Промысел судьбы

Персиваль приложил телефон к уху, слушая немного сорванное дыхание. — Подойди к окну, — шепнул ему голос, и он как под гипнозом приблизился к окну спальни, исполняя желание, и опустил жалюзи. В окне напротив маячил почти полностью обнаженный Криденс, на нем было лишь нижнее белье. То самое белье, которое он подсунул в прорезь для почты, когда у него началась первая течка. То есть вчера. Одна рука прижимала телефон к уху, другая же лениво поглаживала член через белье. Это было несправедливое испытание. Персиваль будто на высшем нейронном уровне ощущал желание Криденса, то, как его тело жаждет их близости. Но не мог же Персиваль вот так легко прийти к нему домой, минуя отцов, чтобы уединиться в спальне? «У вашего сына течка, так что лучше бы мне подняться к нему на всю ночь. Увидимся утром за завтраком. Кстати, я люблю тосты с сыром». — Что ты хочешь, чтобы я сделал? — прошептал он, ощущая, как все внутри него неумолимо закипает от желания. — Домашнюю работу, — фыркнул Криденс. Персиваль хмыкнул в ответ и лишь после этого осознал страшный подтекст шутки. Криденс был несовершеннолетним, и это уже имело под собой большие риски, если бы даже их мир не был поделен на альф, бет и омег. Но природа накладывала на них дополнительные ограничения. До конца лета Криденс будет дома. До того момента второй течки скорее всего не предвидится, а после ему придется вернуться в интернат для омег. И весь оставшийся год они будут вынуждены справляться с обрушившейся на них страстью и привязанностью порознь. И это не говоря о том, что Гилберт оторвет Персивалю голову, когда узнает обо всем. А может, и чего похуже. — Я серьезно, мой мальчик, — прошептал Персиваль в телефон, прислонившись лбом к прохладному стеклу. — Я могу выбраться из дома и прийти к тебе, — предложил Криденс, сжимая член. — Я безумно тебя хочу. Все мое тело хочет тебя. Персиваль приглушенно выдохнул, прикрывая глаза. Криденс совсем терял берега, ни капли не стесняясь говорить такие возбуждающие и горячие слова. Он тоже хотел его ничуть не меньше. Вкусив единожды, Персиваль уже не мог от него оторваться. После первого секса они до глубокой ночи не могли уснуть, даря друг другу нежные объятия и поцелуи, будто предчувствуя, что дальше будет не так просто. Хотя ничто не могло помешать их встречам днем, раз уж у Персиваля был отпуск. Дни могли стать их ночами, а ночи днями. — Коснись себя, — попросил он, цепляясь за внезапно возникшую идею. — Я уже это делаю, глупый, — фыркнул Криденс, сжав член через ткань, пару раз дернул вверх и вниз и закусил губу. — Коснись себя сзади, — объяснил Персиваль, расстегивая молнию на джинсах. — Ох. — Криденс громко сглотнул в трубку. — Ты хочешь, чтобы я трахнул себя пальцами, слушая тебя? Черт возьми, да. Именно этого и хотел Персиваль за неимением других доступных вариантов. — Погладь себя между ног, — велел он после некоторого промедления, пристально смотря на своего мальчика и ловя каждое его движение. Криденс послушно завел руку назад и встал боком, чтобы Персивалю было все видно. Он засунул ладонь под белье и низко застонал в телефон. По телу прошла дрожь. — Я такой мокрый… Ты себе даже не представляешь. Трусы пропитались насквозь… Он наверняка преувеличивал, но добился того, чего хотел — Персиваль стиснул зубы и сжал в кулаке твердеющий член. — А ты? — шепотом спросил Криденс, смотря на него. — Ты гладишь себя? Мне плохо видно… — Я поглаживаю пока еще не набухший узел, — низким соблазнительным голосом поведал Персиваль, воскрешая в памяти, какой влажной и скользкой была дырочка Криденса от текущей из нее смазки, так плавно и жадно он насаживался на его член. — Твой узел такой большой… — призывно произнес Криденс. Его дыхание становилось влажным, поверхностным. И наверняка горячим. Обжигающим. — Настолько большой, чтобы я застрял на нем и не смог никуда деться от тебя, чтобы он надежно зафиксировал меня, пока ты будешь в меня кончать. Персиваль громко застонал в телефон, представляя этот момент, со смаком воскрешая все в памяти. И тут же стыдливо обругал себя за то, что позволил вчера всему этому случиться. Нет, он не жалел о проведенной вместе ночи, она была потрясающей, и он даже в самых смелых мечтах не мог себе вообразить такого. Но что его подкосило, так это то, как легко он пошел на поводу у своего тела и у желаний Криденса. Только полнейший безответственный идиот мог вот так опрометчиво вставить узел и лишь