Абстиненция

…и я сижу около светофора в северном городке, чувствуя, что мне повезло. Еду куда-то за пределы обычного диапазона, не знаю куда. lana del rey — candy necklace

      Дышать ровно, не оглядываться, слегка качнуться, чтобы выглядеть естественно. Как в понедельник, четверг и субботу стоять у банкомата с отсутствующей камерой наблюдения и протягивать руку, забирая пятьдесят баксов. Запомнить сумму для дальнейшего снятия: через несколько дней вытащить на десять долларов меньше; потом на двадцать долларов больше. Осторожно положить купюры в замшевый кошелёк и зайти в торговый центр за индийскими благовониями, следом в супермаркет, чтобы купить голландский сыр.       Красно-зелёные светофоры — неизменные проводники из полимера и алюминия — вызывают чувство гнетущей тоски по местам, где она ни разу не была. Виды на одни и те же старые дома, на одних и тех же людей горчат — хочется выплюнуть, как настойку из полыни; прослушивания одинаковых песен по радио сильными ударами по ушам напоминают, что каждый день — предыдущий и будущий. И если Кристина бегло осматривает пешеходные светофоры, то на транспортных девушка надолго задерживает меланхоличный взгляд. Потому что там есть более приятный цвет — жёлтый или оранжевый: не торопящий, как зелёный, и не стопорящий, как красный. Быть императрицей, благородной и обеспеченной, желанно и немыслимо как и то, что она навряд ли выберется из Раккун-Сити: блёклость ей к лицу. Однако оранжевый, дающий спасительную надежду и готовящий к старту, наставляет и принуждает протестовать. Медленно воевать и не спешить, уподобляться иномаркам, ожидающим сигнала двигаться дальше, но знающим, что быстрая езда по ухабистым дорогам опасна.       Белый шум, исторгаемый моим мозгом, выключается напрасно.       Кристина возвращается в свою съёмную квартиру, по пути сталкиваясь с соседкой Джиной — женщиной пожилого возраста с утончённым ароматом духов: она знает этот роскошный запах шестидесятых от «Hermes». Ей всегда хотелось, чтобы альдегид и древесные аккорды впитались в кожу, в лёгкие. Кристина желает пахнуть неповторимо, как роковая Джина, хотя знает, что миллионы людей пользуются схожей парфюмерией. — Зайдёшь ко мне? — стоя на лестничной площадке и куря тонкую сигарету, спрашивает женщина, хотя данный вопрос звучит как утверждение. — Джина, я лучше вечером, — Кристина лезет в карман шорт, далее достаёт ключи. — У меня вечером встреча, так что заходи сейчас, — Джина распахивает дверь, пропуская вперёд.       Просторная квартира — обиталище женщины созидательной и бесподобной; женщины, которую называли второй Лоллобриджида. Её изысканный вкус в интерьере и в выборе одежды стиля арт-деко очаровывает Кристину, принуждает думать о высоком и мечтать о виде из окна на знак Голливуда. Она смотрит на свою соседку в шёлковом халате оттенка малахита, на распущенные густые седые волосы и мушку над верхней губой, каждый раз убеждаясь, что Кристина искренне ей восхищается. У Джины нет ни мужа, ни детей, ни внуков — она рассказывает о том, как люди по-прежнему попрекают за отсутствие семьи и карьеру художницы, и смеётся, говоря им в ответ: «Я создаю бессмертное искусство, а ты создаёшь смертных людей. Родишь такую же, как я, — тогда посоревнуемся». Выражается жёстко и понимает, что у всех разные ценности; но никогда не посмотрит с отвращением на тех, кто дорожит членами своей семьи, однако готова поставить на место, стоит кому-то с таким же отвращением взглянуть на неё. — Садись-садись, — указывает жестом на полукруглый пурпурный диван, идя в свою комнату.       Кристина покорно садится, кладя бесформенную сумку и картонный пакет с сыром рядом с собой. Через некоторое время Джина выходит к девушке, держа в руках огромную бордовую коробку, перевязанную чёрными лентами. — Седьмое апреля, — протягивает подарок. — Джина всё помнит. — Не стоило тратиться, — Кристина не ждёт подарков в свой двадцать шестой день рождения. — Но спасибо, правда.       