Путешествие с ароматом страсти

      Солнце пробилось сквозь шторы, ярко освещая пространство душной комнаты. Соня повернулась на другой бок, щурясь от проделки утреннего проказника. Боль разрывала горло, знобило и бросало в жар одновременно. Сомусева жалобно хныкала, осознавая боль вчерашнего вечера и тяжесть сегодняшнего утра. Ей стало невыносимо грустно, от того, что она поссорилась и выгнала свою девушку на улицу, но поделать ничего не могла, даже встать не могла и просто лежала.       Вскоре рыжевласке надоела беспомощность и она приподнимаясь на локтях, дотянулась до жаропонижающего и проглотив, запила водой. Затем опять упала. Благо, упала ещё и температура, спустя пол часа. Певица сумела даже сесть и начала постепенно лечиться своими препаратами для горла и носа. Даже как-то полегче стало. Но не в голове, потому что там роились самые непонятные, мерзкие и удушающие мысли. Хотелось что-то предпринять. Соня злилась и обижалась на барабанщицу, но тем не менее осознавала и свою неправоту и совсем в этом терялась. Нащупав телефон на тумбе, она преподнесла его к лицу и увидела множество уведомлений. Абсолютно разных. Но ни одно не принадлежало руке Алины. Даже чёртова Марина написала! И Соня поспешила с ней в диалог, прося о помощи в походе на завтрак и обещанных фруктах. Приятельница живо отвечала, твердя о том, что Сонечку они не бросят и помогут ей.       Через двадцать минут в дверь номера резво постучали. Сомусева аккуратно встала, держась за тумбочку, а затем хватая стены и волоча с трудом ноги. Голова даже разболелась от такой ходьбы. Дверь всё-таки открыла и на пороге увидела приятельницу с виноватым выражением личика и корзиной фруктов. — Какая ты бледная, Боже мой! Ложись, сейчас лечить тебя будем, — с теплотой проговорила темноволосая, доставая из пакета лекарства. Она искренне желала помочь. А Сонечка была не против, легла, раскинувшись на перинах, и подняла свои печальные глаза к посетительнице. — Давай, запивай, бедняжка, — с грустью прошептала брюнетка и подала стакан воды. Певица запила горькую таблетку, поморщившись. — Скоро нам принесут еду, я попросила из ресторана, — довольно проговорила Марина, гладя руку рыжевласки. — Спасибо, — тихонько выдавила Софи.       Еду и правда принесли. Голодная певица тут же набросилась на свой любимый кус-кус с лососем, запивая это фруктовым смузи. — Бедняжка, совсем не ела, да? — Угу, — жуя, промычала больная.       Сомусева быстро расправилась с пищей и с улыбкой посмотрела на свою гостью. — Спасибо, — прошептала вскоре и погладила по руке. — На здоровье, Сонечка. Что ещё хочешь? Может тебе какие-то лекарства или помощь? Могу на море тебя сводить, если стало получше! — Да, давай сходим на пляж. Только попозже, сейчас я хочу отдохнуть немного, — с улыбкой произнесла Софи и укрылась одеялом. — Хорошо, поняла, пиши, если что, — тепло сказала темноволосая и поспешила вон из номера.       Сонечка осталась совсем одна и её атаковали странные мысли , которые витали вокруг, как надоедливые мухи. Сложно было уцепиться хоть за что-то. Жалость, грусть, непонимание, боль, отчаянье, агрессия, интерес, блеск в глазах. Соня поняла и вспомнила, наконец, для чего она живёт эту жизнь. Для себя. — Боже, какого хуя я, такая чудесная и в самом лучшем месте мира, страдаю и убиваюсь?! Не хочу винить себя за болезнь и за вчерашние слова. Алина правда повела себя ужасно и я имела право отреагировать на это. Так, сейчас же выпью таблетку и наслажусь отдыхом, — повеселела Софья, сражённая своими же словами поддержки наповал. Она ощутила свою опору. Это самое сладостное чувство, под которым девушка плавилась и, кажется, выздоравливала. В такие моменты она вспоминала, как сильно её любят родители и сколько сил ими было вложено в благополучие этой нежной рыжевласки. Как то не хочется, чтобы это всё было зря.       