Путешествие с ароматом страсти

      Утро встретило девушек ярким солнцем из-под тонких занавесок. Соня открыла глаза, рассматривая возлюбленную, что уже проснулась. — Мы так и уснули голышом, да? — Сонно проговорила певица, вытягивая руки к изголовью. — Определённо да. И ты сейчас сама сексуальность, — игриво прошептала Олешева, чиркнув в нос. Потом отвернулась, резко встала и, без слов, убежала в ванну. Соня, ухмыляясь, последовала за ней.       Девушки столкнулись в душевой как-то «нечаянно» и впечатались друг в друга губами, ласково касаясь ладонями везде, где удавалось достать. — Ты что, хочешь прям здесь?.. — прошептала Алина, как бы не понимающе, но игриво. — Только если позволишь сделать тебе приятно, — улыбнулась Сонечка и скользнула рукой по вздымающиеся груди напротив. Розововолосая кивнула, соглашаясь на любое совращение со стороны своей бестии.       Но тут, в дверь номера не вовремя постучали, и Олешева, закатив глаза, злобно укуталась в полотенце и вышла ответить нежданным гостям. — Что надо? — Сказала девушка, распахивая дверь в номер. — Доброе утро, извините за беспокойство, просто ваш автомобиль, кажется, пострадал, — виновато проговорил парень лет двадцати пяти, в костюме-тройке, видимо, работник этого заведения. — Не понимаю, о чём Вы говорите. Что конкретно случилось? — Нервно произнесла Алина, откидывая с лица влажные пряди. — Просто служебный грузовик задел вашу машину. Мы приносим свои извинения, готовы оплатить починку и ваше проживание на время ремонта, — виновато произнёс мужчина, стараясь избегать испытующего взгляда девушки. — Насколько всё плохо? — Нервно произнесла Софи, выходя из душа с влажными вьющимися кудрями, что падали на её плечи по-королевски. Она выглядела как сама Афродита, как покровительница красоты, которой Алиночка бы непременно упала в ноги, если бы не назойливый посетитель. — Разбита фара, немного продавлен багажник и есть пара незначительных царапин...— виновато сказал парнишка, уводя глаза в пол. — Ясно. Ваше начальство уже обратилось в сервис? — Да, сказали, что это займет всего два-три дня. — А можно ли сейчас забрать вещи оттуда, перед тем, как забирать машину? — Взволнованно сказала рыжевласка, незаметно поглаживая поясницу своей девушки. Работник им кивнул и вскоре, с разрешения, поспешно удалился. — Ну, что теперь будем делать, Сонь? — Печально произнесла розововолосая, приобнимая за талию. — Сейчас мы с тобой оденемся и заберём наши «невинные» подарки из пострадавшей машины. А что потом... придумаем, — ухмыльнулась Сомусева, идя в комнату и попутно стягивая халат.       Алина всегда поражалась лёгкости этой невозможной девушки. Расслабленному и невозмутимому виду Сонечки, особенно тогда, когда её собственное самообладание катилось к чёрту. В этот раз она решила довериться своей жаркой бестии и просто ни о чём не думать, не переживать. Хоть порой её напрягала близость междугороднего тура и отсутствие тщательных репетиций, записи новых треков. Но всё это стремительно удалялось на задний план, когда её любимая девушка оставалась перед ней без одежды, окутанная лишь лучами полуденного солнца. Поэтому в следующую секунду, преодолев жалкие пару метров, обвила талию Софи, скользя руками по бёдрам девушки, что была повёрнута лицом к окну. — Нет, нет, погоди, милая, сначала машина. Не надо распускать свои жадные ручки, — шутливо съязвила рыжевласка, как можно скорее надевая бельё и натягивая длинную футболку. Алина отвернулась смущённо и тоже пошла одеваться.       Девушки даже как-то слишком быстро спустились на парковку и подбежали к помятому автомобилю. Без агрессии от Сонечки конечно не обошлось, но так она казалась ещё привлекательнее. — Мрази, — в крайний раз выругалась Софи, пока лезла на задние сиденья за пакетами. Барабанщица лишь хихикала и придерживала дверь автомобиля, очерчивая взглядом бёдра рыжевласки. — На, держи, — раздражённо сказала певица, передавая подарки в руки Олешевой. Парковку они покинули так же скоро, оставляя измученный Лексус в одиночестве.       В номере было тихо, за исключением, громкого дыхания Алины, которая чувствовала возбуждение каждой клеточкой тела, когда Сомусева вела правой рукой по её бедру, лёжа рядом и, уткнувшись в телефон. — Сонь, я так не могу. Ты меня очень заводишь. Может, мы наконец уединимся? — Резко сказала розововолосая, в глазах которой читалась нежная мольба. — Мы ведь итак одни. Скажи, что именно ты хочешь? — Парировала Софи, улыбаясь и откладывая гаджет в сторону. — Я хочу тебя, — тихо произнесла Алиночка, над её ухом и прижалась губами к губам. Рыжая быстро среагировала, отвечая на напор своей пассии и перемещая её к себе на колени. Поцелуй не затянулся долго, ведь его остановил полу-вздох Алины, которая незаметно осталась без рубашки. Соня по-хозяйски сжала открытые груди, поцелуями спускаясь по нежной шее. Барабанщица отвечала тихим мычанием и трогала свою бестию в ответ — везде, куда доставали жаждущие ладони. А её пальцы подцепляли короткую майку и без труда от неё избавлялись. Полуголая Соня хитро прищуривалась, облизывая губы перед новым поцелуем. — Скажи мне, что ты хочешь, чтобы я с тобой сделала? — Прошептала Сомусева, нависая над младшей. Розововласка громко сглотнула, отводя взгляд. — Хочу, чтобы ты трахнула меня этим вибратором... — тихо произнесла Алина, пока