Она открывает коробку и широко улыбается, видя перед собой упаковку с флаконом ценных духов от Клайва Кристиана. — Джина, это слишком дорогой подарок, — берёт осторожно пальцами, не веря, что касается столь роскошного предмета.       Далее замечает аккуратно сложенную вещь, вытаскивает, вскоре понимая, что перед ней атласная рубашка. — То ароматы, то что-то лимонное, — стоит напротив, обворожительно улыбаясь. — Слушать тебя одно удовольствие.       Кристина встаёт с места, не спеша приближается к женщине, чтобы приобнять. — Ты максимально улучшила моё настроение в ближайшие шесть лет. — Ого, даже так? — вместо того, чтобы обнять, Джина дотрагивается предплечий Кристины двумя руками, затем целует в одну щёку, следом во вторую. — И ещё кое-что. Я закончила портрет.       Снимает с рядом стоящего мольберта полотно. — Твоя фамилия Шеридан переводится как «искательница», поэтому я добавила этот тёплый, не кислотный, — изящно выставляет ладонь, демонстрируя свою работу, словно в картинной галерее, — жёлтый, тобою любимый. Ассоциация с поиском золота, понимаешь? Как молодость и азарт, как… — задумывается. — Хотя у греков есть понятие, что грусть желта, как лицо больного. И ты бываешь грустна, а мне дурно становится.       Джина в восторге от написанной картины, от плавных переходов от одного оттенка к другому, от линий, говорящих о её соседке Кристине. — Далее, японский розовый. Азалии, глицинии… как те тени, которые ты наносила. Здесь они тоже изображены. Всё это исходит из тебя: ярко и нежно, печально и дерзко. — Не думала, что видишь меня такой… — Шеридан тронута до глубины души: девушка на холсте выглядит гораздо приятнее, чем её прототип. — Я сказала, что ты улучшила настроение на шесть лет? Нет, на десять. — Забирай скорее, а то это наталкивает на мысли, что шедевр пропадает и не попадёт на мою выставку, — театрально вздыхает. — Постараюсь это всё унести, — Кристина ставит картину рядом с подарком. — Повешу над рабочим столом — шедевр не пропадёт, будет вдохновлять.       Они говорят о многом: о сегодняшних планах; Кристина не собирается отмечать день рождения, Джина же отправится вечером в Раккунский парк с своей приятельницей — бывшей актрисой здешнего театра. Шеридан мучают навязчивые вопросы, один из которых так и просится вырваться наружу. — Джина, у тебя же столько денег. Почему продолжаешь жить здесь? — художница могла бы переехать в другой штат — в Калифорнию, как по стандарту, или в Равенну, чтобы по воскресеньям почитать память Барбары Лонги. — В этом клоповнике. — А ты видела мотель напротив? — садится в кресло, закидывает ногу на ногу. — Выходящих оттуда людей? Разных и однотипных со своими трагедиями и комедиями? — Не обращала внимания, — Кристина в последнюю очередь думает о незнакомцах и незнакомках. — А меня это вдохновляет, — держит спину ровно, — Я видела тебя. Перед тем, как поняла, что мы будем жить по соседству. Подумала: о, девочка блюз-рока с уклоном в смешанное бохо и глэм. И пушистая зебра на твоих плечах — люблю анималистический стиль, принты… — оценивающе осматривает девушку, поджимая губы. — Жаль, что весна, так бы взглянула ещё раз на твои шубки. — Джина, так много разговоров об мне, — она уворачивается от испытующего взгляда собеседницы. — А почему нет? Твой день.       Разговаривают ещё немного о рутинном, и Кристина не хочет уходить: атмосфера этой женщины, этой квартиры цепляется за каждую клетку тела и края сознания. Бежать к воротам своего ненадёжного убежища без кричащего, олицетворяющего её, антуража как будто бессмысленно. И Кристина нехотя покидает женщину, заходит в свою квартиру-студию и ставит подарки на тумбу. — Наконец-то пришла именинница, — молодой человек Кристины Оуэн встречает девушку. — О, что это? — От Джины, — пытается улыбнуться, — Нарисовала меня, духи подарила и дизайнерскую рубашку.       