more than I can take

Seems the sky

Will fall

Come down upon us all

© Answers — Prime Circle

      — Мисс Гринвич, никогда не думал, что скажу это именно вам, но если вы не будете относиться к своему зелью более внимательно, вы спалите мне весь кабинет! — Голос Шарпа, как и всегда, сочетал строгость и язвительность.       Декан не делал поблажек даже лучшей из своих учениц, тем более если та, зазевавшись на занятии, переборщила с количеством нужных для отвара капель крови саламандры, угрожая взорвать не только котёл, но и половину класса вместе с ним. Такого, стоит заметить, не позволял себе даже Гаррет Уизли. Гриффиндорец, что удивительно, на шестом курсе наоборот поумерил свой пыл в том, что касается опасных экспериментов. А точнее, как ходили слухи, подыскал для них более безопасное место, чем кабинет Зельеварения.       А потому получить замечание было вдвойне неприятно. Но Абигейл попросту не могла с собой ничего поделать: мысли девушки были заняты совершенно иными вещами. Главное место в них, конечно же, занимал загадочный разговор Нобиса и мистера Бёрка. За прошедшую неделю Гейл успела в деталях обсудить всё с Оминисом и Себастьяном, построить с дюжину различных теорий и предположений, прийти от позиции «нужно всё срочно выяснить» к «лучше с этим не связываться» и вернуться на два шага назад, к варианту «не торопить события и добывать сведения постепенно, по возможности не подвергая себя смертельной опасности». Такой компромисс устраивал всех троих, тем более что на горизонте маячили и другие, не менее животрепещущие вопросы.       Одним из таких «вопросов» была Анна. А точнее, тот факт, что наложенные чары слежения наконец сработали. В прошлую среду, когда Гейл уже начала сомневаться, правильно ли вообще использовала заклинание. Но ошибки не произошло: Сэллоу действительно не прикасалась к зельям больше недели. К немалому удивлению для себя самой, Абигейл, вместо ожидаемого мрачного торжества, испытала печаль и даже небольшой укол совести. Где-то в глубине души девушка надеялась, что была не права. Что Оминис не зря так верит в свою подругу. И вот теперь не могла подобрать слова, чтобы рассказать обо всём друзьям, представляя их сомнения и разочарование.       Мракс, в свою очередь, так и не дождавшись победного «я же тебе говорила», уверился, что Абигейл так и не смогла подловить Анну на жульничестве. А потому спокойно и молча ждал извинений. Но Гейл видела хитрое выражение, которое время от времени появлялось на лице парня. И это ещё больнее било по сердцу девушки, напоминая, что неприятного разговора не избежать.       Третьим, по номеру в списке, но не по значимости, был вопрос Древней магии. Время летело с сумасшедшей скоростью, и давно было пора заняться поиском кабинета основательницы Когтеврана, но балы, интриги, бандиты, уроки и надвигающийся Чемпионат по квиддичу (а вместе с ним увеличенное количество тренировок и неизменно раздражённая Имельда) заставляли Абигейл планировать каждый день буквально по минутам, не оставляя возможности просто сесть и подумать о том, с чего стоит начинать.       Усилием воли Гейл заставила себя сосредоточиться на зелье: если к списку дел добавится ещё и отработка у Шарпа, можно будет забыть о такой роскоши, как сон. Полёты под проливным дождём и чутким руководством Рейес, конечно, тоже не сильно вдохновляли, но если Гринвич пропустит тренировку, это закончится настоящей катастрофой, от которой не спасут никакие заклинания.       И когда к концу занятия Абигейл всё же удалось не только не взорвать котёл, но и даже сварить пусть не идеальное, но вполне сносное зелье, девушка готова была наградить себя десятью призовыми баллами. К сожалению, Шарп восторга ученицы не разделил, лишь покачав головой и заявив, что ожидал большего.       Но это не способно было испортить настроение Гринвич. Уже хотя бы по той простой причине, что оно и так не сказать, что было особенно хорошим. Очередную надвигающуюся проблему Гейл увидела издалека. Точнее, две конкретные проблемы, кутающиеся в шарфы своих факультетов у выхода из замка. Поппи и Натти, очевидно, не намерены были останавливаться на достигнутых (в основном, усилиями Абигейл) результатах. Когда подругам не удалось выяснить ничего толкового о зельях бандитов, девушки продолжили копать дальше с пуффендуйским упорством и гриффиндорской самоотверженностью, периодически зазывая присоединиться слизеринскую хитрость в лице Гейл. Гринвич обычно отказывалась, ссылаясь на недостаток времени, и это было правдой. Девушку и саму одолевало любопытство, но на данный момент приоритеты были другими.       Однако, уже издалека Абигейл видела, что на этот раз предстоит нечто более серь`зное, чем слежка за завсегдатаями «Кабаньей головы», потому как Онай и Добринг имели вид весьма воинственный.       — Ну, выкладывайте, что вам удалось нарыть, — без приветствий начала Гейл, с усмешкой перекладывая метлу с одного плеча на другое, ещё не успевшее затечь от тяжести.       Хитро переглянувшись, подруги наперебой начали заваливать Абигейл информацией.       — Мы выяснили местонахождение ещё одной базы, — выпалила Натти.       — Браконьеры промышляют в Запретном лесу, — поддержала её Поппи.       — У них есть контакт с бандитами в замке, — продолжила гриффиндорка.       — Похоже, что они добывают ингредиенты для своих зелий, — не отставала пуффендуйка.       — Так, медленно и по порядку! — притормозила их Абигейл, выставляя руку в защитном жесте. Девушке казалось, что у неё вот-вот взорвётся голова.       Подруги обменялись взглядами, ведя безмолвный диалог, и, кивнув друг другу, принялись излагать свои мысли более последовательно. Как оказалось, слежка за одним из бандитов всё же принесла результаты. Совсем зелёный новичок обладал неумеренной любовью к дешёвому огневиски и под воздействием оного не слишком-то хорошо умел держать рот на замке, особенно когда оправдывался перед более серьёзными ребятами, которым успел задолжать денег, и после очередной бутылки крепкого алкоголя громко заверял своих кредиторов, что ещё совсем чуть-чуть, и сможет расплатиться по счетам.       Тогда же начинающий «великий тёмный волшебник» и выдал несколько важных фактов, не ускользнувших от пристального внимания Натти и Поппи. В том числе и то, что в Запретном лесу браконьеры промышляют волшебными существами, добывая ингредиенты для зелий, которые «вот-вот» захватят рынок магической Британии. Якобы это всё оригинальные рецепты, и кроме зельеваров банды больше такого никто не производит.       Разумеется, подобные сведения не могли оставить равнодушными отчаянных борцов за справедливость в лице любопытной гриффиндорки и жаждущей возмездия за всех невинно убиенных существ пуффендуйки, прямо-таки вынуждая этих двоих проследить за болтливым бандитом. К счастью для девушек, парень не отличался особенной осмотрительностью, и привёл их почти к самому логову, что позволило им заодно стать свидетелями встречи с «курьером», доставляющим ингредиенты «зельеварам». И вот этот мерзавец оказался куда более опытным и, соответственно, осторожным, из-за чего Поппи и Натти едва не пострадали.       Гейл уже заикнулась было о том, что им не следовало так подставляться, но тут же закрыла рот — с этими двоими бесполезно разговаривать о безопасности.       — Вы ведь пришли не просто новостями поделиться? — понимающе улыбнулась Гринвич. Она готова была поставить свою палочку на то, что подруги уже задумали новую вылазку и набросали примерный план, который, конечно же, включал в себя участие Абигейл. — Учтите, что на этот раз я не полезу в пекло в одиночку. Хватило. — Девушка рефлекторно потёрла скулу, на которой до сих пор едва заметно, но всё же виднелась тонкая полоска шрама.       Поппи слегка покраснела, чувствуя свою вину за то, как сложились обстоятельства.       — Прости, что я…       — Перестань, — тут же одёрнула подругу Абигейл. — Ты не виновата. Но вот если я узнаю, кто тогда следовал за нами, оторву голову без всякой магии.       — Какая ты кровожадная, — усмехнулась Натти, и судя по тону девушки, это скорее было комплиментом. — Но прибереги настрой до воскресенья. Я все спланировала. После заката встретимся на опушке Запретного леса и…       — Эй, Гринвич, тебе отдельное приглашение на поле требуется?! — Голос Имельды разнёсся по округе раскатом грома, заставив девушек вздрогнуть.       — Ох, Мерлин… Если Рейес не придушит меня раньше и я не пропишусь в лазарете после матча, встретимся на опушке в воскресенье!       Абигейл не стала дожидаться ответа подруг, сорвавшись с места, чтобы уменьшить вероятность смерти от рук капитана команды.       На поле для квиддича царил хаос: Смит и Гринграсс громко переругивались друг с другом, перекидывая квоффл, загонщики жонглировали бладжерами, посылая их друг другу дубинками, Имельда летала над всем этим, безуспешно пытаясь остановить сумасшествие. И только вратари зависли у колец на противоположных концах поля, игнорируя существование друг друга. Абигейл решила не рисковать, испытывая хрупкие нервы Рейес, и поторопилась присоединиться к команде, запуская в пасмурное небо золотой снитч, который ненадолго завис на месте, а затем унёсся вдаль, куда-то в сторону вершины когтевранских трибун. Хищно улыбнувшись, Гринвич натянула очки для защиты от дождя и ветра и запрыгнула на метлу, ощущая, как по венам разливается знакомый жар погони.       — Смит, пятнадцатая схема, а не двадцать пятая! — разносились над полем крики капитана команды. — Сэллоу, смотри на квоффл, а не на Аббота! Гринграсс, куда, Мордред тебя задери, ты летишь?! Гринвич, ты снитч ловить вообще собираешься?!       Голос Имельды, секунду назад такой отчётливый, растворился где-то на краю сознания, стоило глазам Гейл зацепиться за золотистый шарик, молнией промелькнувший в самой гуще событий, у колец, рядом с которыми тренировалась команда. Словно всё в мире перестало существовать, только ловец и снитч, азарт погони, скорость, ветер в лицо. Успеет поймать или проворный снитч растворится за поворотом?       Нет, опять ушёл. Но ведь у них ещё есть время поиграть в догонялки, верно? Абигейл зависла над трибунами, давая себе время немного передохнуть и присмотреться к происходящему на поле.       — Блетчли, заканчивай рисоваться, иначе я сама лично запущу бладжер тебе в голову! — Судя по виду капитана, пятикурснику стоило бы испугаться, тихонько снизиться и убежать куда глаза глядят, но когда Олдвин прислушивался к голосу разума?       Гейл усмехнулась, обмениваясь взглядами с Себастьяном, который также наблюдал за нелепыми попытками «основного» вратаря казаться крутым и опытным спортсменом. Веселье оборвалось, стоило девушке краем глаза зацепиться за яркий проблеск у самой земли. Резкий разворот, сорваться с места, словно стрела, летящая к цели.       Мир перевернулся внезапно, Абигейл едва успела протянуть ладонь и ощутить на кончиках пальцев колебание тонких крылышек, а уже через долю секунды локоть согнулся под неправильным углом, направленный полёт стал свободным, правая рука соскользнула с древка метлы, сердце замерло, а вместе с этим словно остановилось время. Гейл могла бы поклясться, что успела улыбнуться, прежде чем всё тело пронзила боль, а сознание погрузилось во тьму. Последнее, что ей удалось запомнить — крики, смешавшиеся в единый шум. Вопль ужаса — голосами Себастьяна и Стефании, удивления — это, кажется, были Редж и Эрнест, негодования — определённо, Имельда, и, к счастью, не в адрес Гейл.

