more than I can take

Reaching out, give me a lifeline! I don't know if I can carry this on my own. © Lifeline — Bad Wolves

      Просыпаться не хотелось, но бессовестные соседки вовсе не намерены позволить Абигейл проваляться в постели весь последний день пасхальных каникул, тем более, что в школу вернулась Нерида.       Только ближе к обеду Гейл удалось вырваться из горячих объятий подруг, восхищенных благородством Малфоя, который почти все время проводил у постели «возлюбленной» («Прятался от очередной поклонницы», — предположила Гейл), негодующих из-за нечестной победы Флинта и его подружки с Когтеврана в турнире профессора Гекат («А кто-то сомневался, что они будут играть нечестно?»), взволнованных предстоящими экзаменами (в первую очередь, Нерида) и отборочными по квиддичу на следующий год (разумеется, Имельда, которой предстояло этот отбор проводить).       — Простите, что вот так опять срываюсь, меня хотела видеть профессор Уизли. — В подтверждение своих слов девушка помахала перед лицом запиской с аккуратными строчками текста, которую обнаружила на прикроватной тумбе еще утром.       — Приходи вечером в Хогсмид, мы хотели заглянуть в «Три метлы» перед началом семестра. — Бросила на прощание Грейс. Девушки уже давно не удивлялись тому, что Абигейл вечно где-то пропадала.       Заместитель директора уже ждала пятикурсницу в своем кабинете.       — Ах, это вы. Мисс Гринвич, рада видеть вас в добром здравии. — Поприветствовала ученицу профессор. — Проходите, присаживайтесь.       Немного помедлив, Гейл все же не сочла стул, стоящий напротив стола преподавателя, достаточно подозрительным, чтобы отказаться от предложения.       — О чем вы хотели поговорить со мной, профессор?       — Мы не беседовали с вами с тех пор, как… — Женщина немного замялась, отводя взгляд. Ее голос дрогнул, выдавая, что строгая преподавательница тяжело переживает происшествие с гоблинами и смерть своего коллеги. — С тех пор, как погиб ваш опекун.       Мне известно, что вас связывали теплые отношения.       — Без него Хогвартс не будет прежним. — По привычке выдала Абигейл заученную нейтральную фразу. Девушка столько раз повторяла ее за последние дни, что слова въелись куда-то глубоко на подкорку. Не объяснять же всем и каждому, что прежним без профессора не будет не только Хогвартс, но и весь мир для Гейл?       — Вы правы, разумеется. — Уизли тепло улыбнулась, а в ее глазах читалось понимание. Гринвич позволила себе выдохнуть: хотя бы не придется объяснять, что она чувствует. Заместитель директора и впрямь была на редкость проницательной волшебницей. — Абигейл, послушайте меня. Элеазар очень дорожил вами и хотел бы, чтобы вы не сдавались, жили дальше и были счастливы. И он ушел от нас, зная, что будущее волшебников в хороших руках. В ваших руках.       — Спасибо, профессор. — Гейл отвернулась, чтобы преподаватель не заметила набежавших на глаза слез. Говорить о профессоре Фиге все еще было очень тяжело.       — У вас выдался непростой год, не так ли? И не только в Хогвартсе. — Женщина сменила тему, понимая, что чувствует сейчас ее собеседница. — Я слышала столько всего! Оседлать дромарога, подружиться с гоблином, спасти гиппогрифа. И все это уже не говоря о поимке Харлоу и большей части банды Виктора Руквуда. Поговаривают, вам даже удалось заслужить расположение гигантского кальмара — почетного обитателя Черного озера. — Уизли озорно подмигнула шокированной девушке, пребывавшей в уверенности, что большая часть ее приключений прошла незаметно.       — Откуда вы…?       — Школьные привидения бывают такими сплетниками, знаете ли. — Улыбка преподавательницы стала шире. — В Хогвартсе сложно сохранить что-то в тайне. — Отрадно видеть, что вы успели также обзавестись друзьями и хорошо повлиять на некоторых учеников. — Уизли сделала паузу, предлагая Абигейл самой подумать, о ком именно идет речь. А затем продолжила. — Мисс Добринг, например, стала больше общаться с другими студентами. Насколько я понимаю, ее дружба с мисс Онай также имеет к вам отношение? — Вопрос был риторическим, а потому, Гейл предпочла на него не отвечать. — По правде говоря, я хотела бы обсудить с вами ваши успехи в обучении. Профессор Фиг передал мне «Руководство». Я была поражена, что вам удалось собрать все страницы еще даже до конца первого учебного семестра. Признаюсь, у меня появилось определенное предчувствие насчет вас еще в тот момент, когда вы с опозданием появились на церемонии распределения. Вы не проучились здесь еще и года, но уже готовитесь сдавать СОВ. Вы поразительно одарены. Это подтверждают и ваши успехи в Зельеварении. Профессор Шарп согласен со мной в оценке ваших навыков. Хотя меня слегка тревожит то, сколько предметов вы планируете сдавать. Однако, я уверена, вы справитесь.       — Спасибо, профессор. За все. — Абигейл уже собиралась покинуть кабинет, не рассчитывая, что услышит что-то еще.       — Не за что. Мне интересно, чего вы еще достигнете за оставшиеся два года обучения. Но есть еще кое-что, о чем я хотела бы с вами поговорить. Вот, возьмите. — Уизли протянула ученице пергамент. Девушка потянулась к нему с опаской, словно свиток мог быть зачарован.       Заместитель директора выжидающе посмотрела на Гринвич.       «Последнее волеизъявление Элеазара Юджина Фига», — гласила крупная надпись в верхней части пергамента. Руки девушки задрожали так сильно, что она едва не выронила свиток.       — Я… как это понимать, профессор? — В растерянности спросила она у замдиректора.       Уизли поправила очки и выдохнула, собираясь с мыслями.       — Мисс Гринвич, дело в том, что у профессора не осталось близких родственников. Только вы и Хогвартс. А потому, согласно завещанию профессора Фига, вы становитесь его единственной наследницей.       — Это невозможно. Я не могу принять подобного! — Сказать, что Гейл была шокирована — не сказать ничего.       — Абигейл. — Вновь обратилась к ней преподаватель. — Вы не можете этого изменить. Этого хотел Элеазар. Вы стали для него как дочь, о которой он всегда мечтал. Я понимаю, что вы скучаете по своему наставнику, и никакие материальные блага вам его не заменят, но, я думаю, профессор Фиг был бы рад, если бы вы смогли стать его наследницей. В конце концов, если вы не сделаете этого, его дом и имущество пропадут безвозвратно. Только вам под силу их сохранить.       Гейл вновь растерянно кивнула, не понимая, что ей делать.       