Костры Белтейна

Ярден бестолково взмахнул кинжалом, резанул раз, другой. Плотная ткань плаща неохотно поддалась. Неровная полоска темного сукна, небрежно перекинутая через запястье, свисала словно сгусток темноты до самой земли. Солнце было почти в зените. Вайра была без сознания уже несколько часов – она иногда приходила в себя, вскидывалась, металась, дико сверкая глазами и, кажется, не понимая, где она и что происходит, от боли. Ярден крепко удерживал ее за плечи, гладил большим пальцем остро выступающие косточки. Пару раз он пытался дать ей воды. Выходило только смочить тонкие губы и влить немного в рот – глотала она с трудом, и он боялся, что она захлебнётся. Нужно было вытащить стрелу. Ярден догадывался, сколько боли та, пробившая бедро едва не насквозь, причиняла Вайре, знал, что она бы и сама шипела на него, будь она в состоянии говорить, требуя не быть тряпкой и разобраться с этим поскорее, видел, что со стрелой в бедре Вайра не дойдёт ни до лекаря, ни просто до ближайшей деревни, Ярден все это понимал. Вот только кровь сочилась по узким темным штанам непрекращающимся узким ручейком и не думала останавливаться, сколько бы он не зажимал рану отрезанным рукавом рубахи. Чьей-то из них – он не запомнил. Вытащи стрелу – и ручеек обратится полноводной рекой. Ярден боялся думать о том, что будет тогда. Он в тысячный, кажется, раз проверил мешочки у себя на поясе, в тысяча первый раз с отчаянием осознавая, что ничего хотя бы в теории могущего пригодиться в качестве лекарства, могущего по крайней мере облегчить боль или остановить кровь у него не было. Он снова почувствовал себя бесконечно бесполезным. Все уроки придворного лекаря, на которые Андраст таскал его, охотнее остальных изучающего самые опасные для фейри травы, едва ли не за ухо, прошли мимо, пролетели как зыбкий скучный сон – он всегда находил себе занятие поинтереснее или просто бессовестно зевал в окно. Ярден всю жизнь был не целителем, а воином, пусть и не таким как остальные рыцари; Ярден так же, как они, мог скорее милосердно добить раненого, чем как-то реально ему помочь. А теперь на его руках умирала его лучшая подруга. И он ничего не мог с этим поделать. Разве что помолиться еще раз. Ярден поджал губы. Он не должен был плакать ни от ужаса, ни от жалости к кому-то из них двоих – на страх не было времени, за жалость к себе он бы сам перестал себя уважать. Жалости к Вайре она никогда бы ему не простила. Ярден посмотрел ей в лицо. Бледная, покрытая испариной, она снова скривилась в болезненной гримасе. Дышала Вайра часто и неглубоко, с нехорошим хрипом, грудь под свободной чёрной рубахой вздымалась и опадала. Нога со все еще торчащей обломанной стрелой тряслась. Ярден распустил шнуровку на чужой груди до неприличного, стиснул зубы. Чему-то ведь всё-таки он должен был научиться у лекаря, так? Не могло же пройти мимо него абсолютно все, что говорил престарелый сухонький учитель. Ярден решительно перевязал крепкое девичье бедро отрезанной от плаща полосой, принимаясь мысленно считать до трёх. Раз. Вайра крупно вздрогнула, застонала, не приходя в сознание. Ярден сжал почти ледяную руку, погладил костяшку большим пальцем. Два. Он поднял глаза к небу. В лесу тумана не было, и над ними расстилалась голубая необъятная даль. Было морозно, но солнечно, и лучи так предательски играли в тёмных коротких волосах, напоминая вместе с белым лицом Вайры об отблесках погребального костра. Он, разозлившись на себя за эту мысль, коротко помолился – на этот раз Неметоне, ее богине, и перехватил обломанное древко. Три... – Если ты выдернешь его прямо так, она истечет кровью быстрее, чем ты дойдешь до конца этой поляны. Ярден медленно разжал пальцы на стреле и вытащил из ножен кинжал. Он слышал