потом задаться вопросом, а какой собственно день течки? Да еще и делать все это без средств контрацепции… Все могло бы закончиться такими проблемами, что ему бы пришлось хватать Криденса и бежать с ним до канадской границы, чтобы скрыться от праведного гнева его отца. Своей безответственностью он мог подставить их обоих. — Я уже близко… — жарко прошептал в трубку Криденс, задыхаясь. Отвлекшись на самобичевание, Персиваль почти перестал следить за тем, что происходит в доме напротив. Криденс трахал себя пальцами, насаживался на них, имитируя половой акт, и он даже не помогал своему мальчику в такой момент. — Ты так хорошо принимаешь мой член, детка, — затараторил Персиваль в исступлении. — Такой мокрый, и все это из-за меня, потому что хочешь, чтобы я вновь сделал тебя своим. — Дааа, хочу быть твоим… Только твоим! — Ты уже мой. Ведь так? В ответ Криденс призывно хныкнул, выражая полное согласие, наверняка даже не задавшись вопросом, услышат ли его отцы. — Хочешь, чтобы я выебал тебя? Да, детка? Криденс низко и развратно застонал на одной ноте, его голос вибрировал в глотке. Все тело Персиваля обдало жаром. Чтобы приблизить себя к оргазму и можно было дрочить член, Криденс зажал телефон между плечом и ухом, склонив голову. Персиваль видел быстрые движения его рук, что вновь позабыл обо всем, думая лишь о том, как узко и горячо внутри Криденса. — Ты такой прекрасный, такой сладкий для папочки, — шептал он, вдавив телефон в ухо. — О дааа, папочка! Ты чувствуешь меня? — Криденс захлебнулся приглушенным стоном. Персиваль чувствовал. Хоть их и разделяли лужайка и стены домов, но он чувствовал, как Криденс достиг оргазма, будто сжимал его в своих объятиях, видел, как тряхнуло его тело, когда он стал кончать. Это подтолкнуло и самого Персиваля, чтобы излиться себе в ладонь, на пол и забрызгать подоконник. Покачнувшись на месте и нетвердо стоя на ногах после оргазма, Криденс подступил к окну, вновь беря телефон в руку, и прижался лбом к стеклу. — Я бы очень хотел оказаться сейчас рядом с тобой. Персиваль сглотнул слюну, ощущая на коже вязкие капли спермы. Он тоже хотел. Но чего он не хотел, так это чтобы Криденс отважился сейчас под любым предлогом покидать дом, ведь это может вызвать подозрения, а потому пришлось немного осадить его. — Ты можешь прийти ко мне завтра. — Могу. И приду. — Криденс тяжело вздохнул. — Но хочу-то я сейчас. Он прижал к стеклу ладонь, широко расставив пальцы. Ту самую ладонь, испачканную в смазке, пальцами которой трахал свою текущую дырочку. Персиваль тоже прижал ладонь, оставляя на стекле разводы спермы. Прикосновение через расстояние. Будто они были на свидании в тюрьме. — Тебя никто не слышал в доме? — Надеюсь, что нет, — ответил Криденс, обернувшись на дверь. — Я старался быть тихим. — Хорошо. Не то, чтобы ему и правда это удалось… Но Персивалю было сложно оценить через телефон. — Ты хотел бы поставить мне метку? — тут же спросил Криденс. С такого расстояния Персиваль не видел его взгляд, но зато слышал надежду в голосе. — Криденс, я не думаю, что это телефонный разговор. — Какая разница? Прости скажи «да» или «нет». Персиваль не хотел спешить с ответом, потому что еще не думал об этом всерьез. У него просто банально не было времени! Его мысли последние пару дней занимали совершенно другие вещи — почему Криденс так себя ведет и если нарочно его провоцирует, чтобы вызвать интерес, то как с этим жить дальше? А уж после того, как они вроде как стали вместе, и вовсе прошло ничтожно мало времени. Метка — это серьезный шаг, практически как свадьба. Но ему было предельно ясно, что в силу возраста Криденс слишком быстро и импульсивно принимал решения. Особенно с учетом того, что его тело в период течки захлестнули гормоны. Персиваль хотел оставаться рационалистом и гласом разума, если это еще возможно. — Вот оно. Ты боишься, — рассудил Криденс, грустно хмыкнув с телефон. — Я не хочу спешить. Давай хотя бы узнаем друг друга получше, — запротестовал Персиваль. — Ты знаешь меня больше десяти лет. — Но не с этой стороны, — запротестовал Персиваль. — Она абсолютно новая для меня, мой мальчик. Ты понимаешь это? — Ладно, — сжалился над ним Криденс. — Возможно, я действительно спешу. Персиваль прикрыл глаза, улыбнувшись ему. Как и Криденс, он все еще продолжал держать ладонь на стекле. — Спасибо, — благодарно шепнул он, не веря в то, что так легко сумел избежать серьезного разговора, к которому они оба были