***

      Голова взорвалась пульсирующей болью, стоило Абигейл попытаться открыть глаза. Однако долго разбираться в том, где она находилась, не пришлось: знакомый запах целительных зелий, узкая кровать с накрахмаленным до жесткости постельным бельём и взволнованные голоса где-то в отдалении отчётливо указывали на родное и (не)любимое Больничное крыло.       — Подвиньтесь, посторонитесь! Что вы все тут толпитесь, это лазарет, а не распродажа в Сладком Королевстве! — Звонкий голос мадам Чиррей прогремел колокольным набатом в сознании девушки, заставив её простонать от боли и наконец разлепить глаза.       Картина, представшая взгляду, была одновременно удручающей и удивительной: вокруг больничной койки кучковалась вся сборная Слизерина, за исключением разве что Олдвина Блетчли, а также Оминис, Родолф, Грейс, Нерида, Поппи и Натти. И все, как на подбор, со скорбными лицами, а Гринграсс и Пинч-Смедли так вообще со слезами на глазах.       — Если вы собрались меня хоронить, то спешу вас разочаровать. Надеюсь, гроб заказать ещё не успели. — Гейл пыталась пошутить, чтобы хоть как-то разрядить обстановку, но голос девушки звучал хрипловато. Кто-то, кажется, даже собирался возмутиться, но Малфой первым успел прокомментировать пробуждение подруги.       — Наивно было бы полагать, что нам удастся так легко от тебя избавиться, да?       Оминис решил не отставать, поражая всех единодушием со старым соперником:       — Раз способна язвить, то жить точно будет.       И все же от Гринвич не укрылось облегчение на их лицах. Радость Абигейл, однако, подпортило горькое лекарство, которое, несмотря на возражения и заверения в добром здравии, целительнице всё же удалось влить в пациентку.       — У вас пять минут, а потом брысь из лазарета, больной нужны покой и отдых! — Мадам Чиррей окинула толпу строгим взглядом, явно намекающим, что возражения не принимаются, а затем скрылась в своём кабинете.       Едва за женщиной закрылась дверь, посетители загалдели наперебой.       — Мы так волновались!       — Как ты себя чувствуешь?       — Гейл, мне так жаль!       — Гринвич, ты везде неприятности найдёшь?       Голоса смешались в единый поток, в гудящей болью голове превращаясь в кашу. И только в бархатистом обычно тоне Себастьяна звенели нотки злости, внося немного больше смысла в происходящее.       — Блетчли труп, я ему этот бладжер затолкаю в…       Окончание фразы потонуло в очередном потоке гомона, на этот раз воинственных.       Пока друзья оживлённо (и крайне кровожадно) обсуждали, что именно они сделают с Олдвином, Гейл, не позволяя себе отвлекаться на внезапно возникшее к пятикурснику сочувствие (анатомических манипуляций, которые предлагалось провести с вратарём, девушка не пожелала бы и злейшему врагу), восстанавливала в памяти последние секунды до падения и сопоставляла их со своим нынешним состоянием и обрывками фраз. По всему выходило, что прямым попаданием бладжера Абигейл переломало руку, теперь плотно замотанную в бинты, так что рассмотреть степень повреждения было невозможно, а также выбросило с метлы. Далее последовал удар о землю с высоты, лишь слегка смягчённый защитными чарами над полем, слабее работающими в непогоду. Чем отчётливее выстраивалась цепочка событий, тем меньше сочувствия Гейл испытывала к Олдвину. Где-то на краю сознания сохранилась высокомерная фраза вратаря: «Дай сюда эту биту, я покажу, как надо!», а вместе с ней и ответ Кирби, доведённого до белого каления.       — Гейл, прости, это всё моя вина.       Девушка, погружённая в воспоминания, не сразу заметила, что обсуждения утихли, а на передний план (то есть почти вплотную к кровати) вышел Реджинальд, а потому лишь с недоумением посмотрела на сокурсника, который по-своему расценил взгляд подруги.       — Я не должен был отдавать биту этому придурку. — Судя по красному следу на скуле и плотно сжатым кулакам Имельды, капитан уже провела разъяснительную беседу с загонщиком, которого и так мучила совесть. — Я повёлся на провокацию, и…       — Перестань! — Гейл беспечно отмахнулась и едва успела прикусить язык, чтобы не выругаться: несмотря на старания целительницы, конечность всё ещё жутко болела. — Блетчли и Толстого Монаха сможет из себя вывести.       Слизеринцы дружно прыснули под вопросительными взглядами гриффиндорки и пуффендуйки, слабо знакомыми с характером наглого пятикурсника.       — Кстати, а сам он не пожелал извиниться? У нас так-то игра на носу, а он бладжерами в ловцов кидается. Нехорошо получается, — предприняла ещё одну попытку разрядить обстановку Абигейл, но ответом ей были только мрачные лицы друзей, как бы намекающие, что Олдвину ещё только предстоит раскаяться, и «воспитательный процесс» будет долгим и болезненным. — А, ну раз так… — Гейл усмехнулась. — Вы только не перестарайтесь, а то нам ещё матч как-то провести надо.       — Об этом можешь не волноваться, — первой подала голос Рейс. — Блетчли больше не в команде, так что его состояние никак не повлияет на игру, в отличие от твоего.       Очевидно, выражение лица Абигейл было настолько красноречивым, что капитан поспешила пояснить:       — Как выяснилось, он не случайно отправил бладжер в тебя, а намеренно пытался вывести из строя ловца, чтобы нам экстренно пришлось искать замену.       — Его дружок, этот громила Уоррингтон, даже не дождался, пока тебя донесут до Больничного крыла, побежал к Имельде требовать, чтобы его взяли в команду. По рекомендации Блетчли. — Себастьян очень старался звучать достаточно весело и легкомысленно, чтобы не нервировать подругу, но парня выдавали побелевшие костяшки пальцев, сжатых на бортике кровати так крепко, словно вместо него Сэллоу представлял шею бывшего «основного» вратаря или его недоумка-приятеля.       — А-а, вот оно как. — Абигейл изобразила задумчивость. — И как он в деле? Что вы решили?       Товарищи по команде, во главе с капитаном, наперебой принялись уверять девушку в том, что они прогнали наглеца, даже не дослушав, что не нужен им другой ловец, что Гейл самая лучшая, и вообще без неё никуда. Нерида, Грейс, Поппи и Натти, хоть и не имели отношения к квиддичу (а последние две и к Слизерину), поддакивали и кивали. И только Оминис отвернулся, пытаясь спрятать улыбку. Нестройный хор голосов оборвал ухмыляющийся Родолф, как и Мракс, быстро раскусивший подругу:       — Да она же над вами просто издевается.       — Малфой, вот тебе жалко что ли? Я, может, по комплиментам соскучилась. От тебя-то их и под страхом Азкабана не дождёшься!       Опешившие поначалу приятели взорвались смехом.       — А ну брысь отсюда, пока я не позвала профессора Шарпа! — оборвала веселье мадам Чиррей, высунувшись из своего кабинета.       Спорить с целительницей было бесполезно, так что друзья распрощались с Абигейл, пожелав ей скорейшего выздоровления и пообещав навещать до самой выписки, и направились к выходу под завистливый взгляд Гринвич — ей-то предстояло провести в Больничном крыле ещё как минимум пару дней. Только Оминис ненадолго задержался в дверях, коротко обернувшись и с улыбкой взмахнув палочкой, прежде чем последовать за остальными.       Гейл улыбнулась, чувствуя, как кровь приливает к щекам. По лазарету медленно, но верно расползался ненавязчивый и такой любимый аромат лаванды, букетик которой незаметно появился на прикроватной тумбочке девушки.       Отлёживаться в лазарете было тем ещё «удовольствием»: больные конечности мешали устроиться поудобнее, да и узкая жёсткая койка не располагала к комфорту, занять себя было откровенно нечем, если не считать учебников, лежавших в сумке, а в качестве собеседника выступали разве что портреты, да и то не слишком охотно (отвечая, что больным по ночам полагается спать, а не беспокоить отошедших на покой волшебников). Даже привидения облетали Больничное крыло третьей дорогой, опасаясь попасть в тёплые целительские объятия, хотя казалось бы, уж мёртвым-то терять уже нечего.       Поначалу Гейл честно пыталась повторить пройденный материал, даже героическим усилием заставила себя написать эссе по гоблинским восстаниям семнадцатого века для профессора Бинса (и успела пожалеть, что пострадала правая рука, а не левая, рабочая), перепроверила заметки по их с Себастьяном проекту по Зельеварению, внесла исправления в домашнее задание по Трансфигурации, но и это занятие было признано если не бесполезным, то и не способствующим отдыху.       Мысли рано или поздно возвращались к куда более животрепещущим вопросам, и Абигейл в конце концов сдалась: достала уже изрядно потрёпанную записную книжку, верой и правдой служившую уже год для записей информации по собственным «расследованиям», не глядя перелистнула блок, отведённый Ранроку и Хранителям, пробежалась глазами по заметкам об истории Гидеона и Лаванды Моран, не позволяя себе предаваться тоске и грусти, задумчиво полистала страницы, посвящённые странным зельям, найденным в бандитском логове, и в конце концов остановилась на разрисованном руной «древней магии» листе — с него начинался раздел, содержащий самое важное об основателях Хогвартса, их потайных убежищах, а также интересные мысли, собранные по крупицам — обронённые преподавателями, студентами или портретами, почерпнутые из книг и старых фолиантов, а также рассуждения самой Гейл. В общем всё, что требовалось, чтобы раскрыть тайны загадочной Древней магии. Тайна, однако же, раскрываться сама по себе никак не желала, и Гринвич уже не первый раз скрипела зубами над вопросами, написанными ярко-зелёными чернилами, забавы ради купленными в магазинчике Писарро.       Где находится кабинет Кандиды Когтевран? С чего начинать его поиски?       — Изучить библиотечные свитки, в которых упоминается основательница и её биография. (зачеркнуто с припиской «только время потратили»)       — Поговорить с Амитом Такаром. (прим. — с чего начать разговор, чтобы не вызвать лишних подозрений?)       — Спросить портрет Пенелопы Пуффендуй. (прим. — только в крайнем случае. Вряд ли тысячелетняя интриганка просто так выдаст ценную информацию)       Сохранились ли какие-либо записи Слизерина о древней магии? (прим. — не задавать вопрос при Оминисе во избежание)       Идея вновь наведаться в кабинет злобного змееуста была заманчивой, но исключительно теоретически. На практике же у Гейл предательски пробегали мурашки по спине от одной только мысли вновь оказаться в Скриптории. Не говоря уже о том, что план был сложновыполнимым: посвящать кого-то в тайну не хотелось, Себастьян идею может быть и поддержал бы, но использовать Круциатус ему не позволит Непреложный обет, да и парень, уверенно вставший на тернистый путь исправления, сам не стал бы этого делать. Абигейл банально не сможет наложить пыточное проклятье на друга. А Оминис придушит их обоих без всякой магии, стоит только заикнуться об идее наведаться в святая святых его ненавистного предка.       Кроме того, Гейл была совершенно уверена, что тайны, которые мог хранить Слизерин, не имеют отношения к исцелению Анны, а значит, и друзей втягивать смысла не было, только лишний раз подвергать Себастьяна соблазну вновь ступить на скользкую дорожку тёмных искусств. Самой же девушке эти знания требовались лишь с одной целью — докопаться до сути, составить полную картину и наконец понять, на что способна древняя магия и сама Гейл, как волшебница, наделённая способностями к этой магии.       С чего начинать поиск кабинета Гриффиндора?       На другой стороне листа значились вопросы более высокой материи, а также заметки о применении силы и её происхождении. Но прежде чем полностью в них погрузиться, Абигейл вернулась к предыдущей странице, уцепившись за внезапно осенившую мысль: а как, собственно, в Скрипторий попадал сам Салазар? Не таскал же он и впрямь с собой каждый раз жертву, на которой можно отработать Круциатус, открывающий жуткую дверь?       С другой стороны, в кабинет Пенелопы Пуффендуй тоже можно было попасть лишь после испытания, но основательница наверняка знала какой-нибудь «потайной рычажок» или обходной путь.       Да и не стоило исключать вариант, что Слизерин «забаррикадировал» вход в Скрипторий только перед тем, как покинул Хогвартс, чтобы больше не вернуться. Конечно, это было маловероятно — слишком уж основательным был подход к строительству лабиринта и ловушек, а оттого не похож на экстренные меры.       В заметках на полях появилась ещё одна запись:       Спросить портрет Пуффендуй о коротком ходе.       — Ты решила объявить бойкот больничной еде и питаться перьями? — Насмешливый голос раздался почти над самым ухом.       Увлечённая размышлениями, Абигейл и не заметила, как под покровом темноты и дезиллюминационных чар в лазарет прокрались Оминис и Себастьян.       — Вот лучше пирог съешь. — Сэллоу протянул подруге небольшой помятый, но всё ещё ароматный свёрток. — Стащили с ужина специально для тебя.       — Я предлагал сходить на кухню, как нормальные люди, но кое-кто счёл, что это слишком скучно. — Мракс, присаживаясь на край кровати, кивнул на приятеля — на случай, если у Гейл ещё оставались сомнения, чья именно была идея.       — Шашиба! — Не теряя времени, девушка вгрызлась в хрустящую корочку, едва ли не урча, как довольная кошка. — Фо? — с опозданием заметила она направленные на неё взгляд и огонёк волшебной палочки, подсвечивающий озорные улыбки ребят. — Делитесь новостями, — попросила Гейл, наконец справившись с огромным куском пирога.       Оминис кивнул другу, позволяя ему начать — у Себастьяна всегда лучше получалось рассказывать в лицах и красках, превращая любую мелочь в целое событие. Мракс не прогадал: уже через пять минут Абигейл покатывалась со смеху над сценкой «Покаяние Олдвина Блетчли». Сэллоу не упустил ни единой детали, кроме разве того момента, где профессор Шарп назначил наказание Оминису и Себастьяну за применение магии против другого ученика. Ну да ничего, Мракс готов был пожертвовать парой часов на чистку котлов после занятий. Отработка была назначена вполне заслуженно, тем более что парни вовсе не собирались останавливаться. Блетчли ждали ещё парочка мелких, но неприятных и трудноснимаемых сглазов, несколько особо противных проклятий, бойкот от всех слизеринцев, болеющих за сборную факультета (а значит, буквально всех слизеринцев). И это уже не говоря о крупном разбирательстве в кабинете директора. Исключения, скорее всего, Олдвину удастся избежать — мелкий паршивец водил дружбу с Сириусом Блэком, — но и с рук бывшему вратарю такое не спустят. Не позволят уже Шарп и Уизли (и страх перед попечительским советом, а точнее, перед лордом Малфоем, который в него входит).       — Молодые люди, что вы делаете в Больничном крыле в такое время? — сонно возмутился один из портретов, разбуженный слишком громкими восклицаниями Себастьяна и смехом Гейл.       — Простите, мы уже уходим. — Оминис дёрнул приятеля за рукав мантии, намекая, что пора закругляться, пока на шум не прибежал кто-нибудь ещё.       — Но вы же только недавно пришли? — растерялась девушка, которая надеялась провести побольше времени с друзьями, не уверенная, когда ещё представится такая возможность.       — Не переживай, мы заглянем к тебе завтра после занятий, хорошо? — Мракс нежно сжал руку Абигейл, почти не осознавая жеста, настолько привычным он стал для них обоих.       Сколько времени бы ни прошло, это простое касание оставалось особенным для них обоих и значило больше, чем любые слова. Свой секретный способ сказать «я рядом, я с тобой, ты можешь на меня положиться». И как бы Гейл ни хотелось растянуть подольше их посиделки, она слабо улыбнулась и кивнула. Конечно, Оминис не мог увидеть ни выражения лица, ни жеста, но интуитивно почувствовал, улыбнувшись в ответ.       — Тебе завтра опять пироги принести или что-нибудь другое хочешь? — буднично осведомился Сэллоу, разрывая интимность момента.       — Пироги — всегда хорошая идея, — ответила приятелю Абигейл, нехотя отпуская руку Оминиса. — Но от фруктов тоже не откажусь.       — Значит, до завтра! — нежно улыбнулся Мракс. Себастьян лишь помахал рукой, направляясь к выходу из лазарета.       — Спасибо, что заглянули! И… Оминис, — окликнула парня Гейл, когда тот уже почти поравнялся с другом, — спасибо за цветы.

