Hot Coffee

— Хохлатый, не хочешь сходить со мной куда-нибудь? Николас задает вопрос, не рассчитывая на согласие. Он и Вэш, этот новенький, знакомы около месяца, и до сих пор их общение было по большей части односторонним. Нико приходит в кофейню после ночных смен, слушает дружелюбный щебет жизнерадостного бариста, тихое ворчание натертой до блеска кофемашины. И соглашается вообще на все, что ему подсовывают. В паранормальную чушь Вульфвуд не верит от слова «совсем», однако голос Вэша воздействует на него как-то гипнотически — и это осознание приходит к нему на первую неделю, когда он в очередной раз ощущает на языке сладость и привкус клубники, вместо стандартного «черный, без сахара и чтобы не горчил». На вторую неделю Николас уже бессовестно смотрит на то, как движется рот Вэша, пока тот болтает. И ничуть не менее бессовестно прикидывает, только ли с кофемашинными примочками его руки обращаются также проворно, или их можно испытать еще где-нибудь… На третью Николас понимает, что его одержимость кофе начинает приобретать конкретные черты лица. На четвертую он, отоспавшийся после смены за барной стойкой и даже надевший ради разнообразия не мятую рубашку, наконец, решается сдвинуть дело с мертвой точки. — Что? — Вэш поднимает голову резким жестом и моргает из-за нелепо-ярких линз своих очков. Николас скрещивает пальцы в кармане пиджака — Господи, помилуй, — и повторяет еще раз. — Ты не хочешь сходить куда-нибудь со мной? В любой день, когда тебе удобно. Особое удовольствие наблюдать, как щеки Вэша становятся пунцовыми. Он стискивает в пальцах дурацкий стаканчик, в который собирался перелить его кофе, и мнется. Молчание выходит продолжительным, Николас уже готов принять поражение, никто никогда не говорил, что бариста спит и видит, как бы сходить с ним на свидание. Даже если Вульфвуду казалось, что он правильно считывает все поданные ему сигналы. — Я очень хочу! Может, эм, послезавтра? Нико слышит ангельский хор над своей головой и зрит лестницу, ведущую в Рай. Еще бы пара минут испытующего молчания, и он бы кончился на месте. Вэш стоит за стойкой, и светится изнутри, будто проглотил гирлянду, и из-за этого нестерпимо хочется надеть солнечные очки. — Тогда забились, — победа, Никки, дружище. Осталось самое сложное: засунуть свою ублюдочную сторону поглубже в самый темный шкаф и постараться быть обходительным и милым, чтобы не спугнуть. — А кофе мой где, хохлатый? — Ой, — Вэш посмеивается и отворачивается от него в спешке. — Подожди немного, я буквально минутку… «Я готов ждать вечность с таким видом», — думает Николас очередную ужасную вещь, разглядывая хлипкий бант фартука на чужой пояснице... Хотя, кого он обманывал? Пялился он на черные джинсы, обтягивающие вэшову задницу.