пока что совершенно не готовы. Криденс улыбнулся ему в ответ и, возможно, простоял бы так еще, если бы Якоб не постучался в его дверь, чтобы пожелать спокойной ночи. Но он не стал дергаться и нервничать, не стал торопливо натягивать на себя одежду, потому что знал — родители уважают его личное пространство, как и он уважал их, в довольно раннем возрасте уяснив, что не следует без спросу заходить в их спальню. У взрослых бывают свои взрослые дела. А он уже достаточно взрослый и самостоятельный мальчик, чтобы все понимать. И теперь Криденс понимал это как никогда, потому что и сам сегодня ночью впервые занимался этими самыми взрослыми делами с Персивалем. С Персивалем, который был старше и мудрее, а потому на него следовало положиться. Это Криденс тоже понимал, особенно после того, как немного привел себя в порядок, а эротический голод ненадолго отпустил. Но это была временная мера. Его лихорадило и потряхивало, тело просило еще и еще, больше. До того дня, пока все не закончится, и жизнь не вернется в привычное русло. Но и как прежде тоже уже не будет. Сейчас он получил свое и пока что ему было спокойно и хорошо. Вот только Криденс не знал, как долго продлится это хорошо и как с ним жить, зная, что в любой момент на него вновь обрушится всепоглощающая похоть. Потому он буквально силой заставил себя лечь в кровать, чтобы поскорее уснуть, и начался новый день, когда он сможет безнаказанно прийти к Персивалю за поцелуями и объятиями. Но сон не приходил к нему. Криденс ворочался на кровати, скидывал одеяло, забирался под него, укрывал только живот, оставляя ноги, но ничего не помогало. Ему было нестерпимо жарко, и не только из-за теплой летней ночи. Постельное белье нагрелось от тела, так что пришлось окончательно сбросить с себя одеяло, распахнуть настежь окно и перевернуть подушку прохладной стороной к лицу. Пытаясь уснуть, Криденс гадал, чем сейчас занят Персиваль. В его спальне не горел свет, так что, возможно, он уже спал? Хотя на часах была только половина двенадцатого. Что, если он так же лежал в постели и пялился в потолок… Не выдержав, Криденс включил ночник и взял с прикроватной тумбочки телефон с твердой решимостью что-нибудь написать. Пусть даже он не получит ответ прямо сейчас, если Персиваль действительно уснул. Зато это порадует его утром. Все слова казались пустыми и глупыми, они не могли выразить того, что чувствовал Криденс. Не могли заменить страстного поцелуя или нежных объятий. Но эмоции захлестывали, что хотелось начать завывать от бессилия и тоски. …А Персиваль был таким красивым и притягательным, мужественным и сильным. И как же изумительно он пах не только в порыве страсти, но и вообще… когда просто стоял рядом. Его запах дурманил, обволакивал… Криденс поймал себя на мысли, что неосознанно поглаживает член, прижав телефон к груди и погрузившись в фантазии. Идея небольшой шалости пришла к нему молниеносно. Уж это точно будет красноречивее любых сказанных слов! Спустив трусы, он сфотографировал свою эрекцию и, не долго думая, отправил фото Персивалю. И тут же пожалел об этом. Персивалю наверняка было не проще, чем ему. А он еще и дразнил его. «Прости, я отправил тебе это случайно», — торопливо написал Криденс и, лишь увидев ответ, понял, что сделал все только хуже. «То есть, это предназначалось не мне?!» Криденс прикрыл глаза и грязно выругался, но тихо, чтобы его не услышали родители. «Нет, тебе! Но я не хотел тебе отправлять» «Все ты хотел, развратный мальчишка :)» Это была правда. Но теперь Персиваль будет считать, что Криденс слишком эмоциональный и импульсивный, что он не знает, чего хочет. И не слишком ли опрометчиво он позволил втянуть себя в эти отношения? Хотя у Криденса, между прочим, было очень серьезное и уважительное оправдание — первая течка накрывала его волной, точно цунами, и он не мог себя контролировать, не знал, как справляться с этим, все было в новинку. Персиваль должен это понимать. «Все потому, что я теряю от тебя голову» Вероятно, этого тоже не стоило писать, но Криденсу казалось, так он немного реабилитирует себя в его глазах и одновременного сделает Персивалю комплимент. Вполне сносный компромисс… Он отчетливо видел в своем воображении, как тот улыбается, читая последнее сообщение. Криденс ждал, что Персиваль тоже пришлет ему фото с членом, но тот, по всей видимости, решил не дразнить его в ответ, иначе это могло вылиться в еще один секс по телефону. Откровенно