этот голос один раз в жизни, зато совсем недавно и в обстоятельствах отнюдь не похожих на те, что легко было бы забыть. Он обернулся. Фейри – или всё-таки человек? – стоял, небрежно оперевшись на ствол мерлинова дерева. Ничего в нем не выдавало ни одного намёка на хоть сколько-то человеческую природу – заострённые кончики ушей, длинная блестящая копна светлых волос, расписанные на их манер скула и висок. Ярден поморщился. Только вот кольцо у того на пальце посверкивало в лучах яркого солнца, и он лениво прокручивал его вдоль фаланги. Серебро Ярден не спутал бы ни с чем – слишком часто смотрел на то, как его перетирали в пыль, которая затем становилась страшным оружием... против тех, кого нужно. Чужой взгляд прикипел к кинжалу. Ярден тщетно старался увидеть в нем страх или хотя бы тревогу – но видел только присущее фейри равнодушие. Он напрягся, готовый в любой момент спружинить, подскочить, приземлиться на обе ноги, рвануться. И ударить, вымещая на нем всю свою бессильную злость на самого себя, все свое разочарование. И даже жизнь отдать за это было не жалко. Но Вайра снова затряслась в агонии, ее волосы разметались по его бедру, голова бессильно откинулась назад. Он опустил взгляд. Крови стало больше, теперь она просачивалась сквозь ткань штанов и впитывалась пока еще понемногу в землю. Он ведь молился о помощи богам. И боги – непогрешимые, мудрые боги! – в ответ на его мольбы послали ему это... существо. Наверное, в этом должен был быть какой-то знак, какой-то неизвестный символ, но Ярден вдруг ощутил, как него навалилась бесконечная усталость безумных суток, давя всем весом бессонной ночи и безумных потрясений. Он взглянул на незнакомца из-под ресниц. И – в очередной раз за свою недолгую жизнь – наступил гордости на горло. – Ты прав. Она умирает. – И для верности прокрутил каблук посильнее. – Мне и ей нужна помощь. Ложь. Грязная, наглая, отвратительная ложь. Вайра бы скорее умерла, чем позволила бы кому-то вроде этого мужчины ей помочь. Вайра никогда не нуждалась в помощи других даже если не могла без неё справиться. А Ярден, пожалуй, мог. Ярден не был лекарем, Ярден был воином, и он не мог помочь своей подруге – но еще он был сыном жреца, ребенком, кого с детства учили не казаться тем, кто он есть на самом деле. Ярден умел врать и не гнушался демонстративно поступиться принципами, если это было нужно. Даннис бы его не простил. Вайра, скорее всего, и не простит – если этот... это существо не откажется потешить свое самолюбие и помочь в ответ на униженную и беспомощную в чужих глазах просьбу. Тот чуть заметно вздёрнул подбородок – каким-то почти неуловимым, но все равно неприятным жестом. Ярден сам же пытался сыграть на его надменности, – о, об этой черте фейри им говорили даже слишком часто – но сам же ощутил неясную обиду и глухо кипящую под кожей злобу. Даже если он просил о помощи, они все еще оставались врагами. Или он не желал признавать своим врагом никого кроме королевы? Что ж, Ярден собирался переубедить его на этот счет – как только Вайре ничего не будет угрожать. Если. Он подавился этим коротким словом, яркой вспышкой возникшим у него в голове и тут же ехидно слетевшим на кончик языка. Слюна стала вязкой, противной от задушившего страха. Ему нужна была помощь. Помощь, за которую стоило униженно просить, прикинувшись идиотом. Ярден поймал его взгляд. Безразличный, холодный, только с капелькой веселья на самом дне. Словно это все было для него интересной азартной игрой, в которой ему хотелось победить. Такое веселье всегда бешено расползалось по радужкам Ронана, когда дело доходило до охоты – на нечисть или на лесную дичь. У существа – Ярден так и не определился, как его называть, человеком ли, фейри? – оно было сдержаннее и от