Обещанные принцы

Люцерис Веларион относился к тому типу людей, которые предпочитают домашний уют таинственным приключениям, и если перспектива отправиться в неведомые дали на спине Арракса, еще хоть как-то гармонировала с внутренним комфортом, все-таки принц и дракон, выросшие вместе чувствовали себя продолжением друг друга, то путешествие на борту корабля откровенно пугало. Даже не так, приводило в непомерный ужас. Для будущего правителя Дрифтмарка, внука прославленного Морского Змея подобное было неприемлемо. Можно ли руководить самым большим флотом Вестероса, если пятиминутное пребывание на судне грозило рвотоизвержением, рядом с которым вулканы Валирии нервно переминаются в сторонке? Люк, стремился всеми силами перебороть недуг, поэтому каждый раз, когда Корлис снаряжал корабль, вызывался сопровождать его. Юноша старательно пытался соответствовать статусу наследника плавникового трона, несмотря на косые взгляды и шепотки, выделяющие светлую кожу и темную шевелюру, ярко контрастировавшие на фоне остальных представителей дома Веларион. Морской Змей ценил прилагаемые усилия, искренне поддерживая желание «внука» научиться корабельному ремеслу, хоть мальчишки и не хватало надолго, ведь стоило тому почувствовать колыхание волн, как лицо его зеленело, совсем как у Визериса во время немногочисленных заплывов. Что ж, по крайней мере, в родстве с королем сомневаться не приходилось. Но несмотря на ярые протесты желудка и вестибулярного аппарата, Люцерис упрямо следовал за дедом, который в отличии от Визериса и самого Люка, домоседством не отличался. За прошедшие пять лет с момента переезда на Дрифтмарк, юный принц провел в стенах замка не больше года, все остальное время составляя компанию лорду Велариону в бессчетных путешествиях. Он стоически терпел приступы тошноты, вызывая восхищенное отвращение команды, и только когда становилось совсем невмоготу перебирался на спину Арракс, который всегда летел где-то рядом. Небо ощущалось совершенно иначе. Пожалуй, только Таргариен мог бы понять, какого это бороздить необъятные просторы небес. В такие моменты, Люк жалел, что практически не помнил Лейнора Велариона — отважного человека, вобравшем в себя силу двух валирийских семейств. Может в этом и кроется секрет? Может то, что жилах принца течет исключительно драконья кровь и делает его непригодным для плаванья? Но сдаваться Люк не собирался, искренне желая стать достойным своего наследия, чтобы каждый раз, глядя в зеркало, не чувствовать себя самозванцем. Иногда казалось, что вот-вот из-за угла выскочит человек, который во всеуслышание заявит о постыдном происхождении, о том, что он всего лишь бастард, укравший чужое. Вероятно, нечто подобное случалось бы каждый божий день, если бы не угрозы короля отрезать болтливые языки, поэтому Люк довольствовался лишь уничижающими взглядами, с лихвой сыпавшимися на его темноволосую макушку. К счастью, ни Корлис, ни тем более Бейла не входили в число людей, озабоченных благочестием наследной принцессы, что касается Рейнис, то она относилась к признанному внуку весьма терпимо, учитывая обстоятельства и витающие в воздухе подозрения относительно скоропалительной смерти старшего сына. В любом случае, Люк - явно более желанная компания для принцессы, нежели его мать. А значит, хотя бы в окружении хозяев замка Высокий Прилив, он мог выдохнуть и забыть на время о своих слабостях и страхах. — Ты вернулся! — Бейла прыгнула на кузена и повиснув на шее, прижала так крепко, что затрещали позвонки. — Такой высокий! Она беззастенчиво принялась ощупывать некогда тощего мальчишку, не выпуская из дружеских объятий. Вернуться в родные края после длительного путешествия было прекрасно, на радостях Люк даже забыл растеряться и покраснеть, почувствовав прикосновения невесты, которая еще недавно была таким же ребенком, как и он сам. — А деда обнять не хочешь? Один жених на уме, — пробурчал Корлис, пытаясь звучать как можно более возмущенно. — Первые объятия после долгой разлуки принадлежат бабушке, — улыбнулась Бейла. — Не смею вставать на пути разъярённой жены. — Разъяренной? — После четырех лет разлуки, любая жена будет разъяренной, как пить дать. Если только ты не вспомнишь какими способами можно умаслить драконицу. — Бейла Таргариен! Что за речи! — возмутилась Рейнис, вышедшая на встречу прибывшим. — Я всего лишь намекала на подарки, бабушка, — хохотнула Бейла, чмокнув деда в щеку, а затем утащила Люка в сад, оставив супругов наедине. * Люцерис ощущал тепло девичьей ладошки в своей руке, пытаясь не думать о том, как похорошела его кузина, и как чудесно на ней смотрится легкое платье. — Ну рассказывай! — она остановилась так резко, что столкновение было неизбежным, поэтому, не удержавшись он повалился на землю, подмяв под себя быстроногую спутницу. — Надо же, только вернулся, и сразу же решил взять быка за рога, — засмеялась девушка, пряча смущение за напускным весельем. Люк же смущение скрыть не сумел, он тут же вскочил, и покраснев начал что-то мямлить про акклиматизацию и неустойчивость мышц после полета. — Я шучу, глупый, — Бейла все еще лежала на траве, посматривая на парня с усмешкой. — Поможешь даме подняться? — Конечно, — он протянул руку, за что тут же был низвергнут в объятия травы, а девушка, подпрыгнув как заправский воин, стояла над ним тихонько посмеиваясь. — Такой же доверчивый. Надеюсь, заморские барышни не пользовались твоим мягкосердечием. — Что ты, это исключительная привилегия моей будущей жены, — буркнул Люк, с трудом вытряхнув подсохшую траву из вьющихся волос. — Рада, что ты это понимаешь, — улыбнулась Бейла. И все-таки он изменился. Хоть его глаза по-прежнему хранили какую-то трогательную невинность, но сам Люк возмужал, руки его огрубели, кожа больше не казалась молочно-белой, да и держался он куда уверенней, чем раньше, похоже путешествие с дедушкой все же прошло ему на пользу. — Кстати, у меня отличная новость, мы с тобой летим в Королевскую Гавань! — Зачем? — заморгал парень, столица ассоциировалась исключительно с дядей, коего он волей случая сделал одноглазым. Видеть результаты своих трудов совершенно не хотелось, и что-то ему подсказывало, что это взаимно. — Причин много, но главное, что наши родители прибудут туда в скором времени, вместе с детьми. Что ж причины действительно оказались весомыми, как и новости. Рейна обручена с Дейроном, Эймонд женится на сестре жены Джейса, которую, к слову, Люк так и не видел, ведь во время свадьбы посещал с дедом берега Нового Гиса, матушка родила пятого ребенка и вот-вот родит шестого, королева устроила ярмарку невест, захватившую весь Вестерос. Кажется слишком многое произошло, пока Люк плавал и летал над морями. Интересно его семья изменилась так же, как и он сам? *** Эймонд лежал в постели, не в силах прогнать с лица дурацкую улыбку. Воспоминания о прошедшем вечере не давали ясно мыслить, с каждым поцелуем Элианты, с каждым ее прикосновением разум все больше туманился, а мысли становились воздушнее и легче. Даже предстоящее посещение родственников, и многочисленная бумажная работа, которой словно в отместку