Кристина показывает принесённое, но видит, как скептичен парень. — Запах слишком терпкий, — комментирует он, распыляя парфюм. — Рубашка неплоха, тем не менее у тебя полно ярких вещей. Вульгарных, я бы сказал…       Шеридан не моргает, от растущего напряжения у неё сводит скулы. — Да пошёл ты, — грубым движением забирает из его рук флакон. — В чём заключается «вульгарность»? Посмотри в словаре значение слова для начала. — «Плохой вкус»? — его смешит обоснованная агрессия. — Хочешь сказать, что я безвкусно одеваюсь? — Кристина знает мнение Оуэна по поводу её внешности. — Не совсем. Просто классика никогда не выйдет из моды, — когда Шеридан раздражённо выдыхает и направляется в сторону холодильника, чтобы положить в него сыр, парень подходит к ней сзади и обнимает. — Я же пошутил, зачем так обижаться? Кстати, ты что, только это купила? — А что должна была что-то другое?       Он разворачивает девушку к себе, поправляет русые волосы, зачёсывая пальцами чёлку назад. — Мой подарок, любимая, — достаёт из кармана кольцо. — Нам уже давно пора пожениться. — Боже, — не от бурного ликования восклицает Кристина. — Ты чего это надумал? Не рано? Мы даже это не обсуждали, Оуэн. — Так к этому всё шло, год вместе, теперь живём.       Оуэн — человек нехитрых принципов, придерживается жизненного плана большинства: закончить школу, выпуститься из колледжа, жениться и завести детей. Он из обеспеченной семьи архитекторов, идёт по их стопам, и его родители не радуются появлению новой спутницы, которая похожа на «особу сомнительных нравов». Бесперспективная выпускница городского университета, получившая образование «Проектирование, разработка, внедрение и эксплуатация информационных систем», не кажется удачной кандидатурой. Она не находит работу по специальности, курит сигареты и не выглядит как «порядочная женщина». Оуэн просит молчать о незаконной деятельности Кристины, которая через созданные ей программы взламывает банкоматы с целью получить деньги. Ему стыдно за неё, однако порой парень без спроса берёт отложенные девушкой деньги для своих нужд. — Моя семья приедет в пять, а… продуктов нет. Сходишь, пока я приберусь? — Оуэн, в смысле? Я не собиралась отмечать же. Какого чёрта ты решаешь за меня? — она на взводе, не выдерживает. — Достаточно выпить вино и закусить сыром, а не готовить дополнительно ещё на четверых. — Но они уже собираются.       «А меня это не ебёт», — думает озвучить мысль вслух, однако не желает тратить силы на выяснение отношений.       Попросту разные люди с разными жизнями, которые не должны были встречаться.       Кристина направляется в супермаркет, осознавая, что ей не хватит денег на продукты, которые предпочитают родственники Оуэна: на коньяк для его матери, на крупную клубнику для жены его старшего брата; на ингредиенты для тёплого салата из тунца и на стейки из мраморной говядины. Лучше не провоцировать на конфликты и сделать всё правильно, приемлемо.       Девушка приближается к тому же банкомату, заражённому ею вредоносной программой. Обычно прокручивает махинацию удалённо, затем подходит с телефоном, чтобы через него получить доступ и дать команду выдачи денег. Со старыми терминалами проще: нет камеры. Если Кристине удаётся скомпрометировать банковскую сеть, то её действия со стороны выглядят как легитимные. Не нужно искать специальный ключ от банкомата, подделывать процессинговый центр или совершать сетевые атаки.       Она знает, что является преступницей, тем не менее её совесть не подаёт голос. Шеридан всё чаще размышляет об ошибочности собственной жизни. Многое идёт не так, чувствуется не так. Как будто не нужно было принимать ухаживания Оуэна; следовало пройти мимо желающего познакомиться в баре «Блэк Джек». Как будто стоило поступить в театральный, снять маленькую квартиру и творчески обставить её панно и искусственными цветами в габаритных вазонах; стать представительницей богемы и приглашать соседок на ужин. Единственная отрада Кристины — это знания, полученные на факультете, на котором она оказалась от безысходности и отсутствия мест на актёрском в соседнем городе Стоунвилле. Девушка бы никогда не подумала, что у неё появится тяга к формальным наукам — противоречит образу жизни и внешнему виду. Некоторые, узнающие о её специальности, вскидывают брови, но не от удивления. Скорее от недоверия, ведь в их стереотипном представлении Шеридан вместо очков с оправой в виде сердца должна носить оправу круглой формы; быть тихой и одеваться в однотонное. Однажды возникает случай, когда один парень из общей компании Кристины и Оуэна начинает расспрашивать девушку, чтобы проверить уровень её подготовки, однако эти вопросы оказываются на подобии «а ты знаешь, что такое компьютер?». В какой-то момент она чувствует себя униженной, хоть и выигрывает бесполезную викторину. Такой же униженной чувствует себя с семьёй своего парня.       