Ничего не меняет

Шаунди. Бойкая, дерзкая и такая родная Шаунди – одна из немногих, кто был со Святыми с начала, как Джонни и Пирс. Босс вспоминает веселую тусовщицу в дредах – образ, давно стершийся со временем и строгую женщину в черном костюме с открытым декольте и собранными в пучок волосами – образ гораздо более знакомый, новый и свежий. Немного чужой, но Босс быстро привыкла к тому, как изменилась Шаунди. Нет, она не стала лучше. Шаунди всегда была самой лучшей. И сейчас, когда Босс бежит по кабинам самолета, отстреливаясь от многочисленных бандитов Моргенштерна, она боится. Боится опять не успеть. Что она наткнется на труп Джонни и живую Шаунди, оплакивающую его смерть. Или – еще хуже – на труп самой Шаунди. Дверь перекрывает проход в ту самую злосчастную кабину, с которой все началось – с которой начался Стилпорт, смерть Гэта и перерождение Святых. Босс дергает за ручку, тащит и крутит в разные стороны до тех пор, пока не отрывает ее к чертям, громко выругавшись. - А Джонни сейчас за этой дверью, совсем один… - из невидимых динамиков разносится голос Зиньяка. Босс ломится в дверь, рискуя вывихнуть плечо и когда та поддается, буквально вваливается в кабину. - Ничего не меняет. Долбанная симуляция ничего не меняет, - выдыхает Босс, когда видит картину перед собой. Окровавленный труп Джонни в кресле и Шаунди возле него: не плачет, только бормочет что-то. Босс догадывается, что именно: «это все моя вина, Джонни, моя». - Нет. Не твоя. Босс кладет ей ладонь на плечо и легонько сжимает. Шаунди всегда винила себя в смерти Гэта; в том, что от них улизнул Киллбейн; во всем, чем только можно. А Босс ее никогда не винила. Не упрекнула ни разу, потому что это же… Шаунди. Потому Святая пугается еще больше, когда Шаунди утягивает куда-то под землю, а кабина самолета разлетается кластерами и пикселями. Босс бежит, перепрыгивая через пропасти, сжимая в руке пистолет с такой силой, что раздавила бы, будь в этом киберпространстве ее супер-силы. Очередная дверь – очередная симуляция, только теперь вместо гула двигателей - дешевая музыка и дым от выкуренных сигарет. Кашляя и отмахиваясь, Президент бежит вниз по лестнице на голоса и видит – удивляется дофига, но действительно видит – молодую тусовщицу Шаунди с непослушными дредами и пирсингом. Которую, в свою очередь, грубо зажимает Сын Ветерана. - Бля, ну только не ты, - Босс закатывает глаза, а после целится в его башку, чтобы прострелить с концами, позабыв, что Шаунди тут как-бы используется в качестве «живого щита». - Э-э, возьми шокер! – предостерегает она и Босс, пожав плечами, хватает тот самый шокер и им же засаживает несколько сотен вольт в Ветерана, позволив Шаунди отползти немножко в сторону. Потом стрельба, дохуя копий этого ди-джея, а после – благополучно завершившийся вечер в закуренном напрочь клубе. Веселая Шаунди подбирает откуда-то сигарету и, затягиваясь, беззаботно спрашивает охрипшим голосом: - Ну, потусить хочешь? Босс выдает нечленораздельное «эм», когда из груди Шаунди в лучших традициях Чужих появляется голова старой Шаунди, а потом – остальное туловище. - Ебать как тут все запутано, - хватается Святая за голову, пока бранятся две копии одного человека. Пытается разнять – и Шаунди посылает ее туда, куда она обычно посылает всех своих бывших ухажеров. И только когда Шаунди выдыхает усталое «ненавижу старую себя» и тащит за собой Босса, последней кажется, что это безумие закончилось. На корабле Шаунди, язвительная и бойкая Шаунди, отказывается говорить – ее можно понять, увиденное в самолете любого заставило бы передернуться. Босс тому не исключение – спрятавшись от всех в нижнем отсеке корабля, в котором каким-то хреном оказались бильярдный стол, магнитофон и удобное кресло-яйцо, она сжимает голову руками и закрывает глаза. Потому что не каждый день на тебя нападает зомби лучшего друга. Кинзи, глядя в экран все это видит и впервые за долгое время зовет Мэтта по имени, а не «мне твоя помощь не нужна, мелкий Декер». Миллер плетется к ней, смотрит на картинку, которую услужливо показывает монитор и ему отчего-то хреново. Хреново настолько, что он молча разворачивается и спускается по лестнице куда-то вниз, бросив через плечо «я в туалет». Вот только Кинзи знает, что туалет не на нижней палубе. Святая раскачивается в кресле, запустив пальцы в волосы, как будто это поможет отогнать кровавые картины. Смелая Президент Соединенных Штатов, которой было похуй прорываться голой через корабль Зин, сейчас сидит в яйцеобразном кресле и сжимает зубы, испугавшись одного ожившего трупа. - Что за черт со мной, в конце концов, - ругает она саму себя за слабость, не поднимая головы. И неожиданно слышит в ответ: - Эй. Босс резко поднимает голову и видит – ебать как странно – Мэтта. Мэтта с кружкой в руке и до такой степени застенчивым видом, что того и гляди свалит отсюда нахрен. Но не сваливает, а продолжает говорить: - Слушай, я тут подумал… - повторяет он те же слова, что когда-то сказала ему Босс в тот день, когда переспала с ним. – Я подумал, может, ты поговорить хочешь? «Чего?» - мысленно вырывается у Святой, в то время как ее брови медленно ползут вверх по мере удивления. Мэтт краснеет еще сильнее и насильно вручив ей в руки кружку (горячая, блин), собирается уже уйти, но Босс, удивляясь еще больше своей тупости, вдруг говорит: - Да сядь ты, куда пошел. И Миллер, разворачиваясь, садится на пол у ее кресла. Босс, все еще прифигевшая от такого проявления… заботы, делает глоток горячего кофе, какой обычно пьет Кинзи и морщится от того, что напиток жжет небо. Босс молчит. Боссу впервые нечего сказать. - Так ты… видела Гэта? – первым нарушает тишину Мэтт и Босс вздыхает. Не тот вопрос, но что ему еще спросить? - Да, видела. Лучше бы развидела, или как там у вас в блогах говорят, - отвечает она, делая еще глоток, а Мэтт сдавленно смеется. Отчего-то у Святой на душе теплеет. Может быть, это кофе. А может быть, это Мэтт. Да пофиг, главное, вся эта тяжесть куда-то улетучивается. - Главное, ты спасла Шаунди. Но я просмотрел коды в симуляции – они сообщают, что там осталась еще одна эм, Шаунди, - неуверенно добавляет Мэтт, проведя ладонью по затылку. Босс кивает, постукивая пальцами по кружке. - Это старая версия нашей Шаунди. Веселее, с наркотой, дредами и пирсингом. Теперь смеются они оба. Еще пара шутливых фраз, разговоров о том, что планируется сделать в симуляции завтра и Мэтт уходит, прихватив пустую кружку. И Босс бросает ему простое «спасибо» вслед. - Они что, крутят шашни? – удивленно уставившись в монитор, спрашивает Шаунди у мисс Кенсингтон, которая, поправляя очки, что-то увлеченно печатает на соседнем компьютере. - Нет, но Кит говорит, что они спали вместе. - ЧтоблятьговоритКит? – на одном дыхании выдает Шаунди, не соблюдая пауз между слов, повернув голову к Кинзи. Та, даже не оторвав взгляда от своего экрана, пожимает плечами и монотонно отвечает: - Боссу нужно развеяться. Наркоты и президентского джакузи тут нет, так что секс – лучшее средство от стресса. - Я понимаю, но это же… Миллер, - проговаривает Шаунди, опускаясь без сил на стул. Кинзи еще раз пожимает плечами. А Шаунди, эта бойкая и язвительная Шаунди, хлопает себя по лбу и понимает, что она многое пропустила.