её щеки загорались румянцем. А Соня немедленно вытащила из коробки тот самый предмет и, обработав, антисептическими салфетками, нанесла на него лубрикант. — Ты уверена, малышка? — Сказала Сомусева, откладывая игрушку и возвращаясь к бёдрам напротив. После кивка от младшей, лёгкие шорты были нежно спущены, но под ними не оказалось белья. — Боже, Олешева, ты с ума сошла? — Хихикала возбуждённая Соня, которую данная секунда вогнала в дикое желание и неловкость одновременно, — только шлюшки так делают, — сказала тише прежнего и опустила руку на её живот. — Для тебя я и есть шлюшка, — громким шепотом выдала барабанщица, опаляя ухо дыханием. Рыжевласке не пришлось долго намекать, она и без этого всё понимала, поэтому незамедлительно поцеловала свою распутницу, двигая ладонь от низа живота к лобку. Олешева громко дышала, глубоко целуя и трогая вздымающуюся грудь чертовки, сквозь кружевной лифчик. А она в ответ прикасалась к промежности, которая сочилась естественной смазкой, оголяя одновременно все животные и все душевные желания розововолосой.       Обе были взбудоражены, как в первый раз. Соня неспеша наращивала ритм, слыша гортанные стоны над ухом и наслаждаясь этой мелодией. Алина хвасталась за плечи, тянула на себя, зарывалась в волосы и вздыхала, когда её пассия была близка ко входу во влагалище. Это была невыносимо сладкая пытка, ведь опытная девушка не давала ей дойти до разрядки. Намеренно. — Соня, прошу, войди в меня... — не выдержала Алина, убирая взмокшие пряди к лица. Ей невыносимо хотелось большего. И старшая всё-таки позволила ей вскрикнуть от наслаждения, когда двумя пальцами проникла в её лоно. Она медленно набирала темп, пока губы целовали грудь и рёбра. Вторая ладонь играла с клитором, доводя барабанщицу до ручки. Алина чуть было не оказалась на пике, но неожиданно её любовница прервалась, потянулась к игрушке, аккуратно убирая пальцы и меняя их на вибрирующую вещицу. Олешева уже пребывала в неясном экстазе, прикрыв глаза, стонала и двигала бёдрами. Ей было плевать, как именно рыжая чертовка даст ей желаемое, она просто хотела впитать в себя всю её душу и воспарить вместе с ней над этой крошечной планетой с маленькими спешащими людьми. И певица действовала поразительно ловко, вызывая всё больше чувств и всё меньше мыслей. Вибрация сладостью разливалась по всей коже, оставляя за собой мурашки и бесконечную нежность. Это было лишено пошлости и грязи. Их близость — это романтичная искренность в сплетении с уважением чужого внутреннего света.       Розововласка громко вздохнула, откидывая голову назад, сжала простынь между пальцами и выгнулась на встречу, демонстрируя всем своим видом, точку наивысшего наслаждения. Дрожащими ладонями она обхватывала лицо своей девушки, целуя влюблённо и ненасытно, улыбаясь в её губы. — Соня, я просто рассыпалась под тобой. Это самое приятное подчинение из всех возможных, — с теплотой проговорила Алина, поглаживая рыжие кудряшки и обводя её лицо удовлетворённым взглядом. — Я хочу так же... — было отпущено в ответ, ненавязчиво и скромно. Барабанщица уловила суть в первую же секунду и руками спустилась по её плечам, ведя за собой фиолетовые лямки, которые слишком долго давили. Поцелуи спускались к животу, отвлекая, чтобы в следующий миг, спина оказалась прижатой к кровати. Ноги сами разводились шире, а мокрое бельё так и просилось прочь. Алина с улыбкой выполнила эту просьбу, оставляя фиолетовые рюши где-то далеко, вне времени и пространства. Губы опускались всё ниже и Соне приходилось всё чаще ловить ртом воздух, чтобы не задохнуться, особенно от кипящей страсти в груди. Пальцы цеплялись за розовые пряди, путая и утягивая ниже и ближе. Язык Олешевой нескромно обводил половые губы, прикасался к клитору и усиливал напор, изучая желанное тело рыжей красавицы. В этом пространстве растворялось всё и были только две души и два тела. Соня не умела летать, но в этот момент понимала, каково это. В момент, когда плавилась и горела, языками пламени вздымаясь в небеса. Наслаждение. Рыжеволосая могла поклясться, что ощущала, как мысли Алины словно протекали через её собственные, теряясь где-то далеко в подсознании. Это ощущалось магией, выдумкой безумного поэта, но это была их безоговорочная правда.       Обе девушки пришли в себя только к закатному вечеру и медленно выползли из номера, намереваясь подкрепиться едой и провести время на природе. В их ужине не было ничего примечательного - простые блюда и скучный интерьер в гостиничном буфете, но они ощущали всё каким-то более настоящим, каким-то очень особенным. И это согревало их даже больше, чем солнечные лучики сквозь жалюзи.       Лёгкий летний ветерок обдувал лица музыкантшам, которые шли по небольшому уютному саду, в котором всё вокруг цвело и благоухало. Алина прижалась к девушке, заключая в неожиданные объятия — захотелось тепла. Они радовались и нежились, чувствуя себя на своём месте. Сели на лавочку, переплетая пальцы, улыбаясь. — Я люблю тебя, — вырвалось из уст младшей, которая любовалась океанами в глазах своей Сонечки. — И я тебя люблю, Алина, — произнесла и поцеловала в волосы. Так они и сидели на этой лавочке, обнимаясь и наблюдая заходящее солнце, сумерки, темноту, звёзды. Они сидели там, пока ноги не замёрзли и веки не захотели упасть. Им было некуда торопиться. У них впереди вся жизнь.