того казалось еще более хищным. И страшным. Он стиснул зубы, гладя непослушной рукой липкий холодный лоб Вайры. – Я прошу тебя о помощи, – сказал он, прекращая ходить вокруг и около. Прямота, пропитанная обманом – он внутренне скривился от промелькнувшей мысли: он вел себя почти так же, как сами фейри. – Для нее. Мужчина пожал плечами и дернул уголком губ. Пальцы одной руки расслабленно барабанили по стволу дерева, зато вторая легко легла на рукоять меча. Ярден ощутил легко уколовшую гордость в вихре захлестнувшей его тревоги. – Что ты предложишь взамен? Ярден вспыхнул. Была ли этому причиной ленца в чужом голосе, звучащая так, словно они говорили о мелкой, ничего не значащей услуге, или безмятежная жестокость чужих слов? Или ни капли не чужое, а его собственное понимание, что предложить взамен ему нечего, что он не может отказаться от этой сделки – потому что лицо у Вайры было белое, потому что дышала она все тяжелее, потому что кровь никак не останавливалась. Ярден мог попробовать убить его – и, вероятнее всего, лечь рядом с Вайрой или, если повезёт, с обоими. Бесславная смерть. Их даже не найдут, не предадут огню. Ярден мог попробовать помочь Вайре сам – и тогда ее смерть легла бы на его плечи невыносимо тяжелым грузом, таким тяжелым, что останется с ним только топиться – вместо камня. Ярден мог оставить все как есть... но он так не умел. Не умел и не хотел начинать. Он сглотнул ком в горле – сплошная злость и злые колкие грубости – и уставился усталыми глазами куда-то в широкую переносицу. Ловить чужой взгляд не хотелось – было слишком противно читать в нем равнодушную насмешку. – А что ты хочешь? – выдавил он сквозь пережатую глотку. Голос скрипел словно песок на зубах, словно несмазанный доспех. Горло продрало болью, и он неловко кашлянул в кулак. Незнакомец – незнакомец ли уже? – неровно улыбнулся и бросил взгляд на свою руку. На кольцо. Ярден сощурился, стараясь разглядеть, но солнце было явно не на его стороне, когда било прямо в глаза. Мужчина хмыкнул без капли былого веселья. – Может быть, первенца? У него тоже изменился голос. Не стал скрипучим и сухим, наоборот, едва ли не взлетел вверх как у менестреля, поющего об освобождении девы из башни. Но все же не взлетел, удержался почти на той же высоте. Его ведь продали – неожиданно вспомнил Ярден, прикусив губу. Продал собственный отец. И продал наверняка точно так же за услугу фейри... Могла ли ситуация быть настолько же безвыходной как у него? Ярден помотал головой. – Что-то другое? – поинтересовался он как можно отстраненнее, стараясь, чтобы голос не выдал ни капли его эмоций. И дело было даже не в том, что расплачиваться за свои долги душами ничем не касающихся этого детей было как-то неправильно. В конце концов, вряд ли фейри насильно заставляли этих людей заключать сделку. Просто... было кое-что еще. Кое-что, от чего он никогда не выходил танцевать, если Вайра была с кем-то другим, от чего его не трогал ее волнующий, резкий, но все равно девичий аромат. Существо напротив выгнуло брови, но промолчало. Ярден был даже почти что ему благодарен. Вайра уже даже не стонала от боли. Просто хрипловато, с присвистом дышала. Ярден с отчаянием нащупал пульс на тонкой шее – он бился медленно и хрупко, словно нехотя. Пожалуй, мольба у него во взгляде была настоящая. Мужчина вдруг сделал к ним пару шагов. Опустившись на колени, он пробежался пальцами вдоль девичьего бедра – нога тут же крупно затряслась. Он нахмурился, что-то прошептал себе под нос, свел пальцы под каким-то немыслимым углом в сложную фигуру. Вайра вскрикнула осипшим от боли голосом и замычала, не приходя в сознание. – У нее не одна травма, – отстраненно бросил тот, – а три. Что-то еще с ногой. Кроме раны. И магия. Я с этим