завалил его дед-десница, не могли заземлить стремящееся к облакам влюбленное сердце. Если бы можно было, он бы женился сиюминутно, чтобы засыпать и просыпаться, прижимая к себе любимую девушку. А мысли о занятиях, предшествующим снам в уютных объятиях, уже которую ночь не давали покоя, поражая впечатляющей детализаций. С подобной провокацией собственного воображения ему приходилось справляться на скорую руку, дабы не шокировать приходящих служанок видом вздымающихся простыней. Впрочем, теперь, когда помимо фантазии в его арсенале появились воспоминания об ощущениях податливого тела, пусть и скрытого одеждами, о пьянящем вкусе сладкого ротика, о страстных вздохах, заставляющих девичью грудь соблазнительно вздрагивать, одолевать возбуждение стало чуточку легче. Интуиция подсказывала, что после принесения брачных клятв, вытащить его из спальни будет практически невозможно, а произошедшее прошлым вечером наталкивало на мысль, что его супруга будет совсем не против подобного произвола. ---- Эймонд ненавидел прощаться. Каждый раз, когда приходилось расставаться с Лео, пусть и не на значительный срок, хотелось плюнуть на приличия, перекинуть ее через плечо и просто унести к себе домой, чтобы беспрерывно наслаждаться ее обществом, будь то разговоры, молчаливое чтение книг или более активные занятия. И то, что Элианта своими действиями всячески подстегивала такое желание, не слишком помогало придерживаться благоразумия. Вот и сейчас, когда после ночной прогулки они добрались до особняка Беркли, укрывшись под сенью садовых деревьев, Элианта вместо того, чтобы ограничиться легким касанием губ на прощание, вновь предпочла перейти в наступление, втянув парня в головокружительный поцелуй, заставляющий теряться во времени и пространстве несмотря на то, что ни первое, ни второе не было пригодно для столь явного проявления чувств. Вероятно, поддаваться страсти, прижимая девушку к первому попавшемуся клену в саду ее лорда-отца — не лучшая идея. Но остановиться было невозможно, не тогда, когда она так сладко стонет ему в рот, явно наслаждаясь ненасытными движениями горячих рук, скользящим по соблазнительным изгибам, еще более отчетливым из-за мужской одежды. Боги ее вкус, ее язык так талантливо, повторяющий все движения (до чего способная ученица!), маленькие ладошки, обхватывающие его затылок и плечи, принуждая вжиматься сильнее, пьянили как самые крепкие вина. Словно разом осушил десять бочек арборского золотого. Один лишь сиреневый запах способен свести с ума, что уж говорить обо всем остальном. Эймонд принялся целовать ее челюсть, шею, спускаясь к ключицам, оставляя влажные дорожки на потрясающе нежной коже, пока слегка подрагивающие руки копошились под мейстерской рубашкой борясь с обилием тканей, призванных скрывать пленительные округлости девичьего тела. Наконец мозолистые ладони коснулись обнаженной талии, нетерпеливо стискивая, пробираясь все выше, к аппетитной груди, которая долгое время дразнила воображение прячась под лифами многочисленных платьев. Стон, сорвавшийся с чувственных губ возлюбленной, он не забудет никогда, как и ощущение голой кожи, стремительно покрывающейся мурашками. Он сам едва не заголосил от удовольствия, сминая руками обворожительные упругие формы. Желание коснуться губами, втянуть в рот розовый сосок, уже успевший затвердеть под напором умелых пальцев, казалось слишком навязчивым, чтобы суметь сдержаться, поэтому принц, чуть оттянув ткань рубашки, немедленно исполнил задуманное, старательно лаская прекрасную грудь горячим языком. — Эймонд, — Лео задыхалась, думая, что вот-вот разорвется от жара или стыда. Его прикосновения были такими восхитительными, такими искушенными и требовательными, что мыслительный процесс совершенно сбивался. Казалось, в мире ничего больше нет, кроме любимых рук и рта, так жадно изучавших ее тело. — Я мечтаю о тебе каждую ночь, — признался принц, вновь поднимаясь поцелуями к лицу Элианты, пока его правая рука спускалась все ниже. — Представляю, как послушно ты раздвигаешь передо мной свои стройные ножки, как выгибаешься от удовольствия и шепчешь с придыханием мое имя. Скажи, ты думаешь обо мне так? Думаешь, что я буду делать с тобой в нашей спальне? Девушка могла лишь судорожно всхлипнуть, кто же знал, что в разговоре с лучшим другом ей придется отвечать на подобные вопросы? Его ладонь, тем временем, мягко скользнула за пояс девичьих штанов, и спустя мгновение Лео услышала хриплый, возбуждающий стон у самого уха. — Как же ты намокла для меня, — выдохнул он, окуная пальцы в восхитительную влажность. — Ты ведь хочешь этого не правда ли? Хочешь знать, какого чувствовать меня, когда я наполняю тебя собой снова и снова? Боги! Что за распутные речи! Девушка закусила губу, чтобы не дать прорваться неприличным звукам, то, что он делал с ней, как умело ласкал своими изумительными, длинными пальцами было непередаваемо, она сильнее сжала широкие плечи, ощущая не только движения его ловких рук, но и горячее, рваное дыхание на своей шее. — Моя сладкая девочка, — шептал он исступлено. — Как же я хочу тебя трахнуть… Его низкий голос, произносящий такие порочные, многообещающие слова, его тяжелые, частые вздохи, обольстительные и обжигающие, его пальцы творящие совершенно невообразимые вещи, заставили Элианту задрожать, что-то доселе неведомое овладело ее телом, невыносимо приятное, острое, словно бесчисленные разряды молнии, внезапно озарившие небо. То, что такие непередаваемые ощущения дарил лучший друг, человек, который был ей близок в детстве и юности, которого она всегда любила, придавало еще большую пикантность ситуации, и пусть они были помолвлены, до этого момента девушка не осознавала до конца, что отношения их станут Настолько другими. Она прикусила губу, подавляя рвущийся наружу стон, как же это было восхитительно! Ее конечности совсем обмякли, к счастью, сильные, мужские руки не позволили устало повалиться вниз. Эймонд подумал, что нет никого прекраснее порозовевшей от полученного удовольствия Элианты. Ее затуманенные похотью глаза, ее искусанные, манящие губы, ее восхитительное тело, так чутко реагирующее на незначительные ласки… Теснота в брюках приносила ощутимый дискомфорт, возбуждение пульсировало, требуя незамедлительного внимания. В какой-то момент, он даже испугался что может излиться прямо в штаны, словно нестабильный подросток, ведь ее тихие стоны, раздававшиеся у самого уха, ее желание, оседающее на пальцах, ее ладошки отчаянно стискивающие плечи и шею, заставляли теряться, забывать обо всем на свете. К счастью, физическая выдержка принца оказалась куда крепче ментальной. Лео, словно вспомнив о чем-то потянулась к завязкам на его брюках. Может ее сексуальный опыт ограничивался лишь сегодняшним вечером, но она прекрасно знала о строении мужского тела, обо всех особенностях связанных с половым актом. — Какие мы прыткие, — усмехнулся Эймонд, поймав ее запястья и прижав к дереву над головой. Лео вдруг покраснела, чем надо сказать позабавила его еще больше. — Разве ты не хочешь?.. — Хочу, ты даже не представляешь, насколько, — он прижался к ней