Сижу на диване, ощущаю себя супер суицидально.       Кристина осматривается, достаёт телефон и заходит в приложение, чтобы дать команду банкомату выдать деньги. — Что за… — Шеридан не удаётся провести транзакцию. — Девушка, ты скоро? — поторапливает сзади стоящая женщина. — Стоишь тут уже минут десять. — Подождите, пожалуйста, — недобро просит она. — Как-то странно себя ведёшь, — заглядывает Кристине за плечо. — Эй, ты мошенница что ли? — Совсем уже? — Шеридан разворачивается, грубо отталкивая женщину от себя. — Полицию вызову. — Или мне вызвать? Выглядишь подозрительно, — незнакомка повышает голос, вертит головой из стороны в сторону. — О, сэр!       Если бы Кристина не погрязла в раздумьях и заметила, что за ней наблюдают, то не попала бы в столь опасную ситуацию. Если бы девушка не занималась запретной деятельностью, то ей бы сейчас не было страшно.       Та женщина подзывает патрулирующего копа, и Шеридан не собирается сбегать: чересчур бездумно. — Что случилось, мэм?       «Блять, блять, блять. Спокойствие», — Кристина выражает показное равнодушие, пытаясь убедить окружающих в своей невиновности.       Перед собой девушка видит молодого человека примерно её возраста. Задерживает на нём взгляд на некоторое время, почему-то уверенная, что Джина была бы не против изобразить его фактурное лицо на холсте. Как из миров «Barbie» и «Disney», приближённый к более изящным профессиям; тяжело представить, как на его руки и щёки может брызнуть чья-то кровь. — Эта девушка что-то прокручивает с банкоматом, я давно заметила, — оповещает неугомонная женщина. — Офицер Леон Кеннеди, — представляется парень, показывая удостоверение. — Крессида Джонсон, офицер. Так вот, ещё пару дней назад я обнаружила, что эта особа какая-то странная, — говорит впопыхах, вдохновлённая своим расследованием. — Сегодня подошла, чтобы глянуть.       «Ах ты дрянь-то такая, выследила», — Кристина злится, но вскоре понимает, что сознательные граждане так и поступают с теми, кто идёт против закона. — Ничего подобного, — нарочно не говорит свои имя и фамилию. — Я просто снимала деньги, вела переписку с подругой, задумалась. Проверьте камеры, — знает, что камер в этом переулке нет: в любом случае их всегда можно выключить на несколько минут. — Так и в чём заключаются подозрения, мэм? — Кеннеди не совсем понимает суть конфликта. — Она как-то без карты деньги снимает. Взломала или что, не знаю. — Бред, — использует актёрские навыки, достаёт карту из кошелька и прикладывает к экрану терминала, — Женщина, Вам полечиться, может? — С банкоматом всё в порядке, — комментирует офицер. — Я не вижу ничего подозрительного.       Шеридан тем временем ловко снимает деньги с помощью своей карты. — Вот, видите? Просто иногда, так сказать, торможу из-за телефона. А я… — указывает пальцем на Крессиду. — Помню Вас. В том супермаркете Вы придрались ко мне из-за чёртовой последней пачки «Doritos». Это месть что ли? — Чего? — ложь Кристины сбивает с толку. — Да я тебя вижу в первый… — Боже, — артистично скрещивает руки на груди, усмехается и клонит голову набок. — Взрослая женщина, а так нагло клевещите из-за грёбанных чипсов. — Так, — Леон разрушает идиллию устроенного Кристиной спектакля. — Вы можете написать заявление при условии предъявленных доказательств. Они есть? — Нет, — разгоряченная Крессида постепенно потухает. — Нарушений я не вижу, так что и повода для обвинений тоже, — Кеннеди не за что зацепиться, тем более история Шеридан выглядит убедительно, пускай раздувать такой скандал из-за неподелённой еды слишком глупо. — Благодарю Вас, офицер, — Кристина смотрит ему в глаза, пытаясь внушить доверие. — Тогда хорошего Вам дня, — его улыбка измученная; Леон хотел бы заниматься более серьёзной работой, а не разнимать гражданок посреди улицы. — Вы уж извините за это, — девушка бесстыдно указывает на женщину, — недоразумение. Отвлекла Вас зря.       