more than I can take

'Cause the end is where we begin Where broken hearts mend And start to beat again The end is where we begin © The End Is Where We Begin — Thousand Foot Krutch

      Сушеные бархатцы, лаванда, флакон лунной росы, настойка чихотника, толченый корень пассифлоры, цветы бразильского шлемника, плоды смоковницы, перетертые клыки зубастой герани — Абигейл смотрела на кучу ингредиентов с долей сомнения. По всему выходило, что ей придется немало потрудиться, чтобы осуществить задуманное: ее новый оригинальный рецепт. Пусть и не совсем зелье — девушка представляла себе результат скорее в виде палочек для окуривания помещения.       До Дня рождения Себастьяна и, соответственно, Анны, оставалось совсем немного — уже меньше месяца. Поддавшись общей панике по поводу экзаменов, Абигейл и не заметила, как пролетели весь апрель и половина мая за бесконечной учебой, тренировками и медитациями. На что-то другое совсем не оставалось времени.       ______________________       По правде говоря, иногда в голову девушки закрадывалась мысль о том, что все как-то подозрительно тихо и спокойно. Никаких бандитов, покушений на ее жизнь, подозрительных типов (если не считать Малфоя, но этот «подозрительный тип» уже, можно сказать, свой, родной). Ни одного мрачного подземелья, ни одного полудохлого инфернала. Наверное, кто-то другой подумал бы, что это все невыносимо скучно — особенно, если сравнивать с тем, какой была жизнь Гейл до недавних пор.       И все же самой слизеринке нравилось быть простой пятикурсницей, готовиться к экзаменам и летать на метле, пропадать в библиотеке и изредка выбираться в «Три метлы» с друзьями, когда строчки в учебниках и конспектах начинали сливаться в одно нечитаемое черное пятно.       Постепенно налаживалось и общение с Оминисом, если это можно было таковым назвать: они вместе занимались в библиотеке, но почти никогда не были вдвоем. Обменивались больше, чем холодными приветствиями и даже подолгу могли обсуждать те или иные учебные темы, помогали друг другу — Мракс объяснял девушке предпосылки исторических событий, она же учила его работать с котлом. Но они никогда не возвращались к обсуждениям личных тем. Не говорили ни о родителях Гейл, ни о коварных планах Мракса-старшего. И уж тем более ни разу не поднимался разговор о том, что произошло между ними в Выручай-комнате.       Хотя маленькими шажками они двигались навстречу, пока и речи не шло о чем-то, кроме случайных прикосновений. Абигейл знала, что Оминису хочется большего — видела это. По случайным жестам, по попыткам обнять, которые сам же юноша и одергивал, не позволяя себе лишнего, по проступающему на высоких скулах румянцу. Слышала — по обрывкам неоконченных фраз и сбившемуся дыханию, когда она оказывалась ближе, чем предусматривала заданная обществом дистанция приличия. И Гейл была благодарна за это — за то, что не давит, что дает время разобраться в себе, что остается рядом, хоть и на расстоянии, установленном девушкой. Что не словом, но делом давал понять: «Я рядом, я буду ждать». Последним куском пирога в столовой, протянутым платком, когда Гейл в очередной раз покусала капуста на Гербологии, терпеливыми объяснениями тем по Истории магии. Не уходил, не отворачивался, но и не нарушал дистанцию, медленно, но верно и мягко заставляя Абигейл самостоятельно ее сокращать.       Но иногда Гейл все же нужно было больше пространства вокруг, и тогда она уходила. В Выручай-комнату, на опушку леса, на берег Черного озера — куда угодно, где могла побыть одна. Время от времени кто-то пытался составить компанию, но Гринвич не позволяла, отказываясь от сопровождения — сначала мягко и вежливо (и большинство понимали с первого раза), в других же случаях — грубо и жестко. Именно на такой отказ несколько раз нарвался и Себастьян.       ______________________       В очередной раз вернувшись с тренировки по квиддичу, Абигейл застала приятеля в самом мрачном расположении духа. Сэллоу забился в угол гостиной, на любые попытки поговорить реагируя грубостью или молчанием.       — Что с ним? — Гейл решила не лезть под горячую руку, понимая, что это, вероятно, приведет к ссоре.       — Это из-за Анны. Совсем скоро их День рождения, а она продолжает его игнорировать. — Флегматично ответил из своего кресла Оминис, который уже не реагировал на резкие смены настроения приятеля, предпочитая держать нейтралитет между близнецами. — К тому же, мы ожидали, что ей станет лучше, раз Руквуд мертв. Но не становится. И даже то, что проклятье наложили не гоблины, не дает ответов. Себастьян снова впадает в отчаяние, я опасаюсь, как бы он вновь не натворил глупостей.       — Думаешь, обета будет недостаточно? — С сомнением протянула Гейл, оглядываясь вокруг, нет ли кого поблизости, кто мог бы их подслушать.       — Ты и сама знаешь, если ему что-то действительно нужно, он становится удивительно упорным и сообразительным. — Голос парня все еще был бесцветным и ничего не выражал.       — И что ты предлагаешь? Сидеть и ждать, пока он наделает очередных ошибок? — Абигейл начинала злиться.       — Не здесь. — Юноша поднялся со своего места.       — Комната. — Слизеринка бросила взгляд на часы. Ужин уже закончился, но до отбоя еще оставалось время. — Через два часа.       Оминис хотел что-то ответить, но лишь кивнул головой, соглашаясь с условиями. Как только Гейл покинула гостиную, он усмехнулся собственным мыслям — медленно, но верно его план работал. Видел бы только его отец, как гордый потомок Слизерина бегает за девушкой — его бы, пожалуй, хватил сердечный приступ. Это могло бы быть даже забавно, если бы не было так ужасающе опасно.       Юноша направился в душевые — ему предстояло оказаться наедине с Абигейл впервые за долгое время, а значит, нужна была трезвая голова, иначе далеко не факт, что он сможет держать в узде свои желания и порывы. А для этого еще было слишком рано. Но в одном Мракс был уверен точно — никогда и ни за что он не отпустит эту невыносимую девчонку. Если пробить глухую стену, что она вокруг себя выстраивала, невозможно, значит, он разберет ее по кирпичику.       Ожидая появления Оминиса, Гейл потеряла счет времени — чтобы не терять драгоценные минуты даром, девушка пыталась в очередной раз систематизировать полученную информацию. Повсюду валялись бумаги, волшебная палочка выполняла роль китайских палочек для волос, поддерживая прическу, свитер лежал где-то на кресле, несколько пуговиц рубашки расстегнуты, чтобы дышать было легче. Перо порхало по страницам записной книжки, отрываясь от пергамента лишь для того, чтобы набрать чернил.       Новые записи дополняли и корректировали старые.       «1. Родители: Гидеон Моран и (?). Происхождение — Америка? Франция?      Мама говорит на французском, отец — на английском. Но нигде не удалось найти информацию о фамилии «Моран» в Англии.       2. Бар «Катти Сарк». Ночь с 4 на 5 февраля 1876 года. Магическая дуэль с большими разрушениями.       Отец участвовал в дуэли? Погиб тогда же? С кем сражение?       Почему дело было закрыто, несмотря на пометку о продолжении расследования? Была ли в это время в этом месте мама? А Аристея Поттер?       3. Ранним утром 5 февраля Аристея Поттер доставила ребенка на порог госпиталя в Гринвиче. Учитывая близость от места происшествия, очевидно, она была свидетелем событий либо их непосредственным участником.       Почему она не оставила меня у себя? Какая опасность ей грозила?       Как она связана с Гидеоном Мораном?       4. Происхождение       Связь с Салазаром Слизерином? Единственный потомок Слизерина в Америке — Изольда Сейр. Во Франции –? В Европе –?       5. Счет в банке Гринготтс на мое имя.       Вероятно, перешел по наследству. На имя Абигейл Моран? Абигейл Гринвич? Откуда гоблинам известно ее происхождение? Особенная магия?       Где искать ключ?»       Гейл перевернула страницу. Следующие несколько вопросов были связаны и обещали занять слишком много места.       «6. Магнусу Мраксу известно, кто такой Гидеон Моран.       Как они связаны? Только родство со Слизерином или нечто большее? Как Мракс узнал во мне дочь Гидеона? Зачем сообщил имя отца — приманка? Ловушка?       Был ли знаком с родителями лично?       7. Пророчество       (Уточнить у Оминиса точный текст)       Откуда оно у Магнуса Мракса? Почему решил, что речь идет именно обо мне? Известно ли ему о древней магии? Если да, откуда? Что он планирует предпринять? Жертва? Действительно ли возможно воскрешение или отец Оминиса сошел с ума? Как он собирается действовать?       Оминис? (перечеркнуто) Нобис? Он явно не просто так уделяет мне столько внимания.       Главное (дважды подчеркнуто) — каков его план и как ему противостоять?       Скрыться? — Нельзя. Нужна информация об отце.       Прямое столкновение? — Невозможно. Опасно.       Подыгрывать? — Узнать план. Действовать на опережение.       (Внизу страницы, подчеркнуто) — Соберись и поговори уже с Оминисом».       Увлеченная своими записями, девушка и не заметила, как дверь Выручай-комнаты тихо скрипнула, впуская позднего гостя.       Юноша старался даже не дышать слишком громко, чтобы не спугнуть чудное мгновение — Гейл была чем-то очень увлечена. Такая искренняя, настоящая, погруженная в свои записи и окруженная ароматом лаванды и чая с мятой и, кажется, чабрецом.       Оминису не хотелось нарушать эту гармонию, а потому он просто стоял почти у самого входа в Выручай-комнату, наслаждаясь моментом.       — Ты пришел поговорить или над душой стоять? — Голос Абигейл, которая, как оказалось, все же заметила его присутствие, заставил слизеринца вздрогнуть.       — Кажется, ты сама хотела поговорить со мной о Себастьяне. — Собравшись с мыслями, он все же заставил себя проделать короткий путь до диванчика, будившего в душе столько воспоминаний, как хороших, так и не очень.       Гейл, наконец, подняла взгляд от бумаг. Медитации определенно помогали — сейчас в душе уже не было той бури эмоций, что бурлила раньше, словно неправильно сваренное зелье.       На лице сама собой появилась улыбка — впервые за долгое время Абигейл задумалась о том, как сильно изменился Оминис за этот год. Он повзрослел — стал, кажется, немного выше. Черты лица заострились, растеряв большую часть детской мягкости, между бровями залегла небольшая морщинка — следствие бесконечных волнений и переживаний. Плечи стали немного шире. Под объемным свитером, конечно, это было не сильно заметно, но Гейл ведь видела куда больше. Да и выражение лица стало другим, в нем тоже что-то неуловимо менялось — не то больше уверенности, не то меньше страха. Интересно, изменилась ли она сама так же сильно? Или все еще была той перепуганной девчонкой из приюта, не представляющей, что ей делать с собственной жизнью?       — Не только о Себастьяне. Но остальное подождет. — Абигейл захлопнула наполовину исписанный блокнот. Историю своего происхождения она узнает рано или поздно. А вот Сэллоу мог натворить глупостей уже сейчас. — Ты правда думаешь, что он опять свяжется с темной магией?       — Сказать правду? — Вопрос, разумеется, был риторическим. Врать он все равно ей больше не собирался. — Понятия не имею. — Оминис откинулся на спинку дивана, растеряв все напускное безразличие. Присутствие Гейл действовало на него самым странным образом. — Я уже ни в чем не уверен. Я верю Себастьяну, верю в Непреложный обет и то, что он учится на своих ошибках. Но когда дело касается его сестры, он всегда теряет голову, так что и без темной магии может натворить дел. Да и сама Анна ведет себя странно. Я несколько раз уже просил ее обратиться в больницу Святого Мунго, но она отказывается. Почему? Что плохого в том, чтобы ее вновь осмотрели колдомедики, но уже обладая информацией об источнике проклятия? Все так же игнорирует Себастьяна, хотя знает, что это доводит его до отчаяния. Не говорит, вернется ли в Фелдкрофт. Это все сводит с ума. Анна моя подруга, но в ее действиях нет никакой логики! — Юноша от раздражения ударил кулаком по подлокотнику. — Гейл, помоги нам. Пожалуйста.       Девушка с сомнением посмотрела на собеседника — вроде как она и не отказывалась помочь. Наоборот, сама спрашивала о том, что они могут сделать для Себастьяна. А значит, речь шла о чем-то другом.       — Что ты имеешь в виду, Оминис? — Она очень надеялась, что ошиблась в своих предположениях, иначе ей придется жестоко разочаровать друга.       — Древняя магия. Себастьян рассказал, что ты обещала поговорить с Хранителями о том, как можно использовать ее в случае проклятия.       — Почему он не спросил меня напрямую? Сам? — Что-то было не так.       Оминис немного замялся, подтверждая подозрения.       — Себ боится, что ты откажешь. После всего, во что он тебя втянул.       Эта новость стала для Абигейл неожиданной. Все, что произошло до битвы с Ранроком теперь казалось таким далеким и отчасти нереальным, будто было в другой жизни.       — А ты? Ты, значит, не боишься? — Спросила она больше для того, чтобы заполнить чем-то возникшую паузу.       — А я, по правде говоря, был против. Ты еще не успела прийти в себя толком. Втягивать тебя в новые непонятные приключения? Чтобы ты опять оказалась в больничном крыле, сражаясь за чужие цели? — Оминис отвернулся. Не для того, чтобы не видеть Гейл, но для того, чтобы она не могла увидеть выражение его лица. — Но он начал опять ночами пропадать в Запретной секции. Делает вид, что все в порядке. Я слепой, а не тупой. Он явно что-то затевает, и мне это не нравится. Ты понимаешь, о чем я?       Гейл кивнула собственным мыслям.       — Ты был против, но все же рассказал мне. Почему? — Ей был важен ответ. Важно знать, учился ли он на своих ошибках, или продолжил бы держать ее в неведении во имя ее же безопасности.       — Мы оба знаем, что один раз я уже прокололся, пытаясь без тебя бороться за твою безопасность, правда? — Юноша усмехнулся. Абигейл ощутила, как расслабились плечи — она и не заметила, как была напряжена, пока ожидала ответа. — Да и какой в этом смысл? Рано или поздно Себастьян сам придет к тебе, когда поймет, что не справится в одиночку. Это лишь вопрос времени. Но мне не хотелось бы, чтобы он прежде успел наделать ошибок, в очередной раз действуя самостоятельно.       Этот ответ более чем устраивал Гейл. Но порадовать Оминиса ей было нечем.       — Хотела бы я сказать, что теперь я просто взмахну волшебной палочкой и все решится быстро и безболезненно. — Девушка усмехнулась, присаживаясь на подлокотник все того же дивана, чтобы сохранить небольшую дистанцию между собой и собеседником. — Но так просто ведь не бывает.       — Хранители отказали тебе, я прав? — Оминис криво улыбнулся. — Может, попробуем сходить к ним вместе? Не то, чтобы я так уж хорошо умею уговаривать, но может Себ…       Абигейл прервала его, не дав договорить.       — Портреты Хранителей разрушены. Обвал во время битвы повредил полотна. Я уже пыталась, поверь. И не раз. — Юноша мрачнел с каждым ее словом, понимая, что последняя надежда утекала сквозь пальцы.       — Это были единственные портреты?       Гейл усмехнулась — Оминис все же далеко не глуп.       — Нет. Но, я полагаю, портреты трех из четырех хранителей были уничтожены окончательно. Осталась только одна — Ниов Фитджеральд. Ее портрет висит в кабинете директора. — Юноша хотел ответить, но Абигейл вновь не позволила. — Но хуже всего не это. Главная проблема в том, что я истратила все силы тогда, в Хранилище. После того, как пришла в себя, почти не чувствую древнюю магию. Я вижу ее следы, слышу ее шепот. Но она больше не поддается мне. Та энергия, что была внутри меня, иссякла. Мне потребовался почти месяц медитаций, чтобы хотя бы почувствовать ее тепло. Но дотянуться не могу — слишком уж мало ее осталось. И я не знаю, смогу ли вообще когда-нибудь вновь использовать древнюю магию. Но если и смогу, то это, вероятно, произойдет еще очень не скоро.       Оминис молчал, не зная, что ответить. Надежда на простое решение окончательно растворилась и канула в небытие. Себастьян, когда узнает об этом, будет раздавлен — что бы он ни говорил, Мракс знал, что Сэллоу все еще оставлял возможность обратиться к Абигейл и древней магии, если другого варианта не будет.       Но сейчас почему-то юношу захлестнули другие чувства — сочувствие к Абигейл. Каково ей было потерять то, что было частью ее самой? Чему она так долго обучалась?       С другой же стороны, в душе поселилась злая, эгоистичная радость — если нет древней магии, нет и опасности для Гейл. Магнус Мракс не сможет воплотить свои безумные планы, если Абигейл не обладает больше необходимой ему силой.       Но есть ли хоть один шанс помочь Анне без этой самой силы?       Почему это так сложно — выбирать? Даже тогда, когда от его выбора, на самом то деле, ничего не зависит?       — Ты ведь все равно пойдешь в кабинет директора, я прав? — В этом была вся Абигейл.       Оминис практически слышал, как она улыбнулась. Чувствовал кожей, как будто улыбка Гринвич действительно была палящим солнцем.       — Ты ведь все равно будешь мне помогать. — В тон ему ответила Гейл. Настала очередь Мракса улыбаться — они действительно хорошо успели друг друга узнать.       — Значит, опять лезем туда, где опасно?       — Два месяца спокойной скучной жизни. Не многовато нам будет? — Абигейл как-то незаметно для себя самой переместилась с подлокотника на сиденье, оказываясь совсем близко к Оминису.       — Один. У меня язык не повернется назвать спокойным тот месяц, что ты лежала в коме на больничной койке.       Объятия тоже вышли как-то сами собой. Дружеские? Любящие? Или все еще что-то между? Да и так ли важно это было, если незримая граница стала еще чуть меньше?       Во что бы они ни ввязывались на этот раз, Оминис знал точно только одно — он никогда не даст Абигейл упасть. А чтобы выполнить это общание, ему придется лезть за ней и в пекло, и на дно Черного озера, и в директорский кабинет, раз она того желает.       Себастьяна решили посвятить во все детали уже на следующий день — мало ли, что он успеет натворить, если вовремя не пристроить его к какому-нибудь важному делу.       И уже следующим вечером все трое протирали горизонтальные поверхности Выручай-комнаты, пытаясь разработать хоть сколько-то жизнеспособный план: Сэллоу беззастенчиво оккупировал диван, вытянув ноги вдоль всего сиденья, Оминис отдал предпочтение мягкому креслу рядом с чайным столиком — оттуда удобнее всего было тянуться за пакетом с ирисками, которые парень принес с собой. Ну а Гейл ничего не оставалось, кроме как по-турецки усесться на краешке собственного рабочего стола, потеснив гору бумаг и записей. С одной стороны, не самое удобное место. С другой же Абигейл теперь возвышалась над остальными, что было крайне непривычно, учитывая ее рост, но довольно приятно.       — Может кто-нибудь мне объяснит уже, зачем мы тут собрались? — Первым не выдержал Сэллоу. — Мне, конечно, нравится проводить с вами время, но вы же знаете, экзамены и все такое.       — Ага, и книга по ритуалам, которую ты спер из библиотеки сама себя не прочитает, правда? — Отозвался Оминис. Этот козырь Себастьяну крыть было нечем.       — Себ, Оминис рассказал мне о том, что Анне не становится лучше. — Сэллоу бросил сердитый взгляд на приятеля, но тот его увидеть не мог, а потому продолжил с довольным видом таскать ириски. — Я хочу помочь.       Себастьян тут же сменил гнев на милость, хоть и не без доли настороженности.       — Если бы Хранители тебе сказали способ еще тогда, ты вряд ли стала бы ждать столько времени, верно? — Как и Оминис, он успел неплохо изучить характер подруги.       — Значит, что-то изменилось? Ты хочешь поговорить с ними снова? Или сделала это недавно?       Гейл покачала головой и глубоко вздохнула, как перед прыжком в воду.       — Не совсем так, Себ. Портреты Хранителей были повреждены во время битвы, а я истратила всю древнюю магию. И пока не могу ее вернуть.       — Тогда зачем мы здесь? Вы нашли еще что-то? — Сэллоу очень быстро терял терпение, когда дело касалось его сестры.       — Себ, успокойся, тогда получишь ответы. — Флегматично протянул Оминис, совершенно не реагируя на резкие выпады друга. Здесь, в окружении запаха лаванды, это получалось даже легче, чем обычно.       — Остался последний портрет. И он в кабинете директора. Только так я смогу получить подсказку о том, как вернуть себе магию и помочь твоей сестре.       — Но ведь ты уже проникала туда, ведь я прав? — В голосе юноши появилось сомнение.       — Тогда все было проще. Директора не было в школе. А вот перед экзаменами вряд ли он надолго покидает свою вотчину. — Абигейл вновь покачала головой, подчеркивая, что на этот раз так просто не получится.       — Дядя Финеас трясется из-за возможных проверок после нападения Ранрока. — Добавил Мракс, которого можно было бы вполне считать экспертом в вопросе дел директора.       — Но ведь не ночует он там? — Себастьян был настроен более скептически.       — Он — нет. А вот портреты прошлых директоров как раз очень даже да. И, вполне вероятно, он требует, чтобы кто-то из них следил за тем, что происходит в кабинете в его отсутствие. — Отрезал еще один простой вариант Оминис.       — Как ты проникла в кабинет в прошлый раз? — Решил Сэллоу зайти с другой стороны.       Мракс разлил крепкий чай с ягодами можжевельника — новый эксперимент Абигейл. Специфический на вкус, но крайне бодрящий, а это то, чего иногда очень не хватало измученным подготовкой к экзаменам студентам. В особенности, если после этой подготовки они еще и строили планы по незаконному проникновению в кабинет директора.       — В первый раз мне помогла профессор Ниов. Так как ее портрет находится в кабинете, думаю, она смогла подговорить остальных на время закрыть глаза по необходимости. — Девушка с благодарностью приняла кружку чая на блюдечке. К ее удивлению, там же оказались и несколько лакричных леденцов. Гейл улыбнулась: она всего раз упоминала, что любит их, но Оминис все же запомнил.       — Если вы собираетесь тут флиртовать и обмениваться улыбками, я могу подождать за дверью. — Раздраженно бросил Сэллоу, обращая внимание на небольшую заминку.       — Во второй раз я проникла в кабинет ночью, под дезиллюминационным заклинанием. Но тогда наш директор был более беспечен. Второй раз повторить этот трюк у меня вряд ли выйдет. — Абигейл проигнорировала слова приятеля, тем не менее, возвращаясь к теме.       Для наглядности, девушка вытащила из волос палочку, позволяя локонам рассыпаться по спине, и начертила в воздухе несколько слов, как будто пером. Поддерживаемые магией, строки так и остались висеть в воздухе.       “ — Помощь профессора Фитцджеральд — нет.       — Проникновение ночью под чарами — нет.»       — Выпендрежница. — Поставил диагноз Себастьян.       — Завистник. — Беззлобно, но в тон ему ответила Гринвич.       — А что, удобно. — Пожал плечами Оминис, принимая сторону Абигейл и направляя палочку на надпись, которую легко мог прочесть.       — Подхалим. — Сэллоу наградил нелестной характеристикой и друга.       — Продолжим? — Гейл была не против обмена любезностями, но по времени они были ограничены.       — Нам нужно отвлечь директора. Это единственный вариант. — Предложил Мракс.       — Ага, и проникнуть в кабинет днем под чутким взором портретов, которые тут же нас сдадут?       — Да нет, мысль здравая. Только нужно развить. — Поддержала Оминиса Абигейл. — В один заход провернуть все не получится. Себ, мы с тобой должны отвлечь директора, пока Оминис будет у него в кабинете. Отвлечь так, чтобы он понесся разбираться, забыв даже про любимого крестника. Оминис же в это время найдет портрет директрисы Фитцджеральд и попробует передать мою просьбу. Будем надеяться, это сработает. Тогда Ниов сама уговорит портреты закрыть глаза еще один раз, чтобы я могла с ней встретиться.       — А вот это уже похоже на рабочий план. — Не стал спорить Сэллоу. — Остается один вопрос: что мы с тобой должны такого натворить, чтобы привлечь внимание директора, но при этом, желательно, не вылететь из школы?       — Не единственный. Что мы будем делать, если директриса не захочет разговаривать с каким-то незнакомцем? — У Мракса тоже оставались сомнения, хотя он был согласен — то, что предложила Абигейл, больше всего похоже на жизнеспособный план.       — Будем решать проблемы по мере их поступления. Пока придумаем, как проникнуть в кабинет… — В глазах девушки промелькнул огонек азарта. Она и сама даже не подозревала, что успела все же немного соскучиться по приключениям.       ___________________________       — Профессор Блэк! Катастрофа! — В директорский кабинет практически влетела взволнованная целительница.       — Мадам Чиррей! По какому праву вы так врываетесь в мой кабинет?! — Профессор Блэк негодовал: его оторвали от беседы с младшим сыном своего друга, который в данный момент проявлял свойственное юности, но совершенно неуместное упрямство в вопросах сдачи практической части экзамена по ЗоТИ, чему категорически противился Мракс-старший.       — Директор, это катастрофа! — Уже спокойнее, но все так же отчаянно повторила целитель.       — Да что случилось, Мерлина ради?! — Блэк был уже откровенно зол.       — В школе эпидемия! — В голосе мадам Чиррей звучала паника.       — Какая еще эпидемия?! Сейчас?! Накануне экзаменов?! Вы что, с ума посходили?! — В строгом тоне директора слышалась откровенная паника. Оминис украдкой улыбнулся: он точно знал, что сейчас происходит в школе. Значит, все шло по плану Абигейл.       — Эйфорийная эпидемия! Половина студентов как-будто напилась Эйфорийного эликсира.       — Мистер Мракс, оставайтесь в моем кабинете, я скоро вернусь! — Еще только Блэку не хватало, чтобы его крестник стал жертвой чьих-то коварных проделок! Как только дверь за Финеасом и целительницей захлопнулась, Оминис поднялся со своего места — времени у него было мало.       