Через пару часов молчаливого умиротворённого отдыха, Софья тихонько встала с постели и направилась в ванную. Она сняла с себя безразмерную футболку, трусы с шортами и бросила это в корзину для белья. Медленно зашла за душевую перегородку и включила воду. Горячая и свежая. Соня неспеша принимала душ, смывая с себя горечь болезни и остатки роскошной грусти, которая так привыкла вынимать всю душу из певицы. Капли стекали и стекали. Вода стала ещё горячее, что кожа под её напором краснела, но это было чертовски хорошо и приятно. И вот, она торжественно обматывается полотенцем, в знак своего ментального исцеления и начинает уход за кожей. Сперва кремами мажет всё тело, затем зубы чистит и волосы прибирает в пучок. Так же медленно покидает ванну, дабы голова не разболелась, и изящно натягивает купальник на влажное тело с бисеринками воды повсюду. Сверху тунику набрасывает и на одном дыхании пишет Марине. Подозрительно быстро темноволосая пришла за приятельницей, подавая ей предплечье на манер кавалеров прошлого. Она была так же в пляжной одежде, ещё с высоким хвостом и блестящими глазами. В её руке повисла сумка с полотенцами, водой и кремом. Девушки шли неторопливо, изучая коридоры отеля беглым взглядом и возвращаясь им же друг к дружке. — Как ты себя чувствуешь? — подала голос брюнетка. — Гораздо лучше. Я стараюсь себя настроить на лучшее, — предаваясь воспоминаниям о самопомощи и спасении настроения, сказала певица. — Это правильно! А что насчёт Алины? Когда мириться собираетесь?.. — робко уточнила, отводя взгляд. — А я не собираюсь с ней мириться. — Что? Это как? Вы же в одной группе и в одном номере, в одной машине, в конце концов! Это сложно мне представить, чтобы вы могли спокойно уживаться и не сожрать друг друга. Потому что та страсть, которая кипит между вами, может направиться либо в ссоры, либо в секс, — твёрдо произнесла Марина, ничуть не смущаясь, что удивило Соню. — Может ты и права, но я не просто так на неё злюсь! Алина нарушила свое же обещание, оставила меня больную и ей было всё равно на моё состояние и то, что я была без еды и с температурой. И самое неприятное для меня, это то, что она напилась как свинья, хотя твердила, что в завязке! Она же знала, что мне от этого страшно. К тому же, знала, что ей даже пробовать его нельзя, потому что жуткий процесс опьянения будет невозможно остановить, — на тревоге и непонимании проговорила Софья, переводя вскоре своё дыхание. — Соня, то, что ты говоришь, это страшно и печально. Я очень сочувствую тебе, но могу понять и Алину. Кстати, я, кажется, очень виновата перед ней и перед тобой, ведь это мы с Денисом предложили ей разделить с нами порцию шотов. Прости, я не знала, что у неё так тяжко с алкоголем, — виновато шептала темноволосая, проходя возле фойе. — Марина, ведь у неё и своя голова есть на плечах, так что вы тут не при чём. Просто дали толчок, а она поддалась. Не знаю, что делать сейчас. Давай просто поменяем тему разговора? Я хочу отвлечься и отдохнуть, — ласково проговорила Соня, ступая сланцами на каменную кладку тротуара. — Хорошо. А как тебе этот пляж? Ден всё жаловался, что острые камни на побережье, которые неожиданно появляются на пути по всему дну, — беззаботно продолжила девушка, расплываясь в улыбке. — Мне этот пляж нравится, я даже не замечала ничего лишнего. Но тем и лучше, хочу видеть только красоту и удобство. Так надоели, если честно, эти вечные придирки ко всему и недовольства. Ведь чёрт, нам так мало жизни дано на Земле, почему бы не наслаждаться ею каждое мгновение? Смотри, какие чудные волны, мы почти пришли! Ох, а эти морские звуки, слышишь? Океан как будто разговаривает с нами! — оживилась певица, пока её спутница так же радовалась и трепетала, словно ребенок, перед обескураживающим видом. Переливы воды, нежность облаков, блеск песочных крупиц. Это было естественно и правильно. Даже люди куда-то подевались, что пляж стал почти пустым. Девушки расстелили коврик и уселись рядом, припекаемые полуденным солнцем. Несмотря на долгие часы под палящими лучами, Соня оставалась не загорелой: кожа больше напоминала цвет слоновой кости, с оливковым отливом. Необычная и крайне чудесная.       