Офицер удручённо качает головой и вскоре оставляет их одних, направляя свои силы в сторону выполнения других обязанностей. — Я-то отвлекла? Ты мошенница, в следующий раз точно за решётку пойдёшь. — Ага, — щёлкает языком Кристина. — Поймай.       Шеридан отходит от Крессиды и сильно сжимает кулаки, осознавая, что придётся искать другой терминал. Купив на последние деньги малую часть продуктов, девушка отправляется домой. Лучше бы день прошёл быстрее, лучше бы скорее наступило завтра; нужно будет поговорить с парнем и сообщить о своём нежелании выходить за него замуж. Она не любит торопиться, и сегодняшние события загоняют в полутёмный угол, изолируя.       Думала, у нас всё круто, мы отлично проводили время, как Tribe Called Quest.       Кристина, придя домой, принимается за готовку. Шеридан не любительница стоять у плиты, особенно для тех, кто этого не ценит. Его мать наверняка скажет, что мясо сухое или пересоленное, а отец вбросит ошеломительную шутку из «Ежедневного шоу».

Милая, знаю, как ты любишь ходить без лифчика, но надень его, пожалуйста, не смущай мою семью. Не брызгайся этими духами, они реально… эм… сильно пахнут. О, взгляни на эту белую рубашку. И юбку чёрную. Ты прям как из офиса будешь, красотка.

      Кристина ненавидит бюстгальтеры, отсутствие душистой влаги на шее и классический стиль одежды.       Гости приходят с опозданием. Отец Оуэна ради приличия дарит букет жёлтых гвоздик, мать же протягивает билеты на концерт исполнителя, которым Шеридан никогда не интересовалась. — Очень вкусно, Кристина.       Солли — жена старшего брата Оуэна — из этой элиты единственная воспитанная. Терпеливая и безропотная, но всегда поддерживающая девушку: знает, как родители мужа способны продавливать границы дозволенного. — Кстати, а ты уже нашла работу? — Линда — мать её молодого человека — режет мясо ножом, обращаясь к Шеридан. — Ещё нет, — Кристина понимает к чему ведёт женщина. — У вас хорошая квартира, но я знаю, как ты постоянно жалуешься на этот дом. Скорее бы нашла работу, чтобы жалоб было меньше, — Линда встряхивает головой, и её короткие рыжеватые локоны содрогаются, как голодные маленькие змейки. Чёрные глаза, как и обычно, не выражают ничего, даже очевидного презрения. — Удивительно, что конкретно Вам я не жаловалась, — язвит Кристина, догадываясь, что Оуэн опять говорил о ней своей семье. — А как прошёл твой день? — чтобы сбавить градус напряжения, Солли вновь обращается к имениннице. — Что это там за картина стоит? — Моя соседка нарисовала, — Шеридан натянуто улыбается, мечтая поскорее выпроводить гостей из квартиры. — Джина, верно? — интересуется собеседница, увлечённая беседой. — Приятно знать, Солли, что ты запомнила её имя, — искренне говорит Кристина. — Ходил я на её выставку, — подаёт голос Ричард — отец Оуэна. — Весьма посредственно. Слышал, что она начала спиваться. Ну, из-за одиночества. — Это не так, — защищает женщину Шеридан. — Слухи есть слухи, и распространяют их не от большого ума, — как же ей хочется задеть их, чтобы язык больше не повернулся сказать что-то дурное о приближённых к Кристине людях. — Верно, — подмечает Коул, держа Солли за руку и фальшиво улыбаясь. — А я вот спросить тебя хотел: ты пойдёшь работать по специальности или ищешь что-то другое?       