говоря, Криденс бы не был против, хоть и сгорал со стыда от своего поступка. Но еще больше ему хотелось оказаться рядом в реальности, а не в соседнем доме, и потому, приложив титанические усилия, все же убедил себя больше не трогать телефон и попытаться уснуть. Конечно же он проснулся он мокрых снов, в которых Персиваль занимался с ним горячим отвязным сексом и кусал за загривок, чтобы поставить свою метку, сделать его своим и никогда не отпускать. Оттого утро показалось ему поистине невыносимым, пока он ждал, когда папа с отцом уедут в город на работу. Якоб больше не предпринимал попыток заманить его в булочную «Ковальски», зато отметил, что он с утра какой-то вялый и притихший. — Я плохо спал, — попробовал оправдаться Криденс, не слишком лукавя, потому что ночь действительно пошла непросто. Вторая ночь течки, и ее ему пришлось провести в одиночестве, потому что прикрываться Лэнгдоном было бесчестно, хотя тот бы по-дружески понял его и наверняка подыграл. Якоб сочувственно похлопал Криденса по плечу, пока тот помогал накрывать на стол. Сегодня их ждал завтрак настоящего чемпиона — бобы в томатном соусе, сосиски, жареный бекон, яичница глазунья и тосты. Однако от вида бобов и растекшегося по тарелке соуса Криденса замутило, несмотря на то, что бекон у Якоба всегда получался воздушным и хрустящим, бобы нежными, яичница таяла на языке, а тосты были в меру зажаристыми. Криденс предпочел бы что-нибудь свежее и бодрящее, как мята, сочное… может даже кислое. Но обижать папу не хотелось, так что он послушно сел за стол и попытался запихнуть в себя хоть что-то. Он не спешил, медленно нарезая яичницу, и старался не поднимать глаз от тарелки, потому что с аппетитом завтракающие отцы не помогали его душевному покою. Хотя угрожающе лежавший перед ним завтрак тоже не внушал оптимизма. Может, он заболел? Потому что до этого никогда не испытывал проблем с аппетитом. Нет, не в болезни дело… с его организмом впервые происходило нечто особенное, и это уже само по себе было оправданной причиной для его состояния. Он попытался запихнуть в себя бекон, с которого капал жир, и не смог. Удрученно вздохнув, Криденс отложил вилку, чувствуя нарастающее ощущение изжоги, хотя, кроме запекшихся желтков, не засунул в себя ни кусочка. — Ты в порядке? — обеспокоенно спросил Якоб. — Я плохо спал и не голоден, — попытался оправдаться Криденс, заметив его настороженный взгляд. — Не заболел? — немного сощурив глаза, подхватил Гилберт. — Нет, что ты, я… Не мог же он сказать, что у него началась течка. Уж точно не за семейным завтраком! И что единственный голод, который он испытывал, это сексуальный. Интересно, чем завтракал Персиваль? Вчера утром они ели лазанью, разогретую в микроволновке, а еще пили чай и остатки апельсинового сока. Вот, чего бы ему хотелось — апельсинов. И это можно было бы совместить с тем, как Персиваль кормит его с рук сочными дольками, очищенными от пленки. — Я доем после. Я же только проснулся, — веско заметил он и, не дожидаясь ответа, встал из-за стола. — Мы через пятнадцать минут выезжаем. Может, все же хочешь с нами? — ненавязчиво предложил Якоб. Криденс представил запах выпечки, свежей, хрустящей, и у него во рту собралась слюна. Но если он поедет в булочную, то упустит шанс остаться наедине с Персивалем. — Привези что-нибудь вкусное к ужину. Пожалуйста. — Обязательно! — Бодро отреагировал папа. — У Якоба все вкусное, — с хитрой улыбкой подметил отец и подмигнул мужу. — Прекрати, — засмеялся Якоб и шутливо стукнул его по предплечью. — Не при ребенке же. Криденс понял, что стремительно краснеет, как вареный рак. — Я… пойду, — выдавил он из себя, прочистив горло. — Хорошего дня! И пусть поведение отцов вогнало Криденса в краску, он был восхищен тем, как трепетно родители относятся друг к другу, пронеся любовь сквозь годы. Их взаимности и нежности можно было только завидовать и мечтать, чтобы и остальным удалось приблизиться хотя бы отдаленно к тому, что испытывали Якоб и Гилберт. Как бы сложилась жизнь Криденса, живи он до сих пор с матерью и родным отцом? Хотя, как ему удалось понять, с ребенком она была одна и никакого мужа или партнера у нее не было. Судя по всему, жизнь Криденса походила бы на мрак и беспросветное отчаяние. Мэри Лу Бэрбоун, его мать, забеременела еще до двадцати, когда вела довольно разгульный образ жизни. Из того, что родители узнали от социальных работников, она едва не умерла от передозировки наркотиков, но