Последний театральный сезон

      — Давай, в следующий раз, перед тем как встречаться, посмотрим прогноз погоды?       К вечеру погода заметно испортилась: усилился подгоняющий тучи ветер и где-то далеко послышались раскаты грома. Воздух пропитался запахом мокрой земли и хвойных растений.       — Пойдём скорее, — Вика, подхватив брата под локоть, кивнула в сторону служебного входа.       — И что мы там только забыли? — театр, по мнению Антона, весьма специфичное место, где можно переждать дождь. Обычно люди бегут в магазинчики или под козырьки остановок или подъездов. Но никак не в театр.       — Нам больше ничего не остаётся.       Стоило лишь брату и сестре скрыться за большой тяжёлой дверью, имеющей отделку под дерево, как дождь тут же застучал по крышам с новой силой и стал гораздо шумнее. Всю Пензу накрыла водяная завеса. Деревья согнулись под её напором, закачав верхушками из стороны в сторону.       Миновав турникеты, Антон и Вика оказались на самом старте огромного театрального лабиринта. Шастун заметил, что часть здания, предусмотренная для персонала, мало чем отличалась от той, которую из раза в раз лицезрят гости. Разве что было больше зеркал, меньше голосов, а коридоры строились по более замысловатой схеме. По идее в этом крыле имели право находиться лишь служащие театра, но Вику здесь встречали, как свою. Работающая в бутафорском цеху тётя с детства приучала племянницу к походам в театр, начиная с новогодних представлений и плавно переходя на более серьёзные спектакли. Малышке даже посчастливилось оказаться за кулисами и поприсутствовать на генеральной репетиции. Но так уж решила судьба, что будущее девушки даже косвенно не пересеклось с актёрским мастерством.       Совсем другая судьба ожидала Антона. Всегда выступающий против разных постановок, он к пятнадцати годам всё же одумался. Самому блистать перед зрителями не хотелось: длинные ноги казались парню уж явно не предназначенными для сцены. А вот от написания сценариев Шастун не мог отказаться. Так и провозился на факультете режиссуры около двух лет, но до конца дело, конечно, не довёл — взял академ.       Пройдя по длинному коридору, брат и сестра преодолели несколько ступень и оказались прямиком около бутафорского цеха. За маленькой дверью пряталась огромная комната, которая, по обыкновению, бывает забитой тем, что простые смертные называют хламом. Но сейчас, за минут тридцать до начала спектакля, помещение пустовало: весь реквизит ещё несколько часов назад опустили на сцену.       — Вика! Антошка! Что же вы не сказали, что придёте?       Из смежной с бутафорской комнаты выбежала женщина лет сорока пяти. Худая, но роста невысокого, в потертых джинсах и мужской клетчатой рубашке. Если спросить Свету, сколько лет она убила на творчество, то она ответит, что родилась с кисточкой в зубах. Она из тех людей, которые не посещают картинные галереи и выставки: всё это художество есть у неё дома. Света гордилась тем, что, помимо мастерства актёров, зрители восхищаются и её работами.       — Да мы и сами не знали, что зайдём, — Вика троекратно поцеловала родственницу в щёку. — Заброшены сюда, так сказать, по воле природы.       Тут же за окном сверкнула вспышка, раскроив небо и как бы подтвердив слова девушки. Капли дождя, будто бы стрелы, метала в окно невидимая ледяная рука. Вечер и приближающаяся ночь обещали быть шумными из-за дождя, звуки которого приглушались в бутафорской.       — Ой, у вас же билетов-то нет, наверное? — засуетилась женщина.       — Да мы и здесь хорошо проведём время… — начал было Антон, но сестра одернула его за рукав.       — Я сейчас сбегаю к Станиславу Владимировичу. Он тебя помнит! — лукаво улыбнувшись, Света погрозила пальцем. — Выделит вам балкончик на вечер. Что в партере-то ютиться, верно?