***

Они встречаются ровно через два дня, и Николас еще прежде не волновался так сильно. Из болтовни Вэша он знает, что тот одержим ботаникой и всем, что связано с растениями, ему нравится красный цвет, ему не нравятся фильмы с плохими финалами и у него есть старший брат. Последнее к плану свидание не относится никак, поэтому Николас отметает факт в сторону, как неважный — по крайней мере, он надеется, что Вэш не придет на их встречу под ручку с неизвестным ему Найвзом… Вэш приходит один. Николас впервые видит его не за стойкой и не в фартуке. Зато в черной водолазке под горло, и расстегнутом не то пальто, не то плаще — ярко-алом, попробуй не заметить. Вэш кажется еще моложе, чем выглядит, и тут Вульфвуд впервые задается вопросом, сколько вообще хохлатому лет. — Мы идем в ботанический сад? — бариста находит его безошибочно, то ли по черному пиджаку, то ли по запаху сигаретного дыма, и замирает рядом, но на вежливом расстоянии в полшага, спрятав в карманы руки. Застенчивость первой неформальной встречи можно резать ножом, Нико надеется, что это пройдет. — Какая-то выставка тропических растений. Ты ведь говорил, что увлекаешься ботаникой, вот и… «Лишнего сболтнул», — думает Николас, когда улыбка на лице Вэша становится хитрее. В обычный день он бы просто бросил сигарету под ноги, растер ее ботинком и прошел бы дальше, но в погоне за хорошим впечатлением он ведет себя, как образцовый гражданин. Бросает бычок в урну, выдыхает дым в сторону от Вэша и только потом предлагает ему идти любоваться зеленью. Сперва разговор клеится натужно, но попавший в родную стихию Вэш совсем скоро оттаивает и начинает болтать обо всем, что видит. При переходе из одной оранжереи в другую, взбудораженный бариста хватает его за руку, чтобы подтащить к очередному зеленому, или красному, или оранжевому кусту. Николас записывает в уме балл в свою пользу. Они зашли туда неловко мнущимися, а вышли за руку. Блистательный успех, Вульфвуд. Второй частью плана по завоеванию чужой благосклонности было кино. По меркам взрослого мужчины, такое свидание больше походило на встречу двух подростков, которым еще нельзя ходить в действительно веселые места. Но Вэш выглядел, как подросток, и Николас все еще не мог заставить себя спросить у него, сколько ему, блядь, лет… Не стоило рисковать. Иначе знакомство с таинственным старшим братом могло состояться при отвратных обстоятельствах. Кино оказывается полнейшим шлаком, идущим последние дни. Вульфвуд, пользуясь тем, что маленький темный зал почти пуст, громко и раздражающе комментирует все, что происходит на экране. Вэш пихает его локтями, упрашивая помолчать и дать ему посмотреть, но потом закрывает рот и смеется над его шутками, какими бы идиотскими они не звучали. Просмотр фильма безнадежно испорчен, это катастрофа. Вэш выходит из зала зареванным от смеха и пытается утереть глаза, сбивая с носа оранжевые очки, которые Николасу приходится судорожно ловить в полете. Он записывает себе еще один балл. Николас поражается собственной добропорядочности. Он приводит Вэша домой, согласно всем канонам романтических клише, к восьми часам — прошло больше около десяти часов совместно, а завтра им обоим нужно возвращаться к работе. Подходящий момент, чтобы разойтись на хорошей ноте и сделать паузу. Вульфвуд хочет продолжения встреч, хочет дотрагиваться до умилительной родинки на скуле, и держаться за ручку, и вот это все остальное, напоминающее по сладости десертный кофе. По непонятной причине Вэш пробуждает в нем эти желания. Отступить сейчас, не получив даже поцелуя — не побег, а часть плана. — Что ж, мы на месте? — Нико ухмыляется и разжимает пальцы, выпуская чужую ладонь из своей. — Надеюсь, твой жуткий брат не задушит меня за то, что мы опоздали с возвращением на пару минут. Вэш молчит недолго, теребит серьгу в ухе и вдруг замечает. — Вообще-то, сегодня он занят. Дома никого нет. «Дзынь-дзынь, Никки», — Николас слышит свою нехорошую сторону слишком отчетливо. — «Твой шанс!». Такая возможность прямо на блюдечке, настоящее искушение для кого-то вроде Вульфвуда. Вэш заглядывает ему в лицо выжидающе, очки съехали вниз, и можно увидеть его глаза. Яркую лазурь с вкраплениями зеленого, будто морская вода. Буквально полшага вперед, наклониться и дальше все само собой произойдет, но Николас ведь дал слово самому себе сделать все, как полагается. — Значит, ванна будет полностью в твоем распоряжении, это же здорово? — Вульфвуд. В горле пересыхает также, как от первой затяжки сигаретой в подворотне. Вэш плавным жестом поднимает очки вверх, запутывая носоупоры в челке, сминает в пальцах лацканы пиджака Нико и дергает на себя, влажно впечатываясь своими губами в его рот. Поцелуй короткий, но обжигающий. Вульфвуд мысленно сравнивает его с подожженным шотом. — У меня дома никого нет, — повторяет еще раз с нажимом Вэш после того, как они отлипают друг от друга. Николас ощущает под своими руками шершавую ткань плаща, а хочет — голую теплую кожу и желательно всем телом. — Тогда, — Николас облизывает губы. — Я загляну на чашечку горячего кофе? Вэш негромко смеется и тянется за еще одним поцелуем. Николас встречает это движение на полпути, теперь позволяя себе распробовать чужие губы получше. Некоторые люди просто не созданы быть хорошими.