Она не скажет им, что создаёт программы и продаёт их другим пользователям, ведь в хакерском сообществе принято либо делиться созданным бесплатно, либо поощрять чужие труды. Не скажет, что у неё есть все данные на каждого члена семьи Оуэна; однажды со злости взламывает их «облако» и мессенджеры и узнаёт интересные детали личной жизни родителей молодого человека. Например, что у отца Оуэна есть любовник, который так же женат и имеет несколько детей. Что мать пускает все деньги на кокс и перепродаёт контрафакт под видом элитных сигарет. Старший брат планирует развестись со своей женой, которая «перестала его радовать», и Кристина могла бы заступиться за себя, используя компрометирующую информацию. Одолеть лживых праведников, но девушка разрывается между «белой хакершей» и «чёрной хакершей», становясь «серой». Что-то между мелкой алчностью и стремлением помочь нуждающимся; не плохой и не хороший человек, женщина, которая живёт не своей жизнью с не своими людьми.       Они всегда навешивают на её шею конфетные бусы, заставляя съедать каждую сахарную конфету, внутри которой топочный мазут, очерняющий зубы и язык.       Когда члены семьи Оуэна вместе с ним отлучаются на обширный закрытый балкон, чтобы тот показал им макет спроектированного здания, Кристина и Солли остаются вдвоём. Эта девушка с волнистым белокурым хвостом и яркими смарагдовыми глазами напоминает ту самую первую красавицу школы или колледжа с невероятно добрым сердцем, но несправедливо оклеветанную людьми завистливыми и жестокими. — Мне так жаль, что они… — начинает Солли, однако Шеридан мягко перебивает её. — Не переживай, это же не твоя вина, — принимается убирать грязные тарелки. — Ты не представляешь как, блять, я не хотела этого всего. Он сделал мне предложение, но ещё ничего не сказал вам, верно? Мне ждать шоу или что? — Оуэн действительно не сказал, просто пригласил, — гостья задумывается. — А ты приняла или… отказала? — Можешь меня осудить, Солли, но я бы… отказала. Наши отношения в последнее время изживают себя. — Не выходи за него замуж, — после недолгого молчания заявляет она, опуская голову. — Он зачем-то выставляет тебя в плохом свете. Сказал, что… ты идёшь по стопам своей матери. — Что?       Кристина любит маму, у них близкие отношения, но та не против покуривать косяки, о чём знает Оуэн и иногда шутит о «рае эйфории госпожи Моник». — Он поделился предположением, что ты сидишь на наркоте, как и Моник.       В эту секунду внутрь заходит остальная часть семейства, и Кристина срывается. — Ты совсем охерел, Оуэн? — кричит, высвобождаясь от чужого давления, от раннего нежелания не портить отношения. — Я терпела твою больную семейку, терпела то, что мой день рождения так ужасен в этом году, — приближается к нему, тяжело дыша из-за нарастающего гнева. — Твоё чёртово предложение не к месту, всё это не к месту.       Указывает рукой на стол, на ненужные подарки, на ненужных людей. — Ёбанное «ой, мы не пьём эти таблетки, Кристина, они пахнут невкусно», или «а как же здоровое питание, а как же фигура». Но то, что вы затрагиваете моих близких, — это слишком. Ещё раз скажешь про мою мать хоть что-то, то я скажу про твою кокаиновую. Ты меня услышал? — Я же говорила, что она неадекватная, — комментирует Линда. — И о чём ты вообще говоришь? Какой кокаин? — Шеридан разоблачает её, однако женщина выглядит непоколебимой. — Ты действительно больная, Кристина. — Согласен, — поддакивает отец Оуэна.       Девушка вскипает — не может иначе, так как накопление обид расшатывает её нервную систему. — Да нахуй тебя, — тыкает в Линду, — нахуй тебя, — затем в мужчину, — и тебя, — останавливается на парне, добавляя: — Я не выйду замуж, ты меня достал уже.       Она разворачивается, идёт к прихожей, чтобы обуться, и вскоре спешно покидает гостей, прокручивая одну и ту же фразу в голове:       Положа руку на Библию, я правда чувствую, что именно ты тянешь меня на дно.       Может, она сама тянет его на дно, так как не является примером для подражания. Радуется, что берёт с собой телефон, взламывает социальные сети Оуэна, следом через них получает данные его банковской карты. Входит в аккаунт, используя пароль, оставленный парнем в заметках на «почте», и не беспокоясь, что ему, возможно, придёт оповещение о снятых средствах на телефон.       Покупает две бутылки текилы и связку бананов, потом садится на лавочку напротив продуктового, жадно поглощая алкоголь.       «Я подставила Солли, вот дура», — Кристина в замешательстве; вскоре пишет сообщение с извинениями.

