more than I can take

My heart wants to stay

But I've gotta go

© Not Alone — Shallow Side

      Абигейл не видела Оминиса уже давно. Промозглая осень успела смениться такой же противной зимой. Снег падал и таял, образуя на уютных улочках Хогсмида грязные лужи. Она точно знала, что Мракс ненавидит такую погоду. Ещё помнила. И тем более странным оказалось увидеть знакомую светловолосую макушку среди петляющих переулков, уводящих за пределы деревушки. Гринвич и сама не была уверена, зачем последовала за Оминисом, но это казалось жизненно важным.       Первый поворот, второй, третий — лишь бы не вляпаться в грязь и коричнево-бурые комья, в которые превратился первый снег.       «Смотри, куда прёшь, придурок!» — само сорвалось с языка. Но грубиян растворился в узкой тёмной аллее.       На секунду Гейл показалось, что она потеряла Оминиса из виду, но огонёк волшебной палочки мелькнул между двумя зданиями.       «Куда он идёт?»       — Оминис! — наступая на гордость окликнула Абигейл, но Мракс не обернулся, исчезая за очередным поворотом.       Кладбище. Вот куда он её вёл.       Гейл окинула тоскливым взглядом могилы родителей (на маминой уже давно засох букетик лаванды), профессора Фига и Мириам, малышки Рози, погибшей в ту ночь, когда проснулись силы Абигейл, всех четырёх Хранителей, Лорелеи О’Лири и Пенелопы Пуффендуй. Одни надгробия были совсем старыми, потёртыми временем, другие — новыми, даже земля не успела утрамбоваться. Ни на одном не было дат, только имена. И надпись, одинаковая на каждом камне: «Мы разочарованы».       Когда уже успело так стемнеть? Хогсмид, не освещённый привычными огнями, казался вымершим. Нигде не слышался смех или хотя бы ругань торговок. Не хлопали двери магазинчиков и пабов.       Гейл тряхнула головой, повернулась туда, где в последний раз видела Оминиса, словно растворившегося за одним из обшарпанных склепов, и потянулась за палочкой. Но её не оказалось в привычных ножнах, прилаженных к правому предплечью, как не было за поясом холодной стали кинжала.       Чем ближе к склепу, тем отчётливее слышались звуки. Девушка даже обрадовалась — неестественная тишина давила на нервы, и почему-то очень хотелось плакать. Спина болела, словно по ней прошлись кнутом или смоченным в воде ивовым прутом.       Звук нарастал, сменившись неприглядной картиной. Мисс Глэдис Кирк, полувыползшая-полувывалившаяся из склепа, едва ли напоминала себя: лицо перекошено от ужаса, на месте одного глаза пируют опарыши, а на внутренностях, выпадающих из распоротого живота, уютно устроились личинки. Женщина шевелила губами, наполовину обглоданными какими-то падальщиками, но из разодранного в клочья горла с виднеющейся трахеей доносились лишь хрипы и свист.       Пройдя пару ярдов, мучительница остановилась и встала неожиданно для её состояния прямо. Посмотрела на бывшую воспитанницу единственным уцелевшим глазом, а затем рассмеялась. Громко, истерично, надрывно, почти задыхаясь. Так, как смеются сумасшедшие. Так, как смеялась Исидора.       — Это всё твоя вина, — проговорил ходячий труп бархатным голосом Морганак.       Игнорировать шум за спиной не смог бы даже инфернал. А Гейл узнала бы эти звуки из тысячи.       Медленно, словно это могло изменить хоть что-то, она развернулась. Акромантул стоял всего в десятке ярдов и клацал огромными, почему-то красно-розовыми, как у ядовитого матриарха, хелицерами. Наконец замеченное, чудовище ожило и неспешно, словно зная, что жертва никуда не денется, двинулось по направлению к Абигейл.       Палочки нет. Бежать некуда. Просить о помощи некого.       Только смириться с неизбежным.       Гейл закрыла глаза, но не смогла не закричать от ужаса, ощутив зловонное дыхание прямо у своего лица.       — Мисс! Мисс! Пожалуйста, проснитесь! Деек волнуется! — причитал домовик, пытаясь растолкать заплаканную и кричащую во сне Абигейл. — Простите, мисс! Деек не хотел, но Деек должен!       Щелчок длинных узловатых пальцев, и прямо на голову девушки опрокинулся таз с тёплой водой.       Гейл подскочила на кровати, хватая ртом воздух, словно он мог закончиться в любую секунду.       — Простите, мисс. Деек должен был, — тараторил эльф.       Абигейл пустым затравленным взглядом обвела комнату, словно не понимая, где находится, пока не смогла сосредоточиться на домовике. Потребовалось время, чтобы в сонный и поглощённый паникой мозг уложилась информация.       — Да, конечно, Деек. Спасибо. Надеюсь, я не сильно напугала тебя, — прохрипела Гейл.       — Мисс нужна помощь? Деек мог бы позвать профессора Уизли или перенести мисс в лазарет, — участливо предложил эльф, прижимая уши к голове.       — Нет-нет, не стоит беспокойства. — Голос с трудом, но возвращался к хозяйке. — Я… — Взгляд девушки упал на часы: возвращаться в спальню уже поздно, а спускаться к завтраку или бродить по замку — слишком рано. — Я приведу себя в порядок и пойду.       Пока она ополоснётся и сменит повязку, как раз пройдёт достаточно времени, чтобы можно было без опасений ходить по коридорам.       — В таком случае, мисс Абигейл не будет против, если Деек возьмёт одну из книг и покинет мисс?       — Конечно, всё в порядке, правда. — Гейл кое-как удалось вымучить из себя улыбку.       Всё та же маленькая ложь, что и вчера — всё тело затекло, спина болела, будто её и впрямь всю ночь секли кнутом, глаза красные и бегают из стороны в стороны, а сердце упорно пыталось проломить рёбра изнутри. Деек недоверчиво прищурился, но кивнул головой, принимая ответ. Никаких скандалов и претензий. Так какие же докси покусали вчера Мракса?       Сон, хоть и оказался кошмаром, отодвинул вчерашние переживания на задний план, уступив место холодному разуму. Злость сошла на нет, оставив за собой усталость, боль и чёткое понимание происходящего, отделившегося наконец от эмоций и вымысла.       Намыливая длинные волосы лавандовым мылом, Абигейл пришла к выводу, что всё так же сильно сердится на Сэллоу. Он не имел права притаскивать Анну в Выручай-комнату. Вряд ли Себастьян сделал это просто так, но сути не меняет.       Обрабатывая рану (диагональный шрам на спине превратился в крестообразный, одна из сторон которого была красной и продолжала кровоточить — рубцовая ткань едва успела наметиться) поняла, что на Оминиса, в общем-то, не злится. Скорее переживает, почему всё случилось так, а не иначе. Ведь это было неправильно, не так, как должно быть, — уж это Гейл чувствовала каждой клеточкой своего усеянного шрамами тела.       Зато наматывая бинты (спасибо предусмотрительной Выручай-комнате) вокруг всего торса, осознала, что дальше так продолжаться не может. Они обсуждали свои чувствтва и отношения уже много раз, давали обещания, пытались друг друга понять, найти компромисс, пойти навстречу. Но всё вернулось на круги своя — скандалы, неосмотрительные злые слова, обиды.       С какой-то отстранённостью, уже застёгивая рубашку — чёрную, вопреки школьным правилам, — Абигейл пришла к выводу: пора расставить точки над i. А если Оминис просто проигнорирует или сделает вид, что Гейл ему посторонняя, то девушка просто сэкономит время. Вот только как начать этот разговор?       Она всё ещё любила Мракса и не отрицала этого. И будет любить, даже если грядущий разговор разобьёт ей сердце. Абигейл даже была почти уверена, что Оминис тоже любил её. Всё ещё. Наверное.       Но игнорировать дракона в комнате дальше было нельзя. Может, им просто не суждено быть вместе? Верить в это не хотелось. Столько всего пройдено, столько пережито. Почти весь прошлый год они мотали друг другу нервы, чтобы урвать свой кусочек счастья. Чтобы готовить вместе завтрак на крохотной кухоньке в деревенском доме, вместе гулять по лесу, смеяться и просто… жить? И всё ради того, чтобы вновь расстаться?       По щеке скатилась одинокая слеза, но Абигейл не позволила себе раскисать, гордо расправила плечи, почти не поморщившись от боли, и накинула мантию.       Оминис поднялся с постели с гудящей головой и красными глазами — уснуть ночью так и не удалось. Он раз за разом прокручивал в голове разговор с Гейл, если это вообще можно было назвать разговором.       Зачем сорвался и накричал? Ведь не хотел же. Почему ушёл, вместо того чтобы успокоиться и всё обсудить? А что обсуждать-то? Что «змеиное хладнокровие» отказывает Мраксу, стоит Абигейл оказаться рядом? Что он сам не свой, когда ей грозит опасность? Что хочет запереть в какой-нибудь комнате, которую не откроешь никакими чарами, лишь бы перестать сходить с ума от волнения каждый раз, когда Гейл покидает замок?       Но это же ненормально! Гринвич — не чья-то собственность, она ни за что не позволит так с ней обращаться. Может, Оминис и впрямь слишком рано решил, что семейное безумие обошло его стороной, а теперь пришёл и черёд младшего наследника Салазара Слизерина?       — Опять кошмары? — сочувственно поинтересовался Аббот, заставляя приятеля вернуться в реальность.       — А? Да… прости, не заметил, как ты подошёл. — Оминис безразлично пожал плечами.       Но Эрнест не торопился уходить.       — Паршивая ночка была, да?       — Не то слово.       — Если нужна какая-то помощь, ты говори. Не чужие люди. — Аббот протянул руку, чтобы потрепать Мракса по плечу, как делал с другими друзьями, но вовремя остановился, вспомнив, что тот не слишком любит чужих прикосновений.       — Всё в порядке, правда.       «Перестань. Со мной всё в порядке», — едко напомнило сознание голосом Гейл. Разве Оминис сам не врал сейчас другу? Ведь такая мелочь, типичная отговорка, которую повторяют все, даже если эта ложь очевидна.       «Мерлин, что же я натворил! — Биться головой о столбик балдахина не помогло бы, но Мраксу хотелось попытаться. — Если Абигейл после такого пошлёт меня куда подальше, то будет совершенно права! Она ведь ранена, да ещё и близнецы напортачили. А что я? Поддержал, утешил, успокоил? Нет, пришёл и наорал! На ровном месте! Ну, не на ровном, но…»       Оминис сунул голову под холодную воду. Только что уложенные волосы вновь растрепались и повисли, мокрыми лентами облепив лицо.       — Что произошло? Ты вернулся сам не свой, но так ничего и не рассказал. — Сэллоу без стука вломился в ванную, убедившись, что кроме Мракса там никого нет.       Себастьян тоже был без настроения. Вчера он вернулся на адреналине, и казалось, что море по колено. Но времени подумать было достаточно.       С одной стороны, Сэллоу подвёл Гейл, когда притащил Анну в Выручай-комнату. Ну что стоило спрятаться в каком-нибудь кабинете или побежать в крипту? Если уж Оминис так разозлился, когда Себастьян привёл новую подругу в тайное убежище, то стоило ли ожидать иного от Гринвич, характером которой можно было гвозди забивать? Спасибо, что на месте не прибила, а только попугала. Страшно представить, что было бы, если бы разозлённая Абигейл на самом деле атаковала Анну. Да, Сэллоу иногда удавалось вырвать победу в спаррингах, но на тренировках всегда были жёстко оговорённые правила. В реальном бою у него не было и шанса выстоять против подруги, особенно теперь, когда она вновь в полной мере контролировала древнюю магию.       С другой стороны, Гейл прощала лучшему другу и не такое, чего стоит прошлая зима. Тем более, что у Себастьяна были веские (по его нескромному мнению) причины. Вот только… где проходит грань? Какая ошибка станет последней каплей, переполнившей чашу терпения?       Следовало бы поговорить с Абигейл, только осторожно, чтобы не испортить отношения окончательно.       «У нас же совместный проект по Зельям! — осенило Сэллоу. — Надо бы узнать, что Гейл успела сделать, предложить поработать вместе. А там, глядишь, получится помириться».       Слишком много точек соприкосновения: Зельеварение, общие уроки, игра в команде, крипта, Выручай-комната. Хотя последняя, скорее, была камнем преткновения, нежели связующим звеном.       — Не хочешь говорить, так спрошу у Гейл.       Оминис так и не ответил, так что Себастьян пожал плечами и вышел из ванной, делая вид, что поведение друга его совсем не задело.       По дороге к полю для квиддича Сэллоу немного обогнал Аббота и Кирби, чтобы попытаться поговорить с подругой до начала тренировки. Но план рухнул моментально: Абигейл не было на поле.       Она почти никогда не опаздывала (это технически довольно сложно, учитывая соседство с Рейес).       — А где… — обратился он к Имельде, которая активно разминалась, не обращая внимания на мерзкую даже по ноябрьским меркам погоду.       — Абигейл взяла самоотвод по здоровью. Сегодня тренируемся без ловца, — поморщилась капитан, которую эта новость порадовала, как русалок орошение озера. Себастьян запнулся. По «состоянию здоровья»?       — А…       — Утром ходила к целителю, пока мы спали. Мадам Чиррей запретила ей тренироваться ещё неделю. Подробности спроси у Гейл за завтраком, я торопилась. — Имельда словно предвидела вопросы. Похоже, Сэллоу был не первым, кто их задавал: неподалёку от трибун уже разогревались Стеф и Хеффи, перебрасывая друг другу квоффл.       Себастьян с тоской посмотрел на замок, но всё же присоединился к охотницам. Если попробует сбежать с тренировки, Рейес убьёт его раньше, чем он успеет покинуть поле.       — Мисс Гринвич? До начала занятий ещё час, тем более первой у вас в расписании стоит Нумерология, если я не ошибаюсь. Вы что-то хотели? — Несмотря на раннее утро, Шарп уже был в своём кабинете и выглядел так, будто пришёл сюда ещё несколько часов назад.       — Да, профессор. Простите, что отвлекаю вас от работы. — Гейл дождалась приглашения, прежде чем занять стул для посетителей. — Я хотела показать вам некоторые наработки, а также выкладку по годовому проекту.       — Уже? — Преподаватель, наконец, поднял взгляд от стопки бумаг и с интересом посмотрел на ученицу. — Что ж, в таком случае, показывайте.       — Я хотела бы начать с проекта…       — А как же мистер Сэллоу? Вы ведь должны были защищать своё творение вместе. — Сколько бы времени ни прошло с тех пор, как Шарп покинул пост мракоборца, фирменный цепкий взгляд никуда не девался.       — Он занят на тренировке по квиддичу, — не моргнув глазом ответила Абигейл, — но мы вместе работали над зельем, так что я смогу ответить на любые вопросы. Кроме того, — сменила она тему, чтобы не дать профессору возможность возразить, — я консультировалась с целителем Пруэттом. Разумеется, после того, как рецепт был полностью завершён.       Правда, Гейл умолчала о том, что именно ответил ей Пруэтт и на какую сумму предложил заключить пари на то, что его старого приятеля хватит инфаркт. А заодно обещал в случае отчисления из Хогвартса написать рекомендацию для Высшей Школы Целителей, куда можно было попробовать поступить и с результатами СОВ.       Шарп, в свою очередь, с каждым словом проникался всё большим любопытством. Он ждал от своей лучшей ученицы чего-то оригинального и теперь с трудом мог сдержать улыбку. Чем же Гринвич удивит его на этот раз?       — Вот как? Значит, вы выбрали целительское зелье? Что ж, это похвально. Но зачем вам потребовалась консультация Пруэтта?       — Мы хотели быть уверены в ценности нашего проекта, — пожала плечами Гейл. — Было бы глупо тратить столько времени, сил и ингредиентов на что-то, что никогда никому не пригодится.       «А ещё затем, чтобы точно знать, чем вас, в случае чего, откачивать, профессор», — мысленно добавила Гринвич.       Шарп усмехнулся, откидываясь на спинку кресла. Вот что он особенно ценил в своей протеже — рациональность и нестандартный подход. Пожалуй, из неё мог бы получиться действительно неплохой целитель-зельевар. Хотя, есть учесть склонность Абигейл к авантюрам, аналитический ум и прекрасное владение боевыми заклинаниями, то и мракоборец вышел бы отменный. Со временем.       — Мисс Гринвич, вы удивитесь, сколько студентов даже не задумывается о таких незаметных деталях своих школьных работ, как ценность для волшебного сообщества.       Насладившись замешательством на лице ученицы (похоже, ей даже в голову не приходило, что можно потратить время и ценные ингредиенты впустую), Шарп продолжил:       — Конечно, я предпочёл бы, чтобы мистер Сэллоу также присутствовал при вашей презентации, чтобы я мог оценить его вклад в работу. — Сбить с толку опытного преподавателя было практически невозможно. Но любопытство брало верх. — Но так уж и быть, я ознакомлюсь с результатами вашего совместного творчества и задам вопросы мистеру Сэллоу позже. Давайте сюда свои записи.       Абигейл нервно протянула наставнику свиток, сверху приложив письмо целителя Пруэтта, надеясь что Шарп в первую очередь прочтёт рекомендацию, и это немного смягчит неоднозначность темы проекта.       Однако, манёвр не удался — зельевара куда сильнее интересовала практическая сторона.       Профессор даже не успел развернуть свиток целиком — уже одного только названия хватило, чтобы Шарп растерял всю расслабленность и покраснел. Мужчина ещё раз перечитал заголовок, не веря своим глазам. Затем ещё раз. Пристально посмотрел на ученицу, собираясь что-то сказать, но передумал, очевидно, не в силах сходу подобрать слова.       Вновь перечитал заголовок, усилием воли заставив себя не коситься на Абигейл.       Как оказалось, Гринвич и Сэллоу серьёзно подошли к вопросу, подробно обосновав выбор каждого из ингредиентов, рассчитали процесс приготовления с учётом рекомендованных фаз лунного цикла, а также почти на десять дюймов расписали ценность работы, указав возможные аналоги среди уже разработанных ранее зелий и их недостатки.       Всё ещё не слишком твёрдой рукой Шарп сделал несколько пометок на полях касательно количественной составляющей некоторых предложенных трав, но в остальном придраться было не к чему. Кроме главного.       — Мисс Гринвич, вы ни о чём не хотите мне рассказать? — вновь обретя способность говорить, поинтересовался профессор.       — Нет, сэр, — невинно похлопала глазами Гейл. — Только вы забыли прочитать комментарии целителя Пруэтта.       Шарп покосился на конверт, словно тот вот-вот должен был превратиться в громовещатель и наполнить тихий кабинет заливистым смехом целителя. В том, как отреагировал на проект Ланселот, Эзоф не сомневался ни секунды. Рыжий интриган наверняка ещё и порекомендовал Гринвич прихватить с собой «Сердечный эликсир».       Зато стало понятно, почему мистер Сэллоу не рискнул явиться пред светлые очи декана: своей любимице, да ещё и в неформальной обстановке, Шарп готов был спустить с рук подобную экстравагантную выходку, а вот одарённому генератору неприятностей факультета вряд ли удалось бы отделаться одним испугом.       Всё ещё не без опаски, профессор вскрыл конверт. К счастью, тот не взорвался и не превратился в громовещатель. Сложенное вдвое письмо, украшенное официальной печатью больницы Святого Мунго, было исписано мелким убористым почерком. Осыпая читателя сложными целительскими терминами и заковыристыми формулировками, Пруэтт расписывался в исключительной полезности и социальной важности проекта, обещая убедить руководство больницы приобрести образцы зелья, когда оно получит патент и пройдёт практическую проверку.       Последнее заставило зельевара подавиться воздухом. Как Пруэтт себе это вообще представляет?! Пусть сам проверки устраивает, на своих пациентах, а не на его, Шарпа, студентах! Несовершеннолетних, между прочим!       Эзоф неожиданно понял, что, пожалуй, слишком резко отверг инициативу профессора Уизли провести для старшекурсников уроки по половому воспитанию. А ещё следовало озаботиться вопросом дополнительных заклинаний, препятствующих разврату в замке. К слову, когда их последний раз обновляли, и что конкретно вплетено? Определённо, следовало заняться этим как можно скорее. Когда, говорите, у замдиректора окно в расписании? Первым уроком? Просто прекрасно!       «Мерлин, за что мне такое наказание?!»       — Мисс Гринвич, вы точно не хотите рассказать мне о чём-то ещё? — Шарп не был уверен, что он точно хочет знать ответ на свой вопрос.       За несколько секунд, что Гейл молчала, профессор успел поседеть ещё сильнее. Или, по крайней мере, ему так показалось.       — Сэр, я думала, что вы будете задавать вопросы по проекту, но если их нет, то вот выкладки по зелью, которое я разрабатываю, у меня возникли сложности с растворением… — Абигейл пожала плечами и перешла ко второму пункту повестки дня, делая вид, что не поняла намёка Шарпа.       Кажется, она всё-таки должна Малфою галлеон — вредный хорь сразу (как только отсмеялся и вытер слёзы) поставил на то, что профессор подумает самое худшее, увидев тему проекта.       Шарп малодушно отмахнулся, не дослушав ученицу, и отложил листы пергамента на край стола, надеясь, что там не обнаружится чего-то ещё более «интересного».       — Абигейл, утолите моё любопытство, — решил он попробовать зайти издалека, — почему вы выбрали именно эту тему? Согласитесь, она несколько… необычна. — Подобрать цензурное определение с первого раза не удалось, так что пришлось сделать паузу, чтобы найти приемлемый эквивалент.       Гейл расплылась в улыбке, как выпускник, вытащивший простенький билет на экзамене.       — Сэр, в наш современный век девушкам стоит задумываться о своей карьере. Вот представьте: кто-то закончит школу, поступит в Академию, чтобы стать мракоборцем. Будет защищать наше общество от тёмных волшебников, сажать преступников в Азкабан, раскрывать заговоры. Встретит хорошего человека, с которым свяжет свою судьбу. И что дальше? Выбирать между семьёй и карьерой? Либо муж и дети, либо призвание? Конечно, уже есть средства. Но, как я успела узнать, они все были разработаны зельеварами-мужчинами, не слишком обеспокоенными особенностями женского организма. — Гейл всё ещё смущалась говорить подобные вещи в присутствии наставника (это не над друзьями подшучивать), но не позволяла себе отвлекаться, чтобы не запнуться и не сбиться с текста заранее подготовленной и заученной наизусть речи. — Мы же постарались подойти со стороны именно потребностей женщины. Ведь куда проще один раз выпить зелье, дающее результат на долгий срок, чем постоянно думать о том, окажется ли нужный эликсир под рукой.       Шарпу очень живо представилась его протеже на месте этой «гипотетической» женщины — прекрасные оценки и окончание Академии «с отличием», идеальная карьера, награды, как когда-то у самого Эзофа. В душе бывшего мракоборца проснулась даже какая-то отеческая гордость за ученицу. Семья, конечно, — это прекрасно. Но захочет ли сама девушка бросить всё ради домашнего очага?       «Так, подождите-ка…»       Профессор несколько раз моргнул и едва заметно улыбнулся — Гринвич умела заговаривать зубы. И как только Фиг целый год справлялся с ролью её опекуна?       — Допустим, я понимаю ваш интерес к данной работе. Надеюсь, исключительно потенциальный. Как понимаю, инициатива взять подобную… тему исходила именно от вас. Но в чём же практический интерес мистера Сэллоу? — вернулся к сути разговора Шарп.       — Думаю, этот вопрос лучше задать Себастьяну, сэр. — Разумеется, они не раз обсуждали, что Себ будет говорить, и Абигейл могла бы ответить вместо него, но просто не смогла удержаться от маленькой мести.       Профессор задумчиво постучал пальцами по столешнице.       — Пожалуй, так действительно будет лучше. Ваше занятие у меня как раз стоит последним в расписании. Что ж, мисс Гринвич, — поторопился он завершить разговор, пока на голове не все волосы успели поседеть, — если у вас больше нет ко мне вопросов, вы можете идти.       — А как же… — Гейл неуверенно кивнула на стопку пергамента.       — К сожалению, времени мало, мне нужно подготовиться к приходу первокурсников. Я дам знать, когда изучу ваши записи. Оценка за проект будет выставлена по итогам разговора с вашим напарником.       Шарп вновь склонился над своими бумагами, намекая что диалог окончен. Абигейл, едва скрывая улыбку, поблагодарила и поспешила покинуть кабинет. Она добилась того, чего хотела: во-первых, шокировать декана ещё сильнее будет сложно, если она всё же решится рассказать о том, что нашла в логове бандитов, а во-вторых, теперь Гейл не зависела от Себастьяна, если тот вновь подведёт.       Не сказать, что жизнь налаживалась, но действовать по заранее построенному плану определённо было проще.       Абигейл не стала игнорировать завтрак — больной организм требовал усиленного питания для скорейшего восстановления (и чтобы перебить неприятный вкус целебных зелий и отваров). Но в Большой зал влетела практически в последнюю минуту, на ходу хватая со стола то, что ещё осталось, и подсаживаясь к Малфою. Родолф удивился, но никак этого не показал, благо, Гейл не в первый раз так делала, не желая хотя бы за едой слушать нотации Имельды о своих способностях.       Гринвич очень дорожила подругой, но Рейес умела быть поистине невыносимой, и однажды это уже привело к ссоре, когда Абигейл в ответ на очередную отповедь заявила, что искренне не понимает, зачем, в таком случае, её тогда вообще взяли в команду, и не лучше ли Имельде будет поискать нового ловца. Не разговаривали потом два дня, но Гейл просто не могла слишком долго обижаться на подругу, прекрасно понимая, на что сама подписалась, а Рейес, как и всегда, делала вид, что ничего не произошло.       Когда Абигейл уже встала из-за стола, на ходу пережёвывая кусок пирога, Сэллоу предпринял очередную попытку поговорить, и даже отмахнулся от Анны, вцепившейся в рукав брата как клещ. Но Гейл сделала вид, что ничего не заметила. Только скользнула взглядом по столу напоследок, ничем не выказывая своё волнение — Оминиса не было. Почему-то это одновременно расстраивало и радовало. Она всё ещё не знала, готова ли с ним говорить. Как он отреагирует на встречу? Сделает вид, что едва знакомы? Пройдёт мимо, даже не здороваясь? Улыбнётся и пожелает доброго утра, словно ничего не произошло?       Сердце заходилось, пробивая себе путь через грудную клетку, дышать становилось всё тяжелее…       Гейл качнула головой и натянула вежливую улыбку. Хватит. Нельзя быть слабой. Этот мир слишком жесток, чтобы показывать ему, насколько ты на самом деле беззащитен.       Абигейл в очередной раз отругала себя за то, что забыла об этой простой истине, расслабилась, уверенная в том, что кто-то всегда будет рядом — друзья, возлюбленный, наставник. Пора было вспомнить, каково это — рассчитывать только на себя.       На большей части занятий, к счастью, никаких проблем не возникло — Абигейл почти всегда сидела с кем-то из подруг. Главное, последней войти в кабинет и первой из него сбежать, чтобы не отвечать на вопросы сокурсников, заинтересованных здоровьем ловца слизеринской команды, или, хуже того, не столкнуться нос к носу с Себастьяном.       Гринвич, конечно же, не собиралась игнорировать его вечность. Прямого разговора было не избежать, но она предпочла бы сделать это где-то, где им не помешают, а спор на повышенных тонах (Гейл не сомневалась, что с Сэллоу по другому не получится) не повлечёт за собой слухи.       О Мраксе Абигейл старалась не думать и даже не смотреть в его сторону. Парень вёл себя отстранённо, на вопросы преподавателей отвечал через раз, да и Себастьяну периодически приходилось одёргивать приятеля, чтобы тот не врезался во что-нибудь, несмотря на чары волшебной палочки. Но подойти к Гейл Оминис не пытался, да и в целом делал вид, что они были едва знакомы.       Это всё ещё вызывало неоднозначные чувства у самой Абигейл, которая так и не смогла решить, успокаивает её подобное поведение Мракса или, наоборот, огорчает. Разум упорно твердил первое, сердце же склонялось ко второму. Пришлось ещё раз напомнить себе о плане.       — Гринвич! — одёрнула девушку Натти, когда Гейл в очередной раз собиралась скрыться от Сэллоу за поворотом. — Как ты себя чувствуешь?       — Жить буду, — поморщилась Гринвич.       — Нам удалось кое-что выяснить и… — Натсай не терпелось поделиться важными открытиями, ведь прошлым вечером было совершенно не до этого.       — Подожди, не здесь. — Абигейл воровато огляделась. — После уроков, у Чёрного озера.       — Хорошо, я скажу… — кивнула Натти вслед удаляющейся спине, — Поппи.       — Гейл, подожди!       Абигейл закатила глаза, но остановилась. Бежать всё равно некуда — Себастьян стоял как раз между подругой и входом в кабинет Зельеварения.       — О, Сэллоу, отлично, что я тебя встретила, — растянулась в улыбке девушка, заставив приятеля замереть на месте от шока и настолько откровенной лжи. — Профессор Шарп просил передать, что тебе нужно будет задержаться после занятий.       — А… — окончательно растерялся Себастьян, — зачем?       В голове стаей взбесившихся пикси метались мысли: их с Анной всё же заметили вчера вечером? Или Гейл сама сдала приятеля, который её подвёл? Да нет, быть такого не может, ведь тогда ей пришлось бы рассказать, что она сама делала вне общежития ночью. А может, Гринвич просто пытается переключить внимание, чтобы вновь ускользнуть от разговора? Утром Сэллоу и подумать не мог, что с Абигейл будет сложно не только вести разговор, но и хотя бы его начать. А может, Шарп узнал ещё о каком-то проступке и теперь хочет наказать вечного нарушителя? Или… дело в Анне? Ведь профессор хорошо знаком с целителем Пруэттом, взявшимся контролировать лечение девушки.       В своих размышлениях Себастьян едва не пропустил ответ подруги.       — … проекте.       — Нашем проекте? — пытался уловить нить разговора Сэллоу.       — Да, о нашем проекте, — всё так же радушно улыбнулась Абигейл и похлопала приятеля по плечу. — Удачи!       Она успела скрыться за массивными дверями класса прежде, чем Себастьян понял, что, во-первых, Гейл вновь виртуозно избежала разговора, и, во-вторых, Шарп хотел задать ему вопросы по годовому проекту, в котором Сэллоу, говоря по правде, принимал не самое активное участие, полностью сосредоточившись на заказах мистера Пепина. А если вспомнить название зелья, то всё становилось совсем плохо. По всему выходило, что Гринвич уже успела побеседовать с деканом, и одним только прорицателям ведомо, как именно девушка объяснила выбор темы. Сказала правду или решила мелочно отомстить приятелю, разболтавшему местонахождение секретной комнаты, пусть и в силу особых обстоятельств?       Руки Себастьяна задрожали: вылететь из Хогвартса из-за такой глупости не хотелось. Не верилось, что Гейл способна так его подставить. С другой же стороны, злить Гринвич всегда означало подписать себе приговор. Если она мстила, то по-крупному, изощренно и безжалостно. За доказательствами далеко ходить не надо — достаточно спросить у Малфоя.       В сердце закралась ядовитая тоска. Перспектива отчисления, конечно, пугала. Если Себастьян не сдаст ЖАБА, то большинство дорог в этой жизни будут для него закрыты.       Но волновало, почему-то, совсем другое: холодный до безразличия взгляд Абигейл. Потерять её страшно до дрожи в коленях и до непрошенных слёз в глазах. Сэллоу давно принял, что с этой девушкой ему не светит ничего, кроме дружбы. Сердце Гейл принадлежало другому. Но её смех, случайные прикосновения, откровенность и вера в самого Себастьяна заставляли с нетерпением ждать нового дня. Пытаться стать лучше, даже если прошлые ошибки уже не исправить и не смыть ничем, кроме крови.       «Нет, этого не может быть. Она обязательно всё поймёт! Даже если злится, даже если ненавидит, Гейл никогда не подставила бы меня!» — убеждал себя Сэллоу, медленно восстанавливая дыхание и возвращаясь в класс.       — Гейл, мы можем поговорить? — обратился он к девушке, которая уже успела не только разложить книги и свитки, но и рассортировать ингредиенты на столе в порядке их опасности при контакте с кожей.       — Открыли учебник на странице сто двенадцать. — Шарп, не тратя время на приветствия, начал занятие, тем самым спасая Абигейл от необходимости поддерживать диалог. А ведь она уже почти готова была сдаться, не в силах устоять перед щенячьим взглядом. — Тема сегодняшнего занятия — «Оборотное зелье». Изучаем мы его, разумеется, исключительно теоретически. Вам понятно, мистер Уизли? — От профессорского взгляда не укрылось то, с каким интересом Гаррет посматривал на запертые на ключ полки с ингредиентами. Мимо кладовки, стоит отметить, он тоже проходил, сглатывая слюни, но она была опечатана ещё надёжнее полок. И даже несмотря на это Уизли регулярно попадал на отработки за попытку взлома. — Почему я не вижу, чтобы вы держали перья наготове? Писать придётся много, — хмыкнул Шарп, прекрасно зная, как сильно студенты ненавидят писанину. Но не успел Себастьян обрадоваться (уж про Оборотное зелье они-то знали всё, включая вкус), как Абигейл едва ли не уткнулась носом в пергамент, слушая преподавателя так внимательно, словно он диктовал не список ингредиентов, а адреса, где их можно взять бесплатно.       — Все свободны. Подите с глаз моих долой, и без рефератов чтобы на следующее занятие не являлись. — Шарп отряхнул руки и повернулся к классу, удовлетворённо разглядывая судорожно дописывающих конспект студентов. Из общей картины выбивались только Абигейл и Себастьян, но в этих двоих сомневаться не приходилось. — Мистер Сэллоу, а вас я попрошу остаться.       Парень даже не вздрогнул, но как-то по-особенному тоскливо посмотрел на напарницу, которая побросала вещи в сумку и ушла, не обернувшись, отчего Шарп уверился в мысли, что между этими двумя пробежала даже не чёрная кошка, а целый злющий Грим.       — Итак, мистер Сэллоу. Пройдёмте в мой кабинет. Я хотел бы задать вам несколько вопросов по годовому проекту. И очень надеюсь, — особенно выделил профессор, — что вы знаете на них ответы.       Себастьян нервно сглотнул и сжал кулаки, пытаясь унять предательскую дрожь, но поплёлся за деканом — выбора всё равно не было.       Гейл вылетела из кабинета раньше, чем Шарп успел закрыть журнал посещений, но замерла у двери, на секунду усомнившись в правильности своего решения. Разумеется, она была очень зла на Сэллоу, но проект был совместной работой, и способность действовать в команде было важной частью итоговой оценки. Да и чего врать самой себе? Ей просто не хотелось оставлять Себастьяна на произвол судьбы — профессор и так не был слишком уж лоялен к этому любителю нарушать правила (а значит, доставлять декану головную боль).       Но взять себя в руки удалось достаточно быстро — достаточно оказалось вспомнить недовольное личико Анны, стоящей на пороге Выручай-комнаты. «Ну уж нет!» — Девушка зло тряхнула головой, и коса больно ударила по плечу. Себастьян сам сделал свой выбор. В ту секунду, когда решил привести сестру в тайное убежище.       Абигейл никогда не хотела заставлять Сэллоу и Мракса выбирать между ней и Анной, пыталась искать компромисс и проявлять терпимость. Но всему же должен быть предел! Если Себастьян не готов уважать её границы и секреты, то Гейл не стоит так сильно жалеть, что погорячилась, выкинув вещи друга из Выручай-комнаты.       Девушка замерла у подножия лестницы, бросив грустный взгляд наверх. Теперь даже самой не хотелось идти туда. Казалось, что Анна в любой момент может выпрыгнуть из-за угла, ворваться посреди очередного эксперимента, покопаться в бумагах или даже сжечь их в камине, поменять наклейки на зельях и ещё Мерлин знает что натворить.       «Гринвич, успокойся, это уже паранойя!» — Абигейл покрепче перехватила сумку, словно это могло помешать побежать проверять, всё ли в порядке с драгоценными записями и флаконами.       Стоило сразу обновить внешний вид и расположение помещений в комнате. Да вообще всё изменить, чтобы даже намёком не напоминало прежнюю Выручай-комнату, но утром на это не было ни сил, ни времени: нужно ведь сначала собрать всё, что может повредиться или пропасть в процессе «ремонта». Теперь же Гейл торопилась на встречу с подругами. А значит, придётся подождать ещё немного и надеяться, что все подозрения беспочвенны, а у Анны найдётся занятие поинтереснее, чем громить святая святых соперницы.       На место встречи Абигейл в этот раз явилась первой: Натти, очевидно, забежала к матери, как всегда делала после уроков, а у Поппи последним занятием стоял УзМТ, и требовалось время, чтобы добраться от кабинета профессора Ховин.       Озёрная гладь и прохладный воздух, пробирающийся под шарф, остужали пыл, возвращая способность трезво мыслить.       В ожидании подруг, Гейл уселась на широком камне, позволяя ноющей от боли спине немного отдохнуть.       «Итак, что мы имеем? — Думать в тишине было легче. — Эти мерзавцы действуют не сами по себе, а по приказу своего «шефа». Высокой шишки, очевидно, если у него нет времени следить за всем самостоятельно. Вероятно, это не единственный его «бизнес», есть и другие, такие же нелегальные, как сбыт противозаконных зелий и добытых браконьерами ингредиентов… а также артефактов».       Чтобы освежить память, Абигейл достала из сумки стопку бумаг, содержание которых уже успела изучить.       «Почему Скарборо?» — Этот вопрос не давал Гейл покоя. Прибрежный городок в Йоркшире не выделялся ничем особенным. Тихий курортный город, не слишком густонаселённый, славился своими минеральными источниками, чем и завоевал внимание знатных господ, полюбивших приезжать туда, чтобы восстановить здоровье.       Абигейл достала списки поставок, найденные в прошлый раз. Лондон, Ливерпуль, Кардифф, Бирмингем, Бристоль — в свитке были почти все крупные города, в том числе, портовые, но Скарборо не упоминался ни разу. Только здесь, в письме неизвестного «шефа» к своей помощнице Эйлсе Трэверс.       Но было в этом письме ещё нечто очень, очень важное. Нечто, на что Гейл заставляла себя пока не смотреть, чтобы не зациклиться. Нечто, вынудившее девушку забыть обо всём на свете, пока перед глазами не потемнело, а лёгкие не начали гореть огнём от нехватки воздуха.       Однако, именно эта маленькая деталь стала тем, что позволило Абигейл сосредоточиться на деле, включить голову и начать действовать.       Подпись на письме. Без расшифровки, без имён, без обратного адреса. Точно такая же подпись, как на отчётах отца Абигейл, что удалось достать Малфою. Глава бандитской группы, промышляющей зельями и артефактами, знакомый в прошлом с Гидеоном Мораном. Могло ли это быть случайностью? Вряд ли. Как и то, что «Марионетка», которой пытался отравить Гейл Нобис Мракс, отец которого, очевидно, причастен к смерти Моранов, — товар этой самой бандитской группы.       Абигейл не верила в подобные совпадения.       Эти события должны быть связаны между собой через десятилетия. И помочь разобраться во всём мог только один человек. Тот, кто уже работал над делом «Марионетки». Чью карьеру и жизнь разрушили создатели этого мерзкого зелья. Эзоф Шарп.       — Давно ждёшь? — Поппи чуть запыхалась, очевидно, бежала. — Прости, что задержалась. Я ходила проведать Крылану. После того, что… — замялась девушка, подбирая слова, — после всего, что мы увидели в лагере, мне хотелось убедиться, что она в порядке.       — Думаю, Натти как раз хотела обсудить наши находки. Но давай дождёмся её. Мне тоже есть, чем поделиться с вами обеими.       — Надеюсь, твои новости оптимистичнее наших, — грустно покачала головой Добринг.       Похоже, то, что они обнаружили, сильно шокировало девушку, закалённую опытом жизни с родителями-браконьерами и борьбы с их коллегами.       — Давно ждёте? Простите, задержалась. Забегала к маме, она просила помочь подготовить кабинет для факультатива по Орнитомантии. Мама планировала провести его на улице, но погода…       Абигейл с трудом сдержала улыбку: Натти и Поппи проводили вместе так много времени, что даже выражаться начали одинаково.       — Вот именно, что погода. Я очень рада вас видеть, но давайте не будем тратить время. Природу можно обсудить и у камина в Большом зале, — усмехнулась Гринвич, стараясь не думать о большом и сочном куске мясного пирога.       — Ты права, не будем терять время. — Натсай присела на соседний камень, достаточно широкий, чтобы уместить сразу двоих, и Поппи поспешила присоединиться к подруге. — Тебе удалось что-нибудь выяснить?       Гейл кивнула.       — И достаточно много. Но сначала вы. Думаю, так лучше получится сложить общую картину.       А ещё Абигейл планировала сохранить часть информации для себя, но нужно было понять, о чём можно умолчать, а что придётся рассказывать. Втягивать подруг в историю с «Марионеткой» не хотелось — слишком опасно. Люди, которые занимаются подобными вещами, не брезгуют никакими средствами. И, судя по всему, сидят слишком высоко и в этих самых «средствах» не ограничены.       Разобраться с Виктором Руквудом и его шайкой — это одно. И совсем другое — лезть в официальное расследование Управления мракоборцев и воевать против целой сети тёмных волшебников, подмявших под себя чёрный рынок зелий по всей Великобритании и даже за её пределами.       История Натти и Поппи, в общем-то, оказалась достаточно предсказуема: обследуя территорию лагеря, они обнаружили останки волшебных животных, а также подвал, в котором хранили «добычу». В том числе, и яд акромантулов, запечатанный в небольшие бутылочки. От рук браконьеров пострадать успели не только пауки. Десятки, а может и сотни существ погибли ради «ингредиентов», которые бандиты поставляли тёмным зельеварам и артефактологам. Гиппогрифы, фестралы, единороги, лунтелята, жмыры, арахниды, пауки, дириколы, болтрушайки. Список несчастных можно было продолжать едва ли не до бесконечности.       