чудом выжила. Шанс на вторую жизнь открыл глаза на мир и то, как он устроен. Ей захотелось встать на путь искупления. Но, как и с наркотиками, она не знала меры, впадая из крайности в крайность. Из оторвы Мэри Лу стала олдскульной пуританкой, связавшись с какой-то группой фанатиков, убежденных в существовании магии. Но их одержимость не ограничивалась тем, чтобы просто свято верить в это — они твердо намеревались отыскать тех, кто практикует магию, заклеймить их ведьмами и колдунами, а потом, скорее всего, избавить мир от их дьявольского существования. В какой-то момент Мэри Лу познакомилась с биологическим отцом Криденса, забеременела от него, но не стала связывать себя с ним узами отношений и уехала вместе с друзьями-фанатиками, которые гордо именовали себя «Вторые Салемцы». После в общине Салемцев у нее родился сын, которого она нарекла пуританским именем «Криденс». Еще через полгода деятельностью Салемцев и их деструктивным поведением заинтересовались государственные службы, и в конечном итоге Криденс оказался у социальных работников, которые в начале поместили его в приют, где заботились о младенцах, а после подыскали ему новую семью. Так Криденс Бэрбоун стал Криденсом Бингли. Хотя теперь, судя по всему, у него были все шансы стать еще и Криденсом Грейвзом. Если, конечно, Персиваль не сдаст назад. Криденс отказывался верить, что подобное может произойти, поскольку знал Персиваля достаточно хорошо, чтобы убедиться в его постоянстве. Так что единственное препятствие, которое он видел — Персивалю нужно было время, чтобы свыкнуться с мыслью, что теперь в его жизни есть Криденс. А заодно и тем, что Криденс был значительно младше него… и рано или поздно им придется рассказать родителям, что теперь они вместе и намерены провести рука об руку всю оставшуюся жизнь. Морально Криденс готовился, что Персиваль станет переубеждать его примерно в таком ключе: я немного староват для тебя, тебе бы пошел кто-то твоего возраста, амбиций и либидо, ты еще не видел жизни и других альф. Возможно, где-то ходит человек, который зацепит тебя, и с ним захочется разделить свою судьбу. На это у Криденса уже были заранее подготовлены ответы, и главный аргумент звучал как «ты вообще видел себя в зеркале», который лично для него объяснял все. У него перехватывало дыхание уже только от одного вида Персиваля. Выйдя из дома через заднюю дверь, так как она была ближе относительно кухни, Криденс вышел на лужайку и прошел вокруг дома, поглядывая поверх густой живой изгороди на окна Грейвза, пытаясь понять, дома ли он сейчас или куда-то отправился… Хотя куда он мог отправиться? Ведь они же разговаривали с ним вчера по телефону после того, как занимались сексом, и сошлись на том, что не могут дождаться утра, чтобы увидеться. Наверняка он ждет его прямо сейчас! Постоянно подходит к окну, чтобы проверить, уехали ли Якоб и Гилберт. Оказавшись на крыльце, Криденс громко постучался в дверь и стал ждать, предвкушая момент, как Персиваль откроет ему, и он с порога сразу же бросится ему на шею, чтобы обнять и осыпать его лицо мокрыми страстными поцелуями, чувствуя под губами колкую щетину. Все его тело изнывало от нетерпения, но были и довольно неприятные ощущения от течки — внизу живота он испытывал сковывающую тяжесть, а поясница монотонно ныла. Но в целом Криденс чувствовал себя довольно сносно, хотя и помнил, какие ужасы читал по поводу того, как некоторых лихорадит и трясет во время течки, что лишь разнузданный секс помогал забыться, чтобы игнорировать все это. Так что можно было с уверенностью заявить, что он еще легко отделался. Хотя разнузданный секс был явно тем, чего так не хватало Криденсу в это утро! Жаркий, разнузданный, проникающий секс с кучей жидкости, чтобы она стекала по бедрам прямо на постельное белье Персиваля. Вот это жизнь… Персиваль не открывал, и Криденс нажал на кнопку дверного звонка, решив, что тот не слышал, но ни через минуту, ни через две не послышалось приближающихся шагов. Удрученно вздохнув, он уселся прямо на крыльцо. Криденс не знал, как долго ему придется ждать и уехал ли Персиваль на машине. Не мог же он, в конце концов, пробраться к нему в гараж, чтобы проверить?.. Или мог? Криденс отверг эту идею. Да, он хотел себе позволить с Персивалем очень многое, но даже какие-то поступки должны были утыкаться в разумные границы, которые не следует нарушать. Через пару минут Криденс услышал разговоры родителей, а потом