Прости, что так поступила с тобой. Не должна была передавать твои слова… Знаешь, ты тоже не должна быть со своим. У меня кое-что есть на него — отправлю тебе. Сама решай, что будешь делать. Можешь даже сказать, что это я слила информацию.

      Выпивает половину, затем целую бутылку. Ест бананы, почти не реагируя на мимо проходящих людей. Иногда к ней подходят мужчины, и Кристине приходится выражаться в грубой форме, прикрикивая, что привлекает к её персоне внимание. — Офицер Лилия Карли, — внезапно подошедшая полицейская показывает удостоверение. — Вы же знаете, что пить в общественных местах запрещено. — Зачем Вы лжёте? В штате разрешёно пить в общественных местах, — её язык заплетается, однако девушке удаётся сохранить трезвость ума. — Алкогольное опьянение, скоро пойдёт вторая бутылка, — кивает в сторону текилы. — Будете либо на людей бросаться, либо заснёте. Хотя от Вас уже шума много. Или домой отвезти? — Не поеду я домой. — Значит, в участок?       Она может нахамить ей, может поехать домой, но во втором случае не горит желанием видеть Оуэна. По этой причине соглашается сесть в машину, лишь потом понимая, что, скорее всего, в её деле сделают пометку.       «Не везёт мне с копами сегодня», — из-за выпитого руки немеют, взгляд становится осоловелым; Кристина садится на заднее сиденье и прислоняется виском к боковому стеклу, кусая липкие губы. Всю дорогу она думает о том, как потом вычеркнуть себя из базы данных полиции.       Приезжают в участок, Шеридан садится перед полицейским, мотает головой и заявляет: — Я знаю о своих правах, офицер. В Миссури действует разрешительный закон об общественном опьянении и поддерживается невмешательство в регулировании алкоголя. — О, надо же, — иронично говорит молодой мужчина, а следом представляется: — Детектив Мейсон Уорд. Вы в курсе, что был донос? — На меня? За что? — несмотря на нетрезвое состояние, девушка догадывается, о ком идёт речь. — Сказали, что Вы буянили в апартаментах «Голсори», бросались на членов семьи Хьюз, скрылись. Офицер Карли пошла по Вашим следам и задержала. — По каким следам? Вы что, с ума сошли? Прогнулись под влиятельных червей? — снова закипает, — Вообще-то, она предложила подвезти меня домой, — затихает, сопоставляя факты, — А-а-а, уловки вышестоящих, всё понятно. — Вы слишком разговорчивая, мисс Шеридан.       Расспрашивает о личных взаимоотношениях с пострадавшими, говорит, что девушка «угрожала» и кричала о «расправе». Подобное тянет на статью, разбирательства и суд, однако Кристина, слыша это, не сдаётся. — Вы себя слышите, офицер? Сами бы их посадили на пожизненное за психологический вред, если бы начали встречаться с сыном этих гадюк. Да и какая «угроза жизни», просто послала их, — что-то здесь не так, и девушка понимает это. — Вынужден выписать Вам штраф за моральный ущерб в размере трёхсот долларов, как и запросили потерпевшие, — вносит данные в компьютер. — То есть, вот так всё просто? Вы же понимаете, что они просто хотели на мне отыграться и поиметь денег, чтобы я знала своё место. Комический дуэт, мать его, — ругается Шеридан, раздражённо стуча каблуком ботинка по ножке стула.       Внезапно в приближающемся молодом человеке Кристина узнаёт офицера, который подходил к ней сегодня в Стэнфордском переулке. — Сэр, за задержанную внесли сумму, — поначалу не обращает внимания на девушку и лишь позже, передавая распечатанную выписку из реестра, начинает всматриваться в неё. — Значит, и у Вас есть «влиятельные черви», мисс? Быстро реагирующие, — не упускает возможности съехидничать. — Можете быть свободны. Пока. Посмотрим, что дальше предпримет семья Хьюз.       Леон узнаёт её, вспоминая, казалось бы, однозначную ситуацию с конфликтной женщиной и терминалом. — Вот и отлично, доброй Вам ночи, — она встаёт со стула, пошатывается, — Зря время потратили.       Кристине некуда идти — выходит наружу и садится на скамью, попутно набирая своему парню. Гневно кричит в динамик телефона, говоря, что подобные методы перевоспитания на ней не сработают. — Козёл, — когда Оуэн бросает трубку, Шеридан, будучи ещё под воздействием алкоголя, срывает с себя рубашку и бросает на землю.       