помочь не смогу. Ярден почувствовал, как земля медленно уходит у него из-под ног – даром, что он сидел. Столько бесполезных унижений, столько слов – и все ради пары равнодушных фраз, так легко сорвавшихся с чужих губ, словно и не о жизни шел разговор. Он поудобнее перехватил Вайру за талию и собрался подниматься, ковылять обратно в цитадель, искать лекаря... и вероятнее всего любоваться к утру на погребальное пламя. Чужая рука цепко сжалась на его запястье. Ярден молча стряхнул её, потянулся за кинжалом. – Попытаешься донести ее до Эрина – она умрет к середине леса, – ровно произнес по-прежнему равнодушный голос. – Ты просто не успеешь. Ярден почувствовал, как вся его тщательно скрываемая, запрятанная из-за мерзкой нужды в его помощи злость рвется наружу, разрывая уголки рта в кривой нервной улыбке. – Так она умрет, по-другому – тоже, – выпалил он в сердцах. Чужих пальцев на его руке больше не было – а взгляд давил точно так же. – В чем разница?! Ответом была холодная снисходительная улыбка. Ярдена потряхивало от того, насколько спокойным выглядел собеседник тогда как он сам ощущал себя бесполезным комком сплошных чувств. Он посмотрел на чужие пальцы, испачканные в крови – сейчас он словно методично выбивал дробь в воздухе. К чему бы? – Ты не дослушал. – И снова капельку веселое равнодушие в голосе. – Я не смогу помочь твоей подружке – но я знаю ту, кто сможет, и она это сделает. Но на моих условиях. Видят боги, что-то с уроков Андраста Ярден всё-таки запомнил. И первое-первейшее правило из того, что наставник вбивал им в головы было – фейри всегда делают так, как им выгодно, поэтому их условия никогда не бывают честными. На их условия соглашаться было не то чтобы глупо – всего лишь опасно и для его жизни, и для существования королевской семьи. Но был ли у него вообще выбор? Ярден все же нашел в себе силы посмотреть в чужие глаза так гордо и холодно, как только мог сейчас. – Сначала назови условия. Он изо всех сил постарался прозвучать с той же насмешливой надменностью, что и его собеседник, но судя по тому, как приподнялись в полуусмешке уголки чужих губ – потерпел еще одно сокрушительное поражение. Стало ещё противнее где-то внутри. Захотелось оказаться, наконец, в цитадели и написать отцу. Или выпить эля с Ронаном где-то в таверне. Или закричать, стукнув с досадой подушку. Получилось только стиснуть до синяка плечи Вайры. Существо напротив него равнодушно пожало плечами. – Ты пойдёшь со мной, – проговорил он, – вы оба, на самом деле, но ты будешь гарантом того, что твоя безумная подружка не прирежет никого когда встанет на ноги. Мы с тобой поговорим... о моей семье, например. Расскажешь мне, как много я потерял. Ярден почувствовал, как в горле рождается рык. Он никогда не был предателем. Он никогда не думал, что ему придется делать такой выбор. – Вероятнее всего, умрете в итоге вы оба, – хладнокровие в чужом голосе звучало так явно, что Ярден с досадой подумал: мог ли он вообще хоть из-за чего-нибудь потерять равновесие. Он стиснул зубы так, что заныла челюсть. И в очередной раз предал себя самого. – Я согласен на твои условия. Если ты поклянешься, что она поправится. Чужая улыбка стала совсем паскудной. На сердце было точно так же, кажется – паскудно и равнодушно. Словно внутри все сковали холодом, не давая ему взорваться от переполняющих ощущений. – Сними с нее все оружие, – скомандовал мужчина. – С себя тоже, особенно свои мешки. Можешь бросить все так, можешь закопать, мне все равно. Ярден понимал, что время шло на мгновения. Каждый миг, каждое его неловкое действие, затягивающее время, могли стать для Вайры роковыми. И все же он снял с пояса кинжал, отвязал каждый из мешочков, а потом принялся разгребать мерзлую землю ногтями. Ямка