Hot Coffee

Они продолжают целоваться в лифте, пока поднимаются на какой-то этаж: на кнопку нажимает Вэш, а Николас не обращает внимания. Вообще-то это должно быть неприличным, если сейчас кабина притормозит, распахнутся двери и какая-нибудь впечатлительная бабушка увидит их, липнущих друг к другу, то может случиться и небольшой скандал… Но скандала не происходит. Механический голос произносит «13 этаж», Николас запоминает эту информацию, и его за воротник вытаскивают в длинный коридор с кучей дверей в ряд. Вэш торопливо звенит связкой ключей, не с первого раза попадая в замочную скважину. Пока Вульфвуд пытается отдышаться и покорно стоит рядом, видит, что на серебристом кольце болтается брелок с зеленоглазым котом. Мило. — Входи, — повелительным тоном заявляет его без пяти минут любовник. Николас скалится в ухмылке. — Я как раз в процессе. Вэш со смешком пихает его локтем в бок, Нико отвечает тем же, и они все же перешагивают порог. Хлопок входной двери окончательно отрезает их от необходимости соблюдать хоть какие-то приличия. В коридоре темно и чуть-чуть тесновато. Пока они неловко топчутся, снимая обувь, Николас еще раз прокручивает в голове события минувшего дня. Только что все накопленные им баллы хорошего поведения сгорели. Новый план был проще. Николас Д. Вульфвуд собирался найти в этом доме кровать, бросить в нее Вэша и трахнуть. Блестяще, и всего три пункта. Когда и Вэш, и Николас выпрямляются, то чуть не сталкиваются друг с другом лбами. Вульфвуд аккуратно выпутывает из встрепанных светлых волос забытые очки, кладет на полку для каких-то мелочей и еще раз целует, жадно и поспешно. Что самое приятное, Вэш стонет ему в рот, и вибрация этого звука поджигает его кровь, как упавшая в бензин зажигалка. Николас стаскивает с него сперва плащ, затем водолазку, небрежно швыряет под ноги и оттягивает за волосы голову Вэша, понукая подставить шею, и все это в попытках позволить чужим рукам скинуть с себя рубашку — пиджак он уже потерял где-то между делом. Вэш даже старается вести его куда-то вглубь квартиры, вдвоем они собирают углы, стены, запинаются даже о диван… — Ебаный ты… — шипит Николас, чей мизинец и пострадал. Вэш кусает губы, пытается изобразить жалость, в итоге лишь заботливо ерошит волосы на затылке и утешающе целует в щеку. Вульфвуду отчего-то кажется, что он знает, какой ответ тот так старательно проглатывал. «Еще не ебаный». Или что-то в этом духе. Проклятье. В светлых глазах ангела из кофебара обитала целая прорва чертей и Николас жаждал познакомиться с ними поближе. — Нам сюда, — мягкий шепот звучит рядом с ухом. Вэш прикусывает его за мочку уха, вырывая шумный трепещущий вздох, и тянет дальше, уверенно увлекая за собой в боковую дверь. В его комнате много цветов. Они теснятся на подоконнике, что-то монструозное стоит в огромном горшке на полу, что-то вьется по стене, и это то, что Николас успевает рассмотреть до того, как снова оказывается втянут в поцелуй, а потом они оба коротко летят вниз. Матрас почти не отзывается скрипом. Вульфвуд первым робко размыкает их губы и приподнимается на руках. Сумрак скрывает много деталей, в окно на высоте тринадцати этажей не проникает никакого света, но собственного зрения достаточно, чтобы картинка отпечаталась на внутренней стороне век. Вэш растрепан и улыбается с выражением вызова, румянец на его лице почти неразличим из-за теней, но он есть — если тронуть его щеку, она горячая. Зрелище до того красивое, что сердце опять совершает бешеный кульбит. — Знаешь, оказаться у тебя в постели на первом же свидании я не рассчитывал, — честно признается Вульфвуд, ощущая, как абсолютно не имеющий смысла стыд обжигает жаром кончики ушей. Вэш приподнимает брови, затем его лицо становится понимающим. Его рука медленно скользит от лопаток Николаса вниз по выступающим позвонкам. Приятно до дрожи. — Не парься. У меня было целых два дня, чтобы все предусмотреть. — Так уж и все? — нервный смешок вырывается из груди Нико. Вэш ухмыляется в ответ и чеканит: — Презервативы в заднем кармане моих джинсов, лубрикант — под подушкой, влажные салфетки — в выдвижном ящике у кровати. Кажется, я