Топчет её яростно, будто избавляет себя от монохромной жизни, только в этом действии нет ни здравого смысла, ни жизненной перемены. Вымещает мстительную злобу на ткани, которая была её частью, и в данный момент вещь марается уличной грязью. Девушку отвлекает телефонный звонок неизвестного зашифрованного номера, тем не менее Кристина знает абонента. — Доча, ты с ума сошла? — первое, что произносит Моник на повышенных тонах, режет по ушам. — Ты как в полицейский участок попала? Мама была права, да? — Ага, спасибо, что следишь за мной, телефон взломала? — снова садится на скамейку полуобнажённая. — А как иначе, Кристина? — девушка слышит, как женщина делает затяжку, следом выдыхает дым косяка. — Ты уже в базе данных, хорошо, что я деньги быстро внесла. Твой цыплёнок сказал семейству, что занимаешься хакерством? — С чего ты вообще это взяла? — Шеридан медленно соображает. — Включи мозги, они попросту тебя предупредили таким образом. Вы очевидно повздорили, верно? А ты же дикая, наверняка их нахер послала. Цыплёнок растрепал им, затем они заявили в полицию, но решили сделать немного иначе… — Мамочка, ты у меня такая умная, — без сарказма говорит Кристина. — Понимаю, о чём ты. — И что мне теперь делать? Ещё один промах, и тебя посадят. У нас ещё полно работы, ты помнишь? — пусть Моник и не стесняется в выражениях, она очень беспокоится за единственную дочь. — Мама, — вмиг перебивает Кристина, ощущая, как на кожу капают холодные капли. — Представляешь, дождь пошёл. — Доча, ты меня вообще слышишь? — Я как Голайтли, помнишь? Под дождём. Правда пальто нет, сижу в лифчике, — грустно посмеивается, так как считает себя жалкой.       Понимая, в каком состоянии находится Кристина, Моник тяжело вздыхает, однако поддерживает её, меняя тон на более мягкий. «Завтрак у Тиффани» их любимый фильм, они временами пересматривают его, когда Шеридан приезжает к матери в Спрингфилд. — И как? Нашла своего кота? — под фразой подразумевает поиск ориентира, желания жить и двигаться дальше. — Вот чёрт, мам, ко мне коп, кажется, идёт, — за стеклянной дверью замечает офицера Кеннеди. — Перезвони мне позже, — спешно сбрасывает звонок, и это получается не сразу из-за мокрых пальцев и экрана телефона. — Мисс Шеридан, верно? — Леон открывает дверь полицейского участка. — Вы можете зайти внутрь, дождь же, — парень переводит взгляд на лежащую в образовавшейся луже рубашку Кристины. — И в чём же она провинилась? — кивает в сторону вещи, чуть улыбаясь. — Ненавижу белый, — не поднимает уставшие покрасневшие глаза, хлопает себя по бедрам, облачённым в тесную юбку-карандаш. — Как и чёрный. — Прошу, зайдите, — он так вежлив, из-за чего Кристине по неясной причине становится неловко.       Поднимается, идёт внутрь, трясясь от холода. Многие в участке пялятся на девушку, как вдруг — Кристина совсем этого не ожидает — офицер берёт в руки заранее принесённую толстовку. — А красный Вы любите?       Тогда Леон после беседы с детективом возвращается на своё рабочее место и за окном ненароком замечает Кристину. Пока перебирает документы, порой посматривает на неё и, замечая девушку полуголой под дождём, решает помочь. Ведомый служебным долгом и будучи абсолютным альтруистом, парень достаёт из своего шкафчика запасную, давно завалявшуюся, толстовку. — Она чистая, — протягивает одежду. — Не будете же так стоять: холодно. — Ну… спасибо… — отворачивается, принимая. — Не жалко? — Не переживайте об этом, — Кристину всегда настораживали доброжелательные люди. — Садитесь.       Через некоторое время Леон приносит чай, спокойно, медоточивым голосом приговаривая: — Выпейте, поможет протрезветь.       И она впервые смотрит на него, с трудом вспоминая имя полицейского, — Принц Чарминг, не иначе. Слегка поднимает уголки рта, удивляясь собственной мысли, и берёт в руки горячую чашку.       Мама, я ещё не нашла своего кота.