***

      Из лазарета Абигейл выписали только накануне игры, да и то под честное слово профессора Шарпа и клятвенные заявления самой Гринвич, что она действительно способна не только передвигаться на своих двоих, но и крепко держаться за метлу. Первое девушка подтвердила сразу, как только мадам Чиррей подписала разрешение. Если бы целительница не была уверена в надёжности ограничения на трансгрессию внутри Хогвартса, могла бы поклясться мерлиновыми подштанниками, что студентка исчезла из Больничного крыла именно этим способом.       Опомнилась девушка уже в родных прохладных подземельях под защитой входа в гостиную Слизерина. Разумеется, при желании мадам Чиррей могла попасть и сюда, но ощущалось всё-таки как-то спокойнее. Однако, ненадолго: прямо посреди зала разгорался спор между Имельдой и каким-то пятикурсником. Причиной, что не удивительно, послужил квиддич: ни одна другая тема не задевала Рейес так сильно, чтобы она начинала повышать голос.       Пожав плечами собственным мыслям («Всё веселее, чем в лазарете торчать»), Абигейл прямой наводкой направилась к спорщикам, быстро составив картину происходящего: нервная накануне игры Имельда налетела на одного из приятелей Блетчли, которого угораздило «непатриотично» поставить на победу Гриффиндора в первом матче — дескать, после серьезной травмы руки ловец Слизерина не то что снитч поймать не сможет, но и не факт, что вообще за метлу удержится. Рейес (не то из искренней веры в свою команду, не то из чистого упрямства и гордости), покраснев от злости, на повышенных тонах доказывала парню, как он ошибается.       — Да ладно, тебе, Имельда, только понапрасну энергию тратишь на какого-то недоумка. — Гейл встала рядом с подругой и положила руку ей на плечо, как бы показывая, что полностью на её стороне. — Может, когда потеряет на ставках кругленькую сумму, поумнеет.       Капитан, обрадованная возвращением Гринвич, тут же потеряла интерес к пятикурснику и отмахнулась, тем самым подтверждая, что сорвалась на него больше из-за стресса. Зрители, осознав, что продолжения шоу не последует, разделились: одни разбрелись по своим делам, другие подошли ближе, поздравляя Гейл с возвращением и выражая свою надежду на победу сборной — мол, уж они-то поставили на «правильную» команду.       — Ты права, это было глупо, — обратилась к подруге Имельда, когда толпа окончательно рассосалась.       — Пойдём лучше в комнату, расскажешь последние новости, выпьем по сливочному пиву — я точно помню, что у Грейс оставалась пара бутылок в заначке. — Гейл подхватила соседку под руку, ненавязчиво подталкивая в сторону общежития. — А то боюсь, что на сувениры нас порвут раньше, чем мы сыграем первый матч.       Угроза, хоть и казалось шуткой, была вполне реальна: из разных углов гостинной на капитана и ловца команды жадно и, пожалуй, даже немного хищно поглядывали особо ярые поклонники квиддича, как бы намекая, что возвращаться без победы не стоит.       Как оказалось, это были ещё цветочки — ягодки начались за пару часов до матча, когда слизеринской сборной пришлось добираться до раздевалки едва ли не короткими перебежками. «Оголодавшие» за год без квиддича студенты устроили настоящий хаос. Одни толпились немного в сторонке от главного входа, делая ставки (в середине периодически мелькала кучерявая голова Люкана Шумсби) — вероятно, предполагалось, что от зоркого глаза преподавателей их укроют остатки недоупавшей листвы, но желающих обогатиться оказалось так много, что конспирация не работала. Другие громко спорили, пихаясь локтями посреди прохода к трибунам. К счастью, у раздевалок были отдельные входы, и проталкиваться через спорщиков не требовалось. Сверху, собственно, тоже доносились кричалки в поддержку команд.       На центральной трибуне, предназначенной для комментатора, преподавателей и гостей, уже заняли свои места профессора и директор. Блэк, усилив голос Сонорусом, пытался навести на поле порядок. Шарп и Уизли, сидящие прямо позади комментаторского места (а значит, спиной к директору), безуспешно прятали улыбки: деканы точно знали, что угомонить разбушевавшуюся молодёжь до начала матча — идея, заранее обречённая на провал. А после свистка судьи все утихомирятся сами собой, так что и незачем тратить силы, срывая голос. Впрочем, начальнику продолжать подрывать остатки авторитета профессора тоже не мешали.       За десять минут до начала матча большинство зрителей, наконец, расселись по местам, продолжая, тем не менее, орать кричалки и размахивать флажками и шарфиками. Команды выстроились рядами с противоположных концов поля, каждая в своём проходе, в последний раз проверяя снаряжение и обмениваясь нервными смешками — как бы ребята ни пытались скрыть волнение, даже Стефания, всегда отлично державшая себя в руках, суетливо перебирала косу, чтобы та не мешала во время полёта. К усилителю голоса, ойкая и извиняясь за оттоптанные мантии и ноги, протиснулся всё тот же Люкан Шумсби — кому, как не громкоголосому и азартному гриффиндорцу, комментировать матч. А за тем, чтобы парень уж слишком сильно не увлекался, расхваливая команду своего факультета, проследят Уизли и Шарп.       «Если не можешь найти снитч, лети к земле, чтобы запутать ловца соперника. Выбирай простые, но затейливые финты — ты лёгкая и на метле держишься хорошо, так что запросто выполнишь парочку трюков — уйти в пике с выходом в низкой точке, штопор, Подвес Ленивца, если сила рук позволяет. Пусть попотеет, гоняясь за тобой, главное сама силы экономь — действуй исходя из своих преимуществ и слабостей противника. К погоне за снитчем уже будет выдохшийся. Отложенное преимущество, ” — всплыл в голове образ улыбчивого Виктора, щедро делившегося секретами успеха на поле с новым ловцом Слизерина.       — Да не волнуйся ты, он придёт. Обещал же. — Себастьян потрепал слишком сосредоточенного ловца по голове, и Гейл оставалось только порадоваться, что решила уложить косу венком вокруг головы — неубиваемый, даже стараниями Сэллоу, вариант.       Девушка и сама не заметила, что задумавшись, по привычке стала искать Оминиса в толпе. Разумеется, с такого расстояния было не рассмотреть, но Абигейл, почему-то, успокаивала сама мысль, что Мракс был где-то поблизости.       — Я знаю, — улыбнулась она приятелю, казавшемуся возмутительно невозмутимым. Но Гринвич слишком долго знала своего друга, чтобы по бегающим глазам и шевелюре, растрёпанной даже больше, чем обычно, распознать волнение. — Анна тоже.       Близнецы ссорились редко и долго обижаться друг на друга не умели (не считая событий прошлого курса), но их угораздило разругаться из-за какой-то мелочи буквально накануне игры, так что Себастьян из последних сил притворялся, что всё в порядке, лишь бы не получить нагоняй от Имельды.       — Построились! — рявкнула капитан не терпящим возражений тоном. Возражать, в общем-то, никто и не собирался. Приказы Рейес уже давно воспринимались командой где-то на уровне условного рефлекса, так что все успели занять своё место в шеренге раньше, чем поняли, о чём вообще их просили.       Но, стоило сообразить, все уставились на поле, по которому бодро вышагивала мадам Когава, левитируя огромный потрёпанный ящик, в котором хранилось самое драгоценное — мячи для квиддича.       Ящик практически беззвучно плюхнулся о зелёную траву, но в тишине, воцарившейся над полем, даже этот звук казался раскатом грома. А про последовавший за ним свист и говорить нечего: игроки проследовали на поле, словно влекомые неведомой силой.       Спроси потом кто-нибудь, что Абигейл чувствовала, садясь на метлу, девушка не смогла бы ответить при всём желании: Гейл осознала себя уже на высоте в десять футов, как и положено, напротив другого ловца, зависнув в воздухе чуть выше остальной команды, выстроившейся полукругом — не считая вратарей, замерших перед кольцами.       — Я жду от вас честной игры! — прокричала мадам Когава, открывая заветную крышку.       Два щелчка — бладжеры разлетелись в разные концы поля, как вырвавшиеся на волю осы. Дальше черёд снитча. Золотистый «орех» неторопливо развернул крылышки, словно проверяя, работают ли они. Но стоило тренеру разжать пальцы, как мячик будто растворился в воздухе, возникая перед лицом одного ловца, опережая своё появление жужжанием крыльев, затем перелетел к другому, поддразнил и скрылся где-то напротив солнца, благо, позволяла погода. Последним из ящика Когава достала увесистый квоффл, подбросив его на ладони. Толпа затаила дыхание, игроки замерли в воздухе.       Второй свисток раздался в ту же секунду, что мяч оторвался от ладони тренера и понёсся ввысь, тем самым обозначив начало игры. Охотники ринулись навстречу друг другу со скоростью полёта заклинания, загонщики удобнее перехватили биты, вратари, жадно следили за охотниками. Смит держит квоффл — Гейл и не сомневалась, что у этой бойкой семикурсницы хватит сил локтями распихать гриффиндорских охотников, среди которых было двое парней. Имельда и Стеф выстроились «Ястребиной головой» за Хеффи, чтобы защитить — вести будут до самой штрафной площадки, где должно находиться не больше одного охотника за раз. Синхронно вильнули в сторону, уходя от бладжера.       — Неужели слизеринцы забыли, что «Давиловка» запрещена?! — надрывался у громкоговорителя Люкан, очевидно, болеющий за свою команду. — Успеют ли охотники разойтись или получат штраф уже на первых минутах игры?!       Когава следит за игроками ещё пристальнее комментатора, но свистка нет. Успели — разошлись фейерверком прямо у границы штрафной площадки. Просчитанный до доли секунды и тысячу раз отработанный на тренировках приём.       — Смит пасует Гринграсс и уходит от бладжера «Ленивцем», — продолжает тараторить Шумсби, едва поспевая за развитием событий.       Второй бладжер тоже летит в «молоко» — гриффиндорцы рассчитывали, что Хеффи передаст квоффл капитану, но просчитались.       — Слизерин открывает счёт!       Серебристо-зелёные трибуны взрываются ликованием и скандируют кричалки. Гейл остаётся лишь улыбнуться — она бы и рада вместе со зрителями следить за матчем, но у неё есть и своя работа. Эмма Клаффлин, ловец «львов», также пристально вглядывается в небо над полем.       «Ага, значит, ещё не нашла», — удовлетверённо отметила про себя Абигейл.       Но уже через несколько секунд что-то сверкнуло прямо над красно-золотой башней. Отблеск бинокля? Или снитч? Гейл ещё раз бросила взгляд на соперницу, но та наблюдала за другими игроками — как раз сейчас развернулась борьба у колец Слизерина. Сэллоу в последнюю секунду успел перехватить квоффл, точным пасом передавая его Имельде.       Внимание Клаффлин вновь переключилось к основной задаче. И Абигейл решилась.       — Кажется, Гринвич увидела снитч! — Люкан даже приподнялся со своего места, чтобы лучше разглядеть ловца.       Зрители замерли.       Крутое пике, и вот уже девушка летит… к трибунам Когтеврана. Ловить «главный приз» ещё рано, нужен больший отрыв в счёте, чтобы сохранять лидерство в турнирной таблице.       Эмма купилась на обманный манёвр и понеслась вниз вслед за соперницей.       — Клаффлин догоняет! Неужели эта игра будет такой короткой?!       «Гейл, Нам нужно не меньше трёхсот очков при отрыве как минимум в двести, — промелькнуло наставление Имельды, — Так что не вздумай ловить снитч, пока не отработают охотники. Сэллоу, твоя задача…» — воспоминание оборвалось. Додумывать было некогда.       — Да что она творит! Вы это видели?! Кто-нибудь ставил, что Гринвич разобьётся?! — Очевидно, кто-то из преподавателей одёрнул комментатора, так что ему пришлось ненадолго замолкнуть и вместе со всеми с замиранием сердца наблюдать, как Гейл выходит из пике почти у самой земли. Эмма отстала немного раньше, уходя в сторону и едва не врезавшись в трибуну.       Что ж, по крайней мере это ненадолго дестабилизирует ловца гриффиндорцев.       — Рейес не теряет времени и забивает ещё один гол! — Люкан, наконец, вернулся к своим основным обязанностям. — Финч, соберись уже!       Дуглас, вновь ненадолго отвлекаясь от колец, показал комментатору средний палец, вызывая смех как гриффиндорских, так и слизеринских.       Тридцать, сорок, пятьдесят — охотницы продолжали «бомбардировку». Только после шестидесяти очков золотисто-красным наконец удалось «размочить» счёт, одновременно кинув квоффл и запуская туда же бладжер, так что Сэллоу пришлось выбирать: пропустить гол или рисковать отправиться в нокаут, оставляя кольца без защиты. Опасный ход со стороны гриффиндорцев: если бы мячи пересеклись, это было бы нарушением. Но Мейсон, капитан команды и загонщик, подобрал себе отличного напарника. Аббот и Кирби, конечно, были хороши, но до уровня противников не дотягивали.       — Слизерин вырывается вперёд со счётом сто — тридцать! Подождите, что это?! Клаффлин видит снитч?! — надрывается комментатор, который, судя по всему, скоро и вовсе останется без голоса.       Абигейл не стала торопиться — кто знает, может Эмма раскусила манёвр и решила повторить за вертлявой соперницей? Но нет, гриффиндорке действительно повезло — отблеск золотистого мяча виден за кольцами, неподалёку от трибун. Девушка заложила крутой вираж, повторяя траекторию снитча, но всё продолжал расти. Не больше доли секунды, чтобы принять решение.       «Слишком рано».       Вопреки вердикту Гейл кинулась наперерез, стремительно сокращая расстояние и одновременно уходя от бладжера. Но совсем не для того, чтобы закончить игру — только сбить прицел ловцу команды-соперника, ведь стоит упустить снитч из поля зрения на секунду, и придётся начинать всё сначала.       — Ауч! Это должно быть очень больно! Уоллер, я проведаю тебя в больничном крыле! — Люкан находит время и для шуток, но преподаватели быстро спускают комментатора если не на землю, то хотя бы обратно на скамейку. — Точным ударом бладжера Аббот выводит из строя охотника гриффиндорцев. Как же дальше развернётся борьба? Тем временем, Клаффлин, кажется, потеряла из поля зрения снитч. Оба ловца зависли над полем. Сколько ещё продлится игра?       На самом деле, Шумсби опустил детали — даже с трибун было прекрасно видно, как переругиваются соперницы, и отнюдь не теми словами, которые принято использовать в приличном обществе, хотя этого услышать уже никто не мог. И если Абигейл огрызалась чисто по привычке, то у Клаффлин были на то все причины: хитрый ход слизеринки сработал успешно.       Сто десять, сто двадцать, сто тридцать. Гринффиндорцам, потерявшим одного охотника, пришлось тяжелее: сократить постоянно растущий отрыв удалось всего на двадцать очков.       «Пора», — решила Абигейл, переводя взгляд с охотников, вновь переходящих в атаку, на золотистый мячик, промелькнувший почти у самого лица и зигзагами улетевший дальше.       Набрать высоту, сорваться в пике, на середине уходя на крутой поворот, едва не падая с метлы. По венам разливается азарт погони. Что стучит в ушах — пульс или порывы ветра? Успеть пригнуться, чтобы не попасть под бладжер — казалось, после травмы Гейл начала чувствовать его приближение кожей. Резко затормозить и стрелой лететь вверх и на восток, туда, где пламенем горит холодное осеннее солнце. Клаффлин висит на хвосте, едва ли не касаясь прутьев, трибуны сходят с ума, Люкан срывается на крик, и его слышат, пожалуй, даже в Хогсмиде.       Но не слышит Абигейл, для которой в этот миг не существует ничего, кроме полёта и снитча. Словно охотника с добычей девушку с мячом связывает незримая нить, постепенно сворачивающаяся в клубок и тугим узлом оседающая где-то в животе.       Десять футов, восемь, шесть. Новый вираж, ещё круче предыдущего, презирающий все законы гравитации.       Пять футов, четыре, три. Выровнять полёт, чтобы не столкнуться с землёй. Слишком резко, пришлось подпрыгнуть и упереться в стяжку ногами, неизвестно каким чудом удерживая равновесие.       Два фута, один — ещё немного. Ладонь в плотной перчатке без пальцев оторвалась от рукояти, кончики пальцев уже чувствуют поток ветра от крыльев.       Пять дюймов, совсем чуть-чуть до победы, только бы дотянуться.       — Абигейл Гринвич поймала снитч!       Вопль комментатора Гейл услышала уже лёжа на земле — пропахала спиной не меньше ярда, но так и не выпустила строптивый мяч, только крылышки продолжали трепыхаться по обе стороны кулака.       — Слизерин побеждает со счётом триста тридцать — восемьдесят! Поздравляем, но, конечно, не от всего сердца, — Люкан всё же не смог удержаться от небольшой колкости, но Шарп (теперь Абигейл уже это видела) вновь осадил комментатора. — Прекрасное начало сезона! — исправился Шумсби.       Остальные члены команды уже шли на снижение неподалёку от своего ловца — не то, чтобы качать героиню, не то, чтобы убедиться, что она жива после жёсткой посадки. Стефания слегка прихрамывала — похоже, бладжер задел охотницу, хоть и не сшиб. А Сэллоу потирал плечо — ударился о кольцо, но квоффл не пропустил.       Только теперь до Гейл наконец дошло, что она поймала снитч. Не тренировочный, а настоящий. Настоящий снитч на настоящем матче! С ума сойти!       Нервный смех так и рвался, несмотря на боль в отшибленной грудной клетке.       — Я сделала это! Я его поймала, вы видели?! — Абигейл потрясла всё ещё зажатым в руке снитчем перед лицами друзей, едва ли не подпрыгивая на месте.       Те, в свою очередь, решили качать героя — но осторожно, чтобы не повредить спину ещё сильнее.       — Рано расслабляться, — Имельда не могла обойтись без ложки дёгтя. — У Гриффиндора в этом году не самая сильная команда, и с Когтевранцами в следующий раз будет совсем не так просто. — Капитан, наконец, позволила себе улыбку. — Но сегодня вы все молодцы.       — Совершенно согласен! — Малфой появился практически из ниоткуда, а по пятам за ним следовали Оминис и Анна. — Так что предлагаю отправиться в гостинную и хорошенько это отметить, а то ваш прекрасный капитан с началом тренировок опять введёт «сухой закон». — Парень подмигнул Имельде, намекая на строжайший запрет на выпивку, который Рейес установила за неделю до матча, вкупе с обязательным правильным питанием.       — А если бы мы не выиграли? — не удержалась от колкости Гейл.       — Тогда это была бы сочувственно-подбадривающая вечеринка, чтобы в следующий раз у вас было больше мотивации обойти соперника, — тут же выкрутился Родолф.       Пока Малфой успешно привлекал к себе общее внимание, Анна успела подбежать к брату и, забыв обо всех разногласиях, проверить, насколько сильно он пострадал. Удостоверившись, что травма незначительная и срочный визит в лазарет откладывается на неопределённый срок, девушка улыбнулась. Коротко, но нежно и искренне, как улыбаются только людям, которых любят всем сердцем.       На душе Абигейл вновь заскреблись кошки: «Может, не стоит ничего им рассказывать? Если у нас с Анной дружбы не получится, то может выйдет хотя бы держать нейтралитет?»       — Как твоя спина? — участливым полушёпотом поинтересовался Оминис, отвлекая Гейл от гнетущих размышлений. — Нужна помощь?       — Бывало и хуже. — Девушка улыбнулась и по привычке потянулась к ладони Мракса, одёргивая себя в последний момент: слишком много народу сейчас на них смотрит. — Спасибо, что пришёл.       — Я не пропустил бы твой триумф, даже если сам его увидеть не могу. — Ещё одна искренняя улыбка. Как раз из тех, которую дарят любимым людям.