так, чтобы она могла почувствовать выпуклость, отчетливо демонстрирующую настрой парня. — Но сейчас не время и не место. Он мягко поцеловал ее в лоб, а затем отстранился. — Я лишь надеюсь, что теперь, ты будешь ждать нашу брачную ночь с таким же нетерпением, как и я. Взгляд девушки явственно говорил о том, что надежда его более чем оправдана. --- Эймонд улыбнулся, предавшись сладким воспоминаниям. «Какой прекрасный нынче день!» — подумалось ему, и даже то, что вместо утреннего солнца за окном сверкнула молния и хлынул проливной дождь, не могло убедить принца в обратном. *** Почти десять лет прошло с тех пор, как принцесса Рейнира Таргариен перебралась на Драконий Камень, не оставляя насиженного местечка даже ради встречи с престарелым отцом. Это обстоятельство заставляло многих недоброжелателей усомниться в искренности родственных чувств, которыми безусловно, должно быть переполнено сердце всякой любящей дочери. В самом деле, что сложного в том, чтобы навестить старика, если в твоем распоряжении не только флот почившего мужа, но и дракон, для которого расстояние между городами — незначительное препятствие? Однако время для счастливого человека, обремененного семейными хлопотами, идет совершенно иначе и, если, Алисенте казалось, что годы ее ползут подобно полудохлой черепахе, то для Рейниры тот же срок пролетал со скоростью Сиракс. Сначала она наслаждалась единением со своим дядей, которого желала, еще будучи юной девицей, потом все мысли занимала очередная беременность, и чем больше становилось детей, тем сложнее было вырваться из уютного, теплого гнездышка, ведь каждый птенчик требовал особого внимания и подхода. Отчасти Рейнира понимала, несущественность подобных отговорок и то, что на самом деле ей просто не хочется вновь окунаться в хитросплетение дворцовых интриг и сплетен, сейчас, когда она наконец обрела душевный покой и счастье. Ей вполне хватало знать, что с отцом ее все в порядке, что он по-прежнему занят сбором бесконечных лабиринтов Старой Валирии, и что Алисента, при всей своей вредности, исправно исполняет роль заботливой жены. Рейнира сомневалась в нежных чувствах старой подруги, явно не любовь делала ее такой верной и непогрешимой по отношению к Визерису, но она всегда отличалась щепетильностью, когда дело касалось долга и чести, а значит можно было не опасаться за жизнь отца, что бы ни говорил Деймон. Рейнира прижала ладонь ко рту, подавляя дурноту, забавно — во время полета на Сиракс, ее не беспокоили тошнота и прочие привилегии, которыми природа с лихвой одаривает беременных женщин. Однако тряска в карете по столичным дорогам размытых от проливного дождя, определенно вознамерилась получить все то, что женщина хитростью отвоевала у корабля, в данный момент причалившего к пристани с остальным семейством на борту. — Ты в порядке? — Деймон участливо сжал руку жены, заметив, как позеленело ее лицо. — Угу. Просто наслаждаюсь поездкой по любимому городу, — с трудом подавив неприятные позывы, ответила она. — Как думаешь, дети уже прибыли? — Мы ведь пролетали над ними недавно, думаю, они, как и ты, уже вовсю получают удовольствие от прогулки. — Жаль нельзя высадиться на Сиракс прямо у ворот замка, — посетовала принцесса, вновь ощутив признаки недомогания. — Действительно жаль, Караксес с удовольствием бы перекусил парой тройкой тамошних змей. — Деймон, нам не следует провоцировать конфликт. — Разумеется, дорогая. Мы ведь едем в Свой дом, а гостеприимство одна из важнейших заповедей Семерых. Рейнира хотела спросить, с каких это пор ее дражайший супруг стал праведником, однако смешинка в голубых глазах, дала ответ прежде, чем вопрос сорвался с губ. — Деймон. — Если они отнесутся к тебе подобающим образом, я не скажу и слова. Однако сомневаюсь, что твои полу-братья и их гадюка-мать будут столь любезны. Спорить с мужем — дело пропащее, к тому же в глубине души, Рейнира радовалась, что ее супруг настроен подобным образом. Видят боги, в ее положении вести войны, пусть и словесные, нет ни желания, ни сил. Наконец лошади остановились, прекратив раскачивать пассажиров, и по двору разнесся звонкий мужской голос, объявивший о прибытии четы Таргариен. Несмотря на раннее, по меркам ленивых придворных дам утро, у входа в Красный замок собрались множество лордов и леди, почтительно склонившихся, при виде принцессы, которой галантно помогал выбраться из кареты принц Деймон. Надо полагать, вид неуклюжей, сильно округлившейся женщины вызывал шепотки, опасно граничившие с насмешками, но дамы и господа все же решили оставить остроумные замечания для более уединенной обстановки. Все-таки шутить о том, что принцесса могла бы выкатиться из кареты самостоятельно, ведь сладострастие и обжорство вполне способствуют подобному типу передвижения, а также то, что принцу Деймону следует брать на службу только евнухов и стариков, дабы не искушать женушку, лучше высказывать только в том случае, если абсолютно уверен в чувстве юмора собеседника. Ответив на приветствие легким кивком головы, принц и принцесса прошли в замок, где в первом же зале их встретила королева, десница, а также Дейрон напряженно сжимающий ладонь своей прекрасной невесты. Рейна улыбнулась, увидев отца и мачеху, однако не решилась заговорить первой, предположив, что подобное право переходит по старшинству. Отто Хайтауэр невольно поджал губы, как только в поле зрения нарисовался Деймон. Подумать только, прошло столько лет, а этот глупец по-прежнему не вызывает ничего кроме презрения. Встречать гостей ему совершенно не хотелось, однако Алисента настояла на представлении, хотя сама с трудом удерживала на лице подобие улыбки. Театр абсурда и лицемерия, где каждый актер прекрасно понимает отвратительность пьесы, но продолжает отыгрывать отведенную роль. Далее последовал обмен приветственными фразами с обязательным указанием титулов, где Деймон, проявив чудеса воспитанности и такта, лишь хмыкнул и кивнул головой, словно перед ним не стояли второе лицо государства и сама королева. Отто вновь презрительно скривил губы, жалея, что блудницы в свое время не одарили любвеобильного принца какой-нибудь гадкой болезнью, способной отгрызть этот высокомерно задранный нос. Алисента же вовсю старалась быть обходительной и любезной, хотя неприязнь к некогда близкой подруге упрямо проталкивалась в сознание. Поинтересовавшись, как они добрались, ведь дождь размыл дороги, превратив улицы в грязевые потоки и наверняка доставил множество неприятных хлопот, Алисента задала еще один вопрос: — Где же маленькие принцы? Я думала вы посетите нас всей семьей, Визерис очень хотел познакомится с внуками. Последняя фраза прозвучала несколько прохладно, что неудивительно, Визерис из-за болезни даже с Мейлором не успел толком познакомиться, хотя живет с ним под одной крышей, но увидеть отпрысков Рейниры — это конечно дело святое и не терпящее отлагательств. — Дети плыли на корабле вместе с Джейсом и Элией, должны прибыть с минуты на минуту. А мы с Деймоном летели на драконах, поэтому добрались раньше. — На драконах? — Алисента с сомнением посмотрела на выпирающий живот бывшей