получилась неглубокая, но все, что было у него при себе, поместилось. Он небрежно забросал ее землёй, накидал поверх сухой жухлой травы. И потянулся к Вайре. Она никогда никому бы не позволила притронуться к ее оружию. Она всегда снимала его с каким-то особым благоговением, следуя своему особенному ритуалу, а у ее меча даже было собственное имя, точно у великого Экскалибура – она шептала его очень тихо, едва слышно, и Ярден ни разу не сумел разобрать. Он подрагивающими пальцами снял с ее пояса пару метательных ножей, отвязал от здорового бедра туго примотанные ножны с кинжалом. И прикоснулся к другим, более длинным ножнам, в которых лежал меч. Тот никак не попытался защитить хозяйку ни тогда, ни сейчас, когда Ярден бросил его на землю. Даже не звякнул, словно там и был. Вайру били крупные судороги. Ярден поднял взгляд. – Я готов, – пробормотал он, – мы готовы. Чужая рука с длинными бледными пальцами вдруг потянулась к нему. Ярден напрягся, но та всего лишь грубо скользнула по его лодыжке и вытащила из сапога тонкий, обманчиво неопасный стилет. – У нас говорят, что оружие похоже на воина, – некрасиво ухмыльнулся мужчина, поднимаясь на ноги и без особой аккуратности поднимая на руки Вайру. Он ее держал намного легче, чем Ярден, и тот почувствовал себя еще паршивее. – Что по тому, как он сражается, можно понять, что он за человек. И что именно он предпочитает использовать в качестве оружия. Ярден стиснул зубы. Голова Вайры безвольно свесилась с локтя незнакомца, точно так же, как недавно свисал с его собственного локтя обрывок сукна. Он должен был промолчать, проглотить все те злые язвительные фразы, что жгли ему глотку, так сильно рвались наружу. А тот все не успокаивался, делая шаг, другой к мерлинову дереву: – Сдаётся мне, что ты кошмар как похож на этот стилет. Такой же пронырливый и хлипкий. И врешь так же. Ты похож на наш народ больше, чем сам думаешь. "Наш народ". Он говорил это так же просто, как заявлял права на престол, и Ярдена замутило от такого лицемерия. Чужой взгляд обжег его таким отвратительно проницательным огоньком, что Ярден вспыхнул, взвился, остатками здравого смысла уныло понимая, что все его попытки остаться сдержанным ради Вайры катятся к фоморам в считанные мгновения – ублюдок бил в самое больное безошибочно. Он скользнул взглядом по длинному узкому мечу у пояса, свисающему вдоль бедра, и ехидно выплюнул, стараясь, чтобы в голос не просочилось то, насколько он на самом деле был сердит и обижен: – Не думаю, что твое оружие отражает положение дел. Скорее... замещает. Чужая бровь непонимающе дёрнулась, но губы дрогнули, словно собирались сложиться в улыбку. А потом мужчина мотнул подбородком, указывая путь. – Иди за мной след в след. Четко, запомнил? Наступай ровно в мои следы. Оступишься – останешься здесь и никогда ее больше не увидишь, понял? Ярден рвано кивнул. У Вайры явно оставалось меньше часа, а значит – у него не было и мига на выбор. *** Ступать след в след оказалось сложно до нелепого – незнакомец шагал шире и размашистее, чем он, а еще Ярден почему-то все время боялся безнадёжно отстать. Зато следы были видны очень хорошо – земля была странная, какая-то мягкая и жирная, и тот, несущий двойной вес, чуть проседал в нее, делая их глубже и отчётливее. Вокруг было тихо и одновременно совсем нет. В один момент ему казалось, что тишина была почти неестественной, и он утыкался взглядом в чужую спину, а в другой шелест листьев затекал ему в уши хриплым шепотом, словно кто-то звал его по имени и вызывал неприятные мурашки на коже. Ярден не боялся, но тревога противно свербела где-то внутри. Наконец, его непрошенный спутник остановился. Ярден немедленно притормозил тоже, неудобно застыл на одной ноге, широко размахивая