***

      Вечеринка продлилась недолго, оставляя вместо себя чувство радости и триумфа, а не похмелье. Студенты, пожалуй, были бы и рады продолжить веселье и после полуночи, но победители слишком вымотались во время игры и быстро разошлись по общежитиям, а продолжать пиршество без виновников торжества оказалось не так интересно.       Зато остались яркие и весёлые воспоминания. Себастьян купался во внимании, на бис изображая самые напряжённые моменты в обороне, Стефания и Хеффи принимали комплименты, Редж и Эрнест наперебой спорили о тактиках, и только Гейл и Имельда позволили себе отсиживаться в уголке, наслаждаясь сливочным пивом и редкими едкими шуточками в сторону тех, кто не верил в успех команды — эти предпочли поскорее попрятаться по комнатам, чтобы не стать объектами уже всеобщих насмешек. Впрочем, это только отсрочило наказание.       — В следующий раз постарайся более естественно заходить на отвлекающие манёвры. — Рейес даже после игры не могла до конца расслабиться и продолжала прокручивать в голове игру.       — О чём ты? — Абигейл, которую уже разморило после противоотёчной мази и Рябинового отвара, не сразу поняла подругу.       — Гарольд наверняка заметил твой ход и учтёт его при составлении стратегии на игру Слизерин-Когтевран. У них сильный ловец, так что ты должна быть осторожнее.       — Хорошо. Но давай обсудим это на следующей тренировке, ладно? Я сегодня очень устала, а на завтра ещё были планы.       Имельда неодобрительно посмотрела на Гейл (разве какой-то там отдых важнее квиддича?!), но развивать тему не стала.       В воскресенье, каким-то чудом, даже удалось выспаться, попутно проспав завтрак — не иначе как из-за отсутствия привычной утренней тренировки (всё свободное время забили под себя Когтевран и Пуффендуй, активно готовившиеся к следующему матчу), так что слизеринцам и гриффиндорцам осталось лишь несколько дней в неделю для подготовки.       Как-то даже непривычно было. Но с другой стороны, наконец появилось немного времени на проект по Зельеварению, давно требовавший пристального внимания, а также на вылазку с Поппи и Натти. Последнее было самым опасным и тревожным, и Абигейл даже малодушно хотела всё отменить, сославшись на больную спину, но так, не иначе как назло, за ночь пришла в порядок благодаря мази и отвару.       В Выручай-комнате к этому времени уже хозяйничал отвратительно бодрый и полный энергии Сэллоу, который пришёл к тем же выводам, что и Гейл, и сосредоточился на совместном проекте (скорее из принципа: раньше закончим, меньше позориться) и поисках новой ниточки к Древней магии, а точнее, потайным кабинетам основателей Хогвартса.       — А где Оминис?       Гейл не глядя бросила сумку на стол и прямой наводкой направилась к котлу и колбам — для рецепта требовался один алхимический экстракт, который проще было изготовить самостоятельно, чем покупать, благо нужные ингредиенты имелись.       — И тебе доброе утро, Гринвич. Как спина? — посмеиваясь ответил парень, пытаясь отыскать очки.       За пол года Сэллоу так и не смог привыкнуть к навязанному целителем аксессуару, и пользовался любой возможностью от него избавиться, так что очки порой находились в самом неподходящем для хранения месте: в сумке, в книге вместо закладки, в ящике с травами, внутри свитков, в коробке с перьями. Но чаще всего — на голове самого Себастьяна.       Движением фокусника Абигейл легко стащила их с макушки приятеля, когда тот наклонился, чтобы поискать под столом, и тут же вручила Сэллоу «пропажу».       — Лучше, чем ожидалось. А твоя рука?       Парень поморщился.       — Хуже, чем мне бы хотелось.       Ага, значит простым ушибом дело не ограничилось.       — Там действительно ничего страшного, само пройдёт, — Себастьян будто прочитал мысли подруги. А может, просто действительно хорошо её знал.       — А мазь, которую я тебе давала?       Сэллоу замялся и отвёл взгляд — верный признак, что где-то накосячил. Гейл тоже успела неплохо изучить привычки друга.       — Понимаешь, я-то парень крепкий, на мне само заживёт, а вот Анна…       Абигейл махнула рукой, обрывая жалостливую речь. Эту песню девушка слышала уже десяток раз: Анна больна, Анне нужна помощь, Анне нужна поддержка. И выражалось это сотней разных способов: часами сидеть у постели больной после очередного приступа, отдавать последний галлеон на любимые конфеты девушки, делать за неё нудные рефераты и помогать разбирать самые сложные темы, опаздывать на тренировки, чтобы проводить сестру в Хогсмид. Вот теперь оказывается, что и запас зелий, приготовленных для Себастьяна, перекочевал к его сестре.       Тем не менее, Гейл никогда не лезла в отношения близнецов. Ей хватало и приступов ревности из-за Оминиса. Но неужели Сэллоу не мог попросить у сестры поделиться подаренной ей мазью, чтобы залечить собственную травму?       «Так, хватит», — одёрнула себя девушка. Она обещала, что попробует держать нейтралитет, а значит, возмущение было не к месту.       — Возьми из запасов, слева во втором ящике. Я потом ещё сварю.       — Гейл, ты моя спасительница! — Себастьян расплылся в улыбке, тут же стягивая с себя испачканную каким-то зельем рубашку.       Наверное, кого-то это бы и смутило, но не Абигейл. Не после всех совместных приключений и плавания в озере на каникулах. И это не говоря уже о том, что парни на тренировках по квиддичу нередко щеголяли без верха, не только не стесняясь, но и хвастаясь перед зрителями фигурой. Гейл даже подозревала, что именно по этой причине на тренировки приходили посмотреть студентки всех факультетов и возрастов.       — Нехило тебя приложило. — Абигейл осматривала бицепс приятеля с исключительно медицинским интересом, что, вопреки всему, неизменно било по самооценке Себастьяна не хуже, чем бладжер по голове.       Вроде давно уже смирился, что шансов нет, но всё равно неприятно. Тем более, что Сэллоу прекрасно знал, что на фигуру Оминиса, не отличавшегося развитой мускулатурой, Гейл смотрела совсем другими глазами.       — Давай помогу, самому неудобно будет. — Девушка протянула руку за мазью, и Себастьян, спохватившись, что уже давно стоит с баночкой в руках, немедленно протянул лекарство подруге. Не упускать же возможность!       Вот только Сэллоу успел пожалеть о своём решении быстрее, чем рассчитывал. Оказалось, что одно дело — помогать друг другу залечить раны после тренировки, в присутствии команды, или после очередной дуэли, под чутким контролем Оминиса. И совсем другое — остаться с Гейл наедине, да ещё в столь интимной обстановке. Вот только сама Гринвич, как назло, совершенно не разделяла волнение друга и, кажется, даже не обращала на него внимание, оторвавшись от обработки здоровенного синяка на плече только по телу Себастьяна пробежали мурашки.       — Замёрз? — сочувственно поинтересовалась девушка. — Потерпи немного, сейчас закончу и разожгу камин.       Сэллоу возвёл глаза к потолку и мысленно попросил Мерлина одарить его терпением.       — Ничего, дальше я сам. — Юноша дёрнулся в тот момент, когда прохладные руки Абигейл слегка задели его рёбра, и голос сорвался.       Гринвич лишь пожала плечами, вернула Себастьяну баночку и пошла разжигать камин. Может, травма серьёзнее, чем кажется на первый взгляд? Или надавила слишком сильно? Ох уж эти мальчишки, будут строить из себя непонятно что, лишь бы не показывать слабость.       — Ты бы всё-таки сходил в Больничное крыло, мало ли что, — бросила через плечо Гейл, пытаясь нашарить на полке связку сушёной крапивы. — Да куда же я её дела?!       — Если ты ищешь крапиву, то она закончилась, — смущенно пробубнил Сэллоу, натягивая рубашку обратно, стоя спиной к Абигейл, чтобы та не заметила заливающий лицо по самую шею румянец.       — Только не говори, что она тоже срочно понадобилась Анне! — Пожалуй, это было перебором, но Гейл начинала злиться вопреки обещанию держать нейтралитет.       — Нет-нет, что ты, — поспешил заверить подругу Себастьян. — Понимаешь, я готовил то зелье для мистера Пеппина, ну, помнишь, которое для блеска волос, но нашёл в одном из фолиантов интересную информацию и… вот. — Сэллоу покаянно развёл руки в стороны, мол, виновен, готов принять наказание.       Абигейл только закатила глаза — в этом весь Себастьян. Он уже не первый раз портил зелья, слишком увлекшись чтением очередного «особенно интересного фолианта».       — Нашёл хоть что-то толковое?       — Нет. — Румянец стал ещё гуще, хотя казалось, что уже некуда.       — Ладно, всё равно собиралась в Хогсмид зайти, заодно куплю крапиву. Но в следующий раз лучше предупреждай заранее.       — Да, конечно, извини. А можешь заодно прихватить толчёную чемерицу? Она тоже закончилась. — К счастью, Сэллоу потребовалось совсем немного времени, чтобы взять себя в руки и вернуться к привычной манере общения.       — И всё-таки, где Оминис? Я хотела встретиться с ним перед… перед тем, как уходить. — Гейл немного запнулась, всё ещё не уверенная, стоит ли посвящать Себастьяна в свои планы.       Но вот поговорить с Мраксом определённо нужно, иначе потом не избежать очередного скандала. Вообще, Абигейл собиралась сделать это заранее, а не в последний момент, но постоянно что-то отвлекало: то внеплановый «отдых» в лазарете, то усиленные тренировки, то свалившиеся как снег на голову заказы на зелья. Вот и дотянула до последнего момента, а теперь непонятно, где Оминиса искать.       — Не уверен, но можешь поискать его в крипте. Он собирался помочь Анне с каким-то заклинанием.       Гейл едва удержалась от того, чтобы не скрипнуть зубами. Неделю о сестричке Сэллоу ничего не было слышно, а тут куда ни повернись, везде она мелькает.       Поколебавшись пару минут, Абигейл пришла к выводу, что пока не готова оказаться с Анной в закрытом помещении, где нельзя будет избежать необходимости изображать вежливую благожелательность, и потянулась за бумагой и пером.       — Мне уже нужно уходить. Передай, пожалуйста, эту записку Оминису, когда встретишь его, если я не успею вернуться раньше, хорошо?       — Да, конечно. — Сэллоу нахмурился. — Что-то случилось? Если я могу помочь, только скажи, ты же знаешь.       — Нет-нет, всё в порядке, просто нужно ненадолго отлучиться. Я тоже обещала помочь кое-кому, — натянуто улыбнулась девушка.       Её слова не были ложью, но и всей правды не содержали, так что на сердце вновь поскреблись кошки, тонко намекая, что скрывать что-то от друзей нехорошо.       Поппи и Натти ждали в условленном месте. Очевидно, они пришли заранее, подстёгнутые волнением, и обсуждали детали плана, пока Абигейл бегала по своим делам в Хогсмиде: купить недостающие ингредиенты, отдать мистеру Пеппину заказанные им зелья, забрать книги из «Фолиантов и свитков», сдать защитное снаряжение в «Круголётку» для починки, забежать на совиную почту, чтобы отправить письмо Виктору (вообще, для этого можно было воспользоваться и одной из школьных сов, но Гейл решила не делать лишний крюк, раз уж всё равно пошла в Хогсмид), наведаться в соседнюю деревеньку, чтобы нарвать трав, которые покупать жаба душит. Казалось бы, всего по мелочи, но за всей этой беготнёй день пролетел незаметно, и Абигейл едва не опоздала ко времени встречи.       — Ты всё-таки пришла! — В голосе Добринг слышалось явное облегчение. Похоже, девушка искренне переживала, что подруга может передумать после прошлого провала.       — Да куда я от вас денусь, — отмахнулась Гринвич, удобнее перехватывая сумку. — Мы будем трансгрессировать или пойдём пешком?       — Лучше своим ходом, — покачала головой Натти, поддерживая деловой настрой Абигейл. — Я запомнила место, но не уверена, что смогу достаточно хорошо объяснить, куда именно нужно попасть, да и у Поппи всё ещё проблемы с точностью перемещения, так что есть риск неудачно вписаться в одно из деревьев или в какой-нибудь валун, которых там полно.       Гейл кивнула, принимая объяснение. Сама она всё лучше справлялась с трансгрессией, хотя до Оминиса или Натти было ещё далеко.       — Лагерь находится в западной части Запретного леса, к северу от озера, где водятся единороги. Нужно быть осторожнее, потому что местность болотистая…       — Я даже видела парочку больших пурпурных жаб, представляешь?! — не удержалась от комментария Поппи, но тут же замолчала, наткнувшись на крайне красноречивый взгляд Онай, намекающий, что сейчас не самое подходящее время. — Простите.       — В той местности есть древние руины и парочка пещер. Бандиты обустроились в развалинах, но нам нужно проверить всё, чтобы убедиться, что мы ничего не упускаем.       — Сколько человек в лагере?       Гейл уже прикидывала в уме тактику боя, благо, опыт сражений в лесной чаще имелся. А ещё в подземельях, на равнинах, в развалинах древних замков… Похоже, даже перебор с опытом.       «Может, действительно податься в мракоборцы?» — мелькнула не ко времени мысль.       — В прошлый раз мы видели двоих, не считая курьера — того парня, за которым мы следили, и браконьера-следопыта. Но руины довольно обширные, так что наверняка бандитов там намного больше. Вряд ли они используют это место исключительно как перевалочный пункт.       Абигейл кивнула: ей тоже казалось, что для простой передачи «товара» можно было бы встретиться в более удобном месте, чем непролазная чаща. Вот только для чего там лагерь?       — Вероятнее всего, — ответила девушка на собственный вопрос уже вслух, — браконьеры добывают там ценные ингредиенты. Тех же пурпурных жаб или единорогов. Да и гнездо гиппогрифов там неподалёку. Наверняка и ещё кто поблизости водится.       — Возможно, это связано с теми зельями, что ты нашла в замке. Не просто так же тот… — Последовавшая далее конструкция впечатлила даже Гейл. Кто бы мог подумать, что Поппи умеет так выражаться! — В общем, наверняка не просто так он болтал о каком-то «зельеваре» и «уникальных рецептах».       — Согласна. Но это значит, что свои секреты эти… — Абигейл тоже могла похвастаться солидным словарным запасом. Теперь записывать захотелось уже её подругам. — Бандиты явно осели там крепко. И нам придётся пробираться очень тихо, если не хотим вернуться в Хогвартс по частям, в ящиках для индивидуальной упаковки взрывоопасных зелий.       Поппи вздрогнула. Конечно, Гейл больше стращала — им всем неоднократно приходилось сталкиваться с разбойниками и браконьерами, да даже с целым драконом, выбрались же. Но самоуверенность никогда не шла на пользу. Да и почти всегда у девушек находились помощники: кентавры, гиппогрифы, опытные взрослые волшебники. Так что лишнее напоминание об осторожности определённо было на пользу юным борцам за справедливость.       — У тебя есть предложения? — Вопрос прозвучал как утверждение.       «Не зря дочь прорицательницы», — мысленно усмехнулась Абигейл.       — Естественно. Вот как мы поступим…       На обсуждение деталей не ушло много времени, но к руинам пробирались уже в темноте и под дезиллюминационными чарами, для верности дополнив их Зельем Невидимости, доработанным Гейл, и заклятием, приглушающем шаги.       На самом опасном участке, который патрулировала тройка отвратительно бодрых караульных — дежурить их отправили, очевидно, чтобы не мешали остальным спокойно отдыхать.       Подруги разделились: Гейл обходила руины с одной стороны, Натти и Поппи — с другой. В идеале, провести разведку местности стоило хотя бы с трёх сторон — Гринвич точно помнила, что проломов в стенах было четыре. Один даже проделала сама лично, не рассчитав с древней магией. Но девушки договорились, что в случае опасности немедленно трансгрессируют к Хогсмиду. У Добринг с волшебными перемещениями были проблемы, да и оставалось вероятность, что волшебный лес мог как-то повлиять на магию — например, в чаще заклинания нередко давали непредсказуемый эффект, срабатывая сильнее, чем было задумано, или же наоборот. Никому не хотелось рисковать, если только не останется выбора.       Гейл уже доводилось забредать к этим руинам, и девушка неплохо помнила расположение помещений, хотя бандиты успели на скорую руку подлатать пробоины в стенах и дыры в потолке. И всё же развалины явно использовались исключительно как временное убежище, значит, оставался шанс, что полуразрушенный потайной ход, скрытый за колючим плющом, никто не отыскал.       Уже когда Гринвич успела освободить проход от зарослей и пригнулась, чтобы аккуратно пробраться в узкую щель, где-то неподалёку хрустнула ветка и раздался глухой звук вперемешку с отборными ругательствами.       — Берт, идиот косоногий, это ты?! — рявкнули откуда-то сверху.       Абигейл немедленно прижалась к стене, ощущая как гулко бьётся в груди сердце. Голос Эйлсы Трэверс она узнала бы и из тысячи. «Левая рука» Виктора Руквуда (правой, как известно, был Харлоу) доставила немало им с профессором Фигом проблем, а затем, непонятно каким образом, смогла скрыться от мракоборцев, когда те ловили остатки банды «Пепламб».       Очевидно, не обошлось без помощи нового «шефа». Но встречаться лицом к лицу с безжалостной тёмной волшебницей, тем более на её территории, было чревато большими проблемами даже теперь, когда Гейл удалось вернуть себе способность управлять нитями древней магии.       — Простите, мадам! — бодро отозвался патрульный. Судя по звуку, он стоял всего в паре ярдов от девушки, скрытой чарами и тенью стены.       Интуиция буквально кричала, что нужно скорее смываться — подруги явно приуменьшили сложность вылазки. Хотя вряд ли Натти и Поппи ожидали, что встретят здесь одного из своих злейших врагов. Абигейл рефлекторно окинула взглядом местность, но ожидаемо никого не увидела. Напарницы были хорошо защищены магией, да и находились по другую сторону здания, а зелий, позволяющих видеть сквозь стены, Гринвич не знала. Отступать («Отступать, а не бежать, поджав хвост!» — заткнула свою язвительную совесть девушка) было некуда — бросить подруг на произвол судьбы и бандитов Гейл бы не смогла.       Смирившись со своей судьбой и медленно выдохнув, Абигейл нырнула в темноту тайного хода, надеясь, что он всё ещё достаточно «тайный». Лаз круто уходил вниз, прежде чем резко повернуть вправо, к хлипкой деревянной лестнице, заметно потрёпанной временем и влажностью лесного воздуха.       Недобрым словом поминая основателей Хогвартса, Мерлина, Моргану, Мордреда, парочку святых (просто на всякий случай) и тех, кто строил особняк (а ещё больше — тех, кто его разрушил), Гейл всё-таки забралась на второй этаж и прошмыгнула в очередной лаз. Неизвестно, для кого он был предназначен изначально, но этот кто-то был явно не крупнее Абигейл, потому как даже Гринвич, при её-то миниатюрности, с трудом протискивалась между стенами, собирая всю накопившуюся на них за долгие десятилетия грязь.       Регулярно потирая переносицу, чтобы сдерживать желание чихнуть, девушка добралась до деревянной панели, за которой раньше был выход из потайного хода — явно не предусмотренный изначальной конструкцией и представляющий собой огромную пробоину в стене.       — Ещё двадцать флаконов яда мы сможем добыть к концу следующей недели. Пока готовы только…       Неизвестный мужчина не успел закончить свою мысль.       — Вы должны были собрать заказ уже сегодня! — грубо прервала его Трэверс, срываясь на скрежещущий крик. — Шеф лично прибудет за новой партией, и если она не будет готова, полетят головы. В первую очередь — твоя и твоих помощников, раз вы не способны выполнять указания!       — Эйлса, послушайте… — замялся собеседник бандитки, но его вновь безжалостно перебили.       — Нет, это ты меня слушай, недоумок! — продолжала бушевать Трэверс. — Я припёрлась в эту глушь только ради ценных ингредиентов, необходимых нашим зельеварам для особенно важного заказа. И тут же выясняю, что ты и твои «ребята» не способны справиться с простейшими требованиями!       Гейл с трудом подавила нервный смех — вот угораздило же непутёвых «разведчиц» пойти к лагерю именно в день «внеплановой инспекции». Оставалось надеяться, что Трэверс не прихватила с собой добрую половину банды. Или, хуже того, злую.       Стараясь даже не дышать слишком уж громко, девушка прислонилась ухом к деревянной панели, чтобы не упустить важную информацию.       — Что с девчонкой? Выяснили, что эта дрянь замышляет на этот раз? — более спокойным, но всё ещё ледяным тоном продолжила задавать вопросы Элайса.       Абигейл обратилась в слух — речь явно шла о прошлой вылазке, когда удалось добыть образцы зелий, но пожертвовать конспирацией.       — Нет, мадам. Мы подёргали за все известные, хе-хе, «ниточки», но никакой информации, а тем более самих зелий, не всплыло. Наш человек в Хогвартсе утверждает, что Гринвич ведёт себя как обычно, замок покидает только для посещения Хогсмида и почти всегда в компании. — Гейл, вообще-то, вполне себе выбиралась и подальше, например в Уилтшир, но бандитам об этом было знать совершенно не обязательно. — Но на всякий случай мы оставили соглядатая в Хогсмиде, который присматривает за товаром Пепина и следит за подружками — они вынюхивали что-то в «Кабаньей голове». А недоумок Ролс на прошлой неделе, не заметив хвост, чуть не привёл их прямо сюда. Хорошо ещё, что у Стоука мозгов больше, быстро вычислил слежку, но девки успели удрать. После «горячего приёма», который наш курьер им устроил, они ещё долго не сунутся в Запретный лес.       Абигейл позволила себе лёгкую довольную улыбку: «О, приятель, если бы ты только знал!»       Мужчина же, тем временем, продолжал доклад.       — Мы обеспечили наших людей амулетами с Протеевыми чарами. Если случится что-то подозрительное, мы узнаем обо всём немедленно, — бодренько отрапортовал бандит, но тут понизил голос. — Эйлса, вы уверены, что это та самая девчонка? Времени прошло уже много, если бы она что-то замышляла, это наверняка бы уже дало о себе знать.       Пока знать о себе дал лишь взрывной характер Трэверс.       — Эта мерзавка проникла в мой кабинет и наверняка успела там пошариться, прежде чем её застукал Шон. А потом покалечила мне сестёр Ольер и спёрла подготовленные к отправке заказчику зелья! Если поймаю эту дрянь — Круциатус покажется ей нежной лаской!       Свою пламенную речь Эйлса закончила ударом по столу, от которого зазвенели стоящие на нём бокалы. Абигейл честно устрашилась и отпрянула от деревянной панели. Не то чтобы девушка планировала попадаться бандитам, но теперь твёрдо вознамерилась отбиваться всеми способами, если подобное случится.       — А может… — вновь попытался возразить мужчина, и Гейл даже прониклась уважением к его безрассудной смелости: Трэверс явно не настроена была спорить.       — Нет, не может! — рявкнула бандитка, подтверждая догадку Гринвич. — По описанию сестёр Ольер и Шона, это определённо была эта наглая… — определение, которым наградила девушку Эйлса, Абигейл впечатлило. Она даже постаралась запомнить точную формулировку — мало ли, вдруг пригодится. — Они видели девчонку, когда Руквуд объявил на неё охоту год назад. Не ошиблись бы.       Абигейл даже стало немного совестно по отношению к палачу и дуэлянткам — сама-то она их не помнила, даже если они раньше и встречались. А ещё внезапно поняла, что Трэверс знает всех своих «подчинённых» не только в лицо, но и по именам.       «Эх, такой талант бы да в мирное русло!» — мысленно посетовала девушка. Сама она не могла похвастаться хорошей памятью на лица.       Разговор тем временем подошёл к своему логическому завершению, и бандиты покинули комнату, которая, очевидно, служила временным кабинетом Трэверс.       Как только хлопнула дверь, Абигейл двинулась дальше по узкому лазу, надеясь поскорее выбраться из прохода — вряд ли у неё было так уж много времени до возвращения Эйлсы и её собеседника.       Тоннель петлял по периметру здания и между помещениями, и только благодаря редким просветам, которые ещё не успели залатать бандиты, удавалось сориентироваться. Чтобы найти подходящую щель, пришлось подняться почти до самого чердака, а потом спуститься обратно на третий этаж уже по другой стороне разрушенного особняка, время от времени покидая неуютный грязный проход и перелезая от одной дыры в стене к другой по колючему плющу. Ладони, конечно, успешно защищали мягкие, но непробиваемые перчатки (главное, чтобы Поппи не узнала, что они из драконьей кожи), но вот в пальцах застряло несколько острых шипов, да и одежда изрядно пострадала — хорошо, что Абигейл хватило ума хотя бы не надевать мантию, а отдать предпочтение «универсальному» наряду из потрёпаных походами за ингредиентами брюк, неубиваемых (проверено практикой!) высоких сапог на толстой подошве, тёплого, но видавшего виды свитера и старенькой куртки, не стесняющей движений.       На третьем этаже никого не обнаружилось, да и вообще, судя по кое-как залатанным пробоинам и почти полному отсутствию перекрытия между этажом и чердаком, сюда редко кто забирался. Не особо таясь, девушка спустилась на второй этаж, где чадили факелы, создавая подобие освещения. Тут тоже не слишком заморачивались с реконструкцией, но в паре комнат, по крайней мере, имелись хотя бы двери. Быстренько проверив всё заклинанием Гоменум Ревелио, Гейл уверенно двинулась к двери, за которой, насколько девушка могла сориентироваться, находился «кабинет». Снизу доносились голоса, и похоже, происходило что-то интересное, но времени отвлекаться не было. Интуиция, заручившись поддержкой инстинкта самосохранения, всё громче требовала скорее убираться туда, где безопасно.       Тряхнув головой, чтобы отогнать лишние мысли, Абигейл проскользнула в комнату. Одинокая свеча продолжала гореть на столе, как бы намекая, что хозяин кабинета отлучился ненадолго. Стоило поторопиться.       Гейл обвела комнату намётанным взглядом: незаправленная кровать — похоже, неожиданная гостья выдернула её владельца прямо из постели, сундук, крышка которого уже не закрывалась от количества кое-как сваленного туда хлама, чары на окнах, призванные защищать от ветра и насекомых, заменили разбитые когда-то витражи, сбитый из подручных средств стол с пустой (если не считать свечу, бокалы и пару грязных тарелок) столешницей, разбросанные на всех горизонтальных поверхностях предметы одежды и быта, а также подозрительные, пустые склянки. Из общей картины выбивался только один предмет: дорожный саквояж. Дорогая штука, если судить по внешнему виду. Плотная тёмная кожа, на которой почти (если не присматриваться) виднеются следы крови и каких-то зелий, новенькая, не стёртая ещё ручка (похоже, куплен совсем недавно), посеребрённая фурнитура, декоративное тиснение в виде змеи. Этот предмет явно не мог принадлежать неряхе, жившему в комнате. А значит, его привезла с собой Трэверс.       