Когда Онай упомянула о том, что эти чудовища не только убивали существ, но и глумились, делая сувениры из останков, которые не получилось продать или пустить в ход, Поппи позеленела и отвернулась, с трудом сдерживая тошноту. На глазах пуффендуйки навернулись слёзы, а плечи задрожали. Натти поспешила перевести тему, чтобы не травмировать подругу повторно.       — Нам удалось подслушать часть разговора. Бандиты упоминали что-то о своём «шефе». Я решила, что речь идёт об Эйлсе Трэверс, правой руке главаря банды, но вскоре явилась и она сама. К сожалению, имя нам так и не удалось разузнать, но зато мы нашли новую зацепку. И даже не одну.       Натти понизила голос, и Гейл вся обратилась в слух.       — Во-первых, главный из их зельеваров — приезжий. «Кукловоды» назвали его «столичным снобом», который на всех смотрит свысока, хотя едва ли не в сыновья Эйлсе годится. Но работает он не один, ему помогают другие мастера зельеварения, в том числе и кто-то из местных. Некоторые — по доброй воле, других заставили. Во-вторых, тот загадочный «шеф» должен прибыть сюда, в Шотландию, чтобы лично забрать какой-то особо важный заказ. — Абигейл кивнула, давая подруге понять, что информация сходится с тем, что удалось узнать ей самой. — У нас есть шанс поймать его на горячем и сдать констеблю Сингер.       А вот теперь Гейл нахмурилась. Это явно было плохой идеей. Только как остановить несущуюся в самое пекло гриффиндорку? Это же всё равно что попытаться затормозить поезд на полном ходу!       — Попридержи гиппогрифов. Сначала нужно всё узнать. Противостоять Мордред кому слишком опасно. Мы с Харлоу и Руквудом кое-как справились. Лезть к неизвестному тёмному волшебнику, который смог не только собрать остатки банды, но и сделать её сильнее за такой короткий срок — настоящее самоубийство. Мне еще как-то жить хочется.       Поппи молча поддержала Абигейл. Натти, в свою очередь, погрустнела, но спорить не стала.       — Да, пожалуй, ты права. Тем более, что мы не знаем, когда приезжает этот «шеф». Может быть, уже сегодня. И тогда мы точно ничего не успеем.       Гейл, благодаря письмам, знала. Но только лишь убедилась, что делиться всей информацией с этими борцами за справедливость может быть опасно для них же самих. Натсай рвётся к подвигам, а Поппи слишком дорожит расположением лучшей подруги, чтобы ей отказать даже в таком откровенном безумстве.       — Вполне вероятно. Не зря же они так торопились с этим заказом, — тонко намекнула Абигейл на изначальную обречённость затеи.       — В таком случае, перейдём к третьей зацепке, — вмешалась в разговор Добринг, пока Онай не предложила что-нибудь не менее сумасбродное. — Один из палачей спорил с дуэлянткой, кажется, он назвал её Фанни. Пытался доказать, что он лучше подошёл бы в качестве сопровождающего, чем какой-то Хантер, который должен отправиться с «шефом» в Скарборо.       Пазл сошёлся в голове Абигейл: в своём письме неизвестный главарь банды упоминал Скарборо как место, где передал прошлый крупный заказ. Но если эту «особо партию» он тоже собирается переправить в Скарборо, значит, там находится налаженная точка сбыта. А может, и «главный офис».       «Порт?» — Гейл усиленно пыталась вспомнить, с какими городами и странами морское сообщение идёт через Скарборо, но в голову ничего не шло. Возможно, стоило ещё раз прошерстить документы по делам, которые расследовал Гидеон Моран.       — Абигейл? — позвала подругу Натти, выглядевшая взволнованной.       Гейл смущенно улыбнулась — похоже, она слишком глубоко ушла в свои мысли и не заметила, как выпала из разговора.       — Простите, задумалась. О чём мы? Ах, да, о Скарборо. Думаю, пока нет смысла концентрироваться на этом. Попасть в Йоркшир мы сейчас всё равно не можем. Но стоит обратить внимание на Ежедневный пророк. Если там появится что-то, связанное с городом и бандитами, это может дать нам ещё одну подсказку.       — И что ты предлагаешь? — насупилась Онай. Ей не нравилось сидеть сложа руки и ждать с моря погоды.       Абигейл улыбнулась. Другой реакции она и не ждала.       — Во-первых, поговорить с констеблем Сингер. Ты сказала, что она взялась помогать тебе с подготовкой к Академии. Чем не повод? — Натсай слегка приободрилась, и Гейл продолжила уже увереннее: — Ещё неплохо было бы присмотреть за некоторыми торговцами. Если бандиты взяли их в оборот, мы сможем больше выяснить о том, как действуют «Кукловоды» и сколько их вообще.       Эта часть плана пришлась по вкусу даже Поппи.       — Похоже, ты знаешь, на кого стоит обратить внимание в первую очередь? — проявила догадливость Добринг.       Гейл кивнула и достала из сумки кусок пергамента, коротко нацарапав на нём несколько имён и адресов.       — Фатима Лаванг живёт в Кенбридже. Я пересекалась с ней несколько раз, когда доставляла заказы для мистера Пепина. Неприятная женщина. Крайне подозрительная и, насколько я знаю, раньше вела дела с головорезами Руквуда. С ней нужно быть очень внимательными, — начала пояснять свой список Абигейл. — Экли Барнс. Он торгует редкими опасными растениями. Человек не самой высокой морали: как-то просил меня пробраться в подвал своего бывшего делового партёра, чтобы выкрасть ядовитую тентакулу. Я, конечно, отказалась, и мы с мистером Барнсом расстались не на самой хорошей ноте, но после я несколько раз видела его в «Трёх мётлах», так что Хогсмид он не покинул. — Гейл перевела дух, вспоминая детали. — Далее, Падрик Хэггарти из Айрондейла. Конечно, он, как мне кажется, человек неплохой, но всё же он брат Кэтрин Хэггарти, бывшей помощницы Руквуда. А! Ещё стоит поговорить с торговцем волшебными растениями из Верхнего Хогсфилда Эдди Чертсполохом. Он родственник Елены Чертсполох, бывшего мракоборца. Если Эдди ничего пока не знает, что вряд ли, то обязательно станет за всем внимательно следить и поделится с нами полезной информацией. Дополнительная пара глаз и ушей лишней не бывает. Ну, и, наконец, Джелал Сехми. У него небольшая лавочка в Нижнем Хогсфилде.       — А с ним что не так? — искренне удивилась Натти. — Мне он всегда казался довольно приятным и дружелюбным мужчиной.       — В том-то и дело. Раньше так всё и было. Но в последние пару месяцев мистер Пепин стал жаловаться на то, что с Сехми стало невозможно вести дела. Якобы цены на свои ингредиенты стал задирать просто жуткие, а готовые зелья покупать почти перестал. Раньше я не обращала особого внимания — мистер Пепин вечно на что-нибудь жалуется. Но теперь, когда вы сказали, что местные зельевары могут быть замешаны в грязных делах банды, это начало казаться мне подозрительным.       — Это действительно звучит странно, — кивнула Поппи, — стоит проверить.       — Может, поделишься, что тебе удалось найти? — вернулась к первоначальному вопросу Натти. — Чтобы мы знали, на что стоит обращать внимание.       Абигейл тяжело вздохнула — она уже понадеялась, что удастся съехать с темы. Но выбора не было, пришлось рассказывать, тщательно подбирая слова и опуская детали, в особенности, содержание документов.       — В общем, мне пока не стоит лишний раз светиться — меня узнали и теперь следят. — О том, что кто-то шпионит за ней в Хогвартсе, Гейл тоже тактично умолчала. — Так что рано я обрадовалась, что охота за мной закончилась вместе со смертью Руквуда и Ранрока. Трэверс, судя по всему, тоже не против украсить интерьер моей головой. — Девушка развела руками.       На самом деле, в свете новой информации, Гейл не остановили бы такие мелочи, как летящее в голову смертельное проклятье. Ничто не остановило бы, когда поиск виновных в смерти её родителей так близок к завершению. По крайней мере, пока Абигейл доступна древняя магия.       — В таком случае, тебе не стоит пока покидать замок. Так будет безопаснее. С остальным мы разберёмся сами. Правда, Поппи?       Добринг уверенно кивнула, но посчитала, что этого мало, и добавила:       — Ты и так сильно пострадала. Если мы что-то узнаем, то сразу сообщим тебе.       Гейл улыбнулась. И, кажется, впервые за весь день сделала это искренне. Приятно знать, что кому-то не всё равно.       И тут же нахмурилась: Оминису тоже было не всё равно, но то, как он проявлял своё беспокойство, тревожило уже саму Абигейл. В крайностях нет ничего хорошего.       — Кстати, я тут подумала, — встрепенулась девушка, осознав что так и не узнала главное, — а откуда у них вообще взялся живой акромантул?!       Натти и Поппи как-то загадочно переглянулись. Онай дождалась кивка подруги и начала рассказ:       — Когда мы обследовали территорию, обнаружили огромные клетки. Сначала подумали, что там могут держать детёнышей драконов. Как в той истории с «Хвосторожьим залом». Но потом смогли рассмотреть ближе. В одной клетке лежали останки акромантула.       — Самки, — лаконично уточнила Добринг.       — Да, самки акромантула. — Натсай сжала плечо Поппи, как бы подбадривая. — Сначала мы подумали, что во второй клетке тоже… труп. Но потом присмотрелись ближе. Тварь ещё была жива, только, на первый взгляд, слаба.       — Слаб. Это был самец. — Пуффендуйка едва заметно шмыгнула носом, но быстро взяла себя в руки. — Не смотрите только на меня как на ненормальную. Я знаю, что акромантулы — опасные чудовища, лишь условно обладающие разумом. Но ни одно живое существо не заслуживает подобной жестокости и таких страданий.       Абигейл пересела ближе и сжала замёрзшие ладони Поппи в своих.       — Мы не считаем тебя ненормальной. И я полностью согласна с тем, что ты сказала. — Девушка проговорила это чётко, глядя прямо в глаза подруги.       Потребовалось немало сил, чтобы сложить вместе «живое существо» и «акромантул» — страх, только возросший после прошлой ночи, затмевал разум. В душе всколыхнулись старое, почти забытое чувство всепоглощающего ужаса от первой встречи с шипастым матриархом. Но поддержать подругу было важнее. К тому же, Поппи была права: в отличие от тех же арахнидов, акромантулы были разумны, даже способны воспринимать человеческую речь и разговаривать, а значит, вполне осознавали, что с ними делали.       И всё же червячок сомнения шевелился где-то в глубине.       — Разумен и измучен — не значит, не опасен! — Натти была более категорична. — И уж тем более и речь быть не может о том, чтобы отпускать его гулять по Запретному лесу.       — Ты… — Глаза Абигейл, всё ещё направленные на Поппи, расширились от ужаса.       — Нет-нет! — тут же поспешила заверить её Добринг. — Я успела лишь подумать о том, чтобы сделать что-то для него. Но тут явились бандиты… — Девушка замолчала. Очевидно, говорить о дальнейших событиях было для неё тяжело.       — Завидев одного из них, акромантул словно свихнулся, — продолжила вместо подруги Натсай. — Начал бросаться на решётку, шипеть. А эти… — подобрать цензурное слово Натти не удалось, так что она просто нервно дёрнула головой, — только глумились. Тогда всё и произошло. Клетка не выдержала, акромантул кинулся на своих мучителей. А мы стояли неподалёку… Как ты себя чувствуешь? — спохватилась девушка, словно только теперь вспоминая, что Гейл была серьёзно ранена.       Но Гринвич лишь отмахнулась.       — Царапина. Зелье помогло вывести яд. Я буду в порядке.       «Наверное, когда-нибудь».       — Хорошо. — Одно слово, но столько облегчения. — Если мы всё решили, может, пойдём обратно в замок? — Натти, привыкшая к погоде Уагаду, всё ещё тяжело переносила холода Шотландии.       — Вообще-то, есть ещё кое-что, — помедлила Абигейл. — Я думаю, о том, что мы узнали, стоит рассказать не только констеблю Сингер.       — О чём ты? — насторожилась Натсай.       — О ком. О профессоре Шарпе.       — Но он же… — ужаснулась Поппи.       — Да, наш преподаватель и мой декан. Но ещё он опытный мракоборец, не понаслышке знакомый с расследованием преступлений. За подобные выходки мне, конечно, светит серьёзное наказание. Но я не уверена, что в этот раз мы справимся сами. — Абигейл набрала побольше воздуха в лёгкие, так как произнести следующее было непросто: — Тогда, в подземельях Хогвартса, мы с профессором Фигом не справились бы, если бы он вовремя не предупредил Шарпа и Уизли. Если бы преподаватели не пришли к нам на помощь. Тогда Ранрок мог бы победить. К тому же, — коротко улыбнулась Гейл, — я всё ещё любимица нашего зельевара. И маг, обладающий редким талантом. Меня не отчислят. Так что я возьму всю вину на себя. А вам рекомендую не попадаться. Если профессор Онай накажет тебя, Натти, Шарп быстро сложит два плюс два.       — Ты уверена в своём решении? — Когда Натсай была серьёзной, то становилась очень похожа на свою мать. — Мы не хотим прятаться за твоей спиной. Ни от сражения, ни от наказаний.       — Уверена, — поднимаясь, заверила подругу Абигейл. Они и правда промёрзли. К тому же, перед тем, как идти с повинной к наставнику, стоило закончить ещё некоторые дела.       — Отлично! Я как раз тебя искала!       Излишне радостный возглас Абигейл заставил Малфоя подпрыгнуть и смазать заключительный аккорд какой-то весёленькой прелюдии.       — И почему я уверен, что это не грозит мне ничем хорошим? — скривился Родолф, закрывая крышку рояля. Настроение музицировать как-то пропало. — Гринвич, вот почему энтузиазм в твоих глазах, граничащий с безумием, вызывает у меня желание трансгрессировать куда-нибудь на другой конец Шотландии?       — Потому что ты скучный старик, который давно похоронил свою тягу к приключениям? — похлопала глазами Абигейл, подходя ближе. Малфой едва не подавился воздухом от подобной наглости.       — Ma chérie, моя тяга к приключениям при мне. Просто я умею отличать весёлое приключение от самоубийственной авантюры. Тебе же, судя по всему, разница между этими понятиями не ведома. Так в какую же обречённую на провал затею ты на этот раз собираешься меня втянуть, ma malédiction?       — Ничего, что было бы тебе не по зубам, mon cher, — расплылась в широкой улыбке девушка. — Совершенно скучная бумажная работа. — Абигейл обвела взглядом редких посетителей гостиной Слизерина. Конечно, в такое время народу было не особенно много, но лишние уши есть лишние уши. А значит, придётся общаться иносказательно.       — Если она сродни той, что была в прошлый раз, то, пожалуй, ты ошибаешься. Боюсь второй раз от «скуки» я рискую покинуть сей бренный мир раньше срока. Малфой потянулся к шее собеседницы — не то приобнять, не то придушить.       — Нет, на этот раз объёмы меньше. Всего-то пара страниц. — Гейл дёрнула плечиком, как бы намекая, что задача — легче лёгкого. — Давай обсудим детали где-нибудь… в укромном месте.       — Даже так?       Абигейл приподнялась на цыпочках, про себя костеря высокий рост Родолфа.       — В комнате с Зеркалом. Через пятнадцать минут, — добавила она шёпотом.       И прежде чем парень успел что-то возразить, развернулась и выбежала из гостиной Слизерина.       — Гринвич, ты в курсе, что для приватного разговора можно было просто ко мне в комнату пойти, и совсем не обязательно тащиться через половину замка? — Родолф выглядел недовольным.       — Я хочу кое-что тебе показать. И мне важно, чтобы это осталось между нами. А в комнату в любой момент может кто-нибудь вломиться. Я, в отличие от Мракса, не знаю заклинание, запирающее двери в общежитии. А ты? — не повелась на провокацию Абигейл.       Этот козырь Малфою крыть было нечем. Не желая уступать, он отвёл взгляд и наткнулся на огромное зачарованное зеркало, но тут же отвернулся и торопливо махнул волшебной палочкой, перетягивая какую-то пыльную тряпку так, чтобы она закрыла большую часть отражения.       — Ты будто боггарта увидел. — Гейл прищурилась, чуя очередной скелет в шкафу Златовласки. — Что же показало тебе зеркало Еиналеж?       — Ошибку прошлого, — отрезал Родолф, не желая вдаваться в подробности, и тут же перевёл тему: — Рассказывай, зачем позвала. Не хочу торчать тут дольше необходимого.       Он продолжал непроизвольно поглядывать на артефакт, словно тряпка могла в любой момент соскользнуть и открыть всем потаённые желания главного красавчика Слизерина, и Абигейл встала так, чтобы перегородить собеседнику вид.       — Сюда смотри, блондинчик. — Девушка протянула собеседнику свёрнутый вчетверо кусок пергамента. — Зеркал хватает и в гостиной.       — Что ты затеяла на этот раз, Гейл? — Родолф тяжело вздохнул, разворачивая потрёпанное письмо. — Скарборо, доставка, заказ… Что за бред?       — Не обращай внимания на сам текст, — проигнорировала первый вопрос Абигейл. — Вот тут, видишь? Подпись.       — Выглядит знакомо. Люмос! — Свет озарил захламлённую комнату, делая её вид ещё более удручающим. — Да, я точно уже где-то видел эту закорючку.       — Замечательно! — просияла девушка, и Малфой понял, что вляпался во что-то очень дурно пахнущее. — Помнишь, ты достал для меня документы, в которых была информация по международным делам, в которых принимал участие Гидеон Моран?       — Твой отец. Да, помню, — ещё сильнее насторожился Родолф. — И что дальше? Кажется, мы зашли тогда в тупик с той бредовой идеей с подписями. Потом перешли к участникам громких дел.       — Идея оказалась не такой уж бредовой. В том старом деле о «Марионетке» было несколько подписей, всё верно. И сейчас перед тобой одна из них. Благодаря именам, что тебе удалось нарыть…       — Нарыть? — скривился Малфой. — Я тебе крот что ли?       — Нет, ты хорёк. И не перебивай, — усмехнулась Гринвич. — Так вот, благодаря твоим данным, некоторые имена можно вычеркнуть — кто-то погиб, кто-то покинул страну. Ну, а подпись замдиректора мы все прекрасно знаем. Нужно найти среди оставшихся автора вот этой любопытной записочки. Тем более, что это касается нового дела всё о том же зелье. Как ты помнишь, именно им меня пытались опоить на свадьбе Мраксов.       — Думаешь, кто-то узнал в тебе дочь Морана и решил подстраховаться и замести следы?       Абигейл поморщилась.       — Нет, это вряд ли. Есть более простые и действенные способы меня убить, чем сложное многокомпонентное зелье.       — Зато как символично, — не согласился Родолф. — Ладно. Я попробую что-нибудь придумать, но не раньше рождественских каникул. Без помощи Виктора мне в архив не попасть, а он приедет только на праздники.       — Ты и в прошлый раз просил его о помощи? — насторожилась Гейл.       — Да. Не переживай, этот любитель совать свой пушистый лисий нос в авантюры никому ничего не расскажет. По крайней мере, если это не связано с фееричным позором его лучшего друга, — Малфой скорчил кислую мину, явно намекая на то загадочное происшествие в Сен-Сенери-ле-Жере. — Ты можешь и сама попросить Вика поискать информацию. У него, как у сотрудника Министерства, больше возможностей.       — Я подумаю об этом, — совершенно серьёзно кивнула Абигейл.       — Тогда пошевеливайся на выход. Ещё немного, и мы покроемся пылью окончательно, — хмыкнул Родолф и тут же чихнул в подтверждение своих слов.

***

      — Сэр, у вас найдётся несколько минут? — Абигейл, предварительно постучавшись в приоткрытую дверь, заглянула в кабинет наставника. Конечно, насчёт «нескольких минут» она сильно преуменьшила.       — Мисс Гринвич? — Шарп посмотрел на гостью удивлённо и одновременно как-то обречённо. — За прошедшие полдня вы успели изобрести ещё что-то столь же эксцентричное, как ваш годовой проект?       — Нет. Вообще-то, я хотела поговорить с вами о другом. Чём-то очень важном. — Гейл, не получив отказа, проскользнула в кабинет и прикрыла за собой дверь.       — Та-а-ак. — Профессор отложил перо и откинулся на спинку стула. — Присаживайтесь, рассказывайте, что вы натворили на этот раз?       — Как вы поняли, что я что-то натворила? — не удержалась от любопытства Гринвич.       — У вас вид, как у преступника, явившегося в Управление мракоборцев с повинной, — усмехнулся бывший мракоборец, опытным взглядом отмечая стопку бумаг и небольшой ящичек в руках студентки. — Итак, в чём вы собираетесь сознаться?       Абигейл тяжело вздохнула, отметая малодушное желание извиниться и сбежать. Теперь, когда Шарп понял, что она успела вляпаться в неприятности, её уже никуда не отпустят.       — В нарушении комендантского часа, запрета на посещение Запретного леса, проникновении на территорию бандитского лагеря и краже.       Несколько секунд наставник смотрел на Гейл как на душевнобольную, ожидая что она вот-вот скажет, что пошутила. Но потом словно вспомнил, с кем именно имеет дело.       — Гринвич, у вас совесть есть?       Абигейл нервно усмехнулась — с языка едва не сорвалась привычная фраза о том, что такой гадостью с рождения не наделена. Но вряд ли это было бы уместно в данном контексте.       — Если бы не было, я бы не пришла, сэр, как вы сказали, с повинной.       — Что-то мне подсказывает, что в этот кабинет вас привела не совесть, а дефицит необходимых для разгадки какой-то тайны ресурсов.       — И поэтому тоже, — пожала плечами Гейл, понимая, что скрыть что-то от декана вряд ли удастся. Но козырь в рукаве имелся.       — Что ж, рассказывайте, с чего вас потянуло на ночь глядя пойти погулять в Запретный лес к бандитам?       — Профессор, я начну немного издалека. Думаю, вы помните, что произошло в конце прошлого лета? — осторожно прощупывала почву Абигейл, пытаясь понять, как лучше вести этот разговор.       — Вряд ли мне суждено когда-нибудь забыть тот экстренный вызов в больницу Святого Мунго. Таким количеством седины за раз я мог похвастаться разве что в лучшие годы своей карьеры в Управлении, — усмехнулся Шарп.       Гейл молча открыла ящик и достала два пузырька: один с прозрачной, кристально-чистой жидкостью, другой — с густой, почти кремовой структуры голубоватой субстанцией.       — Зелье. — Абигейл указала на первый флакон, а затем на второй: — активатор.       Она попыталась скрыть улыбку, наблюдая как одно выражение сменяется другим в глазах наставника: настороженность, любопытство, азарт, жадность, близкая к безумию.       — Это то, о чём я думаю? — Он всё ещё не был уверен в своих подозрениях.       — «Марионетка». Образец из лагеря. Их там целые ящики.       — Та-а-ак, — вновь протянул Шарп, превращаясь из насмешливого, но строгого профессора, в опытного и безжалостного мракоборца. — Рассказывайте всё подробно. А потом будем решать, отправлять вас к МакКиннону или приглашать его на беседу сюда. Начать можете с того, как вы вообще узнали это зелье, если никогда прежде его не видели.       — Во-первых, это было единственное зелье, которое шло «парой». Во-вторых, конечно, это не единственный экземпляр. Первые два я разобрала на компоненты и вывела примерный эффект.       — Полностью на все элементы? — искренне удивился профессор.       — Нет, только частично. К сожалению, часть распалась в процессе анализа. Остального было достаточно, чтобы понять примерный эффект. И зная, как работает «Марионетка», сопоставить факты.       Шарп одобрительно кивнул. В своё время именно он занимался изучением этого зелья, точно так же раскладывая на составляющие.       — В любом случае, это впечатляет. У вас действительно незаурядные способности к зельеварению, мисс Гринвич. Продолжайте. Как я понимаю из ваших слов, это не единственное зелье, что вам удалось обнаружить?       — Именно так. — Абигейл вновь открыла ящичек. — «Синий порошок». — На столе появился флакон со сверкающим порошком кобальтового цвета. — «Уидосорос». — Квадратный бутылёк с тёмно-красной, почти коричневой жидкостью. — «Вредящее зелье». — Округлый флакон с бледно-зелёной жидкостью девушка поставила на стол крайне осторожно. — «Зелье №93». — Продолговатый флакон с чем-то густым, похожим на болотную жижу. — И, наконец, «Сладкий эфир». — Закупоренная наглухо колба с бледно-персиковой переливающейся жидкостью. Эта мерзость доставила Гейл несколько неприятных минут, когда она пыталась провести анализ.       Профессор осмотрел «дары» пристальным взглядом, что-то прикидывая в уме.       — Допустим, «Уидосорос» и «Вредящее зелье» можно найти в справочнике, единственный экземпляр которого хранится где-то в глубине Запретной секции, — медленно протянул Шарп, всё ещё не отводя глаз от флаконов, словно те бросятся и покусают, если перестать на них смотреть.       Абигейл же предпочла промолчать — не признаваться же, что томик «Сильнодействующих зелий» ей подарил Себастьян ещё год назад.       — Но откуда вы знаете состав «Зелья №93»? Этой информации нет даже в нашей библиотеке! Уж я-то приложил все силы, чтобы ничего подобного не попало в руки студентов!       Рассказывать о сборнике «Сильнодействующие яды», который Гейл стащила из кабинета директора, тоже как-то не хотелось. Но этого и не потребовалось.       — Мне известно только о двух экземплярах этой книги, и один из них хранится в Министерстве Магии под кучей защитных заклинаний, а второй… — До профессора, наконец, дошло. — Гринвич, когда вы успели ограбить кабинет Блэка?!       — Это долгая история, сэр. Она касается моих дел с профессором Фигом в прошлом году.       — Понятно. Надеюсь, когда-нибудь вы всё же посвятите меня в детали. Элеазар, к сожалению, не успел этого сделать. — Шарп помрачнел. Он до сих пор жалел, что не смог убедить друга и коллегу быть с ним и Матильдой более откровенным. Кто знает, может быть, вместе им удалось бы избежать столь печального итога. — Значит, «Яды» вы освоили. Полагаю, не ошибусь, если скажу, что «Тайны наитемнейшего искусства» и «Ритуалы и магические контракты» вы также успели изучить от корки до корки. Что ж, из вас однажды получится либо прекрасный мракоборец, либо крайне опасный преступник. Но к вопросу студенческого произвола и дисциплины мы с вами вернёмся позже. Сейчас меня куда больше интересуют вот эти вещи. — Профессор безошибочно указал на порошок и эфир. — Если первые три являются крайне редкими, то об этих двух я не слышал никогда прежде. А у меня достаточно большой опыт, уж можете поверить.       Вместо продолжения рассказа Гейл вновь молча протянула наставнику несколько листов пергамента. Бывший мракоборец принял их с небольшой опаской, но почти сразу погрузился в чтение. И с каждой секундой его лицо становилось всё серьёзнее.       — Мерлиновы… — Шарп вовремя прикусил язык, чтобы не выругаться при студентке. — Где вы это взяли? И эти зелья… Надеюсь, вы не пытались анализировать «Синий порошок» и «Сладкий эфир»?       Абигейл потупила взгляд. Да, это был её просчёт: она не учла, что эфир — алхимическое соединение, и при попытке откупорить флакон начнёт испаряться. Так что пришлось быстро запихнуть пробку обратно и несколько часов страдать от последствий. К счастью, эфир оказался не смертельным — по крайней мере, не в такой маленькой дозировке, как она успела вдохнуть. А с какой стороны подойти к порошку, тем более не знала. Курс Алхимии так и не набрался, так что все знания Гейл были исключительно поверхностными и теоретическими.       — Я не разбираюсь в Алхимии, к сожалению.       Шарп постучал пальцами по столу, как будто прикидывая, что будет хуже — обучать Гринвич опасной науке или же пустить всё на самотёк и ждать, пока одна из башен не взорвётся в процессе экспериментов и самообразования излишне любопытной студентки.       — Я дам вам несколько уроков, а там посмотрим. Но только после того, как вы расскажете мне всё, что знаете об этих зельях и их происхождении.       Профессор быстро понял, что продешевил. Похоже, ради драгоценных знаний Гринвич согласилась бы и на большее — например, на еженедельную чистку котлов. Но ударить в грязь лицом не хотелось, так что нужно было делать вид, что так и задумано.       — Итак, я жду подробную историю.       Абигейл пришлось рассказывать об обеих вылазках, умалчивая «незначительные» детали вроде участия Поппи и Натти, незаконного использования трансгрессии, ранения с последующим лечением от яда акромантула и провальной попытке разложить на компоненты «Сладкий эфир».       — Ну допустим, — после затянувшегося молчания, наконец, нарушил тишину Шарп, — что вы из исключительного альтруизма решили помочь местным зельеварам избавиться от тёмного «коллеги», а заодно и отправить в Азкабан парочку бандитов. Хотя, конечно, это больше в стиле мисс Онай. Не будем заострять внимание на том, что действовали вы явно не в одиночку. Полагаю, гриффиндорский лев успел помахать тут своим хвостом. А может быть, и мистер Сэллоу не удержался перед соблазном ввязаться в очередную авантюру и нарушить с десяток школьных правил. Мне куда больше интересно вот что: как же так получается, что вы «совершенно случайно» наткнулись на поставщиков редкого запрещённого зелья, о котором никто уже несколько лет даже не слышал, пока вас не попытались им опоить не далее чем несколько месяцев назад? Может, вы, наконец, поделитесь со мной той частью истории, что связывает воедино все эти странные «совпадения»?       Абигейл тяжело вздохнула и передала Шарпу последний лист пергамента. Точно такой же, как показывала Малфою совсем недавно. Правда, и тот, и другой были копиями. Оригинал она предпочла оставить себе.       — Думаю, стоит зайти издалека, а именно, с 1876 года… — начала давать «признательные показания» Гейл, но профессор, ещё пару секунд назад с нетерпением ждавший услышать эту историю, казалось, даже не слышал ученицу, мыслями находясь где-то далеко за пределами Хогвартса.       — Скарборо… — Как-то отрешённо прошептал Шарп, но тут же вскинулся и посмотрел на студентку ошалелыми глазами. — Гринвич, поклянитесь мне, что вы больше не полезете в это дело. И друзьям своим не позволите! Забудьте всё, что вы видели и слышали. Вас кто-нибудь заметил? О чём я, конечно же заметили. Не смейте покидать замок без лишней необходимости. Вам ясно?       Абигейл, откровенно шокированная подобной сменой настроения уже открыла рот, чтобы пообещать всё, что от неё требуют, — исключительно на рефлексах. Но быстро взяла себя в руки.       — Нет, сэр. Я не могу дать вам такую клятву. Я не оставлю это дело.       — ДА ВЫ ХОТЬ ПОНИМАЕТЕ, ВО ЧТО ВВЯЗАЛИСЬ?! — взревел профессор, заставив Гейл отшатнуться и вжаться в стул. Она ещё никогда не видела наставника таким взбешённым. Ни в тот раз, когда Блэк вломился посреди урока Зельеварения и потребовал явиться к нему в кабинет, ни в тот, когда Уизли взорвал что-то особо едкое, от чего Шарпу пришлось почти на неделю перенести все занятия в другой кабинет и ограничиться исключительно теорией.       Но, наверное, Аристея Поттер была права, когда назвала Абигейл такой же упрямой, как её отец. По крайней мере, девушке очень хотелось верить, что характер — это ещё одна ниточка, объединяющая её с родителями.       — Не совсем, сэр. Поэтому я пришла к вам. Но, в чём бы ни заключалась опасность, я не отступлю.       — Почему? — Шарп откинулся в кресле, прикрыл глаза и потёр виски, как при головной боли. — Абигейл, у вас впереди целая жизнь. Перспективы. Вы амбициозная девушка, и можете многого достичь — захотите, в Управлении мракоборцев, захотите — в больнице Святого Мунго. Двери Министерства Магии будут открыты для вас, стоит только пожелать и приложить немного усилий. Я не позволю вам в очередной раз ставить свою жизнь и свободу под удар. В конце концов, я всё ещё ваш декан, и могу просто запретить вам покидать пределы школы.       — Вы не станете этого делать, профессор, — с холодной уверенностью ответила Гейл. — Потому что это бесполезно, а вы всегда славились своей рациональностью. Я найду способ нарушить ваш запрет. И продолжу искать ответы любыми доступными мне способами. И, возвращаясь к вашему первому вопросу, отвечу: потому что для меня это дело такое же личное, как и для вас. Я ведь не ошибусь, если скажу, что «Марионетка» связана с вашим последним делом на посту Мракоборца? И судя по тому, как вы отреагировали на упоминание Скарборо, порт также имеет непосредственное к нему отношение.       — Ваша способность анализировать и делать выводы, которая радует меня как преподавателя, вгоняет в ступор как бывшего мракоборца, — нервно усмехнулся Шарп, тем не менее не отрицая правдивость выводов Абигейл. — Но в одном вы ошиблись, мисс Гринвич. Это — именно та причина, почему я настаиваю, чтобы вы держались от этого дела как можно дальше. Я знаю, с кем приходится иметь дело. И насколько это опасно. Они смогли обвести вокруг палочки даже опытных мракоборцев. Для детей же ввязываться в это — настоящее самоубийство.       — Как и в противостояние Руквуду. А ещё борьбу с Ранроком, — парировала Гейл, не моргнув и глазом. Разговор шёл не совсем так, как она ожидала, но отступать было поздно. Значит, пора выкладывать козыри на стол. — Дело касается моего отца, сэр. Наверное, в рамках волшебного мира это менее ценный аргумент, чем защита от восстания гоблинов и засилья бандитов. Но для меня нет ничего важнее.       Шарп постучал пальцами по столу, обдумывая слова Абигейл. Упрямству этой девчонки поаплодировал бы и Годрик Гриффиндор. Врёт или нет?       — Отец, значит? — прищурил глаза профессор, внимательно наблюдая за поведением Гейл в попытке отыскать признаки обмана. — Насколько я помню, вы сирота. В личном деле ничего не сказано о ваших родителях. Неужели мы что-то упустили?       Этот вопрос Гейл предусмотрела, а потому начала отвечать более уверенно.       — Так и есть, сэр. Я оказалась в магловском приюте, когда мне было около года. До поступления в Хогвартс я ничего не знала ни о магии, ни о своём происхождении. И, пока шляпа не отправила меня на Слизерин, не могла даже представить, что мои родители имели отношение к волшебному миру.       Шарп медленно кивнул. Это сходилось с тем, что было ему известно. Выбор Распределительной шляпы в начале прошлого учебного года многих поставил в тупик, но этому не стали придавать значение.       — Продолжайте.       — Разумеется, подобная новость не могла не вызвать любопытство у сироты. Я всегда хотела знать, кто я и откуда. Теперь же, когда оказалось, что мои родители или, по крайней мере, один из них, были волшебниками, я начала искать информацию. — Гейл запнулась, заметив, что наставник хочет о чём-то спросить. — Пожалуйста, сэр, не задавайте вопросов. То, что могу рассказать, расскажу и без них. В том, в чём признаться не могу, — не признаюсь без «Эликсира правды». А многого я и вовсе не знаю, так как моим поискам помогали.       — Могу я хотя бы поинтересоваться, кто помогал? — позволил себе ещё одну усмешку Шарп, по достоинству оценивший прямолинейность Гейл.       — Профессор Фиг очень помог моим поискам. А совсем недавно, несколько месяцев назад, я получила важную информацию от лорда Малфоя, которая, с одной стороны, подтвердила мои предположения, а с другой дала мне нечто новое. Как понимаете, ни тот, ни другой, своих каналов не открывали. — Не ложь, но и не вся правда.       Профессор вновь кивнул. Элеазар умел хранить секреты как никто другой, а связи Малфоя-старшего позволяли ему совасть свой нос даже за двери Отдела тайн, если лорду это вдруг понадобится. Да и у того же Фига оставалось немало знакомых в Министерстве, готовых поделиться информацией со старым приятелем.       — Допустим. И что же вам удалось узнать? Это ведь как-то связано с тем нападением на свадьбе мистера Мракса? — Бывший мракоборец тоже умел делать правильные выводы.       — Не стану вдаваться в подробности поисков, чтобы не тратить время. Имя моего отца — Гидеон Моран. Возможно, вам доводилось его слышать во время вашей работы в Управлении. Он был мракоборцем из Америки, работавшим над международными делами. — Гейл попыталась произнести эту фразу равнодушно и отстраненно, но под конец голос всё же сорвался. Говорить вслух о родителях было тяжело.       — Вот, значит, как… — думая о чём-то своём, протянул профессор. — Вы в этом уверены?       — У меня есть очень веские причины так считать, сэр. И почти неоспоримые факты.       Шарп склонил голову, принимая слова ученицы.       — Значит, Моран всё же погиб. Очень жаль это слышать. Сочувствую вашей утрате, мисс Гринвич. Нас с вашим отцом нельзя было назвать друзьями или хотя бы хорошими знакомыми. Но мы были коллегами, работавшими над одним делом незадолго до его бесследного исчезновения в… Подождите, Гидеон пропал в 1874 году, наделав много шума. Ещё до того, как я был вынужден оставить должность в Управлении. — Профессор вновь окинул Гейл пристальным взглядом.       — Он погиб в 1876 году. В бою у паба «Пинта Зелья» в Гринвиче. Насколько мне известно, до этого он жил во Франции.       — Откуда… — заикнулся было Шарп, но опомнился. — Ах да, не задавать вопросов.       — В этом нет тайны. Ну, почти. Вот эти документы мне передал профессор Фиг. Откуда они у него — не знаю. — Абигейл положила перед наставником копию отчёта о происшествии за подписью Соломона Сэллоу.       — Припоминаю эту историю. Это произошло незадолго до того, как мистер Сэллоу был… — запнулся Шарп, вспоминая о том, что не стоит обсуждать с ученицей дела Управления. — В общем, вынужден был оставить службу.       — Его отстранили за использование тёмной магии. Мне известно об этом, профессор, — развела руками Абигейл, напоминая, что та мутная история — вовсе не тайна.       — Я лично напишу вам рекомендацию в Академию, Гринвич. А МакКинон с радостью поставит свою подпись рядом. И только попробуйте не поступить, — усмехнулся Шарп. — Но вернемся к сути дела. «Марионетка» наделала много шума в Европе. Многие талантливые волшебники работали над этим делом и, наконец, смогли остановить распространение зелья на международном рынке. Но в Британии продолжала действовать группа, занимавшаяся изготовлением тёмных эликсиров и артефактов. Именно за ними мы с напарником гнались, когда попали в засаду. Наверное, я не говорил вам, когда рассказывал эту историю. Но всё произошло на корабле в бухте Скарборо. Нам… в смысле, Управлению удалось кое-кого поймать. Но остальные ушли в тень и исчезли вместе со своими зельями и артефактами. Мы не слышали ничего о «Марионетке» почти семнадцать лет, пока вас не попытались отравить. И теперь вы утверждаете, что изготовители этой мерзости вернулись и обосновались неподалёку от Хогвартса, откуда ведут торговлю со всей Великобританией и не только?       — Получается, что так. Я думаю, что тогда, шестнадцать лет назад, в начале 1876, мой отец, вернувшись в Великобританию, узнал что-то о своём старом деле. И его устранили, пока не поднялся шум и бандитам не пришлось вылезать из укрытий, в которые они попрятались после вашего расследования.       — А теперь кто-то узнал о том, что вы ищете ответы на вопросы своего происхождения, сопоставил информацию и даты, и попытался завершить начатое, — задумчиво пробубнил Шарп, прикидывая что-то в голове. — Звучит логично.       — Не уверена, сэр. Ведь есть более простые способы, — повторила Абигейл то же, что совсем недавно сказала Малфою.       — Не соглашусь, мисс Гринвич. Возможно, злоумышленник хотел выведать у вас какую-то информацию, а затем аккуратно замести следы. Например, представить всё так, что вы просто сбежали из школы, не выдержав давления. Конечно, это вызвало бы вопросы, но куда меньше, чем ваше бесследное исчезновение или, хуже того, смерть. А учитывая ваше одиозное появление на пятом курсе обучения, многие восприняли бы подобный поворот событий вполне предсказуемым.       С этой точки зрения Гейл на ситуацию не смотрела. Да и зачем, если она уже знала, кто именно пытался её отравить? Эта история куда больше интересовала девушку в контексте взаимосвязи Мраксов и поставщиков «Марионетки».       — И что же, в таком случае, нам делать?       — Вам, мисс Гринвич, я бы порекомендовал сидеть в гостиной Слизерина и не высовываться. Но вы оказались правы — держать вас в стороне от этого дела не получится. И не потому что я решил проявить сочувствие к вашей истории. Просто вы, Абигейл, и так увязли в этом по самую макушку. Буквально нарисовали себе на спине мишень этими поисками, а уж когда ограбили бандитский лагерь только подтвердили, что вас необходимо устранить. Так что прятаться под мантию-невидимку поздно. И всё же я настаиваю, чтобы какое-то время вы не покидали замок, для вашей же безопасности. Я, тем временем, свяжусь с Грегом… то есть, с мракоборцем МакКинноном. Передам ему некоторые данные — в конце концов, расследование по делу «Марионетки» возобновили после нападения на вас. Есть ещё одна идея, конечно, но предварительно мне нужно будет навести кое-какие справки. Если у меня получится задуманное, я вас оповещу. Вас же попрошу пока ничего не предпринимать, а если появятся какие-то ещё данные, сразу сообщать мне. Надеюсь, мы друг друга поняли?       — Да, профессор, — кивнула Гейл. Пока нет информации от Поппи и Натти она в любом случае не собиралась совать нос к бандитам. К тому же, нужно дождаться приезда Виктора, чтобы отправить их с Малфоем изучать документы в Министерстве в поисках нужной подписи.       — Прекрасно. В таком случае, вернёмся к вопросу вашей дисциплины.       Гейл едва сдержалась, чтобы не закатить глаза. Конечно, она предполагала, что ей светит наказание, но всё же до последнего надеялась этого избежать.       — А запрет покидать замок ближайшую пару недель не может считаться наказанием? — с надеждой спросила девушка.       — Это не запрет, а настоятельная рекомендация, — поучительно поправил Шарп. — Но если вы так настаиваете… Что ж, в таком случае, до начала зимы вам запрещено покидать замок. А ещё в среду я жду вас на отработку. Понедельник и вторник, к сожалению, уже заняты мистером Уизли. Если у вас всё, можете быть свободны.       — Да, сэр. — Абигейл подскочила на месте, пока не накликала на себя ещё какое-нибудь наказание, и начала собирать документы в стопку.       — Ну уж нет, это останется у меня. — Шарп накрыл бумаги рукой. — Всё, брысь отсюда!