____________

      То ли действительно у Шеминова такая хорошая память, то ли ему просто было некогда, и он кинул беглое «ага», то ли просто ничего не ответил, и Света приняла это за согласие, но балкончик слева от сцены внезапным гостям всё же выделили. А сидеть там оказалось гораздо удобнее, нежели в зале: никто не просит пропустить, не отвлекает светящимся экраном телефона или своим сухим кашлем.       Антон открыл любезно предоставленную Светой театральную брошюрку. Играли сегодня «Ба».       «Ну и название», — мысленно усмехнулся Шастун и подметил, что заголовки его сценариев, которые пока что никто, кроме заметок, и не видел, будут определённо получше.       А сюжет был тоже незамысловат и даже слегка комичен. Что-то наподобие крутят по России 1 в десять вечера. А дело вот в чем. Тридцатилетняя Оля «понаехала» в столицу из провинции — далёкой Сибири. Чтобы выжить, ей пришлось принять новые ценности, правила, стать трудоголиком и забыть о своей родне. Рафинированное и почти бесполезное существование Оли разрушается внезапным приездом бабушки…       От изучения брошюры Антона оторвали голоса входящих в зал зрителей. И началась та самая предспектакальная кутерьма: а где наши места? ой, а пропустите, пожалуйста! а бельэтаж на этом этаже или выше? ну, мам, давай не пойдём: здесь скучно! Глаза, пытавшиеся охватить сразу все габариты театра, разбегались, как у ребёнка в игрушечной лавке. Шастуна поразило то, что нашлись несколько сотен людей, готовых провести последний выходной день именно в театре. Всё-таки на вечер воскресенья можно запланировать кучу других более полезных дел.       Спектакль, как и было обещано, начался в половине седьмого. Сперва на сцене появились три действующих лица: женщина в потертой старой шубе, её то ли муж, то ли собутыльник (с первых минут определить было трудно) и девочка в новогоднем белом платье. Такие обычно надевают на утренники в детском саду. Антон сперва и не понял, что в костюме снежинки вовсе не маленькая девчушка, а женщина лет тридцати пяти. Настолько её личико и голос были детскими.       Из пролога стало понятно, что детство главной героини было не самым сладким: отец ушёл из жизни, а мать не обращала на свое чадо внимания. А в последствии и вовсе попала за решётку.       «Типичный отечественный сериал», — мысленно фыркнул Антон.       Действия и акты сменялись одни за другими. По мере появления новых актёров на сцене их изображение выводили на белый фон, подписывая снизу их имена и роли. Удобно, особенно когда трудно ориентироваться в персонажах. Зрители завороженно наблюдали за перемещением актёров, за их жестами, мимикой и эмоциями.       Главная героиня, роль которой исполняла заслуженная артистка России, разбавляла своим присутствием драматизм постановки. С одной стороны, Ба — человек с тяжёлым прошлым. С другой — невероятно сильная старушка, которую не смогло сломать ни тяжёлое испытание любовью, ни время, ни старость.       Большое место в пьесе было уделено её прошлому. Под саундтрек постановки, песню Земфиры, за декорациями появились два новых персонажа: Мария Васильевна и её молодой человек в юности. Антон бегло посмотрел на экран, где на мгновение высветились имена актёров, исполняющих эти роли, и из-под ресниц взглянул на парня в бледно-жёлтой рубашке с узорами под хохлому, на голове которого был наброшен картуз. Его тёмная чёлка непослушно и забавно выглядывала из-под козырька.       Казалось, что весь зал Большой сцены опустел и лишь балкончик был занят одним единственным зрителем. Казалось, на сцене никого не существует, кроме одного парня с пронзительными глазами. Антон невольно опустил голову на грудь, почувствовав, как к щекам прилила краска. Застыдившись своих чувств и мыслей, он закрыл лицо рукой и отвернулся в противоположную от сестры сторону.       Парню показалось, что все оставшиеся два часа он без перерывов смотрел в левый угол сцены: именно там расположились персонажи-прошлое. Она — за пианино, он — на его крышке с баяном в руках. Каждую новую реплику героя Антон ждал с нежным трепетом. А говорил тот мало, но стоило его губам лишь шелохнуться, как сердце тут же на мгновение замирало, боясь своим биением перебить живой и звонкий голосок.       Антон шумно выдохнул и позволил голове откинуться назад. Смотря долгим неясным взглядом из-под светлых ресниц, нашёл крохотную трещинку на потолке. Была ли она там раньше? Мысли крутились в спертом воздухе, не вязались вовсе, приводили лишь к одному вопросу, на который парень не мог найти ответа. Тишину, нависшую за секунду до объявления антракта, разбил оглушительный стук собственного сердца.

____________

      Как и всё прекрасное рано или поздно обретает финал, так и спектакль подошел к концу. В зале вновь зажгли свет, Антон и Вика втиснулись в непроходимую толпу, пытающуюся выйти из театра.       Выбравшись на улицу, Шастун вдохнул вечернего влажного воздуха полной грудью. Он улыбался так, как улыбался в последний раз разве что в детстве. Все мысли вращались вокруг темноволосого парня с баяном в руках.       — Я так и знала, что тебе понравится, — Вика вполсилы подтолкнула брата в плечо.       — С чего ты это взяла? — фыркнул тот, задумавшись, насколько широко расплылась его улыбка.       — Твой восторженный взгляд было трудно игнорировать.       Добравшись до дома, Антон в первую очередь включил ноутбук. Лицо тут же залило приятным голубоватым оттенком. Уставшие глаза, буквально через пару минут заныв от напряжения, потребовали отдыха. Но сон ни в какую не шёл — парень продолжал вбивать одни и те же имя и фамилию в поисковую строку разных социальных сетей.       Усмехнувшись, Антон понял, что действительно все случайности не случайны. Тот парень — человек-солнце, взглянув на которого начинаешь непроизвольно улыбаться. Удерживать эмоции и чувства в узде становится проблематично. При виде таких людей оживает последняя бабочка в животе, собратья которой поголовно вымерли после последнего неудачного испытания любовью.       Шастун так и заснул в кресле, держа в руках беспроводную мышку. А в браузере всё была открыта страничка в социальной сети Арсения Попова.