Хищно улыбнувшись, Гейл подошла ближе к саквояжу.       — Алохомора!       Чемодан задребезжал, но не открылся. Девушка не особенно рассчитывала, что чары сработают, но всё равно поморщилась, вытаскивая из волос шпильку. Абигейл умела взламывать только самые простые замки, но и на них уходило очень много времени, которого чаще всего не было в распоряжении — проще и быстрее раздобыть ключ или справиться с помощью магии. Но теперь навык, приобретённый ещё во время жизни в приюте (разумеется, неофициально, от мальчишек, умудрявшихся сбегать даже из «карцера»), оказался незаменим — большинство запертых магией замков, как выяснилось, совершенно бессильны против грубого магловского взлома.       Абигейл ковырялась с замком не меньше пятнадцати минут, попеременно ругаясь себе под нос и проверяя, никто ли не поднимается на этаж. Когда заветный тихий щелчок прорезал тишину кабинета, девушка готова была вознести молитвы всем, кого проклинала ещё секунду назад. Но не успела обрадоваться, как вновь простонала: на саквояж оказались наложены чары незримого расширения, а значит, искать в нём что-то можно было едва ли не до бесконечности. Одни за другими на стол ложились какие-то письма, свитки, банки, склянки, мешочки со странно пахнущими травами и грибами, странный камень, обжигающий руки даже через перчатки, кошель с деньгами, зелья известного (Рябиновый отвар, противоядия разного вида, Бодроперцовое, Бодрящее, Сон без сновидений, Животворящий эликсир) и неизвестного (поэтому особенно подозрительного) происхождения.       Крик, пробирающий до дрожи, холодящий душу и сердце, разорвал тишину и заставил Абигейл выронить флакон, тут же разлетевшийся на сотню острых осколков. Красноватая жидкость залила стол и начала испаряться с противным запахом, но девушка уже не замечала этого, сорвавшись с места и побросав в сумку первое, что попалось под руку, чтобы вылазка была не зря, — стопку писем, перевязанную бечевкой, какие-то флаконы и бутылочки.       Не помня себя, Гейл пролетела по расшатанной лестнице, а затем в лес через распахнутую настежь дверь.       Там уже творилось что-то невообразимое, заставившее девушку пошатнуться и прислониться к стене, кое-как удерживая палочку в ослабевших руках. Возможно, следовало бы побеспокоиться о том, чтобы не выдать себя бандитам, но им тоже сейчас не было дела до каких-то там школьниц, шпионящих за делами «Кукловодов».       Всеобщее внимание в этот момент было сосредоточено на одном — на гигантской твари, атакующей бандитский лагерь и, судя по следам крови и раскиданным по поляне внутренностям и частям тел, уже успевшей подзакусить парочкой бандитов или даже…       Нет. Натти и Поппи живы — Абигейл безошибочно выделила подруг из общей картины несмотря на то, что она была близка к обмороку.       «Последняя обнаруженная Министерством магии колония акромантулов в Шотландии была уничтожена в Календонском лесу в 1878 году», — суховатый голос профессора Гекат звучал насмешкой в сознании девушки. Но ошибки быть не могло. Чудовище, достигающее почти пятнадцати футов, продолжало надвигаться, ломая своим весом ветки деревьев, словно прутики, и клацая огромными жвалами, с которых стекала кровь вперемешку со смертоносным ядом.       «Е-е-е-ет-а-а-а-а», — инфернально то ли шипела, то ли хрипела тварь, и Гейл отчётливо ощутила, как волосы на затылке становятся дыбом.       Отвести взгляд от монстра Абигейл заставил очередной крик Поппи: акромантул успел перебить бандитов, которым не хватило ума разбежаться в чащу или трансгрессировать, и надвигался на девушек. Натти кричала что-то, дёргая подругу за руку, пытаясь увести Добринг от опасности, но пуффендуйка словно превратилась в статую. Гейл же не могла расслышать, что именно говорит Онай — в ушах звенело, а перед глазами всё затянуло пеленой, сердце то замирало, то пыталось пробить грудную клетку, к горлу подкатывала тошнота. Время словно замерло, а происходящее вокруг казалось не более, чем очередным кошмарным сном.       — Гейл, помоги! — отчаянный крик Натти, продолжающей одной рукой поддерживать подругу, а другой отбиваться от чудовища, будто бы пробивался через толщу воды.       Гринвич рефлекторно направила палочку на монстра, с трудом осознавая, что именно делает. Но что бы это ни было, кажется, оно сработало — акромантул пошатнулся, вереща и перебирая лапами, попятился, повалив дерево. Огромная ель рухнула, придавливая собой ещё живого, но оставшегося без ноги бандита, и едва не задев Онай и Добринг, уже потерявшую сознание от ужаса, но, кажется, не раненную.       Монстр, больше удивлённый, чем травмированный, быстро пришёл в себя, и ещё более активно начал клацать гигантскими жвалами, способными располовинить человека за один укус. «Съе-е-е-е-сть», — хрипло шелестела паукоподобная тварь, игнорируя заклинания Натти. Ещё одно движение…       Гейл не помнила, как оказалась подле подруг, какой-то неведомой силой отталкивая их с траектории удара акромантула. Вспышка боли промелькнула, словно молния. Некогда думать, что именно это было. Древняя магия уже клубилась внутри, прожигая грудь, требуя выхода, подчиняя себе Абигейл, и та отпустила контроль, позволяя серебристым нитям оплести её тело, выжечь чувства, ярким светом, видимым только самой Гейл, озарить поляну… и превратить акромантула и окружающие его деревья в груду пепла, чёрным снегом опускающимся на промёрзшую землю.       На несколько бесконечно долгих мгновений воцарилась тишина. Звон исчез, а зрение стало неестественно острым. По спине разливалась уютная теплота, словно в ванной с горячей водой. Наверное, если бы не обжигающая до крика боль, Абигейл и не поняла бы, что дело в ране. Акромантул всё же успел задеть спину девушки своими острыми, словно лезвия, жвалами.       — Вы в порядке? — Язык слушался с трудом, и Гринвич не была уверена в том, что сказала именно то, что было задумано.       — Я… мы… живы, — кое-как выдавила из себя Натти, всё ещё придерживавшая не приходящую в сознание Поппи и обескураженная произошедшим.       — Тогда давайте скорее отсюда выбираться.       Конечно, торопиться им было уже некуда, и можно было спокойно исследовать руины — вряд ли оставшиеся в живых бандиты рискнут вернуться сюда в ближайшее время. Но яд, всё же попавший в тело Абигейл через рану, продолжал распространяться, прожигая кожу и вместе с тем вызывая невыносимый озноб по всему телу. Как назло, противоядие от яда акромантула, приготовленное «просто на всякий случай, заодно с противоядием от редких ядов» и вопреки насмешкам Себастьяна («Да зачем оно тебе, акромантулов в Британии уже почти двадцать лет не видели, только ингредиенты переводишь!»), хранилось в единственном экземпляре в Выручай-комнате.       Спину жгло, в то время как всё остальное тело будто замерзало заживо. Гейл нащупала какой-то валун и тяжело рухнула прямо на него. Перед глазами вновь начало плыть, голова работала с трудом. Значит, отсчёт уже пошёл не на часы, а на минуты. Нужно убираться из этого проклятого леса как можно скорее!       Натти, судя по всему, была согласна, либо же просто не находила в себе сил спорить после всего, что произошло, а потому пыталась привести Поппи в сознание, сначала тихими уговорами, а потом поливая подругу Агуаменти, что в ноябрьскую погоду бодрило лучше самого крепкого чая.       — Ты уверена, что сможешь дойти сама?       Абигейл не была уверена, к кому именно обращён вопрос — к ней или к Поппи, но всё же рассеянно кивнула, как бы намекая, что бывало и хуже. По крайней мере, они всё ещё живы, а значит, есть шансы, что обойдётся.       С трудом перебирая ногами и с помощью Натти им кое-как удалось добраться до опушки, где даже дышать стало труднее, чем в чистом лесу. Или Гейл это просто так казалось из-за отказывающих от яда лёгких?       Так или иначе, Онай о чём-то догадалась, и принялась горячо убеждать Поппи, пока Абигейл прислонилась к какому-то особенно удобному и мягкому дереву. Несмотря на жар и озноб, спать хотелось просто невыносимо. Гейл начало казаться, что если бы подруги не дёргали её каждые несколько минут, то она уже давно завалилась бы спать прямо на земле, а точнее, на всё ещё зелёной и какой-то подозрительно уютной траве, растущей вдоль дороги.       — Гринвич, не время спать! Открой глаза! — Натти отчаянно трясла подругу, которая не успела заметить, как улеглась на той самой «подозрительно уютной траве». — Вот, выпей скорее.       Абигейл совершенно не понимала, что этой странной девушке от неё нужно и сонно таращилась на пузырёк с изумрудной жидкостью, который пыталась впихнуть ей в руки Онай.       — Годриково сердце, сколько же крови, — дрожащим голосом причитала Поппи, которая уже более-менее начала приходить в себя.       Гейл оглянулась, но нигде не обнаружила красной лужи, способной вызвать подобный ужас на лице девушки. С опозданием до Гринвич начало доходить, что «лужей» стала она сама — из раны на спине продолжала сочиться кровь, заливая порванную куртку и свитер, а также штаны и добираясь уже до сапог.       Абигейл тряхнула головой, чтобы собрать в кучку остатки сознания, и трясущейся рукой потянулась к Рябиновому отвару. Это, конечно, не панацея, но даст немного времени, чтобы хотя бы добраться до замка.       Несколько напряжённых секунд ничего не происходило, и подруги пристально вглядывались в бледное лицо Гейл, ожидая, когда подействует зелье.       Сама же девушка, предпочитая не ждать, когда сознание вновь начнёт её покидать, порылась в безразмерной сумке и извлекла на свет три пузырька, один из которых тут же протянула Поппи.       — «Глоток спокойствия». Ты в шоке. Выпей. — Язык слушался плохо, а слова подбирались ещё хуже, но, к счастью, Добринг быстрее сообразила, что от неё хотят, уверенно взяла флакон и одним глотком опустошила его.       Абигейл же ещё раз проверила этикетки на зельях и по очереди выпила «Крововосполняющее» и «Бодрящее». Последнее, по хорошему, пить не стоило — оно мешало усвоиться двум другим. Но выбора не оставалось — иначе Гейл попросту не доползла бы до Хогвартса.       — Держитесь крепче. — Убедившись, что подруги способны стоять на ногах, Натти протянула им руки.       — Ты уверена? — Абигейл хотела спросить, сможет ли Онай трансгрессировать сразу с двумя «пассажирами», но слова отказывались складываться в нормальное предложение. Гриффиндорка неопределённо пожала плечами, окидывая взглядом бледную как привидение даже после успокоительного зелья Поппи и не очень-то живую Гейл.       — А у нас разве есть варианты?       Желающих спорить не обнаружилось, так что пуффендуйка и слизеринка из последних сил вцепились в холодные от пережитого страха руки Натти и закрыли глаза, стараясь немного расслабиться, чтобы не сбить конечную точку перемещения и не расщепиться в процессе.       Ощущения горящего от распространения яда тела и сжимающегося до точки пространства оказались непередаваемы, и стоило Абигейл вновь оказаться на твёрдой земле, как к горлу подкатила тошнота, заставляя девушку склониться у первого попавшегося дерева, прощаясь с остатками не успевших перевариться зелий.       — Гейл? — В голосе Натти слышалось неподдельное волнение.       — Всё в порядке, — прохрипела Гринвич, вытирая лицо рукавом свитера — всё равно выбрасывать. Главное — успеть добраться до Выручай-комнаты.       — Тогда поторопимся, — словно прочитала мысли девушки Онай. — Сможешь колдовать?       Гейл кивнула, экономя силы. Но, похоже, ей не поверили: Натти покачала головой и сама наложила дезиллюминационные чары на обеих подруг.       Гриффиндорка перенесла их в уже знакомую точку неподалёку от старой мельницы в Хогсмиде, и до «Сладкого королевства» с потайным ходом в замок оставалось всего ничего, но каждый шаг давался Абигейл с огромным трудом, и приходилось стискивать зубы, чтобы пробираться по особенно крутым склонам, преодоление которых в любое другое время не вызывало ни малейших затруднений.       — Подождите минуту. — Девушка притормозила на окраине деревни, прислонившись к очередному дереву и вновь пытаясь найти что-то в сумке.       — Совсем плохо? Может, останешься тут? Я сбегаю за помощью, констебль Сингер живёт не далеко, я приведу её! — тут же спохватилась Натти.       — Нет! — Возможно, ответ был слишком резким, потому как Онай посмотрела на подругу с удивлением, так что Гейл постаралась немного смягчить тон. — Всё в порядке. Просто хочу что-нибудь накинуть. С меня кровью капает…       Натти и Поппи смущённо отвели взгляд. Помочь всё равно ничем не могли, а любые слова казались глупыми и натянутыми. Рябиновый отвар помог немного стянуть края раны, но зелья оказалось недостаточно, чтобы бороться с травмой, нанесённой ядовитыми жвалами акромантула. Без специального противоядия не справиться.       Абигейл придирчиво осмотрела свой наряд, но придираться не стала: лёгкий летний плащ, конечно, выглядел не к месту, зато надёжно скрывал следы битвы, хотя второй свитер, ещё совсем новенький, натянутый поверх первого, было немного жалко — отстирать кровь с нежно-голубой шерсти вряд ли получится.       — Порядок. Пошли дальше.       Извилистый тайный ход, ведущий к статуе Одноглазой ведьмы, стал очередным испытанием на прочность. Повезло ещё, что владелец «Сладкого королевства» (а скорее даже, кто-то из его помощников) опять забыл запереть задний вход в подвал, благодаря чему не пришлось в очередной раз тратить драгоценные минуты на взлом замка.       К тому времени, когда подруги одна за другой вывалились в тёмный пустынный коридор, вымотаться успела даже Натти, а о состоянии Поппи и Абигейл и говорить даже нечего. Пуффендуйка то тряслась, замыкаясь в собственных мыслях, то начинала болтать без умолку обо всяких глупостях, лишь бы хоть как-то отвлечься. Гринвич по большей части отмалчивалась — все силы уходили на то, чтобы переставлять ноги вместо того, чтобы сдаться и упасть прямо посреди дороги. Казалось бы, с приближением к цели должно открыться второе дыхание, но даже первое стало заканчиваться как-то быстрее. О том, каким чудом Гейл будет добираться с четвёртого этажа на восьмой, она старалась даже не думать.       — Тебе срочно нужно в лазарет. У мадам Чиррей наверняка должно быть противоядие. — Натти старалась говорить шёпотом, но голос то и дело срывался из-за волнения.       — Не нужно. У меня завалялся бутылёк в запасах. Если мы сейчас ввалимся в Целительское крыло, придётся отвечать на неудобные вопросы. — Абигейл пришлось приложить усилия, чтобы это выговорить.       Онай и Добринг переглянулись, словно вели какой-то мысленный диалог.       — Хорошо. Но мы должны проводить тебя хотя бы до гостиной. Я в порядке, так что сначала мы с Поппи присмотрим за тобой, а потом я отведу её к «бочкам». — Ни для кого не было секретом, как выглядит вход в пуффендуйскую гостиную.       — Не нужно… — Гейл пыталась сообразить, как объяснить подругам, почему ей нужно идти не в подземелья, а совсем в противоположную сторону. Притворяться, что она направляется в гостиную, а потом разворачиваться и ползти до Выручай-комнаты практически через весь замок сил не оставалось. Но и показывать подругам своё тайное убежище не хотелось: Абигейл и так временами скучала по возможности побыть в одиночестве там, где её не найдут. — Я припрятала некоторые зелья в другом месте. Идите, со мной всё будет в порядке. — Гринвич кое-как выдавила улыбку. Очевидно, получилось так себе, потому как лица подруг стали ещё более обеспокоенными.       — Мы можем проводить тебя туда, ничего страшного, сделаем небольшой крюк, — продолжала уговаривать девушку Поппи.       Натти же оказалась более догадливой, и быстро поняла, что Гейл не хочет выдавать свой тайник даже подругам, а потому ограничилась лишь неодобрительным взглядом.       — Хорошо. Тогда давайте не будем тратить драгоценное время. Поппи, пойдём. Рано или поздно тут появятся старосты или, хуже того, Пивз. — Гриффиндорка ухватила свою спутницу за рукав мантии, намекая, что им пора.       — Но… — Добринг окончательно растерялась, не зная кого слушать: свою совесть, не позволяющую оставлять друзей в беде, или же самих друзей, действующих совершенно нелогично.       В конце концов определившись, что друзьям доверяет больше, чем собственной совести, Поппи кивнула и последовала за Натти. Не дойдя пары шагов до двери, Онай развернулась и строго посмотрела на Гейл.       — Гринвич, если завтра утром ты не появишься на занятиях, я подниму на уши всю школу, и плевать, даже если меня отчислят за сегодняшнюю выходку.       — Спасибо, — слабо улыбнулась Абигейл, понимая что за словами девушки кроется банальное волнение за дорогого человека.       Дождавшись, когда Натти и Поппи скроются за очередным лестничным пролётом, Гейл поползла наверх. Каждая ступенька давалась с трудом, но, к счастью, на пути не встречалось ни старост, ни призраков. Пивз, судя по звону доспехов, развлекался в Зале трофеев.       Выручай-комната, как и всегда, прекрасно ощущала состояние своего гостя: в привычном уже помещении из ниоткуда взялась большая бадья с огромной стопкой полотенец, груда упаковок с бинтами и медицинские инструменты, кушетка, кое-как впихнувшаяся между столом и камином, а также поднос с полузасохшими бутербродами. Последнее, впрочем, было заслугой кого-то из парней — Деек всё реже появлялся в Выручай-комнате, предпочитая компанию Поппи и Крыланы.       Но первым делом — противоядие. Комната ещё вращалась перед глазами, Рябиновый отвар откровенно не справлялся со своей задачей. Пришлось прищуриться, чтобы разобрать надпись на бутылочке.       «Противоядие от любовных зелий», — гласила надпись на типовой этикетке такого же типового флакона, какие Джей Пепин заказывает ящиками (по пятьдесят штук в каждом) и по сходной цене продаёт своим поставщикам зелий, Абигейл и Себастьяну.       «Не то!» — Гейл почти со злостью кинула бутылочку обратно в ящик, не слишком заботясь о порядке.       «Противоядие от обычных ядов», «Противоядие от редких ядов», «Составное противоядие от укусов змей и арахнидов», — всё не то.       «Улучшенное противоядие от укусов арахнидов», — всё ещё не то, но уже теплее. Абигейл аккуратно, насколько могла это сделать трясущимися руками, поставила антидот на крышку комода.       «Да где же оно?!» — Девушка уже готова была взвыть. Неужели ошиблась? Может, не приготовила, а только собиралась это сделать, а не хватило какого-нибудь ингредиента? Нет, быть такого не может. Гейл точно помнила, как Сэллоу своей рукой пририсовал к этикетке паука (почему-то, пятиглазого) и приписал карандашом «от жутких акромантулов», пояснив, что «Специализированное зелье №184», помогающее от укусов акромантулов, может перепутать со «Специализированным зельем №185», противоядием «Икотного зелья».       По закону подлости, искомый пузырёк обнаружился где-то в самом углу ящика.       Сил оставалось так мало, и усталость брала своё, тёплый камин и мягкий диван так и манили прилечь, и Мерлин бы с ним, с этим противоядием, которое никак не желало открываться. «Ну же, Гринвич! Живо соберись!» — дала себе мысленную оплеуху девушка. Злость сделала своё дело, и пробка с громким хлопком выскочила наконец из бутылки.       Мерзкий запах тут же заполнил помещение, заодно заставляя Абигейл немного взбодриться. Вкус, впрочем, оказался не лучше — нечто среднее между прокисшим супом и тухлой рыбой. Сухие бутерброды пришлись как нельзя кстати — Гейл небезосновательно волновалась, что зелье могло покинуть её организм, если чем-то не перебить этот омерзительный вкус. И для верности ещё запить «Рябиновым отваром».       Вот теперь можно и немного отдохнуть.       Туман в голове понемногу начал проясняться, а тепло камина помогало унять озноб, хотя снимать верхнюю одежду всё равно не хотелось. Но бадья и бинты недвусмысленно намекали, что рану стоило бы обработать. Ну, может немного позже, вот только переведёт дыхание немного…       Когда Абигейл смогла продрать глаза, часы уже пробили три ночи. А значит, она успела проспать не меньше трёх часов. Тело нещадно ломило, шея затекла от неудобной позы, голова раскалывалась, невыносимо хотелось пить, а спину жгло несмотря на противоядие, которое, очевидно, подействовало как надо — иначе Гейл бы попросту не проснулась. А ведь нужно было ещё отмыться, обработать рану и вернуться в гостиную, чтобы утром успешно делать вид, что просто плохо выспалась.       Ну, по крайней мере, не стоял вопрос «с чего начать?» — при любом раскладе, в первую очередь стоило избавиться от драной и испачканной одежды. Если с плащом и курткой проблем не возникло, то со свитером всё оказалось куда сложнее — пропитавшийся кровью и высохший за несколько часов, он намертво приклеился к ране. По-хорошему следовало медленно размачивать ткань, давая ей аккуратно отойти от кожи. Но Абигейл не обладала бесконечным запасом времени и сил, а под одним свитером был ещё и второй, уже практически сросшийся с телом благодаря оригинальному «клею». Пришлось сжать зубы и отдирать, тихонько матерясь себе под нос. Растревоженная рана вновь открылась, и по спине побежали тонкие струйки крови, ну да ничего, заживляющая мазь с эссенцией белого ясеня быстро это исправит.       Сосредоточившись на действиях, а не на ощущениях, Гейл довольно быстро справилась с поставленной задачей: отодрать ткань, вытереть кровь, закинуть безвозвратно испорченные вещи в камин (ничего, он и не такое видел), быстренько ополоснуться в ванной, заполнить бадью водой с добавлением обеззараживающих, обезболивающих и ускоряющих заживление эликсиров, замочить в ней несколько тонких полотенец. Самым трудным было обработать рану на спине, но и тут у Абигейл всё получилось — правда, не без помощи магии, зеркала и парочки нецензурных выражений.       Гейл только потянулась к заранее заготовленной баночке с мазью, как дверь Выручай-комнаты распахнулась, громко стукнувшись о стену, и всё, что девушка успела — кое-как прикрыть грудь полотенцем и направить палочку на нежданного гостя, даже не соображая, что в Выручай-комнату мог попасть только тот, кто знал, что искать.       — Гринвич?! А ты что тут делаешь?! — шокированно поинтересовался Себастьян, не отрывая взгляда от куцего полотенчика.       — Что ты… — Абигейл запнулась, заметив, что Сэллоу явился не один, и вновь подняла палочку, которую уже успела опустить. — Что ОНА тут делает?!       Вот уж кого, а Анну девушка определённо не желала видеть в своём тайном убежище, которое скрывала даже от подруг. Тем более сейчас, когда Гейл была ранена и особенно уязвима.       — Послушай, я всё объясню… — начал было Себастьян, загораживая сестру от прямого удара и продолжая разглядывать подругу — его-то Абигейл точно не убьёт, максимум покалечит.       Но девушка явно не была настроена слушать аргументы.       — ВОН! ОБА! СЕЙЧАС ЖЕ! — Из-за слабости голос срывался с крика на хрип, что звучало ещё более зловеще.       — Гейл, не злись, пожалуйста. — Сэллоу выставил руки в примирительном жесте. До парня наконец дошло, что Гейл относится к вопросам тайных убежищ ещё более радикально, чем Оминис. — Я не собирался приводить сюда Анну…       Вышеупомянутую, однако, это утверждение не обрадовало.       — Что значит «не собирался»?! Значит эту, — кивнула она на Абигейл, — ты сюда привёл, а меня не хотел?! Мы обещали делиться друг с другом всем! — Возмущению девушки не было предела, и она даже высунулась из-за спины брата, чтобы посмотреть ему в глаза.       Парень смутился ещё сильнее.       — Вообще-то это Гейл нашла…       Договорить ему помешал обломок повреждённой Бомбардой стены, пролетевший прямо над головой.       — Я. Сказала. Немедленно. Убрались. Отсюда! — процедила Гринвич сквозь зубы, недвусмысленно целясь в «гостей». В другой момент она с радостью понаблюдала бы за препирательствами близнецов, но сейчас было не до того.       — Да как ты смеешь! — Анна знала Абигейл куда хуже, чем брат, а потому смело выступила вперёд, направляя палочку на соперницу. — Одевайся и сама проваливай! Или тебе нравится голой перед парнями расхаживать?!       Гейл, в свою очередь не ожидавшая такой наглости, хищно улыбнулась, ощущая, как внутри вновь скручиваются в клубок обжигающе горячие нити. Контролировать себя сейчас она была не способна — тело всё потряхивало, голова кружилась, а из раскрытой раны капала на пол кровь.       Первыми зазвенели бокалы и тяжёлая люстра. Затем с комода упал забытый флакон с антидотом, расплескав по полу зловонное содержимое. С полок посыпались книги. С грохотом повалилась бадья, а из камина попадали угли. Гул продолжал нарастать с короткими яркими вспышками, которые способна была увидеть только сама Абигейл.       — О нет-нет-нет, только не это! — В глазах Себастьяна читалась паника, смешанная с откровенным ужасом. — Анна, уходим, сейчас же!       В подтверждение своих слов парень ухватил сестру за руку и потащил обратно в коридор, но Гейл окликнула его в последнее мгновение.       — Сэллоу, ты забыл!       Под ноги Себастьяну упала стопка книг, сверху накрытая помятым пиджаком. Страх в глазах сменился болью, и оставалось лишь надеяться, что это не то, о чём он подумал, и вообще, Абигейл отойдёт, сменит гнев на милость и даст возможность всё объяснить.       Стоило двери захлопнуться за спиной (бывшего?) друга и его сестры, Гринвич практически перетекла на пол — сил стоять уже не было, к горлу вновь подкатывала тошнота (что и неудивительно, если вспомнить, что весь день питалась одними зельями да парой сухих бутербродов).       Хотелось одновременно смеяться и плакать: что же это за день такой, когда всё идёт наперекосяк? Ещё и эта выходка Себастьяна. Как он мог так поступить?! Знал же, насколько трепетно Гейл относится к своему тайному убежищу, как важно для неё это место. Всё равно что часть души. Даже зная, что в прошлый раз Сэллоу и Мракс вторглись в личное пространство ради блага самой Абигейл, она ещё долгое время косо смотрела на присутствие парней в своём «святая святых». А теперь Себастьян просто взял и притащил сюда Анну, прекрасно понимая, что это обернётся конфликтом!       Вытерев слёзы, Гринвич силой воли заставила себя подняться с пола. У неё ещё оставались дела. А пока… пока можно открыть давно присыпанную пылью бутылку огневиски. Может быть, хоть это немного поможет привести мысли в порядок.