ничего не забыл. «Боже», — мысленно говорит Николас, ощущая идиотскую улыбку, растягивающую его губы. — «Я сорвал куш или что?». Длинные ноги в преступно-узких штанах обхватывают его бедра. — Нико… М! Вульфвуд затыкает его рот быстрее, чем Вэш скажет еще что-нибудь, что заставит его издыхать от невообразимого ощущения в груди, похожего на нагретый стальной шар. Целоваться с Вэшем по ощущениям как прыгать с тарзанки в воду, ездить на мотоцикле без шлема, сдавать экзамен с похмелья и — как черт знает что еще. Единственное, что его беспокоит — мерзотное чувство «одноразовости». Как будто крохотный гвоздь вколотили в сердечную мышцу. Нико вытряхивает мысль из головы, изучая губами и руками поддающееся на каждую ласку тело. Условий не было, правила не оговаривались, и Вульфвуд жадничает, оставляя на шее яркую отметину от поцелуя. Вэш отзывчивый. Он забавно дергается, если с нажимом погладить ребра, скребет пальцами по спине и покрывалу, когда Ник огибает языком ореол соска, и приподнимает бедра, стоит поцелуем дотронуться мягкой кожи живота. Под рот и язык попадает даже длинный шрам, рассекающий его тело почти до груди. Николас не задает вопросов. Может, когда-нибудь. Вэш не очень громкий. Он не стонет на высоких нотах, как в порнухе, но все равно издает много шума, ерзая спиной по постели и просто дыша. Иногда Вэш говорит тихим тоном. «Еще», «ниже», «хорошо» или «Нико» — последнее ощущается, как удар кувалдой, не оставляет в голове не единой дрянной мысли. — Никки… А вот это вообще запрещенный, мать его, прием. — Что? — он едва узнает собственный голос. Между репликами Николас расстегивает чужие штаны и тащит вниз, обнажая ноги. Вэш опять неловкой шуршащей возней пытается помочь ему снять их. Тянется-ластится, гладит лицо ладонями, и Вульфвуд льнет к рукам, как завороженный… Пока не ощущает, что его просто опрокинули на спину, а голубоглазый дьявол седлает его бедра. — Мне нравится, что ты такой ласковый. Но действуешь слишком медленно, — заключает Вэш. В его руках собственные штаны, он запускает руку в карман и Николас знает, что он оттуда вытащит. Может быть, думает Вульфвуд, Вэшу просто не по душе длинные прелюдии. Или его все-таки выставят за дверь со словами: «Ну, было приятно трахнуться, пока-пока!». Момент, когда Николас поражается собственной мнительности. Одноразовые отношения до сей поры не вызывали в нем никаких эмоций, с кем не бывает, а тут его размазало, словно пересмотревшую ромкомов школьницу. Нико бы и рад перестать думать об этом, полностью включиться в реальность, где Вэш сдергивает с него штаны вместе с боксерами до середины бедра. Вэш, который обхватывает своими красивущими пальцами его член и рвет зубами упаковку презерватива. Николас закатывает глаза и хрипло стонет — точно, его руки отлично справлялись не только с той кофейной хренотенью, как она называется, темпер? — от короткой быстрой дрочки член твердеет так, что в голове гудит. Ловкие пальцы раскатывают тонкий, слегка скользкий латекс. Думать становится лениво и не важно. Вэш выглядит уверенным во всем, что он делает; Ник просто охватывает его бедра ладонями, когда тот приподнимается, упираясь коленями в матрас. Его смуглые руки на фоне бледной кожи смотрятся волшебно. — Стоп, стоп… Так сразу? А задницу поберечь? — Я ведь уже сказал, — Вэш, в свою очередь, кладет ладони ему на грудь, гладит и небрежно сжимает между пальцев твердеющие соски. Николас давится вздохом и вминает пальцы в чужие бедра до синяков. — Я основательно готовился… «Так вот что это значило». Николас, очевидно, становится тупым и не понимающим подтекстов, когда Вэш улыбается ему своей чудесной яркой улыбкой. Николас перестает думать вообще, когда Вэш медленно опускается на его член, сжимая губы и не допуская почти никаких звуков. Привычка — понимает Вульфвуд, — он не живет один, делит квартиру со старшим братом, тут волей неволей начнешь гасить каждый стон, даже когда квартира пуста. И Николасу до зуда в пальцах хочется это исправить. Отвезти к себе. Сказать: «Тут ты можешь кричать до срыва голоса, если хочешь». Заставить его сорвать голос, в конце концов. Вульфвуд не отпускает