хлопнули двери машины, и он от души порадовался, что живая изгородь надежно скрывала его. Иначе вышло бы ужасно неловко, если бы пришлось объяснять растерянным отцам, отчего он сидит под дверью их соседа. Но стоило только машине отъехать, как в конце улицы будто нарочно показался Персиваль, возвращавшийся с пробежки или только наворачивающий очередной круг по их спальному району. Словно специально выжидал момент, чтобы появиться. Заметив Криденса, он прибавил скорости. Футболка была переброшена через плечо, вспотевшее тело лоснилось от пота, а немыслимо короткие шорты не скрывали красоты стройных жилистых ног. Подперев щеку ладонью, Криденс с блаженной улыбкой наблюдал, как напрягаются икры, и не мог отвести взгляд от подтянутой фигуры своего альфы. — Поведай мне секрет, где ты прячешь ключи, — с хитринкой во взгляде попросил Криденс, поднимаясь со ступенек, и сделал шаг навстречу Персивалю, хотя и не рассчитывал, что тот станет обниматься на улице на глазах у соседей. — Конечно же в заднице, — фыркнул Персиваль. — Это ты хотел услышать? Криденс прыснул от смеха, оценив бесстыдную прямоту. Он не рассчитывал на подобный ответ, но действительно хотел услышать нечто подобное. Реальность оказалась более прозаичной — даже у таких миниатюрных шортиков, как у Персиваля, нашелся небольшой кармашек на молнии, где и прятались ключи от дома. Как только он открыл дверь, Криденс тут же юркнул следом, захлопнул ее и подскочил к Персивалю, обнимая его со спины. Чтобы тот понимал, как сильно он его хочет, Криденс вжался уже стоящим членом между его ягодиц и поерзал. Он приник губами ко взмокшей спине, собирая соленые капли пота, потерся носом о ложбинку позвоночника. Персиваль был в ловушке, и от этой мысли член затвердел еще сильнее. — Боже, что ты делаешь… — прохрипел Персиваль. — Показываю, как скучал по тебе, — жарко выдохнул Криденс, поглаживая пальцами его живот в опасной близости от резинки шорт. — Раздразнил меня вчера, а потом оставил без сладкого, — капризно объяснил он. — Под ними есть трусы? Персиваль жалобно охнул, когда ладонь Криденса накрыла его заинтересованно дернувшийся член. Пальчики деликатно пробежались по тонкой ткани вдоль напряженного ствола, а затем рука сползла ниже к тяжелым яйцам. Ох, Персиваль должно быть так хотел его, хотел выплеснуть свое семя на его кожу, забрызгать спермой, чтобы он выглядел, как развратная путана… — Пойдем в спальню или сделаем это прямо здесь, папочка? — настойчиво спросил Криденс, легко покачивая бедрами, точно совершал фрикции. Ему до безумия хотелось увидеть голую аппетитную задницу Персиваля, хотелось вылизать ее, а потом вставить свой изнывающий член. Кто сказал, что если ты омега, то тебе на роду написано быть снизу? Да, возможно в период течки это представлялось самым желанным, но в остальное время, когда у них будет секс, Криденс хотел бы отодрать Персиваля, чтобы показать своим напором, как он желает его и боготворит. — Ну, скажи хоть что-нибудь, — подначивал Криденс, ерзая членом в ложбинке между упругих ягодиц. Сунув пальцы под край короткой штанины, он без особого труда добрался до нижнего белья, пробрался под него и погладил бархатную кожу напряженного члена. — Что ты творишь, мой мальчик… — протяжно выдохнул Персиваль, покачивая тазом назад, чтобы упереться в Криденса, и вперед, чтобы поощрить к дальнейшим действиям. — Хочу тебя прямо сейчас, — прохрипел Криденс, сглотнув слюну. Он мигом опустился на колени позади Персиваля, ухватился за резинку шорт и дернул их вниз вместе с бельем, оставив на уровне колен. — Криденс! — воскликнул опешивший от такого напора Персиваль. Восхитительная задница… По-другому Криденс не мог сказать, ведь иные слова не шли на ум. Круглые упругие половинки с очаровательными небольшими ямочками. Не сдержавшись, Криденс подался вперед, чтобы в шутку легонько куснуть кожу, а затем развел ягодицы в стороны, открывая морщинистый вход. — Ты сошел с ума… — промычал Персиваль, обернувшись назад и смотря на стоящего подле него Криденса. Он рефлекторно сжался, кожа морщинок напряглась. — Блядь, давай… Это было тем, что Криденс мечтал услышать все утро. Раскрыв рот, он прижался мокрым от слюны языком между ягодиц, подразнил кончиком промежность и скользнул вверх, надавливая на вход. — Криденс… Персиваль зарычал. Криденс ликовал, ведь он почти ничего не сделал, но уже ухитрился начать сводить его с ума. Он и сам был на грани — тонкие хлопковые штаны