руками и стараясь не упасть. Он вопросительно взглянул на мужчину, который даже не выглядел так, словно устал нести не очень-то легкую Вайру, и мешали ему как будто только длинные волосы, то и дело лезущие в лицо. Ярден возмущённо дернул бровью и подбородком одновременно. Тот понимающе оскалился и снисходительно кивнул. – Можешь стоять нормально. Мы перешли границу, по крайней мере, между мирами ты не застрянешь. – И добавил небрежно, так, словно это ничего ему и не стоило: – Ты кстати неплохо держишься, мне говорили, граница может и с ума свести. Ярден с облегчением поставил вторую ногу на землю и тут же гордо расправил плечи. В конце концов, он не собирался признаваться в том, что его и не старалась напугать эта... – ...Граница? – до него дошло. – Подожди, какая граница? Ярден знал только о границах между государствами, но ни Ши, ни их прогулка по лесу ничем не напоминали добрых соседей и обычные церемонии. Собеседник хмыкнул, поудобнее перехватив Вайру под коленями. Та хрипло вздохнула. – Граница между мирами, – беззаботно объяснили ему, – между этим и тем, между Ши и всем остальным. Между людьми и фейри. Ярден, конечно, догадывался, что их уведут совсем не в другую человеческую страну к какой-нибудь ведьме, – а что, с фейри бы сталось щелкнуть пальцами, и все – но тревога все равно навалилась снова, стиснула костлявыми пальцами сердце. – Я поклянусь, что ни я, ни Вайра не причиним никому вреда, – процедил он, нервно поглядывая на то, как в агонии закатились родные глаза, – и что я отвечу на те твои вопросы, на которые мне позволит другая моя клятва. Но поклянись, что мы уйдем отсюда, как только она поправится. Мужчина легко пожал плечами. – Клянусь, – ответил он, – мог бы на крови, да вот беда – руки заняты. В этом точно был какой-то подвох. Не могло не быть. Что-то ускользало от него, было таким до боли очевидным и при этом таким далеким – Ярден изо всех сил пытался вспомнить все то, что он знал о фейри, но на ум, как назло, шла одна ерунда. Вот как бы ему, к примеру, понадобилось то, что фейри не переносили молоко, а? Он медленно наклонил голову, одновременно выражая фальшивое почтение и скрывая стиснутые до боли зубы. – Клянусь, – запоздавшим рассеянным эхом отозвался он. Его собеседник серьезно кивнул. – Меня зовут Ксаант'рэ, – бросил он, отворачиваясь и шагая, кажется, ещё шире – словно назло. – Ты моя сделка, значит моя ответственность. Ярден мысленно повторил его имя. Странное, нечеловеческое, оно не ложилось на язык, не оседало в памяти. Совсем ничего из привычных уху сочетаний . Как же он мог быть отпрыском королевской четы, если у него даже имя было нездешнее... ну или наоборот здешнее, смотря о каком мире говорить. – Ярден, – торопливо представился он, почти не замечая, как удивлённо вытянулась та половина чужого лица, что была обращена к нему. И покрутил головой, пытаясь найти различия между своей знакомой чащей и чужой. На первый взгляд особой разницы он не заметил. Разве что, здесь лес был зеленее и гуще и словно шептал ему что-то тихо-тихо, на грани. Он поежился. Почему-то от такой демонстрации стало не по себе. То, что за провожатым – Ксаант'рэ, напомнил он себе, ему придется запомнить его имя и называть его так, пока он здесь и вынужден играть по чужим правилам – больше не приходилось идти след в след, давало какие-то своеобразные преимущества. Он то отставал, пытаясь запомнить обратную дорогу, то почти равнялся с ним, тревожно проверяя, дышит ли Вайра. Дышала. По крайней мере дышала. Ярден старался не думать о том, сколько крови она уже потеряла и сможет ли ее восстановить таинственная знакомая Ксаант'рэ. Он сам ведь уже оказался однажды бессилен – вдруг и эта женщина так же точно равнодушно пожмет плечами и скажет, что