***

      Сбежать с дополнительного занятия по Гербологии оказалось не так уж сложно. Добросердечная профессор Чесноук отпустила Анну отдыхать, стоило той пожаловаться на самочувствие и тяжело повздыхать пару минут.       Вместо того, чтобы направиться в свою комнату и прилечь, Сэллоу, покинув теплицы, свернула совсем в другую сторону. Подъём на восьмой этаж дался тяжело, через каждые несколько пролётов приходилось останавливаться, чтобы передохнуть. И как только прошлой ночью хватило сил пробежать такое расстояние, спасаясь от противного полтергейста? Но выбирать не приходилось — письмо с чёрной печатью в виде змеи, полученное несколько дней назад, жгло карман раскалённым углём.       «Дорогая Анна,       Надеюсь, ваше здоровье в порядке? Вы же знаете, как я им обеспокоен.       Давно не получал от вас новостей. Как продвигается наше совместное дело? Удалось узнать что-то полезное?       Ваша прошлая весточка оказалась крайне полезна. Использование трансгрессии несовершеннолетними — вопиющее нарушение закона! А уж то, что наша общая знакомая подбивает на это и других студентов, достойно не только порицания, но и тщательного расследования. Уверен, Управление мракоборцев и Отдел магического транспорта очень заинтересовались бы этим фактом. Однако, в этом случае под удар попадут и две другие девушки, о которых вы писали в прошлый раз. Посему я предлагаю прибегнуть к подобным мерам только в исключительном случае.       Может, вам удастся выяснить какие-то детали у вашего брата? Уверен, он не сможет отказать, если вы заверите его в своём искреннем беспокойстве. Но если ничего не получится, напоминайте себе, что наша благородная задача прощает любые ваши действия. Цель в данном случае оправдывает средства. Не забывайте, что вы делаете это не для собственного блага, а из заботы о близких нам обоим людях.       Меня печалит, что наша знакомая продолжает проводить всё так же много времени в обществе вашего брата и Оминиса. Но насчёт мисс Фоули, о которой вы также мне писали, я бы не волновался. Это прекрасная юная леди из старинного чистокровного рода. Я хорошо знаком с её сестрой, Амелией. Вы можете её помнить, Амелия обучалась в Слизерине на несколько курсов старше вас. Наши семьи давно знакомы, и к сердечным делам моего брата мисс Оттилия не имеет никакого отношения. Не на ней вам следует концентрировать своё внимание.       Надеюсь, совместными силами мы сможем положить конец безобразию.       Жду новостей в ближайшее время.       PS Много ли вам известно о мадам Хивили?

Искренне ваш».

      До скрежета зубов вежливое послание, истинный смысл которого читается между строк. Угроза и рекомендация не лезть не в своё дело. Нобис наверняка знал о том, какое впечатление произведёт на Анну упоминание мадам Хивили. Дальняя родственница, уморившая двух мужей-маглов ради наследства. Если до совершеннолетия ей поручат опеку над близнецами, то Сэллоу могут даже не надеяться окончить Хогвартс. И Мракс вполне мог это устроить.       Анна уже давно сняла розовые очки и поняла, как наивно попалась на крючок Нобиса. Из-за своей зависти, ревности и злости. Обоснованной, с её точки зрения, но всё же. Глупо было предполагать, что это чудовище, пытавшее в детстве Оминиса, станет действовать в интересах младшего брата. Нет, ему явно что-то нужно было от Гринвич, и Анна сама подписалась помогать. Если Себастьян или Оминис узнают, это станет концом дружбы. А значит, придётся делать то, что хочет Нобис, и надеяться, что она сможет выйти сухой из воды.       Дверь в Выручай-комнату, как назвал её Себастьян, открылась без малейшего скрипа.       В приглушённом освещении можно было разглядеть то, что Анна не успела рассмотреть ночью: большой камин со стоящим подле него креслом, огромный стол, заваленный разными записями и вещами, книжные стеллажи, уголок для зельеварения со всем необходимым — такое количество инструментов и хороших котлов в классе у Шарпа не найдёшь, комоды, заставленные баночками и флаконами, связки трав, запертый на ключ шкаф с ингредиентами, огромный и невероятно мягкий на вид диван с креслом, несколькими пуфиками и столиком, на котором стоял чайный набор и блюдце с недоеденным сэндвичем, парочка письменных столов, один из которых явно принадлежал Себастьяну, если судить по куче мусора и открытой упаковке Берти Боттс. Несколько дверей вели в другие помещения, и Анна поспешила в них заглянуть.       За первой дверью обнаружилась теплица с кучей самых разных волшебных (и не только) растений и трав. За второй — большой и хорошо обустроенный тренировочный зал с манекенами, мягким полом и подушками вдоль стены. За третьей — ещё одно жилое помещение. Оно разительно отличалось от общей комнаты и казалась какой-то чужой. Если Анна не испытывала смущения, проникая в Выручай-комнату, то здесь было ощущение, что ты влез в чужую спальню. Но девушка задушила в себе эти чувства и принялась осматриваться: книги, аккуратно застеленная постель, прикроватная тумба с портретом Элеазара Фига и, кажется, его супруги, запертые на ключ комоды. Анна попыталась их открыть, но Алохомора не сработала. На столике лежали какие-то письма и свитки, исписанные странными рунами и какими-то пояснениями о некой древней магии и невероятных силах, а также рассчётами, которые Сэллоу не удалось понять. Может, это какая-то тёмная магия? Что ж, об этом Нобису можно было написать, пусть разбирается.       Времени было не так уж много, так что пришлось быстренько перерисовать на пергамент некоторые символы и руны.       За четвёртой дверью обнаружилась ванная, и Анна едва сдержалась, чтобы не присвистнуть. Она-то о подобном могла только мечтать. Конечно, не ванная старост, но тоже роскошно. Рука сама потянулась к бутылочками и флакончикам, источающим умопомрачительный цветочный аромат. Жалость к самой себе захлестнула, стоило Анне увидеть собственное отражение в зеркале. Да, уже не похожа на инфернала, но всё ещё тощая, с жидкими волосами невнятного цвета, бледной сухой кожей. Форма, которая когда-то была впору, теперь висела мешком, делая фигуру ещё уродливее.       Но брать с полок Анна ничего не стала, убеждая себя, что она не воровка, и чужого ей не нужно. Одно дело — информация, потенциально опасная для Себастьяна и Оминиса, и совсем другое — косметика. Может, удастся немного подкопить денег и купить что-нибудь не хуже. Сахарисса давно хвастается своими чудодейственными средствами. А можно даже попробовать сварить что-нибудь самостоятельно. Теперь, когда у Анны есть доступ к Выручай-комнате со всеми её чудесами, это не проблема. Вряд ли Гринвич сама покупала все эти котлы и инструменты, а значит, они общие. Разве что рецепты поискать придётся.       Бросив грустный взгляд на косметику, Анна решила вернуться, но почти сразу наткнулась на стопку белой ткани, пропитанной красным. И как не заметила, когда вошла?       «Это что, кровь?!» — запаниковала Сэллоу, решив, что Гринвич кого-то убила. Но почти сразу сообразила, что перед ней бинты. В голове сложился пазл: если в Выручай-комнату нет доступа ни у кого, кроме Абигейл, Себастьяна и Оминиса (а не верить брату, который был в этом уверен, причин не было), значит кто-то из них ранен. Точно не Себастьян, Анна бы знала. Вряд ли Оминис — они виделись утром, и не похоже, что с ним было что-то не в порядке. Получается, сама Гринвич. И, судя по количеству крови, ранена серьёзно. Что, если прошлой ночью они с Себастьяном как раз застали Абигейл в процессе перевязки, и она поэтому так разозлилась?       Анне на секунду даже стало стыдно: она-то успела наделить Гринвич парочкой нелестных характеристик.       Но на смену этой мысли быстро пришла другая: во что эта новенькая опять вляпалась, если получила ранение?! И не успела ли опять втянуть в свои тёмные делишки Себастьяна и Оминиса?       Сэллоу поспешила вернуться в большую комнату, чтобы найти доказательства. К счастью, долго искать не пришлось: на столике у дивана обнаружилась раскрытая книга с какими-то странными символами. Ни единого знакомого слова. За пару минут не пролистать — записей очень много. Значит, придётся взять с собой.       «Я не воровка, я просто помогаю брату и Оминису!», — убеждала себя Анна, покидая Выручай-комнату.       Но стоило двери закрыться за спиной, как девушка развернулась обратно. Хотелось проверить то, о чём рассказал брат — действительно ли комната может меняться по желанию своего гостя?       Сэллоу несколько раз прошла мимо гобелена, представляя себе уютный зал, залитый солнцем. С кухни доносятся аппетитные запахи, повсюду лежат книги, а на широком подоконнике стоит огромный кукольный домик, по которому ходят маленькие человечки, занятые своими делами. На полу — пушистый ковёр, в шкафчике — красивая посуда, «для особого случая», как говорила мама.       Резная дверь приоткрылась, и Анна перешагнула порог, оказываясь в прошлом. В игрушечном домике не было оживлённых магией кукол, но в остальном всё выглядело так, как было при родителях Анны и Себастьяна, и девушка не смогла сдержать одинокую слезу, сбежавшую по щеке.

***

      Пятый этаж, шестой, седьмой — лестничные пролёты ещё никогда не казались такими бесконечными. Абигейл почти летела, перепрыгивая через несколько ступенек за раз. Кто бы только знал, чего ей стоило мило улыбаться и пытаться сосредоточиться на важных делах, когда душа (или паранойя?) требовала проверить, всё ли в порядке с Выручай-комнатой. Конечно, Гринвич успела поинтересоваться расписанием Анны, и знала, что сестра Себастьяна сейчас должна быть на дополнительных занятиях — слишком большой перерыв в учёбе требовал восполнить пробелы в знаниях, и профессора живо взяли девушку в оборот, как год назад — саму Гейл.       «Кабинет, мне нужно попасть в то место, где я занимаюсь своими проектами, где хранятся мои вещи. Моё уютное убежище вдали от посторонних глаз. Очень нужно!» — повторяла про себя Абигейл, расхаживая мимо гобелена Варнавы Вздрюченного, периодически делая вид, что просто рассматривает это забавное произведение искусства — студенты редко забредали на этаж, но сегодня, как назло, устроили прямо-таки паломничество.       Гейл торчала у гобелена уже минут десять, но ничего не происходило. С каждой секундой попытка сосредоточиться и представить комнату настолько детально, насколько это возможно, уступала панике. Почему ничего не выходит? Девушка нервничала, и на пальцах крохотными молниями ветвились серебристые нити, незаметные никому, кроме самой Абигейл.       Что, если Анна вернулась в комнату и изменила её до неузнаваемости? Уничтожила не только все вещи и наработки, но и само помещение в том виде, в котором Гейл к нему привыкла? И кабинета больше не существует, как нет и уютной ванной комнаты и кучей собственноручно приготовленных настоек и экстрактов для красоты? Тренировочного зала, в котором Абигейл провела столько времени с Оминисом и Себастьяном, отрабатывая хитрые дуэльные приёмы и чары? Комнаты, в точности воссоздающей апартаменты профессора Фига со всеми его вещами, книгами и уютным пледиком с пятном от чая? Небольшой оранжереи, в которой Гейл, а затем и Себастьян, выращивали полезные травы под чутким руководством Оминиса, разбирающемся в волшебных растениях лучше их обоих вместе взятых? Стенда с готовыми зельями и результатами экспериментов? Шкафчика с ингредиентами, среди которых встречались довольно ценные и редкие, добытые не совсем легальным путём? Небольшого сундука, в котором Гринвич хранила памятные безделушки, найденные на просторах нагорья и напоминающие?       Абигейл оцепенела от ужаса при одной только мысли, что всё это могло безвозвратно исчезнуть. Оторванная от реальности, она едва не упустила момент, когда посреди стены начали из ниоткуда появляться очертания двери. К счастью, опыт ловца и дуэлянта подразумевал высокую скорость реакции. На уровне рефлексов Гейл метнулась за ближайший поворот ещё раньше, чем осознала, зачем это сделала. Но тут же взяла себя в руки и выглянула из-за каменной кладки.       Спустя всего несколько секунды в коридор прошмыгнула Анна, прячущая что-то под мантией. В груди Абигейл поднялась волна всепоглощающей злости: как эта мерзавка посмела рыться в её вещах?! Скульптура, за которой пряталась девушка, пошла трещинами под её рукой, и Гейл живо отпрянула — упаси Мерлин, ещё на голову рухнет!       Первое желание догнать Анну и вытрясти из неё правду (в самом буквальном и безжалостном смысле этой фразы) уступило место холодному рассчёту — проследить за вредной девчонкой и поймать её на «горячем», чтобы не смогла отпереться, якобы пришла посмотреть комнату, которую показал ей брат, и не знала, что вещи там кому-то принадлежат.       «Ну и что ты собираешься делать? Спрячешь, чтобы я помучилась искать? Выкинешь? Попытаешься найти доказательства использования тёмной магии, чтобы шантажировать или попробовать вынудить убраться из школы?» — пыталась разгадать план соперницы Абигейл, следуя за ней по петляющим коридорам замка. Но достаточно скоро стало понятно, куда именно направлялась Анна — в крипту. Очевидно, похвастаться своей находкой Себастьяну или Оминису.       «Что же ты такое прячешь?»       Анна, тем временем, свернула к механизму, похожему на странные часы, за которым прятался вход в крипту. Гейл выждала почти минуту и последовала за ней.       — Зачем ты это сделала? — негодовал Себастьян, очевидно недовольный поступком сестры.       — Не вижу проблемы, — насупилась Анна, принимая защитную позу. — Ты сам говорил, что эта комната — часть замка. Значит и ходить туда может любой, кто о ней знает! Тем более после того, как твоя драгоценная Абигейл закатила такой концерт. Наверняка, она что-то от вас скрывает. Просто хотела убедиться, что там не происходит чего-то противозаконного. Оминис, ну скажи же ему! — попыталась она перетащить на свою сторону Мракса, сидевшего на груде бочек.       Парень чуть помедлил, и Гейл показалось, что из-за их ссоры Оминис теперь станет защищать Анну. Но он не стал.       — Что я должен сказать? — Голос парня так и сочился недовольством. Очевидно, Мракс был не в лучшем настроении. — По твоей логике выходит, что и сюда, в крипту, можно водить всех желающих. Это ведь тоже часть замка, а не собственность моей семьи, о которой я рассказал вам по большому секрету.       — Это не одно и то же!       — Вот именно, — неожиданно поддержал подругу Оминис, ещё больше сбивая её с толку. — Крипта всегда одинаковая. Это тайное место, но мы не храним здесь ничего личного. Выручай-комната работает иначе. Она изменяется в зависимости от запросов и потребностей того, кто там находится. Ты мало того, что влезла в чужое убежище без разрешения, так ещё и могла по глупости что-нибудь изменить, и туда уже не попали бы ни я, ни Себастьян, ни Абигейл?       — Велика потеря! Ведь можно же использовать это место так, как нам нужно, сделать его таким, как нам нравится!       — Анна! — В голосе Себастьяна слышался едва ли не священный ужас. — Как ты можешь говорить такое?! Я не узнаю тебя! Моя сестра никогда не поступила бы так!       Девушка отшатнулась и обвела взглядом брата и лучшего друга.       — Это я не узнаю вас! Вы всегда были на моей стороне, поддерживали! Мы были семьёй, а теперь вы ополчились на меня из-за какой-то… новенькой! Думаете, она оценит ваши порывы и выдаст каждому по нежному поцелую? Во что вы превратились из-за неё! Ещё и меня выставляете врагом каким-то, словно я способна сделать что-то, что вам навредит! — Анна почти плакала, медленно оседая на пол из-за очередного приступа боли, но остановиться уже не могла. — Вот! Смотрите, что она скрывает от вас! Может, хоть это наконец вас убедит, что Гринвич — не такая, какой вы её представляете!       На пол с глухим стуком упала записная книжка в красной обложке, открывшаяся на странице, мелко исписанной разными символами.       Этого Гейл уже выдержать не смогла, одним рывком покидая тень, в которой пряталась всё это время.       — Ах ты дрянь! Воровка! — Абигейл наставила палочку на посеревшую от приступа Анну.       — Нет! Пожалуйста! — Себастьян закрыл сестру своим телом, для верности расставив руки в стороны.       Мракс также поднялся со своего места, но вмешиваться не спешил.       — Клянусь, я пыталась мириться со всей этой беспричинной злобой. Пыталась искать лекарство. Пыталась закрывать глаза на сплетни, что эта мерзавка распускает за моей спиной! Что пытается вызнать у моих знакомых какие-то грязные тайны. Я делала это ради вас! Ради тебя, Себастьян, ради тебя, Оминис! — обвинительно крикнула Гейл, переводя взгляд с одного растерянного парня на другого. — Пыталась быть терпимой, как ты просил меня. Но всему есть предел! И кража моего дневника точно находится за границей этого предела. С меня хватит! Снять проклятье? ХА! Да я скорее наложу на эту дрянь ещё одно! Такое, что с гарантией избавит от мучений! — Будто в подтверждение её слов, с потолка посыпалась крошка, а ближайшая колонна задрожала.       — Депульсо!       Ударная волна впечатала Абигейл в стену, и в глазах девушки потемнело. Голова взорвалась пульсирующей болью, а свежая рана открылась, пропитывая бинты и рубашку кровью. Не удержав равновесие, Гейл упала на пол, неловко подвернув ногу.       — Анна! Что ты наделала?! — Сэллоу запаниковал, разрываясь между желанием защитить сестру и невозможностью принять её поступок.       Оминис же, несмотря на ссоры и разногласия, поспешил к Абигейл, всё ещё не способной твёрдо стоять на ногах.       — Ты ранена? Сильно ударилась? — Дрожащими руками парень не дожидаясь ответа пытался проверить, всё ли в порядке, но Гринвич лишь отмахнулась.       У неё внутри кипел гнев, застилающий глаза красной пеленой. Так и хотелось отдёрнуть руку и огрызнуться, но слова застряли в горле: «Какое тебе дело? Вчера тебе не помешало накричать на меня, несмотря на то, что я истекала кровью!»       — Я… я не хотела! Она собиралась напасть! Ты же всё видел, Себастьян! Она меня вынудила!       Сэллоу скривился и отшатнулся, узнавая слова, которые сам говорил, убив Соломона. Когда пытался убедить себя и других в собственной невиновности, переложить ответственность.       — Вы же слышали, что она сказала! Она угрожала убить меня! — продолжала истерику Анна, уже стоя на коленях — острая боль мешала стоять, дышать, говорить. — Мерлин, как же мне плохо…       — Плохо? — зло прошипела Абигейл. — Ах, бедняжке Анне пло-о-охо… — Теперь её голос звучал приторно-угрожающе.       — Гейл, не надо! Ты же знаешь… — попытался Себастьян помешать грядущей буре.       — Абигейл, если ты… — поддержал друга Оминис, но девушка едва ли их слышала, обращаясь будто бы ко вселенной, а не к кому-то конкретному.       — Так надо было принимать зелья целителей! Тогда не было бы так плохо! — рявкнула Гейл каким-то чужим, незнакомым голосом, переводя взгляд на зачинщицу всего происходящего. — Что, думала никто не узнает, что ты не пьёшь свои лекарства? Чего ты хотела этим добиться, Анна? Думала, если позволишь и дальше проклятью пожирать себя заживо, Оминис и Себастьян не смогут отойти от тебя ни на шаг и бросят все свои дела, чтобы сидеть у твоей постели? Или, может, ты решила, что доброе сердце Оминиса не выдержит, и он будет с тобой из жалости? До чего же ты мерзкая!       — Гринвич, не смей так говорить о моей сестре! — крикнул Себастьян, не обращая внимание на то, что девушка побледнела ещё сильнее, и уже вовсе не от боли. — Это какая-то ошибка, и ничто не даёт тебе право…       — Заткнись, дрянь! Ты ничего не докажешь! — едва шевеля губами прорычала Анна.       Но её слова раздались громом посреди чистого неба. Сэллоу дёрнулся, словно от пощёчины.       — Почему? Зачем ты это сделала? — В глазах юноши, в одно мгновение потухших, плескалось отчаяние. — Как ты могла?       — Так значит, та проверка… — Оминис тряхнул головой. — Гейл, почему ты сразу ничего не сказала?       — Потому что не хотела вас расстраивать! Не хотела делать вам больно! Я знала, что вы тяжело воспримете новость. Может, даже не поверите мне. — Абигейл чувствовала себя загнанным зверем. Хотелось сбежать, спрятаться в нору и зализать раны. Но разговор нужно было закончить, ведь всё давно к этому шло.       — Нет, всё не так! Я всё объясню! Оминис, Себастьян, пожалуйста! — пошла на попятную Анна, но было уже слишком поздно.       Сэллоу переводил ошалелый взгляд с сестры на подругу, но молчал. А затем сорвался и вылетел из крипты со скоростью ловца сборной по квиддичу.       Мракс помог Анне подняться, но быстро отцепил её руку от своей мантии.       — Тебе лучше пойти в лазарет. Я напишу письмо целителю Пруэтту, — отрезал он и развернулся к девушке спиной, показывая, что разговор окончен. Ей не оставалось ничего, кроме как по стеночке добраться до выхода из крипты, оставляя Гринвич и Мракса наедине.       — Гейл, — неуверенно позвал Оминис. Он всё ещё не знал, как начать разговор. Сердился за самоуправство, был шокирован тем, что только что произошло. И боялся. До ужаса боялся потерять Абигейл окончательно.       — Хватит. Я устала.       Злость и гнев схлынули, оставив после себя обугленный кратер на сердце. Но магия продолжала клубиться и требовать выхода, и сдерживать её становилось всё сложнее.       — Мерлин, как же я устала, Оминис. От всех недомолвок, тайн, провокаций. От бандитов, от секретов, от ссор, от бесконечной грызни, от обмана. Мы так погрязли в этих играх и лжи, что уже потеряли сами себя.       Мракс подошёл ближе, но не решился взять девушку за руку. Словно потерял право это делать, когда ушёл из Выручай-комнаты, оставив Абигейл самой разбираться с проблемами.       — Я тоже устал, Гейл. Я не тот человек, чтобы играть в аристократов и шпионов. Я столько лет бежал из дома, чтобы перестать притворяться, но где я опять оказался? Наряженный в эти дорогие костюмы, под ручку с девушкой, которая мне отвратительна, наблюдаю со стороны, как ты лезешь в самое пекло, рискуешь собой и обнимаешься с Малфоем. Это не я. Это не ты. Не те, что были летом в Фелдкрофте, ходили на рынок за продуктами и купались в речке.       — Не стану спорить. — Гейл горько усмехнулась. — Но какой у нас выбор? Свернуть лавочку и пустить всё на самотёк? Спрятаться в крипте или в Выручай-комнате, чтобы твоя семья до нас не добралась? Позволить шайке бандитов превращать людей в марионеток? Оставить безнаказанным того, кто виновен в смерти моих родителей? Бросить изучать древнюю магию, пронизывающую всё моё естество и сделать вид, что её не существует?       Оминис не нашёл, что ответить. Врать и опять давать невыполнимые обещания не хотелось. Говорить правду — тоже. Гейл не поймёт, если он скажет, что ему как раз хотелось бы всё бросить, дождаться совершеннолетия и сбежать куда-нибудь, где их не найдут. Оставить прошлое — прошлому. Мелочно и эгоистично наплевать на бандитов и их жертв. Лишь бы Абигейл была цела и невредима, лишь бы ей одной во всём этом проклятом Морганой мире ничего не угрожало.       Девушка словно прочитала его мысли.       — Нельзя вечно прятаться. Сколько лет ты бежал от своей семьи, при этом не отрекаясь от своего имени, во всю пользуясь связями и статусом? Может, это прозвучит грубо, но твой отец не воспринимал тебя всерьёз. Считал, что ты наиграешься, перебесишься и вернёшься под крыло рода. И он достал бы тебя даже на другом конце страны. Разве я не права?       Оминис отвернулся, ощущая что краснеет. Да, это было жестоко и грубо. Но правдиво. Спорить с Абигейл означало врать самому себе. Но она, похоже, ещё не закончила свою речь.       — Я не собираюсь прятаться. Мне осточертело притворяться и играть. Рисковать собой, отбиваться от бандитов, лазать по руинам, выискивать документы, доказательства. Наряжаться в платья, в которых невозможно дышать, и изображать светскую леди, какую лорд Малфой спит и видит своей невесткой. Шантажировать Родолфа, чтобы он доставал для меня информацию. Но я продолжу делать это всё, потому что я как никогда близка к правде. Если убийца выживет, то я сделаю всё, чтобы остаток своих дней он провёл в тесном обществе дементоров посреди Северного моря. Буду и дальше собирать паутину по самым глубоким подземельям Хогвартса, чтобы в совершенстве отточить свои умения в древней магии, чтобы Магнус Мракс захлебнулся свой злобой и обломал зубы, пытаясь до меня дотянуться. И тогда, в один прекрасный день, я смогу спать спокойно, не опасаясь кошмаров и не всматриваясь в тени, гадая, притаился ли там убийца, жаждущий повесить мою голову над камином в качестве трофея. Я предпочту умереть в борьбе за возмездие и свободу, чем всю оставшуюся жизнь бежать, спасая собственную шкуру. Я буду дочерью своего отца. И если ты не готов принять это, то нам лучше… — Голос сорвался, и куда-то исчезла вся бравада.       «Пожалуйста, помешай мне сказать то, что я собираюсь. Пообещай в очередной раз, что всё изменится. И я опять поверю», — мысленно взмолилась Абигейл.       — … не быть вместе? — «Пожалуйста, скажи, что я ошибся. Что неправильно тебя понял. Что всё совсем не так, что ты не хочешь оставить меня!»       Гейл пожала плечами, словно бы безразлично. Но в душе царил настоящий хаос. Сердце словно разрывалось на куски, руки дрожали, а ноги подкосились так, что пришлось прислониться спиной к стене, игнорируя рану. Хотелось взять свои слова обратно, сделать вид, что ничего не было, пойти на попятную.       Но вместо этого она сказала:       — Я люблю тебя. Но я не вижу другого выхода. Мы даём обещания, которые не держим. Ругаемся по поводу и без. Треплем друг другу нервы. Ты не можешь смириться с тем, что я не остановлюсь. Я — с отсутствием твоей поддержки. — «Пожалуйста, останови меня!»       Оминису казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Сердце билось где-то в горле, мешая говорить. Палочку пришлось убрать в карман, чтобы не выронить, а самому держаться за колонну, чтобы не упасть. Хотелось схватить Абигейл за руки, упасть на колени, умолять. Но что-то не позволяло. Гордость? Осознание бесполезности подобной выходки? Или всего и сразу?       Он отвернулся, чтобы любимая не увидела, как намокли его глаза и задрожали губы.       — Я никогда не смогу стоять в стороне и наблюдать, как ты суешь голову в пасть дракона, Гейл. Если… — Голос дрогнул. — Если мы оба не сможем ничего изменить, то ты права. Нам не стоит быть вместе.       — Хорошо, что мы друг друга поняли, — прохрипела Абигейл, в голове которой крутились совсем другие слова: «Нет, не хорошо! Давай придумаем что-то! Я не хочу без тебя! Не могу!»       — Да, хорошо… — как-то отстранённо откликнулся Мракс, словно его сознание было где-то не здесь.       — Тогда… останемся просто друзьями? — Надо было уже прекратить этот фарс, но Гейл никак не могла заставить себя сделать несколько шагов до выхода из крипты.       — Конечно.       Ещё одна, последняя, ложь.