Под тенью сливы

      Она сидела под тенью цветущей сливы, на белоснежном хрупком снегу, скучающе глядя на живописный пейзаж местных гор. Бледное белое солнце, стоящее в зените, светило ярко, приходилось щуриться, чтобы не ослепнуть. Красиво блестел снег, переливаясь, точно драгоценность. Вдалеке виднелись исполинские горы, что будто бы держали на себе целое небо. А, значит, и она выдержит.       Дрожащими то ли от морозца, то ли от обиды руками, Реико взяла упавший в снег цветок сливы. Нежность лепестков всегда поражала девушку: казалось, надавишь чуть-чуть сильнее и он растает в руках, пеплом развеявшись по ветру. «А ведь слива — символ брака и счастья», — зло усмехнулась Реико, глядя на холодные белые лепестки в руках. Она с силой сжала кулаки и что было мочи швырнула убитый цветок куда-то в снег, вскочила с места и… заплакала. — Почему?! — крикнула девушка, обращаясь то ли к великим горам на горизонте, то ли к небу, то ли к бледному солнцу. Она закружилась на месте, пиная снег, раскидывая белоснежные цветы, вытирая жгучие слёзы рукавом дорого расшитого кимоно. Под горячую ногу попала и бедная слива, одиноко стоявшая на пригорке рядом с девушкой. Она была немым очевидцем внезапной истерики и никак не могла помочь, лишь молча стояла, продолжая источать свой густой, сладковато-терпкий аромат, роняя в снег свои цветы, будто плача.

***

      Учиха Мадара приехал на смотрины вместе с небольшим отрядом и каретой, из которой потом неуклюже вышел полноватый старец. Реико увидела их в окно, скучающе наблюдая, как у процессии забирают лошадей, а затем ведут к главному входу. Девушка впервые видела людей не своего клана и даже раздосадованно цокнула, когда поняла, что Учихи тоже брюнеты. Цвета глаз было не разобрать — слишком далеко.       Позади с шумом открылось сёдзи. Запыхавшаяся служанка вошла в комнату без стука, обыденно, и, видимо, даже не взглянула в сторону Реико. — Учихи отдохнут, так что смотрины через час, соби… — договорить Хина не успела, похоже, наконец увидела химэ клана Раито. — Только не говори, что пойдешь так…       Реико действительно вздумала одеться весьма экстравагантно. В их клане считалось, что одежда это не только показатель положения, но и способ выражения своих эмоций, а эмоций у неё было ох как много. Целый спектр, жаль, что отрицательный. С того момента, как ей назначили приговор, девушка так ни разу и не заговорила ни с родителями, ни с братом, принципиально игнорируя и избегая их присутствия. Она чувствовала себя преданной, обманутой, даже, в какой-то мере, проданной. У неё за спиной заключались какие-то сделки, о которых она и знать не знала и, вместо того, чтобы как любая нормальная женщина её клана жениться на брате, родить близнецов и править вместо отца и матери, её задумали просто отдать не пойми куда и не пойми кому. — Пойду, — гордо заявила Реико, отворачиваясь от окна и в упор смотря на служанку. Хина грозно упёрла руки в боки, в глазах показались холодные зелёные льдины, губы сжались — верный признак грядущего катаклизма. — Нет, не пойдёшь. — Пойду! — настойчивее возразила Реико. Для пущего эффекта не хватало только ножкой топнуть — совсем, как маленькая. — Нет, не пойдёшь! — Как хочу, так и пойду! — Капризная девчонка, — всерьёз разозлилась Хина, сводя брови к переносице. — В таком виде на смотрины не ходят, только на похороны! — А я на похороны и иду! — Да? — обманчиво насмешливо протянула служанка. — И кого хоронишь? — Себя и хороню! — Да что ты! Раз так, то надевай белое, идиотка! — Не буду! — Впервые за столько лет к нам приехали люди, а ты хочешь опозорить нас?! Воспитали хамку — смотрите, это химэ клана Раито, очень приятно! Ты унижаешь своих отца и мать в первую очередь! — Унижаю за то, что они продали меня?! И кому?! Учихам! — Учиха один из величайших кланов, а у тебя совести нет! — Вся в родню, — зло плюнула Реико. — Да чтобы твоя родня и так себя вела? — почти ахнула Хина. — Снимай сейчас же или это сделаю я! — Тогда голой пойду!       Хина устало протёрла глаза, а затем молча отвернулась, подошла к шкафу, закрыла его и уже хотела уйти, как Реико тихо буркнула: — Не обижайся. — Я не обижаюсь, — за иллюзорным спокойствием служанки скрывалась целая буря и Реико это знала. — Просто разочарована. — Не тебя отдают чужому мужику. И не тебя удосужились посвятить в это в последний момент. Продают, как скотину какую-то, а я рада должна быть? — Попробуй хотя бы принять это достойно, — тон Хины был острее катаны и холоднее самого морозного сквозняка. — Раз отдают — значит так надо, не нам с тобой это решать. К тому же, это всего лишь смотрины, а не свадьба. А если твоя мама наобещает горы золота в придачу — хамство и этот наряд Мадару не отпугнут, будь уверена.       