вместе с бельем промокли от текущей из него смазки, прилипали к коже. Ему безумно хотелось, чтобы Персиваль вновь вошел в него, растянул своим членом, заставил содрогаться в судорогах оргазма… но для начала ему все же хотелось немного позабавиться. Он вытянул язык, чтобы тот стал острее, и толкнулся внутрь, раздвигая складочки кожи. Персиваль едва держался на ногах, и потому одной рукой ухватился за косяк двери, ведущей в гостиную, а второй рукой сжал член, медленно двигая по нему, чтобы не кончить слишком быстро, но сделать себе хорошо. — Хочу, чтобы от отсосал мне, малыш, — прошептал Персиваль, но его слова звучали оглушающе в тишине дома, нарушаемой только влажными звуками причмокивания. — Чтобы стоял передо мной… и твои губки сжимались на моем члене, пока будет набухать узел… Прямо перед твоим носом… Блаженно замычав, чтобы дать понять, что они это обязательно сделают, Криденс сунул руку под просторные домашние шорты и трусы. Он поводил пальцем по набухшей петле. Кожа была скользкая от смазки и горячая от прилившей к гениталиям крови. Вот бы Персиваля было два, чтобы один из них пристроился к нему сзади… Вытащив руку, он взглянул на указательный и средний пальцы. Криденс развел их в стороны, и между ними протянулась тонкая белесая ниточка течной смазки. Хитро улыбнувшись, он попытался вытереть пальцы о бедро Персиваля, но лишь коснулся кожи, как на его запястье мертвой хваткой сжались пальцы. — Довольно, — утробным голосом проговорил Персиваль, пресекая его шалость. Отпрянув от него и отпустив, он круто развернулся и, стряхнув с ног шорты и белье, протянул руку. — Пойдем со мной. Криденс рывком поднялся на ноги, ухватившись за его ладонь. Он достаточно раздразнил его, чтобы они занялись чем-то более развязным. Персиваль потащил его в спальню и, ловко развернув, опрокинул на кровать. В его взгляде читались безумный голод и вожделение, пока он жадно изучал своего омегу. Хотя… пока еще не совсем своего. Ведь метку он пока не поставил. Пока они просто трахались и узнавали друг друга, но и это уже было стремительным шагом для Криденса. Приподнявшись, он снял с себя футболку, а затем, упав на спину, стащил остальную одежду. Персиваль в это время рылся в тумбочке, что-то ища. Откинув в сторону одеяло и удобно устроившись среди мягких подушек, Криденс постарался принять наиболее соблазнительную на его взгляд позу. Чтобы немного подзадорить себя, он сжал пальцами набухшие от возбуждения соски и согнул ноги в коленях. — Хочу твой член в себе, папочка, — понизив голос, похабно прошептал он и широко развел колени, без всякого стеснения демонстрируя свою текущую дырку. Сочащаяся смазка стекала по покрасневшей петле, капельки сбегали по коже вниз и впитывались в простыню. — Твоя дырочка такая сочная… — пробормотал ошалевший Грейвз, прикипев к нему взглядом. Лукаво поглядывая на него из-под полуопущенных ресниц, Криденс кокетливо прикусил нижнюю губу и напряг мышцы, сжимаясь и разжимаясь, чтобы петля «пульсировала», и Персивалю окончательно снесло голову. Жалобно заскулив, он упал на кровать, уронив рядом со стопой Криденса упаковку с презервативом, и уткнулся лицом ему между ног. Дезориентированный таким напором, Криденс застонал в голос. Он сладко сокращался, дергаясь в прошивающей тело судороге, пока Персиваль толкался в него языком, слизывал смазку. Его язык был мокрый и горячий, обжигающе горячий… Внутри все тянуло в преддверии оргазма, из члена тоже сочилась смазка, пачкая живот, пока Криденс дрочил себе. Затем в него вошли пальцы, и стало так хорошо… Дико, безумно хорошо… Криденс готов был рассыпаться на части от этого дистиллированного кайфа, пока Персиваль трахал его все быстрее и быстрее, дразня простату. В спальне стоял удушающе сладкий, даже приторный запах пота, секса и омежьей смазки, голова кружилась… Кончив лизать и трахать языком и пальцами, Персиваль явно намеревался проползти вперед, чтобы лечь на него и войти. Криденс сразу раскусил этот маневр, а потому, едва ощутив свободу, резко перевернулся и встал на колени, оттопырив задницу. — Ты хочешь?.. — немного растерялся Персиваль. — Покрой меня, как кобель покрывает суку, — нагло заявил Криденс, утыкаясь пылающим от стыда лицом в подушку. Это было так смущающе, так нелепо… но Криденсу хотелось именно этого, хотелось быть выебанным альфой, который с ума сходит от его феромонов. И Персиваль исполнил его желание. Встав на колени позади и немного повозившись