подруги. Что ж, принцесса никогда не славилась благоразумием, когда дело касалось Сиракс. Хотелось сказать: «Как это на тебя похоже! Помниться, ты взбиралась на дракона, даже во время болезней, когда ноги с трудом удерживали тебя на земле» но их отношения давно перестали допускать подобные вольности. — Рада, что обошлось без злоключений. Ваши комнаты готовы, я распоряжусь насчет ванны и завтрака. Рейнира слегка улыбнулась, на мгновение увидев перед собой юную Алисенту, с упреком глядевшую на попытки хворающей принцессы седлать дракона. Слабость в ногах и льющиеся сопли — не лучшие спутники полетов, но тогда, как и сейчас небо разделенное с Сиракс были лучшим лекарством. Она собиралась поблагодарить мачеху, теплая ванна пришлась бы весьма кстати, но в этот момент в зал практически ввалился Джейс на котором беззастенчиво висели пара беловолосых детишек. — Ваше величество. Лорд Десница, — поздоровался он, пытаясь не обращать внимания на гирлянду из братьев украшавшую шею. Джоффри и Элия учтиво поклонились, силясь не рассмеяться. Все-таки рассказывать малышам, что в случае непослушания их заберет страшный серый волк — не лучшая идея, ведь дети, поверив, тут же повисли на том, кто мог бы от страшного чудища спасти. И служить бы несмышленому принцу крепким щитом как минимум до обеда, если бы не оклик Рейны, к которой мальчики тут же бросились сломя голову. — Спасибо, ваше величество, но для начала, я бы хотела навестить отца, — ответила Рейнира, улыбаясь тому, как сердечно принцы приветствуют старшую сестру. — Разумеется. Он ждет. * Воздух в покоях Визериса стоял тяжелый, удушливый. Смрад болезни смешивался с благовониями, которые вместо того, чтобы спасать положение, усугубляли и без того неприятную атмосферу. Рейнира слегка поморщилась, беременность не делала ее особо терпимой к подобным ароматам, и все-таки она уверенно прошла дальше, направляясь к кровати отца. Деймон огляделся. Мало что изменилось за прошедшие годы, разве что макет Старой Валирии разросся, занимая чуть ли не половину комнаты. Решив облегчить страдания жены, принц приоткрыл окно, впуская внутрь прохладный утренний воздух, а после присоединился к Рейнире, заняв место у королевского ложа. Вид брата оставлял желать лучшего — худой, болезненный, плешивый. Его и раньше нельзя было назвать пышущим здоровьем и удалью крепким молодчиком, но сейчас зрелище казалось поистине жалким. Впрочем, даже в юности Визерис не располагал живым нравом, ожидаемых от человека в жилах которого бурлит горячая драконья кровь, его характер всегда выделялся спокойствием и миролюбием, вероятно в этом и кроется причина того, что теперь замком правят змеи, а не драконы. Деймон взял небольшую рюмку с лекарством, стоящую на прикроватной тумбе, и принюхался. — И как часто ты принимаешь маковое молоко, брат? Хм, заботливая женушка переживает о самочувствии короля, или о том, что отказ от обезболивающего грозит потерей власти? — Деймон, — прошелестел мужчина, разглядев посетителя. Замутнённый взор потихоньку яснел, а стоило увидеть Рейниру, как сухие губы растянулись в улыбке. — Все-таки решили навестить старика. — Прости, что так долго, — принцесса взяла ладонь отца и слегка сжала, видеть его в таком состоянии оказалось не просто. — Главное, что ты здесь, ты дома… К сожалению, слухи не лгали, без преувеличения и прикрас - король мало походил на человека, способного пережить хотя бы зиму. Отныне только Богам известно, как долго он сможет сражаться с Неведомым. — Я хочу познакомить тебя с внуками, — Рейнира подавила комок в горле и улыбнулась. Глаза Визериса расширились от восторга, когда он увидел двух беловолосых мальчишек, так похожих на Деймона. С возрастом память походила на зыбучие пески — людей, события, важные даты и дела безвозвратно затягивала пучина, но некоторые воспоминания держались намертво, словно высечены в сознании, подобно наскальным рисункам. Только смерть заставит забыть звонкий смех Эйммы, младенческую улыбку Рейниры, крепкое рукопожатие отца и довольное личико брата, сделавшим очередную пакость. И сейчас, чуть настороженно, словно из далекого прошлого, на него глядели малыши-Деймоны. Визерис улыбнулся, если они хулиганят подобно своему отцу, то Драконий Камень находится в серьезной опасности. — Это Эйгон и Визерис, — проговорил принц с легкой улыбкой. — Не беспокойся, они не такие бедовые, как я, хотя каменщиков и строителей лучше держать поближе. — Ту стену в комнате разрушил Грозовое Облако, я просто сидел рядом! — возмутился Эйгон, поерзав на кровати. Ему хотелось сказать, что маленький Визерис вообще снес несколько ваз, и разбил окно, гоняясь за кошкой, чего воспитанный Эйгон себе никогда не позволял, но подставлять брата, да еще и перед королем, не хотелось. — Это твой дракон? — закряхтел Визерис. — Представляю каким он станет грозным, может вымахает в Балериона? Мальчик активно закивал головой, забыв о нанесенной обиде. Деймон не без умиления наблюдал за неспешной беседой брата и сына. Эйгон чем-то напоминал своего деда, такой же серьезный и рассудительный. А вот младший явно испугавшись незнакомца отказывался отрываться от матери, с трудом сдерживая желание завопить. Несмотря на данное при рождении имя, своим непоседливым, шебутным нравом, он больше походил на отца, чем на тезку. Интересно, какими станут отношения сыновей в будущем? Если Эйгон сядет на Железный трон, повторят ли они судьбу отца и дяди или же их братская связь окажется намного крепче? — Какие славные мальчики, — улыбнулся Визерис. — Хотел бы я увидеть, как они вырастут. — Увидишь, — Рейнира вновь сжала ладонь отца, вкладывая в этот жест все эмоции. Деймон хмыкнул, вероятность подобного исхода смехотворно мала. Хотя кто знает, возможно если бы чертовы змеи не стремились узурпировать власть, пока король находится в беспамятстве под действием макового молока, шансы протянуть подольше возросли бы? Возможно, они и не лечат его должным образом, чтобы освободить место для своего пьяницы. Нужно поговорить с мейстером лично, а лучше ввести в замок проверенного. *** Эйгон ввалился в спальню сестры, застав премилую картину: Хелейна старательно вышивала несуразных тараканов на детской пеленке нежно-розового цвета, близнецы увлеченно играли у ее ног, изображая битву деревянных драконов, а Джолисс укачивала на руках Мейлора, напевая колыбельную на непонятном диалекте валирийского. Умиротворение витало в воздухе, насыщая пространство мягким уютом. Если бы не камин, растопленный так, словно за окном бушевала суровая северная зима, можно было бы остаться здесь навеки, позабыв о планах и о том, что за пределами этой комнаты, вовсе не так спокойно и радужно. — У вас всегда так тихо? — поинтересовался Эйгон, подсаживаясь к детям и вороша их чудесные светлые волосы. — Ты бы не задавал таких вопросов, если бы зашел пятнадцатью минутами ранее, — улыбнулась Хелейна, а Джолисс активно закивала головой, подтверждая слова принцессы. — Очевидно боги меня берегут. — Ответ всех хороших отцов, — не удержалась от укола юнкайка. — Глядишь, скоро памятник поставят как самому заботливому родителю