***

      Себастьян и Анна влетели в гостиную Слизерина примерно в том же настроении, в котором покинули Выручай-комнату: она — в боевом, он — в подавленном.       — Сэллоу?! Где вас дементоры носили?! — тут же встрепенулся Оминис, коротавший ночь у камина.       За весь день он так и не смог найти Абигейл, будто она сквозь землю провалилась. Себ сказал, что она умчалась по каким-то делам и планировала вскоре вернуться, но девушки не было ни за ужином, ни на поле для квиддича, ни в библиотеке, ни в Выручай-комнате, ни в компании Малфоя, крайне обескураженного подобным вопросом (а может быть, резким тоном, которым вопрос был задан). Первоначальное замешательство («Да куда она могла деться?») сменилось волнением («А вдруг что-то случится?!»), затем злостью («Неужели нельзя было хотя бы предупредить?! Я точно запру её в Астрономической башне!»), а потом вновь волнением («А если уже случилось?!»). Последние два состояния сменяли друг друга с невероятной скоростью, время от времени смешиваясь между собой.       Так что потому парень попросту отмахнулся, когда Анна позвала их с Себастьяном «вспомнить старые времена» и устроить ночную вылазку по замку. Сэллоу, конечно же, отказать сестре не смог, хотя и сам был не настроен развлекаться. А потом и близнецы куда-то запропастились.       И вот теперь эти двое ввалились в гостиную обескураженные и запыхавшиеся, будто за ними гнался целый отряд Пивзов, возглавляемый мадам Пергамм.       — Ну, мы нашли Абигейл, — как-то растерянно пробубнил Себастьян, словно не уверенный в том, хорошая это новость или плохая.       — Что? Где? — Оминис тут же подскочил с кресла, роняя на пол плед и книгу, которую вот уже почти час безуспешно пытался читать.       — В Выручай-комнате. Но её лучше не стоит сейчас трогать, она… не в настроении, — тут же спохватился Сэллоу, понимая, что его друг готов сорваться с места на поиски любимой. А когда они оба в дурном настроении, это может плохо закончится для Хогвартса.       — Что ты несёшь? — Мракс попытался вырваться, но приятель держал его крепко.       — Она… — Себастьян перевёл взгляд с сестры на Оминиса и обратно. — Анна, ты не могла бы дать нам поговорить наедине?       — Что? — Голос девушки был полон праведного гнева. — Но я же…       — Анна, пожалуйста. — Тон Сэллоу стал умоляющим.       — Ладно. — Анна громко фыркнула, выражая своё отношение к поведению брата, а затем круто развернулась и направилась в женское общежитие. Ей было над чем подумать и что записать.       — Давай присядем? — осторожно предложил Себастьян, не зная, с какой стороны лучше подойти к разговору.       — Ты пугаешь меня, Себ. — У Оминиса были все причины насторожиться. Он буквально кожей чувствовал напряжение друга.       — Во-первых, я идиот, — покаянно начал парень, прекрасно понимая, что Мракс поддержит Гейл, особенно учитывая историю с криптой.       — Это не новость. Во что вы вляпались на этот раз?       — Мы с Анной пошли гулять по замку и решили, что будет неплохой идеей… э-э-э… посмотреть на Зал трофеев, — попытался он немного сгладить формулировку, но все прекрасно понимали, что за ней прячется: близнецы в очередной раз пытались стащить один из кубков. Не ценности ради, а просто на память и «потому что могут».       — И всё, конечно же, пошло наперекосяк. — Мракс утверждал, а не спрашивал, прекрасно зная, что Сэллоу — настоящий магнит для неприятностей, и если что-то могло пойти не по плану, то оно обязательно это сделало. — Но при чём тут Гейл?       — Слушай дальше. — Себастьян, наконец, взял себя в руки (перед этим подумав, что не отказался бы в этих руках подержать не только себя, но и бутылочку чего покрепче). — Так уж оказалось, что Пивза тоже потянуло в Зал трофеев, громить доспехи. Мы пытались спрятаться, но мордредов полтергейст нас заметил! Угрожал наябедничать преподавателям, представляешь?!       Такое развитие событий, в общем-то, тоже было предсказуемо. Иногда Оминису начинало казаться, что близнецы были далёкими родственниками главного школьного «шутника» — слишком уж сходились у них идеи.       — И что же случилось потом? — продолжал тянуть информацию Мракс, не отвлекаясь на возмущение друга.       — Мы сбежали. Рванули куда глаза глядят, лишь бы оторваться. Ну и… — Себастьян снова смутился. — Я по привычке побежал к Выручай-комнате. И потащил за собой Анну.       Пазл в голове Оминиса медленно начал складываться.       — О, во имя Мерлина… Сэллоу, у тебя вообще совесть есть?! Сначала крипта, теперь — Выручай-комната. Тебе можно хоть какие-то секреты доверять?! — всё сильнее распалялся парень, не в силах усидеть на месте. — Что, Гейл тоже застукала вас на выходе? — ядовито продолжил Мракс, не позволяя Себастьяну сказать хоть слово в свою защиту. — Что ж, тогда совершенно не удивительно, что она не в настроении! Они и так с Анной готовы без магии друг на друга кинуться… Я немедленно пойду туда, попробую её успокоить! И только попробуй… Сэллоу перехватил руку друга, уже протянутую за пиджаком.       — Всё намного хуже. — Парень покаянно опустил голову. — Абигейл оказалась в Выручай-комнате и очень разозлилась, когда увидела мою сестру. Настолько, что потеряла контроль над магией и едва не разрушила Выручай-комнату. Они с Анной наговорили друг другу лишнего, едва не устроили дуэль… Потом Гейл накричала на меня, выкинула мои вещи. Но она ведь тоже не права! У нас просто не было выбора, понимаешь?! Нам нельзя попадаться Пивзу! — Себастьян вновь начал распаляться, но быстро взял себя в руки. — И я думаю… мне кажется, стоит дать ей время немного успокоиться, понимаешь? Вдруг она не сможет сдержать силы, и пострадаете вы оба?       Оминис на секунду задумался: с одной стороны, Анна была для Абигейл настоящим триггером, а к Выручай-комнате Гринвич относилась как сам Мракс — к крипте, так что реакция была вполне предсказуемой. Но потерять контроль над магией? Тем более, настолько?       — О чём ты умолчал, Себ? — Голос Оминиса стал ледяным, когда юноша понял, что друг что-то умалчивает.       Сэллоу посмотрел на приятеля грустными щенячьими глазами, но с Оминисом это было бесполезно. Так что Себастьян набрал в грудь побольше воды, как перед прыжком в холодную воду, и выпалил:       — Когда мы пришли Гейл была не одета.       «Лучше расскажу сам, чем это сделает Абигейл или случайно ляпнет потом Анна. Может чистосердечное признание смягчит наказание?» — Парень зажмурился, ожидая реакции. Но Оминис продолжал молчать, и Сэллоу приоткрыл один глаз. Судя по выражению лица Мракса, он как раз размышлял, убить лучшего друга прямо сейчас или сделать это позже, растягивая удовольствие.       Всё так же не произнося ни слова Оминис небрежным движением накинул пиджак и направился к выходу из гостиной. Себастьяну казалось, что на этом разговор окончен, но Мракс развернулся уже почти на пороге.       — А во-вторых?       — Что? — Сэллоу был обескуражен неожиданным вопросом.       — Ты сказал: «Во-первых, я идиот». Что было во-вторых?       Себастьян вздрогнул. Он уже и забыл о том, в чём ещё собирался покаяться.       «Да чего уже теперь терять-то», — грустно усмехнулся парень и полез в карман.       — Я дважды идиот. Так увлёкся поисками загадки Кандиды Когтевран, что совершенно забыл. Вот, — Сэллоу сделал шаг вперёд и протянул другу клочок пергамента. — Это Гейл оставила, перед тем как уйти. Я забыл отдать.       На лице Оминиса отразилась целая гамма эмоций: удивление, злость, негодование, облегчение — Абигейл не пропала бесследно, а предупредила и оставила записку.       — Дай сюда. — Парень в несколько больших шагов преодолел разделяющее его с Себастьяном расстояние и выхватил пергамент из рук приятеля.       «Дорогой Оминис,       Прости, что не смогла предупредить лично. Неделя вышла суматошной, совершенно вылетело из головы, а теперь не могу тебя найти.       Знаю, ты не одобряешь моих вылазок с Натти и Поппи, но я должна пойти. Тем более теперь, когда мы выяснили, что это касается «Марионетки». Может, если мы выйдем на продавца, узнаем, откуда твой брат раздобыл это мордредово зелье. Сможем найти ниточку, чтобы прижать Нобиса. Его и всю эту шайку.       Я не могу позволить, чтобы на свободе расхаживали те, кто варит подобную мерзость.       Надеюсь, ты поймёшь меня и не станешь сильно сердиться.

С любовью,

Абигейл

      PS Обещаю, что буду осторожна. Я вернусь».       У Оминиса вырвался нервный смешок. В целом, он и подозревал, что Гринвич не смогла удержаться и в очередной раз убежала «спасать мир». С одной стороны, сердиться после записки было действительно трудно. С другой — что бы изменилось, если бы Мракс получил её утром? Всё равно переживал бы и не находил себе места, зная, что Абигейл где-то там сражается с бандитами. А если бы Гейл рассказала сама? Смог бы улыбнуться и отпустить, как договаривались? Или в очередной раз не смог бы совладать с эмоциями и паранойей?       — Что она написала? — Похоже, пауза затянулась, и Себастьян решил напомнить приятелю, что тот не один.       — То, что тебе стоило передать мне ещё днём, — огрызнулся Мракс, несмотря на собственные рассуждения — какая разница, было бы так лучше или нет, это не меняет того, что Сэллоу забыл о просьбе Абигейл.       «А может, сознательно не стал отдавать записку?» — В голову юноши прокралась ревность.       Оминис решил, что продолжать разговор не имело смысла, так что просто развернулся и вышел из гостиной.       Мракс шёл по пустынным коридорам спящей школы, постоянно ускоряя шаг. Что-то не давало покоя, не сходилось. У Абигейл не было привычки расхаживать полураздетой (хотя он-то был бы очень даже не против, но только если станет тому единственным свидетелем). Слишком стеснялась своих шрамов, хотя Оминис много раз говорил, что они не имеют значения. Почему же Себастьян застал Гейл в таком виде?       «Знаю, ты не одобряешь моих вылазок с Натти и Поппи, но я должна пойти,» — заботливо подсказывало сознание ласковым голосом Абигейл. Мракс почти перешёл на бег, из-за чего едва не вылетел прямо перед парочкой старост, выскочивших из-за угла как боггарт из шкафа. Догадка была логичной и, что ещё хуже, более чем вероятной. Хотелось как можно скорее добраться до восьмого этажа, Мордред бы побрал запрет на трансгрессию в Хогвартсе.       Оминис остановился, чтобы перевести дыхание, стоило потайной двери проявиться. Гейл была в комнате, но чем-то настолько увлечена, что даже не заметила появление гостя. Но Мракс уже никуда не торопился: она здесь, живая, в сознании. А значит, можно повременить и «осмотреться».       Очертания предметов, конечно, давали не так уж много, но вместе со звуками и запахами давали куда более полное и глубокое понимание, чем мог себе представить любой зрячий. Вещи хаотично раскиданы, словно произошло землетрясение, — такое часто бывало из-за выбросов магии. Пахнет кровью и прелой землёй, но ярче всего — целебными зельями и отварами. Каким-то противоядием — их Оминис ещё не научился отличать по запаху, но общее представление имел. Бодрящим травяным сбором с какими-то добавками, вероятно, тоже лекарственными. Огонь в камине разожжён жарче, чем обычно, — вероятно, Абигейл ещё знобило. Не заметила появление Мракса — значит, очень слаба. Чем бы Гейл ни была занята, она всегда отвлекалась, стоило юноше появиться рядом.       Сердце пропустило удар. По пути в Выручай-комнату Оминис ещё не знал, с чего начнёт: будет ругаться, что опять рисковала собой? Обнимет и прижмёт к себе, чтобы упоенно слушать звук биения сердца? Скажет, что ничего не знал о выходке близнецов, и полностью на стороне любимой?       Но Абигейл решила за него, наконец заметив постороннее присутствие в комнате. Подскочила, сбрасывая с коленей ворох бумаг, а с плеч — целых три тёплых пледа. Покачнулась, но удержала равновесие, уцепившись за каминную полку.       — Оминис? — Голос девушки звучал настороженно и хрипловато.       Все слова вылетели из головы. Какая разница, с чего начинать? Мракс и сам не заметил, как сорвался с места и оказался рядом с любимой, сжав в объятиях. За время его отсутствия       Абигейл успела одеться. И не только: под одной из любимых рубашек, слишком большой по размеру и свободной в плечах, ощущалась тугая повязка через всё тело. Ещё более отчётливо запахло целительной мазью.       — Гринвич, если тебе так надоело жить, давай я сам тебя добью? И ты своего добьёшься, и мне спокойнее будет. — Оминис говорил не зло, а скорее устало.       Как бы юноша ни пытался сдержать обещание, но не мог не волноваться, запихнуть поглубже свои тревоги и заткнуть внутренний голос, твердивший, что с постоянными отлучками Абигейл нужно что-то делать. Что, если в следующий раз она не успеет увернуться от проклятья или разлетающихся обломков? Если враг окажется не по зубам?       Оминис даже не представлял, насколько его мысли на этот раз были близки к истине. Гейл обещала вернуться, но в первый раз за долгое время — с той битвы с гоблинами и Ранроком, — не была уверена, что сможет это сделать.       — Перестань. Со мной всё в порядке, просто небольшая царапина, бывало хуже. Ничего страшного не произошло. — Абигейл не хотелось волновать Мракса ещё сильнее, но её слова возымели обратный эффект.       — В порядке?! Прекрати держать меня за идиота! — Оминис отступил на шаг, сам не зная, почему сорвался. Ведь не ради этого же так бежал сюда. — Можешь разыгрывать бессмертную героиню перед своими подружками, но мне-то не ври! — Может, дело в том, что каждый раз Мракс невольно вспоминал полумертвую Абигейл, на которой живого места не было после битвы с Ранроком? — Или ты уже так заигралась, что не доверяешь даже мне? — Это точно было уже слишком, и Оминис не понимал, куда его несёт, но остановиться не мог. Может, дело в той проклятой свадьбе и бессознательной Гейл, когда парень едва не поседел от ужаса, пока ждал вердикта врачей? — Или своим гриффиндоркам и пуффендуйкам ты теперь доверяешь больше, чем мне?! — А может, всё и сразу? Просто слишком долго копилось, не находя выхода. Разрастаясь в душе отвратительной гангреной, вызванной страхом, бесконечными тревогами и паранойей? И эта маленькая невинная ложь стала последней каплей, перевесившей чашу выдержки? Чем-то большим, чем он мог вынести?       Абигейл отшатнулась, словно от удара. Она так старалась не волновать Оминиса, зная как он переживает, хотела успокоить. А что вместо этого? Почему он опять начинает, ведь всё уже давно решили, всё было в порядке? Наверное, стоило сказать что-нибудь мягкое, попробовать прекратить ссору прежде, чем успеет разгореться пламя.       Но в камине полыхнул огонь, а в душе девушки — настоящий пожар. Невыносимо горела рана на спине, нервы на пределе — удалось найти зацепку, но кому, кроме самой Абигейл, это нужно? Она опять закрывала собой кого-то, подставилась под удар вместо других. Опять была на грани смерти, не иначе как по собственной глупости и мягкосердечности. И опять, опять, ОПЯТЬ эта Анна, которой везде нужно сунуть свой нос, и Себастьян не лучше, лишил подругу драгоценного тайного уголка, лишь бы сестричка, упаси Мерлин, не схлопотала наказание. И что теперь?! Даже Оминис, драгоценный, любимый Оминис, кричит на Абигейл. И из-за чего — из-за такой мелочи, как размер раны. Хах! Как-будто они ВСЕ так не делали? Не сам ли Мракс врал после прошлого спарринга, что всего лишь неудачно упал и ушибся, а не заработал трещину в ребре? Про Себастьяна и говорить нечего. Так в чём же дело?       Комната ходила ходуном, но Гейл едва ли замечала это, как и Оминис, утопающие в злости, тревогах и неразрешённых обидах.       — Если ты пришёл ради того, чтобы поорать на меня, то выметайся! — злые, грубые слова слетели с языка быстрее, чем Гринвич успела осознать, что сказала.       В глубине души ей хотелось, чтобы Оминис тряхнул головой, отгоняя наваждение, улыбнулся и сказал, что сам не знает, что на него нашло, ведь на самом деле он пришёл, потому что любит Абигейл и хочет быть рядом.       Оминису тоже этого хотелось. Где-то глубоко в душе.       Но на поверхность вышло нечто тёмное, холодное и пожирающее заживо. Может, фирменное Мраксовское безумие?       А потому он просто развернулся и ушёл, не говоря ни слова. Зачем бежал? Ради чего так торопился? Почему не сказал то, что собирался? Зачем сорвался? Он не знал и даже не раздумывал над этими вопросами. Кипел от злости.       Попробуй она остановить его, он очнулся бы от кошмара, наверное. Перевёл дыхание и начал сначала.       Но она не остановила. Слишком больно, слишком страшно. А когда страшно, она привыкла прятаться в себя и кусать любую руку, что попробуют протянуть.       Если бы он хоть на секунду замешкался, наверное, она бы попробовала что-то сказать, позвать по имени. Но он не замешкался — так торопился уйти. Слишком больно, слишком страшно. А когда ему страшно, он привык убегать.