Они рассчитали все до малейшей детали — дело действительно было в Эйфорийном эликсире. Зелье совершенно безвредное и безопасное, так что вреда никакого «пострадавшим» не будет. Куда сложнее было спланировать все так, чтобы подозрения ни в коем случае не пали на них самих. Именно над этим Гейл трудилась почти две недели. Можно, конечно, было бы просто пробраться на кухню и подлить зелье в еду. Но, во-первых, была вероятность наткнуться на домовиков, а во-вторых, именно на эльфов пало бы подозрение в случае чего. Подозревать могли и Гаррета Уизли — уж слишком это было похоже на его проделки. Отчасти поэтому выбор пал на Эйфорийный эликсир. Вот только сам Гаррет уже несколько дней как лежал в лазарете после очередного неудачного эксперимента на Зельеварении — и к этому уже никто из троицы отношения не имел.       Кроме того, Абигейл постаралась и усовершенствовала эликсир — проверять будут всевозможные напитки и еду, которые только могли попасть в руки студентам. Вот только талантливая слизеринка доработала рецепт, превратив жидкий эликсир в газообразный. И распылила его, пролетая у открытого окна Большого зала под дезиллюминационным заклинанием. Разумеется, при желании ее можно было заметить, но не опознать.       Себастьян же, чтобы также избежать подозрений, находился среди «пострадавших» — кто заподозрит его или его друзей в хулиганстве, когда он сам оказался под воздействием зелья, Оминис находился в кабинете директора уже довольно значительное время, а Гейл и без того часто пропадала и пропускала ужин?       Вот только у газообразного эликсира был один существенный недостаток — действовал он куда меньше, чем его жидкий прародитель. Всего полтора часа.       Так что времени на поиски портрета и разговор у Оминиса оставалось совсем немного. К счастью, по инструкциям Абигейл отыскать картину оказалось несложно.       — Директор Фитцджеральд?       Тишина.       — Мерлин, надеюсь вы слышите меня, потому как я даже не могу понять, находитесь ли вы на портрете или нет. — Оминис чувствовал себя идиотом, но Гейл рисковала куда сильнее, так что нужно было действовать. — Меня прислала одна знакомая вам волшебница. Ей нужно поговорить с Хранителями.       Последнее слово стало ключевым.       — Откуда тебе известно про Хранителей? Это не та тайна, которую можно доверить кому угодно. — Женский голос звучал не зло, но строго.       В голове юноши мелькнула мысль, что его крестному стоило бы поучиться у директора Фитцджеральд так разговаривать с учениками.       — Я не кто угодно. И у нас не было выбора. Абигейл нужна ваша помощь. Она не могла прийти сейчас сама, вы понимаете. Она очень надеется, что вы сможете… Устроить это, как в прошлый раз. Вопрос, полагаю, не терпит ожиданий. Так что если вы сможете организовать все, допустим, через несколько часов…       — Смею надеяться, что мисс не ошиблась, доверив тайну вам, юноша. Передайте ей, что я буду ожидать ее. — Ответ Ниов был коротким, но этого Оминису было достаточно. Однако, директор заметила и еще кое-что. — Постойте. Перстень на вашей руке. Вы потомок Кадма Паверелла, я права? Мистер Мракс.       — Я… — Оминис словно только сейчас заметил перстень на своей руке.       — Молодой Хранительнице следовало бы лучше выбирать тех, кому она доверяет. Прежде, чем юноша успел ответить хоть что-то, в коридоре послышался шум — продолжать разговор не было времени.       И все же слова директрисы Фитцджеральд больно кольнули сердце. Оминис не выносил, когда его судили по его фамилии. Но и упрекнуть Хранительницу ему было не в чем — любой другой отреагировал бы именно так. Хочет он того или нет, он все еще Мракс. Сын своего отца. Потомок Салазара Слизерина. И с этим клеймом, которые некоторые по глупости считают даром, ему предстоит прожить всю свою жизнь.       — Абигейл, не думала, что нам с вами еще предстоит встретиться. Но я рада, что ошиблась.       — Директриса Фитцджеральд, я тоже рада встрече с вами. — Абигейл до сих пор не верилось, что все прошло как по маслу. Все же план был слишком рискованным. — Хотя это было непросто осуществить.       — О том, что вы сделали, мы поговорим позже. Мне необходимо знать, что произошло в Хранилище. — Тон директрисы не терпел пререкательств.       И Гейл, вопреки тому, что не хотела терять время, все же рассказала обо всех событиях той злополучной ночи.       — Примите мои соболезнования, Абигейл. Профессор Фиг был хорошим человеком. Мне жаль, что его судьба оборвалась так рано. И все же, я рада узнать, что вы сделали правильный выбор. Магия, которую собрала в Хранилище Исидора, слишком опасна. Вся древняя магия опасна.       — Об этом я и хотела с вами поговорить. Дело в том, что после событий той ночи, я больше не могу использовать свою магию. Но она нужна мне. — Эти слова девушки заставили Хранительницу насторожиться. Но Гейл была к этому готова. — Она стала частью меня. Я не хочу использовать ее во зло, ради власти прикрываясь благими целями, как это делала Исидора. Надеюсь, вы понимаете это. Если бы я того хотела, не стала бы запирать ту тьму в Хранилище. Но я слишком хорошо видела, во что она превращает. В чудовищ, каким стал Ранрок. И если бы не древняя магия, что живет внутри меня, я не смогла бы остановить его. Но можно ли быть уверенной, что кто-то другой не попытается позже? Что не появится второго такого Ранрока? Как мне остановить его, не обладая достаточными силами и умениями? Мы окажемся совершенно беспомощны перед такой мощью и коварством, если не сможем противопоставить свет.       — Я понимаю, о чем вы говорите, Абигейл. — Немного подумав, ответила Хранительница. Похоже, слова девушки показались ей достаточным аргументом. — К сожалению, я — не профессор Рэкхем. Я не обладала талантом к древней магии, в отличие от вас обоих. Но, насколько мне известно, последние портреты профессора находились в ныне разрушенном Зале картографии и в башне Сана Бакара, в которой, как вы сказали, теперь все окончательно превратилось в руины. Все, что я могу сказать вам — древняя магия имеет иную природу, чем наше волшебство. Не противоречит ему, но появляется иначе. Эта магия — первозданна. Она тесно переплетена с материей этого мира, с каждым живым существом, с самой жизнью. Возможно, лишь возможно, ответ кроется в самой сути магии. Ведь что есть магия? Способность волшебника изменять мир. Влиять на него, зная правильное слово, правильный жест. Используя энергию самого этого мира. Чем сильнее воля волшебника, тем больше он может влиять на мир. Древняя магия иная. Думаю, в этом и кроется ответ, который вы ищете.       — Спасибо, профессор. — Гейл и не надеялась на простой прямой ответ. Но теперь она уже знала, с чего начинать. А еще она почему-то точно знала, что сможет помочь Анне, когда разберется с тем, что есть древняя магия. — Я хотела бы сказать, что скоро вернусь к вам. Но не могу обещать этого, ведь все портреты разрушены, а забраться в кабинет директора не так уж просто.       — Я уверена, что вы найдете способ, если я понадоблюсь вам. — Улыбнулась с портрета женщина. — Однако, не могу сказать, что довольна тем, как вы распорядились тайной Хранилища. Мраксы — не те, кому стоит доверять секреты. Особенно те, что сопряжены с большой силой.       Абигейл и сама не могла понять, почему ее так разозлили слова Ниов.       — Не стоит судить об Оминисе, не зная его. Он — не его родственники. Он совсем другой. Да и вы, в конце концов, не всегда бываете правы. В Исидоре вы ошиблись. — В голосе девушки послышались стальные нотки.       — Зато в том, что касается вас, Абигейл, оказались правы. Надеюсь, и вы не ошибаетесь, доверяя этому юноше. — Директриса вновь одарила девушку мягкой улыбкой, признавая ее правоту. В конце концов, Гейл была права. И теперь пришло ее время, тогда как Ниов могла лишь наблюдать за всем со стороны.       — Как все прошло? — Себастьян и Оминис уже ждали подругу в Выручай-комнате. Сэллоу первым подскочил со своего места при виде девушки, едва не перевернув чашку с чаем.       — Если ты надеешься на простые ответы, Себ, то у меня их нет. Но есть то, с чего мы можем начать их поиски. — Абигейл тяжело упала в кресло, которое обычно занимал Оминис, в этот раз отдавший предпочтение мягкому ковру.       — Что ж, в таком случае, можно считать наше приключение успешным? — Юноша впервые за несколько дней улыбнулся совершенно искренне.       — Полагаю, что так. — Гейл как-то совершенно рефлекторно потянулась к волосам Оминиса, прислонившегося к боковой части кресла.       А тот и не думал ее останавливать.       ___________________________       Сушеные бархатцы, лаванда, флакон лунной росы, настойка чихотника, толченый корень пассифлоры, цветы бразильского шлемника, плоды смоковницы, перетертые клыки зубастой герани. Абигейл уже который раз смотрела на список ингредиентов, даже приблизительно не представляя, как все это объединить и превратить в новаторский рецепт, результат которого уже отчетливо крутился в голове.       Идея средства, снимающего симптомы проклятия, пришла внезапно, в процессе доработки Эйфорийного эликсира. И Гейл отчетливо поняла — подарка лучше она придумать не сможет. Не столько для самой Анны, сколько для Себастьяна, ведь для непоседливого слизеринца нет ничего дороже сестры. Наверное, для Анны Абигейл не стала бы даже искать подарок — может, и эгоистично, но слизеринка искренне не понимала, чего ради должна стараться ради той, что, очевидно, претендует на то, что Гринвич уже считала своим, даже не произнося этого вслух.       Но ради Себастьяна Гейл, как оказалось, готова на многое. В том числе, и на бессонные ночи после долгой подготовки и изнурительных тренировок. Если смягчение симптомов болезни его сестры поможет этому непоседливому лучику солнца не сбиться с верного пути, Абигейл будет пить тонизирующее зелье, страдая от головной боли после того, как оно выветриться, запираться в Выручай-комнате и покупать дорогие ингредиенты.       Последнее, к счастью, она могла себе теперь позволить — хотя работы у мистера Пеппина девушка лишилась из-за долгого отсутствия, зельевар все еще готов был продавать сваренные ею эликсиры. А зелье «Здорового сна» стало пользоваться популярностью. Более того, стараниями Ланселота Пруэтта, Гринвич регулярно стала получать значительную сумму отчислений по патенту, так как зелье теперь изготовлялось и для пациентов больницы Святого Мунго. Разумеется, это были не такие большие деньги, чтобы Гейл могла назвать себя обеспеченной, но уже тот факт, что не приходилось пересчитывать все содержимое кошелька, чтобы понять, может ли она позволить себе новую рубашку, грел сердце девушки и вызывал гордость за собственное достижение.       Но этого все еще было не достаточно. Новая рубашка — это, конечно, хорошо. Но искренняя улыбка друга стоит куда больше.       А потому Гейл продолжала пропадать ночами в своем кабинете-лаборатории-убежище, пытаясь разработать нечто уникальное.       Первые несколько экспериментов провалились с треском. Более того, Абигейл впервые в своей жизни умудрилась взорвать котел — как оказалось, клыки зубастой герани просто отвратительно сочетаются с корнем пассифлоры. Но и то, и другое было совершенно необходимо в рецепте. Хотя бы потому, что альтернативы были еще хуже.       Нечто, отдаленно напоминающее положительный результат, стало проявляться только ближе к середине мая, спустя несколько десятков безуспешных попыток и впустую истраченных ингредиентов. Разумеется, Гейл могла пойти за советом к профессору Шарпу. Но, во-первых, тот были слишком занят в преддверии экзаменов, а во-вторых, не позволяла гордость. Абигейл почему-то очень хотелось, чтобы это было именно ее открытие, сделанное без посторонней помощи. В конце концов, она смогла победить Ранрока, неужели ей не по силам одолеть какой-то там рецепт и усмирить несочетаемые ингредиенты?       И все же, до идеала было еще далеко. А вот до СОВ и Дня рождения близнецов — близко. Так что девушка продолжала работать, не покладая палочки для помешивания зелий и презрев сон, отдых и ужины в Большом зале.       К счастью, часы занятий в классах постепенно уменьшались, чтобы у студентов оставалось больше времени на подготовку. Зато количество домашней работы только росло. Как и паника среди учеников старших курсов, особенно пятого и седьмого — тех, кому предстояло сдавать СОВ и ЖАБА. Даже неугомонная Имельда немного притихла, сократив количество тренировок вопреки прекрасной погоде. Хотя спорт оставался для капитана сборной по квиддичу на первом месте, она понимала, что экзамены не станут ждать, когда же девушка сможет выбрать вратаря.       С третьим охотником, к облегчению всех членов команды, удалось определиться. Ей стала Хефзиба Крауч, сокурсница Стефании и Родолфа. На взгляд Абигейл, Хефзиба, или как ее называла Стефания, Хеффи, играла уж слишком агрессивно и, порой, неоправданно жестко. Но Имельда сочла ее лучшей кандидаткой из возможных, а кто такая Гейл, чтобы спорить с капитаном? К тому же, Хеффи неплохо ладила со Стефанией, но и стоило ли ожидать иного, если Гринграсс была помолвлена с ее старшим братом?       