала эти письма, но они у меня. Давай разберемся с этим позже, у нас слишком мало времени. Хорошо? Возвращайся в Хогвартс. Ты должен встретиться с Блэком раньше, чем это сделает Соломон. — Ты права, дядя Финеас меня послушает. Но… Как же ты? Как же Себастьян? — Гейл была абсолютно права. Но оставить ее одну в катакомбах, кишащих инферналами, наедине с обезумевшим Сэллоу?! — Я постараюсь справиться и остановить Себастьяна. Не уговорами, так силой. Надеюсь, в нем еще осталось хоть что-то похожее на совесть, и он не захочет причинить мне вред. — Пожалуйста, береги себя. Если он попытается навредить тебе, уходи. Я прошу тебя, хоть и не имею права этого делать. — В эту секунду стали каким-то незначительными все ссоры и обиды. Если Гейл и Оминис выживут, все вернется на круги своя. Но здесь и сейчас, перед лицом ужаса и смерти, Мракса волновало лишь одно — лишь бы никто не пострадал. Оминис ушел, напоследок сжав руку Абигейл, словно не было всех этих недель взаимных обид и упреков. Словно этот жест все еще что-то значил. Гейл смотрела ему вслед, отчетливо ощущая, как недолговечно будет их перемирие. Но сейчас было неподходящее время, чтобы об этом думать. Себастьян действительно обнаружился совсем неподалеку — в следующем зале, в окружении нескольких инферналов, скованных нитями магии, тянущимися от пульсирующей, словно живое сердце, реликвии. Сам же Сэллоу склонился над столом, что-то увлеченно изучая. — Кажется, я просила ничего не предпринимать, не дождавшись меня, Себастьян. — Гейл привлекла его внимания, игнорируя боль в боку. Пришлось прислониться к стене, чтобы не упасть. — Ты слишком тянула время! — Голос парня звучал недовольно. — Я же говорил, что реликвия — ключ к решению! А вы не хотели меня слушать. Но я справился сам, я докажу, что могу спасти Анну. — Абигейл радовало, что Сэллоу, по крайней мере, не пытался прогнать или, хуже того, атаковать ее. Значит, еще не все было потеряно. — Я могу управлять проклятием, павшим на мою сестру. Точно так же, как я могу управлять инферналами. — Так это по твоему приказу они едва меня живьем не сожрали? — В словах Гейл звучала ирония. Девушка не надеялась, что это подтолкнет Сэллоу мыслить в правильном направлении, но и удержаться от колкости не могла. — Нет, конечно. Просто я еще не до конца разобрался, как правильно это делать. — А в чем еще ты не до конца разобрался? Может быть, в том, кого приносить в жертву? — Что ты несешь! Я прочитал записи последователей Слизерина. Инферналы и есть жертва. Я для того и призвал их, если ты не поняла. — Сэллоу начинал злиться. — Ты… — Гейл хотела сказать, что он идиот, но не успела закончить фразу. Ближайший к ним инфернал загорелся и упал. Абигейл и Себастьян резко повернулись. Прямо позади них стоял Соломон Сэллоу с палочкой наготове. — Что вы двое тут устроили?! Акцио, реликвия! — Бывший мракоборец, несмотря на злоупотребление алкоголем, не растерял приобретенных за время службы навыков. — Соломон, не надо! — Одновременно с полным мольбы криком Себастьяна зловещая, пульсирующая магией пирамида осыпалась грудой пепла, а оставшиеся без контроля инферналы двинулись к волшебникам. — Реликвия! Она должна была спасти Анну! Дядя, что ты натворил?! Ты заплатишь за это! Остолбеней! Но Соломон с легкостью, отразив его и перенаправив в Гейл. Если заблокировать это заклинание девушка, едва держащаяся на ногах, могла, то вот ударившее сразу после него Депульсо — уже нет. Мощным ударом Абигейл швырнуло в стену, заставив сильно удариться головой о какой-то выступ. В голове яркой вспышкой взорвалась острая боль, а из раны на голове потекла густая кровь. Но последнее Абигейл уже не чувствовала — перед глазами все померкло, и девушка провалилась в знакомую