королевства. — Опять рычишь, — покачал головой принц. — Я думал после возможности избивать меня каждое утро, твой характер смягчится. — Я просто слишком люблю твое высочество, чтобы отказаться от шпилек. — Полегче, негодница! Тут все-таки моя жена! — возмутился Эйгон, однако озорная ухмылка напрочь испортила наспех состроенную маску добродетели. Джолисс гневно зашипела, и, если бы не Мейлор, наверняка применила бы против принца насильственные действия. — Вы такие смешные, — улыбнулась Хелейна. — Рада, что вы подружились. — Мы не подружились! — запротестовала девушка. — Действительно, с Овчаркой подружиться довольно сложно, она все время норовит схватить меня за зад. Ай-ай-ай, так делать. Хелейна прыснула, но тут же поспешила принять серьезный вид. — Ты пришел, чтобы пожаловаться на домогательства со стороны моей подруги? — Скорее на их недостаток. — Эйгон. — Я пришел предложить тебе полетать. Ты ведь давно не седлала Пламенную Мечту, что думаешь? Хелейна замерла. С того момента, как в ее чреве зародилась жизнь, покинуть дворец даже ради встречи с драконом, стало практически невозможным. Ее опекали так, словно любое неосторожное движение грозило смертельной опасностью. Страх за судьбу неродившихся принцев всегда перевешивал любые пожелания их матери, разумеется, кроме тех, что могли укрепить здоровье и принести комфорт. Вот только Таргариены по-настоящему пылали только в небе, а потому Хелейна больше напоминала слабенький огонек свечи или птицу с подрезанными крыльями. — А как же матушка? — пролепетала она, все еще не веря своим ушам. Неужели Эйгон действительно хочет сделать это для нее? — Матушка слишком занята гостями с попутным приготовлением бала и семейного ужина, она не заметит если из-под носа пропадут парочка драконов. По правде сказать, она не обратит внимания, даже если рядом с ней приземлится кто-то размером с Вхагар, настолько увлечена хозяйскими хлопотами. — Но… — начала Хелейна, однако принц тут же ее перебил. — Да и вообще, приезд нашей сестрицы переполошил весь дворец, даже отец восстал из мертвых ради такого события. Еще немного и я буду называть Рейниру чудотворницей. — Эйгон! — Что? Я только за. Буду безмерно счастлив, если наш король проживет еще сотню лет. Заявление совершенно искреннее, ибо ему совсем не нравился взгляд, который время от времени одаривал его дрожащий десница, словно прикидывал, каких размеров прикупить ошейник, дабы приковать внука к Железному трону навеки вечные. — К тому же к нам присоединится Дейрон. — В ход пошли контраргументы. — И Эймонд? — Хелейна заморгала, еще никогда им не доводилось летать вчетвером. — Нет, к сожалению, наш братец слишком много умничал в свое время, и теперь дед превратил его в раба Малого совета. Он занят. Но мы можем взять детей. Если бы в принцессе было больше от Хайтауэров, она бы ужаснулась подобному предложению, но драконью кровь так просто не разбавить. Она с нежностью посмотрела на детей и улыбнулась, пора познакомить их с небом. * Эйгон редко слышал смех Хелейны, а если и слышал, то благополучно пропускал мимо ушей. Кому надо запоминать, как звучит веселье недалекой сестры, помешанной на всяких ползучих тварях вместо типичных забот о собственной привлекательности? Разве принцессы не должны быть прекрасными? Разве они не должны очаровывать и притягивать взгляд? Единственное, чем могла привлечь Хелейна — это обилием насекомых, по-хозяйски скользящих по ее рукам и телу. «Любопытно было бы взглянуть на того счастливчика, который заполучит ее в жены. Смотрины наверняка увенчаются зловонной кучкой в штанах, либо благодаря ручному дракону, либо благодаря мерзким многоножкам, которые так полюбились ей в последнее время» — с усмешкой и некоторой гордостью думал Эйгон незадолго до того дня, когда любящие родители объявили, что честь стать тем самым женихом выпадет ему. Сказать, что новость обескуражила — ничего не сказать. Да, они — Таргариены, близкородственные браки — самая обыденная вещь, спать с родными по крови все равно, что сходить на прогулку или позавтракать. Но разве матушка не твердила им с детства, что они должны служить Семерым, что нужно заботиться о чистоте души и не потакать греховным устремлениям? Эйгон улавливал подобные наставления в перерывах между зевками и попыткой представить как эта молоденькая септа выглядит без одежды, но все же несмотря на то, что усердные старания матушки и септона направить его на путь истинный потерпели сокрушительное поражение, кое-какие догмы все же остались, например, что делить постель с родной сестрой — не является признаком праведного человека. Но они не просто люди. Они исключительные. Драконьи владыки. Ближе к — дери их черти — богам, чем к людям. Хелейна не выказывала протеста, хотя ее глаза и без того грустные, совсем потухли. Хорошо, все-таки, что эта дурочка только и делала, что занималась своими отвратными жуками, прочитай она хотя бы одну сопливую девчоночью историю, давно бы затопила замок драконьими слезами. Эйгону пришлось смириться, не то, чтобы он активно отказывался — с юных лет его бунт был тихим, уничтожающим лишь собственную жизнь, тело, восприятие себя. Легче спрятаться от давящих мыслей за очередной порцией вина, чем пытаться противиться обстоятельствам и воле авторитарного семейства. Возможно, прояви он твердость, все могло сложиться иначе. По крайней мере для Хелейны. Может она бы обзавелась нормальным супругом, который беспрекословно выполнял бы все ее просьбы и пожелания либо из любви, либо из страха оказаться в желудке дракона. И то и другое — вполне сносный расклад. Эйгон задумался. С каких пор его вообще заботит благополучие жены? Возможно, с той самой ночи, когда он собирался сделать с ней нечто непоправимое, находясь в состоянии далеком от трезвости. Взгляд Хелейны, полный ужаса и отчаяния до сих пор заставляет сердце сжиматься виной и раскаянием. Хорошо, что там была Джолисс, видят боги, он заслужил каждый нанесенный удар. И сейчас глядя на то, как Хелейна парит на Пламенной Мечте, одной рукой удерживая поводья, а другой обхватывая восторженно визжащую дочь, слыша чудесный смех, что срывается с уст обычно печальной принцессы, смех больше похожий на согревающее тепло летнего солнца, Эйгон вдруг ловит себя на том, что тоже смеется. Чувство так похожее на счастье, затапливает грудь, и все кажется почти идеальным. Вдруг мимо пронесся Дейрон, синяя чешуя Тессарион красиво блеснула под солнечными лучами, прежде чем исчезнуть за огромной тучей — единственным остатком прошедшей непогоды. — Кто-то хочет поиграть, — усмехнулся Эйгон, уткнувшись носом в макушку Джейхериса, что сидел спереди. — Давай покажем твоему дяде, кто тут самый быстрый? Мальчик согласно угукнул, во все глаза рассматривая необычайно прекрасное пространство вокруг, голубую драконицу матери и золотистую шею Солнечного Огня, который довольно заурчал, почувствовав прикосновение маленькой ладошки к спине. Джейхейрис был слишком мал, чтобы словами выразить восторг и неописуемое чувство свободы, которое только усиливалось, благодаря влиянию дракона, но даже так, воспоминания о дне, когда родители