с презервативом, он ткнулся в его петлю головкой члена, затянутой в скользкий от лубриканта латекс. С резинкой было не так, как ждал Криденс, но поддерживал обеспокоенность Персиваля. Последнее, что ему сейчас было нужно, так это залететь во время первой течки. Навалившись сверху и сжимая его бедра, Персиваль толкнулся вперед, растягивая Криденса изнутри и сразу входя на всю длину в трепещущее от желания тело. — О да… — выдохнул Криденс, кусая наволочку и оставляя на ткани слюну. — Ты волшебный, — приговаривал Персиваль, размашисто трахая. — Чудо… ты чудо, мой мальчик… Сердце Криденса было готово разорваться в этот момент. Его обожали, его хотели, им восхищались… приторно сладкий коктейль эмоций бурлил в крови. Постельное белье, в которое он уткнулся носом, пахло Персивалем… Персиваль имел его, натягивая на свой член, тело дрожало, а в голове воцарилась космическая пустота. Где-то на периферии сознания мерцали вспышки сверхновых, его несло на сверхзвуковой скорости в космическую даль, пока перед зажмуренными глазами расплывались сияющие цветные пятна. Петле стало больно — на основании члена набухал узел, и Криденс постарался расслабиться, чтобы принять его в себя. Он царапал бедро Персиваля ногтями, чтобы отвлечься, пока тот мял ладонями его упругие ягодицы. К взмокшей спине прижималась потная почти безволосая грудь. Персиваль навалился сверху, покрывал его, добившись своей желанной пары. Его жаркое дыхание опаляло затылок, зубы покусывали шею, чуть шершавый щетинистый подбородок щекотал чуть повыше лопатки. Обезумев от ощущений, Криденс вонзил ногти в ягодицу Персиваля, и тот мстительно прихватил зубами его загривок. Он двигал бедрами, будто можно было войти еще глубже, чтобы зафиксировать свой узел в растраханной текущей петле. Персиваль дышал через ноздри и приоткрытый рот, точно растревоженный дикий зверь, но отчего-то это дыхание умиротворяло Криденса, что он почти не чувствовал боли от зубов. Он даже не дрочил себе и кончил на простыню, так и не прикоснувшись к члену, потому что почувствовал, как Персиваль внутри него изливается в презерватив. Ему было так дико прекрасно, что после оргазма он сразу рухнул в лужу собственной спермы, не в силах себя больше удержать на весу. Персиваль навалился сверху, затем перелег на бок, развернув Криденса, но так и не выходя из него, потому что ждал, пока опадет узел. Вмиг притихший Криденс лежал в объятиях теплых рук Персиваля, пытаясь собрать мысли хоть во что-то отдаленно напоминающее связную речь. Он пытался осознать то, что именно произошло, и не мог поверить своему счастью. Но ему стало страшно, что скоро поймет и Персиваль, осознает последствия своей несдержанности. Криденс не знал, как он отреагирует, а потому не хотел тревожить его и нарочно приближать этот момент прозрения. Двинув бедрами назад, Персиваль наконец вышел из его тела. По растянутой петле пульсирующими толчками стекала смазка, и Криденс нарочно сокращал мышцы таза, выталкивая ее из себя, пытаясь отвлечься от ноющей боли, оставленной зубами. — Криденс, я… Вот оно. Круто развернувшись лицом к Персивалю, Криденс прижал палец к его губам, не давая говорить дальше. — Я ни о чем не жалею, — честно заявил он, серьезно смотря в испуганные глаза Персиваля. — Я уже говорил, что хочу быть с тобой… — Но ты еще слишком молод! — Молод для метки, но в самый раз, чтобы ебаться, так? — искренне обиделся Криденс. — Я не это хотел… — Именно это, — он насупился, немного морща нос. — Или что это, добрый мистер Грейвз решил по-соседски поддержать в течку несовершеннолетнего омегу? Персиваль обреченно застонал, прикрывая лицо рукой. Можно ли считать вязку полноценной, если делали ее с презервативом?.. Этот дискуссионный вопрос требовал энергии и времени… но сил после секса у Криденса уже не осталось. Его клонило в сон. Персиваль, видимо к чему-то придя и что-то решив, отнял руку от лица и посмотрел в глаза Криденса. Он плотно сжал губы, втянув их внутрь и отчаянно цепляясь за мысли. — Я не собираюсь бежать от ответственности, — наконец изрек он, и у Криденса отлегло от сердца, хотя кожа головы немного ныла, а между ног саднило от проникновения. Но это была приятная боль. Персиваль подполз ближе, чтобы обнять, и Криденс счастливо уткнулся лицом в его грудь, не в силах сдержать улыбку. Впереди их наверняка будут ждать трудности, но вместе они их обязательно преодолеют. Хотя именно из-за их связи все трудности и начинались.