Вдруг рыжевласка решилась, и, медленно вставая, снимая тунику, побрела к берегу. Она нащупала пальцами ног теплый песок, зарываясь в него, пока на лице зацвела молчаливая улыбка. А затем так же медленно и грациозно, даже с учтивой грамотностью, зашла в воду по щиколотки. Волна приятно захлестнула, задев нежные колени, и, девушка зашла ещё дальше. Вскоре Соня осмелела и окунулась в дребежжащую морскую гладь, которая обняла даже её плечи, утянув ещё ниже, ближе. — Ну, разве не прекрасно? — прошептала Соня, смотря на купающуюся вблизи темноволосую, сквозь полузакрытые веки. Та смущённо кивнула в ответ и подплыла ближе.       Девушки пробыли на пляже добрые полтора часа, то купаясь, то кутаясь в полотенца. Им было весело и обеим казалось, что они нашли нового замечательного друга, с которым можно обсудить всё на свете и даже не покраснеть. Соня почувствовала себя здоровее, правда боль в горле отвлекала её и сковывала голос, а остатки утренней тяжести так же отдавались в ногах, но это всё равно была победа. И вот, девушки разошлись по номерам, когда на часах было около трёх часов дня. Соня сразу разделась и легла на кровать. Много времени ей не потребовалось, больная почти сразу провалилась в сон.       Тем временем Олешева была морально раздавлена и расстроена. Она всю ночь пыталась уснуть в Сониной машине, которую та так любезно предоставила. А после просиживала часы в баре, выпивая только безалкогольные коктейли, потому что знала — в противном случае, вновь пьяная Алина творила бы ещё больше проблем. Но девушка сидела не просто так, поскольку всё это время обдумывала произошедшую ситуацию, и у неё было много чувств. Сперва злость на свою девушку, на новоиспеченных приятелей, затем оправдание и скорбь, а после — всепоглощающая вина. Она ругала себя за произошедшее, плакала и не понимала, что делать дальше и как просить прощение. А строит ли вообще? Соня, уверенная, умная, чу́дная Сонечка разве простила бы эту чёртову выходку?       Она могла бы и дальше бы себя корить, если бы не звонок от друга. Юра. Его слов ей сейчас не хватало, как воздуха. Девушка перевела дыхание и взяла трубку. — Привет, — натянуто-весело протянула Алина. — Бля, Олешева, что случилось? Такой голос у тебя, как будто тебя трактором переехали, — недовольно заметил друг. — Ох, а я хотела сперва спросить, как твои дела, — печально ответила барабанщица. — Про меня позже поговорим, у меня всё заебись. А вот насчёт тебя я не уверен. Ну так что, давай, колись.       Алина рассказала всю удивительную израильскую историю от начала и до конца, пока Заслонов на проводе сходил с ума от поворотов событий. Ему было сложно воспринимать даже факт отношений этих двух, не говоря о их нескрываемой романтике, появления новых знакомых и жёсткой ссоре. — Нихуя себе! Вот это "Санта Барбара"! — восклицал музыкант. — Да, я сама не в восторге от концовки. Честно, я совершенно потеряна и виновата. Не знаю, как мне помириться с ней. Мне очень страшно её потерять, потому что мне никогда ни с каким партнером не было так же хорошо, как с ней. Я не уверена, что трезво переживу расставание, если оно случится, — плача, твердила розововолосая. — Алина, бля, как же я тебя понимаю! У меня была похожая ситуация. И знаешь, что я посоветую? Брать быка за рога и решать. Даже если страшно и непонятно. Вспомни, что ей нравится и что ты можешь ей дать, вместе с словами "прости меня", как бы заворачивая это в красивую упаковку, которую она бы не