ничего не может с этим поделать. Но ведь Ксаант'рэ дал клятву в том, что и он, и Вайра уйдут из Ши вместе, когда она встанет на ноги. Мог ли он блефовать? В конце концов, лгать-то он точно умел. Мысли были безрадостные, скользкие, и он бы с удовольствием от них избавился, если бы мог – но как бы он ни старался смотреть исключительно по сторонам, взгляд неизменно притягивался к подруге, запуская в голове цепочку страхов по новой. Чтобы разбавить, заполнить хоть чем-то вязкую тишину, он прочистил горло: – Я могу задавать вопросы в ответ? Ксаант'рэ выгнул бровь, кажется, поражаясь его наглости, а потом кивнул с позабавленным видом. – Только если знаешь, что услышишь ответ, – хмыкнул он, – а если не знаешь, лучше промолчи. Ярден задумчиво вздохнул. Вопрос, в принципе, казался достаточно простым и невинным, да и начинать с него казалось идеей неплохой. Он попытался выглядеть как можно более незаинтересованным, но тревожный взгляд наверняка выдавал его наблюдательному до тошноты собеседнику. – Почему на меня почти не подействовало заклинание? – уголок чужого рта снова дернулся, и он понял, что угадал. – Я видел лань только под определённым углом, а все остальные... – ...видели исключительно лань и не замечали никаких несостыковок в упор, – невежливо перебил его Ксаант'рэ, и Ярден недовольно дернул плечами. – При тебе было серебро. Оно нейтрализует магию. Твой очаровательный мешочек. И в нем, и... Ярден кивнул, зачарованно поднеся к глазам собственную ладонь. Да, так и есть, на пальцах все еще можно было разглядеть крошечные частички серебра. – ...и на руках, – согласился он, обдумывая эту идею. Да, он поклялся не причинять никому вреда. Но если он раздобудет немного серебра, может, он сумеет по крайней мере не попасть под влияние этой незнакомой, чужой, пугающей силы. Ярден оценивающе взглянул на кольцо на чужой руке. По-новому так взглянул. Если как-то забрать его и попытаться перетереть в пыль... или по крайней мере... – Прекращай считать ворон, мы пришли, – вдруг едко позвал его Ксаант'рэ, – мог бы и посмотреть на Благой Двор. Не каждому смертному выпадает такая честь. "Тебе, например" – мысленно хмыкнул Ярден, хотя думать о новом знакомом как о человеке было по-прежнему сложно – слишком уж он был похож на фейри. А Ксаант'рэ, с трудом выгнув под неудобным углом запястье, неловко стукнул несколько раз по деревянной двери, увитой плющем. Ярден замер, ожидая сам не знал чего. Избушку ведьмы? Логово убийц? Дверь открылась с негромким скрипом, и Ярден сжался, едва не потянувшись за кинжалом. Перед ними стояла та самая слепая темноволосая фейри из леса. Она не улыбалась, но и не хмурилась, просто стояла с отрешенным спокойным лицом, но на лице и на ключицах у нее расползались уродливые красные язвы. От серебра. Ярдена всегда учили, что недобитая нечисть становится особенно опасной, – поэтому и стоит всегда держать кинжал наготове – и он малодушно порадовался тому, что девушка его видеть не могла. Впрочем, слепые, затянутые туманом бельма были направлены прямо в его сторону. Ярден обхватил себя руками за плечи. – Кто это? – голос у фейри тоже оказался абсолютно нормальный, девчачий, немного капризный – ничего общего с тем потусторонним инфернальным бормотанием, которым она выплетала заклятье. – Назови себя. Заклятье, из-за которого едва дышащая Вайра сейчас лежала сломанной куколкой на руках у их главного врага. Общего. Ярден, пожалуй, начал понимать, почему ему в приказном порядке сказали оставить оружие в своем мире. Желание свернуть девчонке ее тоненькую цыплячью шейку было жгучим и яростным. – Виллианар'рэ, тише, – мягко сказал Ксаант'рэ, и Ярден подавился воздухом от того, как тот умел говорить – словно зверя приручал, – это Ксаант'рэ, твой