Вэша, придерживает его так, чтобы не дать разогнаться слишком сильно. Он сам немного наклоняется вперед, короткими ногтями царапает грудь и лишь чуть слышно поскуливает. Вэш куда охотнее стонет, если его поцеловать, и совсем перестает сдерживаться, когда Нико обхватывает ладонью его прижимающийся к животу член. Без смазки трение получается грубоватым, а искать ее где-то под подушкой Николас не пытается даже, просто облизывает ладонь — вот и нахуй пошла вся подготовка Вэша — а тот наоборот вздыхает слаще, и бормочет неразборчивое «хорошо». Вульфвуд хрипло стонет в знак согласия. Хорошо. Просто охренеть можно от того, насколько хорошо. Вот бы этого «хорошо» не заканчивалось. «Закольцуйте этот момент во времени, пожалуйста», — и Вульфвуд будет оставшуюся вечность любоваться тем, как Вэш объезжает его член после того, как они весь день валяли дурака. Лучшее свидание в его жизни. Удовольствие затапливает слишком быстро, эта жгучая волна поднимается из самых недр, накрывает по самую голову, оставляя ничего, кроме гудящей тишины. Это просто происходит — дыхание становится чаще, движения быстрее, и Вэш почти ложится ему на грудь, позволяя трахать себя в таком положении, пусть не самом комфортном, зато кожа к коже. Нико целует его взмокший висок и ощущает, как о его пресс трется, оставляя влажные следы, член Вэша, и тихое жалобное «пожалуйста» где-то у своей шеи. По ощущениям где-то произошел ядерный взрыв и ударная волна нахрен вымела из собственного тела. На самом деле он остается там же, где и был. В чужой постели, прижатый телом Вэша, влажно целующим его шею, с ощущением липкости между ними и глубоким удовлетворением. После такого принято лежать и целоваться… Вэш поднимает растрепанную голову, смотрит в его глаза недолго, и Николас замирает, чувствуя, как его тревожит легкий холодок. Легкий поцелуй развеивает его беспокойства. — Я утром тебе кофе сделаю, ладно? — Вэш устраивается на нем, не обращая внимания на потность, липкость, и собственные слова о влажных салфетках под рукой. — Мне слишком хорошо лежится… — Если бы ты даже попытался, — усмехается Николас. — Я бы тебя не отпустил. Он приминает затылком подушку и расплывается в улыбке — пальцы Вэша рисовали какие-то линии на его груди.

***

Следующий день Николас встречает на чужой кухне в одних штанах. Это было самое доброе утро за последние годы, несмотря на то, что его плечо затекло за ночь под весом чужой головы. Вэш готовит кофе и время от времени посматривает на часы, чтобы не прозевать время выхода на работу, а Нико курит у открытого окна, любуется им в домашних шортах (большую часть времени) и осматривается. Холодильник увешан фотографиями. На многих он узнает Вэша, рядом с ним мелькает другой парень, с более серьезным взглядом — очевидно, тот самый старший брат, — и красивая женщина с темными волосами. На одном из снимков она обнимает почти идеально-идентичных мальчишек, худощавых и с… реально плохими стрижками. — Вэш? Я могу посмотреть ближе? — Конечно! Не стесняйся, — Вэш отмахивается с улыбкой. — Сахар? — Ты же знаешь, что без него, — Николас хмыкает и снимает с холодильника снимок, стараясь не стряхнуть на него случайно пепел. На обороте стоит дата и подпись: «пополнение в семье Сейврем». Значит, Вэш Сейврем. Теперь он хотя бы знает его фамилию. Какой успех. — Хохлатый, — вешая фотографию обратно, Николас все-таки хмурится. — Ты меня извини, но… сколько тебе все-таки лет? Его взъерошенный любовник заходится смехом. Вульфвуд, не сдерживаясь на этот раз, поддерживает приступ веселья. Обычно такие вещи выясняют все же до того, как переспать. — Двадцать восемь. Не волнуйся, Нико, все в рамках закона. — Ох, ну, слава Богу! «Слава Богу, ты старше всего на пару лет». — Твой кофе, — Вэш, все еще криво ухмыляющийся, вручает чашку и целует в угол рта. — А это комплимент от бариста. — Какой шикарный сервис, а можно так постоянно? Сейврем кокетливо подмигивает и отворачивается, почесывает след от поцелуя на шее. Николас, ощущая, как в нем все глубже пускает корни влюбленность, смакует утренний кофе на чужой кухне. И вдруг в уютной утренней тишине раздается щелчок входной двери.