Девушка вышла, оставив Реико наедине со своими мыслями. В чём-то подруга была права, но молодая госпожа была слишком упрямой, чтобы признать это. Она взглянула в зеркало, для себя подмечая, что выглядит потрясающе. Минуты самолюбования делали из неё эгоистку, в клане она считалась красавицей. Интересно, так ли это и для мира? Спросить было не у кого, Раито жили крайне обособленно, выполняя заказы только для богатых и избранных. Их услуги стоили очень дорого. Золото и роскошь были философией их клана, наравне с отвращением к войне и глупому кровопролитию ни за что. Тогда почему Учихи? Что Реико и знала о внешнем мире, так это о нескончаемой вражде между всеми кланами, а Учихи находились в самом эпицентре, ведя войну с Сенджу вот уже не одно десятилетие.       Реико фыркнула и поправила и так идеально сидевшее на ней кимоно. Мысли в голове роились, перебирались и метались совсем в непонятном ей направлении. С одной стороны было интересно увидеть другой мир, других людей, пусть и чужих. С другой же… Хотелось плюнуть и на «семью», и на какое-то там замужество, и сбежать. С Хиной, например. Купят домик у моря, будут разводить скот, ездить верхом. Другое дело, что подруга на это никогда не пойдёт, слишком уж она ответственная и добросовестная. А других у Реико и не было.       Вновь уставилась в зеркало. Поправила длинные серебряные цепочки кандзаси, проверила не смазалась ли губная помада. Всё-таки красный довольно опасный цвет, вот сидишь спокойно, а потом бац и успевай только оттирать с подбородка не пойми откуда взявшиеся разводы, проверяй зубы каждый раз, когда проходишь мимо отражающей поверхности — вдруг тоже красные.       Самолюбование кончилось, когда за сёдзи послышались торопливые шуршащие шаги, такой звук издавали женщины в кимоно с несколькими подъюбниками, а такой топот — только её дорогая Хина. Служанка распахнула сёдзи и взглянула туда, где в последний раз она видела Реико. — Всё-таки не переоделась, — скривилась девушка так, будто лимон лизнула. Сама она уже была в традиционном зелёном кимоно с небольшим количеством белых веточек на фуки, такой носили слуги, занимающие высокое положение в иерархии, например, личная оннагоси химэ клана. — И не собиралась.       Хина лишь устало махнула рукой. — Твоему отцу это не понравится, — сказала она, зная, что про мать и говорить не стоит. — Вряд ли его это удивит.       И, в последний раз взглянув в зеркало, Реико отправилась вслед за служанкой прямиком в зал для переговоров. Там обычно проходили совещания, собрания, а теперь и её смотрины. Но она не чувствовала ни волнения, ни страха, лишь жёсткую решимость. Кому она пыталась наставить палки в колёса, что она пыталась доказать этим чёрным кимоно с запàхом на левую сторону? Реико и сама не знала. Хотелось лишь показать свой протест, выразить несогласие максимально понятным для всех способом — одеждой, то на что люди смотрят в первую очередь.       Девушки вошли в просторный, практически белоснежный зал. Единственным предметом мебели здесь был длинный тёмный стол, справа сидела мать, по правую руку от неё — брат Реико, Рэйден, а по левую — отец. Мадара сидел в другом конце с тем самым старцем, что неуклюже вылез из кареты, а позади них стояли ещё двое мужчин. Хина склонилась в низком поклоне, Реико продолжила стоять с абсолютно ровной спиной, глядя на незнакомцев, в особенности выделяя одного из них. Глава клана Учиха отличался от привычных ей людей. Его волосы не были прямыми, как у мужчин её клана, а торчали, делая его похожим на нахохлившегося ворона с цепкими бусинами глаз. С такого расстояния они казались бездонными, она не могла различить зрачков и всерьёз задумалась а есть ли они вообще? — Раито Реико, — представила её Хина, указывая на свою госпожу. Та лишь громко и красноречиво фыркнула, точно кобыла, и направилась к месту рядом с отцом, чувствуя на себе новый взгляд агатовых глаз. Мадара придирчиво осмотрел её с головы до пят, особо пристально задерживаясь на бёдрах. Много что отличало этот клан от других: одинаковые люди, процветающий инцест, как основа клана, странная внешность и чакра, но больше всего ему понравилась их мода. Женщины носили высокие причёски и, казалось бы, обычные кимоно, но с разрезами до середины бёдер по бокам, что, несомненно привлекало внимание своей