друг. Мне нужна госпожа Ллеири'ин. Фейри кивнула и коротко коснулась чужого лица, словно узнавая наощупь. Ярден потряс головой. Ну нет, ещё ее, проклявшую Вайру, жалеть он точно не планировал. – Госпожа Ллеири'ин читает книги из мира людей, – неодобрительно фыркнула Виллианар'рэ – "боги, боги, что за идиотское имя" в отчаянии успел подумать Ярден. – Но тебя она всегда рада видеть. Ярден едва подавил порыв закатить глаза. Неужели кто-то, кто не отчаялся, нуждаясь в какой угодно помощи, мог искренне радоваться появлению этого психа. Ксаант'рэ вдруг чуть подался вперед, за неимением возможности коснуться ее руками скользя по коже внимательным взглядом. – Это от серебра, – наконец, он вынес вердикт и уставился на Ярдена самым тяжёлым на свете взглядом. – Кто-то ранил тебя серебром? Фейри кивнула. – Швырнули пылью, – согласилась она, – а я кого-то из них околдовала, знаешь, и... У девчонки явно проскользнула по лицу тень хищной ухмылки. – Спасибо, Виллианар'рэ, – ужасно невежливо перебил ее Ксаант'рэ. Девушка понятливо ойкнула и отошла. Ярден был этому даже не рад. По крайней мере, это было бы безболезненнее и быстрее. А тот наклонился к его уху, едва они перешагнули дверь, и девушка торопливо закрыла за ними дверь, и прошептал: – Стоило дать ей умереть, чтобы ты понял урок, – жестко выдохнули ему в ухо, – но я держу свои клятвы в отличие от... К ним навстречу выплыла – иначе и не скажешь – молодая женщина в каком-то кожаном подобии фартука, и Ярден уставился на нее почти неприлично. Женщина была прекраснее всех, кого он успел увидеть за долгие годы жизни во дворце. Ее рыжие волосы были убраны в сложную причёску, а лицо казалось портретом, не меньше, но больше всего его зацепило сочетание этой идеальной, ледяной красоты фейри и чистой, какой-то практически детской улыбки, спрятанной в уголках тонких ярких губ и удивительно теплых глаз. Ее не портили ни острые уши, ни нарисованные на щеке символы. Эта улыбка совсем немного померкла, когда женщина перевела взгляд на него. Теперь вместо тепла в ней сквозило недоверие и удивление, и Ярден почувствовал какой-то странный укол вины. – Зачем тебе смертный здесь, если скоро ты станешь править целым королевством смертных там? – поинтересовалась она, вздернув брови и уперев одну руку в бок. Ярден крупно вздрогнул, но на него никто не обратил внимания. Никто кроме Виллианар'рэ, которая продолжала "смотреть" на него своими жуткими бельмами. Ксаант'рэ выдержал взгляд рыжеволосой женщины с честью. Чуть усмехнувшись, он кивком указал на Вайру. – Вообще-то я помогаю красивой девушке. А этот так, сам увязался. Ярден едва не задохнулся от возмущения. Женщина же кивнула, принимая его ответ – да от него же фальшью на милю воняло – и внимательно посмотрела на ногу Вайры. – Рану от стрелы с моими уроками и силой Макхей'има ты бы залечил в два счета, – задумчиво пробормотала она, – значит, там ещё что-то. Ксаант'рэ отрывисто кивнул, сам покосившись на Виллианар'рэ. – Там что-то с костью, – поделился он, – и магия. Ллеири'ин серьёзно кивнула и кивком указала уложить Вайру на какую-то укрытую мягкой тряпкой лавку. Та разметалась по ней живым трупом. Ярден как наяву видел костёр... – А теперь, – жутковато ухмыльнулся Ксаант'рэ, сверкая неровными клыками, – прежде, чем ты расскажешь мне о моей семье по крови, не откажи мне в чести познакомить тебя с моей семьей по духу. Ярден с большим желанием бы остался здесь – рыжая фейри внушала ему странный покой, а ещё он мог бы слышать дыхание Вайры и смотреть ей в лицо. Но был ли у него вообще хоть какой-то выбор, пока она лежала на лавке, и ее жизнь была полностью в руках их врагов? Ярден для нее мог только отдать часть своей жизни в чужие руки. И вдруг оказаться с нею на равных.