удержалась распаковать и обнаружить твои истинные чувства, твою любовь к ней. Поверь, любая девчонка простит тебя. И вот что, широкий жест не должен быть чем-то примитивным, вроде цветов, шмоток, израильских музыкантов и так далее. Такие фокусы не срабатывают, если она сильно обижена, — с ноткой экспертности проговорил парень, вгоняя Алину в надежду. — Вау, интересно звучит. А что ты дарил, если не цветы и шмот? — Конечно же, я посвятил ей песню! Но не просто спел под окном или возле номера. Я попросил организаторов дать мне возможность выступить на клубной сцене. И неким обманом, с помощью друзей-приятелей заманил её туда. Ну а потом были слезы, признания в любви, поцелуи под софитами и жаркий секс в номере. Так что, да, дерзай, малышка, если хочешь её вернуть, — по-братски ответил гитарист, пока даже сквозь километры и провода прокрадывалась его добрая улыбка. — Спасибо, Юра, — плача и радуясь прошептала девушка, на которую нашло облегчение.       Олешевой настолько понравилась идея и настолько порадовал разговор с другом, что она тут же побежала решать хоть что-то. Сперва она оказалась в организаторской. Там копошились люди, которые готовились к вечернему выступлению. Она ясно понимала, что за вечер не сочинит песню, но за полтора дня может быть. Поэтому решила просить за завтра. — Good afternoon! I would really like to ask you for one favor. I need to make peace with a very close person, and for this I want to perform on stage tomorrow with my song, accompanying myself with drums, maybe I’ll call a guitarist. Please tell me is it possible? If necessary, I will pay, just ask, let me, — отчаянно молила Олешева, перейдя на английский. Ей было тревожно. — Yes it is possible. Name a time and rehearse for our team before the performance       Олешева была удовлетворена ответом и, счастливая, убежала в машину, чтобы хорошенько выспаться перед завтра и написать чудную песню. Идей было много, они все будоражили и тормошили её, но девушка не поддавалась и силилась уснуть, утыкаясь лицом в подушку, что пахнет Соней. Барабанщица вполне могла оплатить номер на эти одинокие дни, но придумывала сама себе на это сотни отговорок. Хотя, на деле, просто боялась признаться себе в том, что она наказывает себя за оплошность таким незатейливым образом. Ведь кто, если не она сама, будет ей самым жестоким палачом и вредителем? Кто сможет залезть в её голову и причинить ей боль? Такие мысли окружали её и не давали спуска. Но вдруг, это прекратилось в один момент: в окно машины раздражённо посветил фонарём охранник. Он её не замечал и что-то лепетал на английском своему приятелю, но Алина никак не могла разобрать что именно. Может из-за усталости, а может из-за толстых стен автомобиля.       Наконец, она поняла, в чём дело и только собиралась покидать машину, как почувствовала движение и какие-то странные манипуляции. Подумала, что это либо землетрясение, либо сон и не стала предпринимать никаких попыток выбраться. Она просто прикрыла глаза и закрутилась в плед, погружаясь в дрёму.       Вдруг это движение показалось слишком явственным и машина, кажется, взмыла в воздух. А потом, приземление. И тут-то Алина поняла, что она в полной заднице. Машину, вместе с ней забрали в эвакуаторе. — Чёртова, Сомусева! Зачем она поставила машину именно там? Эй, выпустите меня! Помогите! — кричала Алина, дёргая ручку двери и упираясь в преграду. Никто её не слышал и вёз всё дальше и дальше от отеля. Алина всё же оставила свои смешные попытки и быстро уснула — лежание в движущемся авто всегда усыпляло её. Это был удивительно крепкий и самый странный сон в её жизни. Всё проблемы она решила оставить на потом. К чёрту всё и всех!       Огромная машина стремительно увозила её в неизвестность, не давая даже шанса на свободу. Но спящей Алине это было, в общем-то ни к чему.