впервые взяли их с сестрой в небо, останутся в его сердце надолго. *** Присутствие множества королевских особ на предстоящем балу, а также последующее приглашение на семейный ужин ввергло дом Беркли в настоящий хаос. Леди Мариана бегала между комнатами дочерей и своей собственной с криками, что им совершенно нечего надеть, хотя каждый из трех шкафов, с трудом запирающийся из-за обилия тряпок, явственно свидетельствовал об обратном. Элоиза волновалась, ведь ей предстояло встретиться с несметным количеством монарших особ, хотя большее беспокойство вызывали наставления матушки о пользе флирта и очаровательной несмышлености, а также попытки последней нарядить дочь в максимально впечатляющее платье. Подобные действия не могли прервать ни ирония, ни призывы к здравомыслию, ни напоминание о том, что первая половина принцев обручена, а вторая не доросла до брачного возраста. — Принцу Джоффри четырнадцать. Он младше всего на два года, зато какая перспектива! — беспечно отвечала Мариана на доводы девушки. — Если я буду притворятся несмышленой в компании четырнадцатилетнего мальчика, боюсь он посчитает меня не очаровательной, а глупой. Я не могу так подставлять Элию, все-таки она моя сестра. Даже лорд Беркли, не обращая внимания на поползновения супруги относительно брачных перспектив младшей дочери, прихорашивался перед зеркалом, явно силясь произвести впечатление на будущую королеву, которой присягал в молодости. И лишь Элианта нервничала не из-за приезжих Таргариенов, а из-за местного, собиравшимся провести с ней остаток жизни. Она слишком часто думала о ночном происшествии, несмотря на все усилия избежать подобного. И хоть близость Эймонда была восхитительной, как и обжигающе прикосновения, низкий голос, шепчущий упоительные непотребства, поцелуи, от которых в животе вихрились миллионы бабочек, Лео все же сомневалась, что при встрече с ним сможет держаться достойно и не покраснеет, как переваренный речной рак. Даже одиннадцать лет крепкой дружбы вряд ли спасут ее от внезапно проснувшейся девичьей стыдливости, которая, к слову, еще вчера спала беспробудным сном, совершенно не подавая признаков жизни. — Смотри какая прелесть! — Элоиза ворвалась в комнату сестры держа в руках огромную охапку благоухающих пионов. — Кто-то вспомнил, что за невестой надобно ухаживать. Она протянула букет Элианте, явно не ожидавшей таких подношений. Все-таки странно получать от Эймонда цветы. Хотя однажды он привез целую корзину лекарственных растений с острова Тарт, долгое время не дававшие ей покоя своими лечебным потенциалом. Это был такой милый жест для тринадцатилетнего мальчика, что Лео совсем не в свойственной для себя манере впервые чмокнула его в щеку. Правда, вскоре друг поплатился простудой за свою отзывчивость, ведь летел через шторм, да и сбор растений происходил не в самую подходящую для прогулок погоду. Помнится после, она тайком пробиралась в его спальню, чтобы почитать страдающему юноше книгу и растереть спину гораздо более эффективной мазью. Она принюхалась к пионам и улыбнулась, оказывается приятно получать подобные знаки внимания, пусть и лишенные всякой практичности. Маленькая записка, не замеченная ранее упала к ее ногам. «Я не нашел сирень. А жаль. Ее запах сводит меня с ума… Догадываешься почему?» Кровь прилила к лицу, быстрее, чем она сообразила в чем дело. Воспоминания о прошлой ночи вновь захватили разум, как и все слова, сказанные хриплым, приглушенным шепотом, заставляющим чувствовать себя слишком жарко и тесно в собственной одежде. Нет, сейчас не время думать о таком… — Ты покраснела! — тут же заметила Элоиза. — Его высочество позволяет себе писать непристойности? — Не говори глупости, всего лишь комплимент. — Кто бы мне писал комплименты, от которых бросает в жар, — она вздохнула, как показалось Лео, немного опечаленно. — Можно я посижу с тобой? — Конечно. У тебя все в порядке? — Да, если не считать того, что матушка окончательно разуверились в моих шансах обрести подходящего жениха. Она так часто произносит имя Джоффри Велариона, словно пытается загипнотизировать, поэтому если вдруг во время бала или ужина я накинусь на бедняжку с объятиями, знай кого следует винить в душевном потрясении юного принца. — И что же матушка говорит о разнице в возрасте? — Элианта улыбнулась, с трудом верилось, что мать всерьез рассматривает Джоффри в качестве жениха, вот было бы принцу хотя бы шестнадцать, и сбежать обратно на остров он не смог бы даже на драконе. — Что два года — не большой разрыв и при должном подходе я сумею воспитать себе прекрасного мужа. Хорошо, что хоть не самого младшего предложила, там с воспитанием можно разогнаться будь здоров. Особенно забавно было бы на пирах: «Ваш супруг предпочитает вино или эль?» «Мой супруг предпочитает теплое молоко и сказку на ночь». — Зато он сможет носить тебя на руках, в то время как мужья ровесниц превратятся в никуда не годные развалины. — Точно. Еще я могу указывать, как следует поступать в той или иной ситуации, а в случае отказа — укорять в невоспитанности, ведь старших надо слушать. Девушки посмеялись, найдя еще несколько плюсов в подобных взаимоотношениях. Однако Элианта, все же добавила: — Тебе не стоит принимать близко к сердцу претензии матушки, уверена, как только вы вернетесь домой, она перестанет докучать женихами. У тебя еще уйма времени. — Ты права, когда молодые люди перестанут елозить перед глазами, она забудет о потребности избавиться от меня как можно скорее. Элоиза вздохнула. Вот бы самой избавиться от непрошеных мыслей, где один кареглазый рыцарь хозяйничает, как у себя дома. *** Существуют множество настоек, способных излечить ослабшее сердце или хотя бы притупить боль, как человек, разбирающийся во врачевании, Мартин Хайтауэр мог перечислить их все, даже не заглядывая в медицинские талмуды. Однако ни в одной книге не найти средства, способных унять боль от разбитых вдребезги надежд, что колет грудь не хуже осколков стекла. Эта ноющая пустота где-то внутри не поддается лечению и уговорам, только время способно затянуть раны и избавить от мук не взаимности. Мартин искренне уверился, что сумел отпустить ситуацию, что успел смириться с тем, что самая удивительная девушка в мире достанется не ему, однако стоило увидеть, как она входит в бальный зал, изумительно прекрасная в светлом струящемся платье, как сердце вновь пропустило удар. Она улыбнулась, а затем очаровательно покраснела, когда Эймонд поцеловал ее руку. Казалось, что шум вокруг стих, хотя люди вокруг открывали рты и определенно что-то говорили, Мартин не улавливал ни звука. — Так и знала, что ты тут! — хлопок по плечу, привел его в чувства, заставив оторвать взгляд от чужой невесты. — Вейла, рад видеть. Девушка, стоящая рядом удивленно приподняла брови. — С тобой все в порядке? Ты не называл меня по имени, дай подумать… никогда. — Тебе больше нравится леди Помидорчик? — Мне больше нравится «моя госпожа» или «о, прекраснейшая из смертных». Хотя боюсь вскоре меня начнут называть леди Гловер. — Что? Почему? — Отец приехал в столицу и угадай кто из моих кавалеров первым доковылял до нашего дома? — Может лорд Ленокс откажет… — Кира тоже так думала, когда к ней сватался лорд Касвелл, но надежда умирает последней, прямо как мои женихи. Кстати, ты уже видел прибывших принцев? Вроде их должно быть двое… — девушка вытянула шею, стараясь разглядеть в толпе новые лица. Найти среди гостей светловолосых Таргариенов не составило труда. Вот Дейрон и Рейна о чем-то укромно переговариваются, вот Эймонд что-то шепчет на ухо слегка зарумянившейся Элианте, вот принцесса Рейнира и принц Деймон по-хозяйски оглядывают залу, беседуя с лордом Беркли, а рядом с ними… принц Джоффри! Мальчик казался невероятно смущенным, ведь компанию ему составляла улыбающаяся Элоиза, которая выглядела великолепно в небесно-голубом платье. — Хм, а где же второй? Он должен быть постарше. — Хочешь отбить его у невесты? — усмехнулся Хайтауэр. — Только если отец продаст меня старику. Сам посуди в случае успеха, я стану супругой принца, а в случае поражения меня сожжет дракон его нареченной и то, и другое предпочтительней, чем кряхтящий слюнявый муж. — Боюсь сегодня шансов превратится в пепел у тебя нет, принц Люцерис прибудет только через пару дней. — То есть ты совсем в меня не веришь? — поджала губки Ленокс. — По-твоему я не смогу очаровать кого-нибудь моложе шестидесяти? — Ты сможешь очаровать кого угодно, — серьезно ответил Мартин, взглянув на собирающуюся обидеться девушку. «Кроме тебя» подумала Вейла, ощущая вселенскую тоску. Не везет ей с братьями Хайтауэр, пора бы к этому привыкнуть. Мартин нахмурился, ему совсем не нравилось видеть подругу такой опечаленной, теплая улыбка и задорный смех, вот с чем ассоциировалась Вейла. Грусть на ее лице — что-то совершенно неправильное. — Могу ли я пригласить вас на танец, о прекраснейшая из смертных? — Хайтауэр взял ее ладошку и слегка сжал, возвращая внимание себе. — Разумеется, — улыбнулась Вейла. — Теперь ты всегда будешь ко мне обращаться подобным образом? — Конечно, леди Помидорчик, именно так я и буду тебя называть, — ответил парень, поцеловав маленькую ручку, отчего светлая кожа незамедлительно принялась соответствовать старому прозвищу. — Ты не исправим, — вздохнула Ленокс, всеми силами пытаясь скрыть волнение и слабость в ногах. «Только не влюбляйся! Увлечься можно, влюбляться ни-ни!» Но какие бы мысли не кружились в блондинистой головке, упрямое сердце уже давно все решило по-своему. * Атмосферу сказочного бала, где каждый кавалер учтив, а каждая леди прекрасна сотворить не так уж и просто. Хотя бы потому, что манеры некоторых мужчин сложно назвать безупречными, а красота некоторых дам либо осталась в далеком прошлом, либо безвозвратно затерялась на фоне высокомерных взглядов и презрительно поджатых губ. Однако многое зависит от восприятия, и, если принц Деймон видел в окружающих людях — расфуфыренных павлинов, за редкими исключением в виде (вот совпадение!) лояльных к ним особ, то принцесса Рейнира обращала внимание на убранство залы, на изумительно сшитые наряды присутствующих — несомненно гордость каждой портнихи, на улыбки, которые в большинстве своем были искренними, на танцующие пары, благодаря вихрящимся платьям, походящими на цветы, разбросанные по дивному саду. Не хотелось признавать, но Алисента постаралась на славу, переплюнув всех своих предшественников. — Как вам бал? — Элия улыбнулась, она только закончила танец с Джейсом, а потому сияла как утренняя звездочка. — Чудесно. — Отвратительно. Ответили муж и жена одновременно. — Я знаю, дорогой, что тебе больше по душе поле брани, но и здесь все не так плохо, — попыталась смягчить ответ Рейнира, заметив, как растерялась невестка. Деймон, конечно, мог возразить, сказав, что будучи ослепленной тряпками и украшениями, она не видит оскал благородных дам и господ, не слышит их перешептываний, от которых по губам стекает яд, даже не обращает внимание на поведение собственных братьев, которые предпочитают игнорировать их присутствие, явно демонстрируя истинное отношение, вопреки лицемерному желанию хайтауэрской подстилки убедить в своем радушии. Но портить настроение беременной супруге хотелось в последнюю очередь. К тому же, — Деймон посмотрел, как одноглазый племянничек воркует со своей невестой, — даже в таком унылом месте можно найти что-то интересное. — Ты права, дорогая, отвратительно — слишком громкое слово для этого сборища. Терпимо. — Наша задача среди этого сборища отыскать союзников, — вставил Джейс. — Нельзя их недооценивать. — Устами младенца, — усмехнулся Деймон. — Не беспокойся, я еще не до конца растерял свое обаяние. Дальнейшее обсуждение прервало объявление, то самое, которое поставило жирную точку в попытках юных леди заполучить статус принцессы. * Как только семейство Беркли переступило порог бального зала, к ним тут же приблизился Эймонд, приветствуя каждого по отдельности. До невесты, у которой случилась жесточайшая аритмия и проблемы с дыханием, принц добрался в последнюю очередь. — Леди Элианта, — улыбнулся он, коснувшись губами ее руки. — Вы выглядите превосходно. Пекло, настолько превосходно, что ограничиваться одним невинным поцелуем совершенно не хотелось. — С-с-спасибо, мой принц, — Элианта запнулась. Боги! В последний раз она мямлила в присутствии Эймонда одиннадцать лет назад, когда тот уличил ее во лжи. Но сейчас встретив его глубокий, обволакивающий взгляд, ощутив прикосновение губ к своей коже, услышав бархатный голос, все внутри поплыло. Не вовремя представился прошлый вечер, и щеки стремительно зарделись, опалившись жаром воспоминаний. Эймонд усмехнулся. Ее реакция казалась и волнительной, и потешной одновременно. Разве можно удержаться? — Леди Элианта, — проворковал он, не выпуская изящной ладошки. — Наша вчерашняя прогулка пришлась вам по душе? Вы получили… удовольствие? То, как округлились зеленые глаза, а румяными стали не только щеки, но и казалось все тело от макушки до пят, определенно стоило каверзных вопросов. Ее смущение выглядело забавно, учитывая какой пылкой она бывает в моменте. Такой, что одни воспоминания заставляют все внутри напрягаться от предвкушения. Впрочем, хоть дразнить Лео и невообразимо приятно, не стоит забывать, что она — не просто желанная девушка, но и лучший друг, который за словом в карман не полезет, пусть неизведанный ранее опыт, порой, и заставляет ее об этом забывать. — Разумеется, мой принц, — ответила Беркли покорнейшим голосом, когда смущение наконец уступило место дружескому подначиванию. — Наша прогулка была столь восхитительна, что я жду не дождусь повторения. А еще мне страсть как хочется продолжить с того места, где мы остановились в прошлый раз. А вам хочется? Эймонд сглотнул, отчетливо представив и повторение, и продолжение, и сладкие стоны, что так волшебно слетают с чувственных губ, в которые хотелось впиться прямо сейчас, а Элианта, удовлетворившись замешательством на прекрасном, но таком вреднющем лице, победно улыбнулась. Все-таки временами издеваться над товарищем может быть очень приятно. * Дальнейшие события происходили как в тумане, она лишь помнила, что во время объявления о помолвке нервно улыбалась, а еще крепко сжимала руку Эймонда, силясь держаться достойно под завистливыми взглядами десятков рассерженных матрон, которые определенно считали что принц, в виду своей одноглазости, не сумел как следует рассмотреть красоту их несравненных дочерей, иначе чем объяснить выбор кандидатуры, явно уступающей им по всем параметрам? Впрочем, чужое недовольство заботило ее меньше, чем внимание королевской семьи с обеих сторон, которые словно оценивали либо предстоящую, либо безвозвратно упущенную выгоду от брака. И только оказавшись в объятиях возлюбленного, в своем первом, в качестве официальной пары, танце, девушка ощутила легкость. Казалось, все вокруг испарилось, как и на балу в честь завершения турнира, люди вокруг просто исчезли, остался только Эймонд. И надо сказать, то, как он на нее смотрел — благоговейно, собственнически, с явным обожанием, заставляло чувствовать себя единственной в мире и несомненно самой прекрасной. — Теперь ты от меня не сбежишь, — то ли серьезно, то ли в шутку прошептал принц, прижимая невесту чуть ближе дозволенного. Легкий аромат сирени вновь заставлял ноздри трепетать, хотелось уткнуться носом в тонкую шейку и с упоением вдыхать, а еще целовать, целовать неистово, пока манящее девичье тело не станет мягче расплавленного воска. — Забавно, я хотела сказать тоже самое, — засмеялась Лео, однако веселье мгновенно улетучилось, стоило заметить с каким вожделением принц рассматривает ее губы. Дыхание безбожно сбивалось, тут же вспомнился умопомрачительный вкус его поцелуев такой желанный, волнительный, потрясающий… Она сжала пальчики на широком плече, силясь удержаться от опрометчивых поступков. Вряд ли высшее общество посчитает приемлемым, если она набросится на мужчину с лобызанием, прямо посреди бального зала, даже для женатых людей подобное поведение недопустимо. — Ты очень красива, но этот взгляд делает тебя просто божественной, — улыбнулся Эймонд, наконец перестав искушать себя любованием девичьего ротика. — Тебе нравится, когда на тебя смотрят как на обед? — Разумеется, но только, чтобы полакомиться мной, тебе придется дотерпеть до спальни. — Дурак, — Элианта вновь покраснела, чем вызвала очередную самодовольную улыбку своего жениха. * Пережив многочисленные поздравления от благородных особ, половина которых вместе с устным пожеланием семейного счастья, мысленно насылала порчу, Элианта наконец очутилась в компании сестер. Самым сложным, как выяснилось, оказалось перенести радость Дейрона, который словно позабыв, что перед ним стоит не Лео Дорвел, а хрупкая леди Беркли, обнял так, что внутри что-то жалобно хрустнуло. Но сейчас, находясь в относительной безопасности вдали от восторженного деверя, теперь активно посягавшего на целостность костей старшего брата, можно было окончательно расслабиться. — О, не верю, что этот день настал! — лепетала Элоиза. — Стоит напомнить Эленде, что она должна прочесть как минимум три любовных романа. — Это почему? — удивились двойняшки. — Потому что в ответ на мои пророческие заявления о будущей невесте принца Эймонда, она лишь закатывала глаза и просила перестать засорять мозг бесполезной литературой. На самом деле, выйдя замуж за лорда Старка, она уже проиграла мне две книги, так что, недалек тот час, когда наша сестра будет цитировать «тошнотворную тривиальность, облаченные в кожаный переплет». Девушки засмеялись. Эленда, наверняка будет биться в экстазе, узнав о плате за неверие в таланты младшей сестренки. — Миледи, — голос, раздавшийся позади, прозвучал раскатом грома. Элианта вздрогнула, прежде чем поняла, что к ним абсолютно незаметно подкрался, то есть подошел, принц Деймон. — Ваше высочество, — поклонились Беркли. — Леди Элианта, поздравляю, теперь и вы часть семьи, — произнес он с любопытством рассматривая симпатичное личико. — Может вы окажете мне честь танцем? Элианта мельком посмотрела на Эймонда, напряженно глядевшего в спину своего дяди. Он явно не испытывал восторга от внимания, которое пренеприятный родственник оказывает его возлюбленной. Принц решительно двинулся в их сторону, с намерениями весьма туманными, однако Дейрон сумел его остановить. — Конечно, — ответила Лео, все-таки отказывать в танце, будучи на балу — невежливо, к тому же, чем быстрее закончится танец, тем быстрее она окажется рядом с Эймондом. — Весьма признателен, — он поцеловал ее руку, а затем повел в центр зала мимо взбудораженного племянника. Заиграла медленная музыка, в самый раз для беседы или флирта. — Вам не кажется, что ваш жених чересчур ревнив? — усмехнулся Деймон, глядя прямиком на принца. — Боюсь жизнь ваша будет скучной рядом с цепным псом. — Как хорошо, что жить я буду с драконом. — С драконом еще сложней и опасней. Он может натворить глупостей поддавшись зову горячей крови. Наблюдать за злостью племянничка становилось приятно. Всадник самого большого дракона, огромная военная мощь, главная опора зеленых в случае войны. А брешью служит какая-то девчонка. — Думаю вы правы, — ответила девчонка спокойно. — Возможно мне стоит взять пару советов у принцессы Рейниры, наверняка за столько лет, она сумела обуздать горячую кровь своего мужа-дракона. Деймон улыбнулся. — Вы мне нравитесь, леди Элианта. Надеюсь, вы дорожите своей семьей так же, как прелестная Элия, и когда придет время, выберете правильную сторону. — Что это значит? — прозрачность намека тревожила, неужели конфликт неизбежен? — Вы достаточно умны, чтобы все понять самостоятельно. Ваша серебряная цепь не даст соврать. Лео застыла. Откуда он знает? — Не беспокойтесь, хорошие лекари на вес золота, к тому же меня забавляет то, как долго вы смогли водить за нос… местное общество. Весьма впечатляюще. Когда Деймон узнал о проделках леди Беркли, восторгу не было предела. Разумеется, девчушка умна, но очевидно недостаточно, иначе зачем возвращаться в город под старым именем? Так велика тяга к благотворительности? Просто удивительно, что хромоногий не раскрыл всю подноготную будущей принцессы. Похоже его паучьи навыки слишком переоценены. Противостояние не будет особо увлекательным. — Вы расскажите? — голос предательски дрогнул. — Зачем? Вы сестра Элии и дочь преданного нам человека, мне не зачем порочить ваше имя, просто хочу, чтобы вы помнили — нет ничего важнее семьи. Вы ведь согласны? — Согласна, — ответила девушка, взяв себя в руки. — Семья действительно самое важное. Будущие дети Элии и Джейса — тоже моя семья, как я уверена, и дети вашего брата для вас. Деймон усмехнулся. Какая изворотливая девица. — К сожалению, в моем случае не все так однозначно. Но, я смею надеяться, что, когда ваш отец попросит о помощи, вы как преданная дочь, исполните свой долг. Элианта не питала иллюзий относительно намерений принца. Маловероятно, что Деймон Таргариен говорит о бытовой, материальной или медицинской помощи, вряд ли благополучие лорда Беркли имеет для него хоть какое-то значение. И все же, то как настойчиво он подводит ее к тяжелейшему выбору сбивало с толку. Ответить, однако, не вышло — танец закончился, и буквально в то же мгновение она почувствовала на своем плече мягкое прикосновение Эймонда.