Чтобы привести мысли в порядок и все же заставить себя изучить завещание профессора, Абигейл направилась в библиотеку, но заметив в другом конце коридора знакомый красный огонек волшебной палочки, резко развернулась и помчалась в другую сторону. Да, наверное, это была трусость, и Гейл не отрицала. По правде говоря, ей было совершенно все равно, как назовут ее поведение. Но сейчас она физически не могла заставить себя поговорить с юношей. Не после того, в чем он признался накануне.       Гринвич, которая пока еще не была готова свыкнуться с фамилией «Моран», уже смирилась с тем, что простит Оминису даже такое — в конце концов, она обещала дать ему второй шанс, хоть и не полностью на тот момент понимала, на что подписывается. Она все еще тянулась к нему и — страшно подумать — уже скучала. Но чувства чувствами, а разум впадал в ступор каждый раз, когда она пыталась хотя бы думать о Мраксе. Видеть его сейчас было бы просто слишком. Сможет ли она доверять ему? Не думать, что он опять скроет что-то жизненно важное для нее? В очередной раз примет судьбоносное решение, не учитывая ее мнения?       И все это не говоря о том, что Гейл даже не представляла, сможет ли сказать Оминису что-то кроме гадостей, потому как вместе с тоской и нежностью внутри клокотала обида. Как он мог? Ведь лучше всех знал, как она мечтает найти семью, узнать свои корни. Но все равно пытался скрыть имя ее отца, якобы во имя ее же безопасности. И от одной только мысли об этом внутри закипала злость.       С другой же стороны, какой в этом был смысл? Ведь Оминис сам все рассказал, признался, не отрицал собственной вины. Пусть Абигейл практически приперла его к стенке, выпытывая правду. Но ведь он мог солгать ей и в этот раз, придумать что-то, и она бы поверила. Но не стал. Даже уверенный в том, что Гейл после этого уйдет, рассказал все как есть, открыл душу нараспашку, мол на, смотри, бери, что нравится, все твое.       Разве можно было на него после такого сердиться?       Оказалось, можно. Абигейл простит, просто ей нужно время. А пока разговаривать с Мраксом она была не готова.       Ноги сами принесли девушку, погруженную в свои размышления, туда, где начался весь кошмар месяц тому назад — в Зал картографии, который теперь больше напоминал руины. Зал находился слишком далеко, а обвал в подземельях был слишком сильным. Потолок частично обрушился, завалив проход и повредив портреты. Только книга неизменно лежала на своем месте, защищенная какой-то странной магией. Не понимая, куда ей деваться, Гейл уселась на один из больших валунов.       — Профессор Рэкхем? Профессор Руквуд? — Ответом был лишь тишина. — Профессор Ниов? Профессор Бакар? — Снова молчание.       Зачарованные полотна были порваны на лоскуты, рамы треснули.       В груди тоже царил непривычный холод — с тех пор как Абигейл пришла в себя, древняя магия не откликалась. Девушка по прежнему могла видеть ее, ощущать везде, где она была. Но не использовать. И теперь было не у кого даже спросить, сможет ли она еще когда-то ощутить этот теплый клубок серебристых нитей в своей груди. Оставалось надеяться, что другие портреты Хранителей уцелели. А для этого нужно было наведаться в кабинет директора Блэка, и на такие подвиги Гейл пока была не готова. Может быть, позже.       О том, чтобы соваться в башню Сана Бакара или уж тем более в замок Руквуда не шло даже речи — там все перевернули мракоборцы. Не факт, что портреты все еще там. Однако, был во всем этом и небольшой плюс — Абигейл больше не слышала голоса Исидоры. Ни наяву, ни во снах. Кошмары по прежнему преследовали слизеринку — ей часто снилось, как рушится Хогвартс, как погибает профессор Фиг, битва с Ранроком, бездонные темные мутные воды, покрытые льдом. Но они были совершенно обычными, если можно вообще так говорить о кошмарах. И, к счастью, их спокойно можно было побороть глотком «Здорового сна». О том, что в объятиях Оминиса ей кошмары не снились, девушка старалась не задумываться.       Абигейл еще раз попыталась докричаться до портретов, но в ответ была все та же тишина. «Значит, медитация», — добавила девушка новый пункт в свой и без того обширный список планов, в котором уже значились: подготовка к экзаменам (было бы обидно значиться одной из лучших на курсе и провалить СОВ), поиск информации в библиотеке (есть ли известные рода с фамилией «Моран»? Как они связаны с Салазаром Слизерином?), тренировки по квиддичу (Имельда задушит ее ночью подушкой, если она прогуляет еще хотя бы одну), изучение завещания профессора Фига, попытка понять, что нужно от нее Магнусу Мраксу (не успела отделаться от Ранрока, как ее опять хотят убить), время на то, чтобы разобраться в их отношениях с Оминисом, а также, многое другое.       И начать Гейл планировала с похода в Хогсмид — должно же во всем этом безумии найтись место нормальной школьной жизни. Не сказать, что слизеринка хотела развлекаться, совсем наоборот, но подруги очень старались ее подбодрить, а значит, стоило явиться на встречу хотя бы из благодарности за их заботу.       Прежде, чем отправляться на встречу с соседками, Абигейл решила все же заглянуть в комнату и переодеться. Начало апреля уже успело отметиться проливными дождями, и стоило накинуть какой-нибудь свитер поверх рубашки, чтобы не простудиться. Целитель Пруэтт настоятельно рекомендовал Гейл внимательнее относиться к своему здоровью — ослабленный организм был куда больше подвержен любым заразам. Возвращаться в теплые и крепкие объятия школьной медсестры девушка совершенно не горела желанием, а потому предпочла потратить немного времени и одеться теплее.       Но, похоже, этот день можно было окрестить днем встречи с раздражающими блондинами, так как в пустой гостиной обнаружился не кто иной, как Малфой, вновь самозабвенно перебирающий клавиши рояля. На этот раз мелодия была еще более тоскливой и пронзительной, что вполне соответствовало настроению девушки, и она не смогла отказать себе в том, чтобы немного послушать, прислонившись к колонне.       Родолф, увлеченный игрой, был так непохож на обычного себя — за маской холодного высокомерного засранца, который способен думать только о собственном комфорте и дорогих костюмах, начинала призрачно проглядывать чувственная и страстная натура, обычно тщательно спрятанная под прилизанным слизеринским фасадом.       — Гринвич! — Как только мелодия оборвалась, юноша повернулся к подруге. — Неужели мне выпало счастье наконец лицезреть героиню Хогвартса? Какая честь, какая честь.       — Ну вот, Малфой. Твоя рожа опять все испортила. — Девушка наигранно-разочарованно вздохнула. — Я же просила, не делай так больше.       — А неплохо тебя по голове приложило, раз ты даже не придумала новую шутку. — Ерничал блондин. — Так чем обязан такой чести?       — Кто виноват, что ты становишься куда более приятным парнем, когда молчишь и твои руки заняты делом? — Огрызнулась Абигейл, не сразу сообразив, насколько двусмысленно прозвучали ее слова.       Зато это не скрылось от Родолфа.       — Фи, Гринвич, какая пошлость. Кто научил тебя так разговаривать, ты же леди!       — А что, хочешь тоже взять пару уроков? Хорошая идея, тебе не помешает расширить кругозор и словарный запас. Могу подкинуть адресок одного сапожника. — Хоть Абигейл уже давно не враждовала с Малфоем, колкости в общении с ним получались как-то сами собой.       — Скорее уж тебе не помешает урок хороших манер. И лучше тебе позаботиться этим до визита к де Вилле. — Растягивая буквы заявил Родолф.       — А c чего ты взял, что я вообще туда пойду? — С притворным удивлением посмотрела на него девушка, заставив Малфоя подобраться.       Разумеется, Гейл передумала помогать шестикурснику, но и возможности выторговать что-нибудь для себя полезное бы не упустила, раз уж он сам завел этот разговор.       — С того, что у нас с тобой договор, дорогуша. — Глаза юноши сверкнули сталью.       — Какой-то очень странный договор выходит, не находишь? — Хитро улыбнувшись, девушка удобно устроилась на стуле возле рояля, чтобы вести беседу было удобнее. — Ты хочешь, чтобы я уже второй раз сопровождала тебя на слете пираний, простите, светском приеме. Ты просил меня уговорить Оминиса снять проклятье, и я это сделала. Но что я получаю взамен? Вызывать ревность Оминиса мне теперь не интересно. Наряды? В том, как я выгляжу в обществе, больше заинтересован ты сам. Прессинг твоих верных подпевал? Не смеши, Поппи уже не та наивная девочка, она может за себя постоять. Я, как понимаешь, тоже. Так что ты можешь мне предложить взамен, Родолф? — Гейл обворожительно улыбнулась.       Малфой расслабился, слегка усмехнувшись — он принимал условия игры. За эту хватку он как раз и ценил Абигейл, но сдаваться так просто не собирался.       — Гринвич, у тебя совесть есть? Я тут волнуюсь, переживаю, сижу у ее постели, пока она прогуливает уроки в больничном крыле. А она еще что-то требует! — Наигранно обиделся он.       — Малфой, не ломай комедию. — Хмыкнула девушка. Она уже знала: такое поведение блондина означало, что он готов к переговорам. — Дежурить в лазарете я тебя не просила, но, так уж и быть, можешь записать себе это в счет благотворительности. А если тебе так важно, прибавь к ней мое пламенное «спасибо». — Продолжала язвить Абигейл.       — Ты разбиваешь мне сердце, Гейл. — В подтверждение своих слов, Родолф показушно прижал руку к груди.       — Переигрываешь. — Усмехнулась девушка.       Юноша моментально вновь стал серьезным.       — Ладно, ладно. Чего ты хочешь?       Вот теперь они пришли к главному.       — Ты обещал мне информацию. Никаких вопросов, никаких деталей, никакой публичности. — Абигейл говорила спокойным, но не терпящим возражений тоном. Малфой улыбнулся — такой расклад его вполне устраивал, тем более, что это не выходило за рамки их первоначального договора.       — И что же ты хочешь узнать? Конечно, ничего не обещаю, но подумаю, что могу для тебя сделать. — Разумеется, Родолф должен был оставить для себя небольшую лазейку.       — Гидеон Моран. Любая информация, которую сможешь достать, не привлекая внимания. По времени не буду тебя слишком ограничивать — мне важна конфиденциальность. Но я бы очень хотела получить эти сведения до конца учебного года.       Улыбка юноши стала шире — он принимал вызов.       — Поделишься еще какими-то деталями? Чтобы я знал, с чего начинать поиски.       — Не ищи среди британских волшебников. Может быть, США или Европа. Лет… 15-25 назад, возможно, немного больше. — Немного подумав, дополнила Абигейл, стараясь не выдать лишних деталей.       — И это все? Не густо, однако. — Малфой призадумался. На самом деле, он уже представлял, с чего можно начать, но вываливать козыри из рукава так быстро не собирался.       — Зато равноценно. Подумать только, ты вынуждаешь бедную маленькую девочку, едва не погибшую и тяжело раненную в жестокой битве со злобными гоблинами, не просто подняться с постели, но и переступить через себя, явиться на великосветское мероприятие. — Гейл повторила наигранные интонации и жест собеседника, вызвав тем самым смешок.       — Ладно, Гринвич, ты выиграла. — Малфой не мог перестать улыбаться: он даже не думал, насколько скучал по этим пикировкам с пятикурсницей. — Собираешься в «Три метлы»?       — Да, ты не единственный, кто хочет лицезреть меня в обществе. — Скривилась девушка.       — Подожди меня, пойдем вместе. Надо же поддерживать легенду, что ты в меня до беспамятства влюблена.       — Ты что-то путаешь. — Гейл развернулась уже на полпути к общежитию и подмигнула. — Это ты влюблен в меня.       — И за какие заслуги Мраксу досталась эта девчонка? — Усмехнулся себе под нос Малфой, когда девушка скрылась в длинном коридоре.       Когда Оминис пропустил третье по счету Депульсо, Себастьян сорвался. Обещал себе молчать и не лезть не в свое дело, но всему был свой предел — смотреть, как его друг вновь превращается в мрачное облако, на этот раз еще и совершенно бесполезное в качестве спарринг-партнера, сил не осталось. Он и без того отказался пойти в «Три метлы» на вечеринку в честь окончания каникул, чтобы немного развлечь приятеля, который весь день притворялся бледной тенью самого себя.       Ругая себя на чем свет стоит, Сэллоу схватил Мракса за грудки.       — Да что с тобой сегодня происходит?! — Почти прокричал он другу в лицо. Оминис вырвался и прикрыл глаза, как при головной боли.       — Ты и сам знаешь, что. Сегодня я едва не столкнулся с Абигейл. Она сбежала от меня, как ошпаренная. Словно встретила дементора.       — Ах, Гейл, ну конечно. — Зло усмехнулся Себастьян. Можно подумать, ему было легко мирить лучшего друга с девушкой, в которую он сам влюблен. — Возьми уже себя в руки! От того, что ты будешь жалеть себя, забившись в угол, Абигейл к тебе не вернется! А может, ты этого не хочешь? Тогда прямо так и скажи, чего уж. Вот Малфой порадуется, да и не только он. Гринвич, знаешь ли, девушка видная. Желающих завоевать ее сердце найдется не…       Сэллоу прервал удар в челюсть. Но парень лишь усмехнулся, вытирая кровь из разбитой губы.       — Вот так уже лучше. Гейл влюбилась в тебя не за нытье.       Оминис, немного отойдя от шока, смущенно улыбнулся и потер костяшки.       — Прости, Себ. Не знаю, как так вышло.       — Все в порядке. Продолжим? — Сэллоу, дождавшись кивка приятеля, достал палочку и вернулся на исходную позицию.       Тренировка пошла на лад — Оминис перестал пропускать атаку за атакой и даже несколько раз обезоружил приятеля.       Усталые, изрядно побитые, особенно, после того, как магическая дуэль превратилась в ближний бой, но довольные собой, несколько часов спустя они вернулись в пустующую гостиную — все слизеринцы поделились на два лагеря: тех, кто самозабвенно трудился в библиотеке перед экзаменами и тех, кто не менее отчаянно отмечал начало третьего семестра в Хогсмиде.       — Спасибо, Себ. Ты хороший друг. — Внезапно обратился к приятелю Мракс. Сэллоу широко улыбнулся, довольный похвалой.       — Я был бы еще лучше, если бы ты отправил письмо Анне и уговорил ее приехать в Фелдкрофт.       — Я займусь этим сразу после ужина, идет? _______________________________       Учебная неделя принесла с собой суету и суматоху — пятикурсники и выпускники паниковали, стараясь запихать в головы побольше знаний вместе с завтраками и ужинами. Профессора перестали скрывать садистские наклонности и откровенно издевались над бедными студентами, заваливая их немыслимым количеством заданий, не позволяя им лишний раз даже вспоминать о событиях месячной давности.       Кроме того, Гейл должна была выполнить кучу работы за тот период, что она провалялась без сознания в больнице. И одного взгляда на кипу конспектов и 15-дюймовый список заданий вгонял девушку в тоску: о свободном времени, медитациях и поиске ответов приходилось на время забыть.       Имельда не иначе как брала пример с преподавателей и нещадно гоняла взмыленную команду Слизерина по полю для квиддича до тех пор, пока несчастные не начинали буквально валиться с метел.       Особенно сильно доставалось Абигейл, которую Рейес тащила на тренировки в любую погоду, так что пришлось наведаться в «Круголетку» и раскошелиться на спортивное снаряжение, потому как официальную форму команды Гейл могла получить только в следующем году. Пока же приходилось ограничиться свитером, защитными накладками и специальными зачарованными очками, не мешающими видеть в дождь.       А ведь впереди были еще и отборочные, в которых должна была принимать участие вся команда, на данный момент состоящая из двух охотников (самой Имельды, являющейся также и капитаном, и Стефании Гринграсс, к огромному удивлению Абигейл), загонщиков Аббота и Кирби, сокурсников Гейл, и самой Гринвич в роли ловца. Вакантными оставались места охотника и вратаря. Казалось бы, всего-то. Но учитывая требовательность подруги, Абигейл подозревала, что быстро выбрать кандидатов и на этом закончить не получится.       Дни мчались незаметно, как две капли воды похожие один на другой. Исключением из правил стала только среда. Гейл, следуя примеру сокурсников, пыталась совместить учебу и ужин, штудировала конспекты и учебники. За тем, чтобы девушка перестала пропускать приемы пищи, внимательно следили как ее подруги, так Себастьян, который внезапно взял на себя роль курицы-наседки, что крайне забавляло слизеринку. Оминис также всегда находился где-то поблизости, но не давил на Абигейл и не пытался с ней поговорить, за что Гринвич была ему очень благодарна, и во вторник даже не задумываясь поздоровалась за завтраком, что было каким-никаким прогрессом в их взаимоотношениях.       В среду вечером Гейл была полностью поглощена изучением решений Министерства Магии во время восстания гоблинов под главенством Гырга Грязного в 1752 году. Увлеченная чтением мемуаров Гефестуса Гора, которому и удалось подавить это восстание, настолько увлекло девушку, что она упустила последний кусок мясного пирога, который утащил у нее из-под носа Эрнест Аббот. Прежде, чем Абигейл успела из-за этого расстроиться, прямо ей в тарелку слевитировал большой и ароматный кусок пирога. Оглядываясь в поисках причины, девушка заметила улыбающегося ей Оминиса. Несмотря на все трудности между ними, такую милую заботу она не могла оставить без внимания и тихо прошептала «Спасибо», надеясь, что ее услышат. Судя по тому, что Мракс тут же кивнул, возвращаясь к своему ужину, не зря.       Но не прошло и десяти минут, как Гейл вновь пришлось оторваться от поедания пирога и гранита науки. Уже знакомая сова, принадлежащая Малфою, уронила посылку, которая в очередной раз превышала ее собственные размеры.       — Новое платье? — Тут же встрепенулась Грейс, отрываясь от учебника по Трансфигурации.       — От кого? От Родолфа? — Присоединилась к ней Нерида. Абигейл пожала плечами, косясь на другой конец стола. Малфой отсалютовал ей бокалом.       К посылке вновь была приложена записка.       «В прошлый раз я ошибся. Налегай на пироги, чтобы не выглядеть болезной бледной молью. Р.М.»       Гейл закатила глаза, выражая свое отношение к подколам блондина. Однако, при мысли о пирогах невольно покосилась на Оминиса — не удивительно, что тот сидел с самым мрачным выражением лица, какое только можно было представить, и кромсал отбивную, явно представляя на ее месте что-то другое. И все же самой Абигейл он ничего не сказал. Сердце девушки сжалось от грусти, особенно от вида еще не зажившего пореза на щеке.       По правде говоря, Гейл слегка переполошилась, когда в понедельник перед занятиями увидела Оминиса побитым в компании такого же «красивого» Сэллоу. Но, как оказалось, ребята просто тренировались. Почему не выпили Рябиновый отвар и не обратились к мадам Чиррей оставалось загадкой, но по словам Себа — чтобы лучше помнить. Вопрос «что именно» парень проигнорировал.       Долго томить любопытство подруг Абигейл не позволили, почти сразу утащив ее в женское общежитие, посмотреть на новый наряд.       Девушка пыталась отомстить, мучительно долго распаковывая посылку, но и это у нее не вышло — пришлось поторопиться, когда Имельда пригрозила, что удвоит количество ее тренировок.       Надо сказать, Малфою удалось в очередной раз всех удивить. Гейл ожидала, что новое платье будет таким же роскошным и очевидно дорогим, как и в прошлый раз. Но в большой коробке лежало лаконичное темно-изумрудное закрытое платье. С длинным рукавом и очень скромным квадратным декольте, из плотного бархата. Единственным его украшением служила интригующая шнуровка спереди, но даже при этом придраться не смогла бы даже самая строгая монахиня.       Комплектом шли мягкие сапожки на небольшом устойчивом каблуке, шелковые перчатки и мантия, для контраста — серебристая.       Абигейл едва заметно улыбнулась, игнорируя недовольство подруг, которые «ожидали чего-то большего». Малфой, несмотря на весь свой цинизм, не стал игнорировать состояние спутницы. Да, платье нельзя было назвать траурным, но все в этом наряде говорило о серьезности девушки и пережитом горе. Оно кардинально отличалось от невесомого и почти что легкомысленного, хотя, безусловно, потрясающего и роскошного платья, которое Гейл надевала в феврале.       Гринвич вернулась взглядом к карточке, которую отложила в сторону, стремясь скорее удовлетворить любопытство соседок.       Аккуратным почерком Малфоя на ней было выведено всего несколько строк:       «На этот раз мы отправляемся не на вечерний прием, а на пикник, что позволяет некоторые вольности в плане дресс-кода. Потому я решил выбрать наряд, который не слишком сильно будет контрастировать с выражением твоего лица. Однако, буду безгранично благодарен, если ты сделаешь над собой усилие и улыбнешься хотя бы хозяйке вечера.       Чтобы не привлекать лишнего внимания, предлагаю поступить так же, как и в прошлый раз. Встретимся в «Трех метлах» в субботу, в 11 утра. Будь добра, не опаздывай. Р.М.»       Улыбка девушки стала еще шире — разумеется, Родолф не мог обойтись без какой-нибудь колкости даже в таком коротком послании.       — Это так романтично! — Первой подала голос Нерида. — Наряды, записки, приемы.       — Ну, не знаю. Лично я думаю, что все это довольно утомительно. Я бы лучше лишний раз в библиотеке провела вечер. — Повернулась к ней Гейл. Если бы они только знали, что именно Малфой писал в этих записках и как сводило скулы от приклеенных улыбок на прошлом мероприятии. Не говоря уже о том, что ядом в их взаимоотношениях с Родолфом пахло куда больше, чем романтикой. Но посвящать подруг в подробности своей личной жизни Абигейл была не намерена. По крайней мере, пока.       — Не знаю, я согласна с Неридой. — Вступила в разговор Грейс. — Мне тоже кажется это очень красивым. То, как Малфой сидел у твоей постели и пытался препятствовать посещению этого жуткого лорда Мракса, отца нашего Оминиса.       — Он сделал что? — Гейл даже не пыталась скрыть собственного шока.       — Малфой не рассказывал тебе? — Имельда казалась искренне удивленной. Абигейл лишь покачала головой, не находя подходящих слов. — Это было в день пира в честь победы над гоблинами. Не смотри на меня так, я знаю, что тебе это неприятно. — От Рейес не укрылось то, как скривилась Абигейл. Разумеется, Гринвич слышала про пир, но пропускала эту информацию мимо ушей — слишком мерзким ей это казалось. Пиром на костях. — Директор, разумеется, пригласил и попечителей, среди которых оказался лорд Мракс со своим старшим сыном. Они хотели навестить тебя в лазарете, хотя целительница еще никого не пускала. Я как раз шла туда же, чтобы спросить, как ты, так что слышала часть разговора. Родолф, конечно, вел себя немного странно, но очень отчаянно защищал твой покой от нежеланных посетителей.       В голове Абигейл закрутились шестеренки: Малфой, который внезапно ринулся защищать ее от Магнуса Мракса, Оминис, который рассказал о планах своего отца, неизвестно куда пропавшие запасы оборотного зелья из ее сумочки и Выручай-комнаты.       В груди стало теплее — Оминис действительно о ней беспокоился. Похоже, ему пришлось немало потрудиться, ведь в первое свое обращение в Малфоя, еще зимой, юноша едва ли мог понять, что именно перед собой видит, а уж говорить о том, чтобы ориентироваться в пространстве и действительно притворяться кем-то другим, не шло даже и речи. Тем более вот так, перед своим отцом, которого до ужаса боится. И все же ради Абигейл он пошел на такой риск, даже не заботясь о том, что она, вероятнее всего, никогда об этом даже не узнает.       Нежную улыбку на лице девушки ее подруги посчитали адресованной своему герою. В каком-то смысле так оно и было, вот только этим героем был совсем не Родолф Малфой.       А потому, на следующий день Абигейл сама предложила Оминису вместе позаниматься в библиотеке. И несмотря на то, что они за все несколько часов занятий сказали друг другу всего пару слов, на месте когда-то связавших их, но порванных из-за долгого молчания, обид и обмана ниточек, стали появляться новые. Еще очень тонкие, но отлично гармонирующие с тем чувством, что жило в душе каждого. _______________________________       Ровно в 11 часов утра в субботу Гейл спустилась по лестнице в «Трех метлах». Малфой уже ждал ее на месте, как всегда одетый с иголочки. Настоящий щеголь, не придраться — изумрудный фрак того же цвета, что платье его спутницы, серые брюки модного кроя, на несколько тонов темнее жилет с изящными набивными узорами из серебряных нитей, кипенно-белая рубашка, изумрудный платок вместо галстука, высокие туфли, идеально подходящие для отдыха на природе, и неизменная трость с набалдашником. Как теперь Абигейл знала, это была рукоять палочки, спрятанной в аксессуар.       — А себе ты тоже на каждое мероприятие новые наряды заказываешь? — Не удержалась от любопытства девушка.       — Я не настолько расточителен. Так что приходится выбирать тебе платья с учетом моего гардероба. — Усмехнулся Родолф, смахивая с плеча несуществующую пылинку. — Готова отправляться?       — А у меня есть выбор? — Наигранно удивилась Абигейл.       — Ты права, у тебя его нет. — Юноша хищно улыбнулся и протянул своей спутнице руку.       Уже спустя несколько секунд они стояли в совершенно другом месте. Судя по пейзажам, Абигейл предположила, что это было где-то в Гэмпшире или Дорсете. Само поместье, как и погода, значительно отличались от того, что Гейл видела в феврале — очевидно, не все владения состоятельных волшебников походили на психологически подавляющий одним своим существованием дом Мраксов.       Наоборот, владения де Вилле навевали мысли о французских шато. Приусадебная территория была очень ухоженной, но не вычурной, а светлый двухэтажный особняк богато декорирован резными элементами, но при этом не выглядел нелепо или аляповато. Наоборот, все казалось очень красивым и уютным. Что ж, если Гейл повезет, ей удастся насладиться хотя бы атмосферой этого места, если не собравшимся в нем обществом.       — Абигейл, очень рад тебя видеть. — Приветливо улыбнулся девушке прибывший им на встречу Виктор.       — А меня ты видеть не рад? — Усмехнулся Родолф.       — А тебя я и так вижу почти каждый день, устал любоваться. — Вернул ему колкость старшекурсник. Очевидно, этих двоих связывала старая дружба. — Выглядишь замечательно, — вновь обратился юноша к Гейл, — этот…frimeur даже теряется на твоем фоне. Прости, я долго жил во Франции и иногда забываю нужные слова на английском, не обращай на это внимания.       — Между прочим, Абигейл неплохо говорит по-французски. — Ворчливо ответил вместо своей спутницы Родолф, заставив приятеля покраснеть.       — Прошу прощения, если мои слова показались тебе бестактными. — Юноша продолжал игнорировать друга, и Гейл начало казаться, что он делает это намеренно, чтобы немного позлить Малфоя.       Молодой де Вилле проводил их до столиков в саду, где уже собирались гости, а сам извинившись вернулся встречать новоприбывших.       — Не рекомендую вестись на манеры Виктора и влюбляться. Этот прохвост сбежит, едва ты успеешь к нему привязаться. — Тихо шепнул девушке Малфой, очевидно, имея в виду, что откровенный флирт со стороны его приятеля — не более чем манера общения.       Абигейл и сама уже это поняла, а потому сказала совсем другое.       — Выглядит так, будто ты ревнуешь.       — Если бы я тебя ревновал, мне пришлось бы вызвать на дуэль Мракса. Но, как ты понимаешь, я еще не совсем сошел с ума и достаточно сильно ценю свою жизнь.       — Ты говоришь так, будто я сама не способна тебя отправить на долгий отдых в школьный лазарет. — Проворчала Абигейл.       Малфой только закатил глаза и сменил тему.       — Видишь блондинку в той толпе вчерашних выпускниц? Кажется, что она всего на пару лет старше, чем они. — Дождавшись кивка спутницы Родолф продолжил. — Это мадам Жоселин де Вилле, хозяйка приема и матушка Виктора.       Абигейл с сомнением посмотрела на щебетавшую что-то своим юным спутницам женщину. Она и впрямь выглядела не старше 30 лет — так и не скажешь, что у нее уже взрослый сын. На руках роскошная блондинка, похожая на фарфоровую куклу, если бы не светлая искренняя улыбка, держала малыша, а за ее подол цеплялась белокурая девочка лет 5-6. Гейл не смогла сдержать улыбки, такой очаровательной и счастливой казалась ей эта картина.       — А вон там, — Малфой указал на группу мужчин, — мсье де Вилле, отец Виктора и глава отдела Международного магического сотрудничества в Министерстве. Ходят слухи, что его очень долго приглашали на эту должность, но до определенной поры он отказывался, не желая увозить семью из поместья во Франции. Там он сделал головокружительную карьеру, вопреки сомнения окружающих, считавших, что аристократ, не привыкший к работе, не способен на подобное. Однако же, мы сегодня здесь.       Гейл вновь окинула взглядом представительного мужчину лет 45. Он явно был сильно старше своей супруги, однако, выглядел прекрасно, в первую очередь, благодаря радушному выражению лица и легким мимическим морщинкам, упрямо указывающим, что мужчина, на самом-то деле, был очень улыбчивым и смешливым. Абигейл невольно подметила, насколько Виктор был похож на своего отца — те же волосы, те же черты лица, тот же взгляд. Но что-то неуловимо отличалось.       — Мисс Гринвич, приятно удивлен нашей встрече. — От изучения гостей и хозяев приема девушку отвлекло присутствие нового гостя, которого Гейл окрестила не иначе как ложкой дегтя в бочке меда.       — Рада видеть вас в добром здравии. — Абигейл присела в реверансе.       — Мистер Малфой. — Юноша коротко поклонился ее спутнику.       — Мистер Мракс. — Родолф ответил Нобису с тем же холодом. — Какая неожиданная встреча. Я полагал, вы избегаете подобных мероприятий.       — А о вас ходит слава неисправимого ловеласа. — Брюнет широко улыбнулся, но его взгляд оставался пустым и холодным. — Но, очевидно, все меняется, не так ли? Не думаю, что мое появление на светском приеме может кого-то удивить, если сам Родолф Малфой проводил дни у постели больной возлюбленной. Право слово, в тот день, когда мы с отцом прибыли в Хогвартс, вас как-будто подменили, мистер Малфой. — В глазах молодого мужчины сверкнуло ледяное пламя, от которого мурашки пробежали по спине Абигейл.       «Неужели он догадался», — билась в голове отчаянная и пугающая мысль.       — Безгранично рад, что смог произвести впечатление на вас, мистер Мракс. — Родолф и глазом не повел, словно все шло по плану. Гейл невольно прониклась уважением: вот что значит, уметь держать лицо. Это немного привело девушку в чувства, заставляя собраться. — Прекрасная сегодня погода, не так ли? — Блондин явно давал понять, что тема закрыта. При всем желании Нобис не смог бы продолжить разговор так, чтобы не нарушить неписаных законов этикета.       — Просто прекрасная. Самое то для пикника. — Мракс понял его намек, но не был бы собой, если бы отступил так легко. — Мисс Гринвич, не хотели бы вы немного прогуляться по саду? Я слышал, он просто чудесен. — Все же статус наследника Слизерина позволял мужчине немного пренебречь правилами.       — Я бы с радостью, — извиняющимся тоном начала девушка, — но мы ожидаем Виктора, он обещал показать нам беседку. — Не моргнув и глазом солгала она, искренне надеясь, что здесь найдется какая-нибудь беседка.       — Греческую беседку, если точнее. Мы искренне заинтригованы. — Подхватил легенду Родолф. — Умираю от любопытства узнать, что же в ней такого необычного. К тому же, было бы невежливо исчезнуть, не дождавшись того, кто нас пригласил, так ведь, милая? — Малфой улыбался как кот, обожравшийся сливок.       — Ох, а вот, кажется, и он. — Абигейл посмотрела куда-то за плечо Нобиса. — Благодарю за беседу, мистер Мракс. Передавайте самые теплые пожелания вашему батюшке. — Девушка слегка поклонилась, цепляясь за локоть своего спутника и показывая, что беседа окончена.       — Друзья мои, как же я рад, что вы нашли время выбраться из Хогвартса. Клянусь, я бы умер со скуки, если бы матушка вновь вынудила меня устроить экскурсию для каких-нибудь девиц. — Виктор закатил серо-зеленые глаза, в которых плескалось озорство, и уселся на мраморной скамейке, не аристократично вытягивая длинные ноги. Малфой повторил его жест, заставив Гейл подавиться завистью: она не могла позволить себе подобного в своем наряде. — Кстати, о чем вы болтали с Мраксом? Мутный тип, под стать своему папочке. У меня от него мороз по коже.       — И не стыдно тебе столь нелестным образом отзываться о представителе благороднейшего семейства? — Поддел приятеля Родолф.       — Мне — нет. Его братец Марволо до самого своего выпуска в прошлом году мне спокойно жить не давал. — Скривился брюнет.       — Как так вышло? — Гейл пыталась скрыть неподдельный интерес за вежливым и ненавязчивым любопытством.       — О, это забавная история. Я тогда был капитаном команды по квиддичу, пока не уступил это право Рейес. А этот остолоп упрямо доказывал, что он лучший вратарь, какого только можно представить. Ходил и требовал взять его в команду. Даже к Блэку обращался, когда Шарп отказался на меня повлиять. Вот только Марволо не то что ни одного квоффла поймать на на отборочных не смог, он и на метле то едва держался, так что даже директор не рискнул связываться — мало ли что случится, лорд Мракс ему такого бы не простил.       — Значит, ты играешь в квиддич? — Абигейл решила поддержать разговор на нейтральную тему, чтобы не слишком выдавать свой интерес. — Ни разу не видела тебя на тренировках.       — Играл до конца прошлого года. — Юноша тепло улыбнулся, вспоминая веселые времена. — В отличие от твоего кавалера, я не боюсь запачкать маникюр или, о ужас, порвать мантию. — Виктор не удержался от очередной шпильки в сторону друга. Очевидно, это было нормой в их общении. — Но в этом году Блэк запретил турнир, да и перед экзаменами не до того. Отец прочит мне должность в своем отделе, так что нужно не ударить в грязь лицом на ЖАБА.       — И на какой позиции ты играл?       — 7 номер. — Пояснять не требовалось. В команде Слизерина цифра 7 принадлежала ловцу. — Интересно, кто теперь займет мое место.       — Похоже, что я. — Усмехнулась Абигейл.       — Мисс Гринвич, с каждой минутой общение с вами доставляет мне все больше удовольствия. Как жаль, что вы познакомились с этим очаровательным мерзавцем раньше, чем со мной. — Юноша исхитрился и поцеловал руку Гейл, задорно подмигивая.       — Но, я думаю, у меня еще есть шанс.       — Не заговаривайся, Виктор, тут тебе все равно ничего не светит. — Лениво протянул Родолф, подставляя лицо приятному бризу.       — Только не врите, что между вам такая большая любовь. — Хохотнул де Вилле. — Ни за что не поверю. — В глазах Абигейл на секунду проскользнул испуг: неужели они настолько плохо играют пару? — О, не стоит переживать, Гейл. Могу же я обращаться к тебе так? Любой другой вполне поверил бы вашему un petit spectacle. Но я слишком давно и хорошо знаю этого оболтуса. Да и ты не кажешься мне девушкой, способной повестись лишь на одно его обаяние.       — С чего ты взял, что дело в одном только обаянии? — Нахохлился Малфой.       — С того что, как мне видится, хотя, может быть, я и ошибаюсь, Абигейл не похожа на девушку, которая согласна была бы отдать сердце человеку, который не сделает того же взамен. А твое сердце тебе не принадлежит, мы оба это знаем. — Несмотря на расслабленную позу, во всем облике Виктора проскользнуло что-то лисье.       — Renard rusé, не суй свой пушистый нос не в свое дело. — Пальцем погрозил ему Родолф, не выпуская из рук трость.       Де Вилле, посмеиваясь, поднял руки, мол, сдаюсь.       — Ладно, просто скажи, прав я или нет.       — В некотором смысле. — Выбрал блондин наиболее обтекаемую формулировку. — Думаю, нам пора вернуться, пока мадам де Вилле не объявила нас в розыск. К тому же, я совершенно не хочу пить согревшееся на солнце вино.       — В жизни не поверю, что в твоем арсенале не найдется специального заклинания, чтобы его охладить. — Притворно изумилась Абигейл, заставив Малфоя усмехнуться, а Виктора звонко рассмеяться.       — Прекрасна и умна, поразительно! — Отсмеявшись сделал ей комплимент брюнет. — И где тебя прятали от нас все эти годы?       — Говорит, что в Элстри. Но я склоняюсь к закрытой комнате где-то в Отделе тайн. — Закатил глаза Родолф, отвечая вместо Гейл.       Когда голоса затихли, еще один, никем не замеченный, участник разговора вышел из своего укрытия и скинул дезиллюминационные чары.       — Занятно, занятно. Похоже, отец, как и всегда, оказался прав. — Молодой наследник семейства Мракс облокотился на белоснежную мраморную колонну беседки в греческом стиле, провожая взглядом веселящуюся троицу.       Оставшуюся часть вечера Абигейл без сомнений могла бы назвать приятной: закуски оказались невероятно вкусными, вино — легким и прохладным, а родители Виктора — очень вежливыми и тактичными людьми, ни словом не упомянувшими битву за Хогвартс, кроме соболезнований по поводу гибели преподавателя, которые звучали вполне искренне.       Они с Родолфом остались в поместье де Вилле почти до самого вечера, участвуя в обсуждениях самых разных тем (Гейл поначалу не рисковала высказывать свое мнение, но когда речь дошла до новых зелий, не смогла сдержаться), в разных веселых играх и чтении стихов, а также насладились чаепитием.       И все же настроение портило присутствие Нобиса Мракса, так и маячившего мрачной тенью где-то на границе восприятия: мужчина тоже не торопился покидать гостеприимный дом. А когда Абигейл и Родолф уже собрались возвращаться, распрощавшись с хозяевами, он дождался, пока девушка ненадолго останется без сопровождения.       — Очень рад нашей встрече, мисс Гринвич. — Нобис появился рядом с Гейл словно из ниоткуда. — Надеюсь, следующая состоится достаточно скоро. — Следуя этикету, мужчина запечатлел на тыльной стороне девичьей ладони невесомый поцелуй, от которого у Абигейл все внутри похолодело. Уж слишком молодой человек походил на своего отца. И, похоже, унаследовал от него не только фамилию и черты лица.       — Не могу ничего обещать, мистер Мракс…       — Прошу, просто Нобис. — На тонких губах заиграла хищная улыбка.       — Не могу ничего обещать, мистер Мракс. — Гнула свою линию Гейл, показывая, что не желает сближаться. — Совсем скоро начнутся экзамены. Я должна буду усердно готовиться, чтобы не подвести родной факультет.       — Не прибедняйтесь, Абигейл. — Сам Нобис предпочел менее формальное обращение. — Я наслышан о ваших невероятных успехах. Уверен, честь факультета в надежных руках.       — Я предпочла бы не рисковать.       — Иногда риск бывает оправдан. — Каждое его слово, как показалось Гейл, имело какой-то подтекст.       — Абигейл, нам пора. — Малфой, которого девушка уже готова была записать в спасители, пока не вспомнила, что именно он ее сюда и привел, вновь оказался рядом с подругой.       — Всего наилучшего, мистер Малфой. — Улыбка тут же слетела с лица Нобиса.       — И вам того же, мистер Мракс.       — Может быть, я немного параноик, но мне кажется подозрительным такой неприкрытый интерес к твоей нескромной персоне от этого жуткого типа. — Поделился Родолф своими мыслями с Абигейл, когда они уже шли по дороге в Хогвартс.       — Если ты параноик, это еще не значит, что за тобой не следят. — Задумчиво озвучила девушка прописную магловскую истину. — Так что, думаю, ты прав.       — Кто ты и что сделала с Гринвич? — Малфой затормозил на ходу, уставившись на Гейл подозрительным взглядом.       — Сама не думала, что когда-нибудь скажу подобное. — Абигейл обратилась к спутнику заговорщическим тоном. — Так что не раскатывай губу, это одноразовая акция.       — Вот теперь верю, что это ты.       В общежитии слизеринку ждали тишина и помятая записка на кровати. Соседки, очевидно, были как раз на ужине.       «Абигейл, спустись в крипту, когда вернешься. Мне очень нужно с тобой поговорить. Себастьян».       Поначалу девушка отнеслась к письму скептически — еще бы, она прекрасно помнила, чем все закончилось в прошлый раз, когда Себ отправил ее в крипту. Однако, интуиция подсказывала, что теперь все иначе — Сэллоу явно нервничал, когда писал, потому как даже эти несколько слов были написаны косо, а на пергаменте красовалось несколько клякс, что обычно было не свойственно юноше.       Потратив совсем немного времени на то, чтобы убрать подаренный Малфоем наряд в шкаф, Гринвич переплела волосы из сложной прически в простую косу и направилась к месту встречи, надеясь, что Сэллоу не влип в очередную историю.       Поначалу казалось, что крипта пуста. Гейл даже думала уйти и поискать друга где-то еще, но услышала невнятный всхлип где-то в глубине темного помещения.       — Себастьян? Что случилось? — К удивлению Абигейл, это действительно был ее друг.       Сэллоу сидел в самом углу, поджав колени. Даже в полумраке можно было рассмотреть, как сильно покраснели его глаза и трясутся руки.       — Гейл, это ты? Спасибо, что ты пришла. — Голос юноши охрип.       — Что произошло? — Повторила свой вопрос Гринвич, усаживаясь рядом с приятелем.       — Мы были в Фелдкрофте. Анна согласилась вернуться, когда Оминис попросил ее. Чтобы мы вместе могли попрощаться с дядей. Я… — Голос слизеринца сорвался. — Я думал, смогу поговорить с сестрой, попросить прощения. Но она даже слушать не стала, делала вид, что меня вообще не существует. Отвечала только тогда, когда к ней обращался Оминис. — Себастьян сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем продолжить. — Она считает, что я должен ответить. Что Непреложного обета недостаточно. И что я не должен «притворяться раскаявшимся», устраивая прощание с дядей. Анна говорит, что я должен жить с чувством вины. Что только это достаточное наказание.       — Себастьян, мне так жаль. — Не зная, что еще можно сказать в такой ситуации, Гейл положила руку на плечо друга, пытаясь показать свою поддержку.       — Похоже, я потерял ее навсегда. — В голосе юноши слышался тремор. — Одно дело — не иметь возможность написать. Слышать от Оминиса, что Анна злится. Я все думал, она успокоится со временем. Что я смогу доказать, что достоин. Но кому доказывать, если для нее я умер? — Казалось, вопрос риторический, но задан был с таким отчаянием, словно Себастьян действительно надеялся услышать от Абигейл ответ. — Я не виню ее. Никого не стану винить, если вы отвернетесь от меня. Я всех подвел.       Встреча с сестрой сильно шокировала юношу. Такой веселый и полный надежды еще вчера, сегодня он впал в отчаяние и самобичевание, за которые ругал Оминиса. А может быть, он просто очень хорошо пытался спрятать эти чувства, не давая им одержать верх, но теперь стена пала?       — Сэллоу, перестань нести чушь! — Гейл крепко сжала его руку. — Мы с тобой. И, я уверена, Анна тоже со временем найдет в себе силы простить.       Взгляд Себастьяна стал более осмысленным.       — Я знаю, что не способен изменить содеянное. Но каждый день своей жизни могу посвятить искуплению вины. — Слизеринец ответил на рукопожатие подруги. — Я в неоплатном долгу перед тобой и Оминисом. За то, что поддержали меня. Не отвернулись. Поверили в меня после всего, что я натворил, и дали еще один шанс.       — Мы твои друзья, Себ. И будем рядом с тобой. Я верю в тебя. — Девушка улыбнулась, пытаясь немного взбодрить приятеля. — Помнишь первый урок по Защите от Темных Искусств? Я еще тогда поняла, что ты не из тех, кто сдается. А значит, все обязательно получится.       Слизеринец слабо улыбнулся в ответ.       — Кажется, это было уже сотню лет назад. — Он тяжело вздохнул. — Спасибо, Гейл. Не знаю, что ждет нас дальше, но я благодарен за твою дружбу. Не представляю, что делал бы без тебя и Оминиса.       Слова больше не требовались, и какое-то время они сидели в уютном молчании, погруженные каждый в свои мысли.       — Кажется, я вам помешал. — За размышлениями ни одни не заметил, как в крипте появился Мракс. В язвительном холодном тоне слышалась обида.       — Оминис? — Гейл окликнула юношу, не позволяя ему уйти. — Присоединяйся к нам. Поможешь вылечить приступ самобичевания Себастьяна. Уверена, вдвоем мы справимся лучше. Кстати, где ты был?       — В Фелдкрофте. Говорил с Анной. — Напор Абигейл, за всю последнюю неделю сказавшей Оминису не более пары десятков слов, заставил блондина растеряться.       Фраза друга взбодрила Сэллоу.       — Что она сказала?       — Мне удалось убедить ее вернуться домой. — Себастьян облегченно выдохнул, но его друг продолжил, вновь порадовав хорошими новостями. — Возможно, со временем я смогу уговорить Анну позволить и тебе приехать на каникулы.       То, что подарило надежду Себастьяну, больно кольнуло ревностью Абигейл. «Ну конечно, раз уж Оминис попросил, сразу согласилась», — появились в голове девушки неприятные мысли. «Нет, он не поступил бы так», — пыталась она успокоить саму себя. «Ведь не поступил бы?» — И все же оставалась толика сомнений. Подорванное доверие слишком сложно было вернуть.       Немного поколебавшись, Мракс все же присоединился к друзьям на полу.       — Кстати, Себ. Ты так и не рассказал мне, чем закончились ваши попытки научиться играть на флейте и тамбурине, чтобы попасть в школьный хор. — Абигейл не смогла придумать ничего лучше, чем заставить друзей окунуться в приятные воспоминания.       — О-о-о, это потрясающая история. — Сквозь смех ответил вместо Себастьяна Оминис, окончательно расслабившись.       — Лучше я, ты плохо умеешь ее рассказывать! — Оживился Сэллоу.       «Как давно мы все втроем улыбались?» — Промелькнула невольная мысль в голове девушки.