Так или иначе, даже более редкие тренировки не полным составом команды в сочетании с целыми днями в библиотеке и ночами у котла с зельем выматывали очень сильно.       Наверное, все могло бы закончиться очередным истощением и ночью в лазарете. Но, как оказалось, нескольких «да-да, я скоро догоню» было достаточно, чтобы Оминис понял — придется действовать иначе.       Короткого разговора с Дееком хватило — домовики, с теплотой относившиеся к Абигейл, согласились оставлять небольшую часть ужина на кухне. Согласно одному из пяти принципиальных исключений из закона трансфигурации Гампа, еду нельзя было сотворить из ничего. Зато перенести ее с кухни в Выручай-комнату, когда Гейл в очередной раз пропускала ужин, слишком увлеченная новой разработкой, было вполне возможно. И Оминис активно этим пользовался, прекрасно зная, что девушка просто не способна устоять перед мясным пирогом, ростбифом с овощами или нежнейшей отбивной, появляющейся прямо на ее рабочем столе.       Поначалу Абигейл даже пыталась злиться, но чувство благодарности слишком быстро затапливало сердце непередаваемой нежностью, и слизеринка не могла не улыбаться, прекрасно понимая, кто за этим стоит. И сопротивляться такой обезоруживающе искренней заботе она попросту не могла. А затем вновь возвращалась к своей разработке.       Что ж, если в этот раз у нее все получится, это действительно станет первым шагом к излечению Анны. А значит, поможет и Себастьяну.       Сколько бы ошибок не наделал Сэллоу, ради первого в жизни настоящего друга Гейл была готова на многое. «Главное, чтобы он об этом не узнал. Иначе сядет на шею», — с улыбкой одергивала себя девушка, приступая к очередному эксперименту.       Успех пришел совершенно внезапно, когда уставшая от бесконечного недосыпа и тренировок Абигейл случайно перепутала порядок добавления ингредиентов в рецепте, и выяснилось, что конфликта между зубастой геранью и пассифлорой можно избежать, добавив капли лунной росы не после, а между ними. А если еще и разбавить предварительно настойку чихотника водой, а не использовать концентрат, можно упросить выпаривание и избавиться от слишком резкого запаха.       Уже спустя несколько дней Абигейл смотрела на ровные брусочки для окуривания так, будто видела их впервые в своей жизни. Неужели и правда получилось?       Но, по хорошему, нужно было еще протестировать, как на практике будет действовать «Спокойствие Анны», как про себя называла собственное изобретение Гейл. Испытывать успокоительно-расслабляющий дым, призванный снимать спазмы и снижать боль, на самой себе девушка бы не решилась — мало ли что пойдет не так? Через сколько ее смогут найти в Выручай-комнате? Найти же другую «жертву» эксперимента сейчас не представлялось возможным — экзамены начинались уже на днях. И в этот период на счету у любого студента, включая и самого Себастьяна, была каждая минута. Казалось, парень совершенно забыл о том, что не может жить без приключений, и вел себя как примерный студент, посвящая большую часть времени учебе.       Разумеется, время от времени они с Оминисом заглядывали в Выручай-комнату, вынуждая Гейл оперативно прятать следы своей разработки, чтобы не испортить сюрприз или, хуже того, не подарить им ложную надежду, если у Абигейл все же ничего не получится. В такие моменты учеба, по молчаливому согласию всех троих, ненадолго откладывалась, и на первый план выходило обсуждение способов вернуть Гейл магию и помочь Анне. А иногда и тренировочные дуэли — голове тоже нужно было отдыхать, пока она не начинала раскалываться от объема знаний.       Гринвич, которая уже не могла избавиться от волнения и страха провалить экзамены, отчаянно штудировала даже то, что по программе им знать еще не полагалось, Оминис же в шутку напоминал ей, что они сдают СОВ, а не ЖАБА, за что нередко получал в ответ язвительные комментарии, которые, в общем, были скорее нервными, чем злыми.       И все же, как ни готовься к экзаменами, их начало всегда становится неожиданностью.       Стоя у входа в Большой зал в окружении таких же бледных и дергающихся пятикурсников, Абигейл как никогда ощущала единство между всеми четырьмя факультетами. Даже излишне самоуверенный Флинт как-то притих. Амит, даром что считался лучшим теоретиком их курса, казалось, упорно пытался потерять сознание.       — Не волнуйся. Уверен, ты без проблем со всем справишься. — Тихий шепот Оминиса у самого уха девушки вызвал легкую улыбку.       Гейл осмотрелась, не заметил ли кто слишком уж неприличное расстояние между ними, но все вокруг были заняты своим делом. И в качестве благодарности за поддержку коротко сжала ладонь юноши. Приятно было, что он подбадривает ее, хотя, как Абигейл сама прекрасно знала, нервничал не меньше. До экзамена по Зельеварению была еще неделя, но сам факт необходимости его сдавать вгонял Мракса в беспросветную тоску. Вопреки всем усилиям Гейл, его навыки работы с котлом все еще приводили девушку в ужас, хотя прогресс был налицо, и сам Оминис уверенно заявлял, что поставит Абигейл памятник как самой талантливой волшебнице, если ему удастся сдать хотя бы на «Удовлетворительно».       Дверь Большого зала открылась с тихим стуком, для студентов прозвучавшим словно гром посреди ясного неба. Нестройным потоком пятикурсники потянулись к одиночным партам, которые были выставлены рядами вместо длинных столов. Пропал и привычный декор — левитирующие свечи, потолок, имитирующий небосвод. Атмосфера была строгой и подавляюще-официальной.       Абигейл особенно не выбирала место — какая разница? Но все же было приятно, что Оминис и Себастьян сели позади нее. Почему-то это придавало иррациональной уверенности.       — Доброе утро, дорогие студенты. — С кафедры к ним обратилась заместитель директора Уизли, позади которой на местах, предназначенных для преподавателей, сидели члены приемной комиссии, состоящей как из профессоров Хогвартса, так и из совершенно незнакомых экспертов, вероятно, прибывших из Министерства Магии. — До начала экзамена по Трансфигурации, который станет первым в череде проверки ваших навыков по Стандартам Обучения Волшебству, осталось всего несколько минут. За это время я хотела бы напомнить правила: никаких шпаргалок, напоминалок, самопишущих перьев, разумеется, последнее не касается мистера Мракса в связи с особыми обстоятельствами. Строго запрещено использование любых чар, зелий и эликсиров, способных повлиять на результаты экзамена. Настоятельно рекомендую не переговариваться с соседями и даже не пытаться списать ответы — обмануть не получится. В тот момент, когда начнется экзамен, перед вами появятся чернила, пергамент и перья. Все эти предметы зачарованы от списывания. — Женщина бросила короткий взгляд на часы. Минутная стрелка немного дернулась, отмеряя последнее отделение на циферблате, и на партах одновременно появились письменные принадлежности и бланк с вопросами. — Желать удачи вам не буду, сегодня все решают только ваши знания. — Вопреки содержанию, слова профессора прозвучали по-доброму. Может быть, тому способствовала хитрая улыбка.       Как по команде, студенты взялись за листы с вопросами и перья.       Абигейл быстро пробежала глазами содержание и облегченно улыбнулась — она ожидала, что все будет куда сложнее.       Перо порхало по пергаменту быстрее, чем девушка могла поспевать за собственными мыслями. Тестовая часть, кажется, не заняла и получаса. Немного сложнее были задания с развернутыми ответами, но и они не вызывали проблем. «Трансфигурация: общие понятия и объект изучения», «5 принципиальных исключений из закона трансфигурации Гампа», «Изменение формы предмета», «Трансфигурация живых объектов: ограничения, особенности, используемые заклинания и их вербальные формулы», «Элементарная и сложная трансмутация: сфера применения, используемые заклинания». «Аниморфизм: общее определение и виды». Ответы появлялись один за другим, Гейл уже даже не пыталась следить за аккуратностью — вряд ли пара чернильных клякс могут повлиять на результат.       Когда Гринвич, наконец, оторвала взгляд от листа, чтобы уточнить время, выяснилось, что управилась она всего за час с небольшим. Окинув взглядом аудиторию, слизеринка заметила, что кроме нее только Амит отложил перо в сторону. Неужели она и правда умудрилась справиться одной из первых?       Сердце затопило невероятное чувство эйфории, хотя радоваться было еще рано — впереди оставалась практическая часть. Прекрасно понимая, что Таккару, вопреки всем его знаниям, не хватит смелости подойти к приемной комиссии первым, девушка уверенно поднялась со своего места, прихватив исписанные убористым почерком листы пергамента. Перо и чернильница тут же исчезли, как бы намекая, что обратного пути нет.       Профессор Уизли приняла работу с ободряющей улыбкой, одними губами прошептав: «Молодец». Короткая похвала и добрый взгляд заместителя директора были приятны Гейл — меньше, чем год назад она была запуганной сироткой, которую не ждало ничего хорошего в этой жизни: тяжелая работа либо фактическое рабство, которое предполагало замужество для девушки из низкого сословия. Теперь же она не просто особенная девочка, интересная лишь тем, что ее магический талант проснулся слишком поздно, но и перспективная и талантливая волшебница, в которую действительно верят.       Абигейл долго задавалась вопросом: стоит ли то, что она получила, таких жертв? Сейчас она готова была с уверенностью сказать: стоит. Да, она все еще готова была попрощаться со всем, что имеет, лишь бы профессор Фиг был жив. Но это был его выбор, его решение. И она не подведет его память. Она обязательно станет волшебницей, которой ее опекун мог бы гордиться.       Профессора также ободряюще улыбнулись своей ученице, когда она подошла к столу, отгороженному пологом тишины.       — Тяните билет, мисс Гринвич. — Обратился к студентке ее декан. Взгляд представителей Министерства стал крайне заинтересованным: очевидно, они уже слышали о том, кто такая Абигейл Гринвич.       — Вопрос первый. Заклинание для превращения совы в театральный бинокль.       Один из представителей комиссии кивнул, и на столе появилась клетка с совой.       — Стригиформ. — Без лишнего волнения девушка произнесла вербальную форму заклинания и взмахнула палочкой. Неясыть, спокойно сидевшая на подставке, тут же превратилась в аккуратный серебристый бинокль с тонкой гравировкой.       Чтобы удостовериться, профессор Ронен поднес бинокль к глазам и осмотрел аудиторию.       — Прекрасно, мисс Гринвич. Отличная работа. — Бодрым голосом подвел итог преподаватель Заклинаний, прежде чем вернуть сове ее первоначальный вид. — Вы можете приступать к следующему заданию.       Несколько представителей Министерства отметили что-то в своих свитках.       — Вопрос второй. Чары дупликации. — Гейл и сама не очень понимала, почему это задание вызвало у нее улыбку. Но воспоминание того, как Оминис помогал ей освоить эти чары в самом начале учебного года, грело душу.       Профессор Шарп предложил в качестве материала собственное перо.       — Джеминио! — Вербальная формула легко сорвалась с губ. От преподавательского пера отделилась тень, быстро приобретающая соответствующую форму.       Декан поднял дубликат пера и окунул его в чернила, коротко черкнув что-то в своих записях.       — Превосходно, мисс Гринвич. — Профессор взмахом палочки заставил перо раствориться в воздухе. — Думаю, студентка может вернуться на свое место, вы не возражаете? — Тон, которым бывший мракоборец обратился к своим коллегам, как бы намекал: даже не пытайтесь. Но Гейл, ради приличия, все же дождалась утвердительного кивка от остальных членов комиссии, прежде чем направиться к своей парте, на данный момент уже пустующей.       Она сделала все, что было в ее силах. Оставалось только наблюдать за другими. К счастью, большинство ее друзей справлялись довольно неплохо: Себастьян вполне успешно применил Эванеско и превратил черепаху в чайник, Натти достались чары изменения цвета и превращение крысы в табакерку, Поппи — Энгоргио и Драконифорс. Нерида создавала бабочек из клочков пергамента и изменяла форму шкатулки, Имельде достались Редуцио и превращение канарейки в шляпку, Грейс должна была сделать из конфеты камень, а из яблока жабу.       Абигейл позволила себе легкий смешок, когда у ее старого недруга, Маркуса Флинта, не вышло выполнить одно из заданий — знать бы еще какое, чтобы придумать несколько забавных шуток.       Однако, когда пришла очередь Оминиса, Гейл было не до смеха — она во все глаза смотрела за тем, как Мракс справляется с заданием, даже успела пожалеть, что сидит слишком далеко, аж на четвертом ряду.       Но волноваться было не о чем. Вопреки скептическим взглядам гостей из Министерства, юноша просто блестяще справился с Фера Верто, превратив крысу в бронзовый кубок, достойный стола самой королевы Виктории, и заклинанием создания стрел — более того, сотворенная им стрела угодила точно в яблочко предоставленной комиссией мишени.       — Как прошел первый СОВ? — Голос Малфоя выдернул Абигейл из собственных мыслей: после экзамена они собирались встретиться с Оминисом и Себастьяном в Выручай-комнате, вместе готовиться к экзамену по Древним рунам и, может быть, совсем немного, чисто формально, отметить завершение первого экзамена бутылочкой сливочного пива. — Хотя, позволь, я сам угадаю. Ты блестяще справилась со всеми заданиями и стала лучшей занудой курса, я прав? До сих пор не могу понять, как можно быть настолько помешанной на учебе.       — Представь себе, некоторые находят получение знаний увлекательным процессом. Хотя я не могу вообразить, что твоя фантазия позволит тебе представить увлекательным хоть что-то, кроме твоей не вызывающей восторга личности. — Наверное, Абигейл просто не была бы собой, если бы не съязвила даже в таком состоянии, когда голова была занята лишь учебой и больше ничем другим.       — Ты ошибаешься. — Со спины раздался знакомый насмешливый голос. — Он еще очень увлечен современной модой.       Позади Гейл стоял Виктор, больше напоминающий свеженького инфернала. Слизеринка, на языке которой вертелась очередная колкость, прониклась искренним сочувствием: под глазами юноши залегли глубокие сине-фиолетовые круги, волосы и одежда, обычно идеальные, были в беспорядке, палочка торчала из-за пояса, а рядом левитировала стопка литературы, выданная библиотекаршей не иначе как из жалости — в период экзаменов получить учебники «на вынос» было непросто из-за огромных очередей.       — Друг мой, ты еще жив! Какая жалость, значит я совершенно зря сочинял скорбное письмо для твоих родителей. — По правде говоря, Малфой, хотя все еще выглядел лучше, чем большинство волшебников вообще может, не дотягивал до собственного уровня. Очевидно, экзамены, пусть и промежуточные, сказались и на нем.       — Ничего, в следующем году мы с Абигейл обязательно напишем нечто особенно душещипательное для твоей матушки. Правда, Гринвич? — Брюнет скосился на новую знакомую. Вопреки его виду, глаза юноши сверкали озорством. — Уверен, ты будешь выглядеть еще хуже. И упаси Мерлин, в период ЖАБА тебе попадется хоть одно зеркало — помрешь в расцвете сил от сердечного приступа. Абигейл не удержалась от смеха.       — Ладно, ребята, рада видеть вас в добром и…э-эм, относительно добром здравии, но мне пора. Древние руны не ждут. — Слизеринка помахала рукой друзьям и удалилась в сторону общежития, оставив Малфоя и де Вилле обмениваться шутками дальше.       Насколько бы ей ни была приятна их компания, с Оминисом и Себастьяном проводить время нравилось больше.       ________________       Дни смешались в один: экзамены, повторение материала, экзамены, подготовка, сон, где попало и если повезет, очередные экзамены. Позади остались Трансфигурация, Гербология, Теория магии, Древние руны, Нумерология, Уход за Магическими Существами, Заклинания и Защита от Темных Искусств. В отличие от многих сокурсников, последнее Абигейл считала едва ли не отдыхом: за этот год она успела отработать защитные и боевые заклинания едва ли не до автоматизма. А уж перечислить отличия дементоров от смеркутов Гейл могла сразу после пробуждения, хотя ни разу не встречала ни тех, ни других. Точно так же девушка запросто могла назвать повадки оборотней, специфику быта вампиров, способы поймать келпи (и не попасть при этом в больницу Св. Мунго), рассказать историю появления пятиногов и как спастись от этих чудовищ (лучше всего, конечно, хвататься за метлу и лететь как можно дальше), описать способ выведения василисков и причину запрета на этот вид деятельности, привести список всех (разумеется, известных для общественности) запрещенных к торговле материалов класса «А» и в алфавитном порядке расставить существ, относящихся к категории ХХХХХ с перечнем способов их уничтожения либо изоляции (последнее, правда, не требовалось в экзаменационном вопросе, но Абигейл просто вошла во вкус).       И все же выдыхать спокойно еще было слишком рано: уже завтра ждал экзамен по Зельеварению, и Абигейл ничуть не сомневалась, что профессор Шарп пустит ее на ингредиенты, если она сдаст его ниже, чем на «Превосходно».       Помимо горы учебников, о предстоящем экзамене напоминал еще и новый «эксперимент», заботливо уложенный в холщовый мешочек с праздничной лентой. День рождения Себастьяна и Анны должен был наступить уже послезавтра. К счастью для близнецов и Оминиса, в этом году праздник выпадал на субботу, а значит, у них было целых два дня, чтобы забыть об экзаменах и отметить.       Сама Абигейл не была приглашена. Конечно, какое-то время она пыталась врать самой себе, что для нее это не так уж важно — это же не значит, что они с Себастьяном больше не друзья. Сэллоу, по крайней мере, всеми силами пытался доказать обратное, в том числе, звал отметить вместе, но чуть позже, мол, заодно и окончание экзаменов отпразднуют. Но Оминис все еще придерживался политики честности. После некоторой борьбы с собственной совестью, он все же признался, что таково было условие Анны: либо она возвращается в Фелдкрофт и День рождения они отмечают вместе, но все это без Абигейл, либо с Гейл, но тогда Анну они могут не ждать.       По правде говоря, для обоих парней это было крайне неприятно. Оминис даже думал отказаться: он никогда не любил шантаж, тем более, такой грубый. Но сжалился над Себастьяном — ведь еще одним условием возвращения Анны было присутствие Мракса. Якобы, она может доверять только ему. В каком-то смысле это было правдой, но слизеринцы были бы последними идиотами, если бы не понимали, что Анна ими манипулирует: с одной стороны, проверяет на прочность брата — насколько он готов подчиниться ее требованиям, противоречащим его собственным интересам, с другой — пытается показать, что они все еще только втроем, а значит, никакой Абигейл в их компании быть не может.       Наверное, все это можно было списать на отчаяние больной девушки — цепляться за прошлое. Делать вид, что жизнь стоит на месте, ведь тогда не так страшно. Куда тяжелее было бы думать, что лучший друг и даже брат неплохо справляются и без нее.       Гейл врала бы самой себе, если бы сказала, что ей все равно: ревность (давно пора было признать, что это именно она) прожигала насквозь, хуже, чем неправильно сваренное зелье может прожечь дешевый котел. Конечно же, Гринвич улыбалась и говорила, что все в порядке, что она найдет, чем заняться в выходные — в конце концов, экзамены продолжаются, еще нужно будет Астрономию и Прорицания сдавать, а в своих знаниях по этим предметам Абигейл была не так уверена.       Разумеется, Оминис и Себастьян этому не верили — уж слишком хорошо знали свою подругу. И если Сэллоу еще могло успокоить наиграно-веселое обещание сходить с ним в «Три метлы», то Мраксу не нужно было зрение, чтобы видеть обиду Гейл. Он различал каждый полутон ее голоса. Гринвич хорошо умела врать и притворяться, но не перед тем, кто слушал ее слова, как музыку. И замечал каждую фальшиво взятую ноту. Будь слова Абигейл правдой, Оминис смог бы расслышать тщательно скрываемую обиду за показной вежливостью. Но то спокойствие и равнодушие, с которым отвечала девушка, отдавало для Мракса холодом Арктики вопреки милой улыбке. А это значило лишь одно       — Абигейл задело слишком глубоко. Настолько глубоко, что она прятала это даже от самой себя.       — Себ, мне все это не нравится. — Оминис остановил приятеля, прежде чем тот успел выйти из комнаты общежития.       К счастью, Аббот и Кирби предпочли сегодня засидеться в библиотеке: каждый прекрасно знал, что Зельеварение не дастся так уж просто, и если они хотят еще два года проучиться спокойно, придется штудировать предмет как минимум на «Выше ожидаемого». Продолжать обучение можно было только с «Превосходно», но вряд ли слизеринцам с оценкой более низкой придется легко, учитывая, что Шарп все еще их декан. Оминиса, конечно, это не касалось — и он сам, и профессор Шарп знали, что если юноша сможет получить хотя бы «Удовлетворительно», это будет достижением, заслуживающим если не уважения, то хотя бы искренней похвалы. Мракс был хорош в теории зелий, но на практике с трудом (и помощью Гейл) мог сварить без ошибок разве что Рябиновый отвар.       — Я понимаю, но разве есть выбор? — Себастьяну не нужно было спрашивать, о чем говорил его друг, и так было понятно. — Если Анна просит, я пойду на все. Что, если проклятие усилится?       — Ты же знаешь, что это не так. — Оминис отмахнулся от слов приятеля. Они оба знали, что дело не в этом. — Она манипулирует нами.       Сэллоу плюхнулся на кровать. Его плечи поникли.       — Я знаю. Но не могу рисковать ее здоровьем. Даже ради Абигейл, понимаешь? — В голосе юноши звучало отчаяние.       Оминис понимал. На его чаше весов была не только Анна, но и сам Себастьян. На другой же — Абигейл. Наверное, ради Гейл он готов был пожертвовать единственными друзьями. Но Мракс также знал, что Гейл никогда от него этого не потребует. Ей будет больно и неприятно, их сближение застопорится, вероятно, но она примет. В конце концов, он точно так же принимал ее общение с Малфоем, а ведь они враждовали, в отличие от Анны и Оминиса. С другой же стороны, оставалось возможность, что на Себастьяна Гейл разозлится сильнее.       На самом же деле, Абигейл не была зла, ни на того, ни на другого. Разве что на Анну, и то чуть-чуть. Умом понимала, что глупо было бы вставать в позу и заставлять выбирать. Что это даст, кроме разочарований? Себастьян точно выберет сестру, значит, Гейл потеряет лучшего друга. Оминис… Здесь судить было сложнее. Девушке хотелось верить, что выбор был бы в ее пользу. Но тогда Мракс потеряет не только подругу детства, но и друга, вероятно — тяжело быть между молотом и наковальней. Да и нужно ли так все усложнять?       А значит, самым мудрым решением было улыбнуться и сделать вид, что она все понимает, и будет рада отметить как-нибудь потом, потому что в Фелдкрофт Мракс и Сэллоу отбывали сразу после экзамена по зельям — едва ли у них будет время хотя бы попрощаться.       Так что лучше всего вручить подарок сегодня — конечно, дурной приметой было поздравлять заранее, но вариантов было не так уж много. Оминис и Себастьян почему-то задерживались, и, чтобы не терять время, Гейл устроила себе игру — угадывать ингредиенты по запаху. Конечно, подобные знания не требовались не то что на СОВ, но даже на ЖАБА, но саму девушку это неплохо развлекало и забавляло. Горьковатая омела, резкий запах полыни, отчего-то ассоциирующейся с больницей, дремоносные бобы — пахнут болотом и используются в «Напитке живой смерти», свежесть шалфея, пряная горечь имбиря, нежность лаванды — любимого аромата Абигейл.       — Что ты делаешь? — Себастьян и Оминис застыли на пороге, недоумевая, чем занята их подруга.       — Определяю на запах, какой ингредиент передо мной лежит. — Пожала плечами девушка, снимая с глаз повязку, словно в этом не было ничего необычного.       — Не слышал о таком задании на СОВ. — Голос Сэллоу прозвучал неуверенно.       — Такого вроде и нет. Просто мне нравится так делать. Чаю? — Как ни в чем не бывало, Гринвич направилась к столику, где уже настаивался новый сбор — черный чай с гвоздикой и апельсиновой цедрой.       — Пахнет Рождеством. — Улыбнулся Оминис, безошибочно поймав чашку, отправленную ему заклинанием Локомотор.       Абигейл отвернулась, чтобы скрыть вспыхнувший на щеках румянец — о Рождестве они с Оминисом тоже не говорили.       — Гейл, — окликнул девушку Себастьян, который уже успел устроиться за ее рабочим столом, — а какие существуют любовные эликсиры, кроме Амортенции? Я ни одного не помню, в списке вопросов к экзамену есть эта тема, а в учебниках только Амортенция.       — К классу запрещенных принято относить еще Купидитис, но его редко можно встретить в Великобритании, да и вообще в мире, так как для изготовления требуются цветы реликтового папоротника. Ингредиент, как понимаешь, очень редкий, мало кто станет использовать его для приворотных. К классу разрешенных относят «Первый поцелуй», его особенность в том, что он действует только на тех, кто еще никогда не целовался. Сюда же можно определить… — Стоило Себастьяну задать вопрос по зельеварению, как Абигейл превращалась в ходячий справочник, способный без устали диктовать объяснения и перечислять всевозможные зелья.       Оминиса это забавляло, пока девушка собственно не вспоминала о нем и не придумывала очередную экзекуцию — и не жалко же было свои ингредиенты и котел, которые регулярно страдали от рук юноши, хотя, справедливости ради, с каждым разом все меньше.       — Итак, вот ингредиенты. Тебе нужно определить, что перед тобой лежит и для чего может использоваться. — Оминис непроизвольно сделал шаг в сторону, подальше от стола. — Себ, присоединяйся. — Сэллоу с сомнением покосился на друзей, для надежности прикрываясь учебником.       — Гейл, ты уверена, что это необходимо? — С сомнением уточнил Мракс, не решаясь притронуться к связкам трав.       — Да. Как иначе вы сдавать СОВ собираетесь? — Удивление Гейл казалось совершенно искренним, и Оминис поймал себя на мысли, что из нее вышел бы хороший преподаватель по Зельеварению.       Чтобы определить все ингредиенты, Оминису потребовалось почти полчаса и шесть ошибок, когда Себастьян управился за десять минут, всего с одной ошибкой, которую довольно быстро исправил.       — Вы как хотите, а я больше не могу. — Сэллоу практически упал на диван, довольно потянувшись. — Время уже за полночь, может хватит?       Абигейл хотела было возразить, что время-то еще детское, можно столько всего успеть, но Оминис выглядел таким несчастным, что было очевидно — продолжать впихивать в его голову все свои знания по работе с зельями бесполезно. Даже если они просидят тут до самого экзамена, толку будет мало. А потому, девушка просто кивнула и направилась к одному из комодов.       — Себ, я знаю, что поздравлять заранее не принято, но… Вот, держи. С наступающим Днем рождения. — Улыбка и румянец были вполне искренними. Как и удивление Сэллоу, который тут же подскочил на диване.       — Что?.. Гейл, не надо было. — Юноша тоже заметно смутился. — К тому же, мы вроде собирались в «Три метлы»? — В его голосе слышалось сомнение. А вдруг Абигейл передумала?       — Тут подарок и для Анны, так что я решила, что лучше будет заранее. — Девушка протянула другу оба подарка: холщовый мешочек со своим изобретением и небольшую коробку, в которой лежали «ножны» для волшебной палочки с креплением на бедро (Себастьян не раз говорил, что мечтает о таких, глядя на аналогичное приспособление, которое Гейл носила на предплечье) и «Продвинутое практическое пособие по защитным заклинаниям» — довольно редкая книга. Гринвич знала, что ее друг безуспешно искал ее в библиотеке Хогвартса, потому как издание, что продавалось в «Фолиантах и свитках», ему было не по карману.       Юноша молчал, переводя взгляд с одного подарка на другой, а затем отвернулся, но с запозданием — Абигейл успела заметить, как его глаза заблестели от влаги.       Секунду спустя девушка уже оказалась в крепких объятиях. Игнорируя намекающее покашливание Оминиса, Себастьян просто сгреб в охапку слизеринку и, похоже, не собирался отпускать.       — Гейл… Ты невероятная! Спасибо, Мерлин и Моргана, спасибо тебе! Я… Я даже не знаю, что сказать. — Голос парня предательски надломился.       — Ну ты чего? — Абигейл, смущенная такой эмоциональной благодарностью, аккуратно погладила приятеля по спине.       Вместо ответа Сэллоу подхватил девушку за талию и закружил, как делал это в самом начале их дружбы, после победы на дуэльных турнирах — как же давно это было!       — Я даже не знаю, как тебя благодарить. — Горячо прошептал Себастьян, продолжая обнимать Абигейл даже после того, как поставил ее обратно на землю.       — Ты не должен благодарить. Это же подарок на День рождения. — Слизеринка тепло улыбнулась. — Если что, там инструкция есть. — Она кивнула на небольшой свиток, привязанный лентой к мешочку.       — А что это? — Наконец подал голос Оминис, с трудом поборовший приступ собственнических наклонностей. Не хватало еще ревновать Гейл к лучшему другу.       — Мое новое изобретение. Правда, я не успела его испытать, но я уверена в эффективности. — Говоря о своей работе с зельями и эликсирами девушка чувствовала себя куда увереннее, чем принимая благодарность. — Это подарок для Анны. Там небольшие брусочки. Если у нее случится приступ, нужно бросить один такой в огонь, и он облегчит боль и снимет спазм, улучшит кровоснабжение. Это, разумеется, временная мера, пока мы не придумаем, как снять проклятие, но ей будет легче переживать его действие, не так болезненно.       Закончив говорить, девушка вновь перевела взгляд на Себастьяна. Друг уже даже не пытался скрыть слезы — все присутствующие понимали, что Абигейл делает это в первую очередь именно для него, но это не отменяло того факта, что Гейл сделала для его сестры больше, чем он сам, его дядя, школьная целительница и колдомедики Святого Мунго вместе взятые.       Оминис тоже молчал, не зная, нужны ли вообще слова в ситуации, когда поступки самой Абигейл говорят громче любых слов: прекрасно осознавая, что Анна против ее присутствия на Дне рождения и фактически запретила ей появляться в Фелдкрофте, Гринвич с самым невинным видом делает такой подарок. Хотя могла бы промолчать, сделать вид, что никакого подарка для Анны и не было. Но она была выше всего этого, выше мелочной мести.       Наверное, если бы он по какой-то странной причине еще не был влюблен в Абигейл и не отдал ей все свое сердце без остатка, то сделал бы это сейчас.       Себастьян же молча заключил подругу в такие крепкие объятия, что у хрупкой девушки хрустнули кости. Одного только «спасибо» ему казалось слишком мало.       Хотя сама Гейл считала, что она не сделала ничего такого. Наоборот, она совершенно не могла понять — ведь Себастьян должен улыбаться, а не выглядеть настолько шокированным.       — Нам, наверное, пора. — Несмело предложила Гринвич, нарушая возникшее молчание.       — Да, да, конечно. — Сэллоу нехотя посторонился, позволяя подруге первой покинуть Выручай-комнату.       Гейл попрощалась, аккуратно прикрыв за собой дверь.       — Знаешь, Оминис. — Задумчиво протянул Себастьян. — Тебе стоит сделать все, чтобы она скорее была с тобой. Иначе я за себя не ручаюсь. Дружба дружбой, но таких, как она, больше не существует.       — Даже не сомневайся, Себ, — Оминис не знал, говорил ли его друг серьезно, но его собственные слова шуткой не были, — я ни за что ее не отпущу. И сделаю все, чтобы ей не захотелось отпустить меня.       ____________________       — Мисс Гринвич, вы не могли бы зайти в мой кабинет? — Профессор Уизли поймала девушку на выходе из Большого зала, где буквально несколько минут назад завершился экзамен по Зельеварению.       Абигейл, хоть и не сомневалась ни в одном ответе и выпавший ей по заданию «Умиротворяющий бальзам» приготовила безупречно, все же немного волновалась — профессор Шарп не спустит ей с рук ни одной ошибки. Поговорить с Себастьяном и Оминисом она не успела — те сбежали сразу, как экзамен был окончен. Гейл оставалось лишь улыбнуться — насколько она могла судить, Сэллоу приготовил отличное противоядие от обычных ядов. Мраксу же не так хорошо удалось «Бодроперцовое зелье», однако, профессор Шарп с удивлением засчитал его как действенное, хоть и с погрешностями. Абигейл могла только порадоваться за юношу: с чем-то более сложным, как тот же «Умиротворяющий бальзам», Оминис пока не мог справиться.       — Да, конечно, профессор. — Наконец собравшись с мыслями ответила девушка, все еще глядя вслед удаляющимся силуэтам друзей.       — Мисс Гринвич, я не стану ходить вокруг да около, а скажу прямо. — Начала заместитель директора, когда они добрались до кабинета Трансфигурации. — Вернуться в приют на этих каникулах вы, вероятно, не сможете.       Абигейл открыла и закрыла рот, не зная, что ответить. Она уже знала, что оставаться на летние каникулы в Хогвартсе запрещено. Но в суматохе экзаменов, тренировок и экспериментов совсем не успела задуматься о том, куда ей предстоит отправиться, когда учебный год закончится. В голове мелькали мысли о домике профессора Фига, но Гейл все еще было слишком тяжело думать о наставнике. Да и к тому же, она была несовершеннолетней. В некоторых обстоятельствах подросткам разрешалось жить отдельно, но за ними осуществлялся усиленный надзор — это рассказал ей Оминис, когда девушка набралась смелости поинтересоваться, где она и как живет без опекуна, который положен по закону.       — В связи с… некоторыми событиями этого марта и их последствиями, преподаватели школы, принимавшие участие в этих самых событиях, выступили за то, чтобы вы все же остались в Хогвартсе. Скажем так, для избежания повторения ситуации. И чтобы мы все могли разобраться в том, что произошло на самом деле. Надеюсь, вы отнесетесь к этой просьбе с пониманием, мисс Гринвич. И вас будет не слишком тяготить такая необходимость. — Профессор говорила проникновенным голосом, полным сочувствия. И, по какой-то странной причине, это развеселило Гейл.       — Разумеется, профессор. — Девушка пыталась сдержать улыбку, но это выходило из рук вон плохо. — Возвращаться в приют мне бы в любом случае не хотелось, а идти больше некуда. Так что я даже рада буду остаться летом в школе. — Одиночество Абигейл все равно не грозило: как минимум, еще двое ее знакомых оставались в Хогвартсе, насколько она знала. Натти жила здесь вместе с матерью, преподавателем Прорицаний, а Гаррет оставался на правах племянника заместителя директора, пока его родители уезжали куда-то в Румынию, к старшему брату главного гриффиндорского экспериментатора. Почему они не могли взять его с собой, Гейл не знала, но от Натти слышала, что это как-то связано с драконами.       — Я рада это слышать. Разумеется, не то, что вам некуда идти, а то, что вы согласны остаться в Хогвартсе. — Еще одна теплая улыбка. — В таком случае, не смею больше вас задерживать. Наверняка вас уже ждут друзья.       — Спасибо, профессор. — Девушка уже даже не пыталась скрыть улыбку. Возвращаться в приют, с которым в ее памяти не было связано ничего, кроме горя? Ну уж нет! Здесь, в Хогвартсе, она сможет куда больше. Здесь теперь был ее дом.       Себастьян мерил шагами маленькую кухоньку, нервируя Оминиса.       — А что, если она не вернется? — Уже наверное раз в пятнадцатый за прошедшие два часа спрашивал Сэллоу, не переставая расхаживать из угла в угол.       Анны не было. С тех пор, как слизеринцы прибыли в Фелдкрофт, прошел уже почти целый день. Они успели привести в порядок дом, знатно запылившийся с тех пор, как в нем жили, купить продукты и приготовить какой-никакой ужин. Солнце упрямо клонилось к закату, но Анна все еще не вернулась.       — Она обещала, значит, надо просто подождать. — Оминис оторвал горящий красным огоньком конец палочки от учебника Астрономии, по которой им предстояло сдавать экзамен в понедельник.       Словно в подтверждение его слов в зале раздался глухой хлопок, сопровождающий трансгрессию. Себастьян тут же сорвался с места, вынуждая друга последовать за ним.       — Анна! Ты вернулась! — Сэллоу заключил сестру в объятия прежде, чем она успела воспротивиться.       — Я… тоже рада вас видеть. — Лаконично ответила девушка, глядя скорее на Оминиса, но и не отталкивая брата.       Как бы она ни пыталась убить в себе все родственные чувства, их связь с Себастьяном была неразрывна. Тем более, что Оминис уже несколько месяцев убеждал ее, что непутевый братец встал на путь исправления.       — Может, чаю? — Предложил Мракс, когда его друг, наконец, заставил себя отпустить сестру.       — Не отказалась бы.       Вечер пятницы, как и последующее утро, прошли в довольно непринужденной обстановке — Анна рассказывала о своей жизни в деревне у тетушки, дальней родственницы их мамы, а Оминис и Себастьян говорили о школе, преподавателях, стараясь аккуратно обходить любые травматичные события, вроде смерти профессора Фига, битвы с Ранроком и, конечно же, участия в этой битве Абигейл. Но избегать этой темы бесконечно было бы невозможно — слухи о том, что новая ученица Хогвартса совершила едва ли не подвиг, уже разошлись по Англии. И стоило ее имени прозвучать в стенах дома, как Анна, которая, казалось, немного смягчилась к своему брату, вновь начала злиться.       Вернуть прошлую, относительно непринужденную, атмосферу, уже не выходило, так что праздничный ужин получался совсем не праздничным. Разговор не клеился, эльфийское вино внезапно кислило, а еда, над которой весь день трудился Себастьян (как ни странно, в их семье с готовкой он справлялся лучше всех) стояла почти нетронутой.       Чтобы немного разрядить обстановку, Оминис не придумал ничего лучше, кроме как вручить подарки именинникам.       — Наверное, я не буду слишком оригинален. — Чуть смущаясь, юноша заклинанием переместил ближе к близнецам две идентичные небольшие коробочки. — Я хотел сказать… Вы мои единственные настоящие друзья. И я безмерно дорожу вами, что бы ни происходило в нашей жизни. В последнее время случилось столько всего. Наверное, мы никогда уже не станем прежними, не будем беззаботными детьми, играющими в плюй-камни в крипте. Не будем рассказывать страшилки ночью у камина. Нам всем пришлось повзрослеть. Но мы все еще остаемся семьей, правда? — Улыбка вышла немного кривоватой.       Синхронно, скорее по привычке, чем намеренно, близнецы открыли подарки. На дне каждой из коробочек лежал медальон, на первый взгляд, совершенно пустой.       — Протеевы чары. — Пояснил Оминис. — Что бы ни случалось в этой жизни, вы должны быть друг у друга. И хранить связующую нить даже на разных концах этой планеты. Постарайтесь не терять, мне пришлось неплохо потрудиться, чтобы их создать. И не повторяйте моей ошибки — не оставляйте эти медальоны где попало. — Эта улыбка была уже вполне искренняя.       — А… у тебя тоже такой? — Несмело спросила Анна.       — Эта пара только для вас. У меня был похожий, но это совсем другая история. — Юноша сел на свое место и сделал глоток вина, жалея, что это не огневиски. Воспоминание о медальоне, подаренном Абигейл, все еще были тяжелыми.       — У меня тоже есть подарки. — Себастьян отложил в сторону медальон — простой серебряный овал на шнурке, одна сторона которого была пустой, а на другой виднелся символ созвездия «Близнецы». Их знак зодиака и основа их личности, как бы ни пыталась Анна это перечеркнуть.       Юноша опустился на колени рядом с сестрой.       — Я знаю, я наделал много ошибок. И я хочу, чтобы ты знала — я никогда себя за них не прощу. Я обещаю, я стану лучше. — В его руке блеснул стилет. — Клянусь кровью своей матери, сущностью своей магии, духом своего отца. — Слова старинного ритуала сорвались с его губ в тот же момент, что капля крови упала с ладони, растворившись в золотистом свечении быстрее, чем успела достигнуть пола. Старая и сильная магия, как и любая клятва, скрепленная кровью. Равная по силе Непреложному обету.       — Себастьян… — Голос Анны дрогнул. Одно дело было слышать, что брат принес Непреложный обет, а другое — самой стать свидетелем чего-то подобного. — Ты не…       — Нет, должен был. — Строго ответил юноша, магией залечивая рану на ладони. — Вот, держи.       Перед девушкой легла еще одна небольшая коробка, в которой обнаружился альбом с детскими рисунками, как самой Анны, так и Себастьяна. А на последней странице — совсем новый. На нем были изображены Оминис, Себастьян и, конечно же, Анна. Здоровая и счастливая. Они втроем лежали на траве, обласканные летним солнцем, и смеялись.       Себастьяну потребовалось немало времени, чтобы нарисовать что-то красивое — доселе он и сам не подозревал в себе талант. Но, видимо, стремление выразить на бумаге то, что однажды он увидел в зеркале Еиналеж, оказалось слишком сильным.       — Я обещаю тебе. Я найду способ снять проклятие. Без темной магии, без вреда для других. Кто бы что ни говорил, я смогу. И больше не перейду границу, никогда. Ты для меня дороже всего на свете, сестренка.       Это было уже слишком. Сколько бы она ни пыталась сбежать, но сердце знало лучше.       Себастьян даже не успел договорить, когда Анна сама бросилась ему на шею. Она тоже скучала по своему непутевому брату. Тоже его любила.       — Если я дам тебе еще один шанс, это будет считаться подарком? — Сквозь слезы проговорила девушка.       — Лучшим на свете. — Парень крепко обнял свою сестру. Как же ему этого не хватало!       Стена неловкости была все же сломлена. Как-то незаметно, сами собой в разговор вернулись шутки и смех, воспоминания о старых временах и играх. Себастьян был уверен, что они обязательно со всем справятся и все смогут. Никакое проклятие не может быть сильнее их дружбы. Единственное, что тяготило его в этот вечер — взгляды, которые его сестра бросала на Оминиса. Тот, разумеется, не мог их увидеть, но Себастьян-то слепым не был. Видимо, у них с Анной все же одна судьба на двоих — любить тех, кто не ответит им взаимностью.       Анна ушла спать уже далеко заполночь, сославшись на усталость. Ее друзья же остались в гостиной — сегодня Себастьяну исполнилось шестнадцать, значит, огневиски больше не был под запретом. Не то, чтобы он и раньше им пренебрегал, но теперь можно было официально. И Оминис не смел ему в этом отказать, доставая лучшую бутылку Огденского, какую только смог раздобыть.       — За новое начало. — Поднял Сэллоу первый тост, который друг с радостью поддержал.       — Жаль, Анна так и не увидела вторую часть подарка. — Юноша махнул палочкой в сторону нетронутого мешочка, созданного для облегчения боли при приступах.       — Да, жаль, но ведь он никуда не денется. Будет повод порадоваться еще раз. — Улыбнулся юноша между попытками отдышаться после глотка огненного напитка. — Кстати, а когда День рождения Гейл? Хотелось бы тоже сделать ей подарок.       Оминис резко помрачнел.       — Он был в феврале.       — Как в феврале?! Как мы могли такое пропустить?! — Себастьян даже подскочил со своего места.       — Катакомбы. — Ответ юноши был лаконичен. Мракс сделал еще один глоток алкоголя, пытаясь отогнать глупую мысль о том, что подарок для любимой вот уже почти полгода лежит в комоде, среди вещей.       — Какие катакомбы? — Сэллоу не сразу понял, о чем говорит его друг. — Подожди, хочешь сказать, ее День рождения был в тот день, когда мы нашли реликвию?! — Осознание ударило в голову сильнее напитка.       — Именно. Точнее, в ночь на пятое февраля. Катакомбы были накануне.       Себастьян тяжело упал обратно в кресло, чувствуя себя последним мерзавцем на свете. Абигейл сделала ему подарок, о котором он и не мечтал, а он сам не то, что даже не поздравил ее, но и сделал этот день совершенно ужасным — он до сих пор помнил, как они возвращались в Хогвартс через потайной ход, измазанные кровью гоблинов. Уж вряд ли это предел мечтаний шестнадцатилетней девушки.       — Скажи мне, что хотя бы ты ее поздравил? — С надеждой посмотрел он на друга.       — Да какой… Я заставил ее использовать на мне Империо. Думаю, она никогда мне этого не простит. — Грустно усмехнулся Мракс.       — Империо? Как? Я не учил ее, клянусь! Неужели ты сам научил? — Похоже, этот вечер готовил слишком много откровений для Себастьяна.       — Хах, — этот смех был уже откровенно злым, — Гейл умнее нас с тобой вместе взятых. Думаешь, ей нужны твои уроки, чтобы выучить непростительные? Она и так все знала. Только использовать не хочет. И не станет. Я, по сути, заставил ее. Вынудил. Спасать тебя. Да и меня, заодно. Я бы действительно тогда устроил дуэль, чтобы не дать тебе уйти с реликвией. Это не закончилось бы ничем хорошим. Вот только я тогда сам, своими руками убил что-то в ее душе. Боюсь, она никогда не простит мне этого. — Оминис одним движением палочки долил огневиски в опустевший бокал.       — Значит, мы опять обязаны Гейл за то, что оба сидим тут живые? — Казалось, Себастьяна это лишь забавляло.       — Похоже, что так. — Мракс пожал плечами.       — Что бы мы делали без нее? — Вопрос был риторическим. — Но, я думаю, она простит. Она любит тебя. Сколько бы я отдал, чтобы она меня так любила, а? — В Себастьяне уже больше говорил третий бокал огневиски, чем он сам. Все же юноша еще не научился пить. Да и откуда ему было?       — Все еще влюблен в нее? — Наверное, Оминис и сам выпил слишком много: трезвым он бы такое спросить не решился.       — А разве можно ее не любить? — Взгляд Себастьяна стал мечтательным. — Она прекрасна. Только этот Малфой рядом постоянно вьется. Не боишься? Ладно я, у меня шансов нет, после всего, что я натворил. Хотя… Получается, ты поступил не лучше, раз заставил ее использовать непростительное. В каком-то смысле, хуже даже.       — Боюсь, конечно. — Оминис сознательно проигнорировал вторую часть слов. — Но не ты ли сам говорил мне, что Гейл не из тех, кто ведется на деньги?       — Знаешь, — взгляд Сэллоу лишь казался осмысленным, — тогда я и правда думал, что в Малфое нет ничего, кроме денег его семьи. Но он столько помогал нам. Сидел у ее постели. Думаешь, он правда ничего не чувствует к Абигейл? Разве это возможно? Оминис рассмеялся, кое-как пытаясь прикрыть рот ладонью, чтобы заглушить звук.       — Да я его без всякой магии задушить хочу. Конечно же, я не верю, что у него ничего нет к Абигейл! — Немного отсмеявшись, юноша продолжил. — Но я верю Гейл. Если она ничего не чувствует к нему, это куда важнее.       — Если вы поженитесь, ты обязан сделать меня шафером! — Внезапно заявил Себастьян, откровенно окосевший от очередного бокала крепкого алкоголя.       Оминис лишь улыбнулся — светская жизнь, от которой он пытался отбиться руками, ногами и волшебной палочкой, научила его пить. К тому времени, как Сэллоу прикончил уже четвертый бокал, Мракс все еще потягивал второй, зная, что лучше не злоупотреблять. И все же атмосфера делала свое дело.       — Когда. Не если. Я хочу сделать ей предложение. Не сейчас, разумеется. Наверное, ближе к выпуску. Хочется верить, что все неурядицы останутся в прошлом к этому времени. — Скромно улыбнулся юноша.       — Ого. А ты серьезно настроен! — Пьяно улыбнулся Себастьян. — Скажи мне, — даже сквозь пьяный румянец на долю секунды прорвалось смущение, — а у вас было… ну…       — А вот это тебя уже не касается. — Оминис покачал головой. Какими бы друзьями они ни были, единственную, только пока, как он надеялся, ночь любви, он обсуждать не собирался.       — Да ладно те… — Сэллоу пытался подняться, но пошатнулся.       — Кажется, пора спать, тебя уже ноги не держат.       — Да какой спать, я еще… — Себастьян пытался возразить, но был слишком пьян.       — Сомнио! — Оминис был куда трезвее. Оставлять друга спать в кресле было нехорошо, так что заклинанием Мобиликорпус он перенес его в спальню, где уже была разложена вторая, гостевая, кровать — Мракс всегда спал на ней, когда оставался в Фелдкрофте.       Анна проснулась достаточно рано — находиться в родном доме все еще было непривычно.       Стараясь никого не разбудить, она прокралась в гостиную, чтобы прибрать стол, и только теперь заметила холщовый мешочек. Улыбнулась — похоже, брат хотел порадовать еще немного. Девушка аккуратно развязала ленту и развернула свиток. Улыбка тут же сползла с лица, сменившись резью в груди. Почерк был незнаком, но вот подпись… «А.Г.». Авторство не вызывало сомнений. «Да как эта мерзавка вообще смеет лезть туда, где ей не место?!» — Взвилась Анна, выронив пергамент. Как же, она уже наслушалась — и от брата, и от Оминиса, и от газет. Героиня Хогвартса, талантливая ученица, гордость факультета.       Девушка не могла не заметить, как менялось лицо Оминиса, стоило прозвучать имени «Абигейл». «Мерзкая разлучница! Не нужны мне твои подачки» — Не задумываясь о том, что делает, девушка бросила мешочек со всем его содержимым в едва тлеющий камин. Пламя тут же поглотило подношение, взвившись до самой каминной трубы. Ароматный дым заполнил помещение.       Злость Анны куда-то отступила, сознание наполнилось спокойствием, тело расслабилось. Девушка даже не заметила, как сомкнулись глаза, а сама она упала на пол, забывшись глубоким сном, в котором оживала картина, нарисованная ее братом.       — Оминис! Проснись, да проснись же ты! — Себастьян, едва стоящий на ногах от похмелья, тряс друга за плечи. В голосе юноши звучала неприкрытая паника.       — Что случилось? — Оминис с трудом отходил ото сна.       — Анна! Она потеряла сознание и не приходит в себя!       Остатки сна мгновенно улетучились. Мракс поспешил за Себастьяном в гостиную, где еще витал знакомый аромат.       — Проверь камин. — В голове юноши появились подозрения.       — Зачем? — Несмотря на вопрос, Сэллоу все же принялся выполнять, что говорят. — Это… остатки мешка? Анна сожгла подарок Гейл? Все, что здесь было? — Паника усиливалась. Все же Абигейл еще не успела проверить действие нового эксперимента, так что волноваться было о чем.       — Я в Хогвартс, за Гейл, нужно знать, что там намешано. Сможешь перенести Анну в комнату? — Оминис пытался кое-как привести в порядок одежду. Себастьян лишь кивнул, но быстро спохватился, что Мракс не увидит его жест, подтвердил словами.       К счастью для них обоих, Абигейл уже не спала, и найти ее в Выручай-комнате с чашкой ароматного бодрящего чая труда не составило.       — Да что случилось? — В очередной раз задала вопрос девушка, когда Оминис перенес ее к дому Сэллоу.       — Анна. Без сознания. Твой подарок. — На более осмысленную речь Мракс пока не был способен. — Пожалуйста, посмотри, что с ней.       Гейл неуверенно кивнула. Неужели она где-то ошиблась?       Анна лежала на постели, а Себастьян сидел на коленях рядом.       — Что ты сделала с ней?! — Тут же набросился он на девушку. В глазах юноши стояли слезы, а сам он пах перегаром.       Гейл прикрыла глаза, используя заклинание для изучения состояния больных, которое недавно выучила.       — Она просто глубоко спит. Может уже расскажете, что произошло? — Гринвич категорически не высыпалась, а потому была склонна к резкости.       — Мы нашли это в камине. — Оминис, который оставался более спокойным, чем его друг, протянул девушке обожженный кусок мешковины.       Вместо ответа Гейл разразилась истерическим смехом, так, что по ее щекам даже покатились слезы.       — Так значит, вы вытащили меня ни свет ни заря из школы, оторвали от учебы и вкусного чая, потому что Анна оказалась слишком гордой, чтобы принять мой подарок и сожгла его? — Сквозь слезы слова Абигейл понять было непросто.       — Что с ней? Что нам делать? — Продолжал паниковать Себастьян.       — Передозировка лекарством. — Уже спокойнее ответила девушка. — Судя по тому, что у тебя в руке зажата инструкция, она прочитала ее прежде, чем сжечь все остальное. Там четко написано: не более одного бруска за раз. Я, что ли, виновата, что она наплевала на все?       — АБИГЕЙЛ! — Себастьян сорвался на крик.       — Да спит она. Глубоко и надолго. — Пожала плечами Гринвич. — Зато у вас есть повод запихнуть ее в больницу Святого Мунго.       — Мой филин, думаю, еще помнит, как отыскать Ланселота. — Ухватил ее мысль Оминис, игнорируя слова Себастьяна.       Целитель Пруэтт действительно прибыл в кратчайшие сроки, чтобы забрать с собой Анну. Устроил допрос Абигейл, но у той, как всегда, был туз в рукаве — вместо того, чтобы подробно описывать рецепт, она просто предоставила колдомедику образец своего эксперимена, который носила в безразмерной сумке, после чего их с Оминисом отпустили обратно в школу. Себастьян же, пообещав, что вернется к экзамену, отбыл вместе с сестрой в больницу.       — Может, чаю? — Устало протянула Абигейл, удобно устраиваясь на диванчике в Выручай-комнате. Она спала не больше двух часов, и организм, изрядно побитый нагрузкой, требовал выспаться.       — Я сам. — Оминис жестом остановил порыв девушки и направился к чайнику. — С ней правда все будет в порядке?       — Правда. — Не задумываясь ответила Гейл. — В рецепте ничего вредного, только успокоительное и спазмолитики. Под присмотром врачей так вообще лучше всех будет.       По правде говоря, я бы сейчас даже не отказалась с ней поменяться. — Девушка откинула голову на подлокотник, скосив глаза на друга.       Оминис выглядел таким домашним и уютным — не до конца застегнутая рубашка и растрепанные волосы. Жилет и пиджак остались где-то в Фелдкрофте.       — Мне нравится, когда ты делаешь мне чай. — Гейл и сама не знала, почему это сказала.       Вот только чай так и остался после этих слов остывать на столе, а они бессовестно уснули на диване обнявшись.       ______________________       Конец экзаменов наступил так же неожиданно, как и их начало. Хогвартс готовился к окончанию учебного года и пиру в честь этого праздника.       В школе не хватало только Себастьяна Сэллоу. Получив особое разрешение директора (а точнее, заместителя директора), после сдачи последнего экзамена он почти все время проводил в палате сестры в больнице. Конечно, ему было неприятно слушать о коварстве Абигейл, которая, по мнению Анны, пыталась убить ее, чтобы избавиться от конкурентки. Но в то же время он был доволен, так как прогнозы врачей были куда более перспективными, чем раньше. Тот же целитель Пруэтт был уверен, что теперь у них получится вылечить Анну. А все остальное может подождать.       Оминис очень надеялся, что теперь, когда экзамены закончились, у него будет много времени, которое он сможет провести с Абигейл и поговорить обо всем. Но планы нарушила Имельда — слизеринка решила, что все свободное время члены команды по квиддичу отныне должны были посвящать игре.       — Гейл, мы можем встретиться сегодня вечером? — Не без труда, юноше все же удалось поймать неуловимую подругу, выползающую с поля для квиддича после очередной тренировки.       Гринвич среагировала моментально, одним рывком утаскивая приятеля за трибуну, чтобы ребята из команды не увидели их вместе. Разумеется, в этом не было ничего такого — все же, они учатся на одном курсе, но у остальных наверняка возникли бы вопросы. Стефания, как Гейл уже знала, была посвящена в их с Малфоем договор, зато Хеффи, которая неровно дышала к Родолфу, была не в курсе.       — Не стоит давать лишние поводы для сплетен. — Пояснила свои действия девушка. Оминис спорить не стал — сейчас не он диктовал правила и условия.       — Это значит нет? — Плечи юноши поникли, а улыбка сползла с лица.       — Это значит да, но позже. Давай как обычно, в Выручай-комнате после отбоя?       Юноша вновь просиял — так было даже лучше.       К его приходу Абигейл успела привести себя в порядок — принять расслабляющую ванну, без которой мышцы деревенели к следующему утру, сменить тренировочную форму (и заодно ее постирать) на легкую рубашку и мягкие брючки, заварить чай с сушеными яблоками и ромашкой — идеальный вариант для отдыха после почти шести часов на метле.       Оминис нашел девушку в очередной раз увлеченной записями в блокноте. Раз уж год был почти окончен, он тоже позволил себе некоторые вольности и отступления от школьной формы, проигнорировав жилет, пиджак и галстук и отдавая предпочтение легким брюкам с подтяжками вместо ремня и простой рубашке.       Абигейл улыбнулась, спрыгнув со стола — в последнее время сидеть на нем вместо кресла вошло в привычку.       — Тебе идет. — Вместо приветствия произнесла девушка.       — Ты о чем? — Оминис никак не мог понять, говорит она о его рубашке или неуложенных толком волосах.       — Отступить от образа застегнутого на все пуговицы правильного мальчика. — Рассмеялась Гринвич, заставив своего визави смутиться. — Так о чем ты хотел поговорить? — Уже по привычке девушка налила вторую чашку чая и чарами отправила ее Оминису.       — Яблоки и ромашка? — Безошибочно определил он вкус. — Знаешь, уже завтра будет пир в честь конца года. Мы все разъедемся на каникулы, и… По правде говоря, мне бы просто не хотелось уезжать, не расставив все точки над i. Я понимаю, что тебе нужно время, но я надеялся, что ты сможешь дать мне хоть какую-то определенность. Ты понимаешь, о чем я?       Девушка задумчиво смотрела на камин. Она и сама хотела поговорить с Оминисом обо всем, но все как-то не выходило — то экзамены, то тренировки. А может, она просто врала самой себе, что была слишком занята, а на самом деле банально трусила?       — А что бы ты хотел услышать от меня? — Наконец повернулась она к юноше. — Что я готова закрыть страницу и начать все с чистого листа? Так не получится. Не после всего, что произошло. Нельзя просто взять и стереть из памяти то, как использовал непростительное заклинание, как рыдал, думая, что тебя отвергли из-за твоего недостойного происхождения, как лез на стену от ревности. Я так не умею. Не умею просто брать и забывать то, что сломало меня.       — Ты и не должна. Я никогда не посмел бы даже просить тебя о чем-то подобном. — Отставив чашку в сторону Оминис все же решился подойти ближе. — Но мы можем извлечь урок из прошлых ошибок. И попробовать построить что-то на фундаменте из честности и нежных чувств. Ведь я не ошибусь, если назову их взаимными? Знаешь, — юноша резко сменил тему, избавляя Абигейл от необходимости сразу давать ответ, — я ведь так и не отдал тебе подарок на твой День рождения. — Он протянул девушке коробочку. — Наверное, я не оригинален. Но все же мне неплохо дается артефакторика. По крайней мере, мой прошлый подарок, насколько я понимаю, спас тебе жизнь тогда в подземельях Хогвартса.       Гейл по новому взглянула на кольцо, которое носила скорее по привычке, успев позабыть о его свойствах — отводить опасность. В памяти девушки всплыли слова целителя о том, что спаслась она только чудом — пройди прут через ее тело хоть на четверть дюйма выше или ниже, вероятно, она бы не выжила.       В коробочке обнаружилось еще одно кольцо, такое же серебряное и лаконичное, как-то, что носила на руке Абигейл, но на этот раз украшенное узором в виде листьев. На внутренней стороне виднелись руны. Удивительно, как Оминис умудрялся создавать такие артефакты, не обладая зрением. Сколько сил требовалось вложить в одну такую работу? Гейл не могла представить даже приблизительно.       — Оно обладает немного другими свойствами. — Пояснил юноша, когда Абигейл надела подарок. — Что-то вроде вредноскопа, только менее заметное. Если к тебе приблизится кто-то с дурными намерениями, кольцо нагреется. И чем сильнее опасность, тем горячее оно будет становиться. Но не волнуйся, не настолько горячим, чтобы обжечь, но достаточно, чтобы привлечь внимание. — Не удержавшись, юноша взял девушку за руку, проведя пальцами по своему подарку. — Надеюсь, оно окажется для тебя не менее полезно, чем предыдущее.       — Спасибо, Оминис. — Гейл с трудом могла подобрать слова.       — Это еще не все. — Легким движением фокусника Мракс вытащил из кармана светящийся флакон. — Я бы очень хотел поделиться с тобой чем-то особенным. Так что здесь мои воспоминания. Воспоминания о тебе, Абигейл. То, как я ощущаю твое присутствие. Может быть, это поможет тебе принять окончательное решение. — Оминис сам вложил флакон в руку шокированной девушки.       Полагая, что на этом разговор окончен, он развернулся к выходу, но Гейл, которая наконец вернула себе контроль над собственным телом, не позволила ему сделать и шага, обнимая со спины. Такая маленькая и хрупкая на вид, она держала его крепко, но юноша и не пытался сопротивляться, на несколько секунд забыв как дышать.       — Давай. — Ей тяжело давались эти слова. — Давай попробуем.       — Абигейл… — Оминис выдохнул имя девушки почти что с благоговением, разворачиваясь в ее объятиях и наклоняясь, чтобы поцеловать.       «Договор, скрепленный поцелуем, можно считать нерушимым», — промелькнула в голове Абигейл строка из какой-то книги, прежде чем исчезнуть в ворохе таких же ненужных в этот момент мыслей.       __________________       Большой зал сверкал яркими огоньками свечей, столы ломились от количества угощений — домовики постарались на славу, а студенты, разодетые в парадную форму, весело смеялись за столами факультетов.       Абигейл влетела в зал в последнюю минуту. Слишком погруженная в медитацию (наконец удалось нащупать конец серебристой нити, которая никак не желала поддаваться), девушка и не заметила, как пришло время пира.       Стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, Гринвич устроилась в самом уголке, даже не пытаясь приблизиться к сокурсникам — директор Блэк уже занял место за кафедрой, и вряд ли обрадуется, если кто-то прервет его речь. Может быть, получится проскользнуть к друзьям, когда будет объявлен обладатель Кубка Факультетов. На самом деле, Гейл даже не сомневалась, что победителем станет Слизерин — по дороге в Большой зал девушка пробегала мимо песочных часов с драгоценными камнями, отмерающими количество заработанных баллов, и змеиный факультет лидировал, довольно значительно опережая своего главного соперника, Когтевран.       — В этом году мы стали свидетелями того, как наши ученики проявили отвагу Годрика Гриффиндора, — золотисто-красный факультет взорвался аплодисментами, — если позволите я закончу, — строго прервал веселье директор, — верность Пенелопы Пуффендуй, мудрость Кандиды Когтевран и амбициозность Салазара Слизерина. — Блэк окинул студентов недовольным взглядом: радовались и смеялись даже слизеринцы, которым, по его мнению, полагалось быть куда более сдержанными и благородными. — Итак, кубок Хогвартса в этому году присуждается…       — Позвольте заметить, — профессор Уизли помешала директору закончить его речь, — мне кажется, что личный героизм одной из учениц, проявленный в момент нападения на Хогвартс, не говоря уже об академических успехах — и это в первый год обучения. Мне кажется, что все это заслуживает, скажем, 100 дополнительных очков факультету. Вы ведь согласитесь со мной? — Женщина хитро улыбнулась. Не то, чтобы баллы, которые она собиралась начислить Гейл, как-то влияли на результат, вероятно, потому Блэк так легко согласился со своей заместительницей.       — А, да, благодарю, профессор Уизли. Ну что ж, вот и определился победитель. Обладателем Кубка Факультетов становится Слизерин! — Радостно провозгласил профессор, дважды хлопнув. Прямо из ничего над головами студентов по обе стороны зала появились зелено-серебристые флаги с изображением змеи. — Да начнется пир!       Абигейл с наслаждением наблюдала за удивленными лицами студентов, пытающихся отыскать за слизеринским столом ту, что заработала своему факультеты аж 100 дополнительных очков.       — Вот ты где! — Первым обнаружил ее Малфой, вставая из-за стола и направляясь к девушке. — Леди свойственна небольшая непунктуальность, не так ли? — Хитро улыбнулся он подруге. — Гринвич, у меня для тебя небольшой подарок. — Шепнул он уже ей на ухо.       — Надеюсь, от этого подарка есть противоядие? — Почти искренне изумилась Гейл.       — Если бы я хотел тебя отравить, не стал бы тратить время на поиски информации, которую ты так просила. — С убийственно-очаровательной улыбкой протянул блондин, не подходя однако слишком близко к столу, чтобы их разговор остался конфиденциальным.       — Что ж, это многое меняет. — Девушка тут же стала серьезной. — И когда же я смогу эту информацию получить?       — Думаю, ты найдешь ее в коробке с новым платьем уже перед следующим приемом.       — Конечно же, без подвоха не обошлось. — Криво улыбнулась Гринвич. — В любом случае, спасибо.       — К вашим услугам, моя леди. — Шутливо поклонился блондин.       — Абигейл, иди к нам! — Где-то с середины стола послышался голос активно жестикулирующей Грейс. Напротив нее сидели Оминис и Себастьян, а по обе стороны от девушки — Имельда и Нерида. Что ж, Гейл стоило поторопиться.       — Хорошего лета! — Помахала она рукой Малфою и его соседям за столом — Виктору и Стефании. Те приветливо улыбнулись в ответ, желая «звезде факультета» того же самого.       Что ж, год закончился.       Но приключения только начинались.