неприятную темноту, перед этим расслышав лишь несколько слов. — Ты должен был защищать нас! — Я и защищаю тебя, глупец! Так было нужно! Когда сознание вернулось к Абигейл, битва все еще продолжалась, хотя было заметно, что Себастьян уже выдохся, в то время как Соломон едва ли успел запыхаться. Сил подняться на ноги у девушки не было, голова сильно кружилась, заставляя ощущать жуткую тошноту, а где-то на макушке пульсировала боль. — Прекратите! Мистер Сэллоу, Себастьян! — Гейл вложила в этот крик весь воздух, что с трудом удалось собрать в легких. — Да как ты смеешь, мерзавка?! Ты тут никто! Ты не друг моим племянникам! — Прорычал мужчина, не прекращая яростно атаковать Себастьяна. Никем не сдерживаемые инферналы заметили беспомощную жертву, которая так неразумно привлекла к себе внимание. Но Абигейл была все еще слишком слаба, чтобы колдовать. Оставалась последняя возможность. Девушка прикрыла глаза, отпуская древнюю магию, кипящую внутри. Пещеру сотряс взрыв, вызванный выбросом магии. От инферналов остались лишь воспоминания, а Гринвич вновь сползла на пол, силой воли пытаясь сохранить сознание. Теперь она не могла даже пошевелить рукой. — Что это было?! — Шокированный и сбитый с ног Соломон переводил взгляд с племянника на его подругу. Себастьян, уже более привычный к «особенностям» магии Абигейл, не растерялся, тут же ударив дядю Диффиндо, от чего у того появились резаные раны на груди. — Остановись, Себастьян! Ее невозможно исцелить! — Тут же сменил тактику мужчина, осознавая, что статус кво изменился. — Она не должна страдать! — В запале боя юноша окончательно растерял оставшиеся способности мыслить. Он был ранен, но все еще стоял на ногах. Но в голосе звенело отчаяние, а в глазах стояли слезы. — Экспел… — Начал было Соломон, но Себастьян его опередил. — Авада Кедавра! Зеленый луч вырвался из палочки юноши, ударив в грудь Соломона. Бывший мракоборец рухнул на землю, не успев закрыть удивленные глаза, даже после смерти мужчины смотрящие на его племянника с неверием. Себастьян пошатнулся, выронив палочку. Что он натворил?! Как он мог?! Неужели… неужели он действительно только что своими руками убил своего дядю?! Нет, нет, нет! Он не мог этого сделать, он просто хочет спасти сестру, он не темный маг и не убийца! — Депульсо! — Неожиданный удар пришелся со стороны и сбил юношу с ног, заставив удариться о стену. — Инсендио! — Анна, и сама едва стоящая на ногах, превращала в пепел все, до чего могла дотянуться. — Бомбарда! — Дневник Слизерина и записи его учеников, лежащие на столе, обратились прахом. Девушка упала на колени рядом с мертвым телом дяди. Казалось, она не замечает ни Абигейл, лежащую на полу в луже крови, ни крики Себастьяна. — Ты… Сделал свой выбор. — Сквозь очередной приступ боли, вызванной проклятьем, прошипела Анна, тут же исчезая вместе с мертвым Соломоном. Не позволяя Себастьяну сказать и слова в свое оправдание. Да и какое оправдание могло быть у того, кто поверив в свое всемогущество, заигрался с темной магией и отнял жизнь у собственного дяди? Каким бы он ни был, что бы он ни натворил, Себастьян не имел права это делать. Гейл с трудом смогла подняться и направилась к другу, который сжался у стены, все еще не веря в то, что сделал. Но раньше, чем девушка смогла преодолеть хотя бы половину расстояния, Сэллоу поднялся и выбежал из пещеры, бросив на Гринвич взгляд затравленного зверя. В этом взгляде не было ничего, кроме первозданного ужаса. Ужаса от самого себя. Этот взгляд был знаком Абигейл. Точно такой же она видела в собственном отражении, когда осознала, какой силой обладает. Что способна натворить, если не удержит в узде древнюю магию. Сейчас ей не оставалось ничего, кроме как следовать за Себастьяном. Нельзя было оставлять его одного. Кое-как нашарив в сумке Рябиновый отвар, Гейл допила остатки зелья в надежде, что это хоть немного ускорит заживление, и направилась к выходу из катакомб. К счастью, Сэллоу не ушел слишком далеко: парень сидел на камне, тяжело дыша и что-то бубнил себе под нос, словно разговаривая сам с собой. — Какого дементора ты сбежал?! — Зло прорычала Абигейл, которой даже этот короткий путь дался с большим трудом. Себастьян поднял на девушку рассеянный взгляд. — Анна угасает… Она не выживет. Ты понимаешь? Она не выживет! Соломону было плевать на нас! Он не заботился о нас! Мы никогда не были ему нужны! — Гейл не была уверена, обращался парень именно к ней или убеждал себя самого. — Он… Он махнул рукой. Может он хотел, чтобы Анна умерла? Может, он только и ждал этого? Смерти Анны. Возможности отправить меня в Азкабан. Чтобы я тоже не выжил. Он разрушил нашу жизнь. Он хотел этого. Он сам напал на нас. Ты же помнишь об этом, да? Помнишь? — Речь Сэллоу становилась все более сбивчивой, а движения дергаными. Не в силах усидеть на месте, он начал расхаживать из стороны в сторону. — Он меня вынудил, я клянусь! Вынудил! Я не убийца. Я не хотел никого убивать. Я не убийца, слышишь, не убийца! Ведь любой должен быть в состоянии защитить себя, правда? Любой должен знать это заклятие, я прав? Я прав. Я знал, что ты поймешь меня. «Истерика. У него же истерика», — с опозданием поняла Абигейл. А какой лучший способ остановить истерику? Правильно. О, Гейл давно подмывало это сделать. Щеку Себастьяна обожгло резкой, хоть и не сильной болью. Он задохнулся от возмущения, но тут же тонкая ладонь, перемазанная кровью, звонко ударила второй раз. — Если ты не прекратишь истерику, следующим будет Агуаменти, клянусь! В такую погоду крайне неприятно окажется. Сэллоу наконец смог сфокусировать взгляд. Перед ним стояла Абигейл, с ног до головы в крови и бледная как мел. Лишь в глубине ярко-голубых глаз светился зловещий огонь. Ноги юноши подкосились, и он упал на колени, припадая лбом к ногам Гейл. Из груди рвались рыдания и дикий крик. И он больше не мог сдерживать себя, плакал навзрыд, выл, как зверь, прижимаясь головой к коленям девушки, словно она могла даровать ему прощение за то, что он совершил. — Я не хотел… Клянусь, я не хотел делать этого, Гейл! — Смогла она различить сквозь его судорожные попытки вздохнуть между всхлипами. — Нет, Себастьян. Хотел. Мы оба знаем, как работают непростительные проклятия. — Сердце Абигейл разрывалось от жалости, но она все еще была непреклонна. — Ты не просто перешел черту. Ты купил билет в одну сторону до Азкабана. — Вопреки своим словам, она не сдержалась и погладила его по лохматой голове, оставляя следы крови и на волосах. — Я клянусь! Но я так разозлился… Он забрал у меня шанс спасти Анну! Я не смогу жить без своей сестры! — Нет, Себастьян. Реликвия не помогла бы тебе. Именно об этом я хотела поговорить с тобой. Именно поэтому просила подождать. Но разве ты стал меня слушать? Разве ты стал слушать Оминиса? — О чем ты говоришь?! Я все предусмотрел! — Взгляд, которым посмотрел на девушку Себастьян, стал немного более осознанным. Гейл нашла в сумке книгу, украденную из кабинета директора. Она запачкает ее кровью, но сейчас было все равно. — Читай. — Девушка протянула увесистый том Себастьяну, который все еще стоял на коленях на земле. — Закладка на нужной странице. — «Темная жертва…» Где ты это взяла?! — Сейчас это не имеет значения. Читай. И скажи мне, это ли ты собирался сделать? Так хотел спасти Анну? — Абигейл знала, что только сильнее давит на Себастьяна, который и без того разбит. Но если она этого не сделает, все будет кончено. Глаза парня медленно двигались по странице, время от времени возвращаясь к уже прочитанному, словно Сэллоу никак не мог осознать. — Это…это правда? — Теперь его голос не выражал ничего, словно юноша уже был мертв внутри. — Скажи мне, Себастьян. Так ты собирался спасти Анну? — Повторила Абигейл свой вопрос, игнорируя слова друга. — Скажи мне, ты бы смог? Ему потребовалась почти минута, прежде чем Сэллоу наконец с тихим вздохом выдал ответ. — Нет. Я бы не смог. — По щекам вновь катились слезы. Отчаянные, горькие, жгучие. Теперь слизеринец оплакивал надежду. Последнее, что у него еще оставалось в этой жизни. Потому как все остальное он убил своими руками. Как и своего дядю. — Пойдем. Мы должны найти Оминиса и поговорить с ним. — Слова Гейл были сухими. Сердце требовало поддержать Себастьяна, но разум твердил, что только испортит все этим. В Хогвартс пришлось пробираться под дезиллюминационным заклинанием. До отбоя было еще далеко, хотя и казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как они покинули замок, но девушка не хотела объяснять никому, почему она в крови. Оминис действительно ждал их в крипте, нервно расхаживая из стороны в сторону. Мантии, пиджака и жилета на нем не было, галстук был повязан кое-как, а волосы в беспорядке. Весь внешний вид слизеринца просто кричал о том, как он переживает. Он уже получил письмо от Анны. — Себастьян! Что же ты натворил! — Бросился он к другу, но почувствовал запах крови, которого было слишком много на Гейл. Куда больше, чем когда он уходил. — Абигейл? — Со мной все в порядке, Оминис. — Остановила она юношу жестом, не желая перемазать в крови еще и его. — Ты уверена? — Да, все не так страшно. У нас есть дела более важные. — Да, Анна уже все мне рассказала. — Значит, она… — Себастьян и сам не знал, что хотел сказать. Малодушно радовался, что ему не нужно смотреть в глаза Оминису, который столько предупреждал его. — Она убита горем. Ей пришлось похоронить его в одиночку, как можно быстрее, пока никто не узнал. — Я сделал это ради нее! — Вновь пытался оправдаться Сэллоу. И этого Абигейл уже не выдержала, но возразить не успела. — Вернее… Я пытался сделать все ради нее. — Себастьян. — Внезапно Оминис отошел на шаг от друга. Его голос надломился и дрожал, словно Мракс вот-вот заплачет. — Ее приводит в ужас сама мысль о том, чтобы выдать тебя, но… — Оминис споткнулся на этих словах, не мог заставить себя произнести то, что должен сказать. — Что?! Выдать меня?! Но… Гейл, скажи же! Соломон сам напал на нас! Я клянусь, Оминис! — Себастьян вновь упал на колени. Этого бедное измученное сердце Оминиса уже выдержать не могло. Из слепых глаз покатились слезы. Юноша сел на один из поддонов, заставив себя сделать несколько глубоких вдохов. Руки тряслись, потому палочку пришлось убрать в карман, чтобы вновь не уронить. — Гейл? — Обратился парень к ней. — Нет, Себастьян. Ты ударил первым. Соломон атаковал инфернала, а не тебя. — Но ты пострадала из-за дяди! — В первую очередь я пострадала из-за тебя. Если бы ты дождался меня, как я просила тебя этим утром, ничего бы этого не произошло! — О чем ты? — Оминис вскинул голову. Значит, дело было не только в том, чтобы открыть секреты Соломона? Было еще что-то? — Я узнала больше о темной жертве. Ты был прав, Оминис. Все куда сложнее и намного страшнее, чем думал наш дорогой друг. Если бы он не проигнорировал записку, которую я отправила утром, и дождался меня, мы могли бы избежать того, что случилось. Мракс лишь кивнул, принимая ее слова. Как бы то ни было, изменить того, что свершилось, они уже не могли. А значит… — У нас нет выбора, Себастьян. — Слова Оминиса звучали как приговор. — Я не хотел этого! Не хотел! Мне так жаль… Почему все так обернулось? Но Анна? Я не могу оставить ее! Я совершил страшное, я не заслуживаю прощения и снисхождения. Я конченый человек, и заслуживаю любого наказания. Но я умоляю вас! Подумайте о ней! Абигейл, Оминис, пожалуйста! Гейл прикрыла глаза, размышляя над его словами. А затем подошла к поддону, на котором сидел Оминис, закрывая их обоих пологом тишины. — Я не верю… Это кошмар. Как мы могли допустить это, Абигейл? Как мы могли позволить такому случиться? — Как только Гейл села рядом, Оминиса будто покинули все силы. Он даже не пытался сдержать слезы, опустив голову девушке на колени. Ему было плевать, что она вся в крови. Его сердце сейчас тоже обливалось кровью, так какая разница? Гейл закрыла рот ладонью, чтобы не позволить крику вырваться из груди. Она должна держаться. Ради Оминиса. Ради Себастьяна. Ради себя самой. — Я получил весточку от Анны, едва вышел из кабинета Блэка. И тут же помчался в Фелдкрофт. Анна перенесла туда тело Соломона. — Ты тоже умеешь трансгрессировать? — Внезапно спросила Гейл. Только сейчас она задумалась, что Анне еще нет семнадцати. Где же она могла такому научиться? — Ты правильно поняла, да. Это я научил Анну. Пытался учить и Себастьяна, но он едва не расщепился при перемещении. Я отказался учить его дальше, пока это не будет официально разрешено. Но в Хогвартсе трансгрессировать нельзя. — Спонтанный интерес Гейл позволил Оминису немного перевести дыхание. — Что было дальше? — Анна вне себя от горя. От того, что потеряла дядю. Но еще больше — от того, что его жизнь отнял именно Себастьян. Она считает, что ее брат должен ответить за содеянное, но в то же время сама мысль об этом ей невыносима. — Парень тихо всхлипнул, словно соглашаясь со словами Анны. — Я не хочу терять Себастьяна! Но есть ли у нас выбор? Мы пытались удержать его, но не смогли. Абигейл, мы должны! Я сам не верю, в то, что говорю это… — Ты был прав с самого начала. — Немного подумав, ответила Гейл, уже не пытаясь сдержать собственные слезы. Свое решение она приняла еще там, у входа в катакомбы. — Но у нас все же есть выбор. Мы можем дать ему еще один шанс. Ради Анны. Сейчас она разбита, но пройдет время, и она не захочет, чтобы ее брат оказался в Азкабане. Без здоровья, без дяди, а теперь еще и без брата? — Ты думаешь, это хоть чему-то научит его? Что, если он вновь заиграется и убьет кого-то еще? — Я не говорила о том, чтобы доверять ему безоговорочно. В той же книге, где была информация о темное жертве, я нашла еще один интересный ритуал, способный придать веса обещанию. Оминис даже выпрямился, вздрогнув от слов девушки. — Ты говоришь о Непреложном обете? — Именно о нем. — Ты считаешь, Себастьян согласится? — В голосе Оминиса звучало сомнение, но уже не было отчаяния. — Да и кому он его принесет? — Тебе. И да, согласится, если у него будет выбор между обетом и Азкабаном. Ответ девушки заставил мурашки пробежать по телу юноши. Неужели она настолько верила в него? В его честность и способность устоять перед тьмой? Даже после того, как он сам сегодня призвал Адское пламя? — Мы приняли решение. — Абигейл сняла полог, поднимаясь на ноги. Себастьян резко дернулся, ожидая, какой приговор вынесут его друзья. — Мы не верим, что ты можешь просто так измениться. Что не станешь больше использовать темную магию. Соблазн слишком велик, а ты не можешь ему противостоять. — С каждым словом девушки Сэллоу дрожал все сильнее. Неужели для него все решено? — А потому мы согласны сохранить все в тайне, только если ты принесешь Непреложный обет. — Я… Абигейл не успела услышать, что именно ответил Себастьян. Ноги вновь подкосились, а рана на боку, нанесенная инферналом, горела так, словно ее прижгли кочергой. С тихим вскриком Гейл уже в который раз за последние несколько дней провалилась во тьму.