необычностью. Странное сочетание: закрытый традиционный верх и полный полёт фантазии ниже талии. В остальном девушка напомнила ему дикую лошадь: неугомонную, норовистую, невыезженную, но в тоже время прекрасную по своей сути, гордую. Проблемную. Мадара был на смотринах всего дважды и ни одна девушка не позволяла себе таких вольностей (но, признаться, чёрное кимоно на ней выглядело очень эффектно), однако, что самое интересное, её родители и вовсе не были удивлены такому поведению дочери, будто заранее предугадали его. Это напрягало. Он хотел бы, чтобы Реико была удобной, кроткой, не доставляла проблем и не втягивала себя в разного рода неприятности. Это в идеале. Уж больно выгодными для Учих были условия брака, но вот свою часть сделки Мадара хотел бы избежать, избавившись от девчонки, когда Раито выполнят все его требования. Это тоже порядком настораживало: по сути брак был выгоден только одной стороне и далеко не той, что так отчаянно желала его по какой-то неведанной ему причине. Пока что неведанной. В остальном, помощь Раито была ему нужна и Мадара был готов немного повозиться со своенравной принцессой на благо своего клана.       Из раздумий его выудил омерзительный скрипящий звук: это Реико громко и неспешно отодвинула свой стул, специально царапая лакированный пол деревянными ножками. Рэйден, её брат, не смог сдержать какой-то странной улыбки, а мать лишь устало выдохнула, проговорив: — Я предупреждала... Но не переживайте, Мадара-сан, она злится не на Вас.       Девушка грозно взглянула на родственницу, а в глазах её полыхнули зелёные молнии. — Вы не договорили, — напомнил Мадара коротко, наметив на лице вежливую улыбку. Ему было непривычно сидеть прямо напротив женщины, которая, очевидно, выступала кучером в их общей повозке, но мужчина не забывал поглядывать и на второго главу клана, который с первого взгляда показался ему серым кардиналом, а потом уже им и оказался, когда явился в покои отдыхавшего Учихи с предложением, от которого практически невозможно было отказаться. — Это бессмысленно, всё и так очевидно. — Что вы обсуждали без меня? — вдруг вмешалась девушка, всё ещё не сводя с матери своего грозного, а оттого смешного, взгляда. Пальцами она сжала подлокотники своего стула, да так, что фаланги побелели. — Или мне и это скажут позже? Годика через два, например?       Старейшина, сидевший рядом с Мадарой, удивлённо поднял седые мохнатые брови и хотел было что-то сказать, но глава клана остановил его чётким и властным жестом. Старик обиженно засопел и с искренним раздражением уставился на заговорившую без спроса девчонку. — Обсуждали условия твоего брака, — промурлыкала Таруми. — Тебе это знать не обязательно: договорённости, скучные цифры... — А мне вот интересно, — она медленно повернула голову в другую часть стола, нашла взглядом жуткие агатовые глаза и со злым прищуром уставилась на Учиху. — Сколько же я стою, Мадара-сан? Мы ведь на торгах, а не на смотринах. — Я бы и итибубан не дал, — всерьёз прикинул мужчина. Вместо зелёных молний, в глазах Реико впервые промелькнула надежда. По столу вдруг прокатилась маленькая серебряная монета, буквально разрезав секундную тишину звонкостью стали, и девушка машинально скосила глаза в её сторону. Узкие ладони расслабились, взгляд расфокусировался, принцесса села прямо, невидяще глядя перед собой. — Гендзюцу? Жаль, я не прочь поболтать.       Лицо Учихи вмиг приобрело привычную серьёзность. — Прошу прощения, — проговорил Раито Таро, её отец, вставая и забирая свою монету. — Я понимаю, что мало кто не из нашего клана согласился бы взять её в жёны. У вас другие порядки, мы поймём, если вы откажете. — Что вы, не льстите ей, — хмыкнул Мадара, взглянув на профиль такой покорной девушки, мельком отмечая, что ей это совсем не идёт. Горящие яростью зелёные глаза и гневный румянец почему-то красили её получше макияжа, хотя мужчина никогда не был любителем таких женщин. Смелых — да, но не вспыльчивых. — Никто не из вашего клана не взял бы её в жёны. Однако мне нравится её решимость. — Мы должны подумать, — вдруг всё-таки вставил слово старейшина. Скрипучий голос звучал неестественно быстро, но Мадара лишь сипло высмеял этот бессмысленный выпад и наконец оторвался от разглядывания женского профиля. — Не нужно, я уже всё решил, — уж больно много полезного может дать этот союз, так что это был выбор без выбора. Но Мадара одобрял его: предложи ему жениться хоть